Страница:
---------------------------------------------------------------
© Copyright Александр Ольшанский, 2001
Email: olsh@svs.ru
WWW: http://alolsh.chat.ru/
Date: 24 Oct 2003
---------------------------------------------------------------
Стихи Александра Ольшанского отличают поэтическая насыщенность;
причудливое сочетание вымысла с реальностью, страстного лиризма - с иронией
и своеобычным гротеском.
"Звезда в полыни" - новя книга стихов известного петербургского писателя,
творчество которого неразрывно связано с могучими корнями поэтической школы
города на Неве. А.Ольшанский - автор многих поэтических книг, получивших
широкое признание с начала 90-х годов: "Прощание с Лаурой", "GEMINI",
"Млечный круг", "Не горят и не возвращаются", "Два мудреца" и др. В 1995
году он стал лауреатом премии "Хрустальная Лира", а в 2000-ом - победителем
поэтического конкурса под эгидой ЮНЕСКО. В 2001 году вышел в свет и почти
сразу попал в разряд библиографических редкостей - роман А.Ольшанского
"Кольца Урании".
АЛЕКСАНДР ОЛЬШАНСКИЙ
ЗВЕЗДА В ПОЛЫНИ
новая книга стихов
Санкт-Петербург
© А. И. Ольшанский, 2001
Все права защищены.
Любое коммерческое использование настоящего текста без ведома
и прямого письменного согласия автора НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
* * *
Ночь подкралась из кустов крушины,
Месяц нависает палашом.
Головы друзей... или кувшины
На заборе под Большим ковшом...
- Если под Большим, то где же Малый?-
Вспыхнул в меру трезвый агроном.
- Смолкни, поэтически отсталый!
Малого послали... за вином...
С фермы навалился буйный запах,
Городские принялись чихать.
Агроном вздыхает: - Как в Анапах!..
С насморком - Россию не понять.
* * *
На валтасаровом пиру -
Жизнь укороченная на день.
Звучит валторной ввечеру
Душа, скрываясь в лист тетради.
:Печаль стихает, но ясней -
На стенах старого жилища -
След угасающих огней,
Приметы тленья,
Пепелища.
Знать, не придётся уберечь
Шум вавилонского убранства:
Ночь, угли вольного пространства,
Восторг.
Немеющая речь.
СТАНЦИЯ У ОЗЕРА
Ветер сорвал расписание жизни.
Прежнее чувство - осколками песни
ранит и ранит - исчезни, исчезни.
Воскресни!- -
Тень валуна затекла к изголовью.
Тайна двоих переполнена явью,
словно Синара - взволнованной кровью
заката.
Пляска сердец в средостении лета.
Запах костра из ночного стаккато.
И не сдается на милость рассвета
цикада.- -
Близость порогов волнует теченье.
Яростным бегом томится молчанье,
лишь бы открылось второе дыханье
для песни.
* * *
Над полынью сцепились две радуги.
Прячут шпалы в горячий гудрон -
дуновенья Синары и Ладоги.
Нет меня. Я - июльский перрон:
толчеёй и гудками измаянный,
каблукам причиняя урон,
распрощался и скрылся отчаянно.
Нет меня! Я - мелькание крон:
разгоняя громады бетонные
и на пряслах - пытливых ворон,
оборву пересуды вагонные...
Нет меня. Я - клубок макарон:
на террасе в тарелке с каёмочкой
под расплавленным сыром томлюсь...
(Рот в чернике, мизинчик в стороночке)
Нет меня, но я скоро явлюсь,
накажу твой мизинец купеческий,
покорюсь новизне (синих) губ,
словно воин с улыбкой младенческой -
буду истово нежен и груб.
Над полынью сцепились две радуги,
обнимая июльский перрон...
Стук сердец от Синары до Ладоги.
Рельсы, шпалы, горячий гудрон.
* * *
Простужен лектор, так похожий на Декарта,
что с гипсовой надменностью взирает:
на толчею лучей, на появленье марта,
на то, как юность с мудростью играет.
Хрипит История, чихая в достоверность
мозолистых цитат из фолиантов...
Ревнует лектор ночь: бытийная неверность,
при свете дня недостающих фантов
Ночи -
лелеет тайну, как синяк под пудрой
на шее второкурсницы истфака.
ОБНАЖЕННАЯ ТИШИНА
Седой властитель, в свой последний вечер,
из ста наложниц выбрал Тишину.
Она в смущенье задувает свечи,
из ста свечей не тронула одну;
шелка снимает - вздрагивают плечи.
Её браслеты вечностью звенят
в неистовой, неизречённой встрече. -
Теперь!
Сейчас!..
И - жизнь тому назад.
* * *
Зябко вечер прижмется к лощинам,
согреваясь у первых огней;
будет ветер гадать по морщинам
старых стен - о вращении дней.
Возвращенье к немым годовщинам,
в память - место осёдлости войн,-
вновь поможет усталым мужчинам
совершить... Перегарная вонь.
В сиротливо-промозглую пору
отключенных еще батарей,
жизнь блефует в расчете на фору
от вина: 'В честь открытых дверей!..'
Стылых дней мотану веретёнце!-
Разножелтой осенней канвы,
может, хватит на доброе солнце.
И на то,
чтобы встретились Вы...
ДИССОНАНСЫ
В.Сосноре
1.
Не вoвремя. Бетховен звал
во Время.
Так алчет звездностепья -
рой рояля:
Мадьярка обронила чье-то имя
в алькове, под осколками Грааля.
2.
И тлела ночь, глухá,
себе на убыль.
Он был далёко, -
слуха вечнопленный.
Мадьярка прижимала к телу.
Небыль.
3.
Кто слышит безымянный пульс
Вселенной?!.
* * *
Усни, темноликая,- беды забудут тебя.
Я вынесу их в оборот - за медаль в обороте -
Как сор из избы, и, как память о лишнем народе.
Я вынесу это.
Что, впрочем, векaм всё равно.
И веки смыкаются прежде, чем стали куранты.
(Чем стали они, неосталин и репатрианты
Не видят.) Темно.
Засыпай же, Полярная дочь!-
Соски полюсов будут реже ко мне прикасаться -
Твой узник с тобой, в ожидании добрых кассаций.
Мне - в мочь.
ВСТРЕЧА
Вот обложка полыхает:
жечь стихи - святой обряд.
(Пусть осудит тот, кто знает,
как любовь вернуть.)
Горят...
Всё тетради да тетради,
книги вряд ли издадим...
В тихой сумрачной прохладе
не томись, брат, нелюдим.
Как всегда, давай же спорить!
У свечей курить,
молчать,
пить вино и острословить:
юность шумно вспоминать!
А потом - светло и шатко -
разбредёмся.
Навсегда.
Вот горит моя тетрадка,
с нею - лучшие года.
1979
ЧЕРТА
Жизнь прожить - не поле перейти.
(посл.)
Разъедает офорт пустота,
он, наверное, оттиском болен.
Между снегом и снегом - черта, -
черный лес между небом и полем.
А вверху и внизу - по дыре:
воронье, над корявой воронкой,
нависает...
В ледовом каре,
снежным вихрем летит похоронка.
Разорит отчий дом этот час, -
хрипло каркает черная сводня,
одобряя последний приказ:
'перейти это поле сегодня!..'
На простреленном дважды щите:
надпись 'мины' - подобна черте.
ДИАЛОГИ
I
- Вам ли, корни былинные
ведать выси орлиные?
- С нами радость весенняя -
сила дня Вознесения...
- Выше млечного инея?
- Выше слез всепрощения.
Древо жизни могучее
часто радует - мучая.
II
- На закате порфирные,
ветры-ветви надмирные,
вам ли вьюги не праздновать?
- Как предсмертную исповедь
и последнюю заповедь...
- Нам над бездною выстоять?!
- Вечны корни глубокие:
тени близких - далекие.
ПРАВЫЙ МАРШ ОДНОНОГОМУ ДРУГУ
Один глаз смеется, а в другом - слеза.
На ноге ботинок, на другой - кирза.
Обжигало смертью, и знобил простор...
Ветер, помнишь ветер от Афганских гор?
Здравствуй, друг...
Объятья - сможешь, так раскрой -
Мы закрыли братьям очи - на покой.
Правой, снова правой!
Левой - пристяжной.
Мальчик не кровавый, он теперь - седой.
