Панов Вадим. Охота на Горностая (сборник)

Вадим Панов, Анна Свилет, Софья Косова, Ольга Лаврешина, Елена Лис, Андрей Краснов, Игорь Горбунов, Борис Харькин, Александр Зимний
Охота на Горностая (сборник)

   © Панов В., Горбунов И., Зимний А., Косова С.,Краснов А., Лаврешина О., Лис Е., Свилет А., Харькин Б., 2014
   © Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Вадим Панов
Охота на горностая

   С благодарностью Вике и Виталику.
   Ваша занятная история подтолкнула меня к написанию этой повести

Пролог

   Грохот.
   Грохот бесчисленных залпов снизу и грохот бесчисленных разрывов сверху, с недоумевающего неба, которое безостановочно таранили разноцветные фейерверки, красивые, очень красивые и прекрасные. Грохот. И тут же – свист взлетающих ракет, радостные возгласы пьяных людей, музыка с кормы, музыка с носа, музыка из каждого иллюминатора, и громкий, неприлично надрывный, смешанный с бессвязными, но весёлыми воплями смех, грубо разрывающий священную тишину великого моря. Смех, вопли, музыка, но главное…
   Грохот.
   Такой представлялась океанская яхта «Сабина» в эту лунную ночь – белоснежный четырёхпалубный сгусток роскоши и грохота. Элегантный, эффектный и чрезвычайно громкий в праздничном загуле сгусток, выдавливающий из себя шум и шутихи под горделивой россыпью ярчайших южных звёзд.
   – Почему китайский Новый год настолько шумный? – негромко спросил Винсент. – Разве нельзя устроить всё то же самое, но без надрыва? Точнее, без взрыва? – Подумал и уточнил: – Без взрывов.
   – Праздник, – так же тихо отозвался капитан Герро.
   И умолк.
   Секунд через пять Винсент понял, что продолжать капитан не собирается, и язвительно заметил:
   – Я читал, что Новый год – праздник. Вопрос заключался в следующем: почему его китайская версия такая шумная? Потому что поддельная?
   – Вы действительно не знаете?
   – Нет. – Шарге демонстративно зевнул, показывая, что задал вопрос исключительно от скуки. – Меня довольно слабо интересуют верования человских племён, поскольку не люблю случаи, когда недостаток знаний компенсируется буйной фантазией.
   – Что же вас печалит в таком случае? – удивился капитан.
   – Челы считаются разумными, и этот факт косвенно бросает на нас тень.
   – Спящий может подумать, что мы такие же кретины?
   – Когда проснётся.
   – Вы верите в Пробуждение?
   – Планирую умереть раньше, чем оно случится.
   – Помочь? – немедленно осведомился Луминар.
   – Обойдусь, – почти сразу отозвался Шарге.
   После чего мужчины вежливо улыбнулись друг другу.
   Они были совершенно не похожи. Винсент – старый, но ещё крепкий, не развалина, а гигант, чей пик остался в прошлом, но он всё ещё грозен. Крупное, довольно грубое лицо, совсем седая голова и мрачный, как правило, взгляд больших карих глаз. Герро – худой, не тощий, гибкий, бритый наголо, с болезненно-бледной кожей, но почти без морщин, а потому никто не мог с точностью назвать его возраст. Холодные руки, холодные пальцы и красные глаза… Луминара часто принимали за альбиноса, однако он им не был.
   – В общем, челы и есть челы, – подвёл итог Шарге.
   Защищать господствующую расу Герро не планировал, но не смог отказать себе в удовольствии поддеть высокомерного собеседника и потому продолжил:
   – Я всю жизнь провёл среди челов и убедился в том, что их сообщества весьма отличны одно от другого.
   – Не буду спорить, – с убийственной вежливостью отозвался Винсент.
   – Китайцы – одни из самых цивилизованных.
