Паркер Б.. Багровое веселье

   - Да, верно, - вздохнул Квирк и, взяв в руки фотографию собаки, подвинул ее чуть ближе к портретам детей. Зайчик на крышке стола немного переполз в мою сторону.
   - Нужно выяснить, что мы знаем об этом типе, который принес Сюзан розу, - сказал Квирк.
   - Да, - согласился я.
   - Уошборн в это время был уже арестован, - напомнил Белсон.
   - Значит, если Уошборн - Красная Роза, то кто же тогда, черт возьми, этот ночной гость? - проворчал Квирк, ни к кому не обращаясь.
   - А если Уошборн не Красная Роза... - начал Белсон.
   - Вот именно, - оборвал я.
   Мы снова замолчали, задумчиво глядя в пустоту.
   - Это не Уошборн, - заключил, наконец, Квирк.
   Я взглянул на Белсона.
   - Уошборн убил свою жену, - проговорил он. - Но вот остальное - нет.
   - Может быть, - пробормотал я.
   - Возможно, - кивнул Квирк.
   - Нет, это не Уошборн, - повторил Белсон.
   - Хоук с Сюзан? - спросил Квирк.
   - Да.
   - Хорошо.
   Глава 14
   К утру Уошборн стал настоящей знаменитостью. Джейн Поули вещала о нем с экрана телевизора, а его портрет украшал первые страницы всех утренних газет. Мэр выступил по Си-Эн-Эн с благодарностью в адрес комиссара полиции, а комиссар великодушно похвалил за отличную работу все управление. Шесть абзацев статьи на первой полосе "Глоба" посвящались лейтенанту полиции Мартину Квирку, начальнику отдела по расследованию убийств, проявившему в беседе с журналистами некоторую сдержанность. В десятом абзаце говорилось, что частный детектив из Бостона, помогавший полиции в расследовании этого дела, отказался от каких-либо комментариев.
   - Я не отказался, - проворчал я.
   По другую сторону кухонной стойки Сюзан доедала ржаной гренок.
   - От меня? Еще бы ты от меня отказывался, - улыбнулась она.
   - В газете пишут, что я отказался дать комментарии по делу, - сказал я.
   - Наверное, заезжали к тебе в контору, а тебя не было, - пожала плечами Сюзан.
   - Брехливые псы, - выругался я.
   - Что это мы такие злые с самого утра? - снова улыбнулась Сюзан.
   - Куда ни плюнь, каждый лично раскрыл это дело, - проворчал я.
   Сюзан откусила еще один кусочек гренка. Я сделал глоток кофе. Волосы у Сюзан были накручены на бигуди, на лице - ни капли макияжа. Она была одета в белую шелковую пижаму с оборками, немного помятую после сна. Я уставился на нее.
   - В чем дело? - спросила Сюзан, перехватив мой взгляд.
   - Да вот удивляюсь, как тебе удается постоянно быть такой красивой, улыбнулся я. - Наверное, это не зависит от одежды и макияжа. Наверное, все дело в тебе самой.
   - Ты что, уже успел выпить с утра пораньше? - рассмеялась она.
   - Это ты бьешь мне в голову, как хороший стакан бургундского, ответил я.
   - Больше не буду. Только после работы.
   Я опустил глаза и снова взялся за свой ореховый рулет. Сюзан взглянула на часы. Она всегда куда-то опаздывала. И сейчас по плану должна была уже закончить завтрак.
   - Есть новости от твоих пациентов? - спросил я.
   - Нет.
   - Но если ты узнаешь, кто подарил тебе розу, а значит, и кто является убийцей, ты ведь поделишься со мной, правда?
   - Красная Роза признался, - сказала она.
   - Не уходи от ответа.
   Сюзан молча кивнула и отправила в рот последний кусок гренка.
   - Да, думаю, поделюсь, - ответила она. - Но я должна быть уверена, что... - Сюзан покачала головой, так и не закончив фразы. И тут же решила сказать по-другому. - Знаешь, я поздно пришла на эту работу. Но сейчас и сама работа, и мои познания и опыт делают меня независимой. Как, впрочем, и твоя профессия - тебя. Так что я считаю себя чем-то большим, чем просто частью тебя, хотя была бы только рада и этому. Но я и без тебя представляю собой нечто самостоятельное. Меня ценят саму по себе.
