Орлов Алекс. Секретный удар

   – С чем же это связано? Неужели нельзя наших солдат сделать сильнее, защищеннее, в конце концов?
   – Э-э… Ваше Императорское Величество, наши ученые пока не в состоянии преодолеть барьер потери личности.
   – Какой такой барьер? Почему я не знаю?
   – Об этом лучше расскажет Председатель трех Академий – Дориан.
   – Один перекладывает на другого, – поморщился Император. – Что ж, многомудрый Дориан, объясните мне, что такого неразрешимого в этом барьере?
   – О Мой Император, речь идет о предельной возможности насыщения человеческого тела полезными дополнениями. Мы могли бы улучшить наших клонов, добавляя им чуть ли не бесчисленные технические возможности, однако на каком-то этапе они перестают себя контролировать и начинают выполнять совершенно непонятные команды.
   – Чьи же они выполняют команды?
   – Мне неловко произносить, Ваше Императорское Величество, я человек заслуженный, серьезный ученый, магистр эфталогии и критик энтропии…
   – Покороче, многомудрый Дориан, ваши заслуги широко известны.
   – Да-да, прошу прощения, Ваше Императорское Величество. Одним словом, испытуемые жаловались на некие голоса.
   – Голоса? Какие голоса?
   – Они утверждают, что слышат голоса, которые приветствуют их приход, потом начинают смеяться, и после этого наступает фаза внешнего контроля. Испытуемые совершают те или иные действия, а позже не могут вспомнить, что и почему они делали.
   – А что делают эти ваши испытуемые? Что велят им голоса?
   – Они, прошу прощения, гадят на пол, Ваше Императорское Величество…
   – Гадят на пол? – Брови Императора взлетели на лоб. – Но зачем?
   – Чтобы, прошу прощения, было чем писать на стенах, – через силу произнес Председатель трех Академий.
   – Очень интересная подробность! – сказал Импе-ратор. Он позволил себе улыбнуться, и сейчас же по рядам высших чиновников прокатился дозволенный смешок. – И что же пишут эти ваши испытуемые? Уж конечно не сонеты Джо Вильсона?
   – Нет, Ваше Императорские Величество, не сонеты… – Дориан потоптался на месте своими расшитыми башмаками, не решаясь открыть монарху правду.
   – Говорите, не бойтесь, многомудрый, я уже догадываюсь, что они поносят своего Императора.
   – Не только Ваше Императорское Величество, но и ваших врагов! – тут же добавил Дориан.
   – Значит, они объективны, – сухо произнес Хаокин, и было непонятно, шутка это или Император начинает сердиться. – Какие еще преимущества есть у противника? Я имею в виду Конфедерацию.
   – Без сомнения, «красное масло», Ваше Императорское Величество. Оно совершает поистине чудеса и помогает нашим врагам. Масло имеет стороннее происхождение, но откуда его доставляют, пока неизвестно. Впрочем, лорд Кроу, насколько я знаю, уже собрал какие-то сведения.
   – Хорошо. Лорд Кроу, что вы об этом знаете?
   – Ваше Императорское Величество, я хотел бы сделать доклад вам лично. Он чрезвычайно секретен.
   Император смерил взглядом высокого, затянутого в строгое черное платье Кроу и решил, что министр безопасности прав. Хоть и не хотелось в это верить, но среди каждой сотни чиновников Империи найдется один-другой купленный врагами, и они немедленно донесут своим хозяевам. А лорд Кроу, судя по всему, действительно до чего-то докопался.
   – Я согласен. Поговорим об этом после обеда… Что там об этих реконструкторах, лорд Морвин? Кажется, в этом направлении вам что-то удалось? – Помня о возможных шпионах, Император подошел к Морвину вплотную.
   – О да, Ваше Императорское Величество, – тихо ответил тот. – Идея общего с машиной кровообращения себя оправдала. В этом случае проблемы потери контроля удалось избежать… Мало того, действуя в рядах прославленного 18-го Гвардейского легиона, эскадрилья пилотов-реконструкторов сыграла главенствующую роль. Как уже сообщил мне лорд Стромберг, у них все получалось.
   – «Все получалось», – невольно повторил Импе-ратор. – Как бы мне хотелось слышать подобное как можно чаще… Лорд Кроу, я жду вас после обеда для секретного доклада. Остальные – свободны!
   Сказав это, Император повернулся и быстрым шагом вышел из Зала Аудиенций. Его личный доктор Кох немедленно последовал за своим высочайшим пациентом, которому пора было принять амброзию.
 

22

   Помещение для принятия амброзии находилось под землей на глубине полукилометра. Небольшая комната и прилегающие к ней коридоры были тщательно изолированы от воздействия акустических, электромагнитных и даже псевдозначимых вибраций с первого по шестой уровень. Амброзия считалась чрезвычайно неустойчивой субстанцией и начинала распадаться от любого пустяка. Даже от случайной мысли о какой-нибудь грозящей неудаче.
   Для того чтобы исключить сотрясения, пусть самые минимальные, зонд с порцией амброзии оставался на месте, а зафиксированное тело Императора подавалось на специальном подвижном столе. Чтобы Хаокин не мучился от неприятных ощущений при введении зонда через пищевод, его анестезировали точечными электродами. После введения анестезию отключали, и специальный человек ударял друг о друга два стальных брусочка, звучание которых и стимулировало амброзию к моментальному распаду.
   Что при этом происходило с Хаокином, описать было невозможно. Каждый раз ощущения были чуть иными, но почти всегда ему казалось, что еще немного и он смог бы заглянуть за край всего сущего. По сравнению с этим блаженством неудобства от введения в пищевод зонда были ничтожными. Амброзия давала Императору молодость и силу. Он жил по эту сторону мира уже сто тринадцать лет, а его отец, Рамон Превентивный дотянул до трехсот тридцати восьми. Он жил бы и дальше, укрепляя Пурпурную Империю, если бы однажды не вкусил антиамброзии. Говорят, будто от него осталась лишь горстка пепла, которая тоже растворилась в пространстве к утру следующего дня.
   Со временем придворные математики сумели рассчитать вероятность появления антиамброзии, однако Хаокин Известный им не очень-то верил.
   Дважды в его строго охраняемой и тщательно экранируемой спальне возникали Нах-Нудлы, черные точки, посланцы неизведанных холодных миров. Хаокин знал, что они искали его перекормленное амброзией тело, чтобы испарить, выпить до дна, как когда-то сделали это с Рамоном Превентивным.
   А ведь придворные математики с их суперваквантерами немыслимой мощности утверждали, что Нах-Нудлы не могут появиться рядом с обожаемым Императором еще сто пятьдесят лет. Как после этого верить науке?
   Полный сил и исполненный желания совершать во славу Империи великие деяния, Хаокин в сопровождении доктора Коха перешел в Императорскую столовую, где уже все было готово к принятию пиши более приземленной.
   На первое подали бульон из нежных прозрачных грибков-сайнриков, на второе потрошка ронгийских бабочек, а на третье – зеленоватое желе из крапивных слизней.
   Одним словом, ничего особенного – обычный обед Императора. Просто и питательно.
   Запив все это подогретым настоем из лунного камня, Хаокин в сопровождении Главного секретаря отправился в комнату послеобеденного отдыха, чтобы выслушать доклад министра безопасности. Доктор Кох был против такого нарушения режима, однако Его Императорское Величество себя не жалел и часто работал и после обеда.
   – Ну? – коротко произнес Император, опускаясь в любимое потертое кресло, которое запрещал реставрировать.
   Ожидавший его лорд Кроу откашлялся и начал доклад:
   – Мой Император, нашим агентам наконец удалось выяснить некоторые подробности появления у противника этого самого «красного масла». Внедренные в Департамент безопасности лазутчики доложили о некоем человеке, который совершенно случайно оказался посвящен в тайну происхождения масла.
   – И где же этот человек?
   – Один из префекторов Конфедерации, занимавшийся доставкой стратегического продукта, распорядился уничтожить этого случайного свидетеля.
   – Так, значит, он мертв? – нетерпеливо спросил Император.
   – К счастью, нет, Ваше Императорское Величество. Он избежал этой участи и теперь прячется где-то в горах. Нам известно его имя, и мы ищем его.
   – И каково же имя?
   – Оно у него довольное глупое – Герберт Апач.
   – Да, действительно глупое… – Император задумчиво почесал нос. – Какие еще у нас проблемы на этом направлении?
   – Воздушная Армия барона Хеддинга, мой Импе-ратор.
   – Ах да, – кивнул Хаокин. – Не следовало мне отнимать у него эту жалкую Репеннию. Ведь сейчас он мог бы воевать на моей стороне. Но сделанного не воротишь. Можно ли как-нибудь перекупить его?
   – Едва ли, Ваше Императорское Величество. Конфедерация не допустит этого.
   – Значит – убить. Постарайтесь сделать это…
   Император вздохнул и, поднявшись с кресла, подошел к окну. Рядом с резиденцией высилась батарея двухсотметровых колонн реактора, которые нарабатывали очередную порцию амброзии для Императора.
   – Значит – убить, – повторил Хаокин. – Другого выхода я не вижу.
 

23

   Под утро прошел дождь, свежий ветерок, налетая из долины, сбивал капли, повисшие на широких листьях деревьев, и они с легким шуршанием падали в траву.
   Всю ночь Гэри мучили кошмары, заставляя то и дело просыпаться. Открыв глаза в очередной раз, он увидел прямо перед носом половинку питательной плитки из походного набора.
   – С добрым утром, парень, – произнес Байферс.
   – А я надеялся, что все это сон, – сказал Гэри и потянулся.
   – Нет, дружок, нам действительно надрали задницы.
   – Да, конечно, – согласился Гэри. – Где мисс Навински?
   – Ха, вспомнил! Она с полковником ушла в расположение роты ополченцев – у них много раненых.
   – С каким полковником?
   – Ты хочешь, чтобы я описал его внешность? – Байферс криво усмехнулся.
   Разговаривать на эту тему Гэри не хотелось. Он встал и направился к протекавшему неподалеку ручью. Вся его одежда была напитана ночной сыростью, и от этого Гэри чувствовал себя отвратительно.
   Он поплескал в лицо проточной водой, прополоскал рот и присел на камень, пытаясь собраться с мыслями.
   В лесу было тихо, однако то тут, тот там за кустами двигались люди, а точнее разрозненные остатки подразделений Конфедерации. Они были молчаливы, и, казалось, их вовсе не интересует, что с ними произойдет в следующую минуту.
   – Куда ты смотришь? – спросил подошедший Байферс.
   – На бабочку, – ответил Гэри.
   – Дальномер тарируешь?
   – Да нет – просто смотрю.
   – Если ты готов, нам пора идти, а свой завтрак ты сжуешь по дороге.
   – А куда мы пойдем? – спросил Гэри, погружая руку в прозрачную воду ручья.
   – Вслед за крошкой Мелани. Ты ведь не хочешь с ней расставаться?
   Гэри, не отвечая, поднялся. Байферс подал ему итальер и трофейный автомат.
   – Смотрю я на тебя, Гэри, и никак не могу понять, что ты за птица? И знаешь, до чего я додумался?
   – До чего же?
   – Наверное, ты из Департамента безопасности – с самого верха.
   – Почему ты так решил? – спросил Гэри, пристраивая на поясе итальер.
   – По всему видно, что имплантанты у тебя стоят, и очень хорошие, но я их не замечаю… Значит, это новые, мягкие имплантанты. Я слышал, что такие ставят только специальным людям.
   – Какие у нас дальше планы?
   – Сначала идем в роту, где доктор Навински, а потом, наверное, будем пробиваться на юг в составе сводного подразделения. В долинах нас поджидают, поэтому придется несладко.
   – А что на юге?
   – Большие горы. Здешние против них – карлики.
   – Ну а если пробьемся к большим горам, что потом будем делать?
   – Это вопрос не ко мне. Это командование будет решать, что нам делать. Может, на Куггеле воевать останемся, а может, нас вывезут отсюда еще куда… Ну, пошли?
   – Пошли.
 

24

   До места расположения роты ополченцев идти было недалеко. По прямой – восемь километров. Однако этот путь удлинялся вчетверо, ведь приходилось идти по заросшим склонам гор. Там, где не было растительности, Байферс и Апач спускались к самому основанию горы, иначе можно было попасться на прицел роботам «фуэте», которые важно расхаживали в долине.
   Иногда над горами проносились имперские штурмовики, и тогда приходилось падать на каменистый грунт, чтобы не заметили пилоты.
   Если они замечали, то возвращались и, проходя над подозрительным местом, щедро сыпали бомбы. Обычно они били наобум, но однажды прямо на глазах Байферса и Апача была накрыта группа из пяти легких пехотинцев.
   Когда оставалось идти не более двух часов, в ста метрах впереди, там, где склон горы был гол почти до самого основания, появились три «фуэте». Они двигались вдоль хребта.
   – Если кто-то застрял на склоне – вряд ли уйдет, – заметил Байферс и, прощупав окрестности своими необыкновенными глазами, добавил: – Никого нет. Восемь человек спрятались в старой воронке, но роботы их не заметят.
   Укрывшись за огромным обломком песчаника, Байферс и Апач посидели минут пять, затем старый разведчик еще раз выглянул и, смело поднявшись, сказал:
   – Ушли наши птички. Пора двигаться дальше, а то мы только к вечеру поспеем. Опять же ужин пропускать нельзя – у ополченцев всегда все самое лучшее. Домашняя лапша, засахаренные фрукты. Воюют они не часто, но всегда с комфортом…
   Спустившись по сыпучему грунту, они углубились в густой кустарник и, преодолев самое опасное место, снова начали карабкаться в гору. Гэри обливался потом и вспоминал чудесные деньки, когда он в своем родном городе, вызывая зависть у окружающих, катался себе на новеньком серебристом «М-260». А теперь вот приходилось играть дурацкую роль неизвестного героя и воевать на стороне Конфедерации, о которой он ничего не знал. Причем именем этого же государства его несколько дней назад едва не расстреляли. Гэри отлично помнил последние слова из приговора, который торопливо зачитывал лейтенант специального взвода: «именем Конфедерации».
   – Ну вот, сейчас поднимемся на площадку и там передохнем с ребятами из пехоты… – на ходу говорил Байферс. – Идти-то нам осталось… совсем ничего…
   Гэри было не до разговора. Он хотел попросить у попутчика флягу с водой, но запыхался так, что не мог произнести и двух слов.
   Наконец усталые путники выбрались на небольшую террасу, закрытую от долины невысокой стенкой из расслоившейся породы и несколькими небольшими, но достаточно густыми деревьями.
   – Привет пехоте, – поздоровался Байферс, с удовольствием распрямляя натруженную спину.
   – Привет разведке, – с ходу определил капрал-пе-хотинец.
   Байферс опустился на камни, Гэри рядом с ним.
   – Разуйся, – сказал Байферс. – Ноги должны просохнуть, а то сотрешь на последних километрах.
   Гэри послушно разулся, потом взял у напарника флягу с водой и сделал несколько глотков. Только теперь, почувствовав себя значительно лучше, он осмотрелся. На площадке полукругом расположились пехотинцы. Двое, самые здоровые, просто гиганты, почему-то сидели, уткнувшись глазами в землю. Их лица были безучастны, словно застывшие маски, а за правым плечом у каждого торчала труба, больше похожая на минометный ствол.
   Казалось странным, что оружие других пехотинцев лежало рядом, а эти не расстаются с ним даже на отдыхе. Гэри наклонился к Байферсу:
   – Кто эти двое?
   – Эрбаллеры.
   – А почему они не снимут оружие? Нелегко ведь, наверное, таскать на себе такие пушки?
   – Они не могут снять их, Гэри. Эрбалы прилажены к ним намертво. – Байферс пристально посмотрел на Гэри. – Ты что, действительно не знал этого?
   – Нет, не знал. А почему у них такие лица?
   – Потому что мозгов совсем мало. Железа много, а мозгов мало. Эти ребята постоянно слышат голоса, если не заняты на войне.
   – Какие еще голоса?
   – Ты что это, экзамен мне устраиваешь? – удивился Байферс, глядя на своего попутчика с долей подозрения. Но тут его внимание отвлек капрал, который, поднявшись на ноги, начал из-под ладони всматриваться в долину.
   – Ну что там, уходят они? – спросил Байферс.
   – Пока уходят, но ты же знаешь, как быстро они возвращаются…
   Удостоверившись, что «фуэте» далеко, капрал вернулся на место.
   Неожиданно боковым зрением Герберт заметил сквозь густую листву слева от себя какое-то движение. Он повернул голову и в первое мгновение не мог произнести ни слова – так ошеломляюще неожиданно было появление совсем рядом огромной машины.
   Заметив, как перекосилось лицо Гэри, Байферс что-то крикнул, и все пехотинцы моментально пришли в движение. Похватав автоматы, они попрыгали в кусты, а эрбаллеры, напротив, очнувшись от спячки, вскинули на плечи свои трубы. Уже падая назад, Гэри увидел, как из широких стволов полыхнул огонь и пущенные снаряды со страшным грохотом разорвались где-то совсем рядом. Подбитый «фуэте» свалился под гору, однако второй робот неожиданно появился со стороны Гэри, поднявшись из-за бурелома.
   Дав несколько беглых выстрелов из основного орудия, он разнес площадку и обрушил каменную стенку, под которой стояли эрбаллеры.
   «Фуэте» сделал еще несколько шагов, и одна из его опор остановилась в полуметре от головы Гэри. Тот замер. Было слышно, как поскрипывают напряженные сочленения в ноге робота. В любой момент она могла передвинуться и раздавить его всмятку. Осторожно повернув голову, Гэри посмотрел вверх и скорее поразился, чем испугался, глядя на запыленную рифленую броню, на закопченные орудия и небольшие потеки масла у шарнирных сочленений, ощущая тепло, исходившее от этой большой машины.
   «Фуэте» шевельнулся, выставил вперед правый манипулятор, на нем бешено завертелась роторная пушка, прошивая снарядами кустарники, которые показались пилоту робота подозрительными.
   Помимо треска, от которого закладывало уши, на Гэри посыпались раскаленные металлические пятачки – поддоны от пушечных снарядов.
   Один из них прожег куртку и подпалил спину Гэри так, что он завертелся, шипя от боли.
   Наконец пройдясь напоследок по кустам из спаренного пулемета, «фуэте» начал осторожно пятиться и спускаться вниз.
   Как только его тяжелые шаги и жужжание приводов затихли, Гэри с трудом выполз на кучу битого камня, где еще недавно была удобная для отдыха площадка.
   – Гэри! – позвал из кустов Байферс. – Неужели ты уцелел?
   Он выбрался из укрытия и осторожно приблизился к взъерошенному и запыленному Апачу.
   – Не ранен?
   – Нет, только ботинки пропали.
   – Ботинки не проблема, – вздохнул Байферс. – Вон, от капрала только ботинки и остались. Пушечная очередь прямо в него… Но ботинки целые и, кажется, твой размер.
   Байферс указал на иссеченный осколками куст.
   – Это здорово, – тупо кивнул Гэри. В его голове все еще звучали отголоски взрывов, поэтому слышал он не очень хорошо.
   Тем временем Байферс со всей предосторожностью вышел на открытое место, откуда просматривались подходы к склону.
   – Смотри, Гэри, этот парень выручает товарища. – Разведчик показал куда-то рукой, и Гэри, подойдя ближе, увидел, как «фуэте» тащит на крюке подбитую машину, которая волочилась по земле, оставляя глубокие борозды.
   – Уходить надо. Они сюда еще наведаются…
   С этими словами Байферс оставил наблюдательную позицию и забрался в кусты, чтобы добыть напарнику обувь.
   Скоро он появился с парой ботинок и поставил их на землю рядом с Гэри.
   – Вот, обувайся. Если хочешь, я и носки принесу.
   – Нет-нет, не нужно! – поспешно отказался Гэри. – Носки у меня свои.
   Усевшись на камень, он начал примерять обновку. Обувь оказалась чуть великовата, но это было не главное. Больше всего Гэри тяготило, что всего несколько минут назад эти ботинки принадлежали другому человеку. Они еще хранили тепло прежнего хозяина.
   – Да не кривись ты – нормально все, – заметив настроение Гэри, сказал Байферс и неожиданно добавил: – Слушай, а ты, случайно, не штатский?
   Это было произнесено тоном, каким обычно спрашивают: «А ты, часом, не педик?» – Нет, я вполне нормальный, – поспешил заверить Гэри. – Просто у меня информации маловато.
 

25

   В лагерь роты ополченцев Гэри и Байферс прибыли после обеда. Заявившись к местному командиру, полковнику Швепсу, они встали на учет согласно военной специальности, и теперь Гэри знал, что он ночной разведчик класса «юниор».
   – О, Апач и Байферс! – раздался знакомый голос, и в командирскую палатку вошла доктор Навински. – Там, в пещере, они спасли мне жизнь, полковник.