   – Ага…
   В коротеньком, из трёх букв, замечании, таилось столько презрения, что капитан едва не выругался. Лаконичный, но ёмкий ответ заставил Герро пожалеть о затеянном споре, но гордость не позволяла ему сдаться и замолчать. Во всяком случае, не так быстро.
   – Некоторые человские «верования» имеют настолько мощный фундамент, что Великие Дома предпочитают с ними не связываться, – с деланой небрежностью произнёс капитан. – Достаточно вспомнить инквизиторов.
   – Какое отношение имеют инквизиторы к производимому «Сабиной» шуму?
   – Никакого.
   – Рад, что хоть здесь мы сошлись во мнении, – с иронией подытожил Шарге.
   И Герро захотелось его убить.
   Мужчины стояли в абсолютно одинаковых позах: чуть согнувшись и опершись руками о борт дрейфующей с выключенными огнями шхуны «Чёрный абрис», абсолютно незаметной в праздничной ночи. В двух кабельтовых к северу фонтанировала грохочущими фейерверками эффектная «Сабина», но никто из её пассажиров и членов команды понятия не имел, что за ними внимательно наблюдают те, от кого следует держаться подальше, – не позволял элементарный морок.
   – Петардами китайцы отпугивают злых духов, – угрюмо сообщил Герро.
   – Весьма цивилизованно.
   – Это древняя традиция.
   – Считайте, что я впечатлён. – Шарге вновь зевнул, параллельно придумал смешную, как ему показалось, шутку и, едва переведя дыхание, спросил: – А что делать, если добрые духи тоже испугаются и разбегутся?
   – По всей видимости, добрые знают, что отпугивают не их.
   – Или добрых нет вовсе.
   – Или так, – кивнул Герро. – С добрыми духами и добрыми демонами на Земле большая проблема.
   – И фейерверками их не запугаешь, – медленно и на этот раз – серьёзно произнёс Винсент. – Особенно наших.
   – Согласен.
   Те «духи», которых мужчины приготовили пассажирам «Сабины», от петард, шутих и ракет даже не почешутся.
   Гуляющая яхта освещала изрядную часть окрестностей, однако ни свет из иллюминаторов, ни разноцветные фейерверки, ни таранящие небо прожекторы не помогли разглядеть плывущие к судну тени. Да никто из веселящихся на «Сабине» людей и не смотрел вниз, на тёмные ночные воды, никто не выискивал опасность, поскольку все были слишком заняты питьём и смехом. На борту, разумеется, присутствовали вооружённые люди – телохранители владельца, – однако те из них, что считались находящимися на дежурстве, оглядывали окрестности в поисках судов или лодок и в упор не видели настоящую опасность.
   Не видели плывущих к яхте воинов.
   – И всё-таки меня смущают размеры ваших кукол, Винсент, – вернулся к закрытой вроде бы теме, Герро. – Поверьте, пятьдесят дюймов – это очень мало.
   – Сколько нужно?
   – Я уже говорил: в моём представлении голем должен быть достаточно велик и соответствующе силён. Вспомните «Лунатика» – лучшего бойца Тайного Города…
   – Но…
   Однако перебить себя Герро не позволил и закончил мысль «неубиваемым» аргументом:
   – Ваши недомерки ниже малайцев.
   – Зато сильнее и быстрее, – улыбнулся Шарге.
   – Все качественные големы быстрее и сильнее челов, – парировал капитан. – Иначе какой в них смысл?
   – А мои, как вы выразились, недомерки потребляют мизерное, по сравнению с «Лунатиком», количество магической энергии, что в ваших обстоятельствах огромный плюс.
   – В моих обстоятельствах огромный плюс – кормить малайцев, а не мальков, – хмыкнул Герро. – Малайцев прятать не надо.
   – Одно другому не мешает.
   – Да как сказать…
   – Так, как есть, так и говорите, – рассмеялся Винсент. – Голем не просит есть и пить, лежит в трюме, не расходуя ни грана магической энергии, и ждёт своего часа. Делает работу и возвращается в трюм, не требуя доли с добычи. – Шарге бросил на собеседника весёлый взгляд: – Одни плюсы, капитан, одни плюсы.
