Глава 6
Генрих Павлович Кшидловский-Завалишин по годам был почти ровесником покойному Селиванову и приходился тому кузеном. Из-за небольшой разницы в возрасте Лев и Генрих часто виделись в детстве, особенно этому способствовала дружба их родителей, живших в имениях по-соседству.
Генрих, или как его называли в детстве Геня, рос подвижным и смышленым ребёнком. Как правило, он слыл заводилой среди небольшой компании сверстников, в которую входили кузен и сыновья управляющих имениями и дворецких. Геня постоянно придумывал различные авантюры: то что-нибудь стащить с кухни вкусненькое, то без ведома родителей увести лошадей из конюшни и ускакать на них чёрт знает куда, то насмерть перепугать почтенных соседей, переодевшись приведениями…
Словом, фантазия у мальчика была бурной. Однако, он умел увильнуть от казалось бы неизбежного наказания, так что порка розгами обычно доставалась его безродным сотоварищам и реже Лёвушке.
По достижении восемнадцатилетнего возраста родители отправили Генриха в Германию, дабы тот продолжил обучение в Берлинском университете. Оставшись без родительского присмотра с одним лишь верным старым слугой, Генрих пустился во все грехи тяжкие.
Учился он неохотно, зато постоянно попадал в различные истории. Родители не успевали отсылать ему деньги. Наконец глава семейства не выдержал, отписал своему великовозрастному чаду разгневанное письмо, в котором в резких выражениях отказал в материальной поддержке и приказал возвращаться домой. Но не тут-то было… Генриху вовсе не хотелось покидать Германию и коротать лучшие годы жизни в калужской губернии.
Он забросил учёбу и отправился в Баден-Баден, дабы на последние деньги попытать счастья в казино, в частности в рулетку.
Рулетка, модная азартная игра, в переводе с французского означает «маленькое колесо». Она пришла в Германию из Франции почти сорок лет назад и основательно прижилась в Баден-Бадене. Про её возникновение ходили необычные слухи: якобы Франсуа Бланк, владелец азартных домов, заключил сделку с самим Дьяволом. Поэтому-то он так быстро обогатился.
Удача сопутствовала Генриху с первого же посещения азартного заведения. Он сделал ставку наудачу и выиграл тридцать к одному.
…К тому же Баден-Баден славился горячими источниками, на которые съезжалась не только немецкая, но и европейская знать, дабы поправить здоровье. Так молодой Генрих Завалишин познакомился с княгиней Ядвигой Кшидловской, полькой по происхождению.
Княгиня была женщиной уже немолодой, недавно ей минуло тридцать пять лет. Она уже успела овдоветь. Её на водах сопровождала юная дочь Мария и многочисленный штат прислуги. Словом, княгиня производила впечатление респектабельной дамы.
Генрих сидел за карточным столом и удача «шла ему в руки», когда он увидел княгиню, решившую развеяться игрой в рулетку. Он смерил даму придирчивым взором, сгрёб выигрыш с зелёного сукна и переместился за рулетку.
За игрой он расточал даме страстные взоры, потому как уже по опыту знал: одинокие богатые женщины бывают щедрыми по отношению к молодым людям.
После этого вечера между княгиней и русским графом Завалишиным (так представился молодой человек, несмотря на то, что столь высоким титулом не обладал) завязалась нежная дружба. Вскоре они стали любовниками.
Через несколько месяцев княгиня Кшидловская вернулась в свои польские владения, Генрих последовал за ней, сгорая от любовной страсти. Знатной даме льстило внимание молодого русского красавца, и она поселила его в своём имении, окружив вниманием и заботой.
Однако через некоторое время отрылось весьма щекотливое обстоятельство: дочь княгини, Мария, была в тяжести, причём от Генриха.
Княгиня пребывала в бешенстве: Генрих предал её!
