Орлов Алекс. Фактор превосходства

   – Спасибо, это уже весомее.
   Какое-то время они плыли молча. Потолок пещеры то подбирался к самому мостику, то уходил вверх. Кое-где на стенах еще попадались колонии светящихся грибов, однако ни одного червя здесь замечено не было.
   – Вы странные существа, прежде я никогда не видела живых канкуртов и была уверена, что все они форматированы.
   – А мы считали форматированными всех дифтов, – заметил Джим.
   – Дифты – да, все форматированы, однако мы геллисы и форматированию не поддаемся. Мы для этого слишком живые. Да и вы, люди, как я поняла, – тоже. Ведь вы люди?
   – Люди, – после паузы ответил Джим.
   – Я лишь однажды слышала о вас, но думала, что все это выдумки. Это правда, что вы можете принимать гидро внутрь тела?
   – Но ведь и вы не боитесь воды?
   – Не боимся и даже умеем держаться на поверхности реки. Но стоит нам выпить воду, как наступает шок и гибель. Гидро – это яд.
   Напарники переглянулись. Им уже не раз приходилось слышать столь категоричные высказывания.
   – Да, мы действительно нуждаемся в ежедневных порциях гидро, – подтвердил Тони.
   – Поразительно, – покачала головой Виттара и помассировала здоровой рукой больную. – Наверное, поэтому я вам и доверяю. Вы не подвержены форматированию, а значит, не так склонны к бездумному исполнению приказов. Хотя поначалу мне казалось, что вы, напротив, очень сильно форматированы.
   – Почему вы так решили?
   – Но вы то действуете своими пушками, а то… легко вытягиваете вперед конечности, а пушки остаются на месте.
   – Вы имеете в виду вот это? – спросил Джим, вытягивая вперед руку, тогда как манипулятор с пушкой остался на силовой раме боевого комплекса.
   – О да, выглядит как системный скачок материи.
   – Возможно, но в основе обычная механика, – заверил ее Джим. Этой системой они с Тони могли гордиться, поскольку обошлись механикой там, где местные инженеры мыслили только категориями форматирования.

10

   Напарники соскочили с палубы на узкий парапет, а катер пошел дальше. Джим и Тони огляделись, подсвечивая себе прожекторами, – колоний грибков здесь не было, только серый камень со следами промышленного резца.
   – Как думаешь, можно ей верить? – спросил Тони.
   – А нам? – в тон ему спросил Джим.
   – Ладно, полезли наверх.
   Тони прошелся прожектором по металлической, не тронутой ржавчиной лестнице – пролет за пролетом она поднималась все выше, и где-то там, наверху, виднелся пробивавшийся в щель луч света.
   Подниматься было легко, лестница оказалась крепкой, патронные короба наполовину пусты, а заряд в батареях полностью восстановлен.
   Вскоре напарники оказались перед широким металлическим люком с неплотно подогнанной к шахте рамой. Изнутри люк был закрыт на накидной магнитный блок, легко открывшийся при первом же касании.
   – Держи крышку, – сказал Джим, и Тони, как более высокий, приподнял ее головой.
   Джим выставил в образовавшийся проем манипулятор, снимая показания на датчики и видеосканер, затем поднялся на пару ступенек и выглянул наружу.
   Выход из шахты располагался на небольшой возвышенности, неподалеку от заброшенных строений складского типа. Были видны корпуса электропередаточной станции и подъездная дорога.
   – По-моему, можно выбираться, – сказал Тони, получив от напарника большую часть увиденных им изображений.
   – Можно, – согласился тот, навалился на крышку и, отбросив ее, выбрался на поверхность.
   Погода была ясной, но с юга набегала пелена серебристого тумана, которая слегка рассеивала солнечные лучи.
   Где-то в городе раздавалась стрельба, у горизонта медленно ползли два воздушных транспорта.
   – Должно быть, каратели, – предположил Тони.
   – А кто тогда в городе стреляет?
   – Ну, значит, экспедиция к исследовательскому комплексу спешит.
   – «Трейсер», я вас вижу. У вас все в порядке?
   – Да, мы целы, – ответил Джим.
   – Почему ушли с прежнего места?
   – Потому, что нам угрожали взбунтовавшиеся рейдеры. Вам удалось вернуть над ними контроль?
   – Увы. Сейчас с ними работает рота карателей.
   – Соедините меня с кем-нибудь из контрразведки.
   – Э-э… Боюсь, сейчас это невозможно по техническим причинам.
   Голос дежурного офицера звучал неуверенно. Нельзя было исключать, что кто-то из контрразведчиков находился рядом с ним.
   – Ну тогда пусть они идут в одно место.
   – Простите, сэр? – недоуменно переспросил дежурный.
   – Снимайте нас отсюда, раз уж задание провалено.
   – Да, сэр. Навожу на вас барражир. Он прибудет через четверть часа.
   – Хорошо, мы подождем.
   Джим отключил связь и улыбнулся напарнику.
   – Чего радуешься? – угрюмо спросил тот.
   – Генерал Эвистер тупой по-настоящему, а значит, в конце концов мы от него сбежим.
   – Сбежать от него большого ума не надо, – сказал Тони и огляделся, по привычке наводя пушку туда, куда смотрел. – Только помимо Эвистера есть еще те, кто не отпустит нас так запросто. Чего стоят эти переформаты, которые могут скачками перемещаться в пространстве. Попробуй уйди от них, если мы даже не представляем, как они это делают!
   – Согласен, коллега. Вот потому мы должны первыми получить водородный процессор, чтобы стать на голову выше даже самого крутого из переформатов.
   – Но для этого нужно перелопатить Шпеер или Гуллифакс. Лучше, конечно, на четвереньках.
   – У тебя сегодня плохое настроение. Давай пройдемся.
   – Куда?
   – Да вон хотя бы к тем корпусам, хочу посмотреть, как тут обстоят дела с электрификацией города.
   – Ну, давай пройдемся, только я бы от этого люка далеко не уходил, – сказал Тони, которого не покидала тревога.
   – Мы только одним глазком взглянем и сразу вернемся.

