Омильянович Александр. Густав

Омильянович Александр

Густав

   Александр Омильянович
   Густав
   Перевод с польского П.К. Костикова
   ГУСТАВ
   Окна кабинета были занавешены тяжелыми коричневыми портьерами. Лампа с большим абажуром, стоявшая на столе, освещала только лицо и руки читавшего. Вокруг был полумрак. Гауптштурмфюрер СС Геритц, шеф гестапо в Элке с сосредоточенным выражением лица перекладывал исписанные листы бумаги, пробегал глазами жх содержание и время от времени цветным карандашом подчеркивал наиболее интересовавшие его предложения, утвердительно кивая при этом головой.
   В глубине кабинета молча сидели два офицера-гестаповца. Курили сигареты и в напряжении посматривали на шефа, читавшего документы. Оба, видимо, думали об одном и том же: какое он примет решение, прикажет ли и дальше продолжать это проклятое дело?
   Наконец Геритц закончил чтение, пригладил и без того прилизанные светлые волосы и поднял взгляд на сидящих в молчании офицеров.
   - Господа, это очень интересно, очень интересно. Значит, Игрок вернулся в наш город.
   - Яволь, герр гауптштурмфюрер, он. Данные нашей радиопеленгационной службы в данном случае безошибочны, - подтвердил один из гестаповцев.
   - Безошибочны, вы говорите? Безошибочны? А сколько было проведено всяких акций и ударов, и все впустую!
   - Это правда, герр гауптштурмфюрер. Но он редко и не систематически выходил в эфир. Кроме того, постоянно менял место своего пребывания. Его след проходил через Гижицко, Голдап, Пиш и вновь возвращался в Элк. Если бы эти, из контрразведки, не напортачили, тогда бы...
   - Знаю, знаю! - прервал его Геритц и постучал ладонью по портфелю с бумагами, лежавшему на письменном столе. - Но теперь он посылает свои донесения в эфир очень часто. Видно, почувствовал себя более уверенно, так как линия фронта проходит в сорока километрах от города.
   - Фронт нуждается в свежей информации. А то, что это советский агент, не вызывает сомнений, - заметил оберштурмфюрер Грубер, заместитель Геритца.
   - Хорошо. Какие отсюда выводы, герр Бинц? - обратился Геритц к молчавшему мужчине в чине оберштурмфюрера, который в элкском гестапо был начальником IV отделения и непосредственно вел это дело.
   - Вывод у меня один: ликвидировать, и тотчас же! Хватит забавляться разработкой, Существенно лишь только когда и как! Пятикратная пеленгация передатчика приблизительно определила квартал города, где работает радист. Завтра из Кенигсберга приезжает автопеленгатор со специальным оборудованием. Если теперь агент не уберется из Элка, его выход в эфир будет последним. Мои люди день и ночь наблюдают за тремя домами. Я предполагаю, что в одном на них находится тайник шпиона с радиостанцией. Последний раз радиостанция работала вчера ночью. По нашим расчетам, радист должен выйти в эфир послезавтра. Тогда мы и проведем решающую операцию...
   Доходный каменный дом по улице Людендорфа в Элке стоял во дворе. В нем жило несколько семей. Квартиру в мансарде занимала бездетная супружеская пара Мейеров. Рядом с их квартирой находилась маленькая комнатка, в которой время от времени ночевал их дальний родственник, работавший торговым агентом. Этот человек вел очень подвижный образ жизни: иногда исчезал более чем на неделю, потом вновь появлялся в своей комнатке. В этом не было ничего подозрительного, если учесть характер его работы.
   В декабре 1944 года можно было, однако, заметить, что во дворе перед домом все чаще стали крутиться какие-то мужчины. Они вроде бы интересовались канализацией, газом, электросетью. Но это тоже особенно не привлекало внимания, поскольку подобные проверки бывали и раньше.
