Ольга Юнязова. Это всего лишь сон

   Но изучать язык – это не детские игры. Оксана занималась с утра до обеда с удовольствием, но после четырех мозги уже напрочь отказывались принимать новую информацию и просто отключались. Поначалу она валялась на кровати, глядя в потолок и слушая музыку, но однажды решила все-таки выйти вечером ненадолго к людям.
   В санатории были предусмотрены несколько комнат для развлечений. В первой сидели в основном женщины и смотрели по телевизору какой-то сериал. В другой было более оживленно – там показывали футбол, и мужчины активно «болели». Невольно пробежав по ним взглядом и не найдя своего соседа по трапезам, Оксана потеряла интерес и к этой компании.
   Третья комната была оборудована различными спортивными тренажерами. Оксана, обычно не любившая никаких лишних движений, сейчас очень обрадовалась. Тело устало от постоянного сидения и лежания, поэтому она несколько минут резво покрутила педали велотренажера, потом пробежалась по беговой дорожке и, напоследок качнув пресс пару раз, решила, что на сегодня хватит, а с завтрашнего дня надо будет начать активно приводить себя в форму (а то за последние годы она слегка раздалась в объемах).
   Перед тем как вернуться к себе, Оксана заглянула и в последнюю комнату, которую называли библиотекой. На самом деле книг в этой комнате не было, ведь где книги – там и пыль, а пыли здесь быть не должно. Сейчас «библиотека» была почти пустой, так как все население санатория собралось у телевизоров.
   За столиком, спиной к двери, одиноко сидел Оксанин бородатый сосед и сосредоточенно играл в шахматы сам с собой. Он даже почесывал загривок, обдумывая следующий ход.
   – Не скучно? – спросила Оксана.
   Шахматист вздрогнул и обернулся. Увидев Оксану, он заулыбался:
   – Да нет, не скучно, но все равно буду рад вашему обществу.
   Оксана не знала, что делать дальше. В шахматы играть она умела на уровне первого класса – помнила, как ходят фигуры, и всё.
   – Может быть, составите мне компанию? – пригласил бородатый более настойчиво.
   – Только играю я очень плохо, – предупредила она.
   – Я тоже. Решил вот от нечего делать на старости лет разобраться в тактике и стратегии.
   – Ну что ж, давайте разбираться вместе. Первую партию они провели молча. Партнер действительно оказался слабым – Оксана выиграла. Расставляя фигуры заново, она решила наконец познакомиться.
   – Меня зовут Оксана.
   – А меня… – Мужчина на секунду задумался, как будто вспоминая свое имя. – Василий Сергеевич.
   – Надо же! – воскликнула Оксана и уставилась на него широко раскрытыми глазами.
   – Что? – не понял новый знакомый. – Что в этом такого удивительного?
   – Так звали моего отца, – ответила Оксана и подумала: «А вдруг это опять сон?» Она медленно оглянулась вокруг и тихонько ущипнула себя за запястье под столом.
   – Ну, бывают совпадения, – улыбнулся собеседник, вспоминая, куда надо поставить ферзя.
   – Да что-то слишком много совпадений.
   Ферзь застыл над шахматной доской, а Василий Сергеевич заинтересованно посмотрел на Оксану.
   – А какие еще совпадения? – спросил он.
   – Во-первых, вы на него очень похожи голосом, мимикой, жестами. Во-вторых, он тоже был астматиком. Если вы еще скажете, что у вас фамилия Власов…
   – Нет. Фамилия у меня другая. И все равно это не повод, чтобы так пугаться.
   – А с чего вы взяли, что я испугалась?
   – Не знаю. Мне так показалось.
   – Ну, я действительно немного испугалась, – облегченно рассмеялась Оксана. – Я подумала, что мне это опять снится.
   Василий Сергеевич вернул ферзя обратно на стол.
   – А что, кошмары снятся? – участливо спросил он.
   И тогда Оксана поведала ему удивительный сон, который приснился ей в первый день пребывания в санатории. Зная, как скучно выслушивать сны, она подробно описала только те два момента, когда вдруг во сне поняла, что спит, а потом встретилась с самой собой.
   – До сих пор не могу понять, почему я так перепугалась? Я же знала, что это сон, но почему-то все равно было очень страшно.
   Василий Сергеевич пристально смотрел на Оксану.
   – Знание подвластно разуму, – произнес он медленно. – А страх – это эмоция. Эмоции разуму не подвластны.
   – Ну как это неподвластны? – возразила Оксана. – Ведь если я точно знаю, что тигр, например, сидит в прочной клетке, разве я напугаюсь его грозного рычания?
