Страница:
– Привет, Джессика, – пробормотал он.
Не зная, что еще сказать, он подцепил на вилку ломтики помидоров из салата и отправил их в рот. Но, поспешив проглотить, закашлялся.
– Я не помешала? – осведомилась она сладким голосом.
– Нет-нет, что ты! – приходя в себя, ответил Билл.
Диди разрывалась между желанием провалиться сквозь землю и желанием всадить в Джессику вилку.
– Мы просто говорили о пьесе, – ответила она, стараясь выдержать спокойный тон.
Джессика продемонстрировала Биллу все преимущества своей улыбки, от которой у нее появлялась ямочка на щеке.
– Сегодня действительно получилось хорошо, правда? Мистер Яворски говорит, что если мы будем играть еще убедительней, то нужно запастись носовыми платками. Ой, у меня прямо мурашки по коже, как только подумаю об этом! Конечно, по сравнению с тобой, Билл, я просто какая-то деревяшка.
– Ты смеешься? – Билл не заметил, что Джессика явно напрашивалась на комплименты. Он, как тигр, бросился ее защищать. – Да я никогда в жизни так не сыграю, как ты! Ты вообще могла бы сниматься в кино.
– Правда? – самодовольно произнесла Джессика. – Ты действительно так думаешь?
Билл посмотрел на Диди, не замечая ее страданий:
– Правда, она на высоте, Диди?
Теперь пришел черед Диди закашляться. Все же ей как-то удалось выдавить из себя ответ.
– Конечно, – сказала она еле слышно.
Но Джессика не слушала. Было совершенно очевидно, что мнение Диди интересует ее меньше всего. Она приподняла верхнюю часть своего гамбургера и изобразила беспокойство.
– Ух! Можете себе представить, я забыла кетчуп. Голова совсем забита!
– Я принесу. – Билл вскочил так поспешно, что чуть не упал.
«Если бы Джессика попросила его броситься с небоскреба, – подумала Диди, – он бы, наверное, только уточнил, с какого этажа».
– О, Билл, – ты действительно самый милый, – заливалась Джессика. – Честное слово, иногда просто не знаю, что бы я без тебя делала…
Диди почувствовала тошноту. Пища комом упала в желудок. А Билл, наоборот, просто сиял от радости, когда бросился выполнять ее приказание.
– Извините, – пробормотала Диди, вскакивая из-за стола и хватая свой поднос.
Она надеялась, что успеет выбежать прежде, чем расплачется.
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Не зная, что еще сказать, он подцепил на вилку ломтики помидоров из салата и отправил их в рот. Но, поспешив проглотить, закашлялся.
– Я не помешала? – осведомилась она сладким голосом.
– Нет-нет, что ты! – приходя в себя, ответил Билл.
Диди разрывалась между желанием провалиться сквозь землю и желанием всадить в Джессику вилку.
– Мы просто говорили о пьесе, – ответила она, стараясь выдержать спокойный тон.
Джессика продемонстрировала Биллу все преимущества своей улыбки, от которой у нее появлялась ямочка на щеке.
– Сегодня действительно получилось хорошо, правда? Мистер Яворски говорит, что если мы будем играть еще убедительней, то нужно запастись носовыми платками. Ой, у меня прямо мурашки по коже, как только подумаю об этом! Конечно, по сравнению с тобой, Билл, я просто какая-то деревяшка.
– Ты смеешься? – Билл не заметил, что Джессика явно напрашивалась на комплименты. Он, как тигр, бросился ее защищать. – Да я никогда в жизни так не сыграю, как ты! Ты вообще могла бы сниматься в кино.
– Правда? – самодовольно произнесла Джессика. – Ты действительно так думаешь?
Билл посмотрел на Диди, не замечая ее страданий:
– Правда, она на высоте, Диди?
Теперь пришел черед Диди закашляться. Все же ей как-то удалось выдавить из себя ответ.
– Конечно, – сказала она еле слышно.
Но Джессика не слушала. Было совершенно очевидно, что мнение Диди интересует ее меньше всего. Она приподняла верхнюю часть своего гамбургера и изобразила беспокойство.
– Ух! Можете себе представить, я забыла кетчуп. Голова совсем забита!
– Я принесу. – Билл вскочил так поспешно, что чуть не упал.
«Если бы Джессика попросила его броситься с небоскреба, – подумала Диди, – он бы, наверное, только уточнил, с какого этажа».
– О, Билл, – ты действительно самый милый, – заливалась Джессика. – Честное слово, иногда просто не знаю, что бы я без тебя делала…
Диди почувствовала тошноту. Пища комом упала в желудок. А Билл, наоборот, просто сиял от радости, когда бросился выполнять ее приказание.
– Извините, – пробормотала Диди, вскакивая из-за стола и хватая свой поднос.
Она надеялась, что успеет выбежать прежде, чем расплачется.
Глава 5
– Еще одно очко в пользу твоей сестры, – прокомментировал Тодд, сидя за соседним столиком и наблюдая всю эту сцену. – Я и Джессике могу это повторить – уж она-то знает, как посмеяться над Биллом.
Элизабет смущенно заерзала на стуле.
– Это нечестно. Нам же не было слышно, что она сказала.
– А ты видела, какое было у Диди выражение лица? Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать!
Элизабет стала молча ковырять вилкой в тарелке. У нее пропал аппетит с того самого уик-энда, когда Тодд прямо вцепился в Пэтси на пляже. Элизабет ни в чем его не обвиняла, но в последние дни постоянно размышляла об этом, и от этого чувствовала себя еще в тысячу раз хуже.
Дело не в том, что Тодд встречался с Пэтси до ее отъезда, а в том, что только с ней одной. И вот теперь она вернулась, став гораздо красивее и умнее, если верить тем, кто знал ее раньше. Каждый раз, когда Элизабет думала об этом, ей становилось не по себе, а в последнее время это случалось с ней по сто раз на день.
Ей хотелось поговорить об этом с Тоддом. У них никогда не было секретов друг от друга. И в то же время это ее тревожило. Она боялась того, что могло бы ей открыться, если бы она попросила сказать всю правду. Она пыталась отвлечься от этих мыслей и сосредоточиться на чем-нибудь другом.
– Я знаю, Диди, видимо, ревнует, но ведь Джессика не виновата, что ей вместе с Биллом выпала главная роль, – сказала Элизабет.
Она чувствовала, что должна защитить сестру, хотя в глубине души понимала, что Тодд прав.
– То, что я только что видел, по-моему, не имеет к репетиции никакого отношения. Да хватит тебе, Лиз. Нам ведь с тобой давно все ясно. Уж я-то знаю, что такое Джессика. И не нужно ее защищать.
– Если ты так хорошо ее знаешь, то тебе должно быть известно, что она часто бывает по-настоящему доброй.