Один глаз смеется, а в другом - слеза.
На ноге ботинок. На другой - кирза.
Правой, правой, правой! Левая - в укор...
Ветер, новый ветер,
от Кавказских гор.
ПОСЛЕ 'ПРОЩАНИЯ СЛАВЯНКИ'
Дрогнул перрон. Вопрос на вопрос
горестно вскинутой брови:
'Ранят шипы дареных роз
цвета, чьей пролитой крови?!'
* * *
Когда сестра читала братьям,
они пытались верить в Бога.
Халат казался белым платьем
и отступала в ночь тревога.
В блокадном городе. - Великом! -
В ночь медсестра читала Блока.
Глаза горели вешним бликом
из довоенного далёка. -
Там каждый был красив и молод,
и весел - к шумному параду.
Никто не ведал лютый голод,
и смерть, как быструю награду.
Там был простор венечным платьям.
И вечность - отчему порогу...
В ночь медсестра читала братьям.
Они пытались верить Богу.
ЗА ЖИЗНЬ
Багряный вождь, осенний шут - с чинами не суров ли? -
Сорвал осенний позумент: 'Шумите, дерева!..'
Лицо - аскеза во плоти и дробь дождя по кровле
В напоминание о том, что жизнь всегда права.
'За жизнь!' -
Допей презренную, не будучи обласкан
Оконным отражением усталого лица.
Ты плюнул во Вселенную?
Попал себе на лацкан:
Чудесное знамение
Счастливого
Конца.
* * *
Многое в малом.
След у порога.
Вечное в белом.
Звездная тога.
Маленький пальчик
ловит снежинку,
снежинский
мальчик помнит
картинку:
добрые лица
к яслям склонились,
в нимбе младенца -
взоры светились.
Только боялись
горькой разлуки -
нежной Марии -
мамины руки.
* * *
Пианист взлетал над инструментом,-
Время защемило пальцы крышкой...
Муза не спешит к аплодисментам,
соло завершается - одышкой:
был огонь, была вода.
А - трубы?!
Тишиной заслушались фаготы...
В тростниковом золоте Гекубы -
дирижер откладывает ноты.
НОВОГОДНЯЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Этой ночью креп венчальный
у твоей щеки...
Хлопья снега беспечальны,
помыслы легки.
Расплылись и подобрели
резкие черты:
городские акварели
гладит край фаты...
Спи невеста, спи надежда,
спи моя судьба!
Греют белые одежды
беглого раба.
Не гневuсь недолгим бегством
с пира твоего.
Я ушел на встречу с детством.
Только и всего.
ПЕСНЯ БЕЛОЙ ШВЕИ
Снега сметали все края
Земли моих тревог,
как только Белая швея -
напела свой урок:
'Сия материя тонкa,
тачать - не ремесло!
В оплату каждого стежка
уйдет твое тепло.-
Тачай-строчи, моя душа,
ты этим и жива,
покуда греешь - не спеша -
родимые слова,
покуда вьет живую нить
седой напевный лён -
не оборвать, не изменить
тугую связь времен.
В разбеге строк блеснет рука,
коль с сердцем повезло!-
Сия материя тонка,
тачать - не ремесло...
А тяжких дней веретено
припомнят - налегке,
когда двум датам суждено
сойтись в одной строке...'
Мне пела Белая швея...
Для вас слова сберёг,
но с каждым путником своя
мелодия дорог.
* * *
Снился танковый полк в Кандалакше,
морось с Белого моря,
туман...
И письмо прожигало
всё также (!) -
'Беломором' пропахший карман.
И все так же багульник тревожил
в карауле застывшую ночь -
терпким холодом,
словно итожил
сто разлук, что дано превозмочь.
В СОЧЕЛЬНИК
Щиплет щеки, щиплет yшки,
щиплет красные носы.
У Катюши и Марфушки
вид невиданной красы.
Пар клубится, смех искрится,-
сами кубарем летят.
На коляды им сестрица
нагадала двух ребят!..
Финн со шведом сани катят:
даль звенит, белым бела.
У Марфуши, и у Кати
хмурь от сердца отлегла.
Кличат предков.- 'С Новым Годом!'
Кличат Родине: 'адье-е-е!'
................................
Стынет след за снегоходом,
Чудо-фирмы, 'Бомбардье'.
СВЕТЛЯЧОК
Сонно
возится в сарае
лунноокая овца...
Трепет сада. Запах рая -
у тропинки,
у крыльца.
Звездно.
В тереме высоком:
в ночь распахнуто окно
(грозный батька у порога),
ива - с нами
заодно...
Держит
свечку над кроватью -
беглый искорка-жучок.
- Ренегат небесных братьев,
полюбуйся, но -
молчoк!..
ВИЗИТ
В чашке сумеречный чай
безнадежно остывает.
Наших губ внезапный рай
он, чай, мало одобряет.
Жалобно диван сопит,
кашляя пружинами:
изувечен, инвалид,
вескими причинами.
Чуть помят пижон-торшер.
Ваза, видимо, разбита...
Пострадал весь интерьер -
жертва позднего визита.
В МЕТРО
Легко ли дышится, подземный пассажир?
Зачем в Аид спешат твои вагоны?!
Знать, неспроста велят центурионы,
Куда ни кинешь взгляд, -
разлить рекламный жир.
Там наверху - другому светит солнце,
в авто катается гуляка и транжир...
Мелькнет реклама на слепом оконце:
'Купи надгробие, подземный пассажир!'
ЗИМНИЙ ВЕЧЕР У ПРУТКОВА
Да!
Благое дело, коль душа, в размахе,
пытается рубаху растерзать:
любовь, измену, голову на плахе,
вселенскую (чуть выспреннюю) стать -
впихнув на лист искомканной бумаги.
Но!
Всем дела нет ни до моей рубахи,
ни до того, что ел и где мне спать!
...Козьма юлит (учитесь, вертопрахи!):
'Мой друг, тебе не муторно читать?'
*
'Наше Всё' - похож на обезьяну.
НА ПРЕМЬЕРЕ
Летняя премьера. Бутафорский снег
отпускает тополь - в броуновский бег.
Взглядами 'а джорно', репликами рук,
мы вдвоем встречаем непримятый луг.
Краткое либретто прошуршал репей,
что дрожит наградой на груди твоей:
После увертюры мекающих коз
учинит злодейство вляпчивый навоз.
Вереск, медуница, кашка и лопух
заточат злодея под охраной мух.
Подгулявший ветер разольет фиал,
и стрекозы - травам сложат мадригал.
До финальной сцены, празднуя простор,
принца зацелует фея Ронских гор.
...Взмокшие актеры выйдут на поклон,
вслед за ними звезды - в чистый небосклон.
Гвоздь дивертисмента взвинченных цикад,
славный юный месяц
выйдет невпопад.
ТАКИЕ ДЕЛА
Л.Гумилеву
Всё тебе - не в гoре,
сказочник, мастак
святочных историй
в гибельных местах!
Ты ли не клеймился
в эс-эс-эс-эр,
ты ли не учился
биться за партер
и в безликом хоре,
Жизнь, зевая, петь,
в килечном разоре
'хочете...' - терпеть,
мелочь получая,
думать о 'Щите'
и над блюдцем чая
хлюпать в нищете?..
Нет, не научился
и 'ушёл с крыла'!
Пусть волчком крутился
и горел дотла -
в ноги не стелился
и на пьедестал...
Всё, чего добился:
верить не устал
в зычное раздолье
будущих былин,
в бабье хлебосолье,
в возглас:
- Триедин!..
1985
СЛОВО О ЗЕМЛЕ И ВЛАГЕ
(поэма)
* О.Охапкину
От площадей,
от лестничных площадок,
во избавленье криков и плевков,
приди в себя, ушедшая в упадок,
вернись домой -
без маршей и венков.
Над тишиной зовущие высоты:
не поклоняясь низостям дельцов -
зовут, зовут высокие заботы
об очагах и крепости венцов
твоих сердец -
в одном биенье встречном -
соборному, в лихие времена.
Тебе ль забыть, в борении извечном,
колоколов литые имена?!.
1.ТИШИНА
Юдоль веков -
в берестяных лоскутьях,
в дыхании
стоялой тишины:
печаль земли
застыла в перепутьях,
на дне оврагов,
в рытвинах войны...