   – А разве нет? – улыбнулся Василий Сергеевич, взглянув на нее искоса, с хитринкой, как это делал папа, когда собирался устроить что-то неожиданное.
   – Да нет, конечно! – уверенно заявила Оксана и вдруг вскрикнула и, с грохотом уронив стул, отбежала от столика.
   Через секунду она, поняв, в чем дело, начала хохотать. По столу, тихо цокая лапками, ползал игрушечный заводной паук.
   – Ну что, Оксана Васильевна, неужели ваш разум мог предположить, что в этой пещере живут тропические пауки?
   – Нет, конечно, но это же было неожиданно.
   – А разве ты ожидала во сне встретить саму себя?
   – Да, действительно, – задумалась Оксана, возвращаясь за столик. – И все равно удивительно, что я испугалась.
   – Удивительно то, – став серьезным, сказал Василий Сергеевич, – что ты во сне осознала, что спишь. Или ты специально тренировалась для этого?
   – А что, эту способность можно натренировать?
   – Не у всех получается, но можно. Я, например, тренировался несколько лет.
   – Ого! И что, получилось?
   – Начало получаться. Но редко. Несколько раз в год. Причем на одной неделе несколько снов, а потом опять долгий перерыв.
   – А я не тренировалась. У меня само по себе получилось как-то.
   – Завидую. – Василий Сергеевич наконец поставил ферзя на доску.
   И тут, видимо, закончился футбол. В библиотеку ввалились несколько радостных мужиков и уселись играть в преферанс, шумно обсуждая итоги матча.
   В шахматы играть уже не хотелось, а продолжать разговор не было возможности из-за шума.
   – Ну ладно, до встречи за завтраком, – сказала Оксана, вставая. – Завтра еще поиграем, хорошо?
   – Буду счастлив, – кивнул Василий Сергеевич и тоже встал.
   Вернувшись в свою комнату, Оксана села на кровать, поджав ноги, и начала подробно вспоминать сон двухнедельной давности. Как получилось, что такое неординарное событие в ее жизни чуть было не осталось незамеченным? Чтобы упорядочить информацию, она решила описать этот сон, как обычно описывала для дальнейшего анализа важные происшествия в мире бизнеса.
   Она открыла ноутбук и задумалась, с чего начать. Потом пальцы сами застучали по клавишам, а на экране поползли тонкие строчки:
   «Первая моя мысль была: «Как! Уже ночь? Но ведь прошло еще так мало времени». На самом деле приехали мы уже часов в семь вечера. Пока меня оформили, пока главный врач ознакомился с моей историей болезни и провел инструктаж – вот и ночь наступила. Но во сне я «помнила» все совершенно по-другому. Откуда взялась «ложная память?» Очевидно, что мой мозг это для себя придумал. Но зачем?
   Зачем я решила выйти в коридор? Этому не было никаких причин, кроме любопытства.
   Почему мысль о том, что я могу потеряться, возникла не на пороге комнаты, а уже когда я потерялась? Разве подобное поведение свойственно мне в реальности? Я всегда продумываю возможные варианты затруднений до начала действия. Во сне была какая-то другая Я.
   Почему я вспомнила свои давние сны про серый лабиринт, тогда как события предыдущего дня напрочь стерлись из памяти? Я помнила и некоторые другие сюжеты из реальности, например реанимацию.
   Почему я побоялась позвать медсестру, хотя уже была уверена, что сплю? Как будто стеснялась разбудить людей, спящих в моем сне.
   Почему я не полезла по обыкновению в узкий лаз? А точнее, почему раньше я в него постоянно лазила? Зачем?
   Главное: почему Вторая Я, которую я встретила в комнате, меня так ругала? Можно предположить, что я ругала себя за то, что бросила фирму. Но тогда почему я так перепугалась? Ведь с тем, что фирма остается без моего контроля, я смирилась и успокоилась. Или не до конца все-таки?
   Сила страха… Я давно уже ничего так не боялась. Сравнимо со страхом ребенка перед строгим учителем… Даже нет… Возможно, сравнимо со страхом первобытного человека перед богами и стихиями. Это был не логический страх, как перед налоговым инспектором, когда заранее знаешь максимальную величину штрафа, но не хочешь его платить. Это можно назвать страхом «мистическим», когда хочется упасть на колени, закрыть голову руками и молить о пощаде. Но откуда там взялся этот страх? Я знала, что сплю, что могу увидеть все что угодно. Я даже готова была увидеть себя спящую. Да и ничего такого угрожающего мне Вторая Я не сказала. Подумаешь, немного пожурила…
   Кто может ответить на эти вопросы?
