Страница:
– Госпожа, еще раз прошу прощения. У нас действительно мало времени. Вы носите под сердцем наследника династии. Не только статус, положение, власть Кикути, но и их кровь. А значит, завязанные на генетический ключ и сетевой профиль коды доступа.
– Наследные коды Кикути были взломаны. Иначе мятежникам не удалось бы установить контроль над платформами провайдеров и службами жизнеобеспечения.
– В данном случае те, кто не захочет перестраховаться, могут решить просто отомстить, – попытался обойти спорный вопрос взломщик, сыгравший ключевую роль в установлении вышеупомянутого контроля. Но все-таки признал: – Протоколы Кикути не ломали. Владыка Нобору просто отдал, что счел нужным. Когда станет известно, что он оставил наследника, это будет смертный приговор. Вам обоим. Вы согласны?
– Да.
– Когда станет известно, что высокая госпожа – отрекшаяся от помолвки невеста самого Кикути – ожидает ребенка, тайный совет не постесняется установить отцовство любыми доступными им методами. Вы это понимаете?
– Да.
– Чтобы избежать их внимания, необходимо либо скрыть сам факт вашей беременности, либо сделать так, чтобы ни у кого не возникло вопроса о возможном отце. Первый вариант… Я не возьмусь сохранять эту тайну. Я, с переменным успехом прятавший в Паутине два независимых революционных движения, – не возьмусь. Риск слишком велик, а ставки…
Тимур замолчал. Он не хотел думать о ставках. А о том, что должен будет сейчас сказать, думать просто не мог.
– Советник Канеко, – тихим, ясным голосом произнесла госпожа Кикути, – я не позволю прервать свою беременность.
Секунду он смотрел на нее. Сосредоточил на этом миге все свое внимание, всего себя, до конца. Будто собираясь бросить на укрепления боевой планер – напряженно, четко, вихрем в бездну:
– Фудзивара О-Кими, вдовствующая владычица Кикути. Я, Канеко Тимур, прошу вас оказать великую честь дому Канеко и согласиться стать моей женой.
Молчание оглушало. Ее самообладания хватило, чтобы бушующие за опущенными ресницами чувства никак не отразились на лице. Тимур бы, пожалуй, предпочел гримасу гнева или насмешки. Только не эту неподвижную церемонную маску.
Тихо, глухо, стараясь не оправдываться, зачем-то добавил:
– Я смогу вас защитить. Вас двоих.
Она медленно вдохнула – показатели кислорода в крови из желтой зоны вернулись в зеленую. Тимур лишь теперь понял, что последнюю пару минут его собеседница не дышала.
– Господин советник, – плоский, ничего не выражающий голос, – вы оказываете мне честь.
Ну да. И от этой чести благородная дама даже вдохнуть не может.
Недостойный выскочка, варвар-полукровка, необразованный повстанец. Куда уж ему до дочери древних Фудзивара, бывших владыками, творцами, воинами и программистами задолго до колонизации Аканы. Умелая создательница миров, надменная выпускница Академии, ярчайшая звезда в своем поколении, предназначенная в спутницы самому царственному Кикути. Высокородная госпожа Кимико имела все основания считать замужество с наглым пользователем судьбою худшей, чем смерть.
«Канеко, вирус тебе на нулевую дорожку, прекрати проецировать на нее свои комплексы! Твоя неуверенность может сейчас обойтись слишком дорого».
Тимур сжал зубы. Безмолвный шок собеседницы в ответ на предложение руки и сердца оскорбительным назвать было никак нельзя. Она имела на него право. Она, если на то пошло, имела право схватиться за нож и заявить: «Такое смывается только кровью. Желательно вашей».
– Госпожа, я действительно не вижу иного выхода, – мягко, точно приманивая дикую ками-программу, начал он. – Замужество даст мне формальный повод собственноручно построить вашу защиту и оберегать ее всеми доступными способами. В том числе и незаконными. Оно подтвердит ваш нейтральный статус. Оно объяснит ваши исчезновения из Паутины, ставшие за последний год слишком подозрительными. Оно, в конце концов, вызовет такой скандал, что любая реальная информация будет похоронена под валом сплетен. И самое главное, оно даст вашему ребенку отца, который за любой намек на проведение генетического тестирования будет вызывать на дуэльную площадку. В том числе и своих коллег по тайному совету.
Дочь великих Фудзивара окинула его медленным, по-новому оценивающим взглядом. С ног до головы. Тимур постарался выглядеть опасным и достойным доверия одновременно. Он не будет вкладывать в голову собеседницы собственные мысли. Даже если байту понятно, о чем она думает и какие делает выводы. «Дитя Нобору, носящее фамилию Канеко? А почему тогда не кошачью кличку?»
И какая разница, что с этой фамилией ребенок получит шанс, по крайней мере, родиться.
– Советник, я боюсь, что выдать отпрыска Кикути за вашего будет… сложно. – Сказано это было достаточно дипломатично. Женщина чуть коснулась своей черной пряди, ничем иным не намекая на его собственную пепельно-русую шевелюру.
Тимур легко улыбнулся.
– Родители моей матери были варварами, эмигрировавшими на Акану после окончания третьей ангельской[2], но Канеко – старинное нихонское семейство. Все требуемые расовые признаки в генокоде представлены. Я выложу портреты деда и прадеда в парадной форме, очень тайно проконсультируюсь по поводу генетических сканирований и пластических операций. Создам несколько ложных следов. Это будет весьма в духе времени.
Что бы госпожа Фудзивара ни думала по поводу новых хозяев жизни, вдруг начавших находить у себя доселе скрытые аристократические корни и выпячивать ранее отвергаемые семейные традиции, мысли ее остались непроницаемы.
– Конечно, – медленно продолжил Тимур, – вы можете найти супруга, более равного вам по положению…
Например, охранника, который лежал сейчас перед ее дверью. Чтобы Нобору доверил ему оберегать собственную жену, воин должен был быть безупречен: старинного самурайского рода, славного вековой верностью Кикути, умный, образованный, опытный. Преданный до предела, за которым заканчивается разум и начинаются самоубийственные традиции предков.
Ну и, разумеется, чистокровный аканиец.
– Однако подобный брак лишь привлечет внимание тайного совета. Простите, госпожа. Но мы живем в том мире, в котором живем. И сейчас в этом мире я – один из немногих, кто может приказать Корпусу взломщиков не лезть не в свое дело. И заставить их держаться от этого дела подальше.
– Времена меняются. На Акане в последние годы времена меняются очень быстро.
Каким-то образом Тимур смог услышать сквозь небрежное замечание то, что пугало ее на самом деле.
– Свары в совете действительно опасны, и тот, кто был наверху сегодня, завтра может оказаться среди социально пониженных, с полустертой памятью и насильственно ограниченным интеллектом. Положение моей супруги может поставить вас под удар моих противников. Однако…
Он смотрел на нее, женщину на пять лет его старше, стоящую неизмеримо выше, образованную намного лучше. Смотрел и позволял воспоминаниям наполнить свой взгляд. Выигранные и проигранные схватки. Взломанные и написанные коды. Воплощенные и провалившиеся стратегии.
Друзья и враги, погибшие на его глазах. Десять лет на гражданской войне.
– Я не вижу иного выхода, высокая госпожа. Ради вашего ребенка. Будьте моей женой.
Княжна опустила глаза. И ответила: «Да».
Глава 2
На следующий день голова Тимура гудела. Как всегда после ночи, наполненной лихорадочным уничтожением одних информационных пластов и подделыванием других. Однако горло, цветущее синяками, добавляло в букет впечатлений новые оттенки. Самурай древнего клана Тайра (он же соратник и друг детства Кикути Нобору, он же разыскиваемый по всей Акане террорист, он же верный охранник вдовы своего господина) идею замужества не одобрил.
Где-то посреди дискуссии, развернувшейся относительно надменного самурайского неодобрения, Тимур узнал это резкое лицо, эти экономные, отточенные движения. Вспомнил, что встречались они ранее. Вспомнил эхо тяжелых десантных ботинок, неумолимую руку, тянущую его за шкирку, раздраженный голос.
Вспомнил, почему так ненавидит он высшие сословия. И благородных бойцов-самураев. И великих владык Кикути.
И вот с этим теперь придется жить в одном доме?
«Канеко, во что ты ввязался на сей раз?»
Тимур сморгнул, прогоняя все еще стоящие перед глазами каталоги муниципального медицинского архива. Медленно сел.
Будь он дома (если упрятанный среди выработанных шахт бункер с единственной комнатой и стоящей в ней капсулой жизнеобеспечения можно было назвать домом), его физическое тело сейчас было бы опутано системами контроля и сенсорными вуалями. Однако клан Фудзивара явно придерживался старинных эстетических норм: технология должна быть вписана в окружающее пространство. А пространство должно было являться естественным продолжением технологии. С виду простая циновка, на которой оставалось тело ушедшего в Паутину, заботилась о дыхании, питании, выделениях организма, поддерживала мышечный тонус и влажность кожных покровов. Заодно медицинская программа контролировала процесс восстановления в тканях поврежденного горла.
Тимур проверил внутренние часы, глубоко вздохнул. Представил стилизованный символ: ворота без створок, ведущие в никуда. Нырнул в домашнюю сеть поместья.
Здесь тоже все было выдержано в древних традициях благородных семейств. Внутренний сайт полностью, до мельчайших деталей повторял дизайн реального помещения. Мягкие линии сводов, резьба по камню, узорные перегородки. Идя по закрытой галерее, Тимур не смог уловить ни единого отличия между пространством физическим и виртуальным. Художник такого уровня, как Кимико, легко мог ввести сюда целую вселенную – анфиладу миров, один другого ярче. Вместо этого был приглушенный аскетизм, вытертый за столетия пол, тонкая вязь трещин на потолке.
Ждущая в гостевом зале строгая хозяйка.
– Госпожа, – подобающий случаю поклон. – Белое вам к лицу.
– Благодарю вас, советник.
Ее аватара также соответствовала высоким традициям – точная копия физического тела. Лишь вместо мягких домашних шелков – сложное платье, несколькими уровнями спускающееся до самого пола. Черные пряди подняты в высокую прическу и скреплены резными деревянными шпильками. В лице – ни кровинки.
– Считаю своим долгом еще раз спросить, не лучше ли будет мне совершить этот визит в одиночестве?
– Госпожа, я, конечно, варвар дикости необычайной, но даже у варваров есть представления о приличиях. Мужчина не отправляет даму одну к ее родителям просить своей собственной руки. В данном случае уместнее было бы мне совершить этот визит в одиночестве. Уверен, что смогу найти аргументы для владыки Фудзивара.
Кисти под тяжелой тканью дрогнули. От облегчения или дурных предчувствий – Тимур не понял.
– Ваши дипломатические способности, советник, не вызывают сомнений, – она улыбнулась, точно уже сейчас пытаясь смягчить реакцию благородного семейства на появление такого «зятя», – но я все же хотела бы лично представить будущего супруга господину, отцу моему.
– Как вам будет угодно.
Глубокий звон гонга разнесся под сводами зала. Тимур молча предложил ей свою руку, окутал их обоих ступенчатой защитой, мало сочетающейся со скромным семейным визитом. Активировал перед внутренним взором ярлык-врата. Перемещение шло по внутреннему каналу клана – ровное и сравнительно безопасное.
Они вышли из-под прохладной тени тории. И оказались в мире цветущих глициний.
Ясностью и глубиной дышало лазоревое, будто украденное из Древней Терры небо. Чуть выцветало ближе к горизонту, приобретало прозрачные сапфирные и дымчатые топазные оттенки. Далекие горы окутаны были кисеей облаков.
Вершины эти парили над пейзажем, жемчуг тумана и серебро реки стекали вдоль крутых склонов. Чем ниже, тем больше становилось желтого, сине-серого, зеленоватого. Чем ближе к подножию, тем темнее казалась мозаика агата и змеевика. Холмы вокруг переливались уже всеми оттенками зеленого. Обрамленная ими долина была чашей, словно выточенной из цельного куска малахита.
Дворец, окруженный самоцветными горами, точно царственным венцом, был похож на жемчужину, чью красоту лишь подчеркивает великолепие раковины. Матовые крыши купались в стекающем со склонов свете. Белые стены отражались в ровной воде. Широкие ступени спускались к ожидающей хозяев изящной лодке.