   Однажды декабрьским вечером родственник Мейеров, как обычно, возвратился в свою комнату. Однако он не подозревал, что из ближайшего дома за ним внимательно следят. Около полуночи темные фигуры окружили дом. Несколько эсэсовцев начали тихонько подниматься по лестнице.
   А одинокий мужчина сидел в это время у стола, на котором рядом с лампой стояла радиостанция, а возле нее лежал листочек бумаги, исписанный длинными колонками цифр. Мужчина умело работал на ключе, выстукивая зашифрованную радиограмму. Он был так погружен в свою работу, что подозрительный шорох на лестнице не привлек его внимания.
   Стук в дверь парализовал его. В течение секунды он не знал, что уничтожить в первую очередь: радиостанцию или шифровку. Он не спрашивал, кто стучит. Стук и настойчивое требование открыть дверь объяснили все. Он понял, что провалился.
   В один миг он пришел в себя. Бутылкой с бензином - давно приготовленной для такого случая - мужчина ударил по радиостанции, облил бензином шифровку, бросил на все это зажженную спичку, отскочил к стене возле притолоки, держа пистолет в руке. В этот момент распахнулись двери. Мужчина выстрелил несколько раз в черную пасть коридора. Сквозь шум выстрелов он услышал треск выламываемых дверей в соседней квартире, где жили его друзья и помощники.
   Снова нажал на спусковой крючок. Тихий щелчок бойка. Осечка! Передернул затвор пистолета, но было уже поздно. Несколько человек навалились на него, и все упали. Он катался с ними по полу, бился, вырывался... Но в конце концов уступил силе.
   Едкий дым и огонь заполнили тесную комнатку. Разведчика в наручниках вытащили во двор и бросили в машину, которая с места рванулась к гестапо.
   Над крышей одинокого дома все выше вздымались к небу языки пламени. К месту происшествия спешила пожарная команда...
   Лесную чащу окружали обширные болота, поросшие густыми зарослями. Вокруг простирался темный массив Пиской пущи. Овальный холм, возвышавшийся среди болот, был покрыт карликовыми сосенками и густыми кустами можжевельника. В зарослях этих кустов на самой вершине холма стоял человек, внимательно разглядывая окрестности. На груди у него висел бинокль, за поясом торчал пистолет, а в руке он держал автомат "шмайсер". На плечи был накинут плащ, капюшон которого покрывал голову и опускался на лоб.
   Человек услышал подозрительный шелест и напряженно прислушался. Он внимательно вглядывался в ту сторону, откуда до него донесся шум. Зверь там или человек? Наконец он разглядел фигуру мужчины, выходящего из зарослей. Стоявший за кустами можжевельника узнал идущего и вышел ему навстречу. Пришедший поздоровался и спросил:
   - Командир на месте?
   - Все на месте. Отдыхают после ночной операции. Но ты, как я вижу, чертовски измучен и расстроен. Что с тобой?
   - Лучше не спрашивай. Случилась беда. Потом узнаешь. Сейчас мне некогда, - ответил пришедший и направился в самую гущу можжевельника. Там он раздвинул куст, под которым оказался темный, обшитый досками ход, проскользнул в него п через минуту был в землянке.
   С нар поднялись пятеро мужчин с усталыми, невыспавшимися лицами, протирая воспаленные от бессонницы покрасневшие глаза.
   - Здравствуй, Марцин, здравствуй! - приветствовали они прибывшего. Что так быстро вернулся?
   Тот устало опустился на нары, помолчал с минуту и выдавил из себя:
   - Сегодня ночью арестован Густав. Его помощники или покончили с собой, или убиты в их квартире. Точно я не смог установить, потому что дом сгорел...
   В землянке установилась тяжелая тишина. Их командир, капитан Антон, соскочил с нар, приблизился к Марцину и произнес:
   - Говори по порядку... Всю правду...
   Марцин скрутил цигарку, прикурил ее от коптилки, глубоко затянулся и начал свой рассказ.