11

   Ничего интересного возле корпусов электроподстанции напарники не обнаружили. Сожженный автомобиль, несколько выбитых окон и висящие вдоль опор оборванные провода.
   – Давай зайдем за угол, посмотрим на электродную вышку и вернемся на горку, – предложил Джим.
   – Хорошо.
   Тони прикрыл забрало, чтобы еще раз взглянуть на показатель запаса снарядов. Оставалось полторы сотни разных, а гранат не было совсем, он извел их на ретивых рейдеров-бунтовщиков. Без гранат Тони чувствовал себя неуютно.
   Приминая высохшие стебли многолетних трав, напарники проложили тропу к ближайшему корпусу электрораспределительной станции. Джим первым вышел из-за угла и остановился. Тони шагнул следом и тоже замер.
   – Е-мое… – только и смог произнести он.
 
   – Надеюсь… он нас не видит… – пробормотал Джим, впервые за все время чувствуя себя беззащитным, несмотря на то что гранаты у него еще оставались.
   У основания электродной вышки, опутав ее массой мутноватой плоти, лежал огромный тепловой червь, такой большой, что сравнивать его со всеми виденными прежде не имело смысла. Его объем составлял не менее пяти тысяч кубических метров, а питательная вакуоль, которой этот монстр перерабатывал полученное из скважины электричество в тепло, была размерами с автобус. С поверхности тела червя в воздух поднимались искрящиеся паутинки, которыми ненасытное чудовище ухитрялось получать тепло даже из губительных для него солнечных лучей.
   – Давай аккуратно за угол. Надеюсь, он нас не почувствовал…
   – Не почувствовал, он слишком занят, – заверил напарника Тони, и они, затаив дыхание, отступили за угол.
   – Уф, – выдохнул Джим и с запозданием закрыл забрало.
   – Будем вызывать карателей?
   – Да тут даже картели не помогут, здесь бомберы нужны.
   Джим включил канал связи с группой орбитальной поддержки.
   – Але, я «трейсер», кто-нибудь слышит меня?
   – Мы вас даже видим, сэр. Ваша метка возле группы зданий станции электроподачи города Сомм. Правильно?
   – Правильно, приятель. Вы видите вышку с электроскважиной?
   – Нет, видеть ее мы не можем, но координаты этого сооружения нам известны.
   – Короче, так. У основания вышки находится червь размером с трехэтажное здание, который пожирает гигаватты тепла.
   – Вы предлагаете нанести по нему удар?
   – А вы что предлагаете – сделать вид, что мы его не заметили? Если он двинет в город, карательные подразделения будут превращены в холодные кристаллы, понимаете?
   – Да, сэр, – не слишком уверенно ответил дежурный.
   – Вот и отлично. Рассчитайте удар так, чтобы нас не накрыло, и действуйте.
   – Да, сэр. Только не могли бы вы назвать свое имя и звание?
   – А позывного вам мало?
   – Позывной это позывной, а ответственным быть кто-то должен.
   – Хорошо. Джим Симмонс, капитан легкой кавалерии.
   – Благодарю, сэр! – отозвался повеселевший дежурный. – Сейчас ударим, передаю координаты цели бомберу.
   Напарники переглянулись. Тони с выражением сомнения на лице покачал головой. Джим еще раз высунулся из-за угла, чтобы удостовериться, что червь никуда не делся.
   – Сейчас мы тебя поджарим, – проворчал он.
   – Давай рванем отсюда, а? – предложил Тони. – Ну где гарантия, что они правильно рассчитают удар?
   Джим согласился. Гарантии не было.
   Где-то вдалеке ударил гром – возможно, это бомбы в атмосфере уже проходили звуковой барьер.
   – Бежим! – крикнул Тони, и напарники так рванули к пригорку, что амортизаторы опор начали постукивать.
   Добежать они не успели, ударная волна хлестнула по зданиям, взметнув в воздух куски бетона и кровельный материал. Напарники упали в сухую траву, напряженно ожидая дождя из обломков, однако обошлось – до них долетели только мусор и пыль.
   – Вроде все, – сказал Джим.
   – Вроде, – согласился Тони.
   Они поднялись и стали осматриваться, сравнивая увиденное с тем, как эта местность выглядела пару секунд назад.
   – Я говорил, что они плохо считают, – сказал Тони, отряхивая со шлема мусор.
   – Плохо считают, – согласился Джим. – Надеюсь, они не снесли наш барражир…
   – Не снесли, вон он летит.
   С юго-западного направления, маневрируя среди взметнувшихся столбов пыли, на помощь напарникам спешил робот-эвакуатор.
   Джим усилил сигнал своего маяка, чтобы эвакуатору проще было наводиться.
   «Раненые есть?» – подал запрос барражир.
   «Раненых нет», – тем же кодом ответил Джим. Это означало, что эвакуатор мог приземлиться там, где ему удобнее, а не пытаться зависнуть над обессиленными пострадавшими.
   Спустя минуту Джим и Тони уже сидели в тесном салоне эвакуационного судна, и оно, напряженно гудя двигателями, уверенно набирало высоту.
   – Приказ управлению – пройди над городом, – вслух произнес Джим.
   – Запрещено приказом вышестоящего лица, – деревянным голосом отрапортовал автопилот, продолжая уводить барражир от города.
   – Тони, прочисть ему мозги.
   – Придется, – ответил тот и, высвободив руки из манипуляторов, стал прилаживать к вводной панели машины «взломщика». Через десять секунд автопилот жалобно пискнул и сдался.
   – Повторите приказ управлению, – попросил он.
   – Пройти над городом. Северо-западная окраина, высота триста метров.
   – Слушаюсь, сэр. Выполняю.
   Барражир сделал разворот и полетел к Сомму, а напарники припали к широким иллюминаторам и стали наблюдать за тем, что происходило неподалеку от места высадки десанта.
   Как они и предполагали, высадившиеся команды тяжелых роботов утюжили легких рейдеров, подавляя возникший «мятеж», а на юго-западе, возле высотного здания с голубоватой облицовкой, два приземлившихся на площади транспорта высаживали подразделения прикрытия и бригады живых экспертов.
   – Они убили стрелка-геллиса только затем, чтобы мы не добрались до водородного процессора первыми, – задумчиво произнес Джим.
   – И даже рейдеров не пожалели ради такого спектакля.
   – Правильно. Вот мы сейчас летаем и видим, что с ними ведут настоящую войну. И должны прийти к выводу, что бунт был настоящим. Эвистер ведь не знал, что мы встретим в подвале других информированных геллисов.
   – По крайней мере они их там не нашли – мы быстро убрались в подземелье. Но теперь уже рейдеры добрались до подземной реки и доложили о стоящих у причала катерах. Эвистер сложит два плюс два и поймает Виттару на выходе из канала.
   – Не поймает, – с ухмылкой возразил Джим и, оставив иллюминатор, сел ровнее.
   – Она что, была не до конца откровенна с нами?
   – Уверен. Катер, на котором они убрались, может пройти и пять километров, и тридцать пять…
   – Скорее последнее.
   – Да, скорее так.

12

   Скоростной челнок доставил генерала Эвистера на тыловую станцию «Зеркотто». Она располагалась вдали от все еще неспокойного бывшего фронтового района, где время от времени закипали внезапные схватки с уцелевшими дифтскими группировками.
   Несмотря на многократное форматирование, Эвистер нуждался в надтехнологических методах расслабления – для того чтобы отдохнуть, ему мало были сменить картридж позиционной системы. Эвистер любил побыть наедине со своими эталонными настройками в изолированном помещении, куда не проникали обрывки фонового кодировочного поля.
   Еще требовался «белый шум» – он был идеальной аудиосредой для отдыха, однако столь тепличные условия создавались только на тыловой станции. На базе «Элькуратор» подобного эффекта достигнуть было невозможно, ее стены вибрировали от налагающихся помех.
   Вместе с Эвистером в глубокий тыл оттягивались и его советники, хотя им, с их незначительным форматированием, налагающиеся помехи не мешали.
   Помимо отдыха имелась и еще одна причина, почему Эвистер стремился попасть на «Зеркотто». На этой станции находился «ангар содержания» Джима Симмонса и Тони Тайлера – особо острого оружия контрразведки, ставшего теперь оружием обоюдоострым. Полукровки хорошо освоились в среде канкуртов, и порой уже трудно было разобраться, кто кого использует в своих целях.
   Оставив одежду в кабинете, Эвистер спустился на вспомогательный этаж и заказал роботу процедуру – ванну из нейтральных жидкокристаллических кластеров.
   Ожидая, пока ванна наполнится, Эвистер вспомнил, что полукровки могут погружать свое тело в чистое гидро, и передернулся при мысли о такой мерзости. Подумать только, безо всякого насилия – в гидро. А питание? Впервые узнав о содержимом обычного обеда Симмонса и Тайлера, Эвистер трое суток не мог избавиться от программного сбоя во втором поисковом контуре.
   – Ваша процедура готова, сэр. Все кластеры в пределах калиброванной нормы.
   – Благодарю, приятель, – отозвался Эвистер, улыбнувшись безлицему роботу устаревшей конструкции. Затем поднялся с кресла и направился в ячейку, где в ванне его ждала жидкокристаллическая масса.
   «Нужно вызвать их, чтобы пообщаться, как это делал полковник Фарковский. Заглянуть в его рабочие записи и поговорить в неформальной манере. Правда для этого следует надеть эти странные фетиши, но чего не сделаешь для работы…»
   Эвистер вздохнул и с головой погрузился в массу целительных, нейтрализующих узловые возмущения жидкокристаллических кластеров. Почти сразу пришло заметное облегчение, несравнимое с эффектом от простой смены картриджа.
   «Смена картриджа – лажа», – подумал Эвистер, приходя в состояние равновесия.
   «Лажа – что это за слово? Что за понятие? Откуда оно появилось?»
   Эвистер открыл глаза и сосредоточился на керамической сетке, покрывавшей потолок релаксационной ячейки.
   «Ла-жа, – повторил он. – Откуда это взялось? Может, аббревиатура из курса пироксильной алгоритмизации, который я прошел после третьего форматирования?»
   «Ну хорошо. Тогда так: что это означает в смысловой параллелофрагментальной подаче? «Лажа» – это не очень хорошо. А точнее, нечто не слишком хорошее, выдаваемое за вполне удачный результат трудовой деятельности. Да, именно так. Но откуда мне известна эта инфохорема?»

13

   Хорошо отдохнув после принятых процедур, генерал Эвистер оделся по форме и снова почувствовал себя готовым руководить местным бюро контрразведки.
   – Спектор и Култэрго, потрудитесь зайти ко мне через пару минут.
   – Да, сэр. Потрудимся, – ответил майор Спектор, как раз сочинявший для начальника отчет о проваленной операции.
   – Вот и прекрасно. Жду.
   Спектор вздохнул и отбросил питубол, на котором набирал отчет для начальника. Сидевший в его кабинете капитан Култэрго поднял прибор с пола, отер его рукавом и, пробежавшись по строчкам тизеров, пожал плечами.
   – Зря вы так сокрушаетесь, сэр. У вас от этого даже тизеры криво выходят. Кто же мог предположить, что информатор знал недостаточно?
   – Дело не в этом, приятель. Хрен с ним, с информатором, он мог знать немного или вообще не то, что нужно. Но ведь именно я дал команду на его устранение, и именно на мне теперь лежит ответственность за уничтожение карателями полсотни рейдеров только затем, чтобы эта картина выглядела правдоподобно на тот случай, если полукровки сидят где-то в уголочке и наблюдают все это безобразие.
   Майор Спектор взял у капитана питубол, посмотрел на экран и вздохнул: тизеры действительно выходили криво из-за того, что прибор чувствовал настроение майора.
   – И чего бюро так держится за этих полукровок? Давно бы избавились от них, – бросил пробный камень капитан Култэрго.
   – Нельзя, – покачал головой Спектор, снова набивая своевольные тизеры. – Это большая программа, которая очень нам помогла. Полукровки – интуиты, они найдут для нас водородные процессоры там, где мы пройдем мимо и ничего не заметим. А вообще да, достали они нас крепко. Хрен бы их побрал… Кстати, Култэрго, ты не помнишь, что это за слово такое – хрен? Я его где-то подцепил, оперирую им, но откуда оно и что значит, не помню.
   – По-моему, это что-то из семейства парактинодитов: «Макрен, бакрен, бутаинфрен…» Этот «хрен» с ними очень хорошо сочетается.
   – Может, ты и прав. Но что-то подсказывает мне, что «хрен» от парактинодитов находится очень далеко. Ладно, дай мне еще минуту, я должен закончить. Эвистер уже ждет нас, чтобы деформатировать извращенным способом.
   Пока старший коллега торопливо заканчивал доклад, капитан Култэрго напряженно соображал, чью сторону в предстоящем разбирательстве ему следует принять.
   Как младшему офицеру, ему лучше держаться позади майора в случае неудач и становиться рядом, если потребуется разделить победу. Однако существовал и другой метод – обличить Спектора перед лицом рассерженного начальства и перескочить по карьерной лестнице через голову майора.
   Но это была рискованная тактика. Можно преуспеть, а можно и, напротив, остаться один на один со Спектором, потрясенным предательством подчиненного. Ох, и трудный выбор!
   «Придется ориентироваться на месте», – решил Култэрго.
   – Ну, вот и все! – объявил майор, поднимаясь с жесткого стула. – Ты готов получить поток ненормативных команд в свой дешифратор, друг мой?
   – О да, мой майор! Я готов!
   – Тогда вперед и примем то, что нам полагается.

14

   Майор Спектор и капитан Култэрго стояли перед столом генерала Эвистера и не знали, что думать, – начальник смотрел на них через странный, незнакомый им оптический прибор, который, возможно, деполяризировал их структурные кристаллы.
   «Он узнает обо мне все!» – паниковал майор Спектор.
   «Моя тактика раскрыта!» – с ужасом думал капитан Култэрго, наблюдая яркие блики оптических фонофильтров.
   – Как вы думаете, что это за штука? – спросил вдруг генерал, вертя в руках устрашающий прибор.
   Спектор и Култэрго переглянулись.
   – Это называется – лорнет. Я нашел его в архивном собрании моего предшественника – полковника Фарковского. С помощью этого прибора человеки могут видеть лучше. То есть, насколько мне понятна природа полукровок, именно с помощью таких с виду примитивных приборов они в состоянии видеть саму суть вещей, их второе существо и даже взаимосвязь событий. Я же ни хрена не смог увидеть через эти фонофильтры. Наверное, для этого нужно родиться человеком или хотя бы полукровкой.
   Генерал убрал лорнет в ящик деревянного стола, также доставшегося ему от предшественника.
   – Теперь давайте разберемся, как из нашей так тщательно подготовленной операции получилась какая-то лажа. Майор Спектор, извольте начать.
   – Я приготовил отчет, сэр.
   – Прекрасно, сбросьте мне этот файл, а пока давайте устно. Итак…
   – Вы же сами все знаете, сэр. Мне показалось, что геллис выдаст полукровкам всю информацию, и я подал сигнал к его устранению.
   – Я понимаю. И что же было потом?
   – Ну… – Майор пожал плечами. – Основываясь на полученной информации, мы выслали к зданию лаборатории группу экспертов.
   – Так. И что же они там нашли?
   – Ничего, сэр. На этаже, который описывал устраненный геллис, не оказалось ничего – даже оборудования. Все было вывезено.
   – Значит – провал?
   Генерал Эвистер постучал пальцами по столешнице, прислушиваясь к извлекаемым звукам. Звучание пластиграммовых столов ему нравилось больше.
   – Ошибка, сэр. Такое случается часто, вы же знаете.
   – Ошибка. Но из-за вашей ошибки, майор, мы потеряли полсотни рейдеров. А они, знаете ли, стоят немалых денег. Как вы думаете исправлять свои ошибки?
   – Я бы предложил допросить полукровок. Они исчезли из подвала и оказались в нескольких километрах севернее, практически за пределами города.
   – Хотите сделать это прямо сейчас?
   Майор покосился на капитана Култэрго, надеясь найти у него поддержку, но тот опустил глаза к полу, делая вид, что разглядывает свои ботинки.
   – Ну так что, майор, давайте прямо сейчас вызовем из ангаров Симмонса и Тайлера, а вы у них спросите, куда они подевались, когда наверху происходил разыгранный вами плохонький спектакль.
   – Я… готов поговорить с ними, – решился майор и даже сам удивился своей смелости. Полукровки славились малоизвестными и редко повторяемыми смысловыми ходами, к которым унифицированные мозги канкуртов были плохо приспособлены.
   – Отлично. Сейчас я пошлю за ними солдата, а сам тем временем надену джинсы. Тут от моего предшественника остался целый музей иноземной ветоши. Кстати, майор, вы знаете, что такое «коттон»?

15

   Включив на оттоманке расслабляющую вибрационную площадку, Джим положил на нее ноги и, откинувшись на жесткой подушке, погрузился во власть расслабляющей музыки, звучавшей из двух деревянных колонок, которые они с Тони рассчитали и сами собрали из нескольких остававшихся у Фарковского дощечек.
   Вдали от родины и соотечественников напарники брались за изучение ремесел, постижение неизвестных наук и реализацию сложных исследовательских проектов. Искусственная, ненастоящая, по мнению Джима и Тони, культура канкуртов со временем стала вызывать в них скрытый протест и желание встряхнуться. Но встряску в этих условиях могли принести только неизведанные прежде эмоции и знания. И все это напарники черпали из творческой деятельности, постоянно что-то изобретая и конструируя.
   Из душевой вернулся Тони. Он сразу подошел к своему рабочему столу, где громоздились стопки дисков со старыми справочными материалами. Иногда при создании очередной новинки боевого оснащения напарникам требовалась техническая справочная информация, и они получали ее из своего архива, чтобы не зависеть от начальства, становившегося в последнее время все более подозрительным.
   – Ты не видел тут диск с магнитными коэффициентами?
   – Что? – спросил Джим, приоткрывая глаза.
   – Коэффициенты нужны – для сопряженной пары. Я узел досчитать хочу.
   – Вон, под макетом. Ты же сам подкладывал, чтобы горизонт выровнять.
   – Точно! – обрадованно произнес Тони и, приподняв угол металлического ящика, вытащил из-под него диск.
   – Этот Йодли сказал, что скоро мы познакомимся с новыми девушками, – сказал Джим, выключая оттоманку и садясь.
   – Хорошо, – нейтрально отозвался Тони.
   – Как-то ты без энтузиазма реагируешь.
   – Меня больше результаты испытаний узла интересуют.
   – Тони, но ты ведь еще не старый, откуда такое равнодушие? – спросил Джим, вставая на ноги.
   – Да ну их, ненастоящие они какие-то, как и все канкурты. Даже не понимают, что делают, а после секса торопливо заполняют отчетные бланки и наговаривают на диктофон отчеты.
   – А тебе не все ли равно, дружище, что они там наговаривают? – спросил Джим, подходя к напарнику. – Они же выглядят как кинозвезды, таких девушек даже в элитном санатории не было.
   Тони положил на стол громоздкую модельную плату, с рассеянным видом посмотрел в фальшивое окно и признался:
   – Я хочу, чтобы меня любили, я хочу что-то значить для женщины, с которой делю постель. А этими фанерными кинозвездами я сыт по горло.
   Джим хотел сказать напарнику что-то ободряющее, как-то утешить его, но так ничего и не придумал. Он выключил музыку, вернулся на койку и стал смотреть в давно изученный потолок.
   – Мы ведь даже не знаем, как отсюда сбежать, Тони, – сказал он спустя минуту. – А выпустить нас живыми они не захотят.
   – Не захотят – это факт. Наш шанс – водородный процессор. Если мы получим его первыми, станем на голову выше их.
   – А ты уверен, что он существует, этот мифический процессор?