Погост надежд,
бесхозных урожаев,
боеголовок,
пламенных речей...
Молчит земля,
мучительно рожая
святой ростoк -
живительно ничей:
в нем вера всех
коленопреклонений,
с ним память вех:
крушений и побед.
Молитвами
российских поколений -
росток души
встречает свой рассвет.
за пядью пядь,
Отечество свое?!'
Предгрозье.
Над межою воронье...
2.У МЕЖИ
Вознёс рассвет
хоругвенные стяги -
услышь молитву, Господи!
Спаси!
Не дай скудеть
вовеки на Руси -
ржаным лучам
и чудотворной влаге.
Купель озёр
и золото жнивья
растят потомков
златокрылой речи.
И крепнет голос
в колокольном вeче:
'За брaтину -
Славянская семья!
Страды Христовой,
Символ Веры вжuве -
Вино и хлеб отведаем, друзья,
труды умножив
на привольной ниве!
Как дрeвле,
православные князья,
сплотим ли мы
Великую дружину?
Иль отдадим
в постылую чужбину,
3.РЕКА ВРЕМЕН
Предгрозье.
Над межою воронье.
Свинцовый воздух
впитывает тени.
Армады туч -
быстринами видений
пугают
отражение свое
на глади вод...
И вспенились просторы
Днепра и Волги,
Дона и Оки.
Знобит Неву.
Чугунные узоры
во мраке тонут.
Смоль Москва-реки
у холма Боровицкого
вскипает...
Невозмутима лишь одна река.
Река, в чьи воды
дважды не вступают.
День, отмерцав,
вливается в века...
4.ЗЕМЛЯ И ВЛАГА
...День, отмерцав,
вливается в века.
Огни костров,
Непрядвой отраженных,
размыл туман.
И голос кулика
тревожит ширь степную.
Отрешенно,
припав к земле,
безмолвствует Боброк.
Князь Дмитрий, зри,
в Стожар луна воздета,
Уж близок срок
бесстрашного ответа,
и - сече быть!
Грядет кровавый рок.
И ковылем щетинится
Задонье.
Земля решилась!
Всполохи костров -
на копьях рати княжьей.
И ладонью
могутною сжимается
багров,-
предел росяный
поля Куликова.
В большой кулак
смыкаются ряды.
Бурлит Упёрта.
Права и Солова -
поднялись
меж мамаевой орды.
5.ГОЛУБКА
Гудит восток.
Твердыня раскалилась:
воздвиглась рать
от плоти недряной.
Навстрeчь врагу,
где нива колосилась -
день колосится
кованой стеной.
А степь дрожит
под конницей Мамая.
Несется горе
по родной земле,
столбами пыли
в небо воздымая
зловещий месяц.
Русичи во мгле.
В чащобе копий
трепетны хоругви.
Не пал бы дух!
Ан - Божия рука:
летит голубка
в сень ветвей упругих,
в дубраву -
в стан Засадного полка!
Вновь греет души
Сергия завет,
мечи и шлемы
яро полыхают
и 'Бог за нас!' -
дружины выдыхают.
И сшибся с Челубеем
Пересвет...
6.ПЛОТЬ И КРОВЬ
Кровавый дол.
Сражение в разгаре.
Телами павших
вздыбилась земля.
За Русь!
За Веру!
За свои поля,
люд православный,
в яростном угаре,
идет на смерть.
Несметно басурман
и русские булаты поредели...
Но мужеством
сердца не оскудели.
И гаснет прыть мамаева ярмa!
Клич: 'Бог за нас!' -
дубрава расступилась
и конница Владимира
летит,
тесня врага.
Всещедра Божья милость!
И всепобедно
русский меч блестит.
Сметай ярмо,
привольная душа,
что сызмала сей горький
плод вкусила!
Во плоть и кровь
вошла земная сила.
То предки наши
ворогов крушат
за Землю-Мать,
что их не зря растила.
7.ПРИВКУС ПОЛЫНИ
Отцы и деды
шли на смертный бой.
За Землю-Мать,
что их на жизнь растила.
А внуки внуков
будут ли с тобой?
Их не погубит
недряная сила -
быть связанным
единою судьбой
с Историей,
с Душой
твоей, Россия?
8.К ВОЛГЕ
Валдайский перезвон
живого родника,
лесов и весей -
радужная сбруя...
Но тяжелее бег.
Не слышно ямщика.
Иссохли слезы
Праведные, всyе...
Побеги осенu,
Великая река! -
Хребтом уральским
выдюжат равнины:
Земле моей нужны
напевные луга.
И душ
неопалимые купины.
9.ТАЙНА
У возлюбленной очи озёрные,
ясным днем, что есть мóчи, лазурные.
Среди ночи - туманно-костерные.
И немного шальные, Бог весть.
У возлюбленной косы песчаные.
Вплетены в них кувшинки вощёные
и запутались травы росяные,
и колосья лучистые есть.
У возлюбленной песни раздольные.
В них поля и дороги окольные,
переливы церквей колокольные.
И печали, которых не счесть.
У возлюбленной очи озёрные,
у возлюбленной косы песчаные,
у возлюбленной песни раздольные
и никто! не попрал её честь.
*
МЛЕЧНЫЙ КРУГ
Он для того и млeчен -
этот путь,
чтоб крепче сжать
в предутреннем
тумане -
объятья слов
и вечность не спугнуть
с тех губ, что льнут
к груди
в немой осанне.
Он оттого и млeчен -
этот путь...
ПАМЯТИ МАМЫ
Полет голубки - крыльев ликование!
Благослови на жизнь, благослови!-
Пусть триединства светлое познанье
умножит силу веры и любви.-
Позволь, Вседержец, мне любить и верить
без чуда, без награды, прямиком.
И святость доброты не дай измерить
ни золотом, ни словом, ни венком...
Весенним благовестом грудь наполню,
рассветом вспыхнет мой нательный крест.
Пусть Пасха раскачает колокольни,
я выдохну: 'Воистину воскрес!'
И пламя семисвешника качнется...
Голубка белоснежная взовьется.
ПЕРВОЕ СОЛНЦЕ
Отвисло серый небосвод -
таранит луч капризный.
Дрожит константа непогод,
боится скорой тризны.
Как ртутный шарик перемен,
сквозь груз земных устоев,
проник восторг в тяжелый плен
воздвигнутых героев:
нет юбилеев и побед,
но стало проясняться!..
И толпы нытиков в обед
не знают, чем заняться.
В дворах-колодцах - эхо школ!
Взбодрился, задышал
сырых фасадов частокол.
На Невский - стар и мал!
Все шире просинь над Невой,
останки зимней лени
бодает рыжей головой -
Исакий. Сникли тени.
Раздольно нежится гранит
и сфинксы запотели.
Забыл казанский неофит
безбожные метели.
Захорошело куполам,
ликуют жадно шпили, -
светило с вестом пополам
их траур отменили.
Зеленый Всадник виду рад -
Дворцы помолодели,
родное имя вспомнил сад.
И дразнит дар Растрелли.
И что ты там не говори,
поёт музейным пушкам
железо 'Утренней Зари',
привычное к заглушкам.
Вода и ветер - на простор!
Каналы и мосты
волнует первый 'Метеор'
разбуженной мечты.
Спасая радость новизны,
у Стрелки мол-венец
в цепях опаловой волны
рвет 900 колец...
1976
ВРЕМЯ ЖЕЛТОЙ РУТЫ
Белеет...
А.Б-М.,М.Л.
Сухо, горько, гoрдо
снасть скрипела:
'Брут ты!..'
Резал ветер с фьорда.
Время желтой руты.
Упивались прошлым
блики на причале.
И казалось пошлым,
то, о чем молчали
брошенная заводь,
лог у редколесья:
'Есть в желанье плавать...
Есть решимость -
спесь 'Я'.
У ЗЕРКАЛА
- К вечному - дерзкой пытливости,
помнишь ли время высокое?..
Да помоги ж себе! Вырасти!
Выпусти чувство стоокое.
- Я не уверен, к чему это?..
Глянь, низкорослы события,
вешние воды - все вылиты...
И утомили открытия.
- Льстец респектабельной нeмочи,
прошлое помнишь по выпивкам?
Миру не хватит той мелочи,
что раскидаешь по выкрикам.
- Бриться мешаешь... увидимся.
В церковь сходить бы...