   Густав прибыл в Элк из Гижицко, чтобы наблюдать за разгрузкой эшелонов, которые должны были усилить 4-ю полевую армию генерала Хоссбаха. Пробыл в Элке десять дней. Укрывался у своих друзей на улице Людендорфа и оттуда передавал радиограммы в Центр. Там гестапо, должно быть, и запеленговало его. Сегодня ночью дом был окружен, и разыгралась драма. Завязалась перестрелка, видно, он защищался отчаянно. Успел ли уничтожить телеграммы и радиостанцию, неизвестно. Густава взяли живым, а его помощники погибли. Похоже на то, что его накрыли во время сеанса радиосвязи.
   - Ты встречался с Совой? - спросил капитан.
   - Да, Если бы не успел его предупредить, он наверняка оказался бы в их руках. Жандармы и агенты гестапо держат под наблюдением всю улицу и задерживают каждого подозрительного. Рассчитывают на то, что, может, кто-нибудь придет за связь с Густавом.
   - Так это Сова рассказал о его аресте?
   - Да, он.
   - Густава держат в Элке?
   - Да, в гестапо. Целыми часами его допрашивают, пытают...
   Разведчики, сидевшие на нарах, молча курили, слушая рассказ Марцина. Командир, подперев голову ладонями, склонился над столом, сделанным из жердей, и задумался. Никто не нарушал его тяжелого молчания. Понимали, что он думает о спасении Густава. Но каким образом можно его спасти, как вырвать этого мужественного человека из застенков гестапо? Только какая-то необыкновенно дерзкая операция могла бы принести положительный результат. Они верили в безошибочность решений своего командира, его продуманные, точные действия, которые уже позвонила им провести много удачных диверсионно-разведывательных операций в этом прусском гнезде и выйти из них невредимыми. А сколько их уже было, этих операций?!
   В одну вз летних ночей 1944 года десантный самолет доставил пх с полевого подмосковного аэродрома в район Августовских лесов. Польские партизаны из отряда Юлиана Вежбицкого (Романа) приняли их и благополучно довели до Пиской пущп.
   Было их семеро: четверо русских, двое поляков из Белостокского воеводства, хорошо знавших Восточную Пруссию н владевших немецким языком, и одни немец из Восточной Пруссии - антифашист, член Коммунистической партии Германии, убежавший из страны после прихода к власти гитлеровцев.
   Именно он, Густав, имея соответствующие документы и хорошо зная Пруссию, проникал в полосы предстоящего наступления 2-го и 3-го Белорусских фронтов. Он изучая систему укреплений и обороны Гижицко, Венгожева, Олецко и Элка. Добрался даже до Ольштына, Кенигсберга и Инстербурга. Во всех этих городах создал сеть своих сотрудников-информаторов. Его шифрограммы, которые получала разведка 3-го Белорусского фронта, имели большую ценность. Кроме того, во многих случаях он наводил бомбардировщики на важные объекты врага, и прежде всего на военные эшелоны, пробиравшиеся через забитые составами железнодорожные станции в сторону фронта, где шли тяжелые бои.
   Остальные разведчики устроили себе базу в Пиской пуще. Оттуда они ходили в глубокую разведку к полигону Ожиш и в район Больших Мазурских озер. Изучали укрепления и наблюдали за гарнизонами врага. На лесных дорогах устраивали засаду на курьеров, возивших штабные донесения. Многие ценные оперативные документы попали к ним в руки вместе с курьерами.
   Густав был "глаза" и "уши" разведки в прусских городах, пробираясь туда, куда для остальных доступ был закрыт. Марцин, который хорошо знал Восточную Пруссию, ибо бывал здесь до войны в качестве сезонного рабочего, поддерживал постоянный контакт с Густавом. Разведчики взаимно дополняли друг друга. Уже несколько месяцев продолжалась их деятельность на грани жизни и смерти здесь, в прусском логове, где враг чувствовал себя еще сильным. Линия фронта проходила недалеко, в районе Сувалок. Каждый новый день можно было ждать известия о решающем ударе Советской Армии, и их разведгруппа, как и другие, действующие в Восточной Пруссия, помогала определить направление этого удара.
   И вот в декабрьский день 1944 года Марцин принес трагическую, потрясшую всех весть: Густав арестован! Важнейшее звено в их цепи порвано. Неужели же оставят они друга в руках гестапо, где его ждет неминуемая смерть?..
   Все напряженно ждали, что скажет командир, но он долго молчал. Наконец потер лоб ладонью, словно пробуждаясь от кошмарного сна, взглянул на лица разведчиков и произнес:
   - Нет, товарищи, Густав не должен погибнуть. По крайней мере, таким образом. Мне кажется, что есть шансы на его спасение. Минимальные, может быть, но есть, и мы должны воспользоваться ими.
   Лица у всех посветлели. С любопытством и напряжением смотрели разведчики на своего командира.
   - Если с ним быстро не расправятся или не увезут его из Элка, думаю, что мы спасем его...Только вот какое дело... - заколебался он. - Я не имею права приказать вам принимать участие в этой операции...
   - Не говори так, Антон! - прервали его.
   - Ладно. Понимаю. Но нужно иметь в виду, что мы нарушаем приказ Центра. Здесь мы выполняем ответственное задание. Следовательно, не имеем права впутываться в истории, из которых редко выходят живыми. Однако я рассчитываю на счастье, которое до сих пор нам сопутствовало. Впрочем, - махнул он рукой, - когда речь идет о спасении товарища по оружию, замечательного человека, любая возможность должна быть использована. А теперь слушайте и помогите мне разработать каждый пункт плана, который я назвал "Густав".
   Капитан Антон разложил на столе карту окрестностей Элка и план города. Разведчики склонились над столом,
   - Ты, Анатоль, подготовишь пять мундиров эсэсовцев, которых мы недавно отправили в лучший мир. Эх, как бы сейчас нам пригодился автомобиль, который мы сожгли! Ну ничего, обойдемся как-нибудь без него. Все должны подготовить оружие, разумеется только немецкое, а также побольше веревок и три-четыре кляпа. Очень хорошо, что приближаются праздники. Немцы любят праздновать. Здесь они не привыкли к таким операциям, которые проводят подпольщики в Польше или Белоруссии. Тем лучше для нас. Ты, Марцин, хотя и чертовски устал, поспи немного и возвращайся сегодня ночью в Элк. Там свяжешься с Совой. Может, он уже будет знать что-либо о результатах следствия по делу Густава. Он должен дать тебе также адреса квартир нескольких гестаповцев. Ты осмотришь места, где они проживают, и выберешь дом, который подойдет для осуществления нашей операции. Когда все это сделаешь, установи, в какое время живущий там гестаповец возвращается с работы. Это самое важное. Как только все выполнишь, тотчас же приходи на базу. Первая часть нашего плана будет реализована. Разумеется, самая легкая. Потом приступим к выполнению второй части.
   Открылись тяжелые, массивные двери, и узника ввели в кабинет гауптштурмфюрера СС Гертица. Там уже находились его заместитель оберштурмфюрер СС Грубер и оберштурмфюрер СС Бинц.
   - Снимите наручники! - коротко бросил Геритц.
   Охранники выполнили приказание и поспешно покинули помещение. Узник стоял у стены ж потирал суставы рук, онемевших от наручников, а гестаповцы внимательно разглядывали его. Это был мужчина лет тридцати, среднего роста, с короткими темно-русыми волосами и продолговатым, осунувшимся теперь лицом, заросшим густой щетиной. Это и был разведчик Густав.
   Геритц приблизился к нему и произнес:
   - Мы дали тебе время подумать. А теперь, если будешь продолжать свое глупое упрямство, мы найдем другие методы... То, что применили к тебе вначале, - просто невинная забава. И то ты потерял сознание. Итак?..
   - Я обдумал... - тихо ответил узник.
   - Замечательно! -Геритц торжествующе посмотрел на офицеров гестапо. Слушаем тебя... Фамилия, имя, откуда прибыл, твои сотрудники? посыпались на него вопросы.
   - Я уже говорил, что моя фамилия вам ничего не даст.
   - Ты предатель немецкого народа! - подскочил к нему Бинц и ударил его кулаком в лицо. Густав пошатнулся, коснулся спиной стены, но медленно выпрямился и ответил:
   - Нет, я немец, как и вы, но другой. Это все.
   - Ты предатель нашей священной родины! - медленно процедпл сквозь зубы Грубер.
   - Нет, герр оберштурмфюрер. Просто понятие "родина" имеет для меня одно значение, для вас - другое.
   - Молчи, скотина! - Бинц снова бросился на него с кулаками.
   - Я готов давать показания, - произнес узник.
   - Хорошо. Оставьте его, Бинц, - вмешался Геритц. - Говори дальше!
   - Мы боремся за иную Германию, и я выбрал свой путь борьбы...
   - Шпионаж! - прошипел сквозь зубы Геритц.
   - Называйте это как хотите...
   - Скажи нам, ты действовал здесь один или имел сообщников: шпионскую сеть или помощников в лесу? - спросил Геритц.
   - Нет, только один.
   - А те, у которых скрывался, откуда передавал радиошифровки?
   - Они знали только, что я скрываюсь. За молчание я им прилично заплатил. О радиостанции они ничего не знали.
   - И только поэтому они не дали взять себя живыми? - спросил Геритц.
   - Думаю, что да. Они знали, что их ожидает за укрытие врага третьего рейха.
   - Где ты с ними познакомился?
   - Когда ехал поездом из Гижицко в Элк, в вагоне познакомился с супругами Мейер, и они предложили мне ночлег.
   - Сколько времени ты действовал как шпион в Восточной Пруссии?
   - Пять месяцев.
   - Работал на русских?
   - Да.
   - Занимался военной разведкой?
   - Исключительно.
   - Занимался диверсиями?
   - Нет.
   - Русские - смертельные враги немцев. Как ты мог работать на них?
   - Они враги не всех немцев, гауптштурмфюрер.
   Геритц пропустил мимо ушей ответ Густава и продолжал допрос:
   - Тебя сбросили с самолета?
   - Да.
   - Одного?
   - Да, одного, - отвечал Густав, смотря Геритцу в глаза.
   - Знаешь, что тебя надет?
   Густав вновь взглянул Геритцу в глаза и спокойно ответил:
   - Я готов ко всему, герр гауптштурмфюрер. Знаю, в чьих руках нахожусь.
   Гестаповцы задали Густаву еще много вопросов, на которые он отвечал общими словами, уклончиво. На этот раз его не истязали. Геритц приказал отвести его в камеру,
   - Что вы намерены предпринять, шеф? - спросил оберштурмфюрер СС Бинц.
   Геритц прошелся несколько раз по кабинету, словно размышляя о чем-то очень важном, наконец остановился перед Бинцем и произнес:
   - Он сломится. Я убежден, что так будет. Сравните его прежние показания, которые он давал несколько дней назад, с сегодняшними. Мы еще узнаем от него много интересного.
   - Вы так думаете, шеф? Разве вы не знаете коммунистов? - удивился Бинц.
   - Знаю их, пожалуй, слишком хорошо и допросил их в своей жизни немало. Но этот сломается наверняка. Есть в нем что-то особенное. Применим пока такую тактику: в течение недели прошу, герр Бинц, обходиться с ним без рукоприкладства и каждый день беседовать. Пыток пока не применять. Если сломается - хорошо. Нет - попробуем наши методы, которые развяжут ему язык. Прежде всего надо установить его помощников и явки в Восточной Пруссии. Важно, что мы наконец ликвидировали этого "пианиста". Вы, оберштурмфюрер Бинц, заслужили похвалу и награду за тончайшую разработку операции по его поимке.
   - Следует ли вести дальнейшее наблюдение за улицей Людендорфа? спросил Бинц.
   - Нет. Если до сих пор туда никто не пришел, то наблюдение уже не имеет смысла. Пожар в этом доме и события, разыгравшиеся в нем, слишком хорошо известны в Элке и его окрестностях.
   Темноту, царившую в подвале дома по улице Вальдштрассе, лишь изредка на какое-то мгновение нарушали огоньки сигарет. Марцин и разведчик, служивший в охране здания гестапо в Элке, сидели рядом. Сова - таков был его псевдоним - докладывал:
   - Густав по-прежнему находится в гестапо. Ежедневно его допрашивает оберштурмфюрер Бинц. Я не слышал, чтобы Густав сломался. Наблюдение за улицей Людендорфа снято. Думаю, что Густава пока из Элка не вывезут. В гестапо поступил сигнал о появлении в Борецкой пуще какой-то десантной группы, и это их очень обеспокоило. Ключи от камер находятся у дежурного офицера гестапо. Право входа к заключенному имеют только Геритц, Грубер и Бинц. Без их разрешения никто не может заходить к нему...
   Марцин получил у Совы адреса гестаповцев. При скупом свете ручного фонарика он записал в блокнот, когда они уходят на службу и возвращаются домой. Одна деталь в сообщении Совы показалась Марцину очень важной. Она могла помочь осуществлению плана операции, разработанной капитаном Антоном. И он решил ею воспользоваться.
   x x x
   Унтерштурмфюрер СС Шталькер, работавший в IV отделении гестапо в Элке, жил в одноквартирном доме на окраине города. Этот домик он получил в наследство год назад и проживал в нем вместе о женой Гердой, на которой женился летом 1944 года. Герда работала машинисткой в секретариате шефа гестапо Геритца. Кроме них в доме была только служанка, молодая девушка из глухой мазурской деревни. Шталькер имел машину - маленький "опель", - на которой вместе с женой ездил на работу. Между городом и дачным поселком находился пустырь, а неподалеку от него - обширный склад дров и строительных материалов. Туда вела грунтовая дорога.
   В один из декабрьских дней 1944 года человек с топором на плече, но виду лесоруб, шел по шоссе со стороны Элка, а затем свернул в поселок. Это был разведчик Марцин. Осмотревшись по сторонам и не заметив вокруг никого, он вошед на территорию склада стройматериалов, безошибочно нашел укрытие, которое приметил еще днем, вполз в него и поудобней устроился там. Прямо перед собой он видел дорогу, а чуть дальше - поселок. Мороз давал о себе знать, но разведчик не покидал поста, а только каждую минуту нетерпеливо поглядывал на светящиеся стрелки часов п ждал.
   Минуло семнадцать часов. На дороге со стороны города появилась какая-то автомашина, виден был только свет ее фар. Да, это ехал "опель". Марцин не мог разглядеть его номера, но был уверен, что это именно та машина, которую он с таким нетерпением ждет.
   Машина проехала мимо. Куда она поедет дальше?..
   Выйдя из укрытия, Марцин быстро направился в сторону поселка, до боли в глазах всматриваясь в силуэт удаляющегося "опеля". Машина свернула во двор дома под номером семнадцать. Совпадало! Информация Совы подтвердилась.
   Марцин направился в лес и там в шалаше из веток устроился на ночлег.
   "Если завтра и послезавтра подтвердится результат сегодняшнего наблюдения, - подумал он, - могу возвращаться на базу..."
   В землянке было душно и накурено. Разведчики сидели на нарах и на полу, а за столом заняли места капитан Антон и Марцин, который докладывал о выполнении своего задания.
   - Густав по-прежнему в гестапо. Допрашивают его очень часто. Но он ие сломлен. Скорей всего, до сочельника его не увезут. Сова передал ему записку, в которой, согласно твоему плану, я сообщил, чтобы он держался, создавал видимость правдивых показаний на следствии и жил надеждой, что мы выручим его. Мне удалось ознакомиться с местами, где проживают пять гестаповцев. Только один из них подходит для реализации нашего плана...
   На плане города Марцин показал улочку поселка, где находился домик гестаповца Шталькера, и объяснил:
   - В течение трех вечеров я наблюдал за возвращением Шталькера домой. Возвращается он между семнадцатью и восемнадцатью часами. Ездит вместе с женой. Склад стройматериалов дает хорошие возмояшости для наблюдения... У Шталькера дома есть телефон. О служанке Сова много сказать не мог. Только то, что это молодая деревенская девушка.
   - Ты просто молодчина! - похвалил его капитан. - Эти сведения крайне необходимы нам для нанесения решающего удара. Теперь скажи, как с отходом. Каким путем нам лучше скрыться после операции?
   - Вот тут, - Марщш показал на карту, - по шоссе, а потом лесом в направлении на Нова-Весь. Только одно предупреждение: на развилке шоссе в сторону Граево и Райгрода, недалеко от самого Элка, все время крутятся патрули жандармов. А там очень опасное место, так как с правой стороны отходу препятствует озеро, а слева находится охраняемое железнодорожное полотно, ну и поселок. В лесу за городом расположена какая-то часть вермахта. Шоссе Элк - Нова-Весь и далее очень оживленное...
   Антон внимательно слушал доклад Марцина и делал для себя кое-какие пометки. Потом они вместе пометили на плане города, где находятся здание гестапо, дом Шталькера, и нанесли другие данные, необходимые для осуществления операции.
   До глубокой ночи не стихала беседа в землянке разведчиков. Пункт за пунктом обсуждали они каждую деталь плана освобождения Густава. Риск был большой, но эти люди рисковали здесь жизнью каждый день.
   Приближался рассвет. Антон взглянул на часы и сказал:
   - Теперь отдыхать. Через три дня сочельник, тогда и сыграем по самой крупной ставке, ведь речь идет о жизни нашего боевого товарища. Ты, Марцин, завтра возвратишься в Элк, выяснишь у Совы, нет ли каких изменений, чтобы не выстрелить вхолостую. Встречаемся двадцать четвертого декабря в полдень возле урочища Татарские Горы, в лесу. Оттуда и двинемся...
   Приближался сочельник 1944 года. Значительная часть Белостокского воеводства была уже свободна от гитлеровского ига. После кошмара оккупационной ночи люди готовились здесь отметить первый свободный праздник. О том, что война продолжается, напоминали руины, пепелища, отголоски недалекого фронта и отсутствие тех, кто погиб, и тех, кто боролся па далеких полях сражений или ждал освобождения от гитлеровской неволи.
   Элк находился еще по ту сторону фронта. Ночами через город проходили и проезжали колонны фашистских войск, автомашин, танков. Железнодорожная станция была забита многочисленными военными транспортами. По городу бродило множество беженцев из прифронтовой зоны. В напыщенных речах и воззваниях гаулейтера Эриха Коха говорилось о том, что Красная Армия задержана у границ Восточной Пруссии и будет разбита. Следовательно, немцы в Пруссии, чувствуя себя в безопасности, могли готовиться к сочельнику.
   Праздничный день в тот год выдался пасмурным, холодным. Временами порошил мелкий снег. В лесу, возле урочища Татарские Горы, сидело четверо мужчин. Это были капитан Антон и разведчики Зигмунт, Анатоль и Данила. Они прибыли сюда ночью из Пиской пущи и сейчас ждали Марцина, который должен был принести из Элка последние новости. С наступлением сумерек планировалось нанести решающий удар.