   Винсент доставил Герро новых членов команды – специально разработанных для абордажной команды големов, – и именно они в настоящее время подплывали к яркой, эффектной, грохочущей и обречённой «Сабине».
   – И всё-таки меня смущают размеры ваших кукол, Винсент.
   – В этом их преимущество.
   – Потребление энергии, я помню, – кисло произнёс капитан. – Но в бою…
   – В бою они неудержимы.
   – До тех пор, пока на них кто-нибудь не наступит.
   – Жертва машинально ищет соразмерного противника, пропускает низенького голема и получает фатальную рану до того, как сообразит, кто её нанёс!
   – В теории звучит красиво, – прищурился Герро.
   – На практике всё ещё лучше, – заверил капитана Шарге. Однако поняв, что не убедил собеседника, поинтересовался: – Как быстро, по вашему, десять «мальков» возьмут под контроль «Сабину»?
   – Ну… – протянул капитан. – На борту примерно пятьдесят перепившихся китайцев, включая женщин и детей… Сопротивления не будет, поэтому… Семь минут.
   – Пять.
   – Ваша ставка?
   – Сто юаней.
   – Договорились. – Герро пожал Винсенту руку. – С какого момента засекаем время?
   – Как только големы поднимутся на борт.
   – Ступят на трап.
   – Хорошо, пусть так.
   Прошлым вечером владелец «Сабины» устроил для гостей гонки на скуттерах, с утра развлечение планировалось повторить, поэтому трап не подняли, чем помогли низкорослым куклам Шарге оказаться на борту. Впрочем, конструктивные особенности кукол позволили бы им легко обойтись и без подобной помощи.
   – Големы энергичны, послушны, исполнительны, не склонны к бунту, не претендуют на добычу, но, увы, беспросветно тупы, – вздохнул Винсент. – Вот что вы должны были отметить в первую очередь, Герро: их тупость, а не размеры. Для морских операций, вроде «Взойти на яхту и убить всех, кто там находится», големы идеальны. Ещё они незаменимы, если требуется «Встать насмерть в западном коридоре» или же по фронту на поле боя. А вот сложные задачи големам не по зубам, и это обстоятельство полностью нивелирует их высочайшие тактические характеристики.
   – Нужна другая система управления, – пожал плечами Герро и удостоился от собеседника одобрительного взгляда:
   – Вы смотрите в корень, капитан. Либо нужно разработать новый мозг, либо новую систему управления. И как раз сейчас я над ней работаю.
   – Поздравляю.
   – Пока не с чем. – Шарге вновь повернулся к «Сабине», прищурился и произнёс: – Кажется, они доплыли.
   – Время пошло. – Капитан улыбнулся и нажал на кнопку секундомера. – Готовьте сотню, Винсент.
   – Я уже придумал, как её потратить.
   – Ха, ха, ха.
   И получилось так, что деланый смех на «Чёрном абрисе» стал своеобразным сигналом для ворвавшихся на «Сабину» големов.
   – Ха, ха, ха!
   И весёлые возгласы начали сменяться воплями ужаса и криками о помощи такой силы, что они легко перекрывали льющуюся из динамиков музыку. Один вопль. Другой. Третий… Мужчины их не считали и не комментировали. И мнениями не обменивались, предпочитая слушать музыку резни в суровом молчании. Они не испытывали угрызений совести и не жалели несчастных пассажиров «Сабины», они просто ждали, прекрасно, во всех деталях представляя, что сейчас творится на роскошной яхте.
