Паркер К.. Закалка Клинка (Фехтовальщик - 1)

   - Привет, - радостно провозгласила Ветриз, материализовавшись на узком пространстве между двумя застывшими фигурами и, походив вокруг, словно они были парковыми статуями, неожиданно заявила: - Я знаю его. Выступал, когда мы на днях пошли в суд. А девушка тоже адвокат? Я считала, что это мужская профессия.
   Алексий молча кивнул. Геннадия не было, радует, что хотя бы голова перестала болеть.
   - Не вижу вашего брата, - сказал он. Ветриз недоуменно повертела головой.
   - Он, наверно, не смог добраться. А где ваш помощник?
   "Какая жалость, что он не слышит! Ничего, я ему этого не забуду".
   - Похоже, что тоже, - ответил Патриарх, стараясь скрыть собственную радость. - Это просто потрясающе, каким образом вы сюда попали?
   - Не представляю, - пожала плечами Ветриз, - я же не могу знать, почему ноги ходят. Само получилось. - Она снова оглядела помещение. - Мы вправду здесь, или это сон или что-то в этом духе?
   - Трудно сказать, - признал Алексий. - Обычно все по-другому, если, конечно, слово "обычно" применимо в ситуации, которые происходят чрезвычайно редко. Обычно мы появляемся в момент, непосредственно предшествующий решающему событию в будущем или прошлом, в зависимости от того, что нас интересует. Хотя у натуралов это может происходить совсем иначе.
   Тем временем Лордан и девушка начали тяжело дышать, но руки, сжимающие клинки, не дрогнули. Никто, сколько бы он ни тренировал эту позицию, не мог простоять больше минуты, не шевельнув рукой или ногой.
   Так вот что они делают: не сражаются, а тренируются. И это не зал суда, а просторная демонстрационная арена в Классах, идеально повторяющая настоящую, чтобы выпускник, сдающий экзамен, находился в максимально приближенной к реальности обстановке.
   Кончик клинка в руке девушки едва заметно дрогнул. Она тихонько всхлипнула, признав свое поражение, и кончик клинка задрожал сильнее. Упражнение было одним из основных - и самых сложных - в программе подготовки фехтовальщика. Оно, догадался Алексий, развивало много полезных умений и тренировало мышцы, как никакое другое. Патриарх представил себе эту пытку и мысленно содрогнулся.
   Внезапно Лордан совершил стремительный выпад в сторону ученицы, двигаясь значительно быстрее, чем глаза наблюдателей. Девушка парировала удар почти так же быстро, после чего они обменялись серией коротких ударов, которая закончилась тем, что наставник выбил из ее рук меч едва заметным, внешне слабым поворотом запястья. Лордан согнулся пополам, держась за предплечье, и тихо выругался. Ученица пришла в ярость от собственного провала и молчала.
   - Если тебя это утешит, - выдохнул фехтовальщик, ты была великолепна.
   - Проиграла, - зло ответила девушка. - Вы взяли надо мной верх.
   Лордан с удивлением взглянул на нее.
   - Мне казалось, что я считаюсь твоим наставником.
   - Хорошо - это еще недостаточно, - заявила девушка, - ты можешь быть очень хорош, но умрешь, если соперник лучше.
   Патриарху не понравился ее тон; Лордану, судя по выражению его лица, очевидно, тоже.
   - Именно поэтому я рад, что вовремя ушел, - сказал он. - Больше всего на свете я не люблю перфекционистов.
   Ученица бросила на наставника обиженный взгляд.
   "Она опасна. Как я мог поддаться на ее уловки?"
   - Что? - Алексий вздрогнул и посмотрел на Ветриз.
   - Вы говорили, вздохнула она, - что, когда вы используете людей таким образом...
   Патриарх хотел что-то сказать, но не смог, выражение "используете людей таким способом" как нельзя лучше подходило к тому, чем они занимались.
   - ...вы же что-то делаете? Я имею в виду, как-то вмешиваетесь в происходящее. Или я неправильно поняла вас?
   - Ну, обычно. - Алексий неожиданно не сумел найти нужных слов, чтобы объяснить ей. - Я же предупреждал, что это всего лишь эксперимент, демонстрация.
   - Ах да, конечно. Только я думала, что если я уже знаю этого человека, а он, очевидно, оказался в затруднительном положении из-за того безумного существа...
   И снова Патриарха охватило странное чувство, будто его подняли и с размаху бросили на шахматную доску.
   - Вмешиваться просто ради того, чтобы вмешаться, - сурово произнес старец, - очень опасно, не говоря о том, что крайне глупо. Мы не знаем, какие причины привели к эпизоду, который мы сейчас имеем возможность наблюдать.
   "Лжец", - упрекнул он себя. Похоже, ситуация вышла из-под контроля. Проклятая девчонка каким-то образом записалась в его школу; очевидно, она решила, чтобы Лордан сам научил ее, как убить себя. И вина за это ложится на плечи Патриарха!
   - Понятно, - протянула Ветриз. - В таком случае что мы будем делать?
   - Думаю, - улыбнулся Патриарх, - будем возвращаться.
   - Хорошо.
   Патриарх открыл глаза и обнаружил, что напротив сидит перепуганный Геннадий, вид у него был почти комичный. Алексий нахмурился, взглядом давая понять, чтобы коллега взял себя в руки, и посмотрел в сторону Ветриз.
   Ее глаза оставались закрытыми.
   - Простите, - робко произнес Венарт, продолжая сидеть зажмурившись, и лицо его выражало недоумение, - долго еще так сидеть?
   Ее глаза закрыты. Неужели после того, как он ушел, Ветриз осталась там? Да что же, в конце концов, происходит?
   - Вал! - воскликнула девушка, открыла глаза и широко улыбнулась Сногсшибательно! Вы очень умны, - добавила она, радостно обращаясь к Алексию. - Теперь я знаю, что вы - настоящий волшебник!
   Патриарх ощутил, что его голова раскалывается от боли еще сильнее, чем раньше.
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
   Вестовые, вероятно, заметили их задолго до того, как они достигли перевала Дрескейн, поскольку навстречу выехал внушительный эскорт.
   - Постарайся держаться на высоте, - прошептал Журрай. - Не забывай, они первый раз видят тебя в качестве вождя. Первое впечатление - самое важное.
   - Все в порядке, - уверенно ответил Темрай. - Я знаю, что делать.
   Даже сейчас он не мог отделаться от мысли, насколько глупо все происходящее с ним. В конце концов, пять всадников, скачущих ему навстречу, - люди, знакомые с детства. Темрай различал Басбая, который держал в руках штандарт с орлом и выглядел чрезвычайно напыщенно. Молодой человек еще не забыл, как Басбай Мар гонялся за ним вокруг стана с пастушьим кнутом (и, к несчастью, настиг), когда застукал юного Темрая со своей младшей дочерью, занятых постижением таинственных прелестей юности. За ним ехал Кьюскай, высокий, величественный Кьюскай, всего на пять лет старше Темрая, его неизменный друг и покровитель в детских забавах. Молодой вождь еще помнил то время, когда едва решался заговаривать с ним на равных. Интересно, а что там делает дядя Ан, разряженный в цветастые перья, - ну естественно, ведь на протяжении последних пятидесяти двух лет Анкай Мар был верховным шаманом. Ходили слухи, будто раз в год он играет в "клетки" с самими богами.
   Темрай ударил коня пятками по бокам и предоставил Журраю возможность догонять его. Ситуация грозила превратиться в большой спектакль, чего новоиспеченный вождь в глубине души совсем не желал.
   Когда до всадников оставалось несколько ярдов, Темрай осадил коня и медленной рысью проехал мимо выстроившейся линии. Поравнявшись с Басбаем, он протянул руку, властным жестом забрал штандарт и вознес его высоко над собой, умудрившись не уронить и не упасть сам. Сотня всадников, оставшихся позади авангарда, ответила радостным ревом. Вернув штандарт Басбаю, Темрай остановился перед дядей Аном, который тут же подмигнул ему сквозь прорезь маски.
   - Да здравствует Темрай Тайми Мар, - раскатисто прокричал дядя Ан. Да здравствует великий вождь Темрай!
   И тут же прошептал, чтобы не слышали соседи:
   - Темрай, ты поправился. Похоже, тебя неплохо кормили.
   - Не смеши меня, дядя Ан, иначе я свалюсь с лошади.
   Темрай поднял руку в приветственном салюте.
   Пятеро лучших воинов племени спешились и преклонили перед ним колена.
   "Они поступают так, потому что покоряются мне, - неожиданно осознал всадник, и от этой мысли ему стало неловко. Но лишь на мгновение. - Они так поступают, потому что хотят помочь мне, я должен лишь принять их помощь".
   Молодой человек сделал глубокий вдох, надеясь, что голос не сорвется, провозгласил
   Я - Темрай кер Сасурай Тайми Мар, - донеслись до него собственные слова. - Встаньте, дети мои!
   О милосердные боги, какой спектакль! Молодой человек попробовал представить, как бы поступил его отец, окажись он в такой ситуации, но безуспешно. В конце концов, его отец был вождем, а вождь знает, что делает.
   Неожиданно Темрай вспомнил, что отец мертв, но самое ужасное, что сын не имеет права плакать или демонстрировать свое горе даже самым близким друзьям и родственникам, потому что всем известно, что вождь живет вечно.
   "Я хочу домой", - мелькнуло в голове.
   Я дома.
   * * *
   При виде родных шатров Темрай почувствовал себя лучше, затем вождю стало совсем плохо. Ему хотелось спрыгнуть с лошади, добежать до шатров, приласкать собак, раздать подарки, поскорее найти Пеггая, Соругая, Фелтен и Кдруен - просто, чтобы сказать "привет!", пока не вернулся отец...
   Вождь натянул поводья и медленным шагом проехал вдоль главной улицы. Его голова была высоко поднята, осанка царственна - именно так, как учили в детстве. Люди выбегали из шатров посмотреть на него, но никто не кричал и не размахивал руками, даже собаки, и те пятились назад, нерешительно повиливая хвостами, словно опасаясь, что его это рассердит. Темрай никогда не видел стан таким тихим.
   "Это глупо. Вовсе нет. Именно так должен вести себя клан в присутствии своего вождя".
   "Интересно, что чувствовал отец... что чувствовал Сасурай Тайми Мар, подумал юный вождь, - когда впервые въезжал в стан как Отец Клана, защитник своего народа и племянник богов? Смущение? Вероятно, нет. Вспомни семейную историю, Темрай. Ты больше не имеешь права беспечно относиться к такого рода вещам. Сасурай Тайми Мар был зрелым мужчиной, постоянным членом совета, когда Жолдай Тай ми Мар наткнулся на разъезд Максена Пичфорка на равнине Силаи. Когда Сасурай, возглавлявший остатки разбитой армии, въезжал в стан, люди смотрели не на него: они пытались найти среди всадников отцов, мужей, сыновей, братьев и нареченных, подавляя крик и слезы, не увидев их среди живых. Вероятно, Сасурай получил еще меньше удовольствия от этого момента и извлек из него больше пользы.
   "Я должен справится. С этого момента у меня нет права на ошибку".
   * * *
   - Следующее упражнение, - говорил Лордан, - принадлежит к числу тех, которые вы будете ненавидеть до конца своих дней. От него болят мышцы, оно противно, во вы будете повторять его до тех пор, пока не выполните правильно. Готовы?
   Пока ученики взирали на него со смешанным чувством ненависти и страха, Лордан поставил пятки под прямым углом, распрямил спину и вытянул руку с мечом в позицию ортодоксальной защиты. По прошествии минуты (что в данном случае означало практически вечность), настав ник объявил:
   - Приступайте.
   Результат оказался совершенно предсказуемым, поэтому он заставлял выполнять упражнение снова и снова.
   "Однажды, - думал Лордан, проходя вдоль выстроенных в линию учеников, - я точно узнаю, что предполагает достичь эта пытка. Иначе зачем вот уже двадцать поколений фехтовальщиков повторяют ее три раза в день, каждый день!"
   В этот раз первым не выдержал благородный Ювен. Лордан рукой опустил его клинок и, бросив: "Сначала", продолжил прогуливаться вдоль шеренги. Неприятная особенность упражнения заключалась в том, что, если не справлялся один, оставшимся приходилось начинать сначала.
   Устав смотреть на мучения своих подопечных, Лордан пробурчал: "достаточно" и один за другим опустил все шесть клинков.
   - Хочу напомнить вам, - добавил он, - что деревянные модели, которыми вы пользуетесь, значительно легче и короче настоящего оружия, поэтому в дальнейшем вам предстоит стоять четыре минуты вместо двух. Теперь приступим к изучению обратного шага классической городской защиты. Опорная нога на линии, оба колена полусогнуты, как если бы вы сидели на стуле. Мастер Тьюдел, вы похожи на испражняющегося наука.
   Девушка. В ее движениях сквозила та же неуклюжесть, что и у остальных пяти, но упорство, с которым она выполняла каждое упражнение, было почти пугающим. Она занималась, словно... Студенты учатся фехтованию с целью хорошо зарабатывать и не быть убитым, эта хотела научиться убивать. Бардас отдал профессии десять лет, но никогда не видел ничего подобного. Он знал одно: ему это не нравится.
   - Эта, - шепнул Лордан помощнице, пока класс тяжело топтался, с размаху рассекая воздух, - станет настоящим чудовищем.
   - Отлично, - невозмутимо ответила Эйтли, - успешный выпускник - лучшая реклама для заведения.
   Девушка сидела в шезлонге, уткнув нос в кучу восковых дощечек: список имен, догадался фехтовальщик.
   - Знаешь, кто это? - спросила она.
   - Не имею ни малейшего понятия.
   - Это список всех студентов, записавшихся на этот семестр. Более тридцати еще не выбрали школу. Можно прямо сейчас отправляться искать их.
   - Ты увлеклась, у меня уже есть класс.
   - Ах, - улыбнулась Эйтли. - Как ты смотришь на то, чтобы вести два класса одновременно? Некоторые инструкторы так делают.
   В ответ Лордан недовольно нахмурился.
   - У меня нет сил смотреть за этим, - ответил он, - еще полдюжины идиотов доконают меня.
   - Брось, ты просто еще не привык. Когда ты найдешь свой собственный стиль...
   - Отличная идея, тем не менее она отклоняется. Я способен справиться с одной дюжиной, но две шестерки - это выше моих сил. Кроме того, отличительной чертой нашей школы является индивидуальное обучение. Значит, я должен постоянно наблюдать за тем, что делают ученики. А как я буду за ними наблюдать, если половину времени мое внимание будет занято другим классом? - Бардас поглядел на аккуратные дощечки с именами и подумал о том, сколько усилий потрачено впустую. - Тебе следовало спросить у меня, прежде чем приступать к своей затее.
   - Ну хорошо, - нахмурилась Эйтли, - а что, по-твоему, я должна была делать? Работу, которую ты мне поручил, я закончила несколько часов назад.
   - Откуда я знаю, - огрызнулся Лордан. - Нет, Ты только посмотри на этого клоуна! Валери, если ты хотя бы изредка слушал то, что тебе говорят...
   Фехтовальщик вернулся к работе, а Эйтли вздохнула и бросила стило в сумку. Она взяла за правило наблюдать за работой практически всех инструкторов, и, по правде сказать Лордан относился к числу средних. Он меньше орал и больше объяснял, чем многие из его коллег, между успехами его шестерки и прочими студентами не чувствовалось большой разницы.
   Девушка рассеянно обвела взглядом помещение. В одной из известных школ, располагавшихся неподалеку, Класс продвинутого уровня осваивал искусство владения Звейхендером - старинным двуручным мечом, который использовался на процессах по обвинениям в наговоре и колдовстве. За все время, проведенное в различных судах, Эйтли ни разу не слышала, чтобы рассматривалось подобное дело. Она знала, что у Лордана имелся Звейхендер, но хранился явно не дома - предмет такого размера трудно было бы не заметить. Не представляя, как им пользуются, девушка наблюдала.
   Инструктор начал с того, что продемонстрировал ученикам собственно меч. Его длина превышала шесть футов, почти четверть ее приходилась на рукоять. Гарда расходилась на фут в обе стороны, причем их было две: шестью дюймами выше находилась еще одна, поменьше, напоминающая два крыла, отходящих от лезвия. Преподаватель взял платок и, тщательно обмотав рукоять между двумя гардами, обхватил ее правой рукой, поместив левую ближе к концу, после чего приступил к демонстрации основных движений.
   Эйтли, ожидая увидеть удары сплеча, была разочарована, убедившись, что Звейхендер используется скорее как топор мясника и алебарда, нежели обыкновенный меч. С таким только на драконов ходить, подумала девушка. Тонкий отточенный судебный клинок придавал адвокату грациозность и изящество в захватывающей стремительности поединка, тогда как неповоротливый Звейхевдер двигался по заранее определенному маршруту, не позволяя ни выиграть дело, ни проиграть. В нем чувствовалась уверенность и практичность, он начисто лишал судебный процесс зрелищности. Почему же его применяли так редко?
   Четверо или пятеро обучающихся по очереди фехтовали с инструктором один продержался целых две минуты, остальные потерпели поражение после нескольких первых замахов. Легкость, с которой новичок мог одолеть профессионала, объясняла, почему в настоящее время меч уже не использовался. К тому же с таким оружием поединок мог длиться сколь угодно долго, а интересы правосудия требовали, чтобы слушание было по возможности кратким и однозначно разрешало спор в пользу одной из сторон.
   Шестой студент - невысокий плотный юноша в неприметном костюме сопротивлялся дольше всех, хотя начал задыхаться уже на тридцатой секунде. Эйтли плохо представляла технику боя, но интуитивно чувствовала, что он плохо понимает, что делает. Инструктор не скрывал раздражения: класс хранил молчание - крики во время процесса рассматривались как неуважение к суду, нарушителей порядка помещали на неделю в камеры, расположенные в подвалах Храма Правосудия, - но ученики не скрывали, на чьей стороне их симпатии. Выпады преподавателя стали злее и интенсивнее - Эйтли понимала, что он потеряет репутацию, если этот фарс будет продолжаться.
   Тренер увеличил скорость и применил несколько приемов, не включенных в демонстрацию, - студент продолжал борьбу. Юноша, несомненно, был самородком, что только осложняло его положение. Кроме того, сама ситуация выглядела бессмысленно: он пришел сюда овладеть профессией а не победить своего наставника. Эйтли почувствовала, как внутри нарастает раздражение: мальчишка продемонстрировал свои способности, пришло время вежливо уступить и принять аплодисменты зрителей.
   Но он не уступал. Юноша продолжал атаковать, Эйтли видела, как наставник нанес ему рану в правое предплечье, недвусмысленно давая понять, что игра затянулась. Ученики испуганно охнули, тренер сделал шаг назад, показывая, что схватка окончена. Но студент считал иначе: он поменял опорную руку и занес меч над головой. При попадании этот удар раскроил бы инструктору череп, как сосновое полено. Наставник неловко парировал, приняв удар нижней гардой, и отлетел в сторону. В это время юнец замахнулся снова, целясь в область горла противника. Инструктор отпрыгнул в сторону, парировав удар, прежде чем тот рассек его надвое. От такой наглости наставник пришел в ярость; контратака была стремительной и беспощадной: лезвие скользнуло между руками юноши и вошло точно в сердце.
   Раздался крик. Пальцы студента разжались, меч с лязгом упал на каменные плиты, и в следующее мгновение труп с глухим стуком рухнул к ногам наставника.
   Казалось, тренер превратился в статую (в чем дело, тебе раньше не приходилось убивать зарвавшихся щенков? А еще называешь себя профессионалом...), в то время как ученики медленно пятились назад. На соседних площадках ученики в растерянности замерли. Лордан, скосив глаза в сторону, почувствовал, как острие деревянного клинка коснулось его щеки, но не обратил внимания. Кто-то закричал, вокруг забегали люди. Один из студентов схватил наставника за руку, но тот не двигался. Слышались призывы доктора, администрации и прочих бесполезных официальных лиц. Мертвого юношу осторожно ощупывали пытались найти пульс.
   Эйтли почувствовала, как слабеют и начинают мелко дрожать колени, а к горлу подкатывает тошнота.
   - Господа, - обратился Лордан к своей группе тоном учителя, бранящего ребенка за то, что тот болтает во время урока, - если это происшествие так огорчает вас, я боюсь, вы ошиблись в выборе профессии. Нас это не касается. Итак, на чем мы остановились?
   * * *
   Похороны Сасурая отложили, так как Темрай был в отлучке. Победители чувствовали бы себя обманутыми, не получив заслуженных призов из рук своего вождя. Кроме того, церемония награждения традиционно использовалась новым вождем для обозначения целей и задач племени на ближайшие годы.
   За время вынужденной задержки были проделаны невиданные до того приготовления: дорожки для скачек размечены каменными пирамидами, выкопаны стрельбища, на которых развешены мишени, и так далее. Более того, основные соперники получили возможность несколько дней готовиться к грядущим соревнованиям: новые мишени выглядели основательно потрепанными, с дырами и занозами в креплениях. Для показательной стрельбы поймали даже живого орла обычно в таких случаях использовали чучело, а для зрителей насыпали невысокий длинный вал, чтобы оставить им шанс увидеть что-то, кроме затылка стоящего впереди.
   Для Темрая сколотили солидный деревянный трон, по правую сторону которого располагался столик для призов. По традиции призы брались из личной сокровищницы умершего вождя, поэтому Темрай едва сдерживался, чтобы не смотреть на вещи, лежащие на подносе как символ его почти божественной щедрости. Вещи, которые, он надеялся, перейдут к нему после смерти отца: золотые шпоры, личный рог, пара великолепных, богато расшитых туфель колчан первоклассных стрел с пурпурным оперением, свидетельствующим об их принадлежности вождю.
   "Проклятие, - подумал Темрай, - впрочем, не важно".
   По обычаю, вождь был обязан принять участие хотя бы в одном из состязаний, но победить считалось дурным тоном. Самое лучшее - занять четвертое место и тем, самым продемонстрировать доблесть, но избежать награды. Темрай решил участвовать в стрельбе по мишеням - орлу - кто-нибудь наверняка пристрелит птицу раньше, избавив вождя от необходимости поднимать оружие. Чтобы подчеркнуть значительность состязания, стрельба завершала игры.
   Темрай откинулся на спинку трона и приготовился с удобством наблюдать за скачками.
   Скачки - по пять, десять и пятнадцать кругов с препятствиями и без таковых - завершились без неожиданностей. Тоболай Мар и его шесть сыновей поделили между собой призы за четыре состязания и отлично показали себя в двух оставшихся - забеги на короткую и среднюю дистанции, - которые по чистой случайности выиграли Ремтай Мар и Пайридай.
   Игра в мяч представляла собой традиционную неразбериху. Бестрен грубо нарушала правила, но, согласно обычаю, Темрай не мог выпроводить ее с поля, чтобы не допустить скандала. К счастью, игра закончилась благополучно: обошлось без жертв, команда Бестрен проиграла, чему Темрай втайне порадовался - это избавило его от необходимости вручать приз молодой особе, которая, не таясь, строила ему глазки. Девушка уже достигла брачного возраста, но, несмотря на привлекательность, Темраи испытывал к ней чувство восхищенного отвращения.
   Вождь радостно вручил золотую брошь и пояс Сарген пел Тазрай, здравомыслящей девушке с блестящим чувством юмора. Темрай недавно выяснил, что, пока он был в отлучке, Сарген расторгла помолвку со старшим сыном Лимдая. Стараясь, чтобы торжественная улыбка не превратилась в оскал вожделения, молодой человек застегнул на ней пояс, на долю секунды задержав руку на животе девушки. Во всяком случае, его отношение к игре в мяч изменилось в лучшую сторону.
   Затем следовали соревнования по бегу. Они никогда не пользовались популярностью и служили скорее для заполнения паузы между скачками и состязаниями по стрельбе из лука. Вручив призы, Темрай встал, чтобы обнародовать свою волю. Момент был выбран удачно.
   - Сейчас, - объявил он, - состоится еще одно состязание. Вы можете счесть его нововведением, но это не так: упоминания о нем встречаются в старинных песнях. На долгое время оно было незаслуженно забыто. Но я хочу возродить его, потому что командные игры воспитывают дух товарищества и взаимовыручки... - продолжал свою речь Темрай, пока ему не надоело себя слушать.
   Затем он объявил состязание в ношении бревна.
   На самом деле о сюрпризе многие знали заранее. Накануне вождь назначил капитанов команд, волонтеры, от правившиеся за бревнами, тоже были посвящены в тайну. Тем не менее со всех сторон раздались одобрительные крики, под которые на площадку состязаний внесли два огромных древесных ствола. Разумеется, молодых людей, которые желали принять участие в соревновании, нашлось в избытке.
   Задача заключалась в том, чтобы первыми принести бревно в конечную точку маршрута, ни разу не уронив его. Победители получат по золотому перимадейскому квотеру, а капитан - пурпурный берет вождя.
   Вскоре стало очевидным, что энтузиазм состязающихся значительно превосходит их возможности: они петляли, словно пьяные, наступали друг другу на пятки и сталкивались. Но вождя это не огорчало. В заключительном слове он подчеркнул необходимость тренировать это полезное умение. В результате победу одержала команда Кьюская, что было естественно, поскольку берет победителя шился по размеру его головы.
   Во время соревнований по гимнастике Темрай позволил себе отвлечься и понаблюдать за своими людьми. Раньше он никогда не делал этого - ведь в то время он являлся одним из них. Теперь же между ними возник своего рода барьер - отчасти потому, что Темрай стал вождем, но в основном потому, что он побывал в городе и видел другую жизнь - жизнь, которая сильно отличалась от этой. После каменных домов, мощеных улиц, свежей воды, доступной в каждом сквере, молодой человек с трудом воспринимал возвращение к прошлому. Конечно, народ нельзя упрекнуть за то, что он не изобрел столько замечательных вещей, никто не виноват, что одни люди оказываются умней или сообразительней других. Но отказываться от лучшего во имя привычного - это уже глупость, более того, варварство... Конечно, если плата обладание этими замечательными вещами не превышает их реальной ценности. Здесь лежал ответ на вопрос, которого он искал. Его идея была не нова, напротив, то же самое говорили поколения ищущих самооправдания странников, ушедших из города. Темрай задумался.