Река протекала прямо под дворцом, ровной темной дорогой выныривала из-под стен и несла свои воды мимо аллеи, на которой стояли Тимур и Кимико. Господин советник оглянулся. За спиной его тянулось узкое, скованное каменными статуями устье, разливалось в бесконечность морского залива.
Должно быть, если глядеть на реку из окон дворца, то покажется, что застыл ты у начала дороги. И что протянулась она от твоих ног. Прямо к морю. К небу. К вечности.
Советник Канеко глубоко вдохнул. Воздух пах йодом, солью и утром. Рассветные тени лежали на нежных лиловых цветах, на прохладной водной глади, на мраморных плитах.
Повинуясь едва заметному давлению на локоть, он развернулся к дорожке, ведущей к дворцу. Кимико, вместо того чтобы указывать путь, благовоспитанно отстала на три шага. Обернувшись, Тимур увидел, что глаза ее скромно опущены, руки сжимают маленький веер.
Канеко двинулся вперед. Вдоль дороги во дворец Фудзивара были высажены цветущие глицинии, что дали этому клану название. Ствол гигантского растения поднимался темной витой колонной, расходились в стороны ветви-лозы, создавая ровный покров. И свисали вниз длинные аметистовые грозди. Каждый побег отличался от другого, каждый был неуловимо иным, излучал новый оттенок в произведении искусства: чистый лиловый, сине-лиловый, насыщенно-фиолетовый. Голова кружилась от тонкого весеннего аромата.
Этот остров был одним из самых древних миров, что ему доводилось посещать. Основной код был написан основателем клана Фудзивара несколько столетий назад. С тех пор хозяева очень бережно подходили к любым обновлениям, отказываясь перекраивать свой дом с каждым новомодным веянием. Результатом кропотливой заботы многих поколений стала неуловимая атмосфера, что давала острову собственную жизнь, делая его более материальным, нежели пустынные аканийские скалы. Именно такие места с течением времени обретали силу и волю, чтобы затем осознать себя и родиться новым ками.
Фудзивара О-Кими шла мимо обвивающих перила лоз и плывущих по воде бутонов, глядя сквозь призрачную утреннюю красоту. Все ее внимание было сосредоточено на ожидающем у балконных дверей человеке.
Если бы Тимур не знал, что аватара творца в рамках подобной социальной ситуации непременно является отражением его истинного тела, он мог бы решить, что тот пытается скрыть свой истинный возраст. Согласно досье, владыке Фудзивара было далеко за девяносто. Подтянутому седовласому человеку, который смотрел на них сверху вниз, сложно было дать больше сорока. Все-таки сказывался самый высокий из доступных на планете уровней медицинского обслуживания.
– Советник Канеко. – Хозяину Фудзивара удалось скрыть удивление при виде спутника своей дочери, но опасение все же прорвалось. Тимур засек команду на проверку систем защиты.
Незваный гость остановился, заставляя замереть идущую позади женщину. Оборона такого уровня строилась столетиями, слой за слоем, один дублирующий контур за другим. Советник Канеко был знаменит еще и тем, что во время своей бурной юности взломал пару подобных миров. Перехитрил вместе с защитой, уникальным дизайном и надменными хозяевами. И украл то, за чем в те миры пришел.
Призрак загородного дворца Кикути, его сияющих башен и неодолимых укреплений встал между застывшими друг напротив друга фигурами.
После грозившей затянуться до неприличия паузы Тимур низко поклонился:
– Владыка Фудзивара.
Поклон Кимико был более глубок – и более грациозен.
– Господин, отец мой.
Седая голова склонилась в ответ.
– Добро пожаловать в мой дом, дочь моя, чтимый гость.
Две девушки в аметистовых кимоно (Тимур автоматически проверил – чисто декоративные программы) распахнули тяжелые двери. Не торопясь войти, советник Канеко посмотрел в глаза хозяину дома:
– Я просил руки госпожи, вашей дочери. И она ответила мне согласием.
Самообладание Фудзивара явно было наследственной чертой. Снежный Лис и бровью не повел. А если бы Кимико не замерла за спиной жениха ледяной статуей, Тимур мог бы решить, что и ей разговор совершенно безразличен.
– Дочь? – Владыка Фудзивара смотрел только на стоящее перед ним белоснежное видение.
– Канеко Тимур оказал нашему дому честь, предложив свою защиту и покровительство в столь трудное время, – тихо, явно пытаясь вложить в слова больше, нежели позволено этикетом (и присутствием жениха), ответила та. – Я дала свое согласие свободно и с ясным взором.
– Понимаю. Советник, вы позволите мне поговорить с дочерью наедине?
– Нет, – твердо ответил Тимур, сознательно игнорируя приличия. – Но я готов поговорить наедине с вами сам. Обещаю не принимать оскорблений на свой счет. Вне зависимости от того, что вы сочтете нужным мне сказать.
Он, быть может, слишком ориентировался на оторванную от жизни литературу, но классические постановки Аканы были полны вот таких непокорных невест. Девушка, готовая опозорить свою семью, избрав недостойного жениха, входит в родительский дом, а выходя оттуда, с гневом отвергает презренного соблазнителя. Не хватало еще, чтобы Кимико, вернувшись после разговора с отцом, напрочь забыла, кто такой Канеко Тимур и почему она раньше отчаянно не хотела делать аборт.
Недвусмысленно положив руку между ее лопатками, он проводил дочь Фудзивара до тории. Прикрыв глаза, проследил, достигла ли женщина своего поместья. Дождался подтверждения Тайры. И лишь затем последовал за терпеливой прислужницей.
Дворец Фудзивара распахнулся анфиладами наполненного светом пространства. И не поймешь сразу, где комнаты разграничены стенами, а где – экранами рисовой бумаги. Кремовый шелк, деревянные балки, золотистого цвета паркет, такой сияющий, что утренние лучи, казалось, танцуют над ним, любуясь собственным отражением. Тимур, пытающийся не поскользнуться на полированной поверхности, подумал, что высокородным Фудзивара не нужны зеркала. Они всегда могут посмотреть себе под ноги.
Вход в кабинет владыки охраняли массивные двери темного, почти черного дерева. Тонкая, ранящей красоты аметистовая дева закрыла за спиной гостя тяжелую створку.
Было в звуке защелкивающегося замка что-то такое… окончательное.
Тимур оглядел светлую, обитую бело-зеленым шелком комнату.
