Страница:
Златка состроила гримаску: «Фи, как это скучно!», но уже через секунду ее глаза вспыхнули:
— Власта, смотри — Радослав! Какой красавчик!
— Обычный мужик, — пожала плечами Власта, обернувшись к восхитившему спутницу парню.
— Настоящий сокол! Такой высокий, сильный… Ой, он нас заметил!
— Привет, девчонки! — Капитан команды Сокольников, направляющийся к арене в сопровождении Кудеяра и еще нескольких ребят, увидел подруг и остановился. — Какие планы на вечер?
— Я еду домой, — негромко ответила Власта, всем своим видом давая понять, что рассказывает о своих планах исключительно из вежливости.
— А я еще не знаю, — протянула Златка.
— Вечером будет праздник в честь победителей, — напомнил Радослав, не спуская глаз с Власты.
— В нашу честь, — добавил Кудеяр.
— Вы уже победили? — осведомилась Власта.
— Марьинцев разнесем и победим.
— Вот тогда и хвастайся.
Власта повернулась и решительно направилась к ближайшей кафешке. Златка, бросив многозначительный взгляд на Радослава, поспешила следом. Могучий сокол крякнул и запустил руку в светлые волосы.
— Черт…
— Задавака, — бросил Кудеяр, поняв, о чем думает друг.
— Красивая задавака, — уточнил тот.
— Но не простая…
Вся Людь считала Власту восходящей звездой на магическом небосклоне Великого Дома. Девушка происходила из хорошей семьи, ее мать была директором одной из школ, а отец — обер-воеводой дружины Сокольников. Кроме того, девять поколений назад в их роду была королева — серьезный показатель заложенной в семье силы. Девушка отличалась редкой красотой, многие уже говорили, шепотом, разумеется, что она затмевает саму Всеславу. Но самое главное, Власта была умна и обладала потрясающими магическими способностями. Она все еще продолжала обучение, но поговаривали, что ей суждено стать самой молодой фатой в истории Зеленого Дома. А там, глядишь, и жрицей. А там… Одним словом, все сходились во мнении, что впереди у Власты большое будущее.
Разумеется, у нее не было недостатка в поклонниках, однако официального жениха Власта до сих пор не завела, что вызывало вполне понятные домыслы. Ходили слухи, что у нее роман с кем-то из воевод. Поговаривали, что к перспективной девушке проявляет интерес один из баронов. Однако подробностей личной жизни Власты не знал никто.
— Поиграть приехала, — пробурчал Кудеяр. — Динамо она, Радослав, точно тебе говорю: динамо. У нее карьера на уме, а значит, замуж выйдет или за баронского сыночка, или за старого туза из придворных.
— А мне отец говорил, что жена у будущего воеводы должна быть женщиной простой. Без магических способностей то есть, — встрял в разговор один из соколов. — Жена, она для дома, для души. А колдуньи сами по себе. — Он почесал в затылке. — Зато любовницы они классные.
— А ты пробовал?
— Говорят…
— Когда попробуешь, тогда и скажешь!
— А феи считаются колдуньями? Тогда я пробовал!
— И я!
— И я!
Молодые соколы засмеялись. И только Радослав не поддержал вспышку веселья. Молча оглядел друзей и негромко пробурчал:
— Победителей любят все.
Кудеяр покачал головой:
— Не изводись, дружище, иди в бой для себя. И победи для себя. А все остальное — как получится. — Помолчал и добавил: — Женщины непредсказуемы.
…В первую очередь молодежный турнир проводился в интересах Великого Дома Людь. В определенной степени его можно было считать неофициальным экзаменом: на соревнованиях обязательно присутствовали воеводы и обер-воеводы всех доменов, опытные воины, которые указывали молодым бойцам на ошибки, а потом предоставляли баронам подробный отчет о подрастающей смене. Но если молодежь из другой семьи формировала команду и бросала вызов людам, им, как правило, не отказывали. Тренироваться так тренироваться, кто знает, возможно, через несколько лет бойцам придется сойтись в настоящем сражении, так почему бы не узнать получше будущих противников? В этом году против дружинников выступали четыре команды чудов и две хванов, больших любителей помахать мечами по любому поводу. Однако их выступления считались показательными и проходили вне основного зачета. Зато в личном первенстве правила были другими, в нем победитель определялся вне зависимости от семейной принадлежности.
— Ну, что, сладенькие мои, ставочки делаем? — юркий конец уверенно вклинился в стайку молодых фей, перебил девичий разговор и даже приобнял двух ближайших красавиц за талии. — Будем болеть по-настоящему или платочками размахивать?
Нахальство лысого толстяка не вызвало у девушек раздражения, скорее наоборот: белокурые колдуньи моментально попали под природное обаяние конца, заулыбались и придвинулись ближе.
— Клюций, привет!
— Ты все о деньгах да о ставках!
— А о чем еще?
— Мог бы для начала сделать пару комплиментов.
— С удовольствием, лапочка. — Конец привстал на цыпочки и чмокнул Златку в щеку. — Ты, как всегда, прелестна, солнышко, уже подарила кому-нибудь свою девственность?
— Какой ты… — Фея зарделась.
— Помни о моем предложении, — с улыбкой продолжил Клюций.
— Ты делал ей предложение? — осведомилась Любава.
— Точно такое, как и тебе, солнышко.
Теперь покраснела и вторая девушка. Если бы Власта не была столь занята, она бы наверняка подумала, что подруга приняла предложение ушлого конца, но мысли феи витали далеко от подобных тем.
— Ты принимаешь ставки на предстоящий поединок?
— Финал личного первенства.
— Поставлю, пожалуй.
— На Радослава? Он, кажется, готов сокрушить любого соперника.
— Он такой высокий, — мечтательно вздохнула Златка. Но руку конца, ласкающего ее талию, не стряхнула.
— Каковы его шансы? — спросила Власта.
— Увы, — вздохнул Клюций, — невысоки.
— Почему?
— Сами смотрите, с кем предстоит драться Радославу…
Его не приветствовали.
С людами все понятно — они ждут, когда на арене появится их сородич, длинный белобрысый увалень. На чужака косятся без восторга, хмурятся. Все ждали, что в финале сойдутся Радослав и Бронислав, капитан измайловцев, — посторонние редко добирались в личном зачете до главного поединка, ибо правила запрещали использование магии, боевой опыт участников был примерно одинаков, а потому решающую роль играла феноменальная сила людов. Но Витольд взял да и вышиб Бронислава еще в четвертьфинале. А потом играючи расправился с еще одной надеждой зеленых — хитрым Силополком из Кузьминок.