- Что ж, свидимся.
ВЫКЛЮЧАТЕЛЬ
ЩЕЛЧОК:
щелк-тресь!
- Кто в тумаках нуждается?..
Февральским утром
Феб не утруждается.
С электрикой ведём брутальный блиц
по вызову стоваттных колесниц.
О, дети солнца!
Свежий запах гари
сквозь непонятно что
врывается в жилье, где Агнию Барто
читали в детстве...
(Как было хорошо!)
ЗВОНОК. Супруг - супруге:
'Я ушел...'
'У Лёли лучше стул!!!' -
Под окнами гремит,-и легче
на душе!-
не злят горелые пельмени
и торшер,
что по утрам (дней девяносто) -
'тр-ресс' -
и свет - в дар сыну солнца:
'Тронь прогресс
и утро - удалoсь!'
* * *
Двое расставаться не хотели.
Вразнобой, назад, вперед-назад,-
Весла на уключинах свистели,
Как свирели: 'Sapienti sat...'*
Влажный воздух наполнялся хмелем.
Замирали венчики купав.
Счастье прикасалось, еле-еле,-
Клирами кузнечиков и трав.
Вычурно позируя озерам,
Любовался, сам собой, закат.
Волны и деревья без укора,
Бормотали: 'Sapienti sat...'
Руки - рук касались, еле-еле,
Двое расставаться не хотели.
Прим.: Sapienti sat (лат.)-ясно без слов,
букв. умному достаточно.
*
Скупые речи - трепетная грудь.
*
В каждой пылинке сколько Вселенных?!
*
ДВАДЦАТЬ ПЯТЫЙ КАПРИС ПАГАНИНИ
... Слух бесил: еще, еще, еще.
Звук - без сил. - Уже? - Еще!
Раздувая крылья носа, дож и раб натужных жил,-
мир цедил, тянул, лелеял.
Мир подхватывал
и выл,
обрекаясь:
облекая плоть смычка в бес-
плотность крыл. -
Звук постыл...
Калачиком свернуться.
ОТ КРОТКОГО ОРФОГРАФИЧЕСКОГО СЛОВАРЯ
VIDI, VICI
Е
евангелие евстахиева труба единоверие единоплеменник
евангелист евхаристия единоверка единоплеменный
евангелический егерь единоверный единорог
евангельское еда единовластие единосущный
евгеника едва единогласие единоутробный
евгенический едва-едва единодержавие единственный
евнух едва ли единодержавный едче
евразийский единение единодушие ежели
еврей единица единодушный ездок
еврейка единичка единожды езжай
европеец единичный единокровный езженый
европейка единобожие единомышленница ей-богу
европейский единоборство единонаследие ей-ей
европеоидный единобрачие единообразие еще бы
СТОРОЖ
День умер в одиночку,
не различить лица;
мрак не поставил точку
в поэме без конца:
простор для многоточий -
небесное рядно,
на плащанице ночи -
оконное пятно...
Он там, за крестовиной, -
усталый, без венца,
во всем, за всех повинный.
Не различить лица...
ОДИНОКОЕ НЕБО
Над глухими барахолками,
над ларьками и стоянками,
над смердящими помойками
меркнет небо одинокое.
Крысы падалью насытились,
зажирели, распингвинились.
А вороны остервятились,
заклевали буревестника.
КРЫЛЬЯ
ДИПТИХ
недаром - не напрасно;
не даром - не бесплатно.
(Из 'Толкового словаря русского языка')
НЕДАРОМ ВОЛЯ - ВСЕМУ НЕ ДАРОМ ВОЛЯ - ВСЕМУ
НАЧАЛО. НАЧАЛО.
НЕДАРОМ РАВНЫХ ЕМУ НЕ ДАРОМ РАВНЫХ ЕМУ
ТАК МАЛО: ТАК МАЛО
НЕДАРОМ НЕБО ПОСТИГ НЕ ДАРОМ НЕБО ПОСТИГ
ИКАРОМ ИКАРОМ
И ВСТРЕТИЛ СОЛНЦЕ, НА МИГ И ВСТРЕТИЛ СОЛНЦЕ, НА МИГ
НЕ ДАРОМ... НЕДАРОМ!
СЕМЬ ОДИССЕЙ
(поэма)
*
Не совершенствуйте совершенное,
совершенствуйте себя.
Н.П.
Свет - в конце тоннеля.
(мифотрюизм)
ПЕРСОНАЖИ И ИХ ДАРЫ:
ГЕРОИ (семь мифообразов мужского и женского начал):
ОДИССЕЙ - земной опыт, апперцепция традиций;
СИЗИФ - подвижничество: энергия поиска, след;
ХРОН - самодостаточность времени;
ЭРОТ - гедонические дары, сердцебиение рода,
правдоложь, запахи;
ПЕНЕЛОПА - женское сердце, тепло поколений, тряпки-
булавки;
МНЕМОСИНА - бисер мелочей, хлебная корка мифа;
ЭОС - светотень, протознаки Логоса.
ДВЕНАДЦАТЬ НЕЗРИМЫХ СОПРОВОЖДАЮЩИХ:
ГЕРМЕС - герметизм, топор судилища;
ПОСЕЙДОН - борение, стихия заблуждений;
ЛОГОС- язык интуиции, рана, симфонизм бытия;
ТАНАТ - небытие;
ПЛУТАРХ (П.) - вкус воли, книжный шкап;
РАБЛЕ - гротеск одиночества, карлики и гиганты;
САЛИЙ (Я.С.) - жажда гармонии;
ПЕРЕЛЬМАН (Н.П.) - апломб дидактизма, улыбка,
музыкальная пауза;
СЛУЧЕВСКИЙ - война с полисемой, осязание;
ГЕББЕЛЬС (Й.Г) - ижица-инфернум, #, кровавый эпос;
ФОЛЛЬ - токи хаоса, метафизические превратности;
ФОРТУНА - небесные прописи, цвет.
Айда цвести,
добреть и пыжиться
нескладной жизни - мифы складывать!
Не то поспеет злая ижица
в небесных прописях.
И - швах!
I
Цвёл герой, дарами увлекаясь
(окружали молодость отрады,
сам Эрот срывал с наяд наряды!),
с эллинами древними скликаясь;
ветреный - в отца,
любил не каясь.
Чтил Гермеса - хитрые тирады.
На пирах и в термах были рады
появлениям его.
Осклабясь,
в преданной улыбке подхалима,
жизнь текла, текла неумолимо.
Он грузнел. Итака, жёны, дети
благостно взирали вслед герою.
Правдой он снискал восторги эти!
Правда, Мнемосина лжёт порою.
II
- Ученье - свет:
- А лампочка-то ярче!
(из диалога пациентов проф. Случевского)
: Во швах,
в бинтах, во льдах, -
с героями-то трудно:
то - память, краснобай и мифотворец,
из былого - гнуса не приемлет.
Затевая славный разговорец,
комара - кувалдой!
Память внемлет
пафосу Фортуны, словно горец
в юбилейном тосте.
':И не дремлет,
промышляя воздаяньем (story)-тсс:
Суд времен!' - воскликнет псевдо-
гамлет,
распаляя суд из сослуживцев.
'Троя, сучья кровь! - подхватят
люди,-
стали мы с годами дальнозорки,
но не греет эпос войн - паршивцев
молодых, купающихся в блуде!'
Мифы их не стоят хлебной корки:
Миф дрейфит в медных лбах.
- Что ж, Посейдон?
- Швыряет 'судно'
в палату # 7,
в рассвет под лампочкой,
в пыль поля полисем.
- Се воля и покой?
III
У эллинов говорят умные,
а дела решают дураки.
П.
В отстой покой и волю!
(Побег из точки А,
морока в точках - Фоллю,
Жизнь пенится.) Волна
и муть, и пена.
Вновь волна.
Гермесом послана она.
Подвижников, всё больше
из поэтов, за шиворот ведут
от корабля - в рай-суд:
Топор, крась плаху!
И - летит,
плюется голова:
'Им нужно деньги отмывать!
Я отмывал слова:'
IV
Ни один ясновидец не предвидел
времени своего ареста.
Й.Г.
Гермес со слов отмытых
охмелел.
Потом с Рабле еще добавил.
И кучу глав небритых -
вмиг - Хрону переправил.