– Добра, как барракуда. – Тодд проглотил последний кусок гамбургера.
Элизабет вскочила:
– Ты просто не умеешь вовремя остановиться, Тодд!
Он вдруг почувствовал угрызения совести. По ее взгляду он понял, что зашел слишком далеко. Он протянул руку, чтобы не дать ей уйти.
– Послушай, Лиз, прости. Ты права. Не нужно было мне распускать свой длинный язык.
– Этого я не говорила!
Элизабет видела, что ее реакция, наверное, была слишком бурной, но она так долго мучилась из-за Пэтси, что уже дошла до предела. Это все равно, что сидеть на бомбе с часовым механизмом. Тем не менее она изо всех сил пыталась скрыть свое состояние.
– Хорошо, забудем об этом, – тихо сказала она. – Встретимся после занятий.
– Я буду на репетиции, – ответил Тодд. – Я обещал Биллу прийти.
По дороге в раздевалку Элизабет невольно задумалась о том, почему это в последнее время Тодд зачастил на репетиции. Но сама она была очень занята подготовкой статьи для школьной газеты – в ней речь шла о возможностях работы во время летних каникул, так что не жаловалась. И только теперь, когда она столкнулась в коридоре с Диди, все стало ясно.
Диди, казалось, уже пришла в себя после инцидента в кафетерии. Глаза у нее, правда, слегка покраснели, но она спрятала грусть под дружелюбной улыбкой.
Поднимая громадную сумку, набитую одеждой, Диди притворно заохала.
– Костюмы для пьесы, – объяснила она. – Пэтси просто вывернулась наизнанку, чтобы все это собрать. Мне кажется, она немного перестаралась. Я хочу сказать, что у нас ведь все же не Бродвей.
– Пэтси? – переспросила Элизабет.
– Ну да, она готовит костюмы для спектакля. Тебе разве Тодд и Джессика не говорили?
Элизабет медленно покачала головой:
– Нет.
– В общем-то, это Тодд предложил. Он рассказал мистеру Яворски, что Пэтси занималась моделированием одежды для одного магазинчика в Париже. Нужно признать, у нее действительно есть вкус. Хотя я и не уверена, что школа в Ласковой Долине доросла до нее.
Элизабет не могла произнести ни слова. Ее охватило тупое отчаяние.
Теперь-то все стало предельно ясно: и увлечение Тодда репетициями, и его попытка поссориться с ней во время обеда. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы это понять. Тодд испытывал интерес к Пэтси – и отнюдь не только дружеский.
Элизабет захотелось убежать. Пока Диди продолжала болтать о пьесе, Элизабет кусала губы, чтобы не расплакаться. Боль в груди все усиливалась.
Она была так погружена в свое горе, что буквально врезалась в Инид, которая с утомленным видом направлялась в аудиторию.
– Фу! – воскликнула Инид. – Что это с тобой, Лиз? Ты так выглядишь, как будто у тебя хвосты по всем предметам. Но я-то знаю, что этого не может быть.
– Ой, Инид… – Элизабет глубоко вздохнула. – Это из-за Тодда.
– Ну, я так и думала. Я еще никогда тебя такой не видела, если не считать того случая, когда вы чуть не разошлись… – Она вдруг приложила палец к губам. – Ой, Лиз, но ведь сейчас не такой случай? Правда? Вы же с Тоддом не разошлись?
Элизабет покачала головой:
– Нет. Вернее, пока нет. Но у меня такое жуткое чувство…
В больших зеленых глазах Инид вдруг вспыхнули какие-то искры.
– А это твое чувство, случайно, не связано с ростом в шесть футов, с рыжим цветом волос и с великолепной фигурой?
– Откуда ты знаешь?
– Я же не зря считаюсь твоей лучшей подругой, поняла? Я видела, что ты была расстроена в тот день на пляже, хотя старалась этого не показать.
Элизабет вздохнула:
– Неужели было так заметно?
– Давай порассуждаем вот о чем. Если бы вдруг появилась прежняя девчонка Джорджа, кривляясь, как клоун, я бы тоже встревожилась. Нет, не совсем так. Я бы просто на стенку полезла!
Элизабет удалось выдавить слабую улыбку:
– Я рада, что ты все понимаешь.
Инид действительно всегда все понимала. Она очень чутко откликалась на чужие проблемы и никогда не спешила осуждать. Потому-то Элизабет ее и любила.
– Послушай, – сказала Инид, беря ее под руку и подталкивая к питьевому фонтанчику в углу коридора, где можно было поговорить так, чтобы никто не услышал. – Я сказала, что понимаю, каково тебе сейчас, но это вовсе не значит, что Тодд действительно проявляет интерес к Пэтси. Он ведь тебя по-настоящему любит, Лиз. И не так-то просто это изменить.
– Ты правда так думаешь?
– Ты просто сделала из мухи слона.
Элизабет потупилась:
– Может быть. Не знаю.
– Он что-нибудь говорил тебе о Пэтси?
– Да в общем-то нет.
Она рассказала Инид о пьесе.
– Но Тодд ведь сказал, что она его друг – заметила Инид. – А для друзей всегда хочется что-то сделать, правильно? Мне кажется, он просто хотел ей помочь.
– Может быть, ты и права. – Однако Элизабет еще не до конца в это поверила.
– Да все это просто глупо. Тебе надо поговорить с Тоддом, а не со мной. Откуда же он узнает, о чем ты думаешь, если ты ему не расскажешь?
– Я боюсь, – сказала Элизабет. – Как в детстве, когда в кино я закрывала глаза, предчувствуя начало страшной сцены. Что, если я спрошу Тодда, как он относится к Пэтси, а он ответит, что хочет порвать со мной?
– Перестань, Лиз. Ты и вправду думаешь, что это может случиться? И все из-за того, что Тодд порекомендовал ее для такой бессловесной роли, как художник по костюмам?
Элизабет задумалась. Потом покачала головой:
– Не знаю, Инид. Просто не знаю.
– Что с тобой, Билл? – спросил Тодд. – Какой-то у тебя тоскливый вид. Нервничаешь из-за пьесы?
Билл был погружен в свои мысли, но поднял глаза, когда его друг плюхнулся рядом на скамейку в раздевалке. Все остальные были уже в спортзале, но Билл не спешил присоединиться к ним.
– Конечно, нервничаю немного, – признался он, наклоняясь, чтобы завязать шнурок. – Хотя думаю я вовсе не о пьесе.
Тодд понимающе взглянул на него.
– А о Джессике, правильно? – мягко сказал он. – Понимаешь, я вовсе не собираюсь вмешиваться – тем более, что ты не спрашивал у меня совета, – и лучше мне придержать свой длинный язык, но я просто не могу видеть тебя таким.
Билл покраснел:
– А что, сразу заметно, да?
– Ну, давай вот что обсудим – как ты из кожи вон лезешь, чтобы привлечь ее внимание, так что тебе пора оформлять страховку от несчастного случая. – Тодд обхватил рукой опущенные плечи Билла. – Но только не позволяй ей себя дурачить, ладно?
– Мне… мне нравится что-нибудь для нее делать, – запинаясь, проговорил Билл.
– Но ей это нравится еще больше, – сказал Тодд. – Знаешь, говорят, любовь слепа, не будь уж слишком слепым.
– Но ведь ты сам влюблен в Лиз, а они с Джессикой – сестры-близняшки, – слабо защищался Билл.
– Джессика – это не Лиз, – сказал Тодд. – Они похожи внешне, и на этом все сходство кончается. Не повторяй ту же ошибку, которую я сделал в самом начале.
– Какую ошибку?
– На какое-то время Джессике удалось заставить меня поверить, что именно от нее я должен тащиться, а на самом деле мне нравилась Лиз.
– А как ты узнал, что именно Лиз? – смущенно спросил Билл.
– Ну, очень просто. Потому что я мог по-настоящему с ней говорить. Мы были друзьями. Я начинаю верить, что это очень важно. Для того, чтобы у двоих сложились по-настоящему хорошие отношения, нужно, чтобы они дружили.
Билл медленно кивнул. Именно так у него и было с Джулианной. Она была не просто его девчонкой, она была его лучшим другом. Они могли просто бродить вместе, говорить обо всем на свете или молчать. Он вынужден был признать, что с Джессикой у него все по-другому. Но разве любовь может быть всегда одинаковой?
– Спасибо за совет, Тодд, – сказал Билл, вставая. – И не беспокойся, я сам о себе позабочусь.
Тодд бросил на него озабоченный взгляд.
– Эй, Билл, ты ведь не сердишься, правда? Может быть, мне не стоило ничего говорить…
– Нет, я не сержусь, Тодд, – ответил Билл.
Но уходя, он понял, что действительно сердится. Только не на Тодда. На самого себя. И не мог понять почему.
Элизабет смущенно заерзала на стуле.
– Это нечестно. Нам же не было слышно, что она сказала.
– А ты видела, какое было у Диди выражение лица? Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать!
Элизабет стала молча ковырять вилкой в тарелке. У нее пропал аппетит с того самого уик-энда, когда Тодд прямо вцепился в Пэтси на пляже. Элизабет ни в чем его не обвиняла, но в последние дни постоянно размышляла об этом, и от этого чувствовала себя еще в тысячу раз хуже.
Дело не в том, что Тодд встречался с Пэтси до ее отъезда, а в том, что только с ней одной. И вот теперь она вернулась, став гораздо красивее и умнее, если верить тем, кто знал ее раньше. Каждый раз, когда Элизабет думала об этом, ей становилось не по себе, а в последнее время это случалось с ней по сто раз на день.
Ей хотелось поговорить об этом с Тоддом. У них никогда не было секретов друг от друга. И в то же время это ее тревожило. Она боялась того, что могло бы ей открыться, если бы она попросила сказать всю правду. Она пыталась отвлечься от этих мыслей и сосредоточиться на чем-нибудь другом.
– Я знаю, Диди, видимо, ревнует, но ведь Джессика не виновата, что ей вместе с Биллом выпала главная роль, – сказала Элизабет.
Она чувствовала, что должна защитить сестру, хотя в глубине души понимала, что Тодд прав.
– То, что я только что видел, по-моему, не имеет к репетиции никакого отношения. Да хватит тебе, Лиз. Нам ведь с тобой давно все ясно. Уж я-то знаю, что такое Джессика. И не нужно ее защищать.
– Если ты так хорошо ее знаешь, то тебе должно быть известно, что она часто бывает по-настоящему доброй.
– Добра, как барракуда. – Тодд проглотил последний кусок гамбургера.
Элизабет вскочила:
– Ты просто не умеешь вовремя остановиться, Тодд!
Он вдруг почувствовал угрызения совести. По ее взгляду он понял, что зашел слишком далеко. Он протянул руку, чтобы не дать ей уйти.
– Послушай, Лиз, прости. Ты права. Не нужно было мне распускать свой длинный язык.
– Этого я не говорила!
Элизабет видела, что ее реакция, наверное, была слишком бурной, но она так долго мучилась из-за Пэтси, что уже дошла до предела. Это все равно, что сидеть на бомбе с часовым механизмом. Тем не менее она изо всех сил пыталась скрыть свое состояние.
– Хорошо, забудем об этом, – тихо сказала она. – Встретимся после занятий.
– Я буду на репетиции, – ответил Тодд. – Я обещал Биллу прийти.
По дороге в раздевалку Элизабет невольно задумалась о том, почему это в последнее время Тодд зачастил на репетиции. Но сама она была очень занята подготовкой статьи для школьной газеты – в ней речь шла о возможностях работы во время летних каникул, так что не жаловалась. И только теперь, когда она столкнулась в коридоре с Диди, все стало ясно.
Диди, казалось, уже пришла в себя после инцидента в кафетерии. Глаза у нее, правда, слегка покраснели, но она спрятала грусть под дружелюбной улыбкой.
Поднимая громадную сумку, набитую одеждой, Диди притворно заохала.
– Костюмы для пьесы, – объяснила она. – Пэтси просто вывернулась наизнанку, чтобы все это собрать. Мне кажется, она немного перестаралась. Я хочу сказать, что у нас ведь все же не Бродвей.
– Пэтси? – переспросила Элизабет.
– Ну да, она готовит костюмы для спектакля. Тебе разве Тодд и Джессика не говорили?
Элизабет медленно покачала головой:
– Нет.
– В общем-то, это Тодд предложил. Он рассказал мистеру Яворски, что Пэтси занималась моделированием одежды для одного магазинчика в Париже. Нужно признать, у нее действительно есть вкус. Хотя я и не уверена, что школа в Ласковой Долине доросла до нее.
Элизабет не могла произнести ни слова. Ее охватило тупое отчаяние.
Теперь-то все стало предельно ясно: и увлечение Тодда репетициями, и его попытка поссориться с ней во время обеда. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы это понять. Тодд испытывал интерес к Пэтси – и отнюдь не только дружеский.
Элизабет захотелось убежать. Пока Диди продолжала болтать о пьесе, Элизабет кусала губы, чтобы не расплакаться. Боль в груди все усиливалась.
Она была так погружена в свое горе, что буквально врезалась в Инид, которая с утомленным видом направлялась в аудиторию.
– Фу! – воскликнула Инид. – Что это с тобой, Лиз? Ты так выглядишь, как будто у тебя хвосты по всем предметам. Но я-то знаю, что этого не может быть.
– Ой, Инид… – Элизабет глубоко вздохнула. – Это из-за Тодда.
– Ну, я так и думала. Я еще никогда тебя такой не видела, если не считать того случая, когда вы чуть не разошлись… – Она вдруг приложила палец к губам. – Ой, Лиз, но ведь сейчас не такой случай? Правда? Вы же с Тоддом не разошлись?
Элизабет покачала головой:
– Нет. Вернее, пока нет. Но у меня такое жуткое чувство…
В больших зеленых глазах Инид вдруг вспыхнули какие-то искры.
– А это твое чувство, случайно, не связано с ростом в шесть футов, с рыжим цветом волос и с великолепной фигурой?
– Откуда ты знаешь?
– Я же не зря считаюсь твоей лучшей подругой, поняла? Я видела, что ты была расстроена в тот день на пляже, хотя старалась этого не показать.
Элизабет вздохнула:
– Неужели было так заметно?
– Давай порассуждаем вот о чем. Если бы вдруг появилась прежняя девчонка Джорджа, кривляясь, как клоун, я бы тоже встревожилась. Нет, не совсем так. Я бы просто на стенку полезла!
Элизабет удалось выдавить слабую улыбку:
– Я рада, что ты все понимаешь.
Инид действительно всегда все понимала. Она очень чутко откликалась на чужие проблемы и никогда не спешила осуждать. Потому-то Элизабет ее и любила.
– Послушай, – сказала Инид, беря ее под руку и подталкивая к питьевому фонтанчику в углу коридора, где можно было поговорить так, чтобы никто не услышал. – Я сказала, что понимаю, каково тебе сейчас, но это вовсе не значит, что Тодд действительно проявляет интерес к Пэтси. Он ведь тебя по-настоящему любит, Лиз. И не так-то просто это изменить.
– Ты правда так думаешь?
– Ты просто сделала из мухи слона.
Элизабет потупилась:
– Может быть. Не знаю.
– Он что-нибудь говорил тебе о Пэтси?
– Да в общем-то нет.
Она рассказала Инид о пьесе.
– Но Тодд ведь сказал, что она его друг – заметила Инид. – А для друзей всегда хочется что-то сделать, правильно? Мне кажется, он просто хотел ей помочь.
– Может быть, ты и права. – Однако Элизабет еще не до конца в это поверила.
– Да все это просто глупо. Тебе надо поговорить с Тоддом, а не со мной. Откуда же он узнает, о чем ты думаешь, если ты ему не расскажешь?
– Я боюсь, – сказала Элизабет. – Как в детстве, когда в кино я закрывала глаза, предчувствуя начало страшной сцены. Что, если я спрошу Тодда, как он относится к Пэтси, а он ответит, что хочет порвать со мной?
– Перестань, Лиз. Ты и вправду думаешь, что это может случиться? И все из-за того, что Тодд порекомендовал ее для такой бессловесной роли, как художник по костюмам?
Элизабет задумалась. Потом покачала головой:
– Не знаю, Инид. Просто не знаю.
– Что с тобой, Билл? – спросил Тодд. – Какой-то у тебя тоскливый вид. Нервничаешь из-за пьесы?
Билл был погружен в свои мысли, но поднял глаза, когда его друг плюхнулся рядом на скамейку в раздевалке. Все остальные были уже в спортзале, но Билл не спешил присоединиться к ним.
– Конечно, нервничаю немного, – признался он, наклоняясь, чтобы завязать шнурок. – Хотя думаю я вовсе не о пьесе.
Тодд понимающе взглянул на него.
– А о Джессике, правильно? – мягко сказал он. – Понимаешь, я вовсе не собираюсь вмешиваться – тем более, что ты не спрашивал у меня совета, – и лучше мне придержать свой длинный язык, но я просто не могу видеть тебя таким.
Билл покраснел:
– А что, сразу заметно, да?
– Ну, давай вот что обсудим – как ты из кожи вон лезешь, чтобы привлечь ее внимание, так что тебе пора оформлять страховку от несчастного случая. – Тодд обхватил рукой опущенные плечи Билла. – Но только не позволяй ей себя дурачить, ладно?
– Мне… мне нравится что-нибудь для нее делать, – запинаясь, проговорил Билл.
– Но ей это нравится еще больше, – сказал Тодд. – Знаешь, говорят, любовь слепа, не будь уж слишком слепым.
– Но ведь ты сам влюблен в Лиз, а они с Джессикой – сестры-близняшки, – слабо защищался Билл.
– Джессика – это не Лиз, – сказал Тодд. – Они похожи внешне, и на этом все сходство кончается. Не повторяй ту же ошибку, которую я сделал в самом начале.
– Какую ошибку?
– На какое-то время Джессике удалось заставить меня поверить, что именно от нее я должен тащиться, а на самом деле мне нравилась Лиз.
– А как ты узнал, что именно Лиз? – смущенно спросил Билл.
– Ну, очень просто. Потому что я мог по-настоящему с ней говорить. Мы были друзьями. Я начинаю верить, что это очень важно. Для того, чтобы у двоих сложились по-настоящему хорошие отношения, нужно, чтобы они дружили.
Билл медленно кивнул. Именно так у него и было с Джулианной. Она была не просто его девчонкой, она была его лучшим другом. Они могли просто бродить вместе, говорить обо всем на свете или молчать. Он вынужден был признать, что с Джессикой у него все по-другому. Но разве любовь может быть всегда одинаковой?
– Спасибо за совет, Тодд, – сказал Билл, вставая. – И не беспокойся, я сам о себе позабочусь.
Тодд бросил на него озабоченный взгляд.
– Эй, Билл, ты ведь не сердишься, правда? Может быть, мне не стоило ничего говорить…
– Нет, я не сержусь, Тодд, – ответил Билл.
Но уходя, он понял, что действительно сердится. Только не на Тодда. На самого себя. И не мог понять почему.
Глава 6
Джессика откинула упавшую на глаза влажную прядь волос.
«Должно быть, сейчас не меньше пятидесяти градусов, – подумала она, – а приходится сидеть тут в четырех стенах и все утро репетировать!»
Она всегда считала, что субботы существуют для развлечения. Она взглянула на Билла, который, стоя у сваленного в кучу реквизита, оживленно беседовал с Диди. Ну что ж, день еще впереди…
Джессика подкралась к Биллу и по-змеиному изогнулась, чтобы взять его под руку.
– Я просто умираю от жары. А что, если нам всем пойти ко мне и искупаться в бассейне?
Волна красноты, как ртуть в термометре, постепенно поднималась по шее Билла, заливая огненно-красным цветом даже мочки ушей.
– Это просто здорово, Джессика. Я бы с удовольствием… – он перевел взгляд с Джессики на Диди, – но я обещал Диди, что займусь с ней серфингом.
