Паттерсон Джеймс. Игра в прятки

   — Потому что ты не можешь меня любить. Ты даже не знаешь, какая я. Ты не обращаешь на меня внимания. И сейчас бы не обратила, если бы тебя не вызвали в школу. Оценки хуже! Да кому какое дело!
   В конце концов я все же отвернулась и разрыдалась. Раньше мне казалось, что справиться можно с чем угодно. Оказалось — нет.
   Дженни вдруг бросилась ко мне, обхватила за шею, прижалась лицом к груди. Я чувствовала, какие горячие у нее слезы.
   — Я не могу ничего тебе сказать. Я и сама не знаю, в чем дело. — Она шмыгнула носом. — Мне пятнадцать, а мир как будто сошел с ума. Что же в этом нового?

* * *

   — Боже, мам, да тебя трясет, — пробормотала Дженни.
   Еще очень долго мы сидели обнявшись на земле. Потом подул ветер, и я прикрыла ее своим свитером.
   Моя девочка. Моя самая верная подруга. Моя милая Дженни.
   Но я так и не придумала, что нужно сделать, чтобы утешить ее, чтобы ей стало лучше и легче. Разумеется, я винила себя. Я так долго старалась быть супермамой, но этого оказалось недостаточно. Быть «супер» — всегда мало.

Глава 82

   Следующее утро выдалось не по сезону теплым, и я провела целый час в саду за бассейном. Неспешно текущее время, ощущение солнца на лице, физическое напряжение — как раз то, что «доктор прописал».
   Мне нужно было многое обдумать. Ухудшающуюся ситуацию с Уиллом. Школьные проблемы Дженни. Мою собственную неудачу в Сан-Франциско. Не многовато ли для одного раза? Я боялась, что могу не справиться со всем сразу.
   В лесу за бассейном прозвучал выстрел.
   Я замерла. Перестала думать и дышать. Прислушалась.
   Вслед за первым выстрелом раздался второй. На сей раз за густой стеной вечнозеленых деревьев, которые не позволяли увидеть, что происходит.
   Выстрелы? Господи!
   Я выпрямилась, отбросила инструменты и помчалась к рощице. В горле уже застрял крик.
   Господи... Господи... Что же случилось?
   Что на этот раз?
   Я шла между деревьями, ориентируясь на звук выстрелов. Сердце колотилось, в груди появилась острая боль.
   Меня вел инстинкт; я даже не подумала позвать на помощь. Да и кого я могла позвать?
   Выстрелы? Возле дома? Как такое возможно?
   Ветки хлестали по рукам, колючки впивались в ноги. Выстрелов больше не было, только тяжелая, пугающая тишина. Наконец я выбежала на поляну. И остановилась.
   Я увидела Уилла. Он стоял возле большого камня, в руке ружье.
   Мой муж обернулся на звук шагов. Он смотрел на меня так, словно я пришла из другого мира.
   — Что ты делаешь? — едва ворочая языком, спросила я.
   — Тренируюсь в стрельбе по мишени. — Уилл кивнул в сторону поваленного дерева, на котором стояли банки из-под содовой и пива. — Хочешь попробовать, Мэгги? — Он улыбнулся той улыбкой, которая так часто появлялась на лице Норта Даунинга. — Знаешь, у меня довольно-таки неплохо получается. Похоже, я прирожденный стрелок.
   У Филиппа тоже было ружье. Из ружья я его и убила.
   Память нарисовала картину: лежащий на полу Филипп... темная кровь, вытекающая из его рта... Я вновь увидела выражение ужаса в его глазах, услышала удивленный вскрик, когда пуля попала ему в грудь.
   — Избавься от него! — закричала я. — Не хочу, чтобы в моем доме было оружие! Избавься от него!
   Уилл холодно посмотрел на меня, потом усмехнулся:
   — В нашем доме, Мэгги. Ну конечно, конечно. Если оно так тебя беспокоит, его здесь не будет. Если ты не доверяешь самой себе, то, конечно... я понимаю.

Глава 83

   И вот день настал. Только тогда я этого не знала. Я не ждала его. Но он настал.
   Ночь прошла без сна, и на рассвете я выскользнула из дома, надела старое плюшевое пальто и сбитые кроссовки. Спутавшиеся волосы свисали космами. Пугало.
   Я подумала, что свежий воздух взбодрит меня, поможет начать новый день с оптимизмом. Оставалось надеяться, что в столь ранний час меня никто не увидит, что за забором не прячется какой-нибудь папарацци с фотокамерой.
   Я прошла к полуразрушенной каменной стене, отделявшей мои владения от территории Озерного клуба. Под ногами шуршали давно опавшие листья. Высоко над головой, в ветвях деревьев, мелькали шумные малиновки и сойки.
   — Эй, вы, там, — проворчала я, — стихните.
   Внезапно до меня долетел еще один звук. Звук человеческого голоса. В лесу? Ранним утром?
   — Кто там? — выкрикнула я. — Эй?
   Из-за деревьев появился Джей Си Фрэзер. Он шел со стороны лужайки, принадлежавшей Озерному клубу, где Джей Си работал главным садовником. Большую часть времени он проводил под открытым небом, так что мы виделись довольно часто. Я знала, что с ним встречается миссис Лей, которая считала его хорошим человеком. Каждый раз, когда она упоминала об этом, меня так и подмывало ответить: «Они так редко попадаются».
   — Доброе утро, миссис Брэдфорд. Это из-за вас сегодня такая чудесная погода? — приветствовал меня Фрэзер.
   Вот уж кого ничто не тревожит, подумала я. Да и с какой стати? Его-то газоны в полном порядке.
   — А мне казалось, что за погоду отвечаете вы, Джей Си, — ответила я.
   — Нет, мэм. Моя ответственность распространяется только на лужайки, а уж высокие слои — это ваше. Если так, то вы прекрасно справились. Какое голубое небо! Ни облачка до самого горизонта.
   Мы остановились поболтать у поросшей мхом каменной стены. Джей Си, вероятно, мог бы многое порассказать об обитателях Бедфорда и их тайнах, но держал это при себе, ибо ценил хорошее место, а потому наш разговор вертелся вокруг погоды и того, какие цветы когда лучше высаживать. Пустячный, ничего не значащий разговор, но он — пусть и ненадолго — