С раннего возраста ребенок этой группы проявляет особую чувствительность к сенсорным параметрам окружающего мира. Очень часто уже до года наблюдается повышенное внимание к цвету, форме, фактуре окружающих предметов. Подобная тонкость восприятия поначалу может порождать у близких ребенка иллюзию его хорошего интеллектуального развития. Так, родители часто рассказывали нам, как ребенок сам замечательно раскладывает по цвету кубики, колечки от пирамидок, карандаши, хотя его вроде бы и не учили этому специально; хорошо запоминает и показывает буквы, цифры, страны на карте мира; демонстрирует прекрасную музыкальную память, воспроизводя достаточно сложные ритмы и мелодии (такое пение, точнее интонирование, возможно у ребенка еще до года); прекрасно запоминает стихи и протестует при замене в них какого-либо слова. Не достигнув двух лет, такие дети по каким-то признакам могут безошибочно достать с полки любимую книжку, прекрасно ориентируются в кнопках телевизора и т. д. Чувство формы порой выражено у них до такой степени, что двухлетний ребенок может, например, выделять в обычных, окружающих его предметах скрытую в них форму шара; везде, даже на ткани маминого платья, видеть геометрические фигуры; повсюду, вплоть до стебля одуванчика, отыскивать интересующие его «трубочки».
Вместе с тем такая чувствительность к сенсорным ощущениям уже в раннем возрасте порождает у детей второй группы достаточно сложные и разнообразные формы аутостимуляции. Самые ранние из них, которые родители замечают еще на первом году жизни, – раскачивания, прыжки и потряхивание ручками перед глазами. Затем постепенно нарастает особое сосредоточение на ощущениях от напряжения отдельных мышц, застывание в характерной позе вниз головой. Одновременно начинает привлекать скрипение зубами, онанизм, игра с языком, со слюной, облизывание, обнюхивание предметов; ребенок занимается поиском определенных тактильных ощущений от поверхности ладони, от фактуры бумаги, ткани, перебирания или расслаивания волокон, сжимания целлофановых пакетов, верчения колесиков, крышек, блюдец.
Для определенного периода нормального развития младенца (до 8—9 месяцев) характерны многократные однообразные манипуляции с предметами, как бы провоцируемые их сенсорными свойствами, – прежде всего трясение и стучание. Это так называемые циркулярные реакции, направленные на повторение некогда полученного сенсорного эффекта, с помощью которых младенец начинает активное исследование окружающего мира. Еще до года они закономерно сменяются более сложными формами обследования, в которых уже учитываются функциональные свойства игрушек, других предметов. Аутичный же ребенок второй группы настолько захвачен определенными сенсорными ощущениями, что его циркулярные реакции фиксируются: он, например, не пытается возить, нагружать машинку, а продолжает на протяжении ряда лет вращать колеса или держать заведенную игрушку в руках; не строит башенку из кубиков, а стереотипно раскладывает их в однообразный горизонтальный ряд.
С такой же силой, как и положительное, фиксируется таким ребенком полученное однажды отрицательное впечатление. Поэтому окружающий его мир окрашен в очень контрастные тона. Крайне легко возникают уже в раннем возрасте и остаются актуальными на протяжении ряда лет многочисленные страхи. Они порождаются прежде всего раздражителями, связанными с инстинктивным ощущением угрозы (вызванным, например, каким-то резким движением в направлении ребенка, застреванием его головы или фиксацией туловища при одевании, чувством боли, неожиданным «обрывом» в пространстве: ступенькой лестницы, отверстием люка и т. п.), так что сама реакция испуга вполне естественна. Необычной здесь является острота этой реакции и ее непреодолимость. Так, если мальчик еще в младенчестве испугался неожиданно взлетевших из-под коляски птиц, то этот страх фиксируется на долгие годы.
Особая чувствительность таких детей к сенсорной стимуляции является причиной того, что страхи могут вызываться как раздражителями повышенной интенсивности – громким звуком (урчанием труб, стуком отбойного молотка), ярким цветом, так и неприятными стимулами, хотя и небольшой интенсивности, но той разновидности (например, тактильными), к которой чувствительность особенно высока. Можно представить, насколько в таких условиях дискомфортны обычные процедуры ухода за маленьким ребенком. Нередко рано возникают и прочно фиксируются страхи горшка, мытья головы, стрижки ногтей, волос и т. п.
Но самое страшное для ребенка – это нарушение общего жизненного стереотипа. Это может быть переезд на дачу, перестановка мебели в квартире, выход мамы на работу, госпитализация по каким-либо соматическим показателям, помещение в ясли. В подобных случаях могут наблюдаться расстройства сна, потеря навыков, регресс речи, усиление заглушающей переживания аутостимуляции, появление самоагрессии (ребенок может бить себя по голове, стучать головой о стену и т. п.).
Пока ребенок находится под постоянной опекой мамы, поддерживающей сложившийся набор возможных для него способов взаимодействия, знающей его привязанности и страхи, понимающей его желания, он в достаточной степени огражден от дестабилизации. Поведение его в основном предсказуемо, и, подобно тому, как всякая мать понимает, когда надо подставить горшок еще не просящемуся на него малышу, так и мать такого особого ребенка умеет предотвращать его возможные аффективные срывы. Поэтому не случайно родные обычно не жалуются на проблемы домашнего поведения, сложности возникают, когда ребенок попадает в менее стабильные и более сложные ситуации. Частота последних на втором году жизни малыша неизбежно возрастает – выход в гости, поездка на транспорте, столкновение с другими детьми на детской площадке и т. д. В памяти ребенка прочно фиксируется весь его отрицательный опыт, при этом нарастают, с одной стороны, тормозимость и тревожность, с другой – негативизм.
Таким образом, к 2—3 годам ребенок все больше капсулируется внутри своего ограниченного набора стереотипов взаимодействия с окружением и отгораживается от внешнего мира набором аутостимуляционных действий.
Третья группа. По воспоминаниям родителей, у детей этой группы на первом году жизни также достаточно очевидно проявлялась сенсорная ранимость. У них часто отмечался выраженный диатез, склонность к аллергическим реакциям. В первые месяцы жизни ребенок мог быть плаксивым, беспокойным, трудно засыпал, его нелегко было успокоить. Он чувствовал себя дискомфортно и на руках у матери крутился или был очень напряжен («как столбик»). Часто отмечался повышенный мышечный тонус. Порывистость, резкость движений, двигательное беспокойство такого ребенка могло сочетаться с отсутствием «чувства края». Например, одна мама рассказывала, что малыша приходилось обязательно привязывать к коляске, иначе он свешивался и вываливался. Вместе с тем такие дети пугливы. Поэтому их легче успокоить постороннему человеку, чем кому-то из близких. Например, мама никак не могла унять плачущего младенца после приема в детской поликлинике, но это удалось проходившей мимо медсестре.
Вместе с тем такая чувствительность к сенсорным ощущениям уже в раннем возрасте порождает у детей второй группы достаточно сложные и разнообразные формы аутостимуляции. Самые ранние из них, которые родители замечают еще на первом году жизни, – раскачивания, прыжки и потряхивание ручками перед глазами. Затем постепенно нарастает особое сосредоточение на ощущениях от напряжения отдельных мышц, застывание в характерной позе вниз головой. Одновременно начинает привлекать скрипение зубами, онанизм, игра с языком, со слюной, облизывание, обнюхивание предметов; ребенок занимается поиском определенных тактильных ощущений от поверхности ладони, от фактуры бумаги, ткани, перебирания или расслаивания волокон, сжимания целлофановых пакетов, верчения колесиков, крышек, блюдец.
Для определенного периода нормального развития младенца (до 8—9 месяцев) характерны многократные однообразные манипуляции с предметами, как бы провоцируемые их сенсорными свойствами, – прежде всего трясение и стучание. Это так называемые циркулярные реакции, направленные на повторение некогда полученного сенсорного эффекта, с помощью которых младенец начинает активное исследование окружающего мира. Еще до года они закономерно сменяются более сложными формами обследования, в которых уже учитываются функциональные свойства игрушек, других предметов. Аутичный же ребенок второй группы настолько захвачен определенными сенсорными ощущениями, что его циркулярные реакции фиксируются: он, например, не пытается возить, нагружать машинку, а продолжает на протяжении ряда лет вращать колеса или держать заведенную игрушку в руках; не строит башенку из кубиков, а стереотипно раскладывает их в однообразный горизонтальный ряд.
С такой же силой, как и положительное, фиксируется таким ребенком полученное однажды отрицательное впечатление. Поэтому окружающий его мир окрашен в очень контрастные тона. Крайне легко возникают уже в раннем возрасте и остаются актуальными на протяжении ряда лет многочисленные страхи. Они порождаются прежде всего раздражителями, связанными с инстинктивным ощущением угрозы (вызванным, например, каким-то резким движением в направлении ребенка, застреванием его головы или фиксацией туловища при одевании, чувством боли, неожиданным «обрывом» в пространстве: ступенькой лестницы, отверстием люка и т. п.), так что сама реакция испуга вполне естественна. Необычной здесь является острота этой реакции и ее непреодолимость. Так, если мальчик еще в младенчестве испугался неожиданно взлетевших из-под коляски птиц, то этот страх фиксируется на долгие годы.
Особая чувствительность таких детей к сенсорной стимуляции является причиной того, что страхи могут вызываться как раздражителями повышенной интенсивности – громким звуком (урчанием труб, стуком отбойного молотка), ярким цветом, так и неприятными стимулами, хотя и небольшой интенсивности, но той разновидности (например, тактильными), к которой чувствительность особенно высока. Можно представить, насколько в таких условиях дискомфортны обычные процедуры ухода за маленьким ребенком. Нередко рано возникают и прочно фиксируются страхи горшка, мытья головы, стрижки ногтей, волос и т. п.
Но самое страшное для ребенка – это нарушение общего жизненного стереотипа. Это может быть переезд на дачу, перестановка мебели в квартире, выход мамы на работу, госпитализация по каким-либо соматическим показателям, помещение в ясли. В подобных случаях могут наблюдаться расстройства сна, потеря навыков, регресс речи, усиление заглушающей переживания аутостимуляции, появление самоагрессии (ребенок может бить себя по голове, стучать головой о стену и т. п.).
Пока ребенок находится под постоянной опекой мамы, поддерживающей сложившийся набор возможных для него способов взаимодействия, знающей его привязанности и страхи, понимающей его желания, он в достаточной степени огражден от дестабилизации. Поведение его в основном предсказуемо, и, подобно тому, как всякая мать понимает, когда надо подставить горшок еще не просящемуся на него малышу, так и мать такого особого ребенка умеет предотвращать его возможные аффективные срывы. Поэтому не случайно родные обычно не жалуются на проблемы домашнего поведения, сложности возникают, когда ребенок попадает в менее стабильные и более сложные ситуации. Частота последних на втором году жизни малыша неизбежно возрастает – выход в гости, поездка на транспорте, столкновение с другими детьми на детской площадке и т. д. В памяти ребенка прочно фиксируется весь его отрицательный опыт, при этом нарастают, с одной стороны, тормозимость и тревожность, с другой – негативизм.
Таким образом, к 2—3 годам ребенок все больше капсулируется внутри своего ограниченного набора стереотипов взаимодействия с окружением и отгораживается от внешнего мира набором аутостимуляционных действий.
Третья группа. По воспоминаниям родителей, у детей этой группы на первом году жизни также достаточно очевидно проявлялась сенсорная ранимость. У них часто отмечался выраженный диатез, склонность к аллергическим реакциям. В первые месяцы жизни ребенок мог быть плаксивым, беспокойным, трудно засыпал, его нелегко было успокоить. Он чувствовал себя дискомфортно и на руках у матери крутился или был очень напряжен («как столбик»). Часто отмечался повышенный мышечный тонус. Порывистость, резкость движений, двигательное беспокойство такого ребенка могло сочетаться с отсутствием «чувства края». Например, одна мама рассказывала, что малыша приходилось обязательно привязывать к коляске, иначе он свешивался и вываливался. Вместе с тем такие дети пугливы. Поэтому их легче успокоить постороннему человеку, чем кому-то из близких. Например, мама никак не могла унять плачущего младенца после приема в детской поликлинике, но это удалось проходившей мимо медсестре.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента