Однако в первые дни мая пасмурная погода, с низкой облачностью и густыми туманами, не позволяла нанести массированный удар. Выполнялись только полеты небольшими группами на коммуникациях Росток – Либава.
* * *
   Погода улыбнулась нам 4 мая. А накануне, поздно вечером, командир 8-ой минно-торпедной авиадивизии, наш непосредственный начальник, полковник М. Курочкин вызвал меня к аппарату и поставил задачу: к рассвету всем составом полка, по данным воздушной разведки быть в готовности к уничтожению боевых кораблей и транспортов противника на коммуникациях и на подходах к военно-морской базе Свинемюнде и портам оккупированного гитлеровцами датского острова Борнхольм. Как обычно, участвуют в операции штурмовики и истребители прикрытия. Уже несколько дней ожидали мы такой приказ, поэтому и готовились заранее к его выполнению. Собрались вместе с командирами штурмового и истребительного полков, обговорили и согласовали все вопросы взаимодействия. Оставалось только ждать поступления данных от разведчиков.
   Небо за окном начало синеть, когда меня разбудил грохот двигателей – со взлетной полосы ушли в воздух несколько «петляковых» из разведчиков, а с рассветом мы уже получили полные сведения. На внешнем рейде Свинемюнде обнаружены учебный линкор «Шлезиен», крейсер «Принц Ойген», вспомогательный крейсер «Орион», эсминцы, сторожевые корабли, быстроходные десантные баржи, до десятка транспортов водоизмещением 5–8 тысяч тонн каждый, танкер. Кроме того, в акватории порта насчитали шесть транспортов и довольно мощную группу боевых кораблей – около сорока вымпелов. Было похоже на то, что здесь собрались почти все подводные плавсредства, которым располагало вражеское командование в этом районе Балтики. Нас ожидал жаркий денек.
   Аэродром давно ожил. Как всегда, имея дело с подвижными целями, мы питались данными воздушной разведки и потому находились в постоянной готовности к взлету. И вот, наконец, приказ из штаба дивизии: нанести торпедно-бомбовый удар по линкору «Шлезиен» и уничтожить его. Приказ по-военному краток и лаконичен, но мы-то знали, что стояло за такой краткостью. Это орудия главного калибра «Шлезиена» наносили нашим войскам наибольший урон. Кроме того, на нем проходили подготовку морские специалисты, которые затем пополняли команды немецких кораблей. Право, линкор заслужил чести быть потопленным в первую очередь.
   Поскольку, как я уже говорил, мы ждали этого приказа, выработка решения на бой не отняла много времени. В соответствии с разработанной в штабе дивизии схемой, я принял решение выделить из состава 1-ой и 3-ей эскадрилий по одному торпедоносцу и по четыре топмачтовика. Именно в этих эскадрильях на этот день было больше всего исправных машин, а также более опытных экипажей. Мы знали, что на рейде Свинемюнде глубины небольшие, поэтому основным средством поражения избрали авиабомбы крупного калибра. Я уже отмечал выше, что наша торпеда при сбросе ныряет на глубину до 20 метров, а там, где стоял «Шлезиен», она не превышала десяти. Тем не менее, дивизионные специалисты настаивали испробовать в качестве эксперимента авиационные торпеды 45–36-АН, и мы приняли решение подвесить на ведущие самолеты торпеды.
   При проведении этой операции мы решили применить еще одну тактическую новинку. Для вывода ударных и обеспечивающих групп в район цели и управления ими в период атаки было решено поднять экипаж командира 2-ой эскадрильи капитана Ф.Н. Макарихина (без боевой нагрузки), которому предстояло осуществлять функцию командного пункта в воздухе. Как показали события, этот прием полностью себя оправдал. На принятое решение штаб оформил приказ и составил плановую таблицу, а я поставил боевую задачу экипажам.
   Для нанесения удара по линкору устанавливался такой порядок движения групп самолетов: штурмовики идут впереди торпедоносцев и топмачтовиков на удалении 1,5 – 2 километра и, рассредоточившись, наносят удар по кораблям, которые могут своим огнем помешать выполнению задачи ударным группам.
* * *
   В 10.30 утра аэродром наполнился гулом моторов. Двенадцать стремительных и ярких Як-9 – истребители прикрытия – под командованием майора Усыченко дружно взяли старт и исчезли в голубом небе. За ними ушел в воздух экипаж Макарихина и тут же парами взлетели 24 «горбатых», как любя называли мы Ил-2. За ними поднимались две наши пятерки: от 1-ой эскадрильи ведущий старший лейтенант В. Фоменко – с торпедой, ведомыми у него топмачтовики И. Смолянов, Н. Линник, А. Горбушкин и В. Астукевич. Они не скрылись из глаз, а на взлет уже пошли самолеты из пятерки 3-ей эскадрильи: ведущий Герой Советского Союза старший лейтенант М. Борисов – с торпедой и четыре топмачтовика: В. Кулинич, В. Мартынов, Ф. Косенко и Н. Ефремцев. Они взлетели красиво, крыло в крыло, словно на параде, и в сердце невольно вселилась надежда на успех операции. Через час ударные группы вышли с северо-востока на рейд Свинемюнде. Еще издали опознали линкор «Шлезиен», находившийся в дрейфе. Сразу же весь рейд ощетинился вспышками выстрелов. По курсу торпедоносцев вставали водяные столбы от разрывов снарядов главного калибра. Штурмовики с ходу начали обстрел кораблей, стремясь подавить зенитный огонь. По команде «Приготовиться к атаке!», поданной с самолета управления, звенья Фоменко и Борисова заняли исходные позиции на указанном им боевом курсе. И вот, команда «Атака!» Топмачтовики развили скорость до максимальной и, вырвавшись вперед торпедоносцев, с дистанции 250–300 метров сбросили бомбы. Из атаки пришлось выходить перескакивая через цели, прижимаясь к самой воде, маневрируя по направлению. Фоменко и Борисов сбросили торпеды с дистанции 800–1000 метров, левым отворотом вышли из атаки и направились в заранее обусловленную зону сбора.
   В целом атака прошла успешно, но, к сожалению, не без потерь с нашей стороны. Полутонная бомба, сброшенная младшим лейтенантом Н. Линником, угодила в «Шлезиен» и на нем возник пожар. Однако при прохождении над линкором самолет взорвался в воздухе от прямого попадания снаряда. Вместе С Линником смертью храбрых погибли штурман младший лейтенант В. Залезин и стрелок-радист сержант С.А. Спиридонов. Лейтенант В. Кулинич атаковал стоявший рядом с линкором транспорт в 6000 тонн и прямым попаданием ФАБ-1000 потопил его. Летчики И. Смолянов и Н. Ефремцев избрали мишенью транспорт водоизмещением в 8000 тонн, было отмечено попадание в него двух бомб крупного калибра. Лейтенант А. Горбушкин метко поразил бомбой тральщик, который тотчас же затонул. Два экипажа из группы Борисова из-за технических неисправностей были вынуждены с полпути возвратиться на аэродром и в атаке не участвовали. Хода торпед Фоменко и Борисова и попадания их в линкор не наблюдалось – все-таки, по всей вероятности, сказалось мелководье. На аэродром группа возвратилась строем и благополучно произвела посадку.
   Впрочем, и тут нам пришлось изрядно поволноваться. На самолете И. Смолянова прямым попаданием зенитного снаряда был выведен из строя один мотор. Летчик не растерялся, во время поставил винт во флюгерное положение и, маневрируя на малой высоте, сумел вывести машину из зоны зенитного огня. Он привел самолет на аэродром, но попытка выпустить шасси не увенчалась успехом – гидросистема тоже оказалась сильно поврежденной осколками. С волнением смотрели мы, как Смолянов пошел на второй круг и затем с убранными шасси буквально «притер» машину к травяному покрову рядом со взлетной полосой. Самолет получил минимальные повреждения, из экипажа никто не пострадал. Но позади была лишь треть намеченной операции.
* * *
   В 16 часов поднялись в воздух вторая группа самолетов во главе с Героем Советского Союза старшим лейтенантом А. Богачевым. При ее формировании уже не пришлось придерживаться эскадрильного принципа, группа получилась сборной. Богачев вылетал с торпедой, ведомыми шли пять топмачтовиков с бомбами: В. Фоменко, В. Петров, Ф. Косенко, Б. Козлов, В. Мартынов. Как и в первом вылете, для координации действий ударной группы и обеспечивающих операцию шестнадцати Ил-2 и восьми Як-9 поднялся и капитан Ф. Макарихин. И вновь бешеный огнь кораблей, дерзкие атаки штурмовиков и торпедоносцев. На этот раз истребителей противника над Свинемюнде не оказалось, поэтому нашим истребителям прикрытия не оставалось ничего другого, как наблюдать за ходом боя. Был зафиксирован мощный подводный взрыв у самого борта линкора, отмечено прямое попадание бомб в транспорт, который тут же затонул. Получили сильные повреждения эсминец, вспомогательный крейсер «Орион» и еще один транспорт. Но «Шлезиен» все еще оставался на плаву.
   Последний удар был нанесен по крейсеру в 20 часов группой самолетов, которую Макарихин возглавил уже в качестве ведущего. С ним вылетели пять топмачтовиков: В. Астукевич, А. Горбушкин, В. Кулинич, Б. Козлов и Н. Ефремцев. Шестнадцать штурмовиков и восемь истребителей обеспечивали их действия в этом вылете. В ходе атаки экипажи наблюдали прямое попадание в линкор одной ФАБ-1000 и четырех ФАБ-250. На нем возникло несколько больших и малых очагов пожара, он погрузился в воду и сел на мелководье на ровный киль, что подтверждалось несколькими фотоснимками. И хотя боевая рубка и палуба корабля оставались на поверхности, они представляли собой нагромождение металлического лома. Носовая двухорудийная башня главного калибра была сбита, стволы ее орудий валялись на палубе, средняя часть линкора выгорела. Кроме того, было отмечено потопление транспорта водоизмещением 8000 тонн, прямое попадание бомб в эскадренный миноносец, тральщик, сторожевой корабль.
   К исходу дня на командный пункт полка представители всех частей, принимавших участие в операции. Еще раз уточнили данные наблюдения результатов ударов по кораблям противника, разведслужба дешифровала фотоснимки, сверила свои данные с данными разведчиков и штурмовиков. Все специалисты штаба и командиры подразделений опросили экипажи и составили боевые донесения. Работники штаба ВВС поторапливали нас с донесениями для доклада командующему флотом.
* * *
   Обстоятельный разбор и подведение итогов боевых действий полка за 4 мая мы смогли сделать только на следующий день. Всего за минувший день нами было сброшено 4 торпеды и 41 авиабомба крупного калибра. Результаты, можно сказать, превзошли все ожидания. Кроме линкора «Шлезиен» были потоплены: вспомогательный линкор «Орион» (7021 тонна), шесть транспортов общим водоизмещением 29000 тонн, два эскадренных миноносца, два тральщика и сторожевой корабль.
   Серьезно повреждены: крейсер «Принц Ойген», три эскадренных миноносца, сторожевой корабль и транспорт водоизмещением 3000 тонн.
   Специальная комиссия КБФ, куда входил и представитель от 51 МТАП, рассмотрела обстоятельства удара по «Шлезиену» и установила, что в линкор было несколько прямых попаданий крупнокалиберных авиабомб и имелась пробоина, которая могла быть следствием взрыва тысячекилограммовой бомбы на мелководье у борта корабля.
   По заключению вышестоящего командования операция проведена успешно. Весь состав показал непоколебимую стойкость, мужество, огромное желание во что бы то ни стало выполнить поставленную задачу. По два боевых вылета за день сделали заместитель 1-ой эскадрильи В. Фоменко, командиры звеньев В. Кулинич, В. Астукевич, А. Горбушкин и летчик Н. Ефремцев.
   Но особенно отличился командир 2-ой эскадрильи капитан Ф.Н. Макарихин, который совершил в этот день 4 боевых вылета! А произошло это так. После того, как на аэродром возвратилась третья группа, которую он возглавлял, Федор Николаевич пришел на командный пункт, доложил мне о выполнении боевого задания и сказал:
   – Один летчик жалуется, что у цели на его самолете не сработал электросбрасыватель. Опробовали на стоянке – работает нормально. Прошу разрешения вылететь и опробовать вблизи аэродрома, у береговой черты.
   Макарихин разрешение получил, но… полетел он в Свинемюнде добивать поврежденный большой фашистский транспорт. Это и был его четвертый вылет. Хочу отметить, что такого рекордного количества боевых вылетов в течение одного дня не имел никто в полку.
   5 мая войска маршала К.К. Рокоссовского заняли Свинемюнде. Вслед за этим капитулировал гарнизон острова Рюген. Личный состав полка удостоился еще двух благодарностей Верховного Главнокомандующего – их теперь набралось уже девять. А позже, в июле 1945 года, когда появилась возможность передохнуть после войны, оглядеться, не торопясь проанализировать боевые действия, Президиум Верховного Совета СССР за активное участие в майских операциях и проявленные при этом мужество и отвагу наградил 51 МТАП третьим боевым орденом – орденом Нахимова I степени.

Часть 15
Радость победы

   В начале мая командование КБФ приступило к подготовке морского и воздушного десанта на остров Борнхольм, где немцы создали базу для своих кораблей, идущих из западной Германии в Курляндию, и куда вывозили из Померании большое количество войск. На наш ультиматум сдать остров гитлеровцы ответили отказом.
   5 мая наше командование предупредило население острова о предстоящих ударах авиации по портам и фашистским кораблям, чтобы жители оставили портовые сооружения и другие здания в портах Ренне и Никсе и ушли в леса. После этого предупреждения авиация флота нанесла сокрушительные удары по кораблям в этих портах.
   Дни фашистской Германии были сочтены. Это понимали обе противоборствующие стороны, и тем непонятнее было необъяснимое упрямство гитлеровцев, отклонявших всякие предложения о капитуляции. Уже почти неделю реяло Знамя Победы над поверженным рейхстагом, уже встретились войска союзников в центре Германии ни реке Эльбе, уже покончил с собой Гитлер, ввергнувший свою страну и весь мир в опустошительную войну, унесшую десятки миллионов человеческих жизней, а разрозненные группировки гитлеровских войск продолжали оказывать ожесточенное сопротивление. На что они надеялись?..
   Чтобы избежать неоправданных потерь и лишнего кровопролития, советское командование 8 мая открытым текстом передало начальнику гарнизона острова Борнхольм радиограмму с требованием немедленной капитуляции, но это требование было отклонено. Ничего другого не оставалось, как возобновить атаки.
   Я получил приказ нанести удар всеми наличными силами полка и сам повел группы самолетов. Под прикрытием истребителей мы в 11.20 нанесли мощный бомбовый удар по кораблям и портовым сооружениям в порту Ренне. Боевая нагрузка составляла по две тысячекилограммовые бомбы на каждый самолет. В районе среднего мола возникло до двадцати очагов пожара, клубами черного дыма заволокло весь порт.
   После дозаправки машин горючим и боеприпасами и короткого отдыха экипажей я вновь поднял полк в воздух. На этот раз мы взяли курс на порт Нексе. Наши «яки» снова очистили небо над островом от истребителей противника и в 16.30 с непривычной для нас высоты в 2300 метров мы нанесли удар по порту и стоявшим в его акватории судам. Зенитный огонь обороняющихся хоть и был очень плотным, оказался малоэффективным, мы обошлись без потерь.
   – Взрывы были очень сильными, а дым достигал высоты нашего полета, – доложил мне после отхода от цели недавно назначенный штурманом полка капитан Ф.Т. Пряхин.
   – Куда же мы запишем взрывы в порту? – сокрушался он вечером. – Ведь нам нужны корабли!
   – На лицевой счет Победы, а это – главное, – живо отозвался кто-то из летчиков.
   А в 6 часов утра 9 мая с кораблей и самолетов Балтфлота в порту Ренне высадился наш десант. Только после этого командир немецкого корпуса генерал-лейтенант Гутман и старший морской начальник капитан 1-го ранга фон Калиц, как представители штаба гитлеровских войск, согласились капитулировать.
* * *
   8 мая в Берлине был подписан акт о безоговорочной капитуляции всех фашистских войск. В связи с этим командование КБФ получило приказ Главнокомандующего Военно-Морским флотом: 9 мая прекратить все боевые действия флота. Чувствовалось, что с часу на час должно быть официально объявлено об окончании войны с фашистской Германией и о нашей долгожданной Победе. Было за полночь, но никто не ложился спать, хотя днем всем пришлось изрядно поработать. Налеты на порты Борнхольма, хотя и недалекие, потребовали немалого и физического и нервного напряжения. И все же люди ждали, ведь нельзя же было проспать такой исторический момент.
   Мы с майором Добрицким тоже бодрствовали до двух часов ночи, но едва уснули, нас разбудила интенсивная стрельба зенитных батарей, прикрывавших аэродром. «Неужели налет?» – мелькнула мысль, и я поспешил к телефону, позвонил на коммутатор:
   – В чем дело? Соедините меня с командиром зенитного дивизиона.
   – С победой вас, товарищ командир! – прозвучал в ответ захлебывающийся от восторга голос девушки-телефонистки. – Победа! Дождались!
   Радостная долгожданная весть быстро разнеслась по гарнизону. К артиллерийским залпам прибавилась трескотня самолетных установок. Во всех авиационных полках техники, механики, мотористы, услышав артиллерийскую стрельбу, а потом узнав, в чем дело, сели за башенные пулеметные установки и салютовали в звездное небо до полного израсходования патронов.
   В эту ночь всюду свистели пули. Мирные пули, не предназначенные убивать. Кто-то успел выскочить из общежития, палил из пистолета на улице, а другие, чтобы не отстать, стреляли, высунувшись из окон. Сизые струйки порохового дыма слоями плавали в воздухе. Казалось, радости и веселью не будет конца. Люди обнимались. В кубриках до утра так и не ложились спать. Кто-то запел песню о Москве. Ее подхватили, и полилось над аэродромом:
 
Кипучая, могучая,
Никем не победимая,
Москва моя, страна моя,
Ты самая любимая.
 
   Утром, после завтрака, состоялся митинг. Открыть его командиры частей, базировавшихся в Кольберге, поручили мне. Затем выступило несколько человек. Особенно проникновенно говорил командир 21-го истребительного авиаполка Герой Советского Союза подполковник П.И. Павлов. Впрочем, страстно, от всего сердца выступали и другие авиаторы. Невозможно сейчас воспроизвести на бумаге все сказанное в этот радостный день. Ведь все это надо заново пережить. Разве можно найти такие слова, чтобы выразить чувства людей, выстоявших в такой титанической борьбе, в войне, длившейся почти четыре года, войне самой тяжелой, самой кровопролитной в истории человечества.
   На плечи Советского Союза и его Вооруженных Сил легла главная тяжесть борьбы с фашистской Германией и ее сателлитами. Красная Армия достойно выполнила свой долг перед Отчизной.
   Пройдут годы, и благодарные потомки воздадут должное памяти бессмертного подвига, совершенного советскими солдатами. В Волгограде взметнется ввысь величественная фигура Матери-Родины, благословляющей своих сыновей на правое дело.
   В берлинском Трептов-парке на гранитном пьедестале встанет во весь свой огромный рост одетый в металл воин-освободитель с карающим мечом в руках, которым он, словно кровожадного дракона, разрубил фашистскую свастику, солдат, прижавший к плечу ребенка – символ спасенного мира.
   Будут пламенеть цветы у многочисленных памятников на Советской земле, в наших городах и селах – везде, где советский воин дрался насмерть, осуществляя свою историческую миссию.
   Победа! Победа! Победа! Все мы жили ею, радовались ей. Мы ждали этой радости, и все-таки, когда эта весть пришла, никто не ожидал, что она будет так остра, так потрясающа.
   Среди нас незримо присутствовали наши товарищи, не увидевшие радостный миг Победы. Они ушли в бессмертие ради вечного огня жизни. Мы и сегодня помним о павших и говорим словами поэта:
 
Никто не забыт
И ничто не забыто.
Земля
Обелисками густо покрыта,
Знамена склонены,
Огни неугасны…
У памяти цвет,
Как у знамени,
Красный.
 
* * *
   На этом, наверное, можно было бы поставить точку. Нельзя объять необъятное. Невозможно в одной небольшой документальной повести исчерпывающе полно рассказать о людях и славных боевых делах большого авиационного коллектива, которым являлся 51-й минно-торпедный полк. Это был живой, постоянно меняющийся организм. На место геройски павших приходили другие люди, преисполненные желания сражаться за Родину мужественно и стойко, как их предшественники. К сожалению, память человеческая – это слишком несовершенный инструмент, а архивные записи подчас бывают неполными, поэтому какие-то эпизоды из жизни полка не вошли в эту повесть, какие-то люди служившие и воевавшие в нем, остались неназванными. Я приношу за это свои искренние извинения и надеюсь, что может быть, кто-то захочет восполнить этот пробел и напишет книгу о балтийцах-торпедоносцах. Право, они это заслужили. Лишь бы это была книга искренней и правдивой.
   Перечитав рукопись, я подумал, что кому-то из читателей возможно, захочется узнать обобщенные, более полные данные о результатах деятельности всего полка и о наиболее отличившихся летчиках, штурманах, стрелках-радистах, фамилии которых, естественно, чаще других встречались в повести. Сейчас, в эпоху гласности, мы привыкли получать конкретные ответы на все вопросы и, я думаю, не стоит утруждать читателей собиранием разрозненных данных по страницам рукописи, а лучше дать их обобщенными здесь, в конце книги. Остается только извиниться за сухой протокольный язык, но тут уж ничего не поделаешь, иначе их пожалуй не напишешь.
   Итак, за период боевых действий полка с 18 июня 1944 года по 9 мая 1945 года потоплено 159 боевых кораблей и транспортов противника, в том числе: линкор «Шлезиен», крейсер ПВО «Ниобе», вспомогательный крейсер «Орион», миноносец, 7 эсминцев, 16 сторожевых кораблей, 8 тральщиков, подводная лодка, сторожевой катер, несколько буксиров и самоходных десантных барж, два танкера, плавучий док с неопознанным судном и 93 транспорта общим водоизмещением 572000 тонн *. На фарватерах, в о вражеских портах т базах произведено 99 минных постановок. Я не упоминаю здесь боевых кораблей и транспортов, которые хотя и не были потоплены, но не получили серьезные повреждения и надолго выбыли из строя.
   А теперь самое время назвать и лучшие экипажи, потопившие наибольшее количество боевых кораблей и транспортов. Здесь бесспорно первую строку занимает экипаж командира звена Героя Советского Союза Александра Александровича Богачева (штурман звена – Николай Иванович Конько, стрелок-радист Игорь Федорович Иванов). У него 15 потопленных единиц.
   Затем следует экипаж командира звена [ Башаева (штурман звена] – Алексей Гаврилович Арбузов, стрелок-радист – Семен Александрович Иванов) и экипаж командира звена Виктора Мартыновича Кулинича (штурман звена Игорь Степанович Жебуртович, стрелок-радист И.И. Лазарев) – и у них по 14 потопленных единиц.
   11 кораблей и транспортов на счету экипажа эскадрильи Героя Советского Союза Михаила Владимировича Борисова (штурман звена Герой Советского Союза – Иван Ильич Рачков, стрелок радист – Александр Семенович Демин). По 10 транспортов и боевых кораблей противника пустили на дно морское командир эскадрильи Федор Николаевич Макарихин (штурман Александр Петрович Лясин, стрелки-радисты Владимир Григорьевич Агафонов, а после его ранения (22.04.45) Петр Иванович Кудем) и командир звена Валентин Павлович Полюшкин (штурман Иван Нилович Яковлев, стрелки-радисты В.И. Арчаков, а затем Валентин Николаевич Плеханов)*.
   Назвав здесь фамилии наиболее отличившихся, я отнюдь не хочу умалять заслуги других летчиков, штурманов, стрелков-радистов. Вклад в общее дело Победы каждого из них – живых и погибших – был достаточно весом. Судите сами: в полку выросло семь Героев Советского Союза, 598 офицеров, сержантов и солдат награждены орденами и медалями.
* * *
   Ежегодно 9 мая ветераны 51-го Таллиннского Краснознаменного орденов Ушакова и Нахимова полка собираются на традиционную встречу в Ленинграде, откуда начинался их боевой путь. К подножию памятников, на могилы погибших, на могильные холмики ушедших из жизни уже после войны ложатся белоснежные каллы, пышные ветки сирени и среди них каплями горячей крови горят красные гвоздики. В тесном кругу молча стоят убеленные сединами ветераны – свидетели и участники кровопролитных сражений. Мы молчим, и в молчании этом – уважение к памяти Ф.А. Ситякова и Г.А. Заварина, И.В. Тихомирова и И.К. Сачко, Д.К. Башаева и В.П. Носова и многих-многих других, с кем крыло в крыло ходили мы сквозь огненный смерч, кто нашел последнее пристанище в суровых водах Балтики…
   А потом начинаются воспоминания, которым нет конца, волнующие рассказы о жизни от великого часа Победы до наших дней.
   Как же сложились судьбы моих однополчан? Сначала выяснить это было очень не просто. Дело в том, что вскоре после окончания Великой Отечественной войны автор этих строк был командирован на Высшие офицерские курсы авиации ВМФ. Учеба требовала максимальной самоотдачи, и связи с родным полком, в котором оставалось все меньше «старичков», постепенно ослабевали. По окончании курсов я был оставлен там старшим преподавателем, занимался научной работой, не переставая в то же время летать, осваивая новую авиационную технику. Тогда было не до писем. Как я до сих пор жалею об этом!