   Как льётся кровь…
   Как льются слёзы…
   Как заходятся в крике обречённые, не способные ничего сделать люди…
   Как кто-то прыгает за борт, надеясь отыскать спасение в воде, и как легко и непринуждённо догоняет его невысокий, похожий на карлика воин… И бьёт. И тут же возвращается на борт, чтобы продолжить убивать на ставших скользкими от крови палубах «Сабины». Не зная жалости. Не зная усталости. Пятьдесят дюймов искусственной плоти и предельно простого, строго подчиняющегося хозяину разума. Пятьдесят дюймов ловкости и силы. И два мачете на каждого: Шарге хотел настоящий абордаж, с клинками и кровью, а потому намеренно не выдал големам огнестрельное оружие.
   – Я даже отсюда чувствую запах крови. – У Герро раздулись ноздри. – Соль и кровь… Вы даже не представляете, Винсент, как великолепен сей изысканный аромат для настоящего ценителя.
   Ответом стала лёгкая улыбка.
   А фоном – крики, крики, крики… Затухающие и ещё полные сил, яростные и жалобные, тоскливые, охваченные отчаянием и безнадёжностью крики…
   Быстрые големы разили пассажиров снизу, уверенно целясь в бедра и пах, в артерии, именно этим и объяснялось обилие крови, запах которой растревожил Герро. А ещё ему нравились многочисленные крики: големы не добивали несчастных, наносили ужасающие раны и оставляли умирать, торопясь на поиск новых жертв, и теперь тишину океана тревожили не взрывы, а стоны тех, кому пока не повезло умереть или потерять сознание.
   – Малайцы, будем откровенны, менее хладнокровны, – признал капитан. – Я уж не говорю о филиппинцах.
   – Рад, что вы по достоинству оценили моих скромных помощников, – рассмеялся Винсент.
   – Ещё не оценил, – поднял указательный палец Герро. – Яхта…
   И в этот самый миг один из прожекторов «Сабины» отыскал «Чёрный абрис» и луч упёрся в корму пиратской шхуны. А крики, во всяком случае, самые громкие, стихли.
   – Яхта ваша, капитан Герро, – спокойно произнёс Шарге. И посмотрел на часы: – Четыре минуты и четырнадцать секунд, вы проиграли мне сотню.
   – Отдам, когда продадим товар.
   Мужчины рассмеялись.
   – Кстати, я приказал големам взять пленных, – небрежно сообщил Винсент. – Три штуки. Достаточно?
   – Вы предусмотрительны, – медленно проговорил Герро. – Спасибо.
   – Оставьте, капитан, – махнул рукой Шарге. – Маленькая дружеская услуга… Впереди нас ждут весьма интересные дела, и вы должны быть в форме.

* * * 

   – Твоё здоровье! – провозгласил Кольдер, поднимая стакан с какой-то безалкогольной на вид, но при этом пахнущей виски жидкостью. – Твоё здоровье!
   – Моё что? – не понял Уэрбо.
   – Здо-ровь-е! – по слогам повторил де Бер.
   Икнул и тряхнул головой, подтверждая, что не ошибся.
   – Это как? – не понял собеседник.
   – Это «health» только по-русски, – сообщил уставший Рикки.
   – Не «health», а «the health», – уточнил въедливый Вернон.
   – Не обращай внимания, он слегка не в себе.
   Кто произнёс эту фразу, осталось невыясненным. Впрочем, в этот полночный час многое терялось, расплывалось и оставалось неразборчивым, а потому такая мелочь, как авторство бессмысленного замечания, никого не задела.
   – В общем, за здоровье! – вернулся к главному Кольдер.
   – Погоди… – Уэрбо нахмурился, помогая мыслительному процессу напряжённой мимикой, после чего родил на удивление своевременный вопрос: – Ты русский, что ли?
   – Ну… Почти.
   – В смысле? – окончательно запутался Уэрбо. – Как можно быть почти русским?
   И почесал в затылке: поскольку мимических усилий оказалось явно недостаточно, пришлось перейти к прямому массажу головы.
   – Я из Москвы. – Кольдер поразмыслил, припоминая различные важные подробности и действующую легенду, после чего уверенно кивнул: – Да, я русский.
   И хлебнул из стакана. Надеялся на ледяной чай с лаймом, а получил крепкую смесь на основе рома, но при этом остро пахнущую виски. Однако удивления сей факт не вызвал: в заведении настолько всё перемешалось, что аромат мог запросто идти из соседнего бокала. Или же вкусовые рецепторы настолько упились, что отказывались выдавать правильные данные. Или же отказал обонятельный привод…
   – За здоровье!
   – За православное братство! – с энтузиазмом предложил Уэрбо. В его левой руке де Бер заприметил бутылку коньяка, из которой здоровяк периодически «освежал» содержимое окрестных стаканов. – Русские и сербы – братья навек!
   – Ты тоже русский? – Рикки громко икнул. Он был самым нестойким из присутствующих, а потому услышал фразу Уэрбо не полностью.
   – Я – серб.
   – Это как?
   – Балканы.
   – Я там не был.
   – Ты ещё молод.
   – Странное имя для серба, – заметил де Бер.
   – Не страннее твоего, – не остался в долгу Уэрбо. – Вы в своей Костроме всех Кольдерами зовёте?
   – В Москве, – меланхолично заметил Вернон. И постарался отодвинуть горлышко коньячной бутылки от своего стакана, но получилось только хуже: щедрая янтарная струя переместилась на брюки молодого Дракона.
   – В Москве Кольдеров немного, – с внезапно накатившей грустью сообщил Кольдер. – И все мы теперь русские.
   Несколько секунд Уэрбо молчал, с любопытством наблюдая за льющимся на бёдра Вернона коньяком, после чего осведомился:
   – Что мы будем с этим делать?
   А заодно попытался взять под контроль левую руку. И с горечью констатировал, что та часть мозга, которая обычно отвечала за управление конечностью, чрезмерно пропиталась алкоголем и перестала отвечать на запросы.
   – Бухать будем, – обречённо выдохнул Рикки. – Твоё здоровье.
   – Моё что?
   – The health, – объяснил Вернон. – Now.
   Уэрбо изумлённо вытаращился на молодого Дракона и почесал стаканом за ухом, пытаясь скомпоновать услышанное в осмысленное. Уставший Рикки созрел для продолжения и подставил под горлышко свой стакан. Кольдер попытался уронить голову на стол, но промахнулся.
   Веселье уверенно двигалось к своему апогею.
   Но вы ошибётесь, подумав, что начиналась вечеринка скромно. Всего два часа назад шум в заведении стоял не меньший, а может, даже больший, потому что…
   – Восемь!
   – Не восемь, а девять!
   – Девять!
   – Ставлю на здоровенного ещё триста!
   – Кто из них здоровенней?
   – Тот, что слева.
   – Нет, тот, что справа!
   – Я ставлю на того, кто победит.
   – А кто победит?
   – Здоровенный русский.
   – Здоровенный русский брюнет?
   – Здоровенный русский рыжий. Брюнет – Аэрба.
   – Аэрба круче!
   – Капитан Аэрба!
   – Он не проиграет!
   – Эрба-Эрба!
   – Десять!
   – Уже одиннадцать!
   Одиннадцать «соточек» рома, сидя друг напротив друга, в прокуренной таверне на окраине Патайи. В одном из тех заведений… А может, просто: в единственном на весь курорт заведении «для своих», в котором никогда, ну или почти никогда не оказывались ищущие пошлых развлечений туристы. В таверне, где за нарочито грубыми столами переходили из рук в руки партии наркотиков, в задней комнате по-крупному играли в покер, девочки изумляли настоящей красотой, поскольку отбирались с предельным тщанием, а вежливые громилы на входе вежливо просили сдать стволы, потому что в приличных заведениях давно перестали посыпать пол опилками, а без опилок чертовски трудно отмывать кровь.
   – Двенадцать!
   Именно в этом заведении схлестнулись за барной стойкой двое белых (рыжий и чёрный) на предмет, кто лучше смыслит в правильном карибском напитке, что в переводе с поздневечернего на ранненочной означало «Определим, кто свалится первым?». Схлестнулись и немедленно занялись выяснением этого важнейшего вопроса… Ну, не совсем немедленно, если честно… Сначала, как водится, хотели немного подраться, даже за грудки схватились, но потом Вернон и Уэрбо почуяли встречную силу, смерили друг друга выразительными взглядами, оценили сложение, оценили призывы охраны не увлекаться рукоприкладством и уселись на высокие табуреты. И были мгновенно окружены азартными посетителями.
   – Тринадцать!
   В каждом из соревнующихся футов по семь живого роста и фунтов по двести пятьдесят, не меньше, живого веса. Причём не жира, а костей, сухожилий и настолько рельефных мускулов, словно и Вернон, и Аэрба только-только сошли с плаката из серии: «Твой друг фитнес». И пусть на фоне Уэрбо рыжий русский выглядел юнцом – после восьмой «сотки» все поняли, что капитану достался серьёзный противник.
   – Четырнадцать!
   – Дальше наступит алкогольное отравление, – негромко произнёс сухонький, сложением похожий на тайца итальянец, которого окружающие почтительно звали «Дотторе». А судя по уважению, с которым на него смотрели завсегдатаи, специализировался этот доктор отнюдь не на венерических заболеваниях и вряд ли пользовал местных трансвеститов от гонореи и других производственных заболеваний.
   – Не наступит, – уверенно ответил Кольдер, один из двух приятелей выпивающего Вернона. – Во всяком случае, не у моего друга.
   Все русские были рыжими, как лисы, и крепкими, однако сложением двое Горностаев – Рикки и Кольдер, – недотягивали до здоровяка Дракона и на его фоне казались едва ли не хлюпиками.
   – Вернон слишком молод, чтобы так пить.
   – В молодости сила.
   – У капитана Аэрбы большой опыт.
   – Посмотрим.
   – Посмотрим, – с усмешной согласился Дотторе.
   – Пятнадцать!
   – Так мы до утра провозимся! – возмутился Аэрба. И вопросительно, но не очень уверенно посмотрел на Вернона. Ответный взгляд рыжего был преисполнен естественной в данной ситуации рассеянности. – Давай решим дело разом?
   – Каким разом? – уточнил русский.
   – По бутылке из горла́! – провозгласил серб. – Кто останется на ногах, тот и победил.
   – А если оба устоим? – Вариант, что оба упадут, рыжий самонадеянно не рассматривал. – Что тогда?
   – Тогда объявим ничью! – вышел из ситуации Уэрбо. И обвёл присутствующих прищуренным, поскольку следовало навести резкость, взором. – Кто-нибудь ставил на ничью?
   – Я, – подал голос старенький итальянец. И развёл руками: – Извините.
   – Если мы останемся на ногах, вы победили, – предложил Аэрба. – Идёт?
   Теоретически, конечно, «не идёт», но поскольку выигрыш мог достаться скромному Дотторе, желающих спорить не нашлось.
   – Так и решим! Бармен! Два рома! – Пол-литровые бутылки подали незамедлительно, и Аэрба, распечатав первую, подмигнул Вернону: – Из горла́.
   – Я помню. – Рыжий тоже встал с табурета, пошатнулся, но удержался на ногах, ухватившись рукой за край столика, и довольно уверенным движением вскрыл свою дозу. – До дна.
   – Естественно!
   – Поехали!
   И притихшая публика принялась внимать мерному бульканью. Вот ушла первая сотня граммов, вот треть бутылки, вот половина… Бульканье не умолкало, а соперники продолжали стоять на ногах.
   – Они достойны друг друга, – с улыбкой произнёс Дотторе.
   И эта фраза подвела под соревнованием черту.
   – Он мне нравится! – в голос рявкнул здоровенный серб, хлопая уронившего бутылку Вернона по спине. – Аэрба!
   – Верба?
   – Аэрба! Капитан Уэрбо Аэрба!
   Сочетание произвело на рыжего настолько сильное впечатление, что он рискнул уточнить:
   – Пишется так же, как произносится?
   – Смотря на каком языке.
   – На суахили?
   Конкретно в этот момент природная любознательность Вернона неожиданно пережила процесс удвоения.
   – На суахили таких слов нет, – огорчил бывшего соперника Уэрбо. – А поскольку вы с дружками – европейцы, я буду настаивать на правильном произношении: капитан Уэрбо Аэрба, эсквайр. Туземцам позволительно обращаться ко мне Эрба-Эрба, через дефис и почти слитно, но на то они и туземцы. – Покончив с представлением, серб тщательно обдумал происходящее и решил немного рассказать о себе: – Меня тут все знают.
   Дотторе сопроводил заявление коротким старческим смешком, а вежливые тайцы – ничего не значащими улыбками.
   – Вернон… – Парню финал грандиозного выяснения отношений дался чуть сложнее. – Вернон Венсон.
   – Инглиш?
   – Русский.
   – То есть надо было пить водку?
   – Сейчас мне нужна газировка, – не стал скрывать рыжий.
   – Для короткого перерыва лучше пить кокосовое молоко, – безапелляционно сообщил Аэрба, приобнимая нового друга за плечи. – Чтобы в животе смешалась полноценная пино-колада.
   – Что я с ней буду делать?
   – Через соломинку…
   Да, началось всё именно так.
   Окончание соревнования отметили за барной стойкой, и для начала – без алкоголя. Вернон представил Рикки и Кольдера, Уэрбо вновь представил себя, чему все жутко обрадовались и попросили повторить на бис. За знакомство попили кокосового молока, потом жизнерадостно-жёлтого сока, потом добавили в сок немного джина, но только для того, чтобы сгладить приторно-сладкий вкус, потом в джин добавили мяту и лёд, потом долго и громко смеялись над анекдотом, который никак не заканчивался и неизвестно, о чём повествовал, потом из джина исчезли мята и вредный лёд, из-за которого всё кажется холодным и безвкусным. Потом была какая-то глупая пауза, во время которой никто никому и ничего не говорил. Потом неожиданно выяснилось, что Дотторе не только прекрасный человек и остроумный собеседник, но при этом замечательно лечит резаные раны, во всяком случае, повязки накладывает на удивление профессионально. Кольдер же в это время пытался объяснить, откуда у трёх напавших на него пакистанцев появились раны, но только всех запутал. Зато все запомнили, как молоденькая девочка целовала Кольдера в губы, а её «папик», местный босс средней руки, одобрительно кивал головой. На заднем плане Дотторе негромко велел «выбросить перевязанный мусор в переулок». Сигарный дым. Капитан Аэрба пляшет на барной стойке нечто, напоминающее канкан. Посетители в основном спят, но капитану зрители без надобности, ему достаточно аплодисментов от рыжих русских. Кстати, два друга Вернона, Рикки и Кольдер, не теряли времени даром, и теперь их состояние мало чем отличается от состояния Венсона и серба. И именно в таком виде компания отправляется гулять. А гулять необходимо, потому что в кондиционированном воздухе бара случился недостаток кислорода и куда-то разъехались девушки, на которых имелись виды.
   Тёплая тропическая ночь.
   Бегут полицейские. Кольдер пытается объяснить случайно пойманному австралийцу, кто он и откуда. Австралийцу плохо, к тому же у него есть свой взгляд на то, кто он и откуда, да и ломаный французский, на котором изъясняется Кольдер, к взаимопониманию не располагает. В данный момент лингвистические способности австралийца близки к нулю. Остальные австралийцы бегут. Вернон и Аэрба кричат, что они ничего не делали. Рикки пытается уснуть под пальмой. Мимо него бегут таксисты. Полицейским, очевидно, надоело. Сигарный дым. Портье прячется под стойку. Друзья вваливаются в номер и замирают, судорожно пытаясь припомнить, зачем они здесь.