   Психолог? Священник? Кто еще?…»

Деревня

   Александр сразу же начал вникать в основы деревенской жизни. Под чутким руководством Раи он подготовил еще несколько грядок и засадил их семенами, которыми с ним щедро поделилась та же Рая. «Вот бы никогда не подумал, что с таким удовольствием буду ковыряться в земле!» – усмехался он, аккуратно сажая свеклу. Он не стеснялся задавать вопросы по земледелию, с интересом изучал «Лунный календарь садовода», планируя, когда будет высаживать капусту, когда полоть грядки. Две недели пронеслись, как один день, в радостном творческом труде.
   Тем временем по Трёшке поползли слухи, что внук Ефима Ведьмина приехал в деревню жить. Мимо его участка любознательные граждане протоптали тропинку – всем дачникам, а особенно их дочерям и женам внезапно захотелось искупаться в самом неудобном месте мелкой речушки. Люди шли на экскурсию – посмотреть на внука уже ставшего легендой знахаря. Они видели его то копающим грядку в глубине участка, то осматривающим старые пчелиные колоды, то читающим какие-то книжки.
   Никто почему-то не решался подойти и просто поздороваться и познакомиться. Наверное, потому, что население деревни давно уже было не деревенским, а отдыхающим летом на даче. Александр даже рад был такой стеснительности народных масс, так как разговаривать ему сейчас ни с кем не хотелось – он был погружен в освоение нового, а главное, так понравившегося ему дела.
   Народ же, снедаемый любопытством, после купания в реке шел прямо к Рае, которая охотно выдавала свои домыслы за чистую правду и щедро одаривала ими всех жаждущих знаний.
   Через две недели несколько окрестных деревень уже знали, что Александр Ведьмин, вернувшись из «горячей точки», внезапно обрел дар своего деда Ефима к целительству. Поэтому послал ко всем чертям всех врачей и решил лечить себя самостоятельно. Одновременно у него возникли проблемы с городскими бандитами, которые хотели, чтобы Александр стал одним из них, потому что он владел боевыми искусствами. Но Александр отказался, даже побил кое-кого и, чтобы отстали, решил скрыться в деревне. «Мафия» не отступила и продолжает искать Александра, чтобы все-таки обратить его на свою сторону или, если он не согласится, может быть даже убить.
   Сердобольные старушки, слушая в пятый раз пересказ этой истории, хватались за щеки и качали головой. Девушки хватались за сердце и помещали имя Александра в список своих кумиров. Мужики уважительно молчали и украдкой поглядывали на топор, мол, если сунутся, мы тоже не лыком шиты.
   Александр же, ничего не подозревая о своей славе, ползал по грядкам, пропалывая только что проклюнувшуюся морковку и радуясь тому, что здесь все так просто.
   Ел он в основном каши из риса, гречки и овсянки. Это было дешево купить, легко приготовить, вкусно и сытно есть. Кашки он приправлял большим количеством ранней зелени, на удивление легко вспомнившейся из уроков деда. Лопух, сныть, одуванчик, сурепка и много еще трав, названия которых он забыл, зато помнил их по виду и вкусу.
   Прочитав в справочнике по лекарственным растениям о траве зверобой, помогающей и от желудка, и от печени, он решил не мудрствуя лукаво пролечить на всякий случай и то и другое. Зверобой в необходимом количестве обнаружился среди прочих трав на сеновале его летнего домика. Сначала он аккуратно доставал из общей массы нужные травинки, потом ему это надоело, и он решил, что будет пить чай просто из сена. То ли это было правильным интуитивным решением, то ли рисово-овсяная диета сказалась, но боль в животе, которая иногда еще давала о себе знать, как-то быстро успокаивалась, являясь все реже и реже.

Вопросы

   Оксана с первых же дней пребывания в санатории взяла себе за правило приходить в столовую чуть позже, чем сосед, чтобы не присутствовать на его молитве. Но на этот раз ей не терпелось встретиться с ним побыстрее, чтобы задать накопившиеся за ночь вопросы. Ей почему-то казалось, что он должен знать на них ответы.
   Стоя у дверей столовой, Оксана едва дождалась, когда Василий Сергеевич возьмется наконец за ложку. Подойдя к столику, она поздоровалась не как обычно, сухо и официально, а уже по-дружески.