– Tanie zdrajca! Nie tylko jego radości miłości! On nawet nie umiera moja córka! (Низкий предатель! Мало ему любовных утех! Он ещё дочь мою соблазнил!) – возмущалась она по-польски, хотя с Генрихом предпочитала разговаривать на немецком.
Она усилием воли взяла себя в руки и отправила горничную за своим неверным возлюбленным.
Тот не преминул явиться.
– Вы соскучились по мне княгиня?! – невинно воскликнул он по-немецки и приблизился к даме.
Та, чтобы скрыть крайнее раздражение, обмахивалась веером.
– Ещё как соскучилась… – прошипела она, готовая словно змея, ужалить молодого повесу.
Генрих опустился перед княгиней на колени.
– Я у ваших ног, моя чаровница… Приказывайте всё, что пожелаете… – томным голосом произнёс герой-любовник.
Княгиня сложила веер и выдавила подобие улыбке на своём холёном лице.
– Вы женитесь на Марии незамедлительно! – ледяным тоном произнесла она.
Генрих округлил глаза.
– Но… почему, любовь моя?
Княгиня, не выдержав подобного притворства, резко поднялась с диванчика.
– Встаньте с колен, граф. И прекратите это провинциальный балаган! Я всё знаю! Вам мало моих любовных ласк! Вы решили соблазнить невинную девушку!
Генрих, понимая, что обстановка накалена до предела, тотчас нашёлся, что ответить.
– Ах, сударыня, поверьте мне, я не виноват…
Ядвига решительно приблизилась к Генриху и со всей силы ударила его веером по лицу.
– Негодяй! Меня предупреждали, что с вами надо быть осторожней! Вы решили, если Польша – часть Российской империи, то вам здесь всё дозволено. Но нет! Я найду на вас управу!
Генрих отступил под натиском разъярённой женщины.
– Ядвига, выслушайте меня! Я не соблазнял вашу дочь! Она сама пришла ко мне… ночью… И легла в мою постель…
Лицо княгини окаменело.
– Ложь!
– Нет! Я говорю правду! Мария приходила ко мне постоянно…
От этих слов княгиню затрясло мелкой дрожью. На её высоком аристократическом челе проступили мелкие капельки пота. Наконец голова закружилась, ноги обмякли… Генрих едва успел подхватить даму в объятия и усадить на диванчик.
– Воды… – простонала Ядвига.
– Да, да, сейчас… – засуетился Генрих и бросился к столу, на котором стоял хрустальный графин с водой. Он наполнил стакан. – Вот выпейте…
Княгиня дрожащей рукой приняла стакан и с жадностью припала к нему. Утолив внезапную жажду, она почувствовала себя легче.
– Всё равно вы женитесь на Марии, граф… – произнесла она.
Генрих не намеревался связывать себя узами брака, но… решил, что всё складывается на редкость удачно. В конце концов, юная Мария прелестна и богата. Чем не жена?
– Если вам так угодно, Ядвига… Но я хочу, чтобы вы знали: я люблю только вас…
Княгиня передёрнула плечами.
– Матка Боска! Только избавьте меня от пустых и запоздалых признаний!
– Как вам будет угодно, сударыня, – безропотно согласился Генрих, потупив взор в долу.
…Свадьба состоялась в имении княгини Кшидловской и прошла достаточно скромно, потому как живот Марии к тому времени заметно округлился.
Спустя три месяца Мария родила мальчика. А ещё через несколько дней умерла от послеродовой горячки. Генрих был безутешен. Княгиня тоже…
Она вызвала новоявленного зятя к себе в будуар.
– Я ненавижу вас, граф! Я проклинаю тот день в Баден-Бадене, когда повстречала вас в казино. Вы лишили меня дочери!
– Но таковы обстоятельства, княгиня… Разве я виноват, что у моей жены началась горячка?..
– Вы виноваты во всём! – отчеканила княгиня. – Я не желаю вас более видеть в своём имении. Убирайтесь на все четыре стороны! Внука же я оставлю себе и официально объявлю наследником всего состояния.
Генрих не ожидал подобного поворота событий. Все возражения и уверения графа в преданности, княгиня оставила без внимания, решив раз и навсегда избавиться от человека, принесшего ей столько несчастий.
Генрих, раздавленный жизненными обстоятельствами, отправился домой в Россию. Вернувшись в калужскую губернию, он узнал, что отец умер, а дела в родовом имении оставляют желать лучшего. Он убедил матушку продать имение, а на вырученные деньги купить дом в Москве, оставшуюся же сумму положить в банк под проценты и жить подобно рантье[17].
Оправившись от ударов судьбы, Генрих, теперь же он представлялся в московском обществе, как князь Кшидловский, занялся поисками богатой невесты. Однако на этом поприще у него возникли определённые трудности. Генрих искал богатую невесту, а значит, купеческую дочь, которая могла бы польститься на его «титул». Но, как известно, купцы – люди практичные, которые привыкли постоянно совершать сделки и замужество своих дочерей воспринимали, также как сделку. Поэтому отцы богатых невест наводили о князе Кшидловском справки и … о, ужас! Выясняли, что никакой он – не князь. Настоящая фамилия «жениха» Завалишин и он продал имение в калужской губернии… После чего Генрих получал от купеческих дочек, мечтавших стать княгинями, от ворот поворот.
Годы шли. Госпожа Завалишина ушла в мир иной. Генрих остался один… без жены, без денег. Перебивался игрой в карты и сомнительными прожектами.
Не успел Генрих оглянуться, как ему исполнилось пятьдесят лет… И разменял он шестой десяток. От тоски даже начал пить горькую. И чем бы всё это закончилось не известно, если бы на пороге его скромной московской квартиры не появился нарочный, держа в руках тёмно-коричневый пакет, скреплённый восковой печатью конторы Клебека.
Елизавета была женщиной тихой, покладистой, души не чаяла в своих «кровинушках», даже в гимназию их отдавать не стала, а наняла гувернёра Анатолия Петровича Каверина, решив, что мальчикам всё-таки нужна мужская рука.
Анатолий, мужчина средних лет, правда, моложе госпожи Трушиной, прекрасно справлялся со своими обязанностями не только в отношении подрастающих сорванцов, но и в спальне своей хозяйки. Правда, гувернёр старался не злоупотреблять её доверчивостью и привязанностью. Словом, человеком был порядочным. Окажись другой на месте Анатолия, давно бы обобрал и разорил вдову.
Когда Елизавета Степановна получила письмо из конторы Клебека, то растерялась, затем расплакалась.
– Я сочувствую вашему горю, сударыня, – вежливо заметил Анатолий.
Женщина смахнула с пухленьких щёчек слезинки батистовым платочком.
– Ах, Анатоль, если честно: я почти не помню дядюшку… Но мне так тоскливо, когда кто-то умирает… Жизнь кажется такой скоротечной… Всё ждёшь, ждёшь чего-то…
Елизавета опять всхлипнула и в очередной раз смахнула слезинку. Она встала с кожаного дивана в гостиной и положила письмо на стол.
– Успокойтесь, Елизавета Степановна… – ласково проворковал гувернёр. – Вам стоит отправиться в калужское имение своего дядюшки, ныне покойного. Если пожелаете, оставьте мальчиков дома под моим присмотром. В конце концов, развеетесь, повидаетесь с родственниками.
При упоминании о родственниках, Елизавета встрепенулась.
– Да, да… Разумеется, с родственниками… Я как-то упустила это из виду… Я их практически не знаю и не помню. Видела кого-то много лет назад, даже не знаю, кто из них жив-то.
– Вот и хорошо. Заодно и наладите семейные связи, – подбадривал гувернёр свою хозяйку.
– Конечно, я поеду… Не ради себя, ради мальчиков, дабы дать им достойное образование в Германии или Франции. – Согласилась вдова. – Но вы, Анатоль, будете сопровождать меня. Готовьте мальчиков к отъезду.
Гувернёр поклонился. Он и сам был не прочь прокатиться в экипаже в Калугу, благо, что погода стояла прекрасная.
По молодости лет он выгодно женился на некой Ксении Иосифовне Гинсбург, дочери московского банкира (внучке известного Иосифа Гавриловича Гинсбурга[18]) и получил за ней солидное приданное: фабрику в Голутвинской слободе, золотоносный прииск на Алтае и внушительную денежную сумму. Материальный достаток позволял ему вести приятный образ жизни и мечтать о кругосветном путешествии. Ибо неизведанные земли манили Всеволода со страшной силой. Он утолял свою жажду путешествий в пределах Европы, исколесив её вдоль и поперёк.
Единственный ребёнок Подбельского умер во младенчестве, после чего он резко потерял интерес к жене. К тому же Ксения Иосифовна была домоседкой, сильно располнела и с большой неохотой покидала свой роскошный дом на Берсеньевской набережной, предпочитая созерцать живописные окрестности с балкона бельэтажа. Поэтому Всеволод удовлетворял свою страсть к путешествиям в одиночестве… Вернее, почти в одиночестве, ибо у него всегда находилась прелестная молодая спутница, лёгкая на подъём, мечтавшая посмотреть Европу.
Подбельский вернулся из очередного путешествия в Москву, когда ему был доставлен ценный пакет нарочным Клебека. Вениамин отреагировал на смерть дядюшки вяло, к тому же он почти не помнил его. А что касается денег (Подбельский решил: дядя ему что-то оставил, раз душеприказчик Клебек вызывает его письмом в калужскую губернию), то перспектива их получения никоим образом не обрадовала его. Однако страсть к путешествиям взяла верх. Подбельский решил, что, пожалуй, прокатится в калужское имение дядюшки – посмотрит как живут люди в провинции.
К тому же там никто не знает его жену, Ксению Иосифовну, поэтому… Жене можно найти отличную замену. Ею станет очередная пассия Подбельского, Любовь Васильевна Расторгуева.
Генрих, или как его называли в детстве Геня, рос подвижным и смышленым ребёнком. Как правило, он слыл заводилой среди небольшой компании сверстников, в которую входили кузен и сыновья управляющих имениями и дворецких. Геня постоянно придумывал различные авантюры: то что-нибудь стащить с кухни вкусненькое, то без ведома родителей увести лошадей из конюшни и ускакать на них чёрт знает куда, то насмерть перепугать почтенных соседей, переодевшись приведениями…
Словом, фантазия у мальчика была бурной. Однако, он умел увильнуть от казалось бы неизбежного наказания, так что порка розгами обычно доставалась его безродным сотоварищам и реже Лёвушке.
По достижении восемнадцатилетнего возраста родители отправили Генриха в Германию, дабы тот продолжил обучение в Берлинском университете. Оставшись без родительского присмотра с одним лишь верным старым слугой, Генрих пустился во все грехи тяжкие.
Учился он неохотно, зато постоянно попадал в различные истории. Родители не успевали отсылать ему деньги. Наконец глава семейства не выдержал, отписал своему великовозрастному чаду разгневанное письмо, в котором в резких выражениях отказал в материальной поддержке и приказал возвращаться домой. Но не тут-то было… Генриху вовсе не хотелось покидать Германию и коротать лучшие годы жизни в калужской губернии.
Он забросил учёбу и отправился в Баден-Баден, дабы на последние деньги попытать счастья в казино, в частности в рулетку.
Рулетка, модная азартная игра, в переводе с французского означает «маленькое колесо». Она пришла в Германию из Франции почти сорок лет назад и основательно прижилась в Баден-Бадене. Про её возникновение ходили необычные слухи: якобы Франсуа Бланк, владелец азартных домов, заключил сделку с самим Дьяволом. Поэтому-то он так быстро обогатился.
Удача сопутствовала Генриху с первого же посещения азартного заведения. Он сделал ставку наудачу и выиграл тридцать к одному.
…К тому же Баден-Баден славился горячими источниками, на которые съезжалась не только немецкая, но и европейская знать, дабы поправить здоровье. Так молодой Генрих Завалишин познакомился с княгиней Ядвигой Кшидловской, полькой по происхождению.
Княгиня была женщиной уже немолодой, недавно ей минуло тридцать пять лет. Она уже успела овдоветь. Её на водах сопровождала юная дочь Мария и многочисленный штат прислуги. Словом, княгиня производила впечатление респектабельной дамы.
Генрих сидел за карточным столом и удача «шла ему в руки», когда он увидел княгиню, решившую развеяться игрой в рулетку. Он смерил даму придирчивым взором, сгрёб выигрыш с зелёного сукна и переместился за рулетку.
За игрой он расточал даме страстные взоры, потому как уже по опыту знал: одинокие богатые женщины бывают щедрыми по отношению к молодым людям.
После этого вечера между княгиней и русским графом Завалишиным (так представился молодой человек, несмотря на то, что столь высоким титулом не обладал) завязалась нежная дружба. Вскоре они стали любовниками.
Через несколько месяцев княгиня Кшидловская вернулась в свои польские владения, Генрих последовал за ней, сгорая от любовной страсти. Знатной даме льстило внимание молодого русского красавца, и она поселила его в своём имении, окружив вниманием и заботой.
Однако через некоторое время отрылось весьма щекотливое обстоятельство: дочь княгини, Мария, была в тяжести, причём от Генриха.
Княгиня пребывала в бешенстве: Генрих предал её!
– Tanie zdrajca! Nie tylko jego radości miłości! On nawet nie umiera moja córka! (Низкий предатель! Мало ему любовных утех! Он ещё дочь мою соблазнил!) – возмущалась она по-польски, хотя с Генрихом предпочитала разговаривать на немецком.
Она усилием воли взяла себя в руки и отправила горничную за своим неверным возлюбленным.
Тот не преминул явиться.
– Вы соскучились по мне княгиня?! – невинно воскликнул он по-немецки и приблизился к даме.
Та, чтобы скрыть крайнее раздражение, обмахивалась веером.
– Ещё как соскучилась… – прошипела она, готовая словно змея, ужалить молодого повесу.
Генрих опустился перед княгиней на колени.
– Я у ваших ног, моя чаровница… Приказывайте всё, что пожелаете… – томным голосом произнёс герой-любовник.
Княгиня сложила веер и выдавила подобие улыбке на своём холёном лице.
– Вы женитесь на Марии незамедлительно! – ледяным тоном произнесла она.
Генрих округлил глаза.
– Но… почему, любовь моя?
Княгиня, не выдержав подобного притворства, резко поднялась с диванчика.
– Встаньте с колен, граф. И прекратите это провинциальный балаган! Я всё знаю! Вам мало моих любовных ласк! Вы решили соблазнить невинную девушку!
Генрих, понимая, что обстановка накалена до предела, тотчас нашёлся, что ответить.
– Ах, сударыня, поверьте мне, я не виноват…
Ядвига решительно приблизилась к Генриху и со всей силы ударила его веером по лицу.
– Негодяй! Меня предупреждали, что с вами надо быть осторожней! Вы решили, если Польша – часть Российской империи, то вам здесь всё дозволено. Но нет! Я найду на вас управу!
Генрих отступил под натиском разъярённой женщины.
– Ядвига, выслушайте меня! Я не соблазнял вашу дочь! Она сама пришла ко мне… ночью… И легла в мою постель…
Лицо княгини окаменело.
– Ложь!
– Нет! Я говорю правду! Мария приходила ко мне постоянно…
От этих слов княгиню затрясло мелкой дрожью. На её высоком аристократическом челе проступили мелкие капельки пота. Наконец голова закружилась, ноги обмякли… Генрих едва успел подхватить даму в объятия и усадить на диванчик.
– Воды… – простонала Ядвига.
– Да, да, сейчас… – засуетился Генрих и бросился к столу, на котором стоял хрустальный графин с водой. Он наполнил стакан. – Вот выпейте…
Княгиня дрожащей рукой приняла стакан и с жадностью припала к нему. Утолив внезапную жажду, она почувствовала себя легче.
– Всё равно вы женитесь на Марии, граф… – произнесла она.
Генрих не намеревался связывать себя узами брака, но… решил, что всё складывается на редкость удачно. В конце концов, юная Мария прелестна и богата. Чем не жена?
– Если вам так угодно, Ядвига… Но я хочу, чтобы вы знали: я люблю только вас…
Княгиня передёрнула плечами.
– Матка Боска! Только избавьте меня от пустых и запоздалых признаний!
– Как вам будет угодно, сударыня, – безропотно согласился Генрих, потупив взор в долу.
…Свадьба состоялась в имении княгини Кшидловской и прошла достаточно скромно, потому как живот Марии к тому времени заметно округлился.
Спустя три месяца Мария родила мальчика. А ещё через несколько дней умерла от послеродовой горячки. Генрих был безутешен. Княгиня тоже…
Она вызвала новоявленного зятя к себе в будуар.
– Я ненавижу вас, граф! Я проклинаю тот день в Баден-Бадене, когда повстречала вас в казино. Вы лишили меня дочери!
– Но таковы обстоятельства, княгиня… Разве я виноват, что у моей жены началась горячка?..
– Вы виноваты во всём! – отчеканила княгиня. – Я не желаю вас более видеть в своём имении. Убирайтесь на все четыре стороны! Внука же я оставлю себе и официально объявлю наследником всего состояния.
Генрих не ожидал подобного поворота событий. Все возражения и уверения графа в преданности, княгиня оставила без внимания, решив раз и навсегда избавиться от человека, принесшего ей столько несчастий.
Генрих, раздавленный жизненными обстоятельствами, отправился домой в Россию. Вернувшись в калужскую губернию, он узнал, что отец умер, а дела в родовом имении оставляют желать лучшего. Он убедил матушку продать имение, а на вырученные деньги купить дом в Москве, оставшуюся же сумму положить в банк под проценты и жить подобно рантье[17].
Оправившись от ударов судьбы, Генрих, теперь же он представлялся в московском обществе, как князь Кшидловский, занялся поисками богатой невесты. Однако на этом поприще у него возникли определённые трудности. Генрих искал богатую невесту, а значит, купеческую дочь, которая могла бы польститься на его «титул». Но, как известно, купцы – люди практичные, которые привыкли постоянно совершать сделки и замужество своих дочерей воспринимали, также как сделку. Поэтому отцы богатых невест наводили о князе Кшидловском справки и … о, ужас! Выясняли, что никакой он – не князь. Настоящая фамилия «жениха» Завалишин и он продал имение в калужской губернии… После чего Генрих получал от купеческих дочек, мечтавших стать княгинями, от ворот поворот.
Годы шли. Госпожа Завалишина ушла в мир иной. Генрих остался один… без жены, без денег. Перебивался игрой в карты и сомнительными прожектами.
Не успел Генрих оглянуться, как ему исполнилось пятьдесят лет… И разменял он шестой десяток. От тоски даже начал пить горькую. И чем бы всё это закончилось не известно, если бы на пороге его скромной московской квартиры не появился нарочный, держа в руках тёмно-коричневый пакет, скреплённый восковой печатью конторы Клебека.
* * *
Елизавета Степановна Трушина – племянница Льва Дмитриевича. Она поздно вышла замуж, в двадцать пять лет за состоятельного чиновника много старше себя. Имела двух сыновей: Виктора и Артёма (девяти и восьми лет соответственно).Елизавета была женщиной тихой, покладистой, души не чаяла в своих «кровинушках», даже в гимназию их отдавать не стала, а наняла гувернёра Анатолия Петровича Каверина, решив, что мальчикам всё-таки нужна мужская рука.