Испортил людам праздник.
Однако не завопили при появлении Ундера и чуды. Братья-чуды…
К этому Витольд тоже был готов. Он волк-одиночка, бирюк. Ни в одну из команд Ордена не вошел, хотя звали. Молодые рыцари выступили на турнире не очень хорошо, родные Драконы ухитрились проиграть бой перовцам, далеко не самой сильной команде зеленых, и теперь наверняка обвиняют в этом его.
Впрочем, плевать.
Ундер сбросил куртку, оставшись в майке, плотно облегающей торс, и свободных штанах, чуть потянулся, в последний раз разминая перед боем мышцы, присел на корточки и принялся аккуратно распаковывать сверток с саблями.
— Что у него за татуировка? — спросила Златка.
— Где? — прищурилась Любава.
— На правом предплечье.
— Тебе нравятся рисунки? — поинтересовался конец. — Если скажешь, я сделаю парочку. Специально для тебя.
— Кажется, меч… — сообщила Любава. — Точно: меч. И его что-то обвивает… Похоже на какое-то растение…
— Две змеи, — тихо сказала Власта. — Обвивают и грызут клинок.
— Верно! — Златка прошептала усиливающее зрение заклинание и теперь отчетливо видела татуировку на руке Витольда.
— Это какой-то чудский клуб? — хихикнула Любава.
— Да, — по-прежнему негромко ответила Власта. — Клуб ветеранов Лунной Фантазии. — Она прищурилась. — Разве вы не знали, что Витольд Ундер сражался под стенами Зеленого Дома?
Подруги притихли.
— Поэтому его шансы столь высоки, — вздохнул Клюций. — Здесь бьется безусый молодняк, а у этого парня есть настоящий боевой опыт.
— Витольд будет драться двумя танадайскими саблями, — повторил Кудеяр. — Помнишь их характеристики?
— Тяжелые, — угрюмо ответил Радослав.
— Очень тяжелые, — уточнил Кудеяр. — Но на потерю скорости не рассчитывай: он Дракон, значит, будет работать быстро.
— Дохлый он для Дракона, — заметил один из соколов, тот, что держал секиру Радослава.
— Только с виду. — Кудеяр сплюнул. — Я эту породу знаю: пусть рыжий статью не удался, но силы в нем полно. И биться Ундер будет очень быстро.
— Я видел, как он работает, — отрезал Радослав и взял секиру. — Да и Бронислав подсказал кое-чего.
— И еще… — Кудеяр подошел очень близко, так, чтобы никто, кроме друга, его не слышал. Понимал, что есть вещи, которые следует говорить с глазу на глаз. — В опыте ты ему проигрываешь. Он умеет больше.
— Я знаю, — едва слышно отозвался капитан соколов.
— Поэтому только сила, Радослав, только сила. Смети его с арены.
Несмотря на молодежный статус, сражались на турнире настоящими клинками: воины должны привыкать к оружию. Однако для предотвращения серьезных травм и несчастных случаев перед боем каждый клинок в обязательном порядке заговаривали присутствующие на турнире ведьмы. Наложенное заклятие смягчало силу удара и не позволяло резать живые ткани. Выходящие на арену бойцы знали, что максимальный урон, который им грозит, — синяки, шишки, выбитые зубы и царапины.
Бойцы знали, что их не убьют…
Но в первый момент показалось, что заклятие не сработало и зрители — впервые в истории юношеских турниров — станут свидетелями гибели одного из соперников.
С такой яростью набросился Радослав на чуда.
Тяжеленная секира, которой дружинник, несмотря на молодость, владел виртуозно, описывала круги с такой скоростью, будто не люд ее вращал, а самолетный двигатель. Лезвие подлетало к Витольду не менее пяти раз в секунду. На разной высоте, с разной скоростью, под разными углами. Радослав, выполняя наказ Кудеяра, стремился смести противника с арены, и у него это получалось. Ундер не имел ни малейшей возможности для контратаки, его тяжелые сабли, грозное оружие в ближнем бою, не могли заблокировать секиру люда, и Витольду приходилось отступать, уворачиваться, уклоняться… и постепенно приближаться к краю арены.
Заступишь за линию — проиграл. Таковы у людов правила. Зеленые прекрасно знают, в чем их главное преимущество.
Зрители, в большинстве своем поддерживающие Радослава, радостно заревели. Чуды лишь цокали языками, обсуждая, сколько еще секунд продержится на арене волк-одиночка. И только двое были на сто процентов уверены в победе рыжего Дракона: сам Ундер и молодая фея.
Власта знала, что Витольд слишком опытен, чтобы проиграть Радославу.
И не ошиблась.
Ундер кувырком ушел вперед. Из самого угла арены. За мгновение до того, как — зрители были уверены в этом — должен был заступить за черту. Ушел по отчаянной траектории, под самым лезвием секиры, идеально сгруппировавшись и не допустив ни единой ошибки.
Ушел — и оказался за спиной ошарашенного Радослава.
Мгновение потребовалось люду, чтобы осознать произошедшее, остановить бешеное вращение секиры и развернуться.
Развернуться и понять, что тяжелые танадайские сабли держат его шею в смертельных объятиях.
— Эй, победитель, не хочешь прикупить сувенир на память?
Витольд, в одиночестве бредущий по центральной аллее лагеря, остановился, пару секунд колебался, а затем подошел к лотку.
— Вот замечательная рамочка с датой турнира. Вставишь в нее свою фотографию и будешь гордиться в старости.
— Чем?
— Ты ведь победил. А я выиграл на тебе немножко денег.
— Понимаю… — Витольд, помолчал, рассеянно перебирая разложенные на лотке артефакты.
— Если хочешь, я уступлю тебе какой-нибудь товар со скидкой, — продолжил Итар. — Что тебе нужно?
— В принципе ничего, — признался Ундер.
— Так не бывает, — нашелся шас. — Всем что-нибудь да нужно. Подумай. Вот, к примеру, перстень с «кузнечным молотом». Я поднимаю, ты — Дракон, но ведь и твои возможности не беспредельны. Скажем, надо будет передвинуть шкаф…
— Дороговато, — буркнул чуд, бросив взгляд на ценник.
— Я же говорил: для тебя скидка. К тому же это не обычный артефакт, а самый лучший в Тайном Городе. Он потребляет меньше энергии, чем аналогичные устройства у других торговцев. Если хочешь, можем проверить. У меня с собой компьютер…
— Не надо. — По губам Витольда скользнула тень улыбки. — Твой артефакт только внешне сделан в традициях Зеленого Дома, а жрет навскую энергию. Поэтому программа и показывает экономию.