Джессика знала все об этих занятиях. В последнее время они тренировались все чаще и чаще. Билл никак не мог удержаться, чтобы не похвастаться, как хорошо у Диди все получается – это уже начинало действовать Джессике на нервы. Послушать его, так Диди уже может выступать на чемпионате по серфингу среди юниорок, который состоится через две недели. До премьеры тоже оставалось две недели, и Джессика никак не могла понять, откуда только у этих двоих находятся время и силы. Еще больше ее раздражало то, что Билл вместо того, чтобы сидеть себе дома и тосковать по ней, – как ей и хотелось, – ведет себя совсем по-другому.
Она погасила улыбку, изображая, что ее постигло величайшее разочарование.
– О, как жаль, Билл. Я так надеялась, что ты придешь. Я хотела компенсировать пропущенное в прошлый раз свидание. – Она быстро взглянула на Диди. – Разумеется, я и тебя приглашаю тоже, – добавила она, как бы мимоходом.
Диди ничего не ответила. Широко раскрыв глаза, она со страхом смотрела на Билла и ждала, что он решит, кого он выберет – ее или Джессику.
Билл колебался лишь мгновение, прежде чем победил разум.
– Как-нибудь в следующий раз, – пробормотал он.
Джессика была вне себя. Она не могла поверить, чтобы кто-нибудь из ребят, а тем более из тех, что сходили по ней с ума так, как Билл, смог бы остаться с этой жирной курицей Диди, вместо того, чтобы быть с нею.
Она слегка провела пальцами по его руке.
– Просто без тебя будет неинтересно. Не беспокойся, я понимаю. Зачем тебе плавать в нашей маленькой луже, когда ты сможешь заполучить весь Тихий океан?
Билл в ответ покраснел еще сильнее.
– Вовсе не поэтому, Джессика. Я и в самом деле хотел бы пойти. Но я обещал Д…
Диди не выдержала.
– Все нормально, Билл, – резко перебила она. – Почему бы тебе не пойти? Я считаю, что мне нужно теперь для разнообразия потренироваться одной. – Она заставила себя весело улыбнуться, но сердце у нее колотилось.
Билл сделал очень слабую попытку ее переубедить.
– Ты уверена? – на его лице было написано облегчение.
– Конечно, уверена. Раз я собираюсь участвовать в чемпионате, будет смешно, если ты меня все время будешь держать за руку. Конечно, я могла бы сказать, что мы – сиамские близнецы, но, боюсь, никто не поверит.
Диди знала, что ее всегда выручает язык; она отшучивалась, чтобы скрыть свои истинные чувства. Это был старый способ защиты, еще с тех времен, когда она была щекастой малышкой, и единственная возможность удержать других детей от насмешек над ней заключалась в том, чтобы рассмешить их первой. Диди изо всех сил удерживала широкую улыбку, так что у нее заломило скулы. На глазах у нее закипали слезы.
– По-моему, Диди абсолютно права, – произнесла Джессика. – Ей сейчас действительно нужно почувствовать себя самостоятельной.
Как только они вышли, Джессика слегка вскрикнула и повернулась к Биллу.
– Господи, я, должно быть, оставила текст своей роли там, на сцене. Тебе нетрудно было бы, Билл?..
Ему, разумеется, было нетрудно. Диди больше не могла все это выносить. Билл казался ей марионеткой, которую Джессика дергала за нитки. Что-то пробормотав в качестве извинения, Диди поспешила убежать, пока не вернулся Билл. Она низко наклонила голову, чтобы скрыть слезы, и чуть не столкнулась с Роджером Барретом.
– Ты не собираешься пойти поплавать к Джессике? – спросила она, надеясь, что короткий разговор хоть чуточку ему поможет.
Но вряд ли это было возможно: он выглядел еще более выбитым из колеи, чем она сама.
– Я… мне не хочется, – сказал он, запинаясь, и покраснел.
Ясно было, что он не хотел туда идти вовсе не по этой причине, но Диди не собиралась допытываться. Сейчас, когда она задумалась над этим, ей показалось, что Роджер вечно куда-то спешил, как будто ему предстояло сделать что-то важное, но он не хотел никому говорить что.
«А может быть, он шпион», – подумала она.
Будь она в другом настроении, эта мысль заставила бы ее рассмеяться: Роджеру, с его неопрятной прической, потертыми туфлями и очками, постоянно съезжающими на нос, до Джеймса Бонда было далеко. Не то, чтобы он был уродливым. Если бы не эти очки и плохо сидящая на нем одежда, он даже мог бы показаться красивым. Все дело в том, что его не понимали.
Диди стало его жалко. Она-то знала, каково это – оставаться снаружи и заглядывать внутрь. Что до нее, она всегда была «стариной Диди». Друг для всех, и ни для кого – подруга.
«А для Билла и тем более», – подумала она.
Он абсолютно четко дал это понять.
– Ну, пока, – Диди помахала Роджеру рукой и направилась к автомобильной стоянке, где была припаркована ее машина.
Она знала, что ей нужно добраться до пляжа, пока еще высокий прилив, но вдруг почувствовала, что вовсе не хочет спешить. И пляж неожиданно показался ей самым пустынным местом на свете.
– Эй, вы все, смотрите! Я собираюсь показать знаменитый прыжок Уэйкфилдов!
Билл заслонил глаза от солнца, но он был беззащитен перед ослепительностью Джессики, стоявшей на доске для прыжков в белом бикини, оттенявшем ее золотистый загар. Сердце у Билла так и подпрыгнуло, когда она подняла руки и, с силой оттолкнувшись, полетела в прозрачную бирюзовую воду. Она вошла так чисто, что на воде почти не появилось ряби. Молодежь, окружавшая бассейн, разразилась аплодисментами и криками, когда она вынырнула с торжествующей улыбкой.
– Классно вошла, Джес! – крикнул Том Маккей.
Том не принадлежал к компании из театральной студии. Он заглянул сюда, возвращаясь с соревнований по теннису. Билл завидовал его легкости и уверенности в общении с Джессикой. Как бы ему хотелось избавиться от ощущения, что он связан по рукам и ногам, которое всегда возникало при разговоре с нею.
Оказавшись в воде рядом с Джессикой, Том схватил ее за талию, а она визжала от смеха и пыталась брызнуть водой ему в лицо. Увидев это, Билл ощутил прилив ревности. Сначала Джессика вела себя так, будто действительно хотела, чтобы он пришел, но как только появился Том, она просто перестала его замечать.
«А ты сам как вел себя с Диди», – напомнил ему внутренний голос.
При мысли о Диди Билл тут же почувствовал себя виноватым. Нельзя было оставлять ее, хотя она сама на этом настаивала. Она – хороший друг, и он обещал, что они будут заниматься серфингом вместе. Он действительно гордился ее успехами. Она оказалась отличной ученицей и просто классной спортсменкой. Кроме того, с ней он мог по-настоящему общаться, держаться естественно и откровенно, совсем как с Джулианной.
Тут Билл даже вздрогнул от неожиданности. Конечно, Диди не то, что Джессика – внешне вовсе не похожа на Джулианну – и все же сходство было. Диди так же часто и звонко смеялась, так же внимательно и сочувственно слушала и была такой же способной в занятиях серфингом.
Однако он запретил себе размышлять на эту тему. Как можно думать о Диди, если интересует его только Джессика?
Джессика брызнула водой в Тома, а тот в отместку окунул ее с головой.
«Развлекаются вовсю, – мрачно подумал Билл. – И ее можно понять. Почему Джессика должна привязаться к одному, когда можно выбрать из миллиона других?»
Но в том-то и загвоздка, что Билл не создан ни для массовок, ни для очередей. Вот почему он проводил столько времени в воде. Там было по-настоящему спокойно и тихо, слышались только плеск волн; да крики чаек. Он как-то объяснял это Диди, и она, кажется, поняла.
А вот Джессика вряд ли поняла бы. Он смотрел, как она вместе с Томом, смеясь, выходит из бассейна, и чувствовал, что его охватывает отчаяние.
«Влюбиться – все равно что оказаться накрытым волной», – подумал он.
Подъезжая к дому на небольшом красном «фиате», Элизабет услышала доносящиеся со двора всплески воды и смех. День был такой жаркий, что ей пришлось опустить верх машины, хотя библиотека была совсем недалеко. Она провела несколько утомительных часов, собирая материал для семестровой работы по гражданскому праву.
Войдя в дом, она увидела отца. Он сидел на диване в гостиной, склонившись над развалом газет на журнальном столике. И снова, в который уже раз, Элизабет подумала о том, как удается ее отцу, столько времени проводящему за письменным столом, в размышлениях над судебными делами, сохранить такую спортивную форму. По росту он вполне сойдет за баскетболиста, а такие бицепсы могут быть у пловца или чемпиона по легкой атлетике.
– Привет, – сказала она, плюхнувшись рядом с ним на диван. – Что ты здесь делаешь в такую великолепную погоду?
– Прячусь, – признался он, посмеиваясь. – Возможно, я ошибаюсь, но, судя по звукам, на наш двор устроило налет племя апачей.
– Джес со всей театральной компанией?
– Угу, – Нед Уэйкфилд подмигнул. – И одно из двух – либо Джессику взяли в плен, либо как раз наоборот. Я голосую за второе.
Элизабет сделала удивленные глаза, но потом не выдержала и хихикнула:
– Ой, папа, ну хватит смеяться!
– А тебе не кажется, что я имею право немного посмеяться в выходные дни, после того, как всю неделю просидел в суде с самым серьезным видом? – И он старательно изобразил возмущение.
В дверях кухни показалась Элис Уэйкфилд – она готовила там напитки.
– Твоя сестра привела всю компанию, – пояснила она. Снаружи раздался вопль, потом последовал всплеск. – По-моему, это похоже на репетицию сцены в Перл-Харбор из «Отныне и навсегда».
– Пойду-ка надену купальник, пока еще всю воду не выплеснули, – сказала Элизабет, взбегая по лестнице.
– Тодд тоже здесь! – крикнула мать ей вслед.
Тодд! Во рту у Элизабет пересохло, и сердце заколотилось. Последние несколько дней они редко виделись – и у нее, и у него было много дел – и она по-настоящему соскучилась.
Ее подозрения казались ей теперь просто глупыми. Ну стоило ли так переживать из-за того, что Тодд хорошо относится к девчонке, с которой когда-то дружил?
Она представила, как поделится с ним своими опасениями. А Тодд рассмеется и скажет, что она совсем сошла с ума, если подумала, что он мог влюбиться в кого-нибудь еще – даже если этот кто-нибудь такой же ослепительный, как Пэтси. Потом он обнимет ее, и поцелуй перечеркнет все несчастья этой недели.
Элизабет торопливо натянула свой полосатый купальник и схватила полотенце, висевшее в ванной, которая была у них с сестрой общей. Выходя из ванной, она бросила быстрый взгляд на свое отражение в зеркале и сдернула круглую резинку, стягивавшую волосы в хвостик. Вот так. Теперь, когда волосы рассыпались по плечам, она выглядела более соблазнительно.
«Больше похожа на Джессику», – решила она, и в ее глазах вспыхнули искры какого-то тайного оживления.
Когда она открыла стеклянную раздвижную дверь во внутренний дворик, ее встретили дикие вопли и шумный плеск воды. На мгновение она ослепла от солнечного блеска, но затем открывшаяся перед ней сцена сфокусировалась достаточно четко.
Она даже слегка вскрикнула. В шезлонге во всем своем ослепительном, королевском великолепии растянулась Пэтси, а над ней, согнувшись, стоял Тодд. Она лежала на животе, и лифчик ее купальника был расстегнут. Медленными круговыми движениями Тодд втирал ей в спину крем для загара.
Вдруг он поднял глаза и встретился взглядом с Элизабет. Он выпрямился, как бы собираясь поздороваться с ней, но она уже убежала обратно в дом.
«Должно быть, сейчас не меньше пятидесяти градусов, – подумала она, – а приходится сидеть тут в четырех стенах и все утро репетировать!»
Она всегда считала, что субботы существуют для развлечения. Она взглянула на Билла, который, стоя у сваленного в кучу реквизита, оживленно беседовал с Диди. Ну что ж, день еще впереди…
Джессика подкралась к Биллу и по-змеиному изогнулась, чтобы взять его под руку.
– Я просто умираю от жары. А что, если нам всем пойти ко мне и искупаться в бассейне?
Волна красноты, как ртуть в термометре, постепенно поднималась по шее Билла, заливая огненно-красным цветом даже мочки ушей.
– Это просто здорово, Джессика. Я бы с удовольствием… – он перевел взгляд с Джессики на Диди, – но я обещал Диди, что займусь с ней серфингом.
Джессика знала все об этих занятиях. В последнее время они тренировались все чаще и чаще. Билл никак не мог удержаться, чтобы не похвастаться, как хорошо у Диди все получается – это уже начинало действовать Джессике на нервы. Послушать его, так Диди уже может выступать на чемпионате по серфингу среди юниорок, который состоится через две недели. До премьеры тоже оставалось две недели, и Джессика никак не могла понять, откуда только у этих двоих находятся время и силы. Еще больше ее раздражало то, что Билл вместо того, чтобы сидеть себе дома и тосковать по ней, – как ей и хотелось, – ведет себя совсем по-другому.
Она погасила улыбку, изображая, что ее постигло величайшее разочарование.
– О, как жаль, Билл. Я так надеялась, что ты придешь. Я хотела компенсировать пропущенное в прошлый раз свидание. – Она быстро взглянула на Диди. – Разумеется, я и тебя приглашаю тоже, – добавила она, как бы мимоходом.
Диди ничего не ответила. Широко раскрыв глаза, она со страхом смотрела на Билла и ждала, что он решит, кого он выберет – ее или Джессику.
Билл колебался лишь мгновение, прежде чем победил разум.
– Как-нибудь в следующий раз, – пробормотал он.
Джессика была вне себя. Она не могла поверить, чтобы кто-нибудь из ребят, а тем более из тех, что сходили по ней с ума так, как Билл, смог бы остаться с этой жирной курицей Диди, вместо того, чтобы быть с нею.
Она слегка провела пальцами по его руке.
– Просто без тебя будет неинтересно. Не беспокойся, я понимаю. Зачем тебе плавать в нашей маленькой луже, когда ты сможешь заполучить весь Тихий океан?
Билл в ответ покраснел еще сильнее.
– Вовсе не поэтому, Джессика. Я и в самом деле хотел бы пойти. Но я обещал Д…
Диди не выдержала.
– Все нормально, Билл, – резко перебила она. – Почему бы тебе не пойти? Я считаю, что мне нужно теперь для разнообразия потренироваться одной. – Она заставила себя весело улыбнуться, но сердце у нее колотилось.
Билл сделал очень слабую попытку ее переубедить.
– Ты уверена? – на его лице было написано облегчение.
– Конечно, уверена. Раз я собираюсь участвовать в чемпионате, будет смешно, если ты меня все время будешь держать за руку. Конечно, я могла бы сказать, что мы – сиамские близнецы, но, боюсь, никто не поверит.
Диди знала, что ее всегда выручает язык; она отшучивалась, чтобы скрыть свои истинные чувства. Это был старый способ защиты, еще с тех времен, когда она была щекастой малышкой, и единственная возможность удержать других детей от насмешек над ней заключалась в том, чтобы рассмешить их первой. Диди изо всех сил удерживала широкую улыбку, так что у нее заломило скулы. На глазах у нее закипали слезы.
– По-моему, Диди абсолютно права, – произнесла Джессика. – Ей сейчас действительно нужно почувствовать себя самостоятельной.
Как только они вышли, Джессика слегка вскрикнула и повернулась к Биллу.
– Господи, я, должно быть, оставила текст своей роли там, на сцене. Тебе нетрудно было бы, Билл?..
Ему, разумеется, было нетрудно. Диди больше не могла все это выносить. Билл казался ей марионеткой, которую Джессика дергала за нитки. Что-то пробормотав в качестве извинения, Диди поспешила убежать, пока не вернулся Билл. Она низко наклонила голову, чтобы скрыть слезы, и чуть не столкнулась с Роджером Барретом.
– Ты не собираешься пойти поплавать к Джессике? – спросила она, надеясь, что короткий разговор хоть чуточку ему поможет.
Но вряд ли это было возможно: он выглядел еще более выбитым из колеи, чем она сама.
– Я… мне не хочется, – сказал он, запинаясь, и покраснел.
Ясно было, что он не хотел туда идти вовсе не по этой причине, но Диди не собиралась допытываться. Сейчас, когда она задумалась над этим, ей показалось, что Роджер вечно куда-то спешил, как будто ему предстояло сделать что-то важное, но он не хотел никому говорить что.
«А может быть, он шпион», – подумала она.
Будь она в другом настроении, эта мысль заставила бы ее рассмеяться: Роджеру, с его неопрятной прической, потертыми туфлями и очками, постоянно съезжающими на нос, до Джеймса Бонда было далеко. Не то, чтобы он был уродливым. Если бы не эти очки и плохо сидящая на нем одежда, он даже мог бы показаться красивым. Все дело в том, что его не понимали.
Диди стало его жалко. Она-то знала, каково это – оставаться снаружи и заглядывать внутрь. Что до нее, она всегда была «стариной Диди». Друг для всех, и ни для кого – подруга.
«А для Билла и тем более», – подумала она.
Он абсолютно четко дал это понять.
– Ну, пока, – Диди помахала Роджеру рукой и направилась к автомобильной стоянке, где была припаркована ее машина.
Она знала, что ей нужно добраться до пляжа, пока еще высокий прилив, но вдруг почувствовала, что вовсе не хочет спешить. И пляж неожиданно показался ей самым пустынным местом на свете.
– Эй, вы все, смотрите! Я собираюсь показать знаменитый прыжок Уэйкфилдов!
Билл заслонил глаза от солнца, но он был беззащитен перед ослепительностью Джессики, стоявшей на доске для прыжков в белом бикини, оттенявшем ее золотистый загар. Сердце у Билла так и подпрыгнуло, когда она подняла руки и, с силой оттолкнувшись, полетела в прозрачную бирюзовую воду. Она вошла так чисто, что на воде почти не появилось ряби. Молодежь, окружавшая бассейн, разразилась аплодисментами и криками, когда она вынырнула с торжествующей улыбкой.
– Классно вошла, Джес! – крикнул Том Маккей.
Том не принадлежал к компании из театральной студии. Он заглянул сюда, возвращаясь с соревнований по теннису. Билл завидовал его легкости и уверенности в общении с Джессикой. Как бы ему хотелось избавиться от ощущения, что он связан по рукам и ногам, которое всегда возникало при разговоре с нею.
Оказавшись в воде рядом с Джессикой, Том схватил ее за талию, а она визжала от смеха и пыталась брызнуть водой ему в лицо. Увидев это, Билл ощутил прилив ревности. Сначала Джессика вела себя так, будто действительно хотела, чтобы он пришел, но как только появился Том, она просто перестала его замечать.
«А ты сам как вел себя с Диди», – напомнил ему внутренний голос.
При мысли о Диди Билл тут же почувствовал себя виноватым. Нельзя было оставлять ее, хотя она сама на этом настаивала. Она – хороший друг, и он обещал, что они будут заниматься серфингом вместе. Он действительно гордился ее успехами. Она оказалась отличной ученицей и просто классной спортсменкой. Кроме того, с ней он мог по-настоящему общаться, держаться естественно и откровенно, совсем как с Джулианной.
Тут Билл даже вздрогнул от неожиданности. Конечно, Диди не то, что Джессика – внешне вовсе не похожа на Джулианну – и все же сходство было. Диди так же часто и звонко смеялась, так же внимательно и сочувственно слушала и была такой же способной в занятиях серфингом.
Однако он запретил себе размышлять на эту тему. Как можно думать о Диди, если интересует его только Джессика?
Джессика брызнула водой в Тома, а тот в отместку окунул ее с головой.
«Развлекаются вовсю, – мрачно подумал Билл. – И ее можно понять. Почему Джессика должна привязаться к одному, когда можно выбрать из миллиона других?»
Но в том-то и загвоздка, что Билл не создан ни для массовок, ни для очередей. Вот почему он проводил столько времени в воде. Там было по-настоящему спокойно и тихо, слышались только плеск волн; да крики чаек. Он как-то объяснял это Диди, и она, кажется, поняла.
А вот Джессика вряд ли поняла бы. Он смотрел, как она вместе с Томом, смеясь, выходит из бассейна, и чувствовал, что его охватывает отчаяние.
«Влюбиться – все равно что оказаться накрытым волной», – подумал он.
Подъезжая к дому на небольшом красном «фиате», Элизабет услышала доносящиеся со двора всплески воды и смех. День был такой жаркий, что ей пришлось опустить верх машины, хотя библиотека была совсем недалеко. Она провела несколько утомительных часов, собирая материал для семестровой работы по гражданскому праву.
Войдя в дом, она увидела отца. Он сидел на диване в гостиной, склонившись над развалом газет на журнальном столике. И снова, в который уже раз, Элизабет подумала о том, как удается ее отцу, столько времени проводящему за письменным столом, в размышлениях над судебными делами, сохранить такую спортивную форму. По росту он вполне сойдет за баскетболиста, а такие бицепсы могут быть у пловца или чемпиона по легкой атлетике.
– Привет, – сказала она, плюхнувшись рядом с ним на диван. – Что ты здесь делаешь в такую великолепную погоду?
– Прячусь, – признался он, посмеиваясь. – Возможно, я ошибаюсь, но, судя по звукам, на наш двор устроило налет племя апачей.
– Джес со всей театральной компанией?
– Угу, – Нед Уэйкфилд подмигнул. – И одно из двух – либо Джессику взяли в плен, либо как раз наоборот. Я голосую за второе.
Элизабет сделала удивленные глаза, но потом не выдержала и хихикнула:
– Ой, папа, ну хватит смеяться!
– А тебе не кажется, что я имею право немного посмеяться в выходные дни, после того, как всю неделю просидел в суде с самым серьезным видом? – И он старательно изобразил возмущение.
В дверях кухни показалась Элис Уэйкфилд – она готовила там напитки.
– Твоя сестра привела всю компанию, – пояснила она. Снаружи раздался вопль, потом последовал всплеск. – По-моему, это похоже на репетицию сцены в Перл-Харбор из «Отныне и навсегда».
– Пойду-ка надену купальник, пока еще всю воду не выплеснули, – сказала Элизабет, взбегая по лестнице.
– Тодд тоже здесь! – крикнула мать ей вслед.
Тодд! Во рту у Элизабет пересохло, и сердце заколотилось. Последние несколько дней они редко виделись – и у нее, и у него было много дел – и она по-настоящему соскучилась.
Ее подозрения казались ей теперь просто глупыми. Ну стоило ли так переживать из-за того, что Тодд хорошо относится к девчонке, с которой когда-то дружил?
Она представила, как поделится с ним своими опасениями. А Тодд рассмеется и скажет, что она совсем сошла с ума, если подумала, что он мог влюбиться в кого-нибудь еще – даже если этот кто-нибудь такой же ослепительный, как Пэтси. Потом он обнимет ее, и поцелуй перечеркнет все несчастья этой недели.
Элизабет торопливо натянула свой полосатый купальник и схватила полотенце, висевшее в ванной, которая была у них с сестрой общей. Выходя из ванной, она бросила быстрый взгляд на свое отражение в зеркале и сдернула круглую резинку, стягивавшую волосы в хвостик. Вот так. Теперь, когда волосы рассыпались по плечам, она выглядела более соблазнительно.
«Больше похожа на Джессику», – решила она, и в ее глазах вспыхнули искры какого-то тайного оживления.
Когда она открыла стеклянную раздвижную дверь во внутренний дворик, ее встретили дикие вопли и шумный плеск воды. На мгновение она ослепла от солнечного блеска, но затем открывшаяся перед ней сцена сфокусировалась достаточно четко.
Она даже слегка вскрикнула. В шезлонге во всем своем ослепительном, королевском великолепии растянулась Пэтси, а над ней, согнувшись, стоял Тодд. Она лежала на животе, и лифчик ее купальника был расстегнут. Медленными круговыми движениями Тодд втирал ей в спину крем для загара.
Вдруг он поднял глаза и встретился взглядом с Элизабет. Он выпрямился, как бы собираясь поздороваться с ней, но она уже убежала обратно в дом.
Глава 7
– Лиз, прошу, давай поговорим. Я хочу понять, что происходит.
Встревоженный голос Тодда доносился через закрытую дверь спальни, вызывая у Элизабет новый приступ рыданий. Зачем он прикидывается таким невинным? Наверное, считает ее совсем слепой.
– Я не желаю с тобой разговаривать, – донесся ее ответ, приглушенный подушкой, которую она положила себе на голову. – И наше сегодняшнее свидание отменяется!
Но Тодд был не из тех, кто легко сдается.
– Лиз, это глупо. Ты вела себя просто странно последние дни. С тобой все в порядке?
– У меня все прекрасно.
– Послушай, если ты из-за того, что я мазал Пэтси кремом для загара…
Все-таки до него дошло, что она не слепая, в конце концов!
– Мажь, втирай все, что хочешь. Меня это ни капельки не волнует!
– Лиз, ну это действительно просто глупо, – повторил он. – Это было просто…
Но Элизабет надвинула поплотнее подушку, чтобы не слышать его жалких оправданий. У нее больше не было сил слушать дальше. Доказательство было неопровержимым, ведь она все видела собственными глазами.
Встревоженный голос Тодда доносился через закрытую дверь спальни, вызывая у Элизабет новый приступ рыданий. Зачем он прикидывается таким невинным? Наверное, считает ее совсем слепой.
– Я не желаю с тобой разговаривать, – донесся ее ответ, приглушенный подушкой, которую она положила себе на голову. – И наше сегодняшнее свидание отменяется!
Но Тодд был не из тех, кто легко сдается.
– Лиз, это глупо. Ты вела себя просто странно последние дни. С тобой все в порядке?
– У меня все прекрасно.
– Послушай, если ты из-за того, что я мазал Пэтси кремом для загара…
Все-таки до него дошло, что она не слепая, в конце концов!
– Мажь, втирай все, что хочешь. Меня это ни капельки не волнует!
– Лиз, ну это действительно просто глупо, – повторил он. – Это было просто…
Но Элизабет надвинула поплотнее подушку, чтобы не слышать его жалких оправданий. У нее больше не было сил слушать дальше. Доказательство было неопровержимым, ведь она все видела собственными глазами.