– Значит, ты все-таки страшишься встречи со старыми друзьями?
   – По-твоему, четверка одичавших островитян представляет какую-то опасность? – язвительно поинтересовался Холфорд. – За три года порох отсырел, ножи затупились. Что эти несчастные могут с нами сделать – закидать кокосами?..
   Ответ Рэнсома не заставил себя долго ждать:
   – Если спросишь меня, то я скажу прямо: в умелых руках и кокос превращается в грозное оружие.
   Капитан, раздраженный насмешливым тоном квартирмейстера, стиснул зубы и ничего не сказал.
   В последний момент перед погрузкой в шлюпку квартирмейстер вдруг попросил взять его на остров, и Холфорд не стал возражать. Путь оказался нелегким: шлюпке приходилось все время лавировать между покрытыми белой пеной прибоя рифами, которые словно вырастали из ниоткуда. Выйдя на более тихую воду, пираты дружно налегли на весла. Шлюпка быстро приближалась к поросшему пальмами берегу. Он выглядел безмятежно, однако тревога Холфорда росла.
   Квартирмейстер на самом деле был прав: решение вернуться далось нелегко. Три года назад Холфорд покинул этот обманчиво прекрасный клочок земли, желая навсегда зачеркнуть прошлую жизнь, начать все заново… И это ему почти удалось! К настоящему моменту из старой команды оставалось всего два человека – сам Холфорд да корабельный врач Джон Коул, тихий пьяница, который вот уже год жил на корабле, не пытаясь сойти в каком-нибудь порту даже просто для того, чтобы ощутить под ногами твердую землю. Коула можно было не бояться, а значит, первый капитан «Нимфы» был хоть и жив, но спрятан надежно, как в могиле. «Мертвые не кусаются…» – говаривал не раз Джейкоб Холфорд, поучая своего маленького сына. Фрэнсис не забыл наставлений отца, однако убить своего бывшего капитана все же не смог, ведь это навсегда испортило бы его репутацию в глазах берегового братства.
   Однако если бы не Золотой город, Холфорд никогда бы не вернулся на остров Ведьмы!
   Уже несколько дней он гнал из головы навязчивую мысль: а что, если Руби и матросы, оставшиеся с ним на Острове Ведьмы, сошли с ума и перебили друг друга? Неписаный пиратский закон требовал выделять тем, кого высаживали на необитаемый остров, ружье или пистолет, пули и порох. Холфорд не помнил точно, сколько пистолетов и ножей оставили морякам Руби, но в любом случае, если они возненавидели бывшего капитана, возможность расквитаться с ним была у каждого.
   «Руби – живучая сволочь, – сказал Холфорд сам себе. – Его так просто не убьешь».
   Впрочем, верилось в это с трудом…
   Глядя на застывшего с мрачным видом капитана, квартирмейстер неожиданно для себя догадался, о чем тот думает:
   – Уверен, что они не подохли?
   Рэнсом, сам того не зная, подлил масла в огонь.
   – С какой стати? – раздраженно произнес Холфорд. – Клянусь всеми святыми, обойдись мы с Джоном по справедливости, его кости лежали бы сейчас на голой скале, окруженной голодными акулами. Но мы проявили милосердие и оставили его в раю, где есть все что нужно – вода, еда…
   – А как же женщины? – перебил Рэнсом, ехидно ухмыльнувшись. – И выпивка? Без этого рай не рай, а юдоль страданий.
   Холфорд недовольно поморщился, не оценив шутки:
   – Зато отличный шанс стать праведниками. Мы еще и друзей с ним высадили, чтоб от скуки не свихнулся. Да в старой доброй Англии многие мечтают о такой жизни!
   Квартирмейстер со скептическим видом покачал головой:
   – Не думаю, что капитан Руби оценил твои благие намерения по достоинству.
   До сих пор матросы-гребцы, если и слышали их разговор, не понимали, о чем идет речь, но тут рыжий Джереми взглянул на квартирмейстера с плохо скрываемым удивлением: «Уж не ослышался ли я?»
   Да, упоминать имя капитана Руби не следовало – еще слишком рано открывать все карты. Холфорд отвернулся, давая Рэнсому понять, что разговор окончен. Но внутренний голос унять было не так просто: «А если Руби не захочет, чтоб его нашли?..»
   Остров недостаточно велик, чтобы на нем можно было спрятаться. Конечно, поиски займут немало времени, но всемером они сумеют перевернуть там каждый камень, причем еще до наступления темноты. Да и зачем островитянам прятаться? Они и сами понимают, что такая игра лишена смысла: через три года никто бы не вернулся за ними только ради того, чтобы убить. Они понимают, если не сошли с ума.
   Есть много способов покончить с собой, не так ли? О-о, да! Если порох отсырел, можно, к примеру, утопиться. Впрочем, нет. Здешние воды кишат акулами, чья беспримерная кровожадность не позволит самоубийце-утопленнику довести дело до конца, решив его проблему совсем иным способом – болезненным, но действенным. Еще можно уморить себя голодом, разбить голову о камни, перерезать жилы на руках…
   Холфорду показалось, что Золотой город – прекрасный, манящий! – удаляется, растворяясь в густом тумане. Он грязно выругался и стиснул челюсти так, что заболели зубы. Билл Рэнсом покосился на своего капитана, но ничего не сказал. Так, в молчании, они и прибыли на остров.
   Когда шлюпка мягко ткнулась носом в желтый берег, матросы сноровисто попрыгали в воду; Холфорд последовал за ними. Ветер всколыхнул кроны пальм, и те зашуршали, словно приглашая неожиданных гостей войти в рощу, насладиться тенью, отдохнуть и, может быть, остаться здесь навсегда.
   Внезапно поблизости раздался женский смех. Пираты, схватившись за оружие, принялись озираться по сторонам. Никто не вышел им навстречу из прибрежных зарослей, никто не попытался напасть, однако райский пейзаж теперь вовсе не казался таким уж безоблачно прекрасным. Холфорд по лицам своих людей догадался, что они позабыли о золоте и вспомнили о том, какая у острова Ведьмы темная репутация. Сам капитан «Нимфы» не считал себя суеверным человеком. Да к тому же он бывал на этом острове раньше и отлично знал, что никакой индейской колдуньи тут и в помине нет. И все-таки ему стало не по себе: смех прозвучал слишком отчетливо, чтобы быть криком какой-нибудь птицы или порождением ветра.
   – Тут кто-то есть, капитан, – встревоженно сказал Ловкач. – Человек или… призрак…
   Холфорд понял, что пришла пора отвлечь пиратов от мыслей о ведьме, и сделать это следовало единственным возможным способом – рассказать правду о том, зачем они прибыли сюда. Он набрал воздуха в грудь, придал лицу спокойное, уверенное выражение… И вдруг краем глаза увидел нечто лежавшее на песке в нескольких шагах от того места, где они стояли.
   Если бы в этот момент смех раздался опять, Холфорд повернул бы обратно.
   – Никого… – Индеец Бен выступил вперед, повел носом, будто собака, вынюхивающая след. Он был, как обычно, немногословен. – Здесь никого нет…
   Пираты посмотрели на капитана, который как раз успел взять себя в руки.
   – Я должен вам всем кое-что объяснить, – проговорил он и увидел, как лица моряков – у всех, кроме Рэнсома, вытянулись от изумления. – Мы сюда прибыли, чтобы забрать не сам клад, а того, кто знает, где этот клад находится.
   Теперь они удивились по-настоящему, однако не так сильно, как ожидал Холфорд. Это был хороший признак. Даже подозрительный Ловкач глядел на него с любопытством, но без тени волнения: по глазам было видно, что бывший вор капитану верит и не ждет подвоха.
   – Почему вы нам сразу не сказали? – спросил верзила Тобиас.
   – Потому что в тот день, когда я предложил отправиться на остров Ведьмы, меня поддержала едва ли половина команды, – с расстановкой произнес Холфорд, глядя пирату прямо в глаза. – Вы испугались колдуньи, которая давно уже умерла, если вообще жила на этом свете. А сколько людей осталось бы на моей стороне, признайся я сразу, что собираюсь вернуться туда, где три года назад высадил предыдущего капитана «Нимфы», Джона Руби?
   – Руби, – пробормотал Джереми. – Значит, я не ослышался там, в лодке…
   – И что же? – Рука Холфорда потянулась к абордажной сабле. – Это что-нибудь меняет, дружище?
   Рыжеволосый тотчас же расплылся в улыбке и примирительно поднял руки вверх:
   – Мистер Холфорд, вы мой капитан! А Руби? Просто слыхал о нем еще до того, как попал на «Нимфу».
   – Отлично. Еще вопросы есть?
   Пираты переглянулись и отрицательно замотали головами.
   – А этот Руби, он вооружен? – поинтересовался Густав, кладя руку на рукоять длинного ножа, заткнутого за пояс. – Он один или тут есть еще кто-то?
   – Три года назад их было четверо, – честно ответил Холфорд. – И у них есть ножи и пистолеты, но порох за это время должен был отсыреть, потому что его не в чем хранить. В любом случае, не стоит расслабляться, парни. Если на плечах голова, а не пушечное ядро, всегда можно что-нибудь сообразить из подручных средств, без пороха.
   – Это все? – иронично улыбнулся Рэнсом. – Или есть еще секреты?
   «Ах ты старый черт, – мысленно выругался Холфорд. – Рано раскрывать все карты!» Повинуясь какому-то странному предчувствию, он решил пока не рассказывать о том, что за сокровище было истинной целью их путешествия. Золотой город был почти легендой, слишком богатой добычей, чтобы пираты в него поверили сразу и безоговорочно. К тому же здесь, на берегу проклятого острова, им могло прийти в голову, что капитан сошел с ума.
   – Всему свое время, – сказал он вслух. – Но одно могу сказать точно: у тех, кто пойдет за мной, до конца жизни будут большие трудности с растратой золота, которое мы добудем.
   – Так чего же мы ждем?! – воскликнул Густав, и остальные пираты поддержали приятеля – все, кроме индейца.
   Метис, как теперь заметил Холфорд, глядел не на товарищей, а на ту самую вещь на песке, что привлекла его собственное внимание, – короткую веточку, к которой были привязаны три светло-серых пера и еще что-то… Может быть, птичья косточка? Он не мог рассмотреть издалека, а приближаться опасался, потому что матросы, завидев эту штуковину, вновь могли преисполниться суеверного страха.
   Ведь это был индейский амулет – точь-в-точь такой, как в истории про ведьму… Колдовская безделушка могла помешать Холфорду удержать моряков на своей стороне. Ведь он даже толком не рассказал, что они ищут на самом деле. Стоило вовремя поманить джентльменов удачи блеском золота, и они забыли про все остальное! Пряча смятение под напускной веселостью, Холфорд велел Тобиасу остаться возле шлюпки на тот случай, если кто-то из одичавших островитян вознамерится ее присвоить. Пират согласился, и в его глазах мелькнуло облегчение, как будто великан опасался идти в джунгли искать Джона Руби и его товарищей.
   Остальные моряки ринулись в тропические заросли, обмениваясь на ходу сальными шуточками по поводу того, что они сделают с красоткой-ведьмой, если только ее найдут на острове. Задержался только индеец Бен, чтобы подобрать ведьмин амулет и почтительно вручить его капитану. Смуглое, широкоскулое лицо метиса при этом оставалось таким же невыразительным, как обычно.
   Холфорд шел позади своих матросов. Некоторое время он продолжал сжимать в кулаке злосчастную вещицу, размышляя о том, откуда только она могла взяться на пустынном берегу? А потом с отвращением ее выбросил, но все равно с каждым шагом его настроение становилось все хуже. Ничего не происходило: из густых зарослей не летели самодельные стрелы или кокосовые снаряды. Обросшие волосами и одичавшие моряки не бросались навстречу нежданным гостям, умоляя забрать их отсюда. Поблизости пели две птицы, будто разговаривали друг с другом, да шумела где-то наверху, в вечнозеленой листве, стайка обезьян. Тихо шуршали на ветру пальмовые ветви.
   Царившее вокруг умиротворение показалось Холфорду затишьем перед грозной бурей, и пират приостановился, чтобы оглядеться по сторонам. Нечто зловещее таилось в густой растительности этого тихого острова. Видимо, в прошлый свой визит он оказался слишком занят собой, чтобы почуять неладное. «Неужели Господь очистил это место от грешников? – саркастически вопросил Холфорд сам себя. – Тех грешников, которых я вознамерился отыскать спустя три года? Что ж, затея оставить их в живых была дурацкая. Однако надежда найти Руби в добром или недобром здравии все-таки есть… И плевать на ведьму!»
   – Разделимся! – приказал он своим матросам. – Джереми, Бен, вы со мной, остальных поведет мистер Рэнсом!
   Втроем они продолжили путь и углубились в заросли так, что шум прибоя сделался почти не слышен. Хотя до берега было совсем недалеко, здешние пальмы приглушали звуки. Солнечные лучи плохо проникали сквозь листву, и пираты продвигались вперед в таинственном полумраке, ступая по упругой земле, вдыхая густой воздух, насыщенный ароматами тропического леса. Холфорд исподволь подмечал какие-то мелочи, не представлявшие особой важности, но привлекавшие к себе внимание, – ярко-красная лягушка на зеленом листе, лиана с бледными, неприятными на вид орхидеями, мелькнувшая впереди птица.
   Зацепившись полой камзола за колючую ветку куста, усыпанную мелкими красными ягодами, он остановился… И в этот момент опять услышал женский смех, раздавшийся откуда-то сверху.
   От зловещего звука мороз пробежал по коже. Одного взгляда хватило, чтобы понять: Джереми и индеец Бен тоже его услышали. Они не выглядели испуганными, однако Холфорд чувствовал, что его бесстрашные бойцы оробели, столкнувшись с чем-то, что не поддавалось разумному объяснению.
   – Это ветер, – сказал он, потому что тишина была пугающей. – Только и всего…
   Индеец покачал головой и, присев на корточки, поддел острием ножа что-то лежавшее на земле. Это оказался еще один амулет – опять перья, только на этот раз черные и длинные, обвязанные не веревкой, а тонким кожаным ремешком. Холфорд закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь унять постыдное волнение.
   Бывалые моряки рассказывали ему об островах, где ветер плачет и шепчет, а порою даже разговаривает, и все из-за вполне естественных причин вроде деревьев или особым образом расположенных скал. Но здесь происходило что-то иное… Что-то противоестественное! Этот жуткий смех, эти амулеты, и самое главное – отсутствие Руби! Холфорд терялся в догадках, чего следует ждать и к встрече с каким врагом стоит приготовиться.
   Они пошли дальше, не сказав друг другу ни слова, и через некоторое время обнаружили пень, рядом с которым лежал ствол поваленной пальмы. Внутренняя часть пня оказалась выдолблена, и в получившейся чаше скопилась дождевая вода – она потемнела и зацвела от времени. «Вот так же на острове, где я жил, делают пальмовое вино, – сказал Джереми. – Кто-то его уже выпил… Только это было очень давно…» Больше никаких следов пребывания людей вокруг не было.
   А потом пираты, продравшись сквозь густые тропические заросли, попали на поляну, посреди которой было то, что Холфорд меньше всего ожидал найти на острове Ведьмы. Он остановился и в бессильной злобе ударил кулаком по стволу дерева.
   – Вот оно как вышло… – пробормотал Джереми. – Не повезло…
   Три длинных, невысоких холмика.
   Три могилы…
   Золотой город в последний раз мелькнул перед внутренним взором Холфорда и навсегда исчез в густом тумане разочарования. Руби, Руби, проклятый болтливый сукин сын! Как он мог сдохнуть здесь, на этом острове, унеся с собой тайну Генри Дэвиса?
   – Надеюсь, Джонни, твоя жалкая душонка будет тысячу лет гореть в аду, – пробормотал Холфорд и на негнущихся ногах двинулся вперед. Он шел, как незрячий, сам не понимая, зачем и куда. Он не слышал, как поодаль зашуршала листва и на прогалину вышли Рэнсом, Ловкач и Густав. Увидев могилы, потрясенные пираты остановились. Лишь спустя несколько минут Рэнсом кашлянул и невыразительным голосом сообщил капитану, что они нашли неподалеку отсюда хижину из пальмовых листьев – опустевшую, судя по всему, давно.
   – Где? – хрипло спросил Холфорд. – Я хочу ее осмотреть.
   Убогое жилище едва ли заслуживало называться «хижиной», это был просто очень низкий и широкий навес, под которым устроившие его люди, должно быть, прятались от дождя, заползая внутрь, как змеи в нору. Холфорд острием сабли разворошил листья и сухую траву: в дальнем углу обнаружился ворох тряпок – одежда, пришедшая в негодность, покрытая дырами, плесенью… и темными пятнами крови.
   Под тряпками лежали два разряженных пистолета и нож. Это убедило капитана, что оставленные им на острове пираты погибли все до единого, поскольку если бы уцелевший вдруг получил шанс спастись, предположим, на каком-нибудь корабле с командой, достаточно отважной для того, чтобы бросить якорь возле проклятого острова, то он не оставил бы здесь ничего ценного.
   Холфорд в сердцах пнул одну из подпорок, и крыша хижины с треском рухнула.
   Были поблизости и другие следы пребывания людей: некое подобие огорода, где кто-то пытался выращивать местные овощи, похожие на дыни. Сложенный из камней очаг, подле которого валялись несколько больших раковин и панцирь черепахи, – должно быть, они заменяли островитянам посуду. На всем лежала печать запустения и заброшенности, хотя никто бы не смог точно сказать, когда именно остров обезлюдел.
   – Вернемся к могилам, – сказал Холфорд. – Джереми, Ловкач, вы принесете из шлюпки заступы.
   Я хочу понять, отчего умерли эти бедолаги… И, кстати говоря, не мешало бы осмотреть северную часть острова, где-то там должен быть еще один труп.
   Раскапывание могил в планы пиратов не входило, однако перечить капитану все же никто не осмелился. Он отправил Густава и индейца в джунгли, а потом вместе с Рэнсомом вернулся на поляну, ставшую маленьким кладбищем.
   – Зачем тебе знать, как они умерли? – спросил квартирмейстер, когда тишина сделалась невыносимой. – Разве это что-то меняет?
   Холфорд хмуро посмотрел на своего помощника и ничего не сказал.
   – А-а, я понял! – Рэнсом невесело рассмеялся. – Ты хочешь понять, угодил ли Руби в яму или пропал без вести. Может, его ведьма к себе забрала и он попал прямиком в индейский ад? Я готов поверить во что угодно после этого проклятого смеха и дьявольских игрушек с перьями… – Тут он увидел, как изменилось лицо Холфорда, и покачал головой. – Значит, вы их тоже находили? Фрэнсис, послушай старого друга: давай уйдем отсюда и…
   – Нет! – перебил Холфорд. – Ты разве не слышал, какой был приказ?
   Рэнсом многозначительно прищурился.
   – Слышал, разумеется. Только сдается мне, что это был не самый умный из твоих приказов.
   Ответить квартирмейстеру Холфорд не успел, потому что наверху вдруг раздался шум и треск, а потом по распростертым над поляной ветвям пронеслись обезьяны. Их как будто что-то спугнуло, и пираты схватились за оружие. Но никто не попытался напасть из зарослей, зато одна из хвостатых тварей внезапно развернулась и швырнула вниз что-то темное и большое. Рэнсом еле успел увернуться от снаряда, просвистевшего в опасной близости от его головы, и разразился ругательствами в адрес мерзкого существа. Пока он отводил душу, Холфорд нагнулся и поднял с земли то, чем бросилась обезьяна, – это была половинка скорлупы кокосового ореха, покрытая узором из закорючек. Он показался пирату слишком ровным для следов жизнедеятельности древесных жучков.
   Закорючки при ближайшем рассмотрении оказались… буквами!
   Мелкие буквы, выцарапанные не то ножом, не то обломком ракушки, почти сливались друг с другом, но написанное все-таки можно было разобрать. Прочитав короткую фразу, Холфорд почувствовал что-то вроде леденящего прикосновения и вздрогнул от ужаса. Его охватило оцепенение, и он не сразу осознал, что Рэнсом пытается с ним говорить.
   – Фрэнсис! Фрэнсис, да что с тобой, черт побери, такое?!
   – Ничего, – проговорил он сквозь зубы. – Я просто… задумался.
   В следующую секунду скорлупа кокоса полетела в кусты, и никто, кроме капитана, так и не узнал, что на ней было нацарапано жутковатое послание, отправленное не то мертвецом, не то пропавшим без вести и нашедшее адресата весьма странным способом:
 
   «Увидимся в аду, Фрэнсис Холфорд!»
 
   Примерно в это же время Индеец, отделившийся от Густава и забравшийся глубоко в густые заросли, вдруг услышал странный звук – не смех, а негромкий мелодичный перезвон, который то затихал совсем, то становился громче. Метис поднял голову и увидел, что высоко на ветвях деревьев развешаны ведьмины амулеты, не меньше трех десятков. Перья, тонкие кожаные ремешки, пучки сухой травы, птичьи косточки… А еще целые гроздья маленьких раковин с просверленными дырочками. Они покачивались на ветру, ударяясь друг о друга, и таким нехитрым способом рождалась музыка.
   Индеец смотрел на них и улыбался.

3

   Холфорд собирался сразу же по возвращении на «Нимфу» поднять якорь и поскорее убраться подальше от острова Ведьмы, однако удача отвернулась от него, и, видимо, надолго. Стоило капитану подняться на борт корабля, как на море воцарился полный штиль. Такое случалось и раньше, но именно сейчас Холфорд расценил каприз погоды как очередную шуточку индейской колдуньи и, не в силах справиться с нарастающей яростью, наорал на метиса за то, что тот блуждал по острову до самого отплытия шлюпки, но так ничего полезного и не нашел. После этого настал черед объясниться с остальными пиратами, которые с нетерпением ждали товарищей вместе с выкопанным кладом.
   Холфорд не был уверен, что сумеет избежать бунта, для которого у моряков были все основания – ведь капитан их провел, обманом заманил к проклятому острову, где на самом деле не было никаких сокровищ, а всего лишь тайна, чей единственный хранитель изволил отправиться на тот свет. Он говорил и говорил несколько часов, пока окончательно не охрип. Палуба под ногами казалась ему сковородой на адском огне, который разгорался все сильнее. Своими руками вымостить дорогу к богатству и славе, пусть даже богатство чужое, а слава добыта путем разбоя, и своими же руками все разрушить – что ж, он мог признать, в этом была справедливость, хоть и несколько извращенного толка.
   Еще немного, и остров Ведьмы удостоился бы чести принять второго капитана «Нимфы» в качестве постояльца на неопределенный срок. Должно быть, Джон Руби на том свете смеялся над своим обидчиком: «От мятежа до мятежа, дружище Фрэнсис, от мятежа до мятежа!»
   В конце концов, Холфорд откупился от команды, дав своим людям честное слово найти сокровища и пообещав выпивку в первый день по возвращении в Нассау. За его счет, разумеется. Все еще сердитые, пираты разбрелись кто куда, а сам он ушел к себе в каюту. Впереди была бессонная ночь, полная бесплодных размышлений.
 
   На острове, раскопав три неглубокие ямы, они нашли истлевшие скелеты давно умерших людей, и только после этого имена тех, кто решил последовать за Руби, всплыли в памяти у Холфорда: Вилли Пирс, Джон Бишоп и Джек Блейк. Последний так и вовсе был одним из лучших друзей капитана, они несколько раз спасали друг другу жизнь. Двоих Холфорд сумел опознать – Пирса и Бишопа. Первый был самым низкорослым из всей четверки, настоящим коротышкой; его скелет оказался совершенно целым, и причину смерти никто не понял. Бишоп еще до того, как Фрэнсис Холфорд попал на «Нимфу», потерял в портовой драке два пальца на левой руке, мизинец и безымянный. Перед смертью он лишился и правой ноги ниже колена – должно быть, решил поплавать и встретился с акулой.
   У третьего покойника был разбит череп, и Холфорд не знал, кто это такой: Руби или Блейк. Оба были темноволосыми, примерно одного роста и одинакового телосложения, а все особые приметы мертвеца давно уничтожили могильные черви.
   Один из брошенных на острове Ведьмы моряков словно растворился в воздухе, и Холфорд видел лишь три обстоятельства, которые могли послужить тому причиной.
   Во-первых, он мог сойти с ума и утопиться, оказавшись в полном одиночестве после гибели товарищей. Это было вероятнее всего, и именно такую версию предложил Ловкач, с которым согласились остальные пираты.
   Во-вторых, его мог взять на борт проходивший мимо корабль, хотя Холфорду все-таки казалось сомнительным, что капитан этого корабля отважился бы послать шлюпку к берегам проклятого острова, не зная наверняка, кто и зачем подает сигнал бедствия.
   В-третьих, о кокосовой скорлупе он так никому и не рассказал…
   «Зря мы сюда явились, – пробурчал Джереми, когда они, подавленные и злые, плелись к шлюпке, возле которой сгорал от нетерпения Тобиас. – Этот остров принадлежит ведьме вместе со всем, что на нем есть. Теперь она нам обязательно отомстит за то, что мы явились без приглашения».
   Холфорду наконец-то представилась возможность выместить на ком-то свое раздражение и злость. Он остановился и коротким, резким движением ударил матроса под дых. Рыжий упал на песок, скорчившись и хватая воздух ртом, словно рыба, которую вытащили из воды и бросили на палубу. Ловкач, сам недавно присоединившийся к пиратам, шагнул было вперед, чтобы вступиться за приятеля, но остановился, заметив, что Билл Рэнсом неодобрительно качает головой. Слова Джереми могли спугнуть удачу. Рэнсом, как и многие другие пираты, на месте капитана сделал бы то же самое. Джереми и сам это понял: он молча поднялся на ноги и за весь вечер после этого не произнес ни слова.