Паскаль Фрэнсин. Любовная горячка

   Кен встряхнулся, повернул ключ зажигания, завел машину и направился к дому Уэйкфилдов. Он включил магнитофон, и зазвучала симфония Моцарта. На лице Кена появилась усмешка.
   По предложению Сюзанны они на прошлой неделе ходили слушать Моцарта в исполнении оркестра колледжа Ласковой Долины. А потом Сюзанна подарила Кену эту кассету. Кен тогда горячо поблагодарил ее и сказал, что концерт доставил ему большое удовольствие. Но он хитрил: на самом деле ему с трудом удалось не заснуть.
   Но, конечно же, всякий раз, когда Сюзанна садилась в его машину, Кен включал магнитофон и говорил, как любит слушать ее кассету. Тут нет ничего дурного, правда? Иначе Сюзанна могла бы подумать, что он не ценит ее подарок, а этого ему вовсе не хотелось. Пытаться полюбить то, что по душе твоей девушке, – это ведь так естественно для влюбленного. А если не получается, можно и слукавить. Кен не мог допустить, чтобы такая мелочь омрачила их отношения.
   Кен остановил машину у светофора, вздохнул и нажал кнопку «стоп», вынул кассету с Моцартом и положил на приборную доску. Потом он наклонился, открыл «бардачок» и выбрал другую кассету. Когда зажегся зеленый свет, из кабины уже неслись хриплые звуки «Роллинг Стоунз». Кен не сомневался: Сюзанна не одобрила бы это. Однажды она сказала, что, по ее мнению, рок предназначен для людей, лишенных вкуса. Он и вообразить не мог, что было бы, вздумай он преподнести ей кассету Мика Джаггера. Кен представил себе реакцию Сюзанны и улыбнулся, но, когда он стал размышлять дальше, улыбка увяла. Вообразить нельзя, чтоб Сюзанна согласилась слушать рок или вообще делать что-то просто потому, что это нравится Кену. Ему нетрудно было разок послушать Моцарта, но хотелось, чтобы и Сюзанна постаралась принять любимые им и важные для него вещи. Сколько уж они вместе, а Сюзанна ни разу не ходила на пляжную дискотеку или на рок-концерт.
   Но затем перед глазами Кена встала Сюзанна, какой он видел ее последний раз, – с сияющей улыбкой, приветствующей его на школьной лестнице. Пока он с Сюзанной, ему на все наплевать. Отношения с ней – главное в его жизни. Ничего подобного он раньше не испытывал.

3

   – Лиз!
   Элизабет нечаянно задремала. Ее разбудил голос мамы, доносившийся из дальней части дома. Элизабет села и протерла глаза.
   – Да-да, мамочка, – откликнулась она.
   – Пришел Кен Мэтьюз.
   Элизабет поправила бретельки купальника, пригладила волосы и пошла в дом. Кен в кухне беседовал с Джессикой.
   – Привет, Кен, – весело поздоровалась Элизабет.
   – Привет, – улыбнулся Кен.
   Джессика положила руку ему на плечо и тоже широко улыбнулась:
   – Что ты думаешь, Лиз? Кен только что обещал мне помочь с пикником.
   – Это просто замечательно, Кен, – отозвалась Элизабет. – Хочешь чаю со льдом, кока-колы или еще чего-нибудь?
   – Чаю со льдом, пожалуйста.
   Элизабет пошла за стаканами.
   «Кен выглядит усталым и обеспокоенным», – отметила она про себя.
   Легко представить себе его состояние. Плохие отметки – это и само по себе достаточно неприятно, а тут еще ощущать, что все давят на тебя – исправляй, исправляй, – совсем скверно.
   Элизабет положила в стакан кубик льда, налила чай и протянула стакан Кену. Он поблагодарил ее и с жадностью глотнул.
   – Ужасно хочется пить, – с улыбкой признался он. – Тренировка сегодня была напряженной.
   – Могу себе представить. Праздничный матч не за горами, – тут же вставила Джессика.
   В комнате стало тихо-тихо.
   – О, черт! – воскликнула Джессика. – У меня слишком длинный язык.
   – Ладно, Джес, – запротестовал Кен. – Я ведь для того и приехал.
   – Я уверена, тебе ничего не стоит подтянуться, Кен, – жизнерадостно сказала Джессика. – Старина Элизабет Хэмингуэй-Уэйкфилд поможет тебе – и провал исключен.
   – Спасибо, Джес, – от души поблагодарил Кен.
   Элизабет пригласила Кена во дворик:
   – Погода чудесная, давай поговорим на воздухе.
   – Конечно. – Кен подошел вслед за Элизабет к бассейну и сел рядом с ней.
   – Значит, условие такое, – начал Кен, – или я исправляю отметку по английскому, или не участвую в показательном матче. Мистер Коллинз дал мне еще один шанс. Ты, наверное, уже слышала – нам задали написать рассказ. Если я сдам приличную работу, Коллинз поставит мне проходной балл и я буду играть. Но вся штука в том, Лиз, что я не уверен, смогу ли справиться. – Кен обхватил руками колени. – Откладываю и откладываю, в башку ничего путного не лезет. Даже придумай я что-нибудь, складного рассказа все равно не выйдет. Какой из меня писатель.
   Элизабет от души пожалела его. Он сидел перед ней такой печальный.
   – Зря ты на себя наговариваешь, Кен, – сказала она. – Я помню, в прошлом году, когда мы были на английском в одной группе, ты писал совсем неплохо. Доклад об Эдгаре По, например, получился замечательный.
   – Это другое дело, – возразил Кен. – Там было много фактов, я просто систематизировал их. Но сейчас все иначе. Пусть даже у меня есть идеи, я не знаю, как их развить.
   – Может, тебе поможет чтение. Возьми перечитай какие-нибудь хорошие рассказы. Я так поступаю, когда зато не ладится.
   – Я пытался. Но все равно ума не приложу, как это – написать что-то целое, связное. – Кен откинулся на спинку стула и засунул руки в карманы. – Мне бы понять, как построен хоть один из этих рассказов, знаешь, постепенно, шаг за шагом. Тогда и я, наверное, сумел бы чего-нибудь сочинить.
   Элизабет вдруг осенило.
   – Подожди здесь, – сказала она. – Я сейчас вернусь. – И она побежала в дом.
   Когда Кен сказал, что хотел бы посмотреть, как строится рассказ с начала и до конца, Элизабет почувствовала прилив вдохновения. Она взбежала по лестнице к себе в комнату, подошла к письменному столу, достала одну папку и несколько минут изучала ее содержимое. Показать свое произведение кому-нибудь – настоящее испытание, но это то, что нужно Кену. Она сунула папку под мышку, спустилась вниз и пошла к бассейну.
   – Держи! – Девушка бросила папку Кену на колени.
   Кен поднял ее и полистал содержимое.
   – Что это?
   Элизабет перевела дыхание.
   – Это – рассказ, мой рассказ, и все заметки и наброски к нему. Он несложный и небольшой – около пяти страничек. В нем говорится о парне, который недавно переехал в Ласковую Долину. – Она с волнением следила за Кеном. – Совсем простенькая история. Парень впервые осматривает город – и все. Но заметки, возможно, тебе помогут. Ты сможешь проследить весь процесс – от замысла до конца.
   У Кена повеселели глаза:
   – Здорово!
   – Кен, я тебе доверяю. Я верю, что ты никому не покажешь. У меня, понимаешь, такое смешное отношение к своей писанине. Это для меня очень личное. Я никому еще этого не показывала.
   Кен пробежал глазами начало рассказа.
   – Почему, Лиз? – спросил он. – Ведь это по-настоящему хорошо.
   Элизабет судорожно сглотнула.
   – Ну, просто не хочу, чтобы кто-нибудь видел подобные упражнения. Надеюсь, тебе это поможет, но пока я больше никому не хочу их показывать.
   Кен посмотрел в лицо Элизабет. Видно было, что рассказ много значит для нее. Кен почувствовал себя польщенным таким доверием.
   – Будь спокойна, Лиз. Обещаю, я никому не покажу.
   – Пожалуйста, – серьезно сказала Элизабет. – Может, это чушь, но для меня – очень важная чушь.
   Кен прочел еще немного.
   – Неужели ты никому не показывала? Рассказ просто чудесный.
   – Что ж, когда-нибудь, может, и покажу. Но не теперь.
   – Не волнуйся, – заверил Кен. – Я буду осторожен.
   Элизабет поднялась.
   – Пошли, – сказала она. – Я провожу тебя до машины.
   Кен сунул папку под мышку и пошел за Элизабет в дом. Джессика сидела за столом в гостиной вместе с Лилой Фаулер. Лила что-то яростно строчила в блокноте.
   – Привет, Кен, – обрадованно приветствовала она. – Привет, Лиз.
   – Привет, – ответила Элизабет. – Я не знала, что ты здесь.
   Лила закончила записывать очередное поручение:
   – Я только пришла.
   – Ничего себе! – рассмеялся Кен. – Ты будто книгу пишешь.
   – Просто еще кое-что для пикника. – Лила отхлебнула из стоящего перед ней стакана с содовой. – Честное слово, знай я, сколько предстоит работы, ни за что на свете не согласилась бы быть сораспорядительницей вместе с Джессикой.
   Элизабет проницательно посмотрела на свою сестричку. Но та отвела глаза.
   – Кен, – быстро сказала Джессика, – раз уж ты сам предложил помочь, будет здорово, если ты возьмешь на себя «поцелуйную» кабинку для девочек на пикнике после матча. Мне все равно кто-то нужен, а после вашей победы над «Пумами» все девчонки в Ласковой Долине жизнь готовы будут отдать за поцелуй капитана команды.
   Кен замялся на минуту, но потом улыбнулся:
   – Конечно, Джес. Счастлив буду помочь.
   – Вот здорово! – заверещала Джессика. – Значит, записываем тебя. – Она повернулась к Лиле и деловито произнесла: – Записала? В кабинке для поцелуев – Кен Мэтьюз.
   – Да-да, – подтвердила Лила, делая пометку в блокноте.
   Элизабет покачала головой и вышла из гостиной вместе с Кеном. Когда они подошли к машине, Кен вновь помрачнел:
   – Если я провалюсь, никто и двух центов не заплатит за мой поцелуй.
   – Не паникуй, – ободряюще улыбнулась Элизабет. – Все обойдется – и с английским, и с матчем.
   Кен улыбнулся ей привлекательной мальчишеской улыбкой:
   – Ты так думаешь?
   Элизабет подмигнула ему:
   – Голову даю на отсечение.
   Кен сел за руль «тойоты» и завел мотор.
   – С такой замечательной учительницей я просто права не имею провалиться.
   Элизабет засмеялась и помахала рукой. Кен вывел небольшую белую машину на улицу. Элизабет вернулась в дом и вошла в гостиную. Джессика с Лилой кончили записи, Джессика начала накрывать на стол.
   – Лила, ты останешься ужинать? – спросила Элизабет.
   – Да, – ответила Лила. – Нам с Джессикой придется работать почти всю ночь.
   – А как дела у Кена? – осведомилась Джессика.
   – Неплохо. – Элизабет присела к столу. – Мне так его жаль: он безумно волнуется.
   – Пари держу, – заметила Лила, – стоит этой задаваке Сюзанне Хэнлон узнать, что Кен завалил английский, она в его сторону больше не посмотрит.
   – Вот именно, – поддержала ее Джессика. – Кену повезло, что он к тебе обратился за помощью, а не к Сюзанне.
   Элизабет достала из буфета стаканы и поставила на стол:
   – Трудно сказать. Может быть, мы несправедливы к Сюзанне. Я имею в виду, что никто из нас не знает ее как следует. Может, она просто застенчива.
   – Ты шутишь, Лиз? – расхохоталась Джессика. – Да цени себя Сюзанна еще чуток повыше, она бы вообще над землей воспарила.
   – Ну есть же в ней что-то, кроме спеси. Иначе Кен не обратил бы на нее внимания.
   – Не знаю, не знаю, – проворчала Лила. – Кен – парень разборчивый, но все же парень. А им мало дела до характера.
   – К счастью для тебя, Лила, – засмеялась Джессика. – А то коротать бы тебе субботние вечера в одиночестве.
   – Очень остроумно, Уэйкфилд.
   – Все, закрываем прения, – примирительно сказала Элизабет.
   Хотя Джессика с Лилой были закадычными подругами, Элизабет частенько приходилось играть при них роль рефери.
   – Главное, мы поможем Кену справиться с сочинением, он исправит отметку и будет участвовать в матче.
   – Верно, – согласилась Джессика.
   – И не забудьте, это секрет, – предупредила Элизабет. – На Кена и так все давят.
   – Ладно, я никому не скажу, – промямлила Лила. – Я не из тех, кого хлебом не корми – дай посплетничать.
   Джессика в ответ только хмыкнула.
   Обе сестры знали, что каждый вечер телефон у Лилы раскаляется, как гриль на барбекю. Но Элизабет все же надеялась, что она пожалеет Кена и никому не разболтает.
   Элизабет верила в Кена. Стоит ему настроиться, и рассказ получится прекрасным. Однако ей было немного неприятно, что одно из ее произведений находится в чужих руках. Но ничего страшного, если Кену это поможет… Игра стоит свеч.

4

   Дом Сюзанны Хэнлон стоял на холме, с которого открывался вид на Ласковую Долину. В этом районе жили городские богачи. Дом стоял в стороне от дороги, почти невидимый за высокими деревьями и кустарниками. Но Кен быстро нашел его, потому что дом Сюзанны был расположен неподалеку от имений Пэтменов и Морроу, а ему приходилось бывать у них на приемах и вечеринках.
   По извилистой подъездной аллее Кен въехал на широкий двор с великолепным фонтаном и увидел особняк – огромный, белый, похожий на дома южан-плантаторов.
   Кен остановил машину рядом с «роллс-ройсом» на стоянке перед домом и выключил мотор. Он посмотрел в зеркало – в порядке ли волосы – и подумал, не надеть ли захваченный с собой галстук. Вид у дома был такой, что галстук пришелся бы кстати, но все же Кен колебался. Он боялся выглядеть чересчур расфуфыренным. В конце концов опасения одержали верх, Кен не стал повязывать галстук, вылез из машины и направился к парадному подъезду роскошного здания.
   Кена поражало, как это девушка, живущая в подобном доме, могла заинтересоваться им. Он и сам не из бедной семьи. Мэтьюзы жили в удобном доме, у Кена была собственная машина, и вообще он мог иметь практически все, что пожелал бы. Но это… это совсем другой мир.
   Кен дернул колокольчик у двери и услышал перезвон внутри дома – как на церковной колокольне. И почти тотчас же мужчина в темном костюме открыл дверь.
   Кен широко улыбнулся:
   – Мистер Хэнлон? Здравствуйте, я Кен Мэтьюз.
   Мужчина нахмурился:
   – Меня зовут Мейсон, сэр. Я дворецкий. Мисс Хэнлон ждет вас. Сюда, пожалуйста.
   Кен вспыхнул. Он почувствовал себя дураком. Как мог он допустить такую идиотскую ошибку? Оставалось надеяться, что Сюзанна о ней не узнает.
   Мейсон провел Кена через огромный холл к двойным дверям из резного красного дерева. Затем дворецкий распахнул обе створки и встал сбоку. Кен сообразил, что должен войти в комнату. Он вошел, Мейсон закрыл за ним двери. Кен остался один и осмотрелся. Все выглядело нереальным, как в кино. Кен ожидал увидеть по стенам яркие абстрактные полотна, но, напротив, все в комнате оказалось белоснежно-белым: стены, мебель, ковры – все. Никогда ему не случалось бывать в помещениях столь красивых и роскошных.
   Дверь в другом конце комнаты распахнулась, вошла Сюзанна. Выглядела она сногсшибательно. На девушке было белое летнее платье, выгодно подчеркивающее ровный загар гладкой кожи.
   – Ты и вправду пришел, – улыбаясь сказала она. – И как раз вовремя. – Она подошла к Кену и легко коснулась губами его щеки.
   – Ну и ну! – Кен не переставал глазеть на убранство комнаты. – Похоже на снежную бурю!
   Сюзанна рассмеялась:
   – Неплохо, а? Я немного боюсь приводить сюда кого-нибудь. Люди теряются.
   – Это касается и твоего дворецкого. От него прямо мурашки по коже бегают.
   – Ах, Мейсон. Да, вид у него суровый, но на самом деле он просто милашка. Мы с братом, когда были маленькими и играли в ковбоев и индейцев, переодевали Мейсона ковбоем. Видел бы ты его в дурацкой шляпе, привязанным к дереву! – Сюзанна расхохоталась. – У нас где-то должна быть фотография.
   Кен посмеялся вместе с ней.
   – Я не прочь посмотреть. – Но он с трудом мог представить строгого и важного Мейсона играющим в ковбоев и индейцев с двумя ребятишками.
   Сюзанна взяла Кена за руку и повела к двери, из которой только что вышла сама:
   – Пошли. Мама и папа на веранде. Они жаждут с тобой познакомиться.
   – Могу себе представить, – мрачно заметил Кен. – Мне следовало бы надеть галстук.
   – Не будь дурачком, – весело успокоила его Сюзанна.
   Она улыбнулась Кену и, прежде чем открыть дверь, слегка сжала его руку. Они прошли по коридору и очутились на веранде. Веранда, такая же красивая, как и первая комната, не имела белого больничного вида. Здесь было много горшков с растениями и плетеная мебель. В центре, напротив друг друга, стояли две кушетки, а в дальнем конце – два обитых нарядной материей стула и между ними маленький столик. Из стерео на стене доносились приглушенные звуки классической музыки.
   Отец Сюзанны – он сидел на одном из стульев – поднялся, когда дочь ввела в комнату Кена. Мистер Хэнлон точно сошел со страниц последнего номера ежеквартального «Журнала для джентльменов». Перед Кеном предстал высокий стройный мужчина, с седыми, со стальным отливом волосами и бронзовой кожей. Одет он был в серый хлопчатобумажный джемпер и белые льняные брюки.
   – Кен, вот мой папа, Хэнк, – представила Сюзанна.
   Мистер Хэнлон пожал Кену руку:
   – Привет, Кен. Рад познакомиться.
   – Рад познакомиться, мистер Хэнлон, – ответил Кен.
   Он заметно нервничал.
   – Бог с тобой, обойдемся без «мистеров», – тепло улыбнулся отец Сюзанны. – Все зовут меня Хэнк.
   – Хэнк, – с трудом повторил Кен. Родители приучили его называть взрослых по фамилиям, и ему казалось странным обращаться к мистеру Хэнлону по имени.
   Сюзанна подвела его к матери. Миссис Хэнлон было чуть за сорок, Сюзанна очень походила на нее. У обеих темные волосы и гибкие фигурки, но у миссис Хэнлон глаза голубые. Она напоминала Кену нежный цветок.
   – Моя мама, Мэриан, – сказала Сюзанна.
   – Рад познакомиться, Мэриан, – выговорил Кен.
   Миссис Хэнлон приветливо улыбнулась:
   – Мы много слышали о тебе от Сюзанны.
   – Только хорошее, надеюсь? – Кен немного расслабился.
   – Конечно, – засмеялась миссис Хэнлон. – Только хорошее. – Она указала на кушетки. – Почему бы нам не перейти туда, там беседовать куда уютней.
   Кен опустился на кушетку рядом с Сюзанной.
   – Сюзанна говорила, вы занимаетесь компьютерами, – обратился он к мистеру Хэнлону.
   Тот сел на кушетку, рядом с женой. Кен тут же смутился.
   «Заниматься компьютерами» – надо же было выразиться так неуклюже.
   Мистер Хэнлон улыбнулся:
   – Можно сказать и так. У меня фирма-консультант, мы занимаемся поставкой компьютерного оборудования крупным организациям.
   – Это, должно быть, очень интересно.
   – Да, – согласился мистер Хэнлон. – Но в настоящий момент весьма непросто. Мы только что открыли новое подразделение в Сан-Франциско, и я много времени провожу там.
   – А сколько всего подразделений в вашей фирме?
   Заметив уклончивую улыбку мистера Хэнлона, Кен сообразил, что ему неприятен разговор о делах.
   – Ну, если считать Чикаго, где у нас только небольшая контора, тогда шесть. Но на самом деле в Чикаго разрабатываются все проекты. А реализуются здесь, в Ласковой Долине.
   – Понятно.
   Наступило неловкое молчание. Его прервала мать Сюзанны:
   – Ты кончаешь школу в следующем году, Кен?
   – Верно.
   – А что собираешься делать после окончания?
   – Хочу поступить в колледж. Но пока не знаю, в какой.
   – Ну, – вмешался мистер Хэнлон, – у тебя еще есть время решить.
   Дверь на веранду открылась, и вошел Джефри, младший брат Сюзанны. Одет он был как отец – в светлый джемпер и слаксы, – но выглядел не таким подтянутым.
   – Ужин, наверное, готов, – сообщил он.
   – Джефри, – заговорила миссис Хэнлон, – познакомься с другом Сюзанны, Кеном Мэтьюзом.
   Кен встал и пожал мальчику руку:
   – Привет, Джефри.
   – Привет, – вяло ответил Джефри. Его, видно, совершенно не интересовал Кен.
   – Давайте-ка за стол, – сказал мистер Хэнлон. – К ужину у нас форель. Надеюсь, Кен не против.
   – Нет, что вы.
   Все вышли из комнаты. Сюзанна с Кеном немного отстали. Когда они остались одни, девушка с улыбкой обратилась к нему:
   – Послушай, Кен. Тебе, наверное, лучше во время ужина не заговаривать о футболе.
   – Почему? – Кен был озадачен.
   – Ну, – пояснила Сюзанна, – папе это не очень интересно. Он считает, что в школах спорту уделяют чересчур много внимания. Такие темы с ним лучше не обсуждать.
   – Хорошо, – согласился Кен. – Понял.
   Но в действительности он ничего не понял и чувствовал себя стесненно. Он понимал, однако, как важно для него произвести благоприятное впечатление на отца Сюзанны. Если мистеру Хэнлону не нравятся разговоры о футболе, что ж, Кен ни слова об этом не скажет.
   – Договорились. – Сюзанна улыбнулась. – Пошли же.
   Кен последовал за девушкой по длинному коридору в столовую. Это была просторная комната, обшитая дубовыми панелями, с массивным резным столом посередине – за ним свободно могло поместиться человек десять. На белоснежных скатертях красовались букеты цветов и старинные хрустальные бокалы, перед каждой тарелкой лежало столько серебряных приборов, что хватило бы на дюжину обедающих. Когда все расселись, миссис Хэнлон позвонила в маленький колокольчик, стоявший перед ней. Почти тотчас же молоденькая горничная внесла супницу. Кен выбрал из своих приборов ложку, лежавшую дальше всех, и с удовлетворением отметил, что все поступили так же. Мысленно он поблагодарил мать, научившую его обращаться с приборами.
   За супом – холодным, густым и очень вкусным – последовал зеленый салат. Затем горничная поставила перед каждым тарелку с дымящейся форелью, приправленной свежей зеленью и чудесно зажаренной. Голова у рыбы была неотрезанной, поэтому она показалась Кену какой-то странной, точно «не в своей тарелке».
   «Я тебя понимаю, дружище», – прошептал про себя Кен.
   – Ты рыбачишь, Кен? – поинтересовался мистер Хэнлон, поднося ко рту вилку с кусочком рыбы.
   Кен проглотил первый кусок форели, жирной и душистой, таявшей на языке.
   – Да, – ответил он, прожевав деликатес. – Мы с отцом часто зафрахтовываем судно и выходим рыбачить в океан.
   Мистер Хэнлон кивнул:
   – С таким удовольствием ничто не сравнится, правда?
   – Обожаю глубоководную ловлю, – согласился Кен. – В прошлом году я поймал небольшую акулу. Мы хорошенько рассмотрели ее, а потом выпустили.
   – М-м-м, – согласно промычал мистер Хэнлон. – Нет смысла держать их. Слишком много хлопот.
   – Вот именно. – Кен съел еще кусочек. – Они и на суше опасны, как в воде. Правда, наша акула была совсем маленькой. Акуленок, наверное.
   Снова наступило тягостное молчание. Только теперь Кен заметил, что держит нож и вилку не так, как остальные. Он отрезал кусочек, а затем перекладывал вилку в правую руку, а Хэнлоны, отрезав рыбу, подцепляли ее на вилку, остававшуюся в той же руке. Кену показалось, что выглядит это как-то чудно, но все же он попробовал было сделать то же, однако не смог удержать форель на вилке. Он оставил попытки, отметив про себя, что надо попрактиковаться дома.
   Мистер Хэнлон повернулся к сыну:
   – Как продвигается твое задание по Шекспиру?
   Мальчик уткнулся в тарелку.
   – Прекрасно.
   – Джефри работает над моделью театра «Глобус», – пояснил мистер Хэнлон. – Это его индивидуальное задание по английскому. «Глобус» – театр, в котором Шекспир поставил большинство своих пьес.
   При упоминании об английском Кен почувствовал укол совести. Но Сюзанна сказала, что ужин кончится не поздно. По возвращении домой у него будет еще масса времени для работы над сочинением.
   – Ты хорошо знаешь Шекспира, Кен? – спросил мистер Хэнлон.
   Кен опустил вилку.
   – Нет, боюсь, что нет, сэр.
   – Ну ничего. Многие парни в твоем возрасте не думают о таких вещах. Я бы тоже не интересовался этим, если бы не мой отец.
   – Поехали.
   Джефри и Сюзанна переглянулись. По-видимому, это была семейная шутка.
   Миссис Хэнлон со своего конца стола разъяснила гостю:
   – Понимаешь, Кен, отец Хэнка страдал шекспироманией.
   – Да-да, – подтвердила Сюзанна. – Он мог посреди обеда встать и начать во весь голос декламировать целые сцены из шекспировских пьес.
   Мистер Хэнлон засмеялся:
   – Ну, совсем уж чокнутым он не был. Декламация обычно имела отношение к застольной беседе.
   – Берегись. – Сюзанна лукаво взглянула на Кена. – Иногда папочке хочется продолжить семейную традицию.
   – Ничего подобного, – запротестовал мистер Хэнлон, притворяясь обиженным.
   – Не отнекивайся, – настаивал Джефри.
   – «Неблагодарность детей ранит больнее ядовитых зубов змеи», – процитировал мистер Хэнлон.
   – Началось, – засмеялась миссис Хэнлон.
   – Это из «Короля Лира», – пояснил Кену мистер Хэнлон.
   – Действие первое, – подхватила Сюзанна.
   – Сцена четвертая, – продолжил Джефри.
   Хэнлоны разразились смехом. Кен смотрел на них и напряженно улыбался.
   – Что бы вы ни говорили, – сказал мистер Хэнлон, когда все немного успокоились, – я считаю, это замечательно.
   – Разумеется, – кивнула Сюзанна.
   – Жаль, что в школах мало внимания уделяется изучению классики, – продолжал ее отец. – Не перестаю изумляться: сколько времени отводится всяким там футболам, бейсболам, а настоящее образование – побоку. Как будто раз и навсегда решили: основная цель – готовить побольше безмозглых накачанных молодчиков.
   Кен молча уставился в тарелку. Но через минуту выпрямился, пытаясь встретиться взглядом с Сюзанной. Но она смотрела на отца. Если она и не была согласна с последним его замечанием, то никак своего несогласия не проявила. Мистер Хэнлон уже перешел на другую тему, а Кен все не мог успокоиться. Неужели отец Сюзанны прав? Разве он, Кен, просто безмозглый качок?
   Казалось, все подтверждает его мнение. Он ведь завалил английский. Вряд ли еще с кем-нибудь могло такое стрястись. Может, все дело в футболе? Но Кен чувствовал, что подобные мысли – предательство по отношению к товарищам по команде. Многие спортсмены из их школы хорошо учились. И Кен знал – футбол научил его множеству вещей, которые ему бы никогда не усвоить, сидя за партой. Кену хотелось высказать это все мистеру Хэнлону, но спорить с ним он не собирался. В конце концов, Сюзанна предупредила его – за ужином ни слова о футболе. Не стоит нарушать обещание: Сюзанна, чего доброго, рассердится. Ужин наконец кончился. Кен поблагодарил Хэнлонов и пошел к своей машине. Сюзанна сопровождала его. Ему надо было поговорить с ней о своем отношении к футболу. Он должен убедить ее. Мысли Кена мешались, он плелся позади Сюзанны по подъездной аллее и хранил унылое молчание.