   – Здравствуй, Оксана Васильевна, – с улыбкой отозвался сосед, – ну как спалось? Кошмары не мучили?
   – Да нет, спасибо, кошмары не мучили. А вот спалось не очень.
   – Бессонница?
   – Вопросы… Мучили вопросы. Пыталась искать на них ответы, но… – Оксана развела руками. – Теперь только на вас вся надежда.
   – Ну что ж. Почту за честь, если смогу чем-то помочь. Приглашаю вас в свою «келью» после завтрака, продолжим вчерашнюю беседу.
 
   Комната Василия Сергеевича не сильно отличалась от комнаты Оксаны. Разница была только в том, что вместо ноутбука на столе стояла большая, деревянная, похожая на старинную икона – Богородица с младенцем Иисусом на руках.
   Василий Сергеевич перекрестился, войдя, и сел на застеленную кровать. Оксане же предложил присесть на стоявшую возле стола табуретку.
   – Ну, слушаю. Что ты хотела спросить?
   Оксана вдруг почувствовала себя как-то неуютно. Одно дело, когда тема поднимается случайно в процессе игры в шахматы, другое – когда особый разговор надо как-то начинать. Все вопросы, которые были такими актуальными во время ее ночных размышлений, вдруг показались совершенно бессмысленными сейчас.
   – Скажите, а откуда у вас этот паук, которым вы меня вчера напугали? – спросила Оксана и ужаснулась: стоило напрашиваться к человеку в гости, чтобы спросить подобную глупость.
   Василий Сергеевич рассмеялся:
   – Контрабанда, пронес втайне от санитарок-привратниц.
   – А зачем? Вы ведь уже не в школьном возрасте, чтобы пугать девчонок…
   – Нет, конечно. Я взял его, чтобы пугать себя.
   Теперь рассмеялась Оксана, но недоумение в ее глазах стало еще заметнее.
   – Шутите?
   – Да нет. Я серьезно. Это сложно объяснить. – Василий Сергеевич вытащил из-под столика сумку, засунул в нее руку и достал шевелящегося мохнатого паучищу – точную имитацию то ли тарантула, то ли каракурта. Подержал его на ладони и протянул Оксане.
   Она поморщилась, обдумывая, стоит ли брать мохнатую игрушку в руки.
   – Не бойся, бери, – сказал Василий Сергеевич, – он из инертного материала, на него аллергии быть не может.
   Оксана протянула руку, и паук, шевеля лапами, переполз с руки хозяина на ее ладонь. По спине пробежал легкий озноб, и очень захотелось положить игрушку на стол. Но Оксана справилась с брезгливостью и даже поднесла руку поближе к лицу, чтобы получше разглядеть это чудо. Паук реагировал на малейшее покачивание руки – его лапы и даже лапообразные челюсти начинали шевелиться.
   Отлично зная, что это игрушка, Оксана все-таки ощущала жуткую неприязнь к этой твари и, немножко подержав паука, осторожно положила его на стол. Как мокрая собака отряхивает с себя воду, так и она стряхнула с себя чувство брезгливости и посмотрела на Василия Сергеевича.
   – Ну что? Нужно еще объяснять или сама все поняла? – спросил он.
   – Объяснять нужно.
   – Тогда сформулируй, пожалуйста, вопрос.
   Оксана задумалась. Сформулировать вопрос, оказывается, не так-то просто. Можно спросить: «Почему чувства не подвластны разуму?» – но это все равно что спросить, почему… ну, например, вода мокрая. На такой вопрос ответа быть не может – и это Оксана понимала даже своими еще только начинающими настраиваться на верную волну мозгами. То, что чувства не подвластны разуму, – теперь очевидно. Это было очевидно и раньше, но Оксана просто не смотрела в эту сторону. Ей некогда, да и неинтересно было копаться в себе. Более того, она даже не предполагала, что такие вопросы вообще существуют.
   А вот сейчас, в тишине, бездействии и молчании, вопросы, которые давно уже существовали, начали проступать, как изображения на фотобумаге, погруженной в ванночку с проявителем.
   Ассоциация с фотобумагой отбросила Оксану в детство. Когда ее отец еще работал обычным инженером на заводе, у него было редкое хобби – фотоохота.
   Идею ему подсказал Шарик из мультфильма про Простоквашино, и отец так ею увлекся, что купил очень дорогой по тем временам фотоаппарат и часто по выходным ходил с ним в лес «охотиться» на зверей. А по вечерам в будние дни они с Оксаной вдвоем, закрывшись в ванной, при свете красной лампы печатали фотографии.
