Панов Вадим Юрьевич. Наложницы ненависти

Вадим Панов
Наложницы ненависти

Пролог

   Вокруг черных ониксовых стен древнего замка Кадаф, двадцать башен которого гордо устремлялись ввысь на крутом берегу священного Сеид-озера, полыхали зарницы. Не далекие, красивые, навевающие мысли о приближении освежающего дождя, но близкие, злые, несущие с собой смерть и ужас.
   Зарницы магии огня.
   «Кольца саламандры», окружающие и медленно стягивающие смертельную петлю, «Дыхание дракона», жестоким потоком выжигающее целые шеренги солдат, «Эльфийские стрелы», молниями пробивающие самые прочные латы. Для большинства иерархов Кадаф магия огня была не очень страшна, но птицы Лэнга, Тощие Всадники… Великие Дома выкашивали их с методичным упорством, целенаправленно приближаясь к священному Сеид-озеру, к ониксовому замку Кадаф, к сердцу Гипербореи.
   — Мы нанесли удар во фланг и прижали Дочерей Журавля к Серебряным скалам, — Гуля тихонько засмеялась. — Эти сучки визжали так, что даже у меня заложило уши. Три десятка положили.
   Она была самой крепкой из всех наложниц Великого Господина, самой широкоплечей, самой мускулистой. Ее массивную грудь закрывал серый панцирь, руки защищали наплечники и грубые стальные перчатки, а ноги — пластинчатая юбка до колен. Свой шамшир, изогнутую кривую саблю, Гуля бережно приставила к стене, а сама, грузно присев на золоченое кресло, большими глотками поглощала налитое в кубок вино.
   — А что было потом? — небрежно поинтересовалась Тасмит.
   Вторая наложница томно изогнулась на хрупкой кушетке, вертя в руках небольшое зеркальце.
   — Когда потом?
   — После того, как ты героически положила тридцать белобрысых колдуний?
   Гуля вздохнула:
   — Мы прозевали выпад командоров войны. Пришлось отступить.
   — Удрать.
   — Заткнись!
   Тасмит зло расхохоталась:
   — Ты проводишь слишком много времени с Тощими Всадниками. Они сделали тебя тупой!
   — Я же сказала: заткнись!
   Гуля явно злилась. Сильный, хороший воин, она знала, что проигрывает в уме и коварстве двум другим наложницам, но это же не повод, чтобы насмехаться над ней! А они насмехаются!
   «Особенно эта сука Тасмит. Великий Господин, да хранит нас его ненависть, всегда говорил, что ценит свою Гулю не меньше, чем остальных наложниц. А они насмехаются!»
   Гуля погладила бритую голову, привычно провела подушечками пальцев по черной подписи Азаг-Тота, вытатуированной на правой стороне, и бросила быстрый ненавидящий взгляд на товарку.
   «Ишь, прихорашивается! Ведет себя так; будто Великие Дома не рвутся к стенам замка Кадаф».
   Тасмит действительно была спокойна, даже расслаблена. Белое, с тонкой золотой вышивкой платье подчеркивало высокую грудь и приятный оттенок бархатистой смуглой кожи. Обнаженные руки элегантны, крепкие мускулы не выпирают, стройные ножки, выглядывающие из разрезов юбки, соблазнительны, шея точеная, тонкий прямой нос чуть длинноват, но такова особенность породы.
   «Чистокровная гиперборейская ведьма, будь она проклята! — Гуля знала, что в ее роду не все чисто, и тайно завидовала двум другим наложницам. — А Великий Господин, да хранит нас его ненависть, всегда говорит, что ценит свою Гулю».
   Сторонний наблюдатель мог легко принять Тасмит за дорогую куртизанку, побрившую голову для удовлетворения экзотичной прихоти любовника, но жесткие золотые глаза и черная подпись Азаг-Тота на правой стороне головы намекали, что не любовь является главным развлечением этой девушки, совсем не любовь. И окончательно в этом убеждал длинный бич, составленный из металлических пластин, гибкий, как змея, и острый, как бритва. Бич, который наводил ужас на врагов красавицы, утонченно подправляющей перед зеркальцем и без того идеальную линию губ.
   — Сегодня ночью Сантьяга пытал Шаб-Ниггурата, — легко, словно о чем-то обыденном, поведала Тасмит. — Не знаю, слышала ты его вопли во время своего бегства или нет…
   — Мы отступали!
   — Да… я помню…
   Гуля сжала кулак. Она тоже недолюбливала этого пьяницу Шаба. И ненавидела его, как учит Великий Господин. Но в последние месяцы, когда иерархам Кадаф приходилось частенько биться плечом к плечу, отношения между ними изменились. Взаимная ненависть стала другой, более зрелой… А вот эта сучка совсем не изменилась!
   — Послушай… — пикировка соперниц неожиданно была прервана.
   — Они продержатся столько, сколько нужно, и без твоей помощи, Лазь! Ты нужна мне здесь!
   — Но ты отозвал с фронта Носящего Желтую Маску, и Элигору приходится нелегко!
   — Так надо!
   Только Лазь могла позволить себе спорить с Великим Господином. Они буквально ворвались в комнату, на ходу продолжая начатый ранее разговор, и остановились, яростно глядя друг на друга.
   — Элигор не продержится!
   — Я сам помогу краснокожему! — рявкнул Азаг-Тот. — Ты нужна мне здесь!
   Третья наложница недовольно дернула плечом, прислонила к стене длинную, песочного цвета палку, «Орлиный шест», и, взяв со стола недопитый Гулей кубок, сделала жадный глоток вина.
   — Рыцари соединились с атлантами и прорвались к перевалу Длинных Караванов, — негромко сообщила она остальным.
   Одетая в черное Лазь являлась как бы симбиозом двух других наложниц. Ее красота, не такая вызывающая, как у Тасмит, была не менее яркой, а изящная стройная фигура, не перегруженная, как у Гули, мускулами, дышала силой и ловкостью. Ее нельзя было принять за куртизанку, но любое мужское сердце ускоряло ритм при появлении этой наложницы.
   — Они выйдут к священному озеру до рассвета, — закончила Лазь.
   — Мы успеем, — спокойно произнес Великий Господин.
   — Успеем что? — спросила Тасмит.
   — Успеем их обмануть, — рассмеялся Азаг-Тот. Невысокий, слегка сутулый, лысый, он был одет в золото, в тяжелое золото Кадаф. Плащ, камзол, пояс, сапоги, шпоры — все, каждая деталь его облачения была вышита золотом или сделана из него. Оно переливалось и поблескивало, оно сверкало и сливалось с ярким светом золотых глаз повелителя Гипербореи. Больших, глубоко запавших глаз.
   — Великим Домам и предателям челам удалось прижать нас, — негромко проговорил Великий Господин.
   — Мы будем драться! — не выдержала Гуля. — Они не могут нас победить!
   Она очень хорошо зазубрила откровения. Азаг-Тот поморщился:
   — Ненависть хороша, когда она подкреплена силой. Каждый из вас стоит сотни врагов, но они выставляют тысячу! Значит, мы должны отступить.
   — Нам некуда больше отступать, — напомнила Лазь. Армия Великого Господина сжалась вокруг священного Сеид-озера, и сил не оставалось даже на контратаки, не говоря уже о полномасштабном наступлении. Полная блокада. Полный разгром. Противник официально объявил гиперборейцам войну до полного уничтожения.
   — Здесь, вокруг замка Кадаф, мы можем держаться очень долго, — убежденно заявил Азаг-Тот. — И Великие Дома это знают.
   — Запасы Золотого Корня истощены, — буркнула Тасмит.
   — А вот этого они не знают, — снова рассмеялся повелитель. — И будут нас бояться. Будут бояться нашей ненависти!
   — Пока они боятся, мы непобедимы! — радостно добавила Гуля.
   — Да, — согласился Азаг-Тот, — именно так. И мы воспользуемся их страхом в своих интересах.
   — Как?
   Вместо ответа Великий Господин медленно подошел к Гуле и провел рукой по ее мощному плечу.
   — Смелая воительница… Твоя неистовая ненависть в сражении поражает даже меня.
   — Да, господин. — Гуля опустилась на колени. — Что я могу сделать для тебя?
   Азаг-Тот повернулся к Тасмит.
   — Хитрость и коварство сделали тебя действительно проклятой, повелительница Первого Греха. Твоя ненависть греет мою душу.
   — Да, господин. — Томная красавица Тасмит опустилась на колени. — Что я могу сделать для тебя?
   — Лазь… Я создавал идеал, и у меня получилось. Огонь твоей ненависти рвет этот мир на части.
   — Да, господин. — Третья наложница опустилась на колени. — Что я могу сделать для тебя?
   Некоторое время Азаг-Тот смотрел на склоненные головы женщин, внимательно, словно видя в первый раз, изучал украшающие их подписи, а затем начал говорить:
   — Пока Великие Дома не опомнились, пока они не поняли, что у нас закончился Золотой Корень, я отправлю армию в Глубокий Бестиарий. Всю армию, всех, кто остался: мертвых демонов, Тощих Всадников, диких оводов, птиц Лэнга, всех, включая иерархов. Наместником назначен Носящий Желтую Маску.
   «Наместником? Значит…»
   — Вы правильно подумали, проклятые ведьмы, — усмехнулся Великий Господин. — Я останусь здесь, в мире. Великие Дома не смогут причинить мне особых неприятностей, а вот я… Я постараюсь вернуть Кадаф.
   — И мы будем помогать тебе, господин? — не поднимая головы, спросила Гуля.
   — В отличие от меня вы не сможете укрыться от гнева Великих Домов. Вы уязвимы для их магии.
   — Мы пойдем в Глубокий Бестиарий?
   — Нет. — Азаг-Тот поднял подбородок Тасмит, заглянул в ее золотые глаза. Преданные глаза, любящие и ненавидящие. — Я спрячу вас среди людей.
   — Нас очень легко узнать, — улыбнулась наложница.
   — Я спрячу так, что вас никто не узнает, — пообещал повелитель Гипербореи. — Я разработал заклинание, которое переместит вашу сущность в тела обычных женщин. Носящий Желтую Маску готовит обряд и совершит его сегодня ночью. Ваши тела будут уничтожены, но ваши души, ваша ненависть, ваш огонь будут перерождаться в каждом третьем поколении.
   — То есть через три поколения мы соберемся вместе и…
   — Не совсем так. Чтобы спрятать вас так хорошо, как я хочу, так хорошо, чтобы колдуны Великих Домов не учуяли вас и не убили, мне придется очень тесно переплести вас с душами жертв. Так тесно, что, даже переродившись, вы не будете помнить себя.
   — Тогда к чему это? — спросила Лазь.
   — Золотой Корень станет дровами для пожара вашей ненависти. Приняв его в перерожденном поколении, вы полностью вернете свои способности…
   — И память!
   — Не уверен, — честно признался Великий Господин. — Я разрабатывал заклинание в большой спешке, и главным критерием для меня была надежность укрытия. Вполне возможно, что, даже приняв Золотой Корень, вы не сможете полностью вернуть свою личность и свою память. Но я верю в огонь вашей ненависти!
   — Наши способности подскажут нам правильный путь! — твердо заявила Лазь. — Путь Кадаф!
   — Проклятая кровь твоих наложниц, господин, не сможет идти другой дорогой, — добавила Тасмит.
   — Первая из нас, которой удастся переродиться по-настоящему, разыщет остальных, и мы вновь будем у твоих ног, как воплощение ненависти, — вставила свое слово Гуля.
   Три пары золотых гиперборейских глаз преданно смотрели на повелителя. Три пары глаз, и покорность переплеталась в них с такой лютой ненавистью, которую могла разжечь в сердце человека только философия Кадаф.
   Зарницы полыхали всю ночь.
   Всю ночь, в течение которой остатки армии Азаг-Тота сдерживали яростные атаки Великих Домов. Всю ночь, в течение которой Носящий Желтую Маску проводил сложнейший обряд, укрывая трех наложниц Великого Господина.
   И только после того, как три женщины, три обыкновенные женщины, глаза которых не имели следов золота Кадаф, смешались с остальными рабынями, а Носящий Желтую Маску уничтожил все следы своего аркана, только после этого Азаг-Тот дал приказ отступать.
   Исчезла несокрушимая армия. Исчезли двадцать башен ониксового замка Кадаф. Исчез Азаг-Тот, сумевший укрыться от ярости Великих Домов. Исчезли наложницы.
   Берега Сеид-озера были выжжены. Все гиперборейцы, не успевшие уйти в Глубокий Бестиарий, были уничтожены, а их рабыни достались победителям.
   …Вы придете, ибо так повелел я!
   Вы придете, ибо нет на свете силы, способной переломить мое пророчество!
   Вы придете и будете со мной в годину славы или в минуту опасности. Вы придете, чтобы править вместе со мной. Вы придете, ибо жизнь ваша — это я. Вы придете, чтобы вновь стать наложницами Кадаф, наложницами моей ненависти!
   Вы придете! Это сказал я. Великий Господин Азаг-Тот, повелитель Гипербореи, воплощенная ненависть этого мира!..

Глава 1

   «Продолжаются аресты участников раскрытой майором Корниловым сети производителей и распространителей синтетических наркотиков. По сообщениям пресс-службы Московского управления полиции, руководитель преступной организации, бывший депутат Государственной думы Езас Крысаулас дает показания, которые привели к массовым облавам в ночных клубах и…»

«Московский комсомолец»

   «Наблюдатели с тревогой отмечают наметившееся в Тайном Городе похолодание, которое возникло сразу же после триумфального решения проблемы тварей Кадаф. Напомним, что благодаря консолидированным усилиям всех Великих Домов боевым магам удалось ликвидировать вырвавшегося из Глубокого Бестиария Ктулху, погонщика рабов Азаг-Тота, и перерожденную наложницу Великого Господина Веронику Пономареву. Однако в настоящее время имеют место серьезные разногласия между Орденом и Зеленым Домом, суть которых до конца не ясна…»

«Тиградком»

   Зеленый Дом, штаб-квартира Великого Дома Людь.
   Москва, Лосиный Остров, 2 августа, четверг, 11:07
 
   Конференц-зал Зеленого Дома был полон. С одной стороны большого стола, протянувшегося вдоль всего помещения, разместились семь жриц, величавых и немного чванливых, какими и должны быть высшие маги Великого Дома. Их одинаковые и очень простые зеленые платья приятно гармонировали с обтягивающим стены оливковым шелком. Напротив жриц важно расселись семь баронов, управляющих доменами Зеленого Дома. Кряжистые, белокурые, с одинаковыми мутно-зелеными глазами, они по обыкновению хмурились, всем своим видом показывая, что без их слова ни одно решение не будет принято. В Великом Доме Людь способности к магии проявлялись только у женщин, верховная власть, таким образом, также находилась в их руках, и баронов вечно терзали подозрения, что их присутствие на советах не более чем дань традиции. В обычных случаях так и происходило, но сегодняшний вопрос был необычайно важен, а потому королеву Всеславу, занимавшую кресло во главе стола, на самом деле интересовало мнение каждого члена совета. Именно поэтому она приказала провести совещание не как обычно в тронном зале, а в этом помещении, надеясь, что деловая атмосфера позволит членам совета раскрепоститься и настроиться наилучшим образом.
   Ведь ошибиться было нельзя.
   — Таким образом, мы не можем и дальше тянуть время, — подвела итог воевода дружины Дочерей Журавля Милана. — Орден настаивает на немедленных объяснениях, и наше молчание только выведет рыжих из себя. Надо принимать решение.
   Воевода поклонилась повелительнице и заняла свое место.
   — Чуды закусили удила, — осторожно произнесла Мирослава, самая старая жрица Зеленого Дома. — Осознание собственной мощи ударило им в головы.
   — Рыжие забыли, что имеют дело с Великим Домом, — добавил барон Станислав. — Кстати, нельзя ли чуть подробнее осветить ситуацию?
   Барон, как и многие другие участники совещания, не принимал участия в бурных событиях предыдущего дня, а потому резкие высказывания в прессе лидеров Ордена стали для него неожиданностью.
   — Справедливое замечание, — негромко заметил сидящий по правую руку королевы барон Мечеслав, повелитель домена Сокольники. Плечистый красавец со шрамом на шее, он был фаворитом ее величества, но никогда не забывал напоминать Всеславе об интересах баронов.
   Королева чуть улыбнулась:
   — Воевода Милана, пожалуйста, опишите большому королевскому совету картину происходящего.
   Белокурая воевода высокомерно улыбнулась, но вновь поднялась с кресла:
   — Эта история началась вчера утром, после того, как заурядная человская женщина по имени Вероника Пономарева открыла врата Нанна и вызвала из Глубокого Бестиария Ктулху, погонщика рабов Азаг-Тота.
   — Как заурядной человской женщине удалось открыть врата? — перебил Милану барон Станислав.
   — Дальнейшее расследование выявило, что Вероника Пономарева являлась перерожденной наложницей Азаг-Тота, одной из трех гиперборейских ведьм. — Воевода элитного подразделения Зеленого Дома никак не дала понять барону, что с вопросами можно и повременить.
   — Во время последней войны Кадаф Азаг-Тот спрятал своих наложниц среди пленниц и запрограммировал их перерождение в каждом третьем поколении, — добавила Мирослава. — Мы неспособны вычислить их своими методами.
   — Хорошо, — буркнул Станислав. — Вычислить их нельзя, но ведь магические способности не скроешь…
   — Переродившись, наложница не сразу обретает эти способности, — объяснила жрица. — Она как бы спит, и для того, чтобы обычная женщина стала гиперборейской ведьмой, необходим особый толчок.
   — Что за толчок?
   — Золотой Корень, — вернула себе слово Милана. — Как вы помните, уважаемый барон, магическая школа гиперборейцев построена на этой культуре. Начав принимать Золотой Корень, Вероника Пономарева завершила цикл перерождений и окончательно сформировалась как ведьма высочайшего класса.
   — А каким образом к ней попал Золотой Корень? — осведомился барон Святополк и ехидно добавил: — Неужели хваны приторговывают им на сторону?
   После разгрома Азаг-Тота Великие Дома поставили производство Золотого Корня под самый жесткий контроль, доверив его выращивание четырехруким хванам, беспощадным убийцам, не уступающим, по общему мнению, даже гаркам Темного Двора. Плантации культуры находятся на Алтае, и их охрана сопоставима с охраной штаб-квартир Великих Домов.
   — Ответ на этот вопрос является ключевым для понимания всей картины, — спокойно ответила воевода. — Дело в том, что челы сумели синтезировать Золотой Корень.
   — Спящий побери эту семейку! — выругался Станислав. — Для чего они это сделали?
   — Это была случайность, — продолжила Милана. — Талантливый человский фармаколог занимался разработкой синтетического наркотика и вывел формулу Золотого Корня. Он назвал новый наркотик «стим», запустил в производство и стал снабжать им городские притоны. Вероника Пономарева была наркоманкой, что произошло дальше — понятно.
   — Цепь случайностей, на которую рассчитывал Азаг-Тот, замкнулась, — тихо произнесла королева Всеслава. — Гиперборейская ведьма переродилась и открыла врата в Глубокий Бестиарий.
   — Хорошо, что ей удалось вытащить только Ктулху, — пробормотал Мечеслав.
   — Которого доблестная Милана успешно ликвидировала, — закончил Святополк.
   — Не я, — нехотя призналась воевода. — Погонщика рабов и ведьму уничтожили Кортес и Сантьяга.
   — Главное, что уничтожили, — подвел итог барон. — Я, признаться, не совсем понимаю, почему наша королева созвала большой совет? Чего хотят эти глупые чуды?
   Милана поджала губы.
   — Вы пропустили самое главное, уважаемый Святополк, — негромко проговорила Всеслава. — Челы научились синтезировать Золотой Корень.
   — И что? — барон недоуменно посмотрел на повелительницу, а затем его кустистые брови понимающе расползлись: — Синтезировать? Это значит — не выращивать?
   — Совершенно верно — не выращивать, — с трудом скрыв улыбку, подтвердила Милана. — Челы сумели получить Золотой Корень химическим методом.
   — Вы, несомненно, помните, барон, что, согласно действующим в Тайном Городе договоренностям по Кадаф, хваны ежегодно выращивают ровно столько Золотого Корня, чтобы хватило на один литр концентрата, — старая Мирослава терпеливо разъяснила Святополку ситуацию. — Этот литр делится между Великими Домами и семьей Эрли, и каждый его гран тщательно учитывается. А челы теперь могут производить столько Золотого Корня, сколько захотят.
   — Неприятная ситуация, — выразил свои чувства барон и посмотрел на сидящего рядом Мечеслава. — Вы не находите?
   Повелитель домена Сокольники сдержанно кивнул. За всю историю Земли единственными, кто научился использовать магические свойства Золотого Корня с пользой для себя, были человские колдуны гиперборейского клана. Азаг-Тот, Великий Господин Гипербореи, сумел основать на нем целую магическую школу, ни в чем не уступающую школам Великих Домов. Вот только ученики Азаг-Тота, иерархи Кадаф, настолько мутировали под действием Золотого Корня, что даже перестали считаться челами. Тем не менее это не помешало им объединиться с другими колдовскими кланами для войны за власть над миром. После победы, в которую гиперборейцы внесли существенный вклад, Азаг-Тот попытался распространить свою власть по всей Земле, однако его прежние союзники призвали на помощь Великие Дома и в ходе двух кровопролитных войн сумели уничтожить Гиперборею. Сам Азаг-Тот бежал, и лишь совсем недавно был нейтрализован магами Тайного Города, но существенная часть его армии, а также почти все ученики успели укрыться в Глубоком Бестиарий, легендарной гиперборейской колыбели, где дожидались своего часа.
   — Массовое производство Золотого Корня может смешать все карты на столе Тайного Города, — произнесла Милана.
   — Массовое производство Золотого Корня выгодно Великому Дому Людь! — перебил воеводу барон Станислав. — Если я правильно представляю ситуацию, для навов он смертелен?
   — В определенных количествах.
   — А для чудов является наркотиком? — Станислав был моложе барона Святополка и легче разбирался в реалиях.
   — Смертельно опасным наркотиком, — подтвердила Милана. — В зависимости от особенностей организма, чуды становятся полными кретинами после десяти-двадцати приемов. Даже вымуштрованные и гордые командоры войны не могли преодолеть искушение перед этой отравой, и Орден наиболее рьяно ратовал за запрет Золотого Корня.
   — В таком случае, я не понимаю причины беспокойства, — рассмеялся Станислав. — Великий Дом Людь — единственный, кто может извлечь пользу из сложившейся обстановки.
   На обитателей Зеленого Дома Золотой Корень действовал двояко. Прием концентрата приводил к резкому усилению колдовских способностей людов, они появлялись даже у мужчин, генетически неспособных к магии, но одновременно концентрат вызывал ускоренное старение организма. Во время некоторых войн Зеленый Дом накачивал своих дружинников Золотым Корнем, превращая их в боевых магов, но делал это, как правило, от безысходности, в самых тяжелых ситуациях, и добровольцы, согласившиеся на прием концентрата, знали, что будущего у них не будет.
   — А мы и не беспокоимся, — веско возразила королева Всеслава. — Вы не дослушали до конца, барон.
   — «Стим», полученный челами, является наиболее чистым концентратом Золотого Корня из всех известных, — громко произнесла Милана. — Это во-первых. А во-вторых, «стим» не вызывает истощения организма.
   — Это точные данные? — чуть помолчав, спросил барон Станислав.
   — Абсолютно, — подтвердил Мечеслав.
   Королева только кивнула. Она понимала, что повелителям доменов необходимо получить подтверждение от одного из них.
   Мечеслав откашлялся:
   — У меня нет оснований не доверять проведенным исследованиям.
   — Власть, — голос Станислава прозвучал буднично, барон еще не до конца поверил в то, что услышал. — Мы можем получить власть над Тайным Городом.
   — Удвоить количество боевых магов, — поддержал коллегу барон Святополк. — Дружины перейдут на качественно новый уровень!
   — Орден и Темный Двор уйдут в историю!
   — Теперь я понимаю, почему чуды закудахтали! — расхохотался Станислав.
   — Не все так хорошо, уважаемые бароны, — вздохнула Всеслава. — Милана, заканчивай выступление.
   Разбушевавшиеся бароны послушно замолчали. Воевода Дочерей Журавля поправила украшающий правое запястье браслет. Было видно, что несгибаемая Милана чуточку нервничает.
   — Узнав о появлении синтезированного Золотого Корня, мы, разумеется, предприняли экстренные меры для того, чтобы овладеть этой технологией, — сообщила воевода. — Мы вычислили местонахождение фабрики по производству наркотиков. К сожалению… — Милана вновь потеребила браслет. — К сожалению, к моменту нашего появления там оказались боевые группы других Великих Домов. Но если Сантьяга был занят уничтожением Ктулху, то рыцари успели проникнуть на склад и захватили все запасы «стима». — Снова пауза. — Около двадцати литров.
   — Что досталось нам? — поинтересовался помрачневший Святополк.
   — Лаборатория по его производству. — Милана помолчала. — И Геннадий Монастырев — чел, сумевший синтезировать Золотой Корень.
   — Не так уж мало, — приободрился Станислав. — Главное, что мы можем наладить производство «стима»!
   — Не сразу, — вздохнула воевода. — В ходе битвы в лаборатории были случайно уничтожены компьютеры, все записи пропали… Мы эвакуировали в Зеленый Дом оборудование, но как его использовать — неизвестно.
   — А этот чел? Изобретатель?
   — Монастырев попал под удар «Шаровой молнии» и в настоящий момент находится в коме. Извлечь какие-либо сведения из его памяти не представляется возможным.
   Лица участников большого королевского совета вытянулись. Одно дело идти на конфликт с Орденом, располагая работающей лабораторией, и совсем другое ввязываться в войну с неясными перспективами.
   — Насколько быстро мы сможем вылечить Монастырева?
   — Мы делаем все возможное, — подала голос Мирослава. — Как вы понимаете, мы не можем обращаться к эрлийцам, а сами… — Старуха развела руками. — Не меньше двух-трех дней. Может быть, пять.