   - Все правильно, - кивнул я.
   На стойке стояла ваза со сливами. Я взял одну и потер о брюки.
   - И я всегда очень ревностно защищаю эту самостоятельность, - добавила Сюзан.
   Я надкусил сливу.
   - И то, что дело Красной Розы нарушает эту мою автономию, просто невыносимо, - продолжала она. - И то, что ты и Хоук дежурите здесь, мне тоже очень неприятно.
   Я видел, как напряглось ее лицо, когда она произнесла эту фразу.
   - Но ни то, ни другое - не твоя вина, - попытался успокоить ее я.
   - И не твоя, - вздохнула Сюзан. - Но, понимаешь, это то же самое, что разрешить тебе вмешиваться во что-то, что принадлежит только мне. Когда ты расспрашиваешь меня о моих пациентах, я чувствую, что от меня как будто отрывают кусок.
   - Я просто не хочу, чтобы он убил тебя, - вздохнул я.
   - Понимаю, - ответила Сюзан. - Я и сама не хочу. И когда ты или Хоук здесь, я боюсь намного меньше. Но ты уже, наверное, заметил, что, когда тебя нет, страх для меня - естественное, хотя и ужасное, состояние, это как часть моей профессии.
   - Знаю, - кивнул я.
   - Я знаю, что ты знаешь. - Сюзан вдруг улыбнулась своей ослепительной улыбкой, которая всегда заставляла сильнее биться мое сердце. - Не обращай внимания. Просто захотелось пожаловаться.
   - Ни Квирк, ни Белсон не верят этому признанию, - сказал я.
   - Но оно устраивает руководство. Если верить новостям, Уошборн не полицейский.
   - Да, и плюс ко всему это дает им черного преступника и автоматически прекращает все пересуды насчет расизма. Ну и народ немного успокоится. Вообще, есть много причин, чтобы верить его признанию.
   - Кроме?
   - Кроме того, что пистолет не тот, веревка не та, спермы нет и сам он черный. Ведь если он негр, то тогда почему все время искал свои жертвы в тех районах, где, по идее, легче было бы действовать белому? И в конце концов, каким образом он мог зайти так далеко, что добрался до собственной жены?
   - Ну, допустим, насчет жены вполне можно найти какие-то объяснения, возразила Сюзан.
   - Ладно, пусть так, но все равно остается много белых пятен. И два очень опытных следователя из отдела убийств не верят ему.
   - Если такой человек, как Уошборн, действительно убил свою жену, он может быть в таком ужасном состоянии, что вполне признается и во всем остальном, - предположила Сюзан.
   - Признается в целой серии убийств? - удивился я.
   - Даже больше того. Он может подражать в своем преступлении убийце, стать им, я имею в виду где-то внутри себя. Он как бы раздваивается, и тогда одна часть убивает, а другая, которую он считает самим собой, всего лишь наблюдает за всем со стороны, что помогает ему пережить весь этот ужас.
   - Так что его горе и слезы могут быть абсолютно искренними, догадался я.
   - Абсолютно. Но он совершил нечто более ужасное, чем могут себе представить следователи. И наказывать его нужно соответственно. Он не просто убийца, он настоящий дьявол - такой же, как и тот, кто совершил все остальные убийства.
   - Значит, ты тоже не веришь его признанию, - вздохнул я.
   - Ни то, ни другое. Я могла бы придумать вполне правдоподобный сценарий, подтверждающий, что он говорит правду. Просто я пытаюсь обрисовать тебе все возможности с точки зрения психиатра. И когда в конце концов вы узнаете, виновен он или невиновен, я соглашусь с вами.
   Я знаю, что знаю я, и знаю, что знаешь ты. И здесь ты знаешь больше, чем я.
   Я доел сливу, встал и, обойдя стойку, поцеловал Сюзан в губы.
   - Спасибо, - поблагодарил я.
   - Всегда пожалуйста.
   Она посмотрела на часы.
   - Боже мой, всего двадцать минут до приема!
   - Смотри, не затопчи меня на бегу, - улыбнулся я и отступил в сторону.
   Глава 15
   Сюзан все еще металась по квартире, когда позвонил Квирк.
   - Хоук придет? - спросил он.
   - Да, в десять.
   - Оставайся там вместе с ним. Мы с Белсоном приедем.
   - Хорошо, - ответил я и положил трубку. Сюзан на мгновение замерла передо мной, чмокнула меня в губы и устремилась к двери.
   - Дзынь-дзынь, - позвал я.
   - Позвоню попозже, - бросила она на ходу и скрылась за дверью.
   Ровно в десять прибыл Хоук. Квирк и Белсон - следом.
   - Это что, совпадение или вы, ребятки, за мной следите? - удивился Хоук.
   Квирк отрицательно покачал головой, закрыл за собой дверь и сказал:
   - Нам нужна помощь.
   - Ну наконец-то, - Хоук расплылся в улыбке.
   Белсон прошелся по кухне, порылся на полках и, наконец, отыскал блюдце, которое можно было использовать в качестве пепельницы. Квирк прошел следом за ним на кухню, старательно стряхнул с плаща дождевые капли и повесил его на вешалку у задней двери. Белсон вернулся в гостиную, неся в руке свою импровизированную пепельницу.
   - Фрэнк, - нахмурился Квирк и указал на плащ.
   - Понял, - кивнул Белсон, вернулся на кухню и повесил свой плащ рядом с плащом Квирка.
   Хоук снял кожаную куртку и повесил на спинку стула. Из подмышки свирепо блеснула костяная рукоятка пистолета. Сзади, в кармашке на широком ремне, лежало несколько запасных обойм.
   Белсон огляделся. Квартира утопала в антиквариате, кружеве, шелке, хрустале и бархате. На одной стене висел огромный багровый веер.
   - Твоя работа? - спросил Белсон у меня.
   - Ага, - улыбнулся я.
   - Мы с Белсоном в отпуске, - сообщил Квирк.
   Холодный весенний дождь назойливо колотил в окно.
   - Ну что ж, погодка вполне подходящая, - заметил я.
   - Комиссар настоял, - пояснил Квирк.
   - В газетах писали, что ты "проявил некоторую сдержанность", припомнил я.
   - Да, а вчера вечером, когда выступал по радио в передаче Джимми Уинстона, вообще высказал свое мнение, - вздохнул Квирк.
   - Мобилизовал общественное мнение, - буркнул Хоук.
   - Что-то в этом роде. Короче, сегодня утром меня отправили в отпуск. В продолжительный. И Фрэнка заодно. Похоже, специально позаботились.
   - Я работал на совесть, шеф, ты же знаешь, - сказал Белсон.
   Квирк молча кивнул.
   - Значит, они остановились на Уошборне, - заключил я.
   - Да, - ответил Квирк.
   - И приняли его признание, - добавил Хоук.
   - Он сам упорно стоит на своем, - сказал Квирк.
   - Ну, во всяком случае, одно убийство на нем все же висит, - проворчал Белсон.
   - Это точно, - согласился я и рассказал им версию Сюзан.
   - Да, только так он и может воспринимать то, что сделал, - кивнул Хоук. - Так что, скорее всего, не изменит своих показаний.
   - Какими бы не были причины, - сказал Квирк, - я согласен, что его признание - не пустой треп.
   - Значит, - решил я, - если Красная Роза не дурак, то сейчас он на некоторое время прекратит убийства и уйдет в сторону.
   Квирк согласно кивнул.
   - Если сможет, - вставил Хоук.
   - Да, если сможет, - повторил Квирк. - Если он и в самом деле полицейский, он вполне может быть из моего отдела, может разговаривать со мной каждый день и выяснять, что мне известно.
   - А если он не сможет остановиться, то очень скоро убьет еще нескольких женщин, - сказал я.
   Мы замолчали. Белсон стряхнул пепел в ярко-красное блюдце, гармонирующее с ярко-красным веером на стене, вобравшим в себя краски ковра, узор которого соответствовал узору на раме висящего в холле зеркала - такой же овальной, как и арка, ведущая в ванную. Пепел не гармонировал ни с чем.
   - Нужно выяснить, что за тип принес Сюзан эту красную розу, - сказал Квирк.
   - Я уже думал над этим, - кивнул я.
   - Есть какой-нибудь план? - спросил Квирк.
   - Да. Нам нельзя ошибиться. Но единственное, что нам можно сделать, это проследить за кабинетом Сюзан и установить личность каждого пациента, кто хоть немного похож на того парня, за которым я гонялся.
   - Сюзан, конечно, отказалась сотрудничать? - спросил Белсон.
   - Конечно, - ответил я.
   - Даже ради того, чтобы спасти свою собственную задницу?
   - Жизнь, - поправил я.
   - Да, конечно. Прости, - смутился Белсон.
   - Отказалась.
   - Не вижу смысла, - пожал плечами Белсон.
   - Ты - нет, а Сюзан видит, - возразил Хоук.
   Белсон посмотрел на Хоука, на секунду задержал взгляд, затем кивнул.
   - Сколько это займет? - спросил Квирк.
   - Где-то дней десять. Большинство пациентов приходит раз или два в неделю, - ответил я. - Во всяком случае, это лучшее, что я могу предложить.
   Квирк кивнул.
   - Но нужно действовать осторожно, - сказал я. - Представьте, какой-нибудь больной выходит от психотерапевта и замечает, что за ним следит полицейский...
   - Знаю, - оборвал меня Квирк. - Нельзя их пугать.
   - И если Сюзан подловит нас, тоже беды не оберешься, - вставил Хоук.
   - И это знаю, - кивнул Квирк.
   - Ладно, - вздохнул я, - посмотрим. Первый пациент приходит в девять, последний уходит в шесть. Если кто-то будет на машине, перепишем номер. Если придет пешком, проследим и узнаем адрес.
   - Но один из нас должен постоянно находиться с Сюзан, - напомнил Квирк.
   - Да.
   - Отсюда можно наблюдать? - спросил Квирк и подошел к окну.
   - Не очень хорошо видно. Нужно следить снаружи.
   Хоук выглянул в окно. На улице было мрачно и сыро. Дождь не прекращался.
   - Да, неплохое местечко для отпуска, - мрачно улыбнулся Хоук.
   ...Они решили, что это кто-то другой. Черномазый. Какой-то придурок, который угрохал собственную жену, подделал его почерк и заявил, что это он убил всех остальных. Удачный случай. Оставалось лишь остановиться, они бы замели черномазого, и он был бы в полной безопасности. Но мог ли он остановиться? Боже правый, да как же он мог остановиться! Какая бы это была потеря. Какая пустота в жизни. Как он мог лишить себя этого? Планировать, тихо подкрадываться к жертве, ловить ее, а потом незаметно исчезать - ведь все это и составляло его жизнь. Что он без этого? Чем еще можно заполнить эту пустоту? Мог ли он поговорить с ней об этом? Но если бы она узнала, то непременно рассказала бы кому-нибудь. Ему больше нельзя была встречаться с ней. Но он хотел, чтобы она знала.
   - Входите, - пригласила она.
   Он прошел через приемную.
   По оконному стеклу за большим аквариумом с тропической рыбкой барабанил дождь. Рыбка без устали совершала фантастические пируэты. Вода там и вода здесь. Он вошел в кабинет и сел на свое обычное место. Вновь ощутил огромную потребность рассказать ей все. Но она проболтается. Обязательно проболтается своему дружку.
   - Когда я был маленьким, - начал он, - я был очень близок с матерью.
   Она кивнула.
   - Я мог рассказать ей обо всем. "Это нормально, - говорила она, - я же твоя мама".
   Она слегка шевельнула пальцем, предлагая ему продолжать.
   - Я делился с ней абсолютно всем.
   Сегодня на ней был коричневый костюм и белая блузка.
   - Помню, когда я был ребенком, ну, классе в третьем, я наделал в штаны.
   Она молча кивнула. Никакой реакции - ни отвращения, ни умиления.
   - Маме позвонили из школы, и она пришла забрать меня. Она не ругалась, даже наоборот, сказала, что ничего страшного, с каждым может случиться. Мы пошли домой, и я попросил, чтобы она никому не рассказывала. Она пообещала... У нее как раз сидела какая-то подруга, и, когда я помылся и спустился вниз, эта подруга начала подшучивать надо мной по этому поводу.
   - Значит, она рассказала, - заключила она.
   Он кивнул.
   - Я... - он замолчал и тяжело сглотнул. Он больше не мог говорить.
   - И вы перестали верить ей, - подсказала она.
   Он снова смог лишь кивнуть. Как будто у него вдруг пропал голос. Он свободно дышал, но не мог ничего сказать. Нависло гнетущее молчание. Позади нее по оконному стеклу барабанил дождь. Он набрал воздуха и выдохнул через рот.
   Она ждала.
   - Я никогда ничего ей не говорил, - наконец выдавил он из себя. Голос звучал как-то пронзительно, как будто отдельно от него.
   - А если приходилось?
   - Она выходила из себя. Она никогда не признавалась, что не права. Просто выходила из себя и страшно злилась на меня, когда я что-то говорил.
   - А что происходило, когда она выходила из себя?
   - Она переставала любить меня.
   Она кивнула.
   - Что же это за любовь? - спросил он все тем же чужим голосом. - Что это за любовь, когда она может любить меня и не любить, если ей не хочется?
   Она слегка покачала головой. Снова наступила тишина, и лишь дождь все барабанил и барабанил по оконному стеклу.
   Глава 16
   Хоук остался дежурить у Сюзан. Белсон, я и Квирк вышли на улицу и уселись в машину. Мы с Квирком впереди, Белсон сзади. Струйки дождя стекали по стеклам, мешая разглядеть, что творится на улице.
   - Только дворники не включай, - предупредил я. - Трое мужиков в машине с работающим мотором и включенными дворниками сразу привлекут внимание.
   - Сможешь через такое стекло что-нибудь разглядеть? - спросил Квирк.
   Мы стояли за полквартала от дома Сюзан, на другой стороне улицы.
   - Не очень-то, - ответил я. - Но нам и не нужно особо разбираться. Любой белый мужчина, который, судя по виду, бегает быстрее меня.
   Квирк кивнул.
   - Фрэнк, хочешь взять на себя первого? - спросил он.
   - Конечно.
   Мы замолчали. Дождь не прекращался. Через десять минут стекла запотели, и Квирк чуть приоткрыл окно с противоположной от дома Сюзан стороны.
   Без десяти одиннадцать из дверей дома вышел первый пациент и не спеша спустился по ступенькам.
   - Как тебе этот? - спросил Квирк.
   - Габариты, вроде, подходят, - кивнул я. Фигура за окном выглядела размытой и нечеткой. - Он белый?
   - Если нет, - ответил Белсон, - вернусь обратно. Он вышел из машины и двинулся на Линнейн-стрит в сторону Гарден, шагая параллельно пациенту Сюзан по другой стороне улицы.
   Через минуту Квирк сообщил мне:
   - Все в порядке, он белый.
   - Теперь лишь бы Белсон его не упустил, - вздохнул я.
   - Белсон не упустит, - заверил Квирк. - И не засветится.
   Я кивнул.
   - Если он сядет в машину, Фрэнк запомнит номер.
   - И запросто узнаем, кто он, - закончил Квирк. - Когда следующий?
   - Должен прибыть с минуты на минуту, а выйти без десяти двенадцать.
   - Час, - подсчитал Квирк.
   Мы молча наблюдали за стекающими по стеклам струйками. Без пяти одиннадцать к дому Сюзан подошла женщина в широком кожаном плаще и фиолетовой косынке и, позвонив, исчезла за дверью.
   - Дерьмо собачье, - выругался Квирк.
   - Теперь нужно ждать до без десяти час, - сказал я. - Можем сходить попить кофейку.
   Мы вышли из машины, прошли по Линнейн в сторону Массачусетс-авеню и попили кофе в какой-то булочной, попутно зацепив еще и по кусочку рулета с сыром. К половине первого мы уже снова сидели в машине и ждали. Без шести минут час из дома вышла женщина в кожаном плаще и остановилась на крыльце, чтобы открыть зонтик. Ни Квирк, ни я не проронили ни слова.
   - Если многие будут подходить под наши требования, - сказал, наконец, Квирк, - это займет немало времени. Нам нужно побольше людей.
   - Только не Хоук, - возразил я. - Он останется с Сюзан.
   Квирк кивнул.
   - Своих я тоже не могу задействовать.
   - А если неофициально? - предложил я. - Просто как услуга.
   Квирк отрицательно покачал головой.
   - Им потом башку оторвут. Я в опале. Пока не соглашусь с официальной версией.
   - Прямо как Галилей, - усмехнулся я.
   Без трех минут час в дом вошел мужчина в черной кожаной куртке.
   - Ну что? - повернулся ко мне Квирк.
   - Не то, - покачал головой я. - Слишком грузный. Я бы догнал его уже через полквартала.
   - Ну, смотри, - буркнул Квирк.
   Мы снова замолчали. Двое следующих пациентов оказались женщинами. В две минуты пятого по ступенькам поднялся мужчина с зонтиком.
   - Подходит, - бросил я.
   - Когда выйдет, я его возьму, - сказал Квирк.
   В 16.53 мужчина вышел на улицу, раскрыл зонтик и зашагал по Линнейн в сторону Массачусетс-авеню. Квирк двинулся следом.
   В 16.56 к дому подошел высокий худой парень в военной куртке цвета хаки и шляпе военного образца с загнутыми кверху полями, какие обычно носят те, кто служит где-нибудь в тропиках. По виду было нетрудно догадаться, что парень не имеет никакого отношения к армии. Скорее всего, просто учится в Кеймбридже.
   Без трех шесть он вышел от Сюзан и направился по левой стороне Линнейн-стрит в сторону Массачусетс-авеню. Я вышел из машины и пошел по правой стороне, держась метрах в десяти сзади. Дождь не прекращался. Над городом начинали сгущаться вечерние сумерки. Следя за парнем сквозь пелену дождя, я пытался уловить в его походке хоть какое-то знакомое движение. Но когда человек идет шагом, он движется совсем не так, как во время бега. По росту и комплекции парень, вроде, вполне подходил, да и шел он легкой спортивной походкой. Дождь, казалось, не кончится уже никогда. На мне были джинсы, белые кожаные кроссовки "Рибок", серая майка, кожаная куртка и фетровая шляпа - подарок Пола Джиакомина, какие обычно носят только где-нибудь в Кении. Кроссовки сразу же промокли насквозь, но все остальное держалось на совесть. Следить за парнем было несложно - под сильным дождем он сгорбился, втянув голову в плечи и подняв ее лишь однажды, когда прямо передо мной перешел Линнейн-стрит и свернул на Массачусетс-авеню.
   Если человек не знает, что за ним следят, либо вовсе не думает об этом, слежка проста, как грабли. Нужно лишь стараться, чтобы объект не увидел, как ты пялишься на него в отражении какой-нибудь витрины, да еще не отставать слишком далеко, чтобы в случае, если он вдруг нырнет в метро или вскочит в автобус, ты не остался с носом. Вообще, в идеале нужно, конечно, иметь дублера и следить за клиентом по очереди. Еще один человек должен сидеть в машине на случай, если у него вдруг окажется свой транспорт или ему вздумается поймать такси. Сам я еще ни разу не встречал таксиста, который бы подчинился моей команде "следовать вон за той тачкой". Во время последней такой попытки водитель нажал на тормоз, сбросил счетчик и предложил мне прогуляться пешком. "Я тебе кто, таксист или Джеймс Бонд?" рявкнул он мне вслед.
   Справа, в Кеймбриджском скверике, было пустынно, сыро и неуютно. Единственным прохожим была девушка в шерстяной клетчатой юбке и длинном желтом плаще, прогуливающая черного Лабрадора. Девчонка была без зонта, и длинные черные волосы, насквозь промокшие от дождя, прилипли к голове. Собака быстро оббежала вокруг какого-то памятника и, взвизгнув от радости, со всего размаху плюхнулась на бок в большую грязную лужу.
   - Ну и засранец же ты, Отелло, - беззлобно проворчала девчонка.
   На площади Харвард Массачусетс-авеню сворачивает в сторону Бостона. Браттл-стрит тянется на запад к Уотер-тауну, а Кеннеди-стрит спускается вниз, к самой реке. Пересечение этих трех улиц и образует площадь Харвард неправильный треугольник с газетным киоском и входом в метро посередине. В киоске, а вернее в нескольких прилепленных друг к другу ларьках, продают газеты, журналы и театральные билеты. Туда-сюда по площади сновали серые группки тощих подростков. Все были одеты черт-те во что, на головах дурацкие прически. Из переносных магнитофонов ревела дикая и довольно нудная музыка. Один держал в руках гитару, вид которой вдруг сразу напомнил мне золотые шестидесятые. Они собирались здесь, потому что скорее всего больше собираться им было просто негде. В этот дождливый апрельский вечер они прятались под крышей входа в метро, всем своим видом выражая полное презрение к ценностям старшего поколения.
   Мой "клиент" тоже остановился под крышей и окинул взглядом небольшую группу панков, стоящую по другую сторону от входа. Тощий подросток с худыми, костлявыми руками отделился от остальных, подошел к моему "клиенту" и перебросился с ним парой слов. На подростке была кожаная куртка с оборванными рукавами и черные штрипсы из блестящего полиэстера, заправленные в высокие мотоциклетные ботинки. И куртка, и ботинки сверкали серебристой отделкой. На голове торчал ярко-красный петушиный гребень. Ухо украшал по крайней мере десяток разнокалиберных сережек. Бравада.
   Мой "клиент" кивнул и вышел из-под навеса. Панк шагнул следом, и они вместе поплелись дальше по Массачусетс-авеню. Красный гребень подростка слегка сбился на бок, но не упал. Несмотря на дождь, на улице было довольно много народу. Люди спешили домой с работы, студенты торопились в библиотеку, бар или киношку, группки туристов стремились поскорее увидеть знаменитую площадь Харвард, а увидев, обменивались разочарованными взглядами.
   Дойдя до Патнам-стрит, мы все трое свернули в сторону реки и, миновав огромный мебельный магазин, очутились в захудалом районе. Здесь прохожих было гораздо меньше. Моя задача резко усложнилась. Если сейчас они исчезнут в одном из многоквартирных домов, я мог закончить слежку, так и не узнав точного адреса. Я приблизился. Мой "клиент" остановился у грязно-зеленого двухэтажного здания и быстро глянул по сторонам. Что-то он стал слишком уж осторожным, как встретил этого подростка.
   Я прошел мимо, низко опустив голову и делая вид, что направляюсь прямо к реке. Пройдя несколько шагов, я остановился и принялся рассматривать витрину итальянского магазинчика, краем глаза наблюдая за "клиентом". Тот подозрительно глянул в мою сторону. Но подросток что-то сказал ему, он кивнул, и они скрылись в подъезде.
   Выждав минуту-другую, я вернулся и подошел к подъезду. Он был заперт. Внезапно прямо над моей головой на втором этаже зажегся свет. Я взглянул на табличку со списком жильцов. Но, хотя до ночи было еще далеко, даже в сумерках я не смог разобрать на ней ни единого слова. Я сунул руку в карман, достал фонарь и, оглянувшись, украдкой направил луч света на табличку. Она гласила: "ФИЛИПП АЙЗЕЛИН, ДОКТОР ФИЛОСОФИИ". В солнечный день я наверняка смог бы прочесть эту надпись и без фонарика.
   Глава 17
   Когда после слежки за Филиппом Айзелиным я вернулся к Сюзан, они с Хоуком стояли в приемной и молча взирали на аквариум. Крышка с него была снята, на поверхности воды расплылось масляное пятно, в котором одиноко плавала красная роза. Под водой вяло шевелила хвостом умирающая тропическая рыбка.
   - По-моему, бензин, - проговорил Хоук. - Во всяком случае запах похож.
   Я кивнул и взглянул на Сюзан. В аквариуме все еще бесцельно пузырился компрессор.