Мошна,
успех,
и aмок страсти - пыль,
© Copyright Александр Ольшанский, 2001
Email: olsh@svs.ru
WWW: http://alolsh.chat.ru/
Date: 24 Oct 2003
---------------------------------------------------------------
Стихи Александра Ольшанского отличают поэтическая насыщенность;
причудливое сочетание вымысла с реальностью, страстного лиризма - с иронией
и своеобычным гротеском.
"Звезда в полыни" - новя книга стихов известного петербургского писателя,
творчество которого неразрывно связано с могучими корнями поэтической школы
города на Неве. А.Ольшанский - автор многих поэтических книг, получивших
широкое признание с начала 90-х годов: "Прощание с Лаурой", "GEMINI",
"Млечный круг", "Не горят и не возвращаются", "Два мудреца" и др. В 1995
году он стал лауреатом премии "Хрустальная Лира", а в 2000-ом - победителем
поэтического конкурса под эгидой ЮНЕСКО. В 2001 году вышел в свет и почти
сразу попал в разряд библиографических редкостей - роман А.Ольшанского
"Кольца Урании".
АЛЕКСАНДР ОЛЬШАНСКИЙ
ЗВЕЗДА В ПОЛЫНИ
новая книга стихов
Санкт-Петербург
© А. И. Ольшанский, 2001
Все права защищены.
Любое коммерческое использование настоящего текста без ведома
и прямого письменного согласия автора НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
* * *
Ночь подкралась из кустов крушины,
Месяц нависает палашом.
Головы друзей... или кувшины
На заборе под Большим ковшом...
- Если под Большим, то где же Малый?-
Вспыхнул в меру трезвый агроном.
- Смолкни, поэтически отсталый!
Малого послали... за вином...
С фермы навалился буйный запах,
Городские принялись чихать.
Агроном вздыхает: - Как в Анапах!..
С насморком - Россию не понять.
* * *
На валтасаровом пиру -
Жизнь укороченная на день.
Звучит валторной ввечеру
Душа, скрываясь в лист тетради.
:Печаль стихает, но ясней -
На стенах старого жилища -
След угасающих огней,
Приметы тленья,
Пепелища.
Знать, не придётся уберечь
Шум вавилонского убранства:
Ночь, угли вольного пространства,
Восторг.
Немеющая речь.
СТАНЦИЯ У ОЗЕРА
Ветер сорвал расписание жизни.
Прежнее чувство - осколками песни
ранит и ранит - исчезни, исчезни.
Воскресни!- -
Тень валуна затекла к изголовью.
Тайна двоих переполнена явью,
словно Синара - взволнованной кровью
заката.
Пляска сердец в средостении лета.
Запах костра из ночного стаккато.
И не сдается на милость рассвета
цикада.- -
Близость порогов волнует теченье.
Яростным бегом томится молчанье,
лишь бы открылось второе дыханье
для песни.
* * *
Над полынью сцепились две радуги.
Прячут шпалы в горячий гудрон -
дуновенья Синары и Ладоги.
Нет меня. Я - июльский перрон:
толчеёй и гудками измаянный,
каблукам причиняя урон,
распрощался и скрылся отчаянно.
Нет меня! Я - мелькание крон:
разгоняя громады бетонные
и на пряслах - пытливых ворон,
оборву пересуды вагонные...
Нет меня. Я - клубок макарон:
на террасе в тарелке с каёмочкой
под расплавленным сыром томлюсь...
(Рот в чернике, мизинчик в стороночке)
Нет меня, но я скоро явлюсь,
накажу твой мизинец купеческий,
покорюсь новизне (синих) губ,
словно воин с улыбкой младенческой -
буду истово нежен и груб.
Над полынью сцепились две радуги,
обнимая июльский перрон...
Стук сердец от Синары до Ладоги.
Рельсы, шпалы, горячий гудрон.
* * *
Простужен лектор, так похожий на Декарта,
что с гипсовой надменностью взирает:
на толчею лучей, на появленье марта,
на то, как юность с мудростью играет.
Хрипит История, чихая в достоверность
мозолистых цитат из фолиантов...
Ревнует лектор ночь: бытийная неверность,
при свете дня недостающих фантов
Ночи -
лелеет тайну, как синяк под пудрой
на шее второкурсницы истфака.
ОБНАЖЕННАЯ ТИШИНА
Седой властитель, в свой последний вечер,
из ста наложниц выбрал Тишину.
Она в смущенье задувает свечи,
из ста свечей не тронула одну;
шелка снимает - вздрагивают плечи.
Её браслеты вечностью звенят
в неистовой, неизречённой встрече. -
Теперь!
Сейчас!..
И - жизнь тому назад.
* * *
Зябко вечер прижмется к лощинам,
согреваясь у первых огней;
будет ветер гадать по морщинам
старых стен - о вращении дней.
Возвращенье к немым годовщинам,
в память - место осёдлости войн,-
вновь поможет усталым мужчинам
совершить... Перегарная вонь.
В сиротливо-промозглую пору
отключенных еще батарей,
жизнь блефует в расчете на фору
от вина: 'В честь открытых дверей!..'
Стылых дней мотану веретёнце!-
Разножелтой осенней канвы,
может, хватит на доброе солнце.
И на то,
чтобы встретились Вы...
ДИССОНАНСЫ
В.Сосноре
1.
Не вoвремя. Бетховен звал
во Время.
Так алчет звездностепья -
рой рояля:
Мадьярка обронила чье-то имя
в алькове, под осколками Грааля.
2.
И тлела ночь, глухá,
себе на убыль.
Он был далёко, -
слуха вечнопленный.
Мадьярка прижимала к телу.
Небыль.
3.
Кто слышит безымянный пульс
Вселенной?!.
* * *
Усни, темноликая,- беды забудут тебя.
Я вынесу их в оборот - за медаль в обороте -
Как сор из избы, и, как память о лишнем народе.
Я вынесу это.
Что, впрочем, векaм всё равно.
И веки смыкаются прежде, чем стали куранты.
(Чем стали они, неосталин и репатрианты
Не видят.) Темно.
Засыпай же, Полярная дочь!-
Соски полюсов будут реже ко мне прикасаться -
Твой узник с тобой, в ожидании добрых кассаций.
Мне - в мочь.
ВСТРЕЧА
Вот обложка полыхает:
жечь стихи - святой обряд.
(Пусть осудит тот, кто знает,
как любовь вернуть.)
Горят...
Всё тетради да тетради,
книги вряд ли издадим...
В тихой сумрачной прохладе
не томись, брат, нелюдим.
Как всегда, давай же спорить!
У свечей курить,
молчать,
пить вино и острословить:
юность шумно вспоминать!
А потом - светло и шатко -
разбредёмся.
Навсегда.
Вот горит моя тетрадка,
с нею - лучшие года.
1979
ЧЕРТА
Жизнь прожить - не поле перейти.
(посл.)
Разъедает офорт пустота,
он, наверное, оттиском болен.
Между снегом и снегом - черта, -
черный лес между небом и полем.
А вверху и внизу - по дыре:
воронье, над корявой воронкой,
нависает...
В ледовом каре,
снежным вихрем летит похоронка.
Разорит отчий дом этот час, -
хрипло каркает черная сводня,
одобряя последний приказ:
'перейти это поле сегодня!..'
На простреленном дважды щите:
надпись 'мины' - подобна черте.
ДИАЛОГИ
I
- Вам ли, корни былинные
ведать выси орлиные?
- С нами радость весенняя -
сила дня Вознесения...
- Выше млечного инея?
- Выше слез всепрощения.
Древо жизни могучее
часто радует - мучая.
II
- На закате порфирные,
ветры-ветви надмирные,
вам ли вьюги не праздновать?
- Как предсмертную исповедь
и последнюю заповедь...
- Нам над бездною выстоять?!
- Вечны корни глубокие:
тени близких - далекие.
ПРАВЫЙ МАРШ ОДНОНОГОМУ ДРУГУ
Один глаз смеется, а в другом - слеза.
На ноге ботинок, на другой - кирза.
Обжигало смертью, и знобил простор...
Ветер, помнишь ветер от Афганских гор?
Здравствуй, друг...
Объятья - сможешь, так раскрой -
Мы закрыли братьям очи - на покой.
Правой, снова правой!
Левой - пристяжной.
Мальчик не кровавый, он теперь - седой.