Окно было такое огромное, что чудилось: одной из стен просто нет. Самоцветные горы взмывали ввысь, как мелодия взлетает в крещендо, и казались неотъемлемой частью интерьера.
Ровно напротив другое окно точно так же распахивалось в безмятежность морского залива. Солнце врывалось внутрь, пронзало насквозь все помещение. Блики золота отражались от светлого камня – вдоль одной из стен вытянулся выточенный из цельного куска нефрита дракон. Светильники из того же камня, но других оттенков, зажжены пока что не были.
Хозяин стоял на коленях перед низким столиком и разливал чай. Гость уважительно, как мог глубоко поклонился. Повинуясь жесту, опустился на предложенную подушку.
– Вы предпочитаете серебристый улун, не так ли, советник?
Первый ход аристократа был неплох. Тимур не принадлежал к тем избранным, кто мог позволить себе пить реальный чай в реальном мире. Чтобы добыть информацию о его вкусовых предпочтениях, нужно было получить возможность проанализировать личные сетевые настройки господина тайного советника. Или – еще менее радужная мысль – узнать ответ от кого-то, достаточно Тимуру близкого. Не сказать, чтобы задача столь уж сложная. Но ведь ею еще нужно зачем-то озаботиться. Причем заранее.
– Склоняюсь перед вашими осведомителями, князь, – чуть поклонился Тимур, принимая тонкую, почти прозрачную пиалу.
– Мои осведомители оказались не столь хороши, как хотелось, – вежливо принял перекинутую ему подачу собеседник. – Признаюсь, ваши отношения с моей дочерью стали совершенной неожиданностью.
– Мы встретились в Паутине под анонимными аватарами – вы знаете, как это обычно бывает. Госпожа Кимико – увлеченный дизайнер, я интересуюсь сотворением Паутины. Нам было о чем поговорить друг с другом.
– Безусловно. Однако не каждое сетевое знакомство заканчивается предложением руки и сердца. Вы не можете не признать, что в реальной жизни все же являетесь очень разными людьми, – дипломатично приуменьшил владыка. – У вас очень разные, даже противоположные убеждения и культурные стереотипы. Также и обязательства.
– Наши убеждения лишь дают повод для интересных споров. Столкновение культур действительно может стать проблемой, но мы готовы идти друг другу навстречу. Я, при всем своем радикализме, все же сын Аканы. И недавно обнаружил, что не столь далек от традиционного мировоззрения, как считал ранее.
Тимур вдохнул аромат чая, давая себе время сформулировать вопрос, задать который не имел права.
– Обязательства, – медленно произнес он, точно пробуя слово на вкус. – Мои обязательства перед советом и Аканой. И обязательства госпожи перед семьей и той Аканой, которую она назвала бы истинной. Князь Фудзивара, ведь после падения маяков вы официально расторгли помолвку дочери с Кикути Нобору, не так ли?
Аристократическая рука, держащая на весу чайник, была спокойна, падающая в пиалу горячая струя не колыхнулась. Но вот под поверхностным уровнем аватары князя удалось уловить эхо быстрой перенастройки.
Тимур сделал глоток. Снежный Лис знал. Расторжение помолвки было пустым жестом, призванным прикрыть семью от разъяренной толпы. А может, Нобору просто потребовал соблюдения клятв. Забавно, если подобная сцена разыгрывается в кабинете высокородного родителя второй раз подряд. Движимый сомнительным «традиционным мировоззрением», жених является «просить благословения» – и вежливо молчит о том, что случится, если искомое благословение не будет получено.
Как бы там ни было, князь знал, что младшая его дочь стала женой владыки Кикути.
– Совершенно верно, советник, – седовласый интриган на диво искренне повторил официальную литанию партии умеренных консерваторов. – Нобору мог быть тысячу раз в своем праве, но всякой верности есть предел. Мы не могли поддерживать династию после того, как владыка уничтожил маяки, обрекая планету на изоляцию. Если и было здесь предательство, то Кикути предал Акану первым.
– И даже если обязательства еще сохранились, теперь это не имеет никакого значения, – небрежно заметил Тимур.
– Прошу прощения?
– Кикути Набору мертв. Уверен, до вас уже дошли слухи – они верны. Одна из групп мстителей, не утрудивших себя объявлением официальной мести, смогла получить координаты его убежища в реальном мире. Удар нанесли с орбиты. Выживших не осталось.
– Вот как, – тихо проговорил князь Фудзивара, ставя пиалу на стол. Понять, явилась ли для него эта информация неожиданной, было невозможно.
Тимур мысленно отвесил себе подзатыльник. До сих пор он воспринимал собеседника как врага – того, кого необходимо подчинить и чье презрение станет лишь еще одним оружием, которое можно будет направить на противника. Это позволяло вести разговор, как еще одни официальные переговоры, а не знакомство с будущим тестем. Но это же и заводило в ловушку. Если Фудзивара решат считать врагом самого Тимура… У отца жены будет достаточно причин и возможностей ударить в спину. Не нужно давать ему еще и повод.
– Князь, я никак – действием или бездействием не был причиной смерти владыки Нобору. – Он не мог утверждать ту же безвинность от имени всего коалиционного правительства, но за себя самого советник Канеко готов был поклясться. – Реальность поставила нас перед фактом: последний Кикути мертв. Но можно и должно спасти живых.
– Вот как, – совсем другим тоном сказал Глициниевый владыка, и во взгляде его, обращенном на Тимура, вспыхнул огонек какого-то нового интереса. – Ответьте мне на один вопрос, юный советник. Вы угрожали моей дочери, чтобы добиться от нее согласия на этот брак?
– Пожалуй, да, – твердо решил Тимур, немного подумав. – Не словом и не делом. Но я воспользовался ситуацией, чтобы получить ответ, на который не смог бы рассчитывать при любых других обстоятельствах. Госпожа сказала вам чистую правду: она идет на этот союз с ясным взором. Правда и то, что я предложил свою защиту всему союзу Фудзивара. Власть совета может казаться древним родам недолговечной и эфемерной, но сегодня, сейчас она вполне реальна. И опасна. Как и моя личная власть. Уверен, я смогу быть полезным вашей дочери, вашему клану и, пожалуй, вашей партии.
– Наследные коды Кикути были взломаны. Иначе мятежникам не удалось бы установить контроль над платформами провайдеров и службами жизнеобеспечения.
– В данном случае те, кто не захочет перестраховаться, могут решить просто отомстить, – попытался обойти спорный вопрос взломщик, сыгравший ключевую роль в установлении вышеупомянутого контроля. Но все-таки признал: – Протоколы Кикути не ломали. Владыка Нобору просто отдал, что счел нужным. Когда станет известно, что он оставил наследника, это будет смертный приговор. Вам обоим. Вы согласны?
– Да.
– Когда станет известно, что высокая госпожа – отрекшаяся от помолвки невеста самого Кикути – ожидает ребенка, тайный совет не постесняется установить отцовство любыми доступными им методами. Вы это понимаете?
– Да.
– Чтобы избежать их внимания, необходимо либо скрыть сам факт вашей беременности, либо сделать так, чтобы ни у кого не возникло вопроса о возможном отце. Первый вариант… Я не возьмусь сохранять эту тайну. Я, с переменным успехом прятавший в Паутине два независимых революционных движения, – не возьмусь. Риск слишком велик, а ставки…
Тимур замолчал. Он не хотел думать о ставках. А о том, что должен будет сейчас сказать, думать просто не мог.
– Советник Канеко, – тихим, ясным голосом произнесла госпожа Кикути, – я не позволю прервать свою беременность.
Секунду он смотрел на нее. Сосредоточил на этом миге все свое внимание, всего себя, до конца. Будто собираясь бросить на укрепления боевой планер – напряженно, четко, вихрем в бездну:
– Фудзивара О-Кими, вдовствующая владычица Кикути. Я, Канеко Тимур, прошу вас оказать великую честь дому Канеко и согласиться стать моей женой.
Молчание оглушало. Ее самообладания хватило, чтобы бушующие за опущенными ресницами чувства никак не отразились на лице. Тимур бы, пожалуй, предпочел гримасу гнева или насмешки. Только не эту неподвижную церемонную маску.
Тихо, глухо, стараясь не оправдываться, зачем-то добавил:
– Я смогу вас защитить. Вас двоих.
Она медленно вдохнула – показатели кислорода в крови из желтой зоны вернулись в зеленую. Тимур лишь теперь понял, что последнюю пару минут его собеседница не дышала.
– Господин советник, – плоский, ничего не выражающий голос, – вы оказываете мне честь.
Ну да. И от этой чести благородная дама даже вдохнуть не может.
Недостойный выскочка, варвар-полукровка, необразованный повстанец. Куда уж ему до дочери древних Фудзивара, бывших владыками, творцами, воинами и программистами задолго до колонизации Аканы. Умелая создательница миров, надменная выпускница Академии, ярчайшая звезда в своем поколении, предназначенная в спутницы самому царственному Кикути. Высокородная госпожа Кимико имела все основания считать замужество с наглым пользователем судьбою худшей, чем смерть.
«Канеко, вирус тебе на нулевую дорожку, прекрати проецировать на нее свои комплексы! Твоя неуверенность может сейчас обойтись слишком дорого».
Тимур сжал зубы. Безмолвный шок собеседницы в ответ на предложение руки и сердца оскорбительным назвать было никак нельзя. Она имела на него право. Она, если на то пошло, имела право схватиться за нож и заявить: «Такое смывается только кровью. Желательно вашей».
– Госпожа, я действительно не вижу иного выхода, – мягко, точно приманивая дикую ками-программу, начал он. – Замужество даст мне формальный повод собственноручно построить вашу защиту и оберегать ее всеми доступными способами. В том числе и незаконными. Оно подтвердит ваш нейтральный статус. Оно объяснит ваши исчезновения из Паутины, ставшие за последний год слишком подозрительными. Оно, в конце концов, вызовет такой скандал, что любая реальная информация будет похоронена под валом сплетен. И самое главное, оно даст вашему ребенку отца, который за любой намек на проведение генетического тестирования будет вызывать на дуэльную площадку. В том числе и своих коллег по тайному совету.
Дочь великих Фудзивара окинула его медленным, по-новому оценивающим взглядом. С ног до головы. Тимур постарался выглядеть опасным и достойным доверия одновременно. Он не будет вкладывать в голову собеседницы собственные мысли. Даже если байту понятно, о чем она думает и какие делает выводы. «Дитя Нобору, носящее фамилию Канеко? А почему тогда не кошачью кличку?»
И какая разница, что с этой фамилией ребенок получит шанс, по крайней мере, родиться.
– Советник, я боюсь, что выдать отпрыска Кикути за вашего будет… сложно. – Сказано это было достаточно дипломатично. Женщина чуть коснулась своей черной пряди, ничем иным не намекая на его собственную пепельно-русую шевелюру.
Тимур легко улыбнулся.
– Родители моей матери были варварами, эмигрировавшими на Акану после окончания третьей ангельской[2], но Канеко – старинное нихонское семейство. Все требуемые расовые признаки в генокоде представлены. Я выложу портреты деда и прадеда в парадной форме, очень тайно проконсультируюсь по поводу генетических сканирований и пластических операций. Создам несколько ложных следов. Это будет весьма в духе времени.
Что бы госпожа Фудзивара ни думала по поводу новых хозяев жизни, вдруг начавших находить у себя доселе скрытые аристократические корни и выпячивать ранее отвергаемые семейные традиции, мысли ее остались непроницаемы.
– Конечно, – медленно продолжил Тимур, – вы можете найти супруга, более равного вам по положению…
Например, охранника, который лежал сейчас перед ее дверью. Чтобы Нобору доверил ему оберегать собственную жену, воин должен был быть безупречен: старинного самурайского рода, славного вековой верностью Кикути, умный, образованный, опытный. Преданный до предела, за которым заканчивается разум и начинаются самоубийственные традиции предков.
Ну и, разумеется, чистокровный аканиец.
– Однако подобный брак лишь привлечет внимание тайного совета. Простите, госпожа. Но мы живем в том мире, в котором живем. И сейчас в этом мире я – один из немногих, кто может приказать Корпусу взломщиков не лезть не в свое дело. И заставить их держаться от этого дела подальше.
– Времена меняются. На Акане в последние годы времена меняются очень быстро.
Каким-то образом Тимур смог услышать сквозь небрежное замечание то, что пугало ее на самом деле.
– Свары в совете действительно опасны, и тот, кто был наверху сегодня, завтра может оказаться среди социально пониженных, с полустертой памятью и насильственно ограниченным интеллектом. Положение моей супруги может поставить вас под удар моих противников. Однако…
Он смотрел на нее, женщину на пять лет его старше, стоящую неизмеримо выше, образованную намного лучше. Смотрел и позволял воспоминаниям наполнить свой взгляд. Выигранные и проигранные схватки. Взломанные и написанные коды. Воплощенные и провалившиеся стратегии.
Друзья и враги, погибшие на его глазах. Десять лет на гражданской войне.
– Я не вижу иного выхода, высокая госпожа. Ради вашего ребенка. Будьте моей женой.
Княжна опустила глаза. И ответила: «Да».
Глава 2
Тории – монументальные ворота в комплексе японского храма. Ворота-тории в синтоизме имеют особую символику. Через них осуществляется незримая связь между миром людей и миром богов и духов миров, они символизируют границу этих двух миров.
Статья из онлайн-энциклопедии «Кругосвет».Старая Терра, эпоха Взлета.Сеть Интернет, http://www.krugosvet.ru
«… и духов миров»! Это не опечатка и не ошибка перевода. Это доказательство того, что предки…»
Из спора на форуме Божественной Академии Аканы
На следующий день голова Тимура гудела. Как всегда после ночи, наполненной лихорадочным уничтожением одних информационных пластов и подделыванием других. Однако горло, цветущее синяками, добавляло в букет впечатлений новые оттенки. Самурай древнего клана Тайра (он же соратник и друг детства Кикути Нобору, он же разыскиваемый по всей Акане террорист, он же верный охранник вдовы своего господина) идею замужества не одобрил.
Где-то посреди дискуссии, развернувшейся относительно надменного самурайского неодобрения, Тимур узнал это резкое лицо, эти экономные, отточенные движения. Вспомнил, что встречались они ранее. Вспомнил эхо тяжелых десантных ботинок, неумолимую руку, тянущую его за шкирку, раздраженный голос.
Вспомнил, почему так ненавидит он высшие сословия. И благородных бойцов-самураев. И великих владык Кикути.
И вот с этим теперь придется жить в одном доме?
«Канеко, во что ты ввязался на сей раз?»
Тимур сморгнул, прогоняя все еще стоящие перед глазами каталоги муниципального медицинского архива. Медленно сел.
Будь он дома (если упрятанный среди выработанных шахт бункер с единственной комнатой и стоящей в ней капсулой жизнеобеспечения можно было назвать домом), его физическое тело сейчас было бы опутано системами контроля и сенсорными вуалями. Однако клан Фудзивара явно придерживался старинных эстетических норм: технология должна быть вписана в окружающее пространство. А пространство должно было являться естественным продолжением технологии. С виду простая циновка, на которой оставалось тело ушедшего в Паутину, заботилась о дыхании, питании, выделениях организма, поддерживала мышечный тонус и влажность кожных покровов. Заодно медицинская программа контролировала процесс восстановления в тканях поврежденного горла.
Тимур проверил внутренние часы, глубоко вздохнул. Представил стилизованный символ: ворота без створок, ведущие в никуда. Нырнул в домашнюю сеть поместья.
Здесь тоже все было выдержано в древних традициях благородных семейств. Внутренний сайт полностью, до мельчайших деталей повторял дизайн реального помещения. Мягкие линии сводов, резьба по камню, узорные перегородки. Идя по закрытой галерее, Тимур не смог уловить ни единого отличия между пространством физическим и виртуальным. Художник такого уровня, как Кимико, легко мог ввести сюда целую вселенную – анфиладу миров, один другого ярче. Вместо этого был приглушенный аскетизм, вытертый за столетия пол, тонкая вязь трещин на потолке.
Ждущая в гостевом зале строгая хозяйка.
– Госпожа, – подобающий случаю поклон. – Белое вам к лицу.
– Благодарю вас, советник.
Ее аватара также соответствовала высоким традициям – точная копия физического тела. Лишь вместо мягких домашних шелков – сложное платье, несколькими уровнями спускающееся до самого пола. Черные пряди подняты в высокую прическу и скреплены резными деревянными шпильками. В лице – ни кровинки.
– Считаю своим долгом еще раз спросить, не лучше ли будет мне совершить этот визит в одиночестве?
– Госпожа, я, конечно, варвар дикости необычайной, но даже у варваров есть представления о приличиях. Мужчина не отправляет даму одну к ее родителям просить своей собственной руки. В данном случае уместнее было бы мне совершить этот визит в одиночестве. Уверен, что смогу найти аргументы для владыки Фудзивара.
Кисти под тяжелой тканью дрогнули. От облегчения или дурных предчувствий – Тимур не понял.
– Ваши дипломатические способности, советник, не вызывают сомнений, – она улыбнулась, точно уже сейчас пытаясь смягчить реакцию благородного семейства на появление такого «зятя», – но я все же хотела бы лично представить будущего супруга господину, отцу моему.
– Как вам будет угодно.
Глубокий звон гонга разнесся под сводами зала. Тимур молча предложил ей свою руку, окутал их обоих ступенчатой защитой, мало сочетающейся со скромным семейным визитом. Активировал перед внутренним взором ярлык-врата. Перемещение шло по внутреннему каналу клана – ровное и сравнительно безопасное.
Они вышли из-под прохладной тени тории. И оказались в мире цветущих глициний.
Ясностью и глубиной дышало лазоревое, будто украденное из Древней Терры небо. Чуть выцветало ближе к горизонту, приобретало прозрачные сапфирные и дымчатые топазные оттенки. Далекие горы окутаны были кисеей облаков.
Вершины эти парили над пейзажем, жемчуг тумана и серебро реки стекали вдоль крутых склонов. Чем ниже, тем больше становилось желтого, сине-серого, зеленоватого. Чем ближе к подножию, тем темнее казалась мозаика агата и змеевика. Холмы вокруг переливались уже всеми оттенками зеленого. Обрамленная ими долина была чашей, словно выточенной из цельного куска малахита.
Дворец, окруженный самоцветными горами, точно царственным венцом, был похож на жемчужину, чью красоту лишь подчеркивает великолепие раковины. Матовые крыши купались в стекающем со склонов свете. Белые стены отражались в ровной воде. Широкие ступени спускались к ожидающей хозяев изящной лодке.
Река протекала прямо под дворцом, ровной темной дорогой выныривала из-под стен и несла свои воды мимо аллеи, на которой стояли Тимур и Кимико. Господин советник оглянулся. За спиной его тянулось узкое, скованное каменными статуями устье, разливалось в бесконечность морского залива.
Должно быть, если глядеть на реку из окон дворца, то покажется, что застыл ты у начала дороги. И что протянулась она от твоих ног. Прямо к морю. К небу. К вечности.
Советник Канеко глубоко вдохнул. Воздух пах йодом, солью и утром. Рассветные тени лежали на нежных лиловых цветах, на прохладной водной глади, на мраморных плитах.
Повинуясь едва заметному давлению на локоть, он развернулся к дорожке, ведущей к дворцу. Кимико, вместо того чтобы указывать путь, благовоспитанно отстала на три шага. Обернувшись, Тимур увидел, что глаза ее скромно опущены, руки сжимают маленький веер.
Канеко двинулся вперед. Вдоль дороги во дворец Фудзивара были высажены цветущие глицинии, что дали этому клану название. Ствол гигантского растения поднимался темной витой колонной, расходились в стороны ветви-лозы, создавая ровный покров. И свисали вниз длинные аметистовые грозди. Каждый побег отличался от другого, каждый был неуловимо иным, излучал новый оттенок в произведении искусства: чистый лиловый, сине-лиловый, насыщенно-фиолетовый. Голова кружилась от тонкого весеннего аромата.
Этот остров был одним из самых древних миров, что ему доводилось посещать. Основной код был написан основателем клана Фудзивара несколько столетий назад. С тех пор хозяева очень бережно подходили к любым обновлениям, отказываясь перекраивать свой дом с каждым новомодным веянием. Результатом кропотливой заботы многих поколений стала неуловимая атмосфера, что давала острову собственную жизнь, делая его более материальным, нежели пустынные аканийские скалы. Именно такие места с течением времени обретали силу и волю, чтобы затем осознать себя и родиться новым ками.
Фудзивара О-Кими шла мимо обвивающих перила лоз и плывущих по воде бутонов, глядя сквозь призрачную утреннюю красоту. Все ее внимание было сосредоточено на ожидающем у балконных дверей человеке.
Если бы Тимур не знал, что аватара творца в рамках подобной социальной ситуации непременно является отражением его истинного тела, он мог бы решить, что тот пытается скрыть свой истинный возраст. Согласно досье, владыке Фудзивара было далеко за девяносто. Подтянутому седовласому человеку, который смотрел на них сверху вниз, сложно было дать больше сорока. Все-таки сказывался самый высокий из доступных на планете уровней медицинского обслуживания.
– Советник Канеко. – Хозяину Фудзивара удалось скрыть удивление при виде спутника своей дочери, но опасение все же прорвалось. Тимур засек команду на проверку систем защиты.
Незваный гость остановился, заставляя замереть идущую позади женщину. Оборона такого уровня строилась столетиями, слой за слоем, один дублирующий контур за другим. Советник Канеко был знаменит еще и тем, что во время своей бурной юности взломал пару подобных миров. Перехитрил вместе с защитой, уникальным дизайном и надменными хозяевами. И украл то, за чем в те миры пришел.
Призрак загородного дворца Кикути, его сияющих башен и неодолимых укреплений встал между застывшими друг напротив друга фигурами.
После грозившей затянуться до неприличия паузы Тимур низко поклонился:
– Владыка Фудзивара.
Поклон Кимико был более глубок – и более грациозен.
– Господин, отец мой.
Седая голова склонилась в ответ.
– Добро пожаловать в мой дом, дочь моя, чтимый гость.
Две девушки в аметистовых кимоно (Тимур автоматически проверил – чисто декоративные программы) распахнули тяжелые двери. Не торопясь войти, советник Канеко посмотрел в глаза хозяину дома:
– Я просил руки госпожи, вашей дочери. И она ответила мне согласием.
Самообладание Фудзивара явно было наследственной чертой. Снежный Лис и бровью не повел. А если бы Кимико не замерла за спиной жениха ледяной статуей, Тимур мог бы решить, что и ей разговор совершенно безразличен.
– Дочь? – Владыка Фудзивара смотрел только на стоящее перед ним белоснежное видение.
– Канеко Тимур оказал нашему дому честь, предложив свою защиту и покровительство в столь трудное время, – тихо, явно пытаясь вложить в слова больше, нежели позволено этикетом (и присутствием жениха), ответила та. – Я дала свое согласие свободно и с ясным взором.
– Понимаю. Советник, вы позволите мне поговорить с дочерью наедине?
– Нет, – твердо ответил Тимур, сознательно игнорируя приличия. – Но я готов поговорить наедине с вами сам. Обещаю не принимать оскорблений на свой счет. Вне зависимости от того, что вы сочтете нужным мне сказать.
Он, быть может, слишком ориентировался на оторванную от жизни литературу, но классические постановки Аканы были полны вот таких непокорных невест. Девушка, готовая опозорить свою семью, избрав недостойного жениха, входит в родительский дом, а выходя оттуда, с гневом отвергает презренного соблазнителя. Не хватало еще, чтобы Кимико, вернувшись после разговора с отцом, напрочь забыла, кто такой Канеко Тимур и почему она раньше отчаянно не хотела делать аборт.
Недвусмысленно положив руку между ее лопатками, он проводил дочь Фудзивара до тории. Прикрыв глаза, проследил, достигла ли женщина своего поместья. Дождался подтверждения Тайры. И лишь затем последовал за терпеливой прислужницей.
Дворец Фудзивара распахнулся анфиладами наполненного светом пространства. И не поймешь сразу, где комнаты разграничены стенами, а где – экранами рисовой бумаги. Кремовый шелк, деревянные балки, золотистого цвета паркет, такой сияющий, что утренние лучи, казалось, танцуют над ним, любуясь собственным отражением. Тимур, пытающийся не поскользнуться на полированной поверхности, подумал, что высокородным Фудзивара не нужны зеркала. Они всегда могут посмотреть себе под ноги.
Вход в кабинет владыки охраняли массивные двери темного, почти черного дерева. Тонкая, ранящей красоты аметистовая дева закрыла за спиной гостя тяжелую створку.
Было в звуке защелкивающегося замка что-то такое… окончательное.
Тимур оглядел светлую, обитую бело-зеленым шелком комнату.
Окно было такое огромное, что чудилось: одной из стен просто нет. Самоцветные горы взмывали ввысь, как мелодия взлетает в крещендо, и казались неотъемлемой частью интерьера.
Ровно напротив другое окно точно так же распахивалось в безмятежность морского залива. Солнце врывалось внутрь, пронзало насквозь все помещение. Блики золота отражались от светлого камня – вдоль одной из стен вытянулся выточенный из цельного куска нефрита дракон. Светильники из того же камня, но других оттенков, зажжены пока что не были.
Хозяин стоял на коленях перед низким столиком и разливал чай. Гость уважительно, как мог глубоко поклонился. Повинуясь жесту, опустился на предложенную подушку.
– Вы предпочитаете серебристый улун, не так ли, советник?
Первый ход аристократа был неплох. Тимур не принадлежал к тем избранным, кто мог позволить себе пить реальный чай в реальном мире. Чтобы добыть информацию о его вкусовых предпочтениях, нужно было получить возможность проанализировать личные сетевые настройки господина тайного советника. Или – еще менее радужная мысль – узнать ответ от кого-то, достаточно Тимуру близкого. Не сказать, чтобы задача столь уж сложная. Но ведь ею еще нужно зачем-то озаботиться. Причем заранее.
– Склоняюсь перед вашими осведомителями, князь, – чуть поклонился Тимур, принимая тонкую, почти прозрачную пиалу.
– Мои осведомители оказались не столь хороши, как хотелось, – вежливо принял перекинутую ему подачу собеседник. – Признаюсь, ваши отношения с моей дочерью стали совершенной неожиданностью.
– Мы встретились в Паутине под анонимными аватарами – вы знаете, как это обычно бывает. Госпожа Кимико – увлеченный дизайнер, я интересуюсь сотворением Паутины. Нам было о чем поговорить друг с другом.
– Безусловно. Однако не каждое сетевое знакомство заканчивается предложением руки и сердца. Вы не можете не признать, что в реальной жизни все же являетесь очень разными людьми, – дипломатично приуменьшил владыка. – У вас очень разные, даже противоположные убеждения и культурные стереотипы. Также и обязательства.
– Наши убеждения лишь дают повод для интересных споров. Столкновение культур действительно может стать проблемой, но мы готовы идти друг другу навстречу. Я, при всем своем радикализме, все же сын Аканы. И недавно обнаружил, что не столь далек от традиционного мировоззрения, как считал ранее.
Тимур вдохнул аромат чая, давая себе время сформулировать вопрос, задать который не имел права.
– Обязательства, – медленно произнес он, точно пробуя слово на вкус. – Мои обязательства перед советом и Аканой. И обязательства госпожи перед семьей и той Аканой, которую она назвала бы истинной. Князь Фудзивара, ведь после падения маяков вы официально расторгли помолвку дочери с Кикути Нобору, не так ли?
Аристократическая рука, держащая на весу чайник, была спокойна, падающая в пиалу горячая струя не колыхнулась. Но вот под поверхностным уровнем аватары князя удалось уловить эхо быстрой перенастройки.
Тимур сделал глоток. Снежный Лис знал. Расторжение помолвки было пустым жестом, призванным прикрыть семью от разъяренной толпы. А может, Нобору просто потребовал соблюдения клятв. Забавно, если подобная сцена разыгрывается в кабинете высокородного родителя второй раз подряд. Движимый сомнительным «традиционным мировоззрением», жених является «просить благословения» – и вежливо молчит о том, что случится, если искомое благословение не будет получено.
Как бы там ни было, князь знал, что младшая его дочь стала женой владыки Кикути.
– Совершенно верно, советник, – седовласый интриган на диво искренне повторил официальную литанию партии умеренных консерваторов. – Нобору мог быть тысячу раз в своем праве, но всякой верности есть предел. Мы не могли поддерживать династию после того, как владыка уничтожил маяки, обрекая планету на изоляцию. Если и было здесь предательство, то Кикути предал Акану первым.
– И даже если обязательства еще сохранились, теперь это не имеет никакого значения, – небрежно заметил Тимур.
– Прошу прощения?
– Кикути Набору мертв. Уверен, до вас уже дошли слухи – они верны. Одна из групп мстителей, не утрудивших себя объявлением официальной мести, смогла получить координаты его убежища в реальном мире. Удар нанесли с орбиты. Выживших не осталось.
– Вот как, – тихо проговорил князь Фудзивара, ставя пиалу на стол. Понять, явилась ли для него эта информация неожиданной, было невозможно.
Тимур мысленно отвесил себе подзатыльник. До сих пор он воспринимал собеседника как врага – того, кого необходимо подчинить и чье презрение станет лишь еще одним оружием, которое можно будет направить на противника. Это позволяло вести разговор, как еще одни официальные переговоры, а не знакомство с будущим тестем. Но это же и заводило в ловушку. Если Фудзивара решат считать врагом самого Тимура… У отца жены будет достаточно причин и возможностей ударить в спину. Не нужно давать ему еще и повод.
– Князь, я никак – действием или бездействием не был причиной смерти владыки Нобору. – Он не мог утверждать ту же безвинность от имени всего коалиционного правительства, но за себя самого советник Канеко готов был поклясться. – Реальность поставила нас перед фактом: последний Кикути мертв. Но можно и должно спасти живых.
– Вот как, – совсем другим тоном сказал Глициниевый владыка, и во взгляде его, обращенном на Тимура, вспыхнул огонек какого-то нового интереса. – Ответьте мне на один вопрос, юный советник. Вы угрожали моей дочери, чтобы добиться от нее согласия на этот брак?
– Пожалуй, да, – твердо решил Тимур, немного подумав. – Не словом и не делом. Но я воспользовался ситуацией, чтобы получить ответ, на который не смог бы рассчитывать при любых других обстоятельствах. Госпожа сказала вам чистую правду: она идет на этот союз с ясным взором. Правда и то, что я предложил свою защиту всему союзу Фудзивара. Власть совета может казаться древним родам недолговечной и эфемерной, но сегодня, сейчас она вполне реальна. И опасна. Как и моя личная власть. Уверен, я смогу быть полезным вашей дочери, вашему клану и, пожалуй, вашей партии.