   Тогда перед Оксаной открывался целый мир животных. Вот белочка прыгает по ветвям, вот она уже ближе, а вот уже видна ее мордочка. Вот лисичка застыла, выгнув спину, испугавшись охотника. Вот зайчик удирает – только лапы и хвостик удалось папе заснять. Вот глухарь важно позирует перед объективом…
   Оксана очнулась. Воспоминания эти создавали очень теплые и приятные ощущения, но сейчас-то она не для этого сюда пришла – она должна сформулировать вопрос. Оксана подняла глаза – Василий Сергеевич терпеливо ждал.
   – Я не знаю с чего начать, – вздохнула она, – такое ощущение, что я сгораю от любопытства, но не знаю даже, что́ есть предмет моего любопытства. Вопросов множество, но они не имеют смысла по отдельности, а все вместе составляют нечто неконкретное, типа «А почему оно так?» Как будто бы я держу в руках запутанный клубок всяких тайн и не могу найти ту ниточку, за которую надо потянуть, чтобы его распутать.
   Потом Оксана немного помолчала и сформулировала вопрос:
   – С чего начинать? Где эта ниточка?

С чего начинать

   Василий Сергеевич крякнул и почесал затылок, точь-в-точь как ее отец, когда она приносила ему какую-нибудь непонятную задачку по физике.
   – Да-а-а, Оксана Васильевна, вопросики у вас, однако… – И он тяжело вздохнул. Немного подумав, продолжил: – Для начала отвечу вопросом на вопрос: а зачем тебе все это надо? Догадываешься ли ты, что ждет тебя в процессе распутывания этих, как ты их назвала, «тайн»? Или ты думаешь, что это просто способ занять время, которого у тебя сейчас в избытке? А знаешь ли ты, что, потянув за эту «ниточку», ты уже не сможешь смотать клубок обратно и будешь вынуждена распутывать его до конца? И чем дальше ты будешь его распутывать, тем более запутанным он будет становиться. И только дойдя до конца, ты найдешь ответ на вопрос «А почему оно так?» И говорят, что ответ этот поражает своей удивительной простотой и становится смешно оттого, что понадобилось преодолеть столько препятствий, чтобы его найти.
   – А кто говорит? Значит, кто-то нашел этот ответ?
   – Испокон веков люди ищут этот ответ, и, разумеется, есть те, кто нашел.
   – Ну и почему бы им тогда не поделиться этим ответом с другими? – спросила Оксана, уже понимая, что спрашивает глупость.
   Василий Сергеевич рассмеялся:
   – Они делятся. Только ответ этот так прост, что не нашедшие его самостоятельно воспринимают его как пустые слова.
   – Ну и что же это за слова?
   Василий Сергеевич серьезно и даже грустно посмотрел на Оксану и отвел глаза.
   – Я не могу тебе этого сказать.
   – Почему? Вы не знаете?
   – Знать-то знаю, но… Пока я тоже воспринимаю это как пустые слова. Я еще не нашел ответ сам. К тому же моя вера, – он посмотрел на икону, – точнее, ее основные постулаты считают этот ответ ересью. Но я, на беду свою, когда-то потянул за ниточку из чистого любопытства, и сейчас в душе моей идет непримиримая война двух разных идеологий.
   Оксана с недоверием усмехнулась.
   – Ты, наверное, думаешь, – продолжил Василий Сергеевич, заметив эту усмешку, – что я напускаю таинственности, чтобы посильнее заинтриговать тебя?
   – Ну, если честно, именно так я и думаю. Он улыбнулся и покачал головой:
   – Да, да. Вот именно так меня и затянули в эту историю. Воистину предупреждает Святое Писание, что любопытство – один из старейших пороков человечества. Именно из любопытства откусила Ева то самое яблоко.
   Оксана расхохоталась от пришедшей ей в голову мысли:
   – Так, значит, вы сейчас выступаете в роли Змея-искусителя! А я соответственно в роли Евы. Прикольно!
   – Забавно! – согласился искуситель. – Так вот и я о том же говорю, что в моей душе как будто бы битва идет. Днем я молюсь: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь, да не введи нас в искушение, да избави нас от лукаваго», а ночью… – Он махнул рукой.
   – А ночью вас мучает любопытство, – закончила за него Оксана.
   – А ночью я ищу ответ на вопрос, за одну только формулировку которого меня положено сжечь на костре инквизиции.
   – Ну и нагнали вы жути, Василий Сергеевич. Успокойтесь, на дворе двадцать первый век, инквизиция уже в далеком прошлом.