Страница:
Эндеру больше нравилось, когда двое ребят играли друг с другом, потому что довольно скоро становилось понятно, кто из них чего стоит как стратег.
Через час или около того в зале стало душно. К тому времени Эндер уже разобрался в правилах игры, вычислил принципы, которыми руководствовался компьютер, и был уверен, что сможет обыграть машину, как только освоится с клавиатурой. Крути спираль, когда противник ведёт себя так, завивай петли, когда он ведёт себя эдак. Заляг у ловушки и жди. Поставь семь ловушек и заманивай его вот так. Ничего интересного – играешь и играешь, пока компьютер не переходит на такой уровень быстродействия, что человеческие рефлексы за ним просто не поспевают. Никакого удовольствия. А эти ребята так долго играли с компьютером, что теперь пытаются имитировать его, даже когда играют друг с другом. Думают как машины, а не как дети.
«Я могу их разбить вот так. А ещё я могу разбить их вот так. И иначе».
– Я бы хотел поиграть с тобой, – обратился он к мальчику, который только что выиграл.
– Боже ты мой, что это? – воскликнул мальчик. – Это что? Жук или жукер?
– Мы только что приняли на борт груз свежих гномов, – пояснил второй.
– Да, но оно разговаривает! Ты когда-нибудь слышал, чтобы оно разговаривало?
– Я понял, – сказал Эндер. – Ты боишься, что не сможешь выиграть у меня две из трёх.
– Разбить тебя, – усмехнулся мальчик, – легче, чем пописать в душе.
– И вовсе не так приятно, – добавил кто-то.
– Я Эндер Виггин.
– Слушай, кислая рожа. Ты никто. Понял? Ты никто, осознай это! Ты не человек, пока не застрелил своего первого. Дошло?
У сленга больших мальчиков был свой собственный ритм. Эндер быстро подхватил его.
– Если я никто, то почему ты боишься, что не сделаешь две из трёх?
Остальные ребята начали терять терпение.
– Пришиби быстренько этого пискуна и займёмся делом.
Эндер занял место за незнакомой клавиатурой. Его руки были очень малы, но, к счастью, панель оказалась простой. Чуточку экспериментирования – и он знал, какие клавиши управляют каким оружием. Корабль передвигался при помощи стандартной «мыши». Сначала у Эндера игра шла туго. Его противник, имени которого он всё ещё не знал, вырвался вперёд. Но Эндер быстро научился и к концу играл уже много лучше.
– Удовлетворён, запущенный?
– Две из трёх.
– Мы не играем две из трёх.
– Ну да, ты разбил меня в моей первой в жизни партии, – заметил Эндер. – Если не можешь меня победить дважды, тебе нечем гордиться.
Они сыграли снова, и Эндер набрался ловкости, чтобы запустить парочку манёвров, которых его противник никогда раньше не видел. Они совершенно не укладывались в привычную схему боя, и он не знал, что делать. Победа далась Эндеру нелегко, но всё же он победил.
Большие мальчики перестали смеяться и подшучивать. Третья игра прошла в полном молчании. Эндер выиграл быстро и уверенно.
Когда игра закончилась, один из старших сказал:
– Пожалуй, пора заменить эту машину. На ней может выиграть любой олух.
Ни одного поздравления. Только полное молчание, когда Эндер уходил.
Но ушёл он недалеко, а обернувшись, увидел, как старшие игроки пытаются использовать трюки, которые он им показал. «Любой олух? – Эндер внутренне усмехнулся. – Они не забудут меня».
Он чувствовал себя превосходно. Он выиграл, выиграл утех, кто был старше. Наверное, не у самых лучших, но победа сняла близкое к панике ощущение, что он исчерпал себя, что Боевая школа слишком тяжела для него. Всё, что ему следует делать, – изучать игру, наблюдать, разбираться, как что работает, и потом можно использовать систему. Или улучшить её.
Ожидание и наблюдение дорого обходились ему, потому что приходилось терпеть. Мальчик, которому он сломал руку, жаждал мести. Эндер быстро узнал его имя – Бернард. Он произносил своё имя с чётким французским акцентом. Эти французы со свойственным им стремлением к обособленности настаивали на том, чтобы дети изучали общепринятый язык только с четырёх лет, после того, как усвоят французский. Акцент делал Бернарда интересным и экзотичным, сломанная рука придавала ему ореол мученика, а его садизм притягивал всех любителей чужой боли.
Эндер стал их врагом.
Его донимали мелочами: толкали его койку дверью каждый раз, когда входили или выходили, били под локоть, когда он шёл с полным подносом в столовой, ставили подножки на лестницах. Эндер быстро научился не оставлять ничего на постели. И ещё он научился быть осторожным и крепко держаться на ногах.
Иногда Эндер очень злился. Не на Бернарда, конечно. Это было нелепо, ибо тот просто принадлежал к породе палачей. Эндера доводило до бешенства то, как охотно большинство подчинялось палачу. Они наверняка знали, что месть Бернарда несправедлива, ведь он первым ударил Эндера во время полёта, а Эндер только дал сдачи, но почему-то вели себя так, как будто не знали. Да и в любом случае по поведению Бернарда было ясно, что он скотина. Эндер не был его единственной мишенью. Бернард создавал своё королевство.
Со своей окраины Эндер наблюдал, как Бернард устанавливает иерархию. Некоторым ребятам, полезным ему, он беззастенчиво льстил. Другие охотно становились слугами и выполняли все его желания, несмотря на презрительное обращение.
Но некоторых правление некоронованного монарха просто раздражало. Эндер внимательно наблюдал за всеми, кто не хотел мириться с властью Бернарда. Шён был малорослым, амбициозным и вспыльчивым. Его легко было поддеть. Бернард быстро обнаружил это и стал называть Шёна червяком.
– Это потому, что он такой ма-аленький, – объяснял Бернард, – и ещё он всё время извивается. Полюбуйтесь, как он виляет задом при ходьбе.
Шен взрывался, но все только громче смеялись.
– Только посмотрите на его зад! Настоящий червяк.
Эндер ничего не сказал Шену, чтобы никто не подумал, что он пытается создать свою собственную, конкурирующую банду. Он просто сидел в углу с компьютером на коленях и старался показать, что погружён в занятия.
Занятия эти не имели ничего общего с учёбой. Он приказывал своему компьютеру посылать сообщение в прерывистом режиме каждые тридцать секунд. Сообщение адресовалось всем, было кратким, а главное – метким. Сложность состояла в том, чтобы скрыть своё авторство. Послания учителей были анонимными, а на записках мальчиков автоматически проставлялось имя. Эндер ещё не взломал защитную систему учителей и не мог прикинуться местной властью, зато додумался создать файл на несуществующего ученика, для смеха окрестив его Богом.