Анатолий, мужчина средних лет, правда, моложе госпожи Трушиной, прекрасно справлялся со своими обязанностями не только в отношении подрастающих сорванцов, но и в спальне своей хозяйки. Правда, гувернёр старался не злоупотреблять её доверчивостью и привязанностью. Словом, человеком был порядочным. Окажись другой на месте Анатолия, давно бы обобрал и разорил вдову.
Когда Елизавета Степановна получила письмо из конторы Клебека, то растерялась, затем расплакалась.
– Я сочувствую вашему горю, сударыня, – вежливо заметил Анатолий.
Женщина смахнула с пухленьких щёчек слезинки батистовым платочком.
– Ах, Анатоль, если честно: я почти не помню дядюшку… Но мне так тоскливо, когда кто-то умирает… Жизнь кажется такой скоротечной… Всё ждёшь, ждёшь чего-то…
Елизавета опять всхлипнула и в очередной раз смахнула слезинку. Она встала с кожаного дивана в гостиной и положила письмо на стол.
– Успокойтесь, Елизавета Степановна… – ласково проворковал гувернёр. – Вам стоит отправиться в калужское имение своего дядюшки, ныне покойного. Если пожелаете, оставьте мальчиков дома под моим присмотром. В конце концов, развеетесь, повидаетесь с родственниками.
При упоминании о родственниках, Елизавета встрепенулась.
– Да, да… Разумеется, с родственниками… Я как-то упустила это из виду… Я их практически не знаю и не помню. Видела кого-то много лет назад, даже не знаю, кто из них жив-то.
– Вот и хорошо. Заодно и наладите семейные связи, – подбадривал гувернёр свою хозяйку.
– Конечно, я поеду… Не ради себя, ради мальчиков, дабы дать им достойное образование в Германии или Франции. – Согласилась вдова. – Но вы, Анатоль, будете сопровождать меня. Готовьте мальчиков к отъезду.
Гувернёр поклонился. Он и сам был не прочь прокатиться в экипаже в Калугу, благо, что погода стояла прекрасная.
* * *
Всеволод Вениаминович Подбельский приходился покойному Льву Дмитриевичу двоюродным племянником. Слыл человеком энергичным, не лишённым авантюрной жилки (вероятно, сие качество было присуще не только господину Селиванову, но и всем его родственникам мужского пола).По молодости лет он выгодно женился на некой Ксении Иосифовне Гинсбург, дочери московского банкира (внучке известного Иосифа Гавриловича Гинсбурга[18]) и получил за ней солидное приданное: фабрику в Голутвинской слободе, золотоносный прииск на Алтае и внушительную денежную сумму. Материальный достаток позволял ему вести приятный образ жизни и мечтать о кругосветном путешествии. Ибо неизведанные земли манили Всеволода со страшной силой. Он утолял свою жажду путешествий в пределах Европы, исколесив её вдоль и поперёк.
Единственный ребёнок Подбельского умер во младенчестве, после чего он резко потерял интерес к жене. К тому же Ксения Иосифовна была домоседкой, сильно располнела и с большой неохотой покидала свой роскошный дом на Берсеньевской набережной, предпочитая созерцать живописные окрестности с балкона бельэтажа. Поэтому Всеволод удовлетворял свою страсть к путешествиям в одиночестве… Вернее, почти в одиночестве, ибо у него всегда находилась прелестная молодая спутница, лёгкая на подъём, мечтавшая посмотреть Европу.
Подбельский вернулся из очередного путешествия в Москву, когда ему был доставлен ценный пакет нарочным Клебека. Вениамин отреагировал на смерть дядюшки вяло, к тому же он почти не помнил его. А что касается денег (Подбельский решил: дядя ему что-то оставил, раз душеприказчик Клебек вызывает его письмом в калужскую губернию), то перспектива их получения никоим образом не обрадовала его. Однако страсть к путешествиям взяла верх. Подбельский решил, что, пожалуй, прокатится в калужское имение дядюшки – посмотрит как живут люди в провинции.