Кумар осекся, потом огляделся, убедился, что парня никто не слышал, и осведомился:
— Кто тебе сказал?
— Я не идиот.
Шас поджал губы:
— Только никому не рассказывай.
— Тебя ведь зовут Итар Кумар, да? — неожиданно спросил чуд.
— Да.
— Это правда, что тебя никак не принимают в Торговую Гильдию?
А вот теперь шас разозлился. Сильно разозлился. Но, будучи торговцем, виду не показал. Не отвернулся, не процедил подходящее случаю ругательство, но язвительно поинтересовался:
— А правда, что тебя, Витольд Ундер, выгнали из гвардии великого магистра?
— Я сам отозвал прошение, — спокойно ответил чуд.
— Слухи говорят обратное.
— В твоем случае тоже?
Кумар хрустнул пальцами, поморщился:
— К чему этот разговор, Витольд Ундер, которого никто не любит?
— Почему ты так решил?
— Ты только что победил в финале, но идешь один. Без друзей. И даже без подхалимов.
— А ты до сих пор торгуешь, хотя все твои соплеменники уже прикрыли лавочки и готовятся к празднику.
— К чему этот разговор? — повторил шас.
Ундер пожал плечами:
— Не знаю. Одиночества притягиваются.
Неловкое молчание, возникшее у лотка, рассеяли феи. Две шедшие мимо девушки, щебетание которых было слышно издалека, неожиданно подошли к шасу и чуду.
— Отчего победитель такой грустный? — осведомилась одна из них, взгляд зеленых глаз которой казался слишком взрослым для столь юного создания.
— Я просто задумался, — буркнул Витольд.
Златка демонстративно смотрела только на шаса, ей было неприятно находиться рядом с тем, кто победил Радослава. Такого высокого. Такого красавчика…
— Собрался в Москву?
— Да.
— Не останешься на праздник?
— Вряд ли мне будут рады.
Власта внимательно посмотрела на Витольда и негромко сказала:
— Все рады победителю.
— Не в этот раз.
— Зеленый Дом грустит, — ехидно добавил Итар. Златка фыркнула и перестала смотреть на противного шаса.
— Поедешь на машине? — уточнила Власта.
— У меня нет машины, — ответил Ундер. — Доберусь до станции — и на электричку.
— Мы как раз собирались в Москву.
— Разве? — Златка удивленно вытаращилась на подругу. — Я думала, мы останемся на праздник.
— Мне надо в Москву, — твердо сказала Власта, в упор глядя на Витольда. — Поедешь?
Тот отрицательно качнул головой:
— Нет.
— Ну, как знаешь. — Девушка помолчала. — Скажи, тебе выдали приз?
— Сказали, что награждение состоится перед праздником. А я уезжаю.
— В таком случае вот тебе награда. — Власта протянула Ундеру золотое колечко. — Приз зрительских симпатий.
Сказать, что у Итара и Златки отвисли челюсти, — значит не сказать ничего. В открытые рты свидетелей разговора мог залететь средних размеров вертолет.
В какой-то момент показалось, что Витольд откажется и на этот раз. Но, чуть поколебавшись, чуд принял украшение.
— Спасибо.
— Привет, победитель.
Власта взяла под руку ошарашенную подругу и потащила ее по аллее. Ундер молча положил колечко в карман.
Кумар театральным жестом вернул челюсть на место и удивленно пробормотал:
— Спящий-проснувшийся, она тебя клеила. Не могу поверить, она тебя клеила!
— Что в этом такого?
— Что такого? Да ты знаешь, кто она?
— Фея, — буркнул Витольд. — Власта, кажется.
— «Кажется»?! — Итар никак не мог прийти в себя. — Да здесь любой мужик палец себе откусит за один только взгляд, подобный тем, что она на тебя бросала, клянусь ушами Спящего!
— Расслабься и думай о деньгах, — посоветовал Ундер. — Я слышал, это вас успокаивает.
— Ты ведешь себя глупо!
— Это ты мне?
— А кому же еще! — Златка кипела от негодования. — Что ты хотела от этого рыжего?
— Ничего не хотела.
— «Поедешь с нами? Мне надо в Москву…» А зачем ты подарила ему кольцо? Что это за знак?
Власта жестко посмотрела на подругу и довольно резко спросила:
— Златка, неужели ты не поняла, что ему плохо?
— Он победил. И между прочим, победил Радослава!
— Ему очень плохо, — вздохнула Власта. — И плевать ему на победу.
— А какое тебе дело до чуда?
Этот вопрос Власта оставила без ответа.
И шас, подметивший, что Ундер идет один, и Власта, обратившая внимание на грусть победителя, ошибались — Витольду не было плохо. Победа — не просто победа, но над людом — привела рыжего в прекрасное расположение духа. Он был весел, доволен и горд собой. Но не считал нужным делиться своей радостью с окружающими.
Эмоции говорят о тебе слишком много, проявишь их — покажешь свою слабость. Эмоции только для своих, для тех, кому веришь беззаветно. В этом Ундер был настоящим Драконом, достойным выходцем из самой замкнутой ложи Ордена.
А подаренное кольцо Витольд достал из кармана только в электричке. Какое-то время просто смотрел на него, вспоминая лицо девушки и их разговор, а затем положил украшение на ладонь, прошептал короткое заклинание и тихонько подул.
И увидел то, что ожидал: привязанную к кольцу бумажку с наспех нацарапанным телефоном.
6 августа, воскресенье, 17:26 (время местное)
«Куда девалась найденная девушка? Почему молчит полиция?»
«Какова судьба Риммы Симонович?»
«Родители девушки отказываются от интервью».
«Леопольд Савраскин: „Я не верю полиции…“»
«Леопольд Савраскин: „Я верю в инопланетян…“»
«Отец Риммы Симонович избил Леопольда Савраскина».
Отправляясь в библиотеку, барон не особенно рассчитывал на успех, ибо, как показывал опыт, действительно странные или необъяснимые с человской точки зрения факты не так уж часто попадают на газетные страницы. Немногие из тех, кто столкнулся с настоящим проявлением сверхъестественного, вызывают репортеров, скорее уж, оставляют необычный рассказ для семейной истории. А если и обращаются в газеты, то, как правило, не в состоянии внятно и гладко рассказать, что видели. Это ведь обычные челы, самые обычные. А посему журналисты гораздо больше привечают записных вралей, придумывающих невероятные истории ради пятнадцати минут славы, или сочиняют сенсации сами. По всему выходило, что ловить в провинциальной прессе нечего, но Мечеслав положился на чутье. И приготовился листать подшивки за несколько последних месяцев.
И очень удивился, сразу же наткнувшись на любопытный факт.
«Римма Симонович снова исчезла!» — гласил броский заголовок.
«Снова исчезла? Интересно…»
И через тридцать минут барон знал, как развивались события. В общих чертах, разумеется.
Все началось с того, что из лагеря экспедиции пермских уфологов, разбитого примерно в семи милях от границ территории Светозары, пропала восемнадцатилетняя Римма Симонович. Именно пропала. Она не заблудилась в лесу, не отстала — легла спать вместе со всеми остальными, а утром ее уже не было. По словам главного уфолога — Леопольда Савраскина, — он обратился в полицию практически сразу, всего через два часа самостоятельных, не давших результата поисков. Прибывшие из Туры полицейские повели расследование в двух направлениях: начали допросы туристов, предполагая возможность преступления, и объявили полномасштабные поиски, с привлечением спасателей МЧС, лесников и добровольцев. Римму нашли через день в тридцати милях к югу от лагеря. Голодную, оборванную и совершенно безумную. Девушка никого не узнавала, не отвечала на вопросы, словно разучилась говорить, только подвывала и плакала. Транзитом через Туру ее доставили в Красноярск, а после… После поток информации неожиданно оборвался. Полицейские, врачи и срочно примчавшиеся в город родители Риммы хранили молчание, заставляя журналистов соревноваться в придумывании все более и более фантастических версий. Впрочем, «неназванные источники» из полицейского управления намекали, что отсутствие информации связано с воскресными днями и в понедельник широкой публике обязательно все расскажут, однако доверия эти заявления не вызывали.
Увидев, что информационная ценность газетных статей устремилась к нулю — репортерские домыслы Мечеслава не интересовали, — барон захлопнул подшивку, потянулся и покосился на сидящего у стены помощника.
— Вот теперь, Волеполк, имеет смысл прогуляться в полицейское управление. Нам есть о чем поговорить.
— Заявим об исчезновении Белой Дамы, господин барон?
Старый служака стряхнул с себя дремоту и резко поднялся на ноги. Мечеслав усмехнулся шутке и тоже встал со стула.
— Совпадения бывают редко, Волеполк. У нас пропала Светозара, у челов — девчонка. Надо проверить, не связаны ли эти события между собой.
— И что мне говорить?! — Кусков разъяренно посмотрел на заместителя начальника управления. — Что?
Повышенные тона в разговоре с начальством следователь позволял себе не часто, очень редко, если быть честным, и только по серьезному поводу. На сей раз причина раздражения была весомой: Кускову приказали подумать, что говорить журналистам в понедельник насчет дела Риммы Симонович.
— У нас есть пресс-служба, пусть отдуваются!
— Леша, ты ведешь это дело, дай им хотя бы какой-то материал.
— Ты знаешь, какой материал у меня есть.
— Рассказывать правду… э-э… — замначальника потер нос. — Э-э… преждевременно. Как мне кажется.
— А говорить неправду я не умею, — быстро сориентировался Кусков.
— Неужели?
— Честное слово.
— Тебе, между прочим, тридцать шесть, — припомнило начальство.
— Угу.
— Пора бы научиться врать.
— Это приказ?
— Это пожелание. — Заместитель начальника управления усмехнулся. Он помнил Кускова еще сопливым стажером, был его куратором, а потому позволял Алексею некоторые вольности. Но в определенных пределах. — А приказ таков: подумай, чем ты можешь помочь пресс-службе. Нужно потянуть время.
— Понятно, — пробубнил следователь.
— А чтобы тебе не было скучно, поговори с парой очкариков.
— Что за очкарики? — насторожился Кусков.
— Какие-то видные психологи. — Начальство поморщилось. — Услышали о Симонович и примчались. Мне звонили коллеги из Москвы, очень просили посодействовать.
— А наши обстоятельства?
— Это свои люди, проверенные, с самыми лучшими рекомендациями. Они неоднократно помогали полиции и вообще… с большими связями. — Замначальника вздохнул. — Не буду говорить, кто за них просил, но поверь — фигура значимая. В общем, суть такая: с ними можешь быть откровенен.
— Понятно, — повторил Кусков.
— Профессор Скоконь, судебная психиатрия. — Барон протянул следователю визитку. — А это мой коллега доктор Бурцев.
Полицейский мрачно оглядел гостей и махнул рукой на стоящие у стола стулья: «Присаживайтесь!» Сам плюхнулся в кресло и повертел в руке визитку.
«Ученые… Как же! Ну этот, красавчик, еще ладно. Если забыть о шраме на шее, то может сойти. А вот второй, молчаливый, — чистый громила».
Мощным телосложением Волеполк не отличался, однако от Кускова не укрылись ни его выправка, ни точные движения, ни внимательный взгляд.
«Скорее уж телохранитель, а не коллега…»
А вот барону чел понравился. Чувствовалось, что самостоятельный и хваткий. Зазнайства нет, но в себе уверен. Профессионал.
Потому он улыбнулся и предложил:
— Называйте меня Мечеславом.
— Чем могу? — осведомился Кусков.
— Мы с коллегой находились в Новосибирске на конференции. Услышали о происшествии с Риммой Симонович и решили прилететь. Нас заинтересовал случай внезапной и необъяснимой потери памяти.
— Вот так взяли и решили?
— Что вас смущает?
Полицейский покачал головой:
— Не всякие ученые могут себе позволить взять и сорваться с места. Опять же, билеты к нам недешевые…
— Ах, вы об этом. — Мечеслав чуть пожал плечами. — Не скажу, что я и доктор Бурцев светила с мировыми именами, но… Я достаточно известен в своих кругах и неоднократно работал за рубежом. А у доктора Бурцева большая практика в Москве. Так что мы вполне обеспечены, чтобы взять билет на самолет и отправиться к месту заинтересовавшего нас происшествия. Вы удовлетворены?
— Вполне.
— И главное, поверьте: наш интерес носит исключительно профессиональный характер.
«В этом я не сомневаюсь. Вопрос только в том, в какой области вы профессионалы?»
Кусков положил визитку на стол, взял карандаш, повертел в пальцах и принялся грызть кончик. Машинально. Он недавно бросил курить и теперь тащил в рот всякую ерунду.
— Власта, смотри — Радослав! Какой красавчик!
— Обычный мужик, — пожала плечами Власта, обернувшись к восхитившему спутницу парню.
— Настоящий сокол! Такой высокий, сильный… Ой, он нас заметил!
— Привет, девчонки! — Капитан команды Сокольников, направляющийся к арене в сопровождении Кудеяра и еще нескольких ребят, увидел подруг и остановился. — Какие планы на вечер?
— Я еду домой, — негромко ответила Власта, всем своим видом давая понять, что рассказывает о своих планах исключительно из вежливости.
— А я еще не знаю, — протянула Златка.
— Вечером будет праздник в честь победителей, — напомнил Радослав, не спуская глаз с Власты.
— В нашу честь, — добавил Кудеяр.
— Вы уже победили? — осведомилась Власта.
— Марьинцев разнесем и победим.
— Вот тогда и хвастайся.
Власта повернулась и решительно направилась к ближайшей кафешке. Златка, бросив многозначительный взгляд на Радослава, поспешила следом. Могучий сокол крякнул и запустил руку в светлые волосы.
— Черт…
— Задавака, — бросил Кудеяр, поняв, о чем думает друг.
— Красивая задавака, — уточнил тот.
— Но не простая…
Вся Людь считала Власту восходящей звездой на магическом небосклоне Великого Дома. Девушка происходила из хорошей семьи, ее мать была директором одной из школ, а отец — обер-воеводой дружины Сокольников. Кроме того, девять поколений назад в их роду была королева — серьезный показатель заложенной в семье силы. Девушка отличалась редкой красотой, многие уже говорили, шепотом, разумеется, что она затмевает саму Всеславу. Но самое главное, Власта была умна и обладала потрясающими магическими способностями. Она все еще продолжала обучение, но поговаривали, что ей суждено стать самой молодой фатой в истории Зеленого Дома. А там, глядишь, и жрицей. А там… Одним словом, все сходились во мнении, что впереди у Власты большое будущее.
Разумеется, у нее не было недостатка в поклонниках, однако официального жениха Власта до сих пор не завела, что вызывало вполне понятные домыслы. Ходили слухи, что у нее роман с кем-то из воевод. Поговаривали, что к перспективной девушке проявляет интерес один из баронов. Однако подробностей личной жизни Власты не знал никто.
— Поиграть приехала, — пробурчал Кудеяр. — Динамо она, Радослав, точно тебе говорю: динамо. У нее карьера на уме, а значит, замуж выйдет или за баронского сыночка, или за старого туза из придворных.
— А мне отец говорил, что жена у будущего воеводы должна быть женщиной простой. Без магических способностей то есть, — встрял в разговор один из соколов. — Жена, она для дома, для души. А колдуньи сами по себе. — Он почесал в затылке. — Зато любовницы они классные.
— А ты пробовал?
— Говорят…
— Когда попробуешь, тогда и скажешь!
— А феи считаются колдуньями? Тогда я пробовал!
— И я!
— И я!
Молодые соколы засмеялись. И только Радослав не поддержал вспышку веселья. Молча оглядел друзей и негромко пробурчал:
— Победителей любят все.
Кудеяр покачал головой:
— Не изводись, дружище, иди в бой для себя. И победи для себя. А все остальное — как получится. — Помолчал и добавил: — Женщины непредсказуемы.
…В первую очередь молодежный турнир проводился в интересах Великого Дома Людь. В определенной степени его можно было считать неофициальным экзаменом: на соревнованиях обязательно присутствовали воеводы и обер-воеводы всех доменов, опытные воины, которые указывали молодым бойцам на ошибки, а потом предоставляли баронам подробный отчет о подрастающей смене. Но если молодежь из другой семьи формировала команду и бросала вызов людам, им, как правило, не отказывали. Тренироваться так тренироваться, кто знает, возможно, через несколько лет бойцам придется сойтись в настоящем сражении, так почему бы не узнать получше будущих противников? В этом году против дружинников выступали четыре команды чудов и две хванов, больших любителей помахать мечами по любому поводу. Однако их выступления считались показательными и проходили вне основного зачета. Зато в личном первенстве правила были другими, в нем победитель определялся вне зависимости от семейной принадлежности.
— Ну, что, сладенькие мои, ставочки делаем? — юркий конец уверенно вклинился в стайку молодых фей, перебил девичий разговор и даже приобнял двух ближайших красавиц за талии. — Будем болеть по-настоящему или платочками размахивать?
Нахальство лысого толстяка не вызвало у девушек раздражения, скорее наоборот: белокурые колдуньи моментально попали под природное обаяние конца, заулыбались и придвинулись ближе.
— Клюций, привет!
— Ты все о деньгах да о ставках!
— А о чем еще?
— Мог бы для начала сделать пару комплиментов.
— С удовольствием, лапочка. — Конец привстал на цыпочки и чмокнул Златку в щеку. — Ты, как всегда, прелестна, солнышко, уже подарила кому-нибудь свою девственность?
— Какой ты… — Фея зарделась.
— Помни о моем предложении, — с улыбкой продолжил Клюций.
— Ты делал ей предложение? — осведомилась Любава.
— Точно такое, как и тебе, солнышко.
Теперь покраснела и вторая девушка. Если бы Власта не была столь занята, она бы наверняка подумала, что подруга приняла предложение ушлого конца, но мысли феи витали далеко от подобных тем.
— Ты принимаешь ставки на предстоящий поединок?
— Финал личного первенства.
— Поставлю, пожалуй.
— На Радослава? Он, кажется, готов сокрушить любого соперника.
— Он такой высокий, — мечтательно вздохнула Златка. Но руку конца, ласкающего ее талию, не стряхнула.
— Каковы его шансы? — спросила Власта.
— Увы, — вздохнул Клюций, — невысоки.
— Почему?
— Сами смотрите, с кем предстоит драться Радославу…
Его не приветствовали.
С людами все понятно — они ждут, когда на арене появится их сородич, длинный белобрысый увалень. На чужака косятся без восторга, хмурятся. Все ждали, что в финале сойдутся Радослав и Бронислав, капитан измайловцев, — посторонние редко добирались в личном зачете до главного поединка, ибо правила запрещали использование магии, боевой опыт участников был примерно одинаков, а потому решающую роль играла феноменальная сила людов. Но Витольд взял да и вышиб Бронислава еще в четвертьфинале. А потом играючи расправился с еще одной надеждой зеленых — хитрым Силополком из Кузьминок.
Испортил людам праздник.
Однако не завопили при появлении Ундера и чуды. Братья-чуды…
К этому Витольд тоже был готов. Он волк-одиночка, бирюк. Ни в одну из команд Ордена не вошел, хотя звали. Молодые рыцари выступили на турнире не очень хорошо, родные Драконы ухитрились проиграть бой перовцам, далеко не самой сильной команде зеленых, и теперь наверняка обвиняют в этом его.
Впрочем, плевать.
Ундер сбросил куртку, оставшись в майке, плотно облегающей торс, и свободных штанах, чуть потянулся, в последний раз разминая перед боем мышцы, присел на корточки и принялся аккуратно распаковывать сверток с саблями.
— Что у него за татуировка? — спросила Златка.
— Где? — прищурилась Любава.
— На правом предплечье.
— Тебе нравятся рисунки? — поинтересовался конец. — Если скажешь, я сделаю парочку. Специально для тебя.
— Кажется, меч… — сообщила Любава. — Точно: меч. И его что-то обвивает… Похоже на какое-то растение…
— Две змеи, — тихо сказала Власта. — Обвивают и грызут клинок.
— Верно! — Златка прошептала усиливающее зрение заклинание и теперь отчетливо видела татуировку на руке Витольда.
— Это какой-то чудский клуб? — хихикнула Любава.
— Да, — по-прежнему негромко ответила Власта. — Клуб ветеранов Лунной Фантазии. — Она прищурилась. — Разве вы не знали, что Витольд Ундер сражался под стенами Зеленого Дома?
Подруги притихли.
— Поэтому его шансы столь высоки, — вздохнул Клюций. — Здесь бьется безусый молодняк, а у этого парня есть настоящий боевой опыт.
— Витольд будет драться двумя танадайскими саблями, — повторил Кудеяр. — Помнишь их характеристики?
— Тяжелые, — угрюмо ответил Радослав.
— Очень тяжелые, — уточнил Кудеяр. — Но на потерю скорости не рассчитывай: он Дракон, значит, будет работать быстро.
— Дохлый он для Дракона, — заметил один из соколов, тот, что держал секиру Радослава.
— Только с виду. — Кудеяр сплюнул. — Я эту породу знаю: пусть рыжий статью не удался, но силы в нем полно. И биться Ундер будет очень быстро.
— Я видел, как он работает, — отрезал Радослав и взял секиру. — Да и Бронислав подсказал кое-чего.
— И еще… — Кудеяр подошел очень близко, так, чтобы никто, кроме друга, его не слышал. Понимал, что есть вещи, которые следует говорить с глазу на глаз. — В опыте ты ему проигрываешь. Он умеет больше.
— Я знаю, — едва слышно отозвался капитан соколов.
— Поэтому только сила, Радослав, только сила. Смети его с арены.
Несмотря на молодежный статус, сражались на турнире настоящими клинками: воины должны привыкать к оружию. Однако для предотвращения серьезных травм и несчастных случаев перед боем каждый клинок в обязательном порядке заговаривали присутствующие на турнире ведьмы. Наложенное заклятие смягчало силу удара и не позволяло резать живые ткани. Выходящие на арену бойцы знали, что максимальный урон, который им грозит, — синяки, шишки, выбитые зубы и царапины.
Бойцы знали, что их не убьют…
Но в первый момент показалось, что заклятие не сработало и зрители — впервые в истории юношеских турниров — станут свидетелями гибели одного из соперников.
С такой яростью набросился Радослав на чуда.
Тяжеленная секира, которой дружинник, несмотря на молодость, владел виртуозно, описывала круги с такой скоростью, будто не люд ее вращал, а самолетный двигатель. Лезвие подлетало к Витольду не менее пяти раз в секунду. На разной высоте, с разной скоростью, под разными углами. Радослав, выполняя наказ Кудеяра, стремился смести противника с арены, и у него это получалось. Ундер не имел ни малейшей возможности для контратаки, его тяжелые сабли, грозное оружие в ближнем бою, не могли заблокировать секиру люда, и Витольду приходилось отступать, уворачиваться, уклоняться… и постепенно приближаться к краю арены.
Заступишь за линию — проиграл. Таковы у людов правила. Зеленые прекрасно знают, в чем их главное преимущество.
Зрители, в большинстве своем поддерживающие Радослава, радостно заревели. Чуды лишь цокали языками, обсуждая, сколько еще секунд продержится на арене волк-одиночка. И только двое были на сто процентов уверены в победе рыжего Дракона: сам Ундер и молодая фея.
Власта знала, что Витольд слишком опытен, чтобы проиграть Радославу.
И не ошиблась.
Ундер кувырком ушел вперед. Из самого угла арены. За мгновение до того, как — зрители были уверены в этом — должен был заступить за черту. Ушел по отчаянной траектории, под самым лезвием секиры, идеально сгруппировавшись и не допустив ни единой ошибки.
Ушел — и оказался за спиной ошарашенного Радослава.
Мгновение потребовалось люду, чтобы осознать произошедшее, остановить бешеное вращение секиры и развернуться.
Развернуться и понять, что тяжелые танадайские сабли держат его шею в смертельных объятиях.
— Эй, победитель, не хочешь прикупить сувенир на память?
Витольд, в одиночестве бредущий по центральной аллее лагеря, остановился, пару секунд колебался, а затем подошел к лотку.
— Вот замечательная рамочка с датой турнира. Вставишь в нее свою фотографию и будешь гордиться в старости.
— Чем?
— Ты ведь победил. А я выиграл на тебе немножко денег.
— Понимаю… — Витольд, помолчал, рассеянно перебирая разложенные на лотке артефакты.
— Если хочешь, я уступлю тебе какой-нибудь товар со скидкой, — продолжил Итар. — Что тебе нужно?
— В принципе ничего, — признался Ундер.
— Так не бывает, — нашелся шас. — Всем что-нибудь да нужно. Подумай. Вот, к примеру, перстень с «кузнечным молотом». Я поднимаю, ты — Дракон, но ведь и твои возможности не беспредельны. Скажем, надо будет передвинуть шкаф…
— Дороговато, — буркнул чуд, бросив взгляд на ценник.
— Я же говорил: для тебя скидка. К тому же это не обычный артефакт, а самый лучший в Тайном Городе. Он потребляет меньше энергии, чем аналогичные устройства у других торговцев. Если хочешь, можем проверить. У меня с собой компьютер…
— Не надо. — По губам Витольда скользнула тень улыбки. — Твой артефакт только внешне сделан в традициях Зеленого Дома, а жрет навскую энергию. Поэтому программа и показывает экономию.
Кумар осекся, потом огляделся, убедился, что парня никто не слышал, и осведомился:
— Кто тебе сказал?
— Я не идиот.
Шас поджал губы:
— Только никому не рассказывай.
— Тебя ведь зовут Итар Кумар, да? — неожиданно спросил чуд.
— Да.
— Это правда, что тебя никак не принимают в Торговую Гильдию?
А вот теперь шас разозлился. Сильно разозлился. Но, будучи торговцем, виду не показал. Не отвернулся, не процедил подходящее случаю ругательство, но язвительно поинтересовался:
— А правда, что тебя, Витольд Ундер, выгнали из гвардии великого магистра?
— Я сам отозвал прошение, — спокойно ответил чуд.
— Слухи говорят обратное.
— В твоем случае тоже?
Кумар хрустнул пальцами, поморщился:
— К чему этот разговор, Витольд Ундер, которого никто не любит?
— Почему ты так решил?
— Ты только что победил в финале, но идешь один. Без друзей. И даже без подхалимов.
— А ты до сих пор торгуешь, хотя все твои соплеменники уже прикрыли лавочки и готовятся к празднику.
— К чему этот разговор? — повторил шас.
Ундер пожал плечами:
— Не знаю. Одиночества притягиваются.
Неловкое молчание, возникшее у лотка, рассеяли феи. Две шедшие мимо девушки, щебетание которых было слышно издалека, неожиданно подошли к шасу и чуду.
— Отчего победитель такой грустный? — осведомилась одна из них, взгляд зеленых глаз которой казался слишком взрослым для столь юного создания.
— Я просто задумался, — буркнул Витольд.
Златка демонстративно смотрела только на шаса, ей было неприятно находиться рядом с тем, кто победил Радослава. Такого высокого. Такого красавчика…
— Собрался в Москву?
— Да.
— Не останешься на праздник?
— Вряд ли мне будут рады.
Власта внимательно посмотрела на Витольда и негромко сказала:
— Все рады победителю.
— Не в этот раз.
— Зеленый Дом грустит, — ехидно добавил Итар. Златка фыркнула и перестала смотреть на противного шаса.
— Поедешь на машине? — уточнила Власта.
— У меня нет машины, — ответил Ундер. — Доберусь до станции — и на электричку.
— Мы как раз собирались в Москву.
— Разве? — Златка удивленно вытаращилась на подругу. — Я думала, мы останемся на праздник.
— Мне надо в Москву, — твердо сказала Власта, в упор глядя на Витольда. — Поедешь?
Тот отрицательно качнул головой:
— Нет.
— Ну, как знаешь. — Девушка помолчала. — Скажи, тебе выдали приз?
— Сказали, что награждение состоится перед праздником. А я уезжаю.
— В таком случае вот тебе награда. — Власта протянула Ундеру золотое колечко. — Приз зрительских симпатий.
Сказать, что у Итара и Златки отвисли челюсти, — значит не сказать ничего. В открытые рты свидетелей разговора мог залететь средних размеров вертолет.
В какой-то момент показалось, что Витольд откажется и на этот раз. Но, чуть поколебавшись, чуд принял украшение.
— Спасибо.
— Привет, победитель.
Власта взяла под руку ошарашенную подругу и потащила ее по аллее. Ундер молча положил колечко в карман.
Кумар театральным жестом вернул челюсть на место и удивленно пробормотал:
— Спящий-проснувшийся, она тебя клеила. Не могу поверить, она тебя клеила!
— Что в этом такого?
— Что такого? Да ты знаешь, кто она?
— Фея, — буркнул Витольд. — Власта, кажется.
— «Кажется»?! — Итар никак не мог прийти в себя. — Да здесь любой мужик палец себе откусит за один только взгляд, подобный тем, что она на тебя бросала, клянусь ушами Спящего!
— Расслабься и думай о деньгах, — посоветовал Ундер. — Я слышал, это вас успокаивает.
— Ты ведешь себя глупо!
— Это ты мне?
— А кому же еще! — Златка кипела от негодования. — Что ты хотела от этого рыжего?
— Ничего не хотела.
— «Поедешь с нами? Мне надо в Москву…» А зачем ты подарила ему кольцо? Что это за знак?
Власта жестко посмотрела на подругу и довольно резко спросила:
— Златка, неужели ты не поняла, что ему плохо?
— Он победил. И между прочим, победил Радослава!
— Ему очень плохо, — вздохнула Власта. — И плевать ему на победу.
— А какое тебе дело до чуда?
Этот вопрос Власта оставила без ответа.
И шас, подметивший, что Ундер идет один, и Власта, обратившая внимание на грусть победителя, ошибались — Витольду не было плохо. Победа — не просто победа, но над людом — привела рыжего в прекрасное расположение духа. Он был весел, доволен и горд собой. Но не считал нужным делиться своей радостью с окружающими.
Эмоции говорят о тебе слишком много, проявишь их — покажешь свою слабость. Эмоции только для своих, для тех, кому веришь беззаветно. В этом Ундер был настоящим Драконом, достойным выходцем из самой замкнутой ложи Ордена.
А подаренное кольцо Витольд достал из кармана только в электричке. Какое-то время просто смотрел на него, вспоминая лицо девушки и их разговор, а затем положил украшение на ладонь, прошептал короткое заклинание и тихонько подул.
И увидел то, что ожидал: привязанную к кольцу бумажку с наспех нацарапанным телефоном.
* * *
Краевое полицейское управление, Красноярск,6 августа, воскресенье, 17:26 (время местное)
«Куда девалась найденная девушка? Почему молчит полиция?»
«Какова судьба Риммы Симонович?»
«Родители девушки отказываются от интервью».
«Леопольд Савраскин: „Я не верю полиции…“»
«Леопольд Савраскин: „Я верю в инопланетян…“»
«Отец Риммы Симонович избил Леопольда Савраскина».
Отправляясь в библиотеку, барон не особенно рассчитывал на успех, ибо, как показывал опыт, действительно странные или необъяснимые с человской точки зрения факты не так уж часто попадают на газетные страницы. Немногие из тех, кто столкнулся с настоящим проявлением сверхъестественного, вызывают репортеров, скорее уж, оставляют необычный рассказ для семейной истории. А если и обращаются в газеты, то, как правило, не в состоянии внятно и гладко рассказать, что видели. Это ведь обычные челы, самые обычные. А посему журналисты гораздо больше привечают записных вралей, придумывающих невероятные истории ради пятнадцати минут славы, или сочиняют сенсации сами. По всему выходило, что ловить в провинциальной прессе нечего, но Мечеслав положился на чутье. И приготовился листать подшивки за несколько последних месяцев.
И очень удивился, сразу же наткнувшись на любопытный факт.
«Римма Симонович снова исчезла!» — гласил броский заголовок.
«Снова исчезла? Интересно…»
И через тридцать минут барон знал, как развивались события. В общих чертах, разумеется.
Все началось с того, что из лагеря экспедиции пермских уфологов, разбитого примерно в семи милях от границ территории Светозары, пропала восемнадцатилетняя Римма Симонович. Именно пропала. Она не заблудилась в лесу, не отстала — легла спать вместе со всеми остальными, а утром ее уже не было. По словам главного уфолога — Леопольда Савраскина, — он обратился в полицию практически сразу, всего через два часа самостоятельных, не давших результата поисков. Прибывшие из Туры полицейские повели расследование в двух направлениях: начали допросы туристов, предполагая возможность преступления, и объявили полномасштабные поиски, с привлечением спасателей МЧС, лесников и добровольцев. Римму нашли через день в тридцати милях к югу от лагеря. Голодную, оборванную и совершенно безумную. Девушка никого не узнавала, не отвечала на вопросы, словно разучилась говорить, только подвывала и плакала. Транзитом через Туру ее доставили в Красноярск, а после… После поток информации неожиданно оборвался. Полицейские, врачи и срочно примчавшиеся в город родители Риммы хранили молчание, заставляя журналистов соревноваться в придумывании все более и более фантастических версий. Впрочем, «неназванные источники» из полицейского управления намекали, что отсутствие информации связано с воскресными днями и в понедельник широкой публике обязательно все расскажут, однако доверия эти заявления не вызывали.
Увидев, что информационная ценность газетных статей устремилась к нулю — репортерские домыслы Мечеслава не интересовали, — барон захлопнул подшивку, потянулся и покосился на сидящего у стены помощника.
— Вот теперь, Волеполк, имеет смысл прогуляться в полицейское управление. Нам есть о чем поговорить.
— Заявим об исчезновении Белой Дамы, господин барон?
Старый служака стряхнул с себя дремоту и резко поднялся на ноги. Мечеслав усмехнулся шутке и тоже встал со стула.
— Совпадения бывают редко, Волеполк. У нас пропала Светозара, у челов — девчонка. Надо проверить, не связаны ли эти события между собой.
— И что мне говорить?! — Кусков разъяренно посмотрел на заместителя начальника управления. — Что?
Повышенные тона в разговоре с начальством следователь позволял себе не часто, очень редко, если быть честным, и только по серьезному поводу. На сей раз причина раздражения была весомой: Кускову приказали подумать, что говорить журналистам в понедельник насчет дела Риммы Симонович.
— У нас есть пресс-служба, пусть отдуваются!
— Леша, ты ведешь это дело, дай им хотя бы какой-то материал.
— Ты знаешь, какой материал у меня есть.
— Рассказывать правду… э-э… — замначальника потер нос. — Э-э… преждевременно. Как мне кажется.
— А говорить неправду я не умею, — быстро сориентировался Кусков.
— Неужели?
— Честное слово.
— Тебе, между прочим, тридцать шесть, — припомнило начальство.
— Угу.
— Пора бы научиться врать.
— Это приказ?
— Это пожелание. — Заместитель начальника управления усмехнулся. Он помнил Кускова еще сопливым стажером, был его куратором, а потому позволял Алексею некоторые вольности. Но в определенных пределах. — А приказ таков: подумай, чем ты можешь помочь пресс-службе. Нужно потянуть время.
— Понятно, — пробубнил следователь.
— А чтобы тебе не было скучно, поговори с парой очкариков.
— Что за очкарики? — насторожился Кусков.
— Какие-то видные психологи. — Начальство поморщилось. — Услышали о Симонович и примчались. Мне звонили коллеги из Москвы, очень просили посодействовать.
— А наши обстоятельства?
— Это свои люди, проверенные, с самыми лучшими рекомендациями. Они неоднократно помогали полиции и вообще… с большими связями. — Замначальника вздохнул. — Не буду говорить, кто за них просил, но поверь — фигура значимая. В общем, суть такая: с ними можешь быть откровенен.
— Понятно, — повторил Кусков.
— Профессор Скоконь, судебная психиатрия. — Барон протянул следователю визитку. — А это мой коллега доктор Бурцев.
Полицейский мрачно оглядел гостей и махнул рукой на стоящие у стола стулья: «Присаживайтесь!» Сам плюхнулся в кресло и повертел в руке визитку.
«Ученые… Как же! Ну этот, красавчик, еще ладно. Если забыть о шраме на шее, то может сойти. А вот второй, молчаливый, — чистый громила».
Мощным телосложением Волеполк не отличался, однако от Кускова не укрылись ни его выправка, ни точные движения, ни внимательный взгляд.
«Скорее уж телохранитель, а не коллега…»
А вот барону чел понравился. Чувствовалось, что самостоятельный и хваткий. Зазнайства нет, но в себе уверен. Профессионал.
Потому он улыбнулся и предложил:
— Называйте меня Мечеславом.
— Чем могу? — осведомился Кусков.
— Мы с коллегой находились в Новосибирске на конференции. Услышали о происшествии с Риммой Симонович и решили прилететь. Нас заинтересовал случай внезапной и необъяснимой потери памяти.
— Вот так взяли и решили?
— Что вас смущает?
Полицейский покачал головой:
— Не всякие ученые могут себе позволить взять и сорваться с места. Опять же, билеты к нам недешевые…
— Ах, вы об этом. — Мечеслав чуть пожал плечами. — Не скажу, что я и доктор Бурцев светила с мировыми именами, но… Я достаточно известен в своих кругах и неоднократно работал за рубежом. А у доктора Бурцева большая практика в Москве. Так что мы вполне обеспечены, чтобы взять билет на самолет и отправиться к месту заинтересовавшего нас происшествия. Вы удовлетворены?
— Вполне.
— И главное, поверьте: наш интерес носит исключительно профессиональный характер.
«В этом я не сомневаюсь. Вопрос только в том, в какой области вы профессионалы?»
Кусков положил визитку на стол, взял карандаш, повертел в пальцах и принялся грызть кончик. Машинально. Он недавно бросил курить и теперь тащил в рот всякую ерунду.