Когда послание было готово, Эндер попытался привлечь внимание Шена. Тот, как и все остальные, наблюдал за весельем Бернарда и его шестёрок. Они передразнивали учителя математики, который имел привычку вдруг обрывать себя на полуслове, останавливаться и оглядываться с таким видом, будто сошёл с поезда не на той станции и теперь не знает, где находится.
Наконец Шен обернулся. Эндер кивнул ему, улыбнулся и показал на экран. Шен озадаченно покрутил головой. Эндер слегка приподнял свой компьютер и снова показал на него. Шен кивнул и полез за собственным. И тогда Эндер отправил послание. Шен прочёл его и громко рассмеялся. Потом посмотрел на Эндера, как бы говоря: это ты придумал? Эндер пожал плечами, всем своим видом показывая, что не знает, кто это сделал, но точно не он.
Шен снова засмеялся, и несколько ребят, не связанных с Бернардом и его компанией, тоже достали компьютеры и посмотрели. Каждые тридцать секунд послание появлялось на каждом работавшем экране, медленно проползало по нему и исчезало. Теперь уже смеялись многие.
– Что за смех? – заинтересовался Бернард.
За мгновение до того, как Бернард начал обводить спальню суровым взглядом, Эндер успел стереть улыбку, заменив её выражением страха, который для многих присутствующих не был притворным. А Шен, конечно, только улыбнулся ещё шире. Бернард скривил рот и приказал одной из своих шестёрок принести компьютер. И тоже прочёл:
«Прикрой свою задницу. Ею интересуется Бернард. Бог.»
Бернард покраснел от злости.
– Кто это сделал?! – закричал он.
– Бог, – ответил Шен.
– Знаю, что не ты, – рявкнул Бернард. – У того, кто придумал это, больше мозгов, чем у червя.
Послание Эндера исчезло минут через пять, а на его собственном экране возникло послание Бернарда:
«Я знаю, что это ты. Бернард.»
Эндер даже не поднял головы. Он вёл себя так, словно не получал никакой записки. «Бернард просто хочет поймать меня, хочет, чтобы я себя выдал. Он ничего не знает».
Хотя, конечно, если бы он и знал, ничего бы не изменилось. Бернарду надо восстанавливать репутацию, а значит, он с новой силой примется преследовать Эндера. Бернард не может перенести, чтобы над ним смеялись. Он должен показать, кто здесь главный. И на следующее утро Эндера сшибли с ног в душе. Один из приятелей Бернарда сделал вид, что поскользнулся, и заехал Эндеру коленом в живот. Эндер промолчал. Он всё ещё не хотел открытой войны.
Но в тайной войне, войне компьютеров, он уже приготовил следующую атаку. Когда он вернулся из душа, Бернард в ярости пинал койки и кричал на ребят:
– Заткнитесь! Я этого не писал!
А по экранам компьютеров непреклонно маршировала надпись:
«Мне нравится твой зад. Дай мне поцеловать его. Бернард.»
– Я этой записки не писал! – орал Бернард.
Шум и крик продолжались уже с полчаса, когда в дверях появился Дэп.
– О чём шумим? – спросил он.
– Кто-то посылает сообщения, используя моё имя. – Бернард был мрачен.
– Какие сообщения?
– Не важно.
– Для меня важно.
Дэп подхватил ближайший компьютер, принадлежавший мальчику, который занимал койку над койкой Эндера. Прочёл, слегка улыбнулся и возвратил компьютер хозяину.
– Интересно, – сказал он.
– И вы не собираетесь выяснить, кто сделал это? – вспыхнул Бернард.
– А я знаю.
«Да, – подумал Эндер. – Систему слишком легко взломать. Она и рассчитана на то, чтобы её взламывали, хотя бы частично. Они знают, что это я».
– Ну так кто? – вскричал Бернард.
– Ты кричишь на меня, солдат? – вкрадчиво уточнил Дэп.
И мгновенно настроение в комнате изменилось. Ярость дружков Бернарда и плохо скрываемое злорадство всех остальных сменились трезвым спокойствием. Власть собиралась говорить.
– Нет, – поджал хвост Бернард.
– Всем известно, что система автоматически вставляет имя автора.
– Но я не писал этого! – вновь завопил Бернард.
– Кричишь? – поднял брови Дэп.
– Вчера кто-то послал записку, подписанную словом «Бог», – сообщил Бернард.
– В самом деле? – удивился Дэп. – Я и не знал, что он подключается к нашей сети.
Дэп повернулся и вышел из захлёбывающейся хохотом комнаты.
Попытка Бернарда стать правителем в своём запуске провалилась – его покинули все, кроме горстки самых жестоких. Эндер знал, что, пока не кончится начальный период, ему придётся туго. Но вмешательство в компьютерную систему сделало своё дело. Бернард вынужден был держаться в рамках, и теперь все ребята, которые хоть чего-то стоили, освободились от его влияния. И – что было лучше всего – Эндер добился этого, не отправляя противника на госпитальную койку.
Новый способ понравился ему куда больше, и он с чистой совестью занялся важным делом – изобретением системы защиты для своего собственного компьютера. Встроенные программы не удовлетворяли его. Если их мог расколоть шестилетний ребёнок, значит, их вставили туда как игрушку, а не как настоящую охрану. «Ещё одна игра, придуманная для нас учителями. Но в эту игру я играю хорошо».
– Как ты сделал это? – спросил его за завтраком Шен.
Эндер спокойно отметил, что впервые его одноклассник сел с ним за один стол.
– Что именно?
– Послал записку под фальшивым именем. Подписался Бернардом! Это было здорово. Они теперь зовут его Задосмотрителем. При учителях – просто Смотрителем, но всё же знают, за чем он на самом деле смотрит.
– Бедный Бернард, – пробормотал Эндер. – Он такой нежный, такой чувствительный.
– Кончай, Эндер. Ты взломал систему. Расскажи, как ты это сделал?
Эндер покачал головой и улыбнулся.
– Спасибо, что подумал, будто у меня хватило ума на что-то серьёзное. Я просто первым заметил, вот и все.
– О'кей. Можешь мне не объяснять, – согласился Шен. – Но всё-таки это было здорово. – Помолчав, он добавил: – Я что, действительно виляю задом, когда хожу?
– Совсем немножко, – успокоил его Эндер. – Просто не делай таких длинных шагов, вот и все.
Шен кивнул.
– И единственным, кто обратил внимание, был Бернард.
– Он свинья, – сказал Шен.
Эндер пожал плечами:
– Свиньи в целом вполне приличный народ.
Шен рассмеялся:
– Ты прав, я к ним несправедлив.
Они засмеялись вместе, и ещё двое мальчиков подхватили их смех. Теперь Эндер больше не был одинок. Но война только начиналась.
Через час или около того в зале стало душно. К тому времени Эндер уже разобрался в правилах игры, вычислил принципы, которыми руководствовался компьютер, и был уверен, что сможет обыграть машину, как только освоится с клавиатурой. Крути спираль, когда противник ведёт себя так, завивай петли, когда он ведёт себя эдак. Заляг у ловушки и жди. Поставь семь ловушек и заманивай его вот так. Ничего интересного – играешь и играешь, пока компьютер не переходит на такой уровень быстродействия, что человеческие рефлексы за ним просто не поспевают. Никакого удовольствия. А эти ребята так долго играли с компьютером, что теперь пытаются имитировать его, даже когда играют друг с другом. Думают как машины, а не как дети.
«Я могу их разбить вот так. А ещё я могу разбить их вот так. И иначе».
– Я бы хотел поиграть с тобой, – обратился он к мальчику, который только что выиграл.
– Боже ты мой, что это? – воскликнул мальчик. – Это что? Жук или жукер?
– Мы только что приняли на борт груз свежих гномов, – пояснил второй.
– Да, но оно разговаривает! Ты когда-нибудь слышал, чтобы оно разговаривало?
– Я понял, – сказал Эндер. – Ты боишься, что не сможешь выиграть у меня две из трёх.
– Разбить тебя, – усмехнулся мальчик, – легче, чем пописать в душе.
– И вовсе не так приятно, – добавил кто-то.
– Я Эндер Виггин.
– Слушай, кислая рожа. Ты никто. Понял? Ты никто, осознай это! Ты не человек, пока не застрелил своего первого. Дошло?
У сленга больших мальчиков был свой собственный ритм. Эндер быстро подхватил его.
– Если я никто, то почему ты боишься, что не сделаешь две из трёх?
Остальные ребята начали терять терпение.
– Пришиби быстренько этого пискуна и займёмся делом.
Эндер занял место за незнакомой клавиатурой. Его руки были очень малы, но, к счастью, панель оказалась простой. Чуточку экспериментирования – и он знал, какие клавиши управляют каким оружием. Корабль передвигался при помощи стандартной «мыши». Сначала у Эндера игра шла туго. Его противник, имени которого он всё ещё не знал, вырвался вперёд. Но Эндер быстро научился и к концу играл уже много лучше.
– Удовлетворён, запущенный?
– Две из трёх.
– Мы не играем две из трёх.
– Ну да, ты разбил меня в моей первой в жизни партии, – заметил Эндер. – Если не можешь меня победить дважды, тебе нечем гордиться.
Они сыграли снова, и Эндер набрался ловкости, чтобы запустить парочку манёвров, которых его противник никогда раньше не видел. Они совершенно не укладывались в привычную схему боя, и он не знал, что делать. Победа далась Эндеру нелегко, но всё же он победил.
Большие мальчики перестали смеяться и подшучивать. Третья игра прошла в полном молчании. Эндер выиграл быстро и уверенно.
Когда игра закончилась, один из старших сказал:
– Пожалуй, пора заменить эту машину. На ней может выиграть любой олух.
Ни одного поздравления. Только полное молчание, когда Эндер уходил.
Но ушёл он недалеко, а обернувшись, увидел, как старшие игроки пытаются использовать трюки, которые он им показал. «Любой олух? – Эндер внутренне усмехнулся. – Они не забудут меня».
Он чувствовал себя превосходно. Он выиграл, выиграл утех, кто был старше. Наверное, не у самых лучших, но победа сняла близкое к панике ощущение, что он исчерпал себя, что Боевая школа слишком тяжела для него. Всё, что ему следует делать, – изучать игру, наблюдать, разбираться, как что работает, и потом можно использовать систему. Или улучшить её.
Ожидание и наблюдение дорого обходились ему, потому что приходилось терпеть. Мальчик, которому он сломал руку, жаждал мести. Эндер быстро узнал его имя – Бернард. Он произносил своё имя с чётким французским акцентом. Эти французы со свойственным им стремлением к обособленности настаивали на том, чтобы дети изучали общепринятый язык только с четырёх лет, после того, как усвоят французский. Акцент делал Бернарда интересным и экзотичным, сломанная рука придавала ему ореол мученика, а его садизм притягивал всех любителей чужой боли.
Эндер стал их врагом.
Его донимали мелочами: толкали его койку дверью каждый раз, когда входили или выходили, били под локоть, когда он шёл с полным подносом в столовой, ставили подножки на лестницах. Эндер быстро научился не оставлять ничего на постели. И ещё он научился быть осторожным и крепко держаться на ногах.
Иногда Эндер очень злился. Не на Бернарда, конечно. Это было нелепо, ибо тот просто принадлежал к породе палачей. Эндера доводило до бешенства то, как охотно большинство подчинялось палачу. Они наверняка знали, что месть Бернарда несправедлива, ведь он первым ударил Эндера во время полёта, а Эндер только дал сдачи, но почему-то вели себя так, как будто не знали. Да и в любом случае по поведению Бернарда было ясно, что он скотина. Эндер не был его единственной мишенью. Бернард создавал своё королевство.
Со своей окраины Эндер наблюдал, как Бернард устанавливает иерархию. Некоторым ребятам, полезным ему, он беззастенчиво льстил. Другие охотно становились слугами и выполняли все его желания, несмотря на презрительное обращение.
Но некоторых правление некоронованного монарха просто раздражало. Эндер внимательно наблюдал за всеми, кто не хотел мириться с властью Бернарда. Шён был малорослым, амбициозным и вспыльчивым. Его легко было поддеть. Бернард быстро обнаружил это и стал называть Шёна червяком.
– Это потому, что он такой ма-аленький, – объяснял Бернард, – и ещё он всё время извивается. Полюбуйтесь, как он виляет задом при ходьбе.
Шен взрывался, но все только громче смеялись.
– Только посмотрите на его зад! Настоящий червяк.
Эндер ничего не сказал Шену, чтобы никто не подумал, что он пытается создать свою собственную, конкурирующую банду. Он просто сидел в углу с компьютером на коленях и старался показать, что погружён в занятия.
Занятия эти не имели ничего общего с учёбой. Он приказывал своему компьютеру посылать сообщение в прерывистом режиме каждые тридцать секунд. Сообщение адресовалось всем, было кратким, а главное – метким. Сложность состояла в том, чтобы скрыть своё авторство. Послания учителей были анонимными, а на записках мальчиков автоматически проставлялось имя. Эндер ещё не взломал защитную систему учителей и не мог прикинуться местной властью, зато додумался создать файл на несуществующего ученика, для смеха окрестив его Богом.
Когда послание было готово, Эндер попытался привлечь внимание Шена. Тот, как и все остальные, наблюдал за весельем Бернарда и его шестёрок. Они передразнивали учителя математики, который имел привычку вдруг обрывать себя на полуслове, останавливаться и оглядываться с таким видом, будто сошёл с поезда не на той станции и теперь не знает, где находится.
Наконец Шен обернулся. Эндер кивнул ему, улыбнулся и показал на экран. Шен озадаченно покрутил головой. Эндер слегка приподнял свой компьютер и снова показал на него. Шен кивнул и полез за собственным. И тогда Эндер отправил послание. Шен прочёл его и громко рассмеялся. Потом посмотрел на Эндера, как бы говоря: это ты придумал? Эндер пожал плечами, всем своим видом показывая, что не знает, кто это сделал, но точно не он.
Шен снова засмеялся, и несколько ребят, не связанных с Бернардом и его компанией, тоже достали компьютеры и посмотрели. Каждые тридцать секунд послание появлялось на каждом работавшем экране, медленно проползало по нему и исчезало. Теперь уже смеялись многие.
– Что за смех? – заинтересовался Бернард.
За мгновение до того, как Бернард начал обводить спальню суровым взглядом, Эндер успел стереть улыбку, заменив её выражением страха, который для многих присутствующих не был притворным. А Шен, конечно, только улыбнулся ещё шире. Бернард скривил рот и приказал одной из своих шестёрок принести компьютер. И тоже прочёл:
«Прикрой свою задницу. Ею интересуется Бернард. Бог.»
Бернард покраснел от злости.
– Кто это сделал?! – закричал он.
– Бог, – ответил Шен.
– Знаю, что не ты, – рявкнул Бернард. – У того, кто придумал это, больше мозгов, чем у червя.
Послание Эндера исчезло минут через пять, а на его собственном экране возникло послание Бернарда:
«Я знаю, что это ты. Бернард.»
Эндер даже не поднял головы. Он вёл себя так, словно не получал никакой записки. «Бернард просто хочет поймать меня, хочет, чтобы я себя выдал. Он ничего не знает».
Хотя, конечно, если бы он и знал, ничего бы не изменилось. Бернарду надо восстанавливать репутацию, а значит, он с новой силой примется преследовать Эндера. Бернард не может перенести, чтобы над ним смеялись. Он должен показать, кто здесь главный. И на следующее утро Эндера сшибли с ног в душе. Один из приятелей Бернарда сделал вид, что поскользнулся, и заехал Эндеру коленом в живот. Эндер промолчал. Он всё ещё не хотел открытой войны.
Но в тайной войне, войне компьютеров, он уже приготовил следующую атаку. Когда он вернулся из душа, Бернард в ярости пинал койки и кричал на ребят:
– Заткнитесь! Я этого не писал!
А по экранам компьютеров непреклонно маршировала надпись:
«Мне нравится твой зад. Дай мне поцеловать его. Бернард.»
– Я этой записки не писал! – орал Бернард.
Шум и крик продолжались уже с полчаса, когда в дверях появился Дэп.
– О чём шумим? – спросил он.
– Кто-то посылает сообщения, используя моё имя. – Бернард был мрачен.
– Какие сообщения?
– Не важно.
– Для меня важно.
Дэп подхватил ближайший компьютер, принадлежавший мальчику, который занимал койку над койкой Эндера. Прочёл, слегка улыбнулся и возвратил компьютер хозяину.
– Интересно, – сказал он.
– И вы не собираетесь выяснить, кто сделал это? – вспыхнул Бернард.
– А я знаю.
«Да, – подумал Эндер. – Систему слишком легко взломать. Она и рассчитана на то, чтобы её взламывали, хотя бы частично. Они знают, что это я».
– Ну так кто? – вскричал Бернард.
– Ты кричишь на меня, солдат? – вкрадчиво уточнил Дэп.
И мгновенно настроение в комнате изменилось. Ярость дружков Бернарда и плохо скрываемое злорадство всех остальных сменились трезвым спокойствием. Власть собиралась говорить.
– Нет, – поджал хвост Бернард.
– Всем известно, что система автоматически вставляет имя автора.
– Но я не писал этого! – вновь завопил Бернард.
– Кричишь? – поднял брови Дэп.
– Вчера кто-то послал записку, подписанную словом «Бог», – сообщил Бернард.
– В самом деле? – удивился Дэп. – Я и не знал, что он подключается к нашей сети.
Дэп повернулся и вышел из захлёбывающейся хохотом комнаты.
Попытка Бернарда стать правителем в своём запуске провалилась – его покинули все, кроме горстки самых жестоких. Эндер знал, что, пока не кончится начальный период, ему придётся туго. Но вмешательство в компьютерную систему сделало своё дело. Бернард вынужден был держаться в рамках, и теперь все ребята, которые хоть чего-то стоили, освободились от его влияния. И – что было лучше всего – Эндер добился этого, не отправляя противника на госпитальную койку.
Новый способ понравился ему куда больше, и он с чистой совестью занялся важным делом – изобретением системы защиты для своего собственного компьютера. Встроенные программы не удовлетворяли его. Если их мог расколоть шестилетний ребёнок, значит, их вставили туда как игрушку, а не как настоящую охрану. «Ещё одна игра, придуманная для нас учителями. Но в эту игру я играю хорошо».
– Как ты сделал это? – спросил его за завтраком Шен.
Эндер спокойно отметил, что впервые его одноклассник сел с ним за один стол.
– Что именно?
– Послал записку под фальшивым именем. Подписался Бернардом! Это было здорово. Они теперь зовут его Задосмотрителем. При учителях – просто Смотрителем, но всё же знают, за чем он на самом деле смотрит.
– Бедный Бернард, – пробормотал Эндер. – Он такой нежный, такой чувствительный.
– Кончай, Эндер. Ты взломал систему. Расскажи, как ты это сделал?
Эндер покачал головой и улыбнулся.
– Спасибо, что подумал, будто у меня хватило ума на что-то серьёзное. Я просто первым заметил, вот и все.
– О'кей. Можешь мне не объяснять, – согласился Шен. – Но всё-таки это было здорово. – Помолчав, он добавил: – Я что, действительно виляю задом, когда хожу?
– Совсем немножко, – успокоил его Эндер. – Просто не делай таких длинных шагов, вот и все.
Шен кивнул.
– И единственным, кто обратил внимание, был Бернард.
– Он свинья, – сказал Шен.
Эндер пожал плечами:
– Свиньи в целом вполне приличный народ.
Шен рассмеялся:
– Ты прав, я к ним несправедлив.
Они засмеялись вместе, и ещё двое мальчиков подхватили их смех. Теперь Эндер больше не был одинок. Но война только начиналась.
6. ВЫПИВКА ВЕЛИКАНА
– В прошлом у нас уже были разочарования. Мы следили за кандидатами годами, надеялись, что они пройдут, и всё кончилось крахом. Самое приятное в Эндере то, что он твёрдо решил вылететь на лёд в течение полугода.
– Да?
– Ты что, не видишь, что происходит? Из всех возможных компьютерных игр он прилип именно к Выпивке Великана. У малыша тяга к самоубийству? Почему ты раньше об этом не сообщал?
– Ну, все когда-нибудь наталкиваются на Великана.
– Но Эндер не может отключиться. Как Пинюэл.
– Все они время от времени похожи на Пинюэла. Но тот был единственным, кто на самом деле покончил с собой. Не думаю, что Выпивка Великана имеет к этому отношение.
– Готов голову прозакладывать, что это так. А посмотри, что он сделал со своей группой.
– Это не его вина, ты же знаешь.
– Мне всё равно. Его вина, не его вина, но он отравляет всю группу. Они должны были привязаться друг к другу, а он разделил всех, как провал в милю шириной.
– Я не собираюсь оставлять его там надолго.
– Эта группа больна, и он – источник болезни.
– Это я стал источником болезни. Я хотел изолировать его, и это сработало.
– Ладно, дай ему время. Посмотрим, как он справится.
– У нас нет времени.
– У нас нет времени, и потому мы не будем торопить мальчика, у которого столько же возможностей превратиться в монстра, сколько в военного гения.
– Это приказ?
– Да не беспокойся, магнитофон работает. Он всегда работает. Теперь твоя задница прикрыта, отправляйся к дьяволу.
– Если это приказ, тогда я…
– Это приказ. Не трогай его, пока мы не увидим, как он уладил дело в своей группе. Графф, я с тобой язву наживу.
– У вас не будет язвы, если вы займётесь своим флотом и оставите мою школу в покое.
– Флоту нужен командир. Я ничем не могу заниматься, пока вы мне его не дадите.
Они неуклюже влетели в боевую комнату, как малыши, впервые попавшие в глубокий бассейн, и повисли на перилах вдоль стен. Невесомость пугала, дезориентировала. Вскоре они поняли, что, если не двигать ногами, чувствуешь себя существенно лучше.
Больше всего им мешали костюмы. Было очень тяжело делать точные движения, костюм, более неудобный, чем любая одежда, сковывал, сопротивлялся каждому жесту.
Эндер ухватился за перила и подогнул колени. Он заметил, что костюм не только замедлял движения, но и многократно усиливал их. Было очень трудно сдвинуться с места, но отдельные части костюма двигались, и довольно резко, даже тогда, когда его собственные мускулы прекращали работу. Это можно использовать. Сначала очень неуклюже. Но лучше пораньше начать.
Все ещё держась за перила, он сильно оттолкнулся от стены обеими ногами, неожиданно проделал заднее сальто, ноги пролетели над головой, и он ударился спиной о стену. Удар оказался серьёзным. Руки оторвались от перил, и Эндер полетел кувырком через всю боевую комнату.
Несколько бесконечных секунд он всё ещё старался сохранить прежнее ощущение верха и низа, его тело пыталось выпрямиться, принять вертикальное положение в согласии с тяготением, которого не было. Потом он заставил себя думать иначе. Он летел, кувыркаясь, прямо к стене. Значит, стена – это низ. Мгновенно он снова стал хозяином положения. Он вовсе не летел, а падал. И даже не падал – нырял. Теперь он мог управлять своим телом и не повторить ошибки.
«Я лечу слишком быстро и не смогу зацепиться и повиснуть. Но зато могу смягчить удар. Я оттолкнусь под углом, если свернусь клубком, а ногами…»
Всё произошло совсем не так, как он задумал. Эндер действительно летел под углом, но не туда, куда рассчитывал. И у него не было времени осмотреться. Он врезался в соседнюю стену раньше, чем успел сообразить, что происходит. Но на этот раз он случайно нашёл способ изменять угол полёта, отталкиваясь ногами особым образом. Остальные ребята все ещё жались к стене. Теперь он возвращался к ним. Он сумел вовремя затормозить, ухватился за перила и повис под совершенно невероятным углом по отношению к другим ребятам. Опять переориентировался. Теперь для него мальчики не висели на стене, а лежали на полу, и их позиция была не более странной, чем его собственная.
– Что ты пытаешься сделать, покончить с собой? – спросил его Шен.
– Попробуй, – предложил Эндер. – Костюм спасёт тебя от травм, и ты сможешь управлять полётом, если станешь отталкиваться ногами – вот так.
Он попытался показать изобретённое им движение.
Шен покачал головой. Он боялся свернуть шею. Но двое других ребят полетели – не столь быстро, как Эндер, так как не крутили заднее сальто, но достаточно проворно. Эндеру не надо было видеть лицо первого, чтобы понять, что это Бернард. А вторым сразу же снялся лучший друг Бернарда, Алаи.
Эндер следил, как они пересекают огромную комнату. Бернард пытался сориентироваться, определиться по отношению к тому, что считал полом. Алаи подчинился движению и готовился оттолкнуться от стены. «Неудивительно, – подумал Эндер, – что Бернард сломал себе руку тогда, в челноке. Он сжимается, когда летит. Паникует». Эндер улыбнулся и отметил про себя, что эти сведения могут ему пригодиться.
И ещё немного полезной информации. Алаи и Бернард полетели в разные стороны (Алаи нацелился на угол комнаты), и их пути расходились всё больше. Бернард неуклюже, с грохотом, ударился о стену и отлетел в сторону, Алаи скользнул мимо него, легко оттолкнулся от трёх поверхностей у самого угла и, не потеряв скорости, развернулся, чтобы лететь обратно. Он победно гикнул, и этот клич повторили все наблюдавшие за ним ребята. Некоторые из них забыли, что ничего не весят, и отпустили перила, чтобы похлопать в ладоши, и теперь медленно дрейфовали у стены, размахивая руками, пробуя плыть.
«Так, а вот это проблема, – подумал Эндер. – Что делать, если дрейфуешь? В этом случае не от чего оттолкнуться».
Ему захотелось отплыть самому и решить новую задачу методом проб и ошибок. Но он наблюдал за остальными, видел их бесплодные попытки овладеть положением и не мог придумать ничего такого, чего бы они уже не делали.
Удерживаясь на полу одной рукой, Эндер погладил другой игрушечный пистолет, прикреплённый к костюму спереди, чуть ниже плеча, и вспомнил о ручных ракетах, которые применяли морские пехотинцы, когда брали на абордаж вражеские станции в космосе. Он вытащил пистолет из кобуры и осмотрел его. Дома, в спальне, он уже нажимал кнопки, но безуспешно. Возможно, здесь, в боевой комнате, пистолет заработает. Ни инструкции, ни надписей рядом с кнопками не было. Спусковой крючок Эндер обнаружил сразу – у него, сколько он себя помнил, всегда был игрушечный пистолет. Рядом находились две клавиши, которые легко было достать большим пальцем. И ещё несколько кнопок с нижней стороны дула – их можно нажать только свободной рукой.
Эндер прицелился в пол, нажал на спусковой крючок и почувствовал, как пистолет нагревается. Он убрал палец, и оружие мгновенно остыло. На полу на несколько мгновений образовался маленький кружок света.
Эндер прижал большим пальцем красную клавишу и снова надавил на крючок. То же самое.
Тогда он нажал на белую клавишу. Вспышка белого света озарила все вокруг, но пистолет остался совершенно холодным.
Красная клавиша заставляла пистолет работать как лазер (но Дэп говорил, что это совсем не лазер), а белая превращала в лампу. Ни то, ни другое не поможет при маневрировании.
Итак, всё зависит от того, как оттолкнёшься от стены, от курса, который задашь в самом начале. Это значит, что при старте или столкновении надо быть предельно осторожным и точным, иначе можно зависнуть, рискуя оказаться висящим посредине пустоты.
Эндер снова оглядел боевую комнату. Несколько ребят дрейфовали около стен, яростно размахивая руками и пытаясь ухватиться за перила. Большинство из них, весело хохоча, налетали друг на друга, некоторые плавали кругами, взявшись за руки. И очень немногие держались за стены и спокойно наблюдали за происходящим, как и сам Эндер.
Одним из наблюдателей, как он сразу заметил, был Алаи, устроившийся на соседней стене не так уж далеко от Эндера. Повинуясь первому импульсу, Эндер оттолкнулся и быстро полетел к нему. Уже в воздухе он сообразил, что не знает, о чём говорить. Алаи был другом Бернарда. Что Эндер может сказать ему?
Но изменить курс оказалось невозможно. Он выпрямился и начал отрабатывать лёгкие движения рук и ног, позволявшие управлять полётом… И когда понял, что слишком хорошо прицелился, было уже совсем поздно. Он хотел остановиться на стене рядом с Алаи, а вместо этого нёсся прямо на него.
– Эй, держись за мою руку! – крикнул Алаи.
Эндер выбросил руку вперёд, Алаи подхватил его, принимая на себя часть удара, и помог относительно мягко опуститься на стену.
– Хорошая идея, – одобрил Эндер. – Надо бы потренироваться и отработать этот способ.
– Да, и я про это думал, только всех совсем разморило, – ответил Алаи. – А что будет, если мы отплывём вместе? Мы, наверное, сможем оттолкнуться друг от друга и полететь в разные стороны.
– Ага.
– О'кей?
«Правильно ли будет, если мы сделаем что-нибудь вместе?» Эндер ответил на этот вопрос, взяв Алаи за руку и приготовившись оттолкнуться от стены.
– Готов? – спросил Алаи. – Давай.
Они оттолкнулись с разной силой и сразу же начали вращаться вокруг друг друга. Эндер слегка пошевелил руками, потом переменил положение ног. Вращение замедлилось. Он повторил движение. Мальчики перестали вращаться и неподвижно повисли в воздухе.
– Ты мастер выдумывать трюки, Эндер, – заметил Алаи, и это была высшая похвала. – Давай разойдёмся, пока не врезались в эту кучу.
– И встретимся вон в том углу. – Эндер не хотел закрывать окошко во вражеский лагерь.
– Кто будет последним, пусть не портит воздух, – сказал Алаи.
Они начали маневрировать медленно и осторожно, пока не повернулись и не прижались друг к другу – рука к руке, колено к колену.
– И теперь просто разлетимся? – спросил Алаи.
– Я тоже никогда раньше этого не делал, – ответил Эндер.
Они оттолкнулись. Их понесло быстрее, чем они ожидали. Эндер на полной скорости врезался в группу мальчишек и остановился совсем не у той стены, на какую рассчитывал. Он потратил секунду на то, чтобы сориентироваться и найти угол, в котором должен был встретиться с Алаи. Алаи уже направлялся туда. Эндер продумал маршрут, который предусматривал два столкновения со стенами, но зато лежал в стороне от больших групп ребят.
Когда Эндер прибыл на место, Алаи изображал спящего, зацепившись руками за смыкавшиеся углом перила.
– Ты выиграл.
– Где же твоя коллекция пауков? – усмехнулся Алаи.
– Я храню её в твоей тумбочке. Ты что, не заметил?
– Я думал, это мои носки.
– Мы больше не носим носков.
– Ах да…
Напоминание о том, что дом так далеко, уменьшило их радость от освоения искусства навигации.
Эндер вынул пистолет и рассказал то, что узнал о двух разноцветных клавишах.
– А что произойдёт, если выстрелить в человека? – спросил Алаи.
– Не знаю.
– Попробуем?
Эндер покачал головой:
– Можем поранить кого-нибудь.
– Я хотел сказать: почему бы нам не пальнуть по своим ногам или ещё по чему-нибудь? Я не Бернард, я никогда не мучил кошек ради удовольствия.
– Хм-м.
– Это не может быть так уж опасно, иначе бы они не дали нам такие пистолеты.
– Но мы теперь солдаты.
– Выстрели мне в ногу.
– Нет, лучше ты мне.
– Давай вместе.
Они выстрелили одновременно. И тут же Эндер почувствовал, как штанина его костюма становится жёсткой, неподвижной – от колена до щиколотки.
– Ты замёрз? – спросил Алаи.
– Твёрдый, как доска.
– Давай ещё кого-нибудь заморозим, – предложил Алаи. – Начнём нашу первую войну. Мы против них.
Они заулыбались. Потом Эндер предложил:
– Давай позовём Бернарда.
– Кого? – Алаи удивлённо поднял брови.
– И Шена.
– Этого маленького мокроглазого вертихвоста?
Эндер решил, что Алаи шутит.
– Не всем же быть ниггерами.
– Мой дед убил бы тебя за это, – улыбнулся Алаи.
– Мой прапрадед продал бы его раньше.
– Ладно. Зовём Бернарда и Шена и замораживаем этих жуколюбов.
Через двадцать минут все присутствовавшие оказались замороженными. Все, кроме Эндера, Бернарда, Шена и Алаи. Эти четверо носились по комнате с гиканьем и хохотом, пока не пришёл Дэп.
– Да?
– Ты что, не видишь, что происходит? Из всех возможных компьютерных игр он прилип именно к Выпивке Великана. У малыша тяга к самоубийству? Почему ты раньше об этом не сообщал?
– Ну, все когда-нибудь наталкиваются на Великана.
– Но Эндер не может отключиться. Как Пинюэл.
– Все они время от времени похожи на Пинюэла. Но тот был единственным, кто на самом деле покончил с собой. Не думаю, что Выпивка Великана имеет к этому отношение.
– Готов голову прозакладывать, что это так. А посмотри, что он сделал со своей группой.
– Это не его вина, ты же знаешь.
– Мне всё равно. Его вина, не его вина, но он отравляет всю группу. Они должны были привязаться друг к другу, а он разделил всех, как провал в милю шириной.
– Я не собираюсь оставлять его там надолго.
– Эта группа больна, и он – источник болезни.
– Это я стал источником болезни. Я хотел изолировать его, и это сработало.
– Ладно, дай ему время. Посмотрим, как он справится.
– У нас нет времени.
– У нас нет времени, и потому мы не будем торопить мальчика, у которого столько же возможностей превратиться в монстра, сколько в военного гения.
– Это приказ?
– Да не беспокойся, магнитофон работает. Он всегда работает. Теперь твоя задница прикрыта, отправляйся к дьяволу.
– Если это приказ, тогда я…
– Это приказ. Не трогай его, пока мы не увидим, как он уладил дело в своей группе. Графф, я с тобой язву наживу.
– У вас не будет язвы, если вы займётесь своим флотом и оставите мою школу в покое.
– Флоту нужен командир. Я ничем не могу заниматься, пока вы мне его не дадите.
Они неуклюже влетели в боевую комнату, как малыши, впервые попавшие в глубокий бассейн, и повисли на перилах вдоль стен. Невесомость пугала, дезориентировала. Вскоре они поняли, что, если не двигать ногами, чувствуешь себя существенно лучше.
Больше всего им мешали костюмы. Было очень тяжело делать точные движения, костюм, более неудобный, чем любая одежда, сковывал, сопротивлялся каждому жесту.
Эндер ухватился за перила и подогнул колени. Он заметил, что костюм не только замедлял движения, но и многократно усиливал их. Было очень трудно сдвинуться с места, но отдельные части костюма двигались, и довольно резко, даже тогда, когда его собственные мускулы прекращали работу. Это можно использовать. Сначала очень неуклюже. Но лучше пораньше начать.
Все ещё держась за перила, он сильно оттолкнулся от стены обеими ногами, неожиданно проделал заднее сальто, ноги пролетели над головой, и он ударился спиной о стену. Удар оказался серьёзным. Руки оторвались от перил, и Эндер полетел кувырком через всю боевую комнату.
Несколько бесконечных секунд он всё ещё старался сохранить прежнее ощущение верха и низа, его тело пыталось выпрямиться, принять вертикальное положение в согласии с тяготением, которого не было. Потом он заставил себя думать иначе. Он летел, кувыркаясь, прямо к стене. Значит, стена – это низ. Мгновенно он снова стал хозяином положения. Он вовсе не летел, а падал. И даже не падал – нырял. Теперь он мог управлять своим телом и не повторить ошибки.
«Я лечу слишком быстро и не смогу зацепиться и повиснуть. Но зато могу смягчить удар. Я оттолкнусь под углом, если свернусь клубком, а ногами…»
Всё произошло совсем не так, как он задумал. Эндер действительно летел под углом, но не туда, куда рассчитывал. И у него не было времени осмотреться. Он врезался в соседнюю стену раньше, чем успел сообразить, что происходит. Но на этот раз он случайно нашёл способ изменять угол полёта, отталкиваясь ногами особым образом. Остальные ребята все ещё жались к стене. Теперь он возвращался к ним. Он сумел вовремя затормозить, ухватился за перила и повис под совершенно невероятным углом по отношению к другим ребятам. Опять переориентировался. Теперь для него мальчики не висели на стене, а лежали на полу, и их позиция была не более странной, чем его собственная.
– Что ты пытаешься сделать, покончить с собой? – спросил его Шен.
– Попробуй, – предложил Эндер. – Костюм спасёт тебя от травм, и ты сможешь управлять полётом, если станешь отталкиваться ногами – вот так.
Он попытался показать изобретённое им движение.
Шен покачал головой. Он боялся свернуть шею. Но двое других ребят полетели – не столь быстро, как Эндер, так как не крутили заднее сальто, но достаточно проворно. Эндеру не надо было видеть лицо первого, чтобы понять, что это Бернард. А вторым сразу же снялся лучший друг Бернарда, Алаи.
Эндер следил, как они пересекают огромную комнату. Бернард пытался сориентироваться, определиться по отношению к тому, что считал полом. Алаи подчинился движению и готовился оттолкнуться от стены. «Неудивительно, – подумал Эндер, – что Бернард сломал себе руку тогда, в челноке. Он сжимается, когда летит. Паникует». Эндер улыбнулся и отметил про себя, что эти сведения могут ему пригодиться.
И ещё немного полезной информации. Алаи и Бернард полетели в разные стороны (Алаи нацелился на угол комнаты), и их пути расходились всё больше. Бернард неуклюже, с грохотом, ударился о стену и отлетел в сторону, Алаи скользнул мимо него, легко оттолкнулся от трёх поверхностей у самого угла и, не потеряв скорости, развернулся, чтобы лететь обратно. Он победно гикнул, и этот клич повторили все наблюдавшие за ним ребята. Некоторые из них забыли, что ничего не весят, и отпустили перила, чтобы похлопать в ладоши, и теперь медленно дрейфовали у стены, размахивая руками, пробуя плыть.
«Так, а вот это проблема, – подумал Эндер. – Что делать, если дрейфуешь? В этом случае не от чего оттолкнуться».
Ему захотелось отплыть самому и решить новую задачу методом проб и ошибок. Но он наблюдал за остальными, видел их бесплодные попытки овладеть положением и не мог придумать ничего такого, чего бы они уже не делали.
Удерживаясь на полу одной рукой, Эндер погладил другой игрушечный пистолет, прикреплённый к костюму спереди, чуть ниже плеча, и вспомнил о ручных ракетах, которые применяли морские пехотинцы, когда брали на абордаж вражеские станции в космосе. Он вытащил пистолет из кобуры и осмотрел его. Дома, в спальне, он уже нажимал кнопки, но безуспешно. Возможно, здесь, в боевой комнате, пистолет заработает. Ни инструкции, ни надписей рядом с кнопками не было. Спусковой крючок Эндер обнаружил сразу – у него, сколько он себя помнил, всегда был игрушечный пистолет. Рядом находились две клавиши, которые легко было достать большим пальцем. И ещё несколько кнопок с нижней стороны дула – их можно нажать только свободной рукой.
Эндер прицелился в пол, нажал на спусковой крючок и почувствовал, как пистолет нагревается. Он убрал палец, и оружие мгновенно остыло. На полу на несколько мгновений образовался маленький кружок света.
Эндер прижал большим пальцем красную клавишу и снова надавил на крючок. То же самое.
Тогда он нажал на белую клавишу. Вспышка белого света озарила все вокруг, но пистолет остался совершенно холодным.
Красная клавиша заставляла пистолет работать как лазер (но Дэп говорил, что это совсем не лазер), а белая превращала в лампу. Ни то, ни другое не поможет при маневрировании.
Итак, всё зависит от того, как оттолкнёшься от стены, от курса, который задашь в самом начале. Это значит, что при старте или столкновении надо быть предельно осторожным и точным, иначе можно зависнуть, рискуя оказаться висящим посредине пустоты.
Эндер снова оглядел боевую комнату. Несколько ребят дрейфовали около стен, яростно размахивая руками и пытаясь ухватиться за перила. Большинство из них, весело хохоча, налетали друг на друга, некоторые плавали кругами, взявшись за руки. И очень немногие держались за стены и спокойно наблюдали за происходящим, как и сам Эндер.
Одним из наблюдателей, как он сразу заметил, был Алаи, устроившийся на соседней стене не так уж далеко от Эндера. Повинуясь первому импульсу, Эндер оттолкнулся и быстро полетел к нему. Уже в воздухе он сообразил, что не знает, о чём говорить. Алаи был другом Бернарда. Что Эндер может сказать ему?
Но изменить курс оказалось невозможно. Он выпрямился и начал отрабатывать лёгкие движения рук и ног, позволявшие управлять полётом… И когда понял, что слишком хорошо прицелился, было уже совсем поздно. Он хотел остановиться на стене рядом с Алаи, а вместо этого нёсся прямо на него.
– Эй, держись за мою руку! – крикнул Алаи.
Эндер выбросил руку вперёд, Алаи подхватил его, принимая на себя часть удара, и помог относительно мягко опуститься на стену.
– Хорошая идея, – одобрил Эндер. – Надо бы потренироваться и отработать этот способ.
– Да, и я про это думал, только всех совсем разморило, – ответил Алаи. – А что будет, если мы отплывём вместе? Мы, наверное, сможем оттолкнуться друг от друга и полететь в разные стороны.
– Ага.
– О'кей?
«Правильно ли будет, если мы сделаем что-нибудь вместе?» Эндер ответил на этот вопрос, взяв Алаи за руку и приготовившись оттолкнуться от стены.
– Готов? – спросил Алаи. – Давай.
Они оттолкнулись с разной силой и сразу же начали вращаться вокруг друг друга. Эндер слегка пошевелил руками, потом переменил положение ног. Вращение замедлилось. Он повторил движение. Мальчики перестали вращаться и неподвижно повисли в воздухе.
– Ты мастер выдумывать трюки, Эндер, – заметил Алаи, и это была высшая похвала. – Давай разойдёмся, пока не врезались в эту кучу.
– И встретимся вон в том углу. – Эндер не хотел закрывать окошко во вражеский лагерь.
– Кто будет последним, пусть не портит воздух, – сказал Алаи.
Они начали маневрировать медленно и осторожно, пока не повернулись и не прижались друг к другу – рука к руке, колено к колену.
– И теперь просто разлетимся? – спросил Алаи.
– Я тоже никогда раньше этого не делал, – ответил Эндер.
Они оттолкнулись. Их понесло быстрее, чем они ожидали. Эндер на полной скорости врезался в группу мальчишек и остановился совсем не у той стены, на какую рассчитывал. Он потратил секунду на то, чтобы сориентироваться и найти угол, в котором должен был встретиться с Алаи. Алаи уже направлялся туда. Эндер продумал маршрут, который предусматривал два столкновения со стенами, но зато лежал в стороне от больших групп ребят.
Когда Эндер прибыл на место, Алаи изображал спящего, зацепившись руками за смыкавшиеся углом перила.
– Ты выиграл.
– Где же твоя коллекция пауков? – усмехнулся Алаи.
– Я храню её в твоей тумбочке. Ты что, не заметил?
– Я думал, это мои носки.
– Мы больше не носим носков.
– Ах да…
Напоминание о том, что дом так далеко, уменьшило их радость от освоения искусства навигации.
Эндер вынул пистолет и рассказал то, что узнал о двух разноцветных клавишах.
– А что произойдёт, если выстрелить в человека? – спросил Алаи.
– Не знаю.
– Попробуем?
Эндер покачал головой:
– Можем поранить кого-нибудь.
– Я хотел сказать: почему бы нам не пальнуть по своим ногам или ещё по чему-нибудь? Я не Бернард, я никогда не мучил кошек ради удовольствия.
– Хм-м.
– Это не может быть так уж опасно, иначе бы они не дали нам такие пистолеты.
– Но мы теперь солдаты.
– Выстрели мне в ногу.
– Нет, лучше ты мне.
– Давай вместе.
Они выстрелили одновременно. И тут же Эндер почувствовал, как штанина его костюма становится жёсткой, неподвижной – от колена до щиколотки.
– Ты замёрз? – спросил Алаи.
– Твёрдый, как доска.
– Давай ещё кого-нибудь заморозим, – предложил Алаи. – Начнём нашу первую войну. Мы против них.
Они заулыбались. Потом Эндер предложил:
– Давай позовём Бернарда.
– Кого? – Алаи удивлённо поднял брови.
– И Шена.
– Этого маленького мокроглазого вертихвоста?
Эндер решил, что Алаи шутит.
– Не всем же быть ниггерами.
– Мой дед убил бы тебя за это, – улыбнулся Алаи.
– Мой прапрадед продал бы его раньше.
– Ладно. Зовём Бернарда и Шена и замораживаем этих жуколюбов.
Через двадцать минут все присутствовавшие оказались замороженными. Все, кроме Эндера, Бернарда, Шена и Алаи. Эти четверо носились по комнате с гиканьем и хохотом, пока не пришёл Дэп.