Один глаз смеется, а в другом - слеза.
На ноге ботинок. На другой - кирза.
Правой, правой, правой! Левая - в укор...
Ветер, новый ветер,
от Кавказских гор.
ПОСЛЕ 'ПРОЩАНИЯ СЛАВЯНКИ'
Дрогнул перрон. Вопрос на вопрос
горестно вскинутой брови:
'Ранят шипы дареных роз
цвета, чьей пролитой крови?!'
* * *
Когда сестра читала братьям,
они пытались верить в Бога.
Халат казался белым платьем
и отступала в ночь тревога.
В блокадном городе. - Великом! -
В ночь медсестра читала Блока.
Глаза горели вешним бликом
из довоенного далёка. -
Там каждый был красив и молод,
и весел - к шумному параду.
Никто не ведал лютый голод,
и смерть, как быструю награду.
Там был простор венечным платьям.
И вечность - отчему порогу...
В ночь медсестра читала братьям.
Они пытались верить Богу.
ЗА ЖИЗНЬ
Багряный вождь, осенний шут - с чинами не суров ли? -
Сорвал осенний позумент: 'Шумите, дерева!..'
Лицо - аскеза во плоти и дробь дождя по кровле
В напоминание о том, что жизнь всегда права.
'За жизнь!' -
Допей презренную, не будучи обласкан
Оконным отражением усталого лица.
Ты плюнул во Вселенную?
Попал себе на лацкан:
Чудесное знамение
Счастливого
Конца.
* * *
Многое в малом.
След у порога.
Вечное в белом.
Звездная тога.
Маленький пальчик
ловит снежинку,
снежинский
мальчик помнит
картинку:
добрые лица
к яслям склонились,
в нимбе младенца -
взоры светились.
Только боялись
горькой разлуки -
нежной Марии -
мамины руки.
* * *
Пианист взлетал над инструментом,-
Время защемило пальцы крышкой...
Муза не спешит к аплодисментам,
соло завершается - одышкой:
был огонь, была вода.
А - трубы?!
Тишиной заслушались фаготы...
В тростниковом золоте Гекубы -
дирижер откладывает ноты.
НОВОГОДНЯЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Этой ночью креп венчальный
у твоей щеки...
Хлопья снега беспечальны,
помыслы легки.
Расплылись и подобрели
резкие черты:
городские акварели
гладит край фаты...
Спи невеста, спи надежда,
спи моя судьба!
Греют белые одежды
беглого раба.
Не гневuсь недолгим бегством
с пира твоего.
Я ушел на встречу с детством.
Только и всего.
ПЕСНЯ БЕЛОЙ ШВЕИ
Снега сметали все края
Земли моих тревог,
как только Белая швея -
напела свой урок:
'Сия материя тонкa,
тачать - не ремесло!
В оплату каждого стежка
уйдет твое тепло.-
Тачай-строчи, моя душа,
ты этим и жива,
покуда греешь - не спеша -
родимые слова,
покуда вьет живую нить
седой напевный лён -
не оборвать, не изменить
тугую связь времен.
В разбеге строк блеснет рука,
коль с сердцем повезло!-
Сия материя тонка,
тачать - не ремесло...
А тяжких дней веретено
припомнят - налегке,
когда двум датам суждено
сойтись в одной строке...'
Мне пела Белая швея...
Для вас слова сберёг,
но с каждым путником своя
мелодия дорог.
* * *
Снился танковый полк в Кандалакше,
морось с Белого моря,
туман...
И письмо прожигало
всё также (!) -
'Беломором' пропахший карман.
И все так же багульник тревожил
в карауле застывшую ночь -
терпким холодом,
словно итожил
сто разлук, что дано превозмочь.
В СОЧЕЛЬНИК
Щиплет щеки, щиплет yшки,
щиплет красные носы.
У Катюши и Марфушки
вид невиданной красы.
Пар клубится, смех искрится,-
сами кубарем летят.
На коляды им сестрица
нагадала двух ребят!..
Финн со шведом сани катят:
даль звенит, белым бела.
У Марфуши, и у Кати
хмурь от сердца отлегла.
Кличат предков.- 'С Новым Годом!'
Кличат Родине: 'адье-е-е!'
................................
Стынет след за снегоходом,
Чудо-фирмы, 'Бомбардье'.
СВЕТЛЯЧОК
Сонно
возится в сарае
лунноокая овца...
Трепет сада. Запах рая -
у тропинки,
у крыльца.
Звездно.
В тереме высоком:
в ночь распахнуто окно
(грозный батька у порога),
ива - с нами
заодно...
Держит
свечку над кроватью -
беглый искорка-жучок.
- Ренегат небесных братьев,
полюбуйся, но -
молчoк!..
ВИЗИТ
В чашке сумеречный чай
безнадежно остывает.
Наших губ внезапный рай
он, чай, мало одобряет.
Жалобно диван сопит,
кашляя пружинами:
изувечен, инвалид,
вескими причинами.
Чуть помят пижон-торшер.
Ваза, видимо, разбита...
Пострадал весь интерьер -
жертва позднего визита.
В МЕТРО
Легко ли дышится, подземный пассажир?
Зачем в Аид спешат твои вагоны?!
Знать, неспроста велят центурионы,
Куда ни кинешь взгляд, -
разлить рекламный жир.
Там наверху - другому светит солнце,
в авто катается гуляка и транжир...
Мелькнет реклама на слепом оконце:
'Купи надгробие, подземный пассажир!'
ЗИМНИЙ ВЕЧЕР У ПРУТКОВА
Да!
Благое дело, коль душа, в размахе,
пытается рубаху растерзать:
любовь, измену, голову на плахе,
вселенскую (чуть выспреннюю) стать -
впихнув на лист искомканной бумаги.
Но!
Всем дела нет ни до моей рубахи,
ни до того, что ел и где мне спать!
...Козьма юлит (учитесь, вертопрахи!):
'Мой друг, тебе не муторно читать?'
*
'Наше Всё' - похож на обезьяну.
НА ПРЕМЬЕРЕ
Летняя премьера. Бутафорский снег
отпускает тополь - в броуновский бег.
Взглядами 'а джорно', репликами рук,
мы вдвоем встречаем непримятый луг.
Краткое либретто прошуршал репей,
что дрожит наградой на груди твоей:
После увертюры мекающих коз
учинит злодейство вляпчивый навоз.
Вереск, медуница, кашка и лопух
заточат злодея под охраной мух.
Подгулявший ветер разольет фиал,
и стрекозы - травам сложат мадригал.
До финальной сцены, празднуя простор,
принца зацелует фея Ронских гор.
...Взмокшие актеры выйдут на поклон,
вслед за ними звезды - в чистый небосклон.
Гвоздь дивертисмента взвинченных цикад,
славный юный месяц
выйдет невпопад.
ТАКИЕ ДЕЛА
Л.Гумилеву
Всё тебе - не в гoре,
сказочник, мастак
святочных историй
в гибельных местах!
Ты ли не клеймился
в эс-эс-эс-эр,
ты ли не учился
биться за партер
и в безликом хоре,
Жизнь, зевая, петь,
в килечном разоре
'хочете...' - терпеть,
мелочь получая,
думать о 'Щите'
и над блюдцем чая
хлюпать в нищете?..
Нет, не научился
и 'ушёл с крыла'!
Пусть волчком крутился
и горел дотла -
в ноги не стелился
и на пьедестал...
Всё, чего добился:
верить не устал
в зычное раздолье
будущих былин,
в бабье хлебосолье,
в возглас:
- Триедин!..
1985
СЛОВО О ЗЕМЛЕ И ВЛАГЕ
(поэма)
* О.Охапкину
От площадей,
от лестничных площадок,
во избавленье криков и плевков,
приди в себя, ушедшая в упадок,
вернись домой -
без маршей и венков.
Над тишиной зовущие высоты:
не поклоняясь низостям дельцов -
зовут, зовут высокие заботы
об очагах и крепости венцов
твоих сердец -
в одном биенье встречном -
соборному, в лихие времена.
Тебе ль забыть, в борении извечном,
колоколов литые имена?!.
1.ТИШИНА
Юдоль веков -
в берестяных лоскутьях,
в дыхании
стоялой тишины:
печаль земли
застыла в перепутьях,
на дне оврагов,
в рытвинах войны...
Погост надежд,
бесхозных урожаев,
боеголовок,
пламенных речей...
Молчит земля,
мучительно рожая
святой ростoк -
живительно ничей:
в нем вера всех
коленопреклонений,
с ним память вех:
крушений и побед.
Молитвами
российских поколений -
росток души
встречает свой рассвет.
за пядью пядь,
Отечество свое?!'
Предгрозье.
Над межою воронье...
2.У МЕЖИ
Вознёс рассвет
хоругвенные стяги -
услышь молитву, Господи!
Спаси!
Не дай скудеть
вовеки на Руси -
ржаным лучам
и чудотворной влаге.
Купель озёр
и золото жнивья
растят потомков
златокрылой речи.
И крепнет голос
в колокольном вeче:
'За брaтину -
Славянская семья!
Страды Христовой,
Символ Веры вжuве -
Вино и хлеб отведаем, друзья,
труды умножив
на привольной ниве!
Как дрeвле,
православные князья,
сплотим ли мы
Великую дружину?
Иль отдадим
в постылую чужбину,
3.РЕКА ВРЕМЕН
Предгрозье.
Над межою воронье.
Свинцовый воздух
впитывает тени.
Армады туч -
быстринами видений
пугают
отражение свое
на глади вод...
И вспенились просторы
Днепра и Волги,
Дона и Оки.
Знобит Неву.
Чугунные узоры
во мраке тонут.
Смоль Москва-реки
у холма Боровицкого
вскипает...
Невозмутима лишь одна река.
Река, в чьи воды
дважды не вступают.
День, отмерцав,
вливается в века...
4.ЗЕМЛЯ И ВЛАГА
...День, отмерцав,
вливается в века.
Огни костров,
Непрядвой отраженных,
размыл туман.
И голос кулика
тревожит ширь степную.
Отрешенно,
припав к земле,
безмолвствует Боброк.
Князь Дмитрий, зри,
в Стожар луна воздета,
Уж близок срок
бесстрашного ответа,
и - сече быть!
Грядет кровавый рок.
И ковылем щетинится
Задонье.
Земля решилась!
Всполохи костров -
на копьях рати княжьей.
И ладонью
могутною сжимается
багров,-
предел росяный
поля Куликова.
В большой кулак
смыкаются ряды.
Бурлит Упёрта.
Права и Солова -
поднялись
меж мамаевой орды.
5.ГОЛУБКА
Гудит восток.
Твердыня раскалилась:
воздвиглась рать
от плоти недряной.
Навстрeчь врагу,
где нива колосилась -
день колосится
кованой стеной.
А степь дрожит
под конницей Мамая.
Несется горе
по родной земле,
столбами пыли
в небо воздымая
зловещий месяц.
Русичи во мгле.
В чащобе копий
трепетны хоругви.
Не пал бы дух!
Ан - Божия рука:
летит голубка
в сень ветвей упругих,
в дубраву -
в стан Засадного полка!
Вновь греет души
Сергия завет,
мечи и шлемы
яро полыхают
и 'Бог за нас!' -
дружины выдыхают.
И сшибся с Челубеем
Пересвет...
6.ПЛОТЬ И КРОВЬ
Кровавый дол.
Сражение в разгаре.
Телами павших
вздыбилась земля.
За Русь!
За Веру!
За свои поля,
люд православный,
в яростном угаре,
идет на смерть.
Несметно басурман
и русские булаты поредели...
Но мужеством
сердца не оскудели.
И гаснет прыть мамаева ярмa!
Клич: 'Бог за нас!' -
дубрава расступилась
и конница Владимира
летит,
тесня врага.
Всещедра Божья милость!
И всепобедно
русский меч блестит.
Сметай ярмо,
привольная душа,
что сызмала сей горький
плод вкусила!
Во плоть и кровь
вошла земная сила.
То предки наши
ворогов крушат
за Землю-Мать,
что их не зря растила.
7.ПРИВКУС ПОЛЫНИ
Отцы и деды
шли на смертный бой.
За Землю-Мать,
что их на жизнь растила.
А внуки внуков
будут ли с тобой?
Их не погубит
недряная сила -
быть связанным
единою судьбой
с Историей,
с Душой
твоей, Россия?
8.К ВОЛГЕ
Валдайский перезвон
живого родника,
лесов и весей -
радужная сбруя...
Но тяжелее бег.
Не слышно ямщика.
Иссохли слезы
Праведные, всyе...
Побеги осенu,
Великая река! -
Хребтом уральским
выдюжат равнины:
Земле моей нужны
напевные луга.
И душ
неопалимые купины.
9.ТАЙНА
У возлюбленной очи озёрные,
ясным днем, что есть мóчи, лазурные.
Среди ночи - туманно-костерные.
И немного шальные, Бог весть.
У возлюбленной косы песчаные.
Вплетены в них кувшинки вощёные
и запутались травы росяные,
и колосья лучистые есть.
У возлюбленной песни раздольные.
В них поля и дороги окольные,
переливы церквей колокольные.
И печали, которых не счесть.
У возлюбленной очи озёрные,
у возлюбленной косы песчаные,
у возлюбленной песни раздольные
и никто! не попрал её честь.
*
МЛЕЧНЫЙ КРУГ
Он для того и млeчен -
этот путь,
чтоб крепче сжать
в предутреннем
тумане -
объятья слов
и вечность не спугнуть
с тех губ, что льнут
к груди
в немой осанне.
Он оттого и млeчен -
этот путь...
ПАМЯТИ МАМЫ
Полет голубки - крыльев ликование!
Благослови на жизнь, благослови!-
Пусть триединства светлое познанье
умножит силу веры и любви.-
Позволь, Вседержец, мне любить и верить
без чуда, без награды, прямиком.
И святость доброты не дай измерить
ни золотом, ни словом, ни венком...
Весенним благовестом грудь наполню,
рассветом вспыхнет мой нательный крест.
Пусть Пасха раскачает колокольни,
я выдохну: 'Воистину воскрес!'
И пламя семисвешника качнется...
Голубка белоснежная взовьется.
ПЕРВОЕ СОЛНЦЕ
Отвисло серый небосвод -
таранит луч капризный.
Дрожит константа непогод,
боится скорой тризны.
Как ртутный шарик перемен,
сквозь груз земных устоев,
проник восторг в тяжелый плен
воздвигнутых героев:
нет юбилеев и побед,
но стало проясняться!..
И толпы нытиков в обед
не знают, чем заняться.
В дворах-колодцах - эхо школ!
Взбодрился, задышал
сырых фасадов частокол.
На Невский - стар и мал!
Все шире просинь над Невой,
останки зимней лени
бодает рыжей головой -
Исакий. Сникли тени.
Раздольно нежится гранит
и сфинксы запотели.
Забыл казанский неофит
безбожные метели.
Захорошело куполам,
ликуют жадно шпили, -
светило с вестом пополам
их траур отменили.
Зеленый Всадник виду рад -
Дворцы помолодели,
родное имя вспомнил сад.
И дразнит дар Растрелли.
И что ты там не говори,
поёт музейным пушкам
железо 'Утренней Зари',
привычное к заглушкам.
Вода и ветер - на простор!
Каналы и мосты
волнует первый 'Метеор'
разбуженной мечты.
Спасая радость новизны,
у Стрелки мол-венец
в цепях опаловой волны
рвет 900 колец...
1976
ВРЕМЯ ЖЕЛТОЙ РУТЫ
Белеет...
А.Б-М.,М.Л.
Сухо, горько, гoрдо
снасть скрипела:
'Брут ты!..'
Резал ветер с фьорда.
Время желтой руты.
Упивались прошлым
блики на причале.
И казалось пошлым,
то, о чем молчали
брошенная заводь,
лог у редколесья:
'Есть в желанье плавать...
Есть решимость -
спесь 'Я'.
У ЗЕРКАЛА
- К вечному - дерзкой пытливости,
помнишь ли время высокое?..
Да помоги ж себе! Вырасти!
Выпусти чувство стоокое.
- Я не уверен, к чему это?..
Глянь, низкорослы события,
вешние воды - все вылиты...
И утомили открытия.
- Льстец респектабельной нeмочи,
прошлое помнишь по выпивкам?
Миру не хватит той мелочи,
что раскидаешь по выкрикам.
- Бриться мешаешь... увидимся.
В церковь сходить бы...