К тому же там никто не знает его жену, Ксению Иосифовну, поэтому… Жене можно найти отличную замену. Ею станет очередная пассия Подбельского, Любовь Васильевна Расторгуева.
Глава 7
Вечером двадцать шестого мая к усадьбе Селиваново подъехал экипаж. Бойкая и жадная до сплетен Степанида тотчас доложила Эльзе и Аделаиде, чаёвничавшим на веранде (мужчины в этот час прогуливались в парке):
– Кто-то приехал! Небось, очередной наследник! – выпалила горничная. Женщины переглянулись.
– Кого ещё там черти принесли?.. – отреагировала Эльза в своей привычной тональности и поставила пустую чашечку на стол.
– Чаю ещё желаете? – справилась Степанида.
– Нет-нет… благодарю… – ответила Эльза и обратилась к Аделаиде: – Идёмте, посмотрим на очередного соискателя денег моего родителя.
Женщины поднялись из-за стола и, не покидая веранды, отчётливо увидели карету и женщину, выходившую из неё.
– Дама в возрасте… – рассуждала Аделаида. – Интересно, кем она приходилась покойному?
Эльза передёрнула плечами.
– Думаю, сестрой…
…Дама беглым взором окинула двор усадьбы и постройки, оценив царивший порядок и достаток.
К ней подошли Никанор и Глафира.
– Позвольте полюбопытствовать, сударыня, ваше имя, отечество? – спросил Никанор, дабы соблюсти надлежащие формальности.
– Селиванова Елена Дмитриевна. Покойному приходилась родной сестрой. – Отрекомендовалась дама.
– Что ж прошу, располагайтесь в доме. Глафира вам поможет…
– Не извольте беспокоиться, сударыня, комнат много… Наследники ещё не все прибыли в Селиваново, так что выбирайте на свой вкус.
– Благодарю… Называйте меня Эсмеральдой, – сразу же расставила все точки над «i» гостья.
Глафира и Никанор переглянулись: что ж Эсмеральдой, так Эсмеральдой. Как говорится, у богатых свои причуды.
– Кто-то приехал! Небось, очередной наследник! – выпалила горничная. Женщины переглянулись.
– Кого ещё там черти принесли?.. – отреагировала Эльза в своей привычной тональности и поставила пустую чашечку на стол.
– Чаю ещё желаете? – справилась Степанида.
– Нет-нет… благодарю… – ответила Эльза и обратилась к Аделаиде: – Идёмте, посмотрим на очередного соискателя денег моего родителя.
Женщины поднялись из-за стола и, не покидая веранды, отчётливо увидели карету и женщину, выходившую из неё.
– Дама в возрасте… – рассуждала Аделаида. – Интересно, кем она приходилась покойному?
Эльза передёрнула плечами.
– Думаю, сестрой…
…Дама беглым взором окинула двор усадьбы и постройки, оценив царивший порядок и достаток.
К ней подошли Никанор и Глафира.
– Позвольте полюбопытствовать, сударыня, ваше имя, отечество? – спросил Никанор, дабы соблюсти надлежащие формальности.
– Селиванова Елена Дмитриевна. Покойному приходилась родной сестрой. – Отрекомендовалась дама.
– Что ж прошу, располагайтесь в доме. Глафира вам поможет…
– Не извольте беспокоиться, сударыня, комнат много… Наследники ещё не все прибыли в Селиваново, так что выбирайте на свой вкус.
– Благодарю… Называйте меня Эсмеральдой, – сразу же расставила все точки над «i» гостья.
Глафира и Никанор переглянулись: что ж Эсмеральдой, так Эсмеральдой. Как говорится, у богатых свои причуды.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента