Орлов Михаил. Хозяин

   Выскочив наружу, он огляделся. Луна заливала окрестности серебряным светом. Все было видно яснее, чем днем. Он стоял на вершине небольшого холма, мимо которого каждое утро проходил за топливом. Тропинка кончалась у стены травянистого кустарника, сквозь который эльфы приносили ему хворост.
   Он быстро побежал по тропинке. Сейчас, когда прямая опасность миновала, он впервые подумал о том, что делать дальше. Братство вынесло ему смертный приговор, лесным он тоже не нужен – они не трогали его только потому, что он исправно приносил им товар. Что будет теперь, если он столкнется с дикарями в новом качестве?
   Мысль промелькнула и тут же исчезла, потому как сзади послышался торжествующий рев вылезших через лаз стражников. Оглянувшись на бегу, Лука поверх припустившей за ним погони увидел освещенные факелами стены, на которых толпился разбуженный суматохой народ. Он заметил, как кто-то из лучников пустил стрелу ему вдогонку, и метнулся в сторону. Однако темнота помешала стрелку прицелиться, и стрела пролетела довольно далеко. Тем не менее Лука, вернувшись на тропу, припустил быстрее.
   Когда до темной полосы кустарника оставалось метров пятьдесят, произошло сразу несколько вещей: откуда-то возникнув, черная тень затмила Луну, земля погрузилась во мрак, тьма впереди зашевелилась, вспухла, метнулась к нему, Луке, и сразу же сзади него, там, где продолжалась погоня, послышались крики боли и ярости.
   Ничего не понимая, но соображая уже, что все странным образом переменилось, Лука остановился и вдруг узнал в надвигавшихся тенях страшные фигуры лесных. Тут же, словно кто-то дал команду, нападавшие монстры завопили столь ужасно, что у людей – у всех людей! – опустились руки. Луна выглянула снова, и теперь можно было определить, что туча, накрывшая ночное светило, была стаей гарпий, резкими взмахами крыльев кидавших острые иглы на застигнутых врасплох стражников.
   Несколько химер под прикрытием гарпий спланировали к тающей кучке стражников, сломя голову бежавших по направлению к городу. В двух тварей попали стрелы, и они с громким шипением рухнули на землю. Вдруг что-то ударило Луку по голове, и в следующий миг кто-то страшно сильный схватил его поперек туловища, поднял и, сдавив так, что затрещали ребра, понес в толпе лесных. Снова Лука едва не потерял сознание и сквозь марево в глазах видел, как лесные настигли оставшихся стражников. Те защищались копьями и мечами, но силы были неравны. Пленивший его невысокий мутант словно не замечал тяжести Луки, двигаясь проворно и ловко. Отпрыгнув в сторону ближайшего человека, лесной ловко смахнул голову врагу и, повернув к Луке клыкастую пасть, то ли завыл, то ли визгливо засмеялся.
   В этот момент ребра Луки затрещали до предела, внутренности и легкие сдавило так, что дышать стало совсем невозможно, и он потерял сознание.

Глава 12

   Когда Лука очнулся, было уже позднее утро. Он лежал на траве, вокруг ходили, стояли и сидели лесные, и было их такое множество, какое Луке не приходилось никогда видеть. Здесь, видимо, были и те, кто два дня назад пытался напасть на город или делал вид, что пытаются напасть. Лука, открыв глаза, некоторое время лежал на боку неподвижно, потом, убедившись, что на него не обращают внимания, попытался приподняться – и не смог. Что-то больно дернуло его за шею. Ощупав горло и оглядевшись, он убедился, что привязан за веревку, другой конец которой тянулся к простому колышку, вбитому в землю.
   – Теперь ты пленник, – раздался рядом знакомый голос.
   Лука оглянулся. Неподалеку на корточках сидел эльф Сэм и с любопытством смотрел на него.
   – Если ты дашь слово, что не будешь пытаться убежать, тебя освободят. Если нет, будешь таскаться на веревке. Убежать все равно не сможешь. Или сразу начнешь говорить?
   – О чем? – не понял Лука.
   Сэм ухмыльнулся и поднялся с корточек. Солнце – уже почти в зените – едва заметно подкрашивало золотом его темно-коричневую шерсть. Одежды на эльфе не было, но голым он не казался. Поигрывая рукояткой висевшего на поясе короткого меча, он смотрел вдаль на городские стены. Казалось, он уже забыл о пленнике.
   Лука оглянулся на тихое злобное рычание. В двух шагах от них огромный волк и женщина-пантера в упор разглядывали его. На почти человеческих лицах оборотней явно читалось отвращение.
   – Что мы с ним носимся? – спросила пантера. – Мои когти чешутся от нетерпения.
   Волк, в котором Лука с трудом, но узнал оборотня Лока, который при их первой встрече был в человеческом облике, посмотрел на нее и качнул головой.
   – Неймется, Лайма? И разве ты не слышала, что говорил Эдвард? Я тебе не советую спешить.
   Волк рывком приподнялся на задние лапы, судорога прошла по его огромному телу, и он на глазах стал превращаться в человека. Эльф, протягивая ему одежду, продолжал с усмешкой разглядывать Луку.
   – Все-таки мне не верится, что вся катавасия из-за этого урода, – сказал он и сплюнул на землю у ног Луки. – Опять им мы понадобились, вот Эдвард и заварил варево. Я думаю, Хозяин здесь ни при чем.
   – А тебе думать не надо, это твое слабое место, – одеваясь, ухмыльнулся Лок. На его уже снова человеческом лице челюсти продолжали выступать вперед и безобразно торчали клыки. – А хочешь, попробуй рискни. Вот он перед тобой. Может, Эдвард и лжет, вот мы и убедимся.
   Эльф засмеялся.
   – Уж я лучше буду наблюдателем, если никто не возражает.
   – А я бы попробовала, – заметила пантера и, обнажив желтоватые клыки, злобно зашипела.
   – Хватит! – отрезал Лок. – Теперь мы от него ни на шаг. И в город пойдем вместе. Ты, Лайма, никуда не отлучайся, будешь все время рядом. То-то забавно будет. Дорого бы я дал, чтобы посмотреть на ихнего епископа, если им доведется встретиться. Чем Дьявол не шутит.

Глава 13

   Никогда он еще не был в лесу. Лука с трудом дышал, идя по тропинке вслед за девушкой, в которую внезапно превратилась пантера, ему казалось, что оплетавшие небо сучья лишают его воздуха. Слева были большие деревья и справа были деревья. И травы пахли иначе, чем на открытом пространстве. В кустах шуршали живые существа, на ветках прыгали и пели птицы, все было таинственно и впервые.
   Иногда Лайма резко дергала за веревку, петлей охватывавшую шею Луки. Каждый раз голова пленника дергалась вперед, и шедший сзади Лок негромко смеялся. Чем дальше они уходили от войска лесных, тем более и волк становился похожим на человека. Временами Луке представлялось, что одежда на теле идущей впереди девушки превращается в короткую шелковистую шерсть, но тут же веревка вновь дергала шею, и пелена спадала с глаз. Тем не менее в лицах оборотней уже не было ничего звериного, это были человеческие лица.
   Оборотни переговаривались друг с другом. Лука жадно слушал их, надеясь понять, что его ожидает. Недавно заговорив сам, он теперь и голоса других слушал по-новому. Свой же голос до сих пор казался ему хоть и человеческим, но звучащим, как у безумца.
   – Думаешь, с этим подействует?
   – Конечно, на каждого действует.
   – Этот не такой, как все. Пилигрим говорил, он много лет своих дурачил, немым притворялся.
   – Да какое нам дело: подействует, не подействует. Я бы, чем с ним возиться, с большим удовольствием начала с него. У этого красавчика, думаю, кровь такая же, как и у всех голозадых. Может, кончим его, и хлопот меньше?
   – Перестань, Лайма. Иногда ты переигрываешь. Зачем было тогда все это затевать? Я все-таки продолжаю надеяться. И пусть уж мои иллюзии исчезнут в городе, а не сейчас.
   – Да я ничего, я понимаю. Только не понимаю, зачем это пилигриму? Мне что-то не верится, будто Хозяин…
   – Зачем поминать дьявола всуе? Сдадим парня волхву, он свое дело знает, а там посмотрим. Город в любом случае мы возьмем. Если ничего не получится, пустим его в Конвертер. Он все равно не будет нам нужен. Как говорят, кесарю – кесарево, а Хозяину – хозяйское.
   Лука, слушая их разговор, моргал от беспокойства, втягивал голову в плечи, обливался холодным потом. Не сдержавшись, спрашивал:
   – Куда мы идем? И что вы хотите сделать со мной? Ради Господа нашего, ради Божьей Матери, и святых апостолов, и святых исповедников, и святых мучеников… – Но сильный рывок бросал его вперед, слова застревали, затянутые петлей, он сжимал кулаки, чтобы пересилить боль, и бормотал сквозь зубы: – Ну, погодите, уроды… если жив останусь, вы у меня по-другому запоете… лесная дрянь… поганые мутанты…

Глава 14

   На обширной поляне, скрытой стеной деревьев, находился длинный сарай. Возле него толпилось множество лесных. Едва Лука и его конвоиры вышли из чащи, лица присутствующих обратились к ним. Лука впервые отметил, что большая часть этих лиц была столь же человеческой, как и у горожан за крепостными стенами, которые, кажется, сегодня же будут брать приступом.
   Лица, смотревшие на него, выражали враждебность, презрение, насмешку, но и любопытство. Словно бы большинство знали, зачем его привели, словно бы заранее предвкушали предстоящее зрелище.
   Перед входом в сарай был врыт столб с рогатым черепом наверху. Стены увешаны размалеванными щитами, на которых очень яркими небрежными мазками – красными, зелеными, синими, желтыми – изображались библейские сюжеты. И, несмотря на небрежность, изображения не только угадывались, но различались в деталях. На самом большом щите Господь с холма благословлял трепещущую паству, и туманные лучи, символизирующие божественную благодать, опускались на головы верующих. Лайма снова дернула веревку, и толпа на щите, возглавляемая козлоногим и рогатым фавном, возле которого стоял очередной луперк, волк-оборотень, ушла из поля зрения.
   Внутри сарая было темно, сумрачно, по стенам горели факелы, бросавшие оранжевый свет на иконы и статуи Христа, Богоматери и святых апостолов. Пахло чем-то густым и терпким. Дневной свет кое-где просачивался сквозь щели в стенах, пронизывая красноватую тьму тонкими бледными лучами. В центре обширного помещения раскачивалась плотная толпа. Движения лесных казались беспорядочными, но стоило Луке присмотреться внимательнее, как ритм, обозначаемый негромкими, но въедливыми ударами барабанов, немедленно проявился.
   Внезапно перед ними вырос голый по пояс человек в меховых штанах, раскрашенный белой и красной краской. Он держал чашу в одной руке и небольшую метелку в другой. Колдун тряс короткими рожками, и костяные фигурки на концах длинных шнурков, привязанных к прядям густых грязных волос, стучали друг о друга. Окунув кисточку метелки в чашу, колдун брызнул в лицо Луке остро пахнущей жидкостью, и сразу все закружилось перед глазами, грозный лик Господа на алтаре приблизился, испытывая его пламенным взором, статуи зашевелились, качнулись в ритме общего танца, и Лука вдруг обнаружил себя пляшущим среди лесных. Веревки на шее уже не было, рядом прыгала полуобнаженная Лайма, и движения ее были необычно гибкие и стремительные: по-кошачьи ловкие и по-человечьи привлекательные.
   Одна из статуй Бога, ожив, поманила к себе. Подчинившись, Лука смотрел на шевелящиеся губы Господа, прогремевшие:
   – Мир требует самоотречений и послушничества, и тебе придется идти этим путем; ты должен надолго стать предметом издевок и поношений…
   Той частью сознания, которая еще хоть как-то контролировала реальность, Лука отдавал себе отчет, что стал элементом какой-то игры, стал фишкой, передвигаемой по доске, костью, брошенной рукой игрока, но это уже не было так важно, как прежде. Пыльные цветные лучи дневного света, пробивавшие щели сарая, пьяно-безумное роение ужасных обитателей дебрей, барабанная дробь внутри головы, реферат о строении черных дыр в центре Галактики, прочитанный недавно, хмельной и сладкий запах, как бы зависший без смысла и назначения в ямах мрака, новые попытки пленника внутри его сознания вырваться на волю, неизбежность собственной гибели и надежда на выживание – все это плыло в сознании, пока он наблюдал за перестукиванием костяных амулетов на косичках ожившего Бога, и хотя эти мысли и впечатления ничуть не были новыми или потрясающими для него, они в совокупности образовали нужную среду для последующего понимания своей судьбы, для катастрофической вспышки, впоследствии озарившей его сознание.
   – …Твоя награда в том, что мечты станут твоей реальностью, впечатления мира проникнут в твое существо, которое станет ни для кого не уязвимо. Вся земля станет твоим поместьем, твоим парком, ты станешь владельцем там, где другие лишь съемщики и постояльцы. Познай себя и будешь подлинным хозяином земли, хозяином тверди небесной, хозяином воздуха!..
   Слова Господа не успели замереть, осесть в ничего не понимающем сознании, как все вокруг было разорвано, разъято, расколото новыми ужасными звуками. Все кружилось, бросалось врассыпную, трудно было разобрать, что главенствовало в этой какофонии, нарушившей упорядоченность богослужения, – боль, ярость, испуг, смятение или же какое иное чувство, которое требовало немедленно восстановить нарушенный порядок.
   Все прояснилось неожиданно.
   Тени, метнувшиеся по сторонам и к выходу, оказались участвовавшими в богослужении лесными, сейчас в панике покидавшими временный храм. Кричали и бесновались Лайма и Лок, нашедшие выход личному безумию в яростной схватке. Клубок двух тел метался взад-вперед, и слева направо, подминая не успевших ускользнуть молящихся. Лишь музыканты продолжали наполнять зал звуками флейт и выбивать сотрясавшую полумрак барабанную дробь.
   Лука, не помня себя от наполнявших душу чувств, кинулся вперед. Ему хотелось остановить эту безобразную драку, причины которой были пока недоступны его пониманию. Сам наполняясь яростью, он подскочил к визжащему клубку и, схватив безумцев за загривки, разнял их. С удивлявшей его самого силой он, кажется, приподнял обоих над полом. Может, и впрямь приподнял, потому что те еще пытались пинаться. Лука безжалостно стукнул обоих лбами друг о друга, и это подействовало: те разом притихли.
   Колдун за спиной, постукивая костяными фигурками, сказал:
   – Странный исход. У тебя сильный ангел-хранитель. Может быть, пилигрим прав, и тебя охраняет око Господа.
   – Я не понимаю, о чем ты, – сказал Лука. – Что с этими дураками? Может быть, сломать им шеи? Разве Богу не нужна жертва?
   Колдун перестал трясти головой. В наступившей тишине еще слабо звучала музыка. Колдун засмеялся. Он долго хихикал, взбрыкивая заросшими шерстью ногами и постукивая о землю козлиными копытами, – все не мог остановиться. Лука, ощущая, как начинают уставать руки, раздраженно спросил:
   – Так что мне делать? Я могу сломать им шеи.
   – Нет, оставь их, – возразил колдун. – Они твои товарищи. Вам сегодня вместе идти в бой.

Глава 15

   Разбившись на три больших полка, войско лесных окружило город. Главарем или общим главнокомандующим неожиданно оказался знакомый Луке луперк Лок. А эльф Сэм был адъютантом оборотня.
   Два полка, разбросав крылья, зашли к подножию высокого холма, мохнатая лесистая вершина которой круто уходила в небо, почти теряясь в атмосферной дымке. Лука вспомнил, как в детстве пытался взобраться на невидимую отсюда вершину, но, как и предсказывали опытные люди, неудачно. Холм представлял собой часть стены, достаточно неприступной, чтобы не заботиться об охране. Это понимали и враги, поэтому штурм предстояло вести с трех сторон.
   Основной удар должен был нанести фланговый полк, в первых рядах которого стоял Лука. Ему дали меч и щит, а на тело – толстую рубашку с нашитыми твердыми пластинами, предохраняющими от ударов лезвий. Справа от него стояла пантера, по другую руку – оборотень-луперк, чем-то похожий на Лока. Этот оборотень в ожидании битвы почти превратился в волка.
   Лука повернул голову и посмотрел на Лайму. Она заметила его движение и нервно улыбнулась, блеснув остренькими клыками. В ее чертах едва заметно проступало что-то кошачье, что, впрочем, совсем ее не портило. Чем ближе было время атаки, тем все более в обличьях воинов-мутантов вокруг проступало нечто звериное.
   Высоко в небе, частично затмевая дневной свет, летали тучи химер и гарпий. Случайное, даже не опасное ранение в брюхо могло выпустить водород из летательных мешков химер, что заставляло их опускаться на землю и делало легкой жертвой врага. Поэтому их время наступало в разгаре битвы, когда из-за тесноты и беспорядка метать стрелы было затруднительно. Тогда приходил черед ядовитых жал химер.
   Гарпии меньше боялись стрел. Они и сейчас летали пониже, наполняя пространство визгливыми и безумными воплями.
   Шея затекла, Лука опустил голову. Он помнил свое прежнее отношение к летунам и понимал, что считать их товарищами стал после обряда в походной церкви. Колдун одурманил его, все в голове поменяло места, но он ничего не забыл из своей прежней жизни. Просто многое стало безразлично. Тем более что жизнь горожан, своих прежних соседей и знакомых, он и прежде никогда не ценил. Все равно чувство было странное, словно бы разом освободился от всех пут прежних законов совести и морали. Он приобрел новую совесть и новую мораль и не собирался с этим бороться. Однако же разум подсказывал необычность произошедшего, с этим спорить было нельзя.
   На широких городских стенах собралось почти все мужское население города. Суеты не было заметно; лучники заняли отведенные места, за ними толпились остальные защитники. Иногда со стены легко взлетала стрела и, все увеличиваясь, приближалась к войску лесных. Не долетев, вонзалась в землю, под насмешливые выкрики врагов.
   Шум голосов, оскорбления, угрозы доносились с обеих сторон. На городских стенах между тем стало заметно оживленнее. Появилась хоругвь, принесенная причтом соборного храма Святого Сергия. Священники кропили защитников города святой водой. Лука ясно различал: впереди, почти у края стены, стоял епископ, окруженный послушниками, и что-то говорил воинам.
   Епископ в случае сдачи города умрет одним из первых. Лука с ненавистью следил за своим бывшим хозяином. Можно ненавидеть людей или лесных, а можно и прощать. Но совершенно невыносимо искажение христианской веры: ересь разрушает душу изнутри, с этим нельзя мириться. Лука уже думал как лесные. Те верили, что Бог создал всех равными, а люди предпочитали видеть в лесных творение дьявола, обе же стороны готовы были не щадя сил отстаивать свои убеждения.
   Лука продолжал слышать епископа: «Помолимся, помолимся! Слава единому Богу! Слава! Слава! Сейчас лесные полезут на стену, а горожане осыплют их стрелами, камнями и кипятком. Слава тебе, Господи!»
   Лука вздрогнул; на плечо, шумно хлопая крыльями, приземлился летун. Едва не упал, но, взмахнув крылом, удержался. Маленькое бурое личико было радостно-возбужденным. Тяжело дыша, гном склонился к Луке.
   – Повелитель передал тебе приказ взять сотни две бойцов и пробраться в город через подземный ход. Он уверен, что у тебя получится. Можешь взять кого хочешь. Повелитель велел передать, что сам пойдет вместе с тобой простым бойцом. Это не от недоверия. Повелитель хочет быть там, где решится исход битвы.
   Лука не удивлялся доверию. На месте Лока он поступил бы так же. Да и колдун ручался за него.
   Лука отобрал полторы сотни оборотней, преимущественно волков. Подумав, решил взять также несколько десятков коренастых богатырей-гоблинов. Были сомнения, что у этих похожих на горилл бойцов могут возникнуть трудности при прохождении подземного хода, но очень уж эффектно выглядели булавы, цепы и дубины в их могучих руках. А оборотни-луперки, уступая в физической силе, намного превосходили гоблинов ловкостью и быстротой.
   Между тем в войсках началось движение, общие ряды расстроились, и скоро стала ясна причина: на пегих кентаврах вдоль фронта скакали Лок, пилигрим Эдвард и эльф Сэм. Приблизившись, они остановились. Лука не удивился, что пилигрим Эдвард успел перебраться на сторону лесных, он ожидал нечто подобное. Теперь у него уже не оставалось сомнений, что пилигрим прибыл в город ради него. Казалось логичным видеть его уже и здесь. Было только непонятно, как человек может спокойно чувствовать себя в обоих враждующих лагерях. Если только он и в самом деле не являлся слугой Хозяина.
   Кентавры остановились напротив Луки. На кентаврах, как и на большинстве воинов, были простые стеганые доспехи. Уязвимые места обшиты пластинами в виде рыбьей чешуи. Кентавры, несмотря на светлую масть, имели черные волосы и бороды. У одного был когда-то перебит мечом нос. И от них воняло конским потом.
   Кентавры так свирепо рассматривали Луку, что он не сразу обратил внимание на седоков. Луперк Лок внимательно разглядывал отобранный Лукой отряд. Пилигрим чему-то усмехался, кривя тонкий рот. Эльф тоже ухмылялся. Вспомнилось, что эльф той ночью называл его, Луку, вещью, понадобившейся кукловоду. Эльф говорил другими словами, но смысл от этого не меняется.
   – Куда делась ваша убогая приниженность, – обращаясь к Луке, саркастически сказал пилигрим. – Герой! Спаситель братьев святого Антея, покровитель слабых и немощных. Интересно, – повернулся он к Локу, – сколько здесь элементарного зомбирования, а сколько разбуженной потенции? Впрочем…
   – Может, хватит? – нетерпеливо прервал его Лок. Сквозь подступившую к бровям короткую бурую шерсть отчетливо проступали недовольные морщины. – У нас сейчас будет штурм, а вы тут опять свое начинаете.
   – А разве вы не отложите наступление до вечера? Нашему неофиту вряд ли удастся провести отряд незамеченным до темноты.
   – Зачем терять время? Мы начинаем, Лука в общей суматохе ведет отряд. Если проход не охраняется и каменщики впрямь такие идиоты, как мне думается, наши бойцы ударят в самые нужные места. Может быть, откроют главные ворота. Мы поднимемся на стену и подавим сопротивление. Только предупреждаю, – вдруг, выпрямившись на спине кентавра, надсадно закричал луперк – так, чтобы его слышали как можно больше воинов, – епископ нужен живым. Если он случайно погибнет, кто-нибудь его заменит. Это я вам всем обещаю.
   Оборотень осел на пляшущую под ним спину и спокойно закончил:
   – Если проход закрыт, мы возвратимся и присоединимся к остальным.

Глава 16

   По команде войско с трех сторон приближалось к городским стенам. Оттуда полетели стрелы. Гарпии, еще опасаясь, метали иглы с недосягаемой для стрел высоты. Самые отчаянные опускались ниже, и у людей уже были потери. Эльф Сэм, оставленный Локом вместо себя, метался на своем пегом кентавре вдоль линии фронта, изо всех сил стараясь сдержать бойцов. Пока это был не штурм, а отвлекающий маневр. Труднее всего было сдержать кентавров. Одна группа вороных, отличающаяся особой отвагой, вырвалась вперед. Лихо уворачиваясь от стрел и стреляя в свою очередь, они показывали дурной пример: войско грозило выйти из повиновения, всем хотелось кинуться безоглядно в бой.
   Гном-посыльный прилетел от Сэма с отчаянной просьбой ускорить вылазку. Лука криками стал подгонять своих бойцов. Тут возникла первая заминка: гоблины решительно хотели идти первыми. Оборотни немедленно взъярились и, стуча рукоятями мечей по щитам, требовали пустить их. Лок ни во что не вмешивался, предоставляя командовать Луке. Крик и суматоха грозили привлечь внимание защитников города. Луку не слушали, Лайма разъяренной кошкой метнулась в гущу спорящих. Ее небольшая фигурка металась перед могучими гоблинами и свирепыми луперками, каждый из которых, кажется, отмахнувшись, легко мог убить ее. Как ни странно, все тут же разрешилось, успокоилось, пришло в порядок. Было решено идти всем вперемешку.
   Первым полез в люк старший из гоблинов Метафий. Лука вздохнул с облегчением, когда тот сумел протиснуться в лаз. Пропустив его и еще двоих, пошел Лука, а за ним – Лайма и Лок.
   Лайму Лука хотел оставить, но она в ответ снова с такой яростью зашипела и угрожающе поднесла к его глазам пальцы с вмиг выросшими когтями, что он уступил.
   А Лок усмехался.
   Цепляясь за скобы в стене, Лука сполз вниз. Света из открытого люка было достаточно, чтобы видеть тупиковый завиток коридора. Здесь было тихо по сравнению с тем, что творилось наверху. Из-за поворота, пятясь спиной, показались Метафий и его напарник. Оказалось, перепутали направление. Метафий сообщил, что справа метров через десять – тупик. Сверху упал, едва не раздавив Лока, еще один гоблин. Чтобы не создавать сутолоки, Лука направил Метафия в нужную сторону. Убедившись, что все как-то упорядочилось, он оставил следить за спускающимися Лока и отправился с Лаймой к городу.
   Топот многих подошв громко отзывался в пространстве туннеля. Зеленые стены были влажными и пахли плесенью. В таких местах легче всего было заразиться мокрецом, который когда-то пророс в его преждевременно умершей матери.
   Лука отогнал непрошеные мысли. Казалось, туннель никогда не кончится, а еще вчера ночью он пролетел его мгновенно. Лампы на потолке давали мало света. Он помнил, что тоннель еще раз делал поворот, правда, достаточно плавный. Сзади слышались все усиливающиеся звуки идущих воинов. Лука успел пожалеть, что смешал гоблинов и оборотней. Одни раздражались неповоротливостью товарищей, другие – ненужной суетливостью. Слышались перебранки и звуки оплеух. Тени от тусклых ламп удваивали количество воинов, казалось, от этого лишь усиливается теснота.
   Лука подумал, что их операция обречена на провал с самого начала. Не может быть, чтобы защитники не оставили охрану. Лайма сосредоточенно шла рядом, и это неожиданно успокаивало.