- Что ж, свидимся.
ВЫКЛЮЧАТЕЛЬ
ЩЕЛЧОК:
щелк-тресь!
- Кто в тумаках нуждается?..
Февральским утром
Феб не утруждается.
С электрикой ведём брутальный блиц
по вызову стоваттных колесниц.
О, дети солнца!
Свежий запах гари
сквозь непонятно что
врывается в жилье, где Агнию Барто
читали в детстве...
(Как было хорошо!)
ЗВОНОК. Супруг - супруге:
'Я ушел...'
'У Лёли лучше стул!!!' -
Под окнами гремит,-и легче
на душе!-
не злят горелые пельмени
и торшер,
что по утрам (дней девяносто) -
'тр-ресс' -
и свет - в дар сыну солнца:
'Тронь прогресс
и утро - удалoсь!'
* * *
Двое расставаться не хотели.
Вразнобой, назад, вперед-назад,-
Весла на уключинах свистели,
Как свирели: 'Sapienti sat...'*
Влажный воздух наполнялся хмелем.
Замирали венчики купав.
Счастье прикасалось, еле-еле,-
Клирами кузнечиков и трав.
Вычурно позируя озерам,
Любовался, сам собой, закат.
Волны и деревья без укора,
Бормотали: 'Sapienti sat...'
Руки - рук касались, еле-еле,
Двое расставаться не хотели.
Прим.: Sapienti sat (лат.)-ясно без слов,
букв. умному достаточно.
*
Скупые речи - трепетная грудь.
*
В каждой пылинке сколько Вселенных?!
*
ДВАДЦАТЬ ПЯТЫЙ КАПРИС ПАГАНИНИ
... Слух бесил: еще, еще, еще.
Звук - без сил. - Уже? - Еще!
Раздувая крылья носа, дож и раб натужных жил,-
мир цедил, тянул, лелеял.
Мир подхватывал
и выл,
обрекаясь:
облекая плоть смычка в бес-
плотность крыл. -
Звук постыл...
Калачиком свернуться.
ОТ КРОТКОГО ОРФОГРАФИЧЕСКОГО СЛОВАРЯ
VIDI, VICI
Е
евангелие евстахиева труба единоверие единоплеменник
евангелист евхаристия единоверка единоплеменный
евангелический егерь единоверный единорог
евангельское еда единовластие единосущный
евгеника едва единогласие единоутробный
евгенический едва-едва единодержавие единственный
евнух едва ли единодержавный едче
евразийский единение единодушие ежели
еврей единица единодушный ездок
еврейка единичка единожды езжай
европеец единичный единокровный езженый
европейка единобожие единомышленница ей-богу
европейский единоборство единонаследие ей-ей
европеоидный единобрачие единообразие еще бы
СТОРОЖ
День умер в одиночку,
не различить лица;
мрак не поставил точку
в поэме без конца:
простор для многоточий -
небесное рядно,
на плащанице ночи -
оконное пятно...
Он там, за крестовиной, -
усталый, без венца,
во всем, за всех повинный.
Не различить лица...
ОДИНОКОЕ НЕБО
Над глухими барахолками,
над ларьками и стоянками,
над смердящими помойками
меркнет небо одинокое.
Крысы падалью насытились,
зажирели, распингвинились.
А вороны остервятились,
заклевали буревестника.
КРЫЛЬЯ
ДИПТИХ
недаром - не напрасно;
не даром - не бесплатно.
(Из 'Толкового словаря русского языка')
НЕДАРОМ ВОЛЯ - ВСЕМУ НЕ ДАРОМ ВОЛЯ - ВСЕМУ
НАЧАЛО. НАЧАЛО.
НЕДАРОМ РАВНЫХ ЕМУ НЕ ДАРОМ РАВНЫХ ЕМУ
ТАК МАЛО: ТАК МАЛО
НЕДАРОМ НЕБО ПОСТИГ НЕ ДАРОМ НЕБО ПОСТИГ
ИКАРОМ ИКАРОМ
И ВСТРЕТИЛ СОЛНЦЕ, НА МИГ И ВСТРЕТИЛ СОЛНЦЕ, НА МИГ
НЕ ДАРОМ... НЕДАРОМ!
СЕМЬ ОДИССЕЙ
(поэма)
*
Не совершенствуйте совершенное,
совершенствуйте себя.
Н.П.
Свет - в конце тоннеля.
(мифотрюизм)
ПЕРСОНАЖИ И ИХ ДАРЫ:
ГЕРОИ (семь мифообразов мужского и женского начал):
ОДИССЕЙ - земной опыт, апперцепция традиций;
СИЗИФ - подвижничество: энергия поиска, след;
ХРОН - самодостаточность времени;
ЭРОТ - гедонические дары, сердцебиение рода,
правдоложь, запахи;
ПЕНЕЛОПА - женское сердце, тепло поколений, тряпки-
булавки;
МНЕМОСИНА - бисер мелочей, хлебная корка мифа;
ЭОС - светотень, протознаки Логоса.
ДВЕНАДЦАТЬ НЕЗРИМЫХ СОПРОВОЖДАЮЩИХ:
ГЕРМЕС - герметизм, топор судилища;
ПОСЕЙДОН - борение, стихия заблуждений;
ЛОГОС- язык интуиции, рана, симфонизм бытия;
ТАНАТ - небытие;
ПЛУТАРХ (П.) - вкус воли, книжный шкап;
РАБЛЕ - гротеск одиночества, карлики и гиганты;
САЛИЙ (Я.С.) - жажда гармонии;
ПЕРЕЛЬМАН (Н.П.) - апломб дидактизма, улыбка,
музыкальная пауза;
СЛУЧЕВСКИЙ - война с полисемой, осязание;
ГЕББЕЛЬС (Й.Г) - ижица-инфернум, #, кровавый эпос;
ФОЛЛЬ - токи хаоса, метафизические превратности;
ФОРТУНА - небесные прописи, цвет.
Айда цвести,
добреть и пыжиться
нескладной жизни - мифы складывать!
Не то поспеет злая ижица
в небесных прописях.
И - швах!
I
Цвёл герой, дарами увлекаясь
(окружали молодость отрады,
сам Эрот срывал с наяд наряды!),
с эллинами древними скликаясь;
ветреный - в отца,
любил не каясь.
Чтил Гермеса - хитрые тирады.
На пирах и в термах были рады
появлениям его.
Осклабясь,
в преданной улыбке подхалима,
жизнь текла, текла неумолимо.
Он грузнел. Итака, жёны, дети
благостно взирали вслед герою.
Правдой он снискал восторги эти!
Правда, Мнемосина лжёт порою.
II
- Ученье - свет:
- А лампочка-то ярче!
(из диалога пациентов проф. Случевского)
: Во швах,
в бинтах, во льдах, -
с героями-то трудно:
то - память, краснобай и мифотворец,
из былого - гнуса не приемлет.
Затевая славный разговорец,
комара - кувалдой!
Память внемлет
пафосу Фортуны, словно горец
в юбилейном тосте.
':И не дремлет,
промышляя воздаяньем (story)-тсс:
Суд времен!' - воскликнет псевдо-
гамлет,
распаляя суд из сослуживцев.
'Троя, сучья кровь! - подхватят
люди,-
стали мы с годами дальнозорки,
но не греет эпос войн - паршивцев
молодых, купающихся в блуде!'
Мифы их не стоят хлебной корки:
Миф дрейфит в медных лбах.
- Что ж, Посейдон?
- Швыряет 'судно'
в палату # 7,
в рассвет под лампочкой,
в пыль поля полисем.
- Се воля и покой?
III
У эллинов говорят умные,
а дела решают дураки.
П.
В отстой покой и волю!
(Побег из точки А,
морока в точках - Фоллю,
Жизнь пенится.) Волна
и муть, и пена.
Вновь волна.
Гермесом послана она.
Подвижников, всё больше
из поэтов, за шиворот ведут
от корабля - в рай-суд:
Топор, крась плаху!
И - летит,
плюется голова:
'Им нужно деньги отмывать!
Я отмывал слова:'
IV
Ни один ясновидец не предвидел
времени своего ареста.
Й.Г.
Гермес со слов отмытых
охмелел.
Потом с Рабле еще добавил.
И кучу глав небритых -
вмиг - Хрону переправил.
Мошна,
успех,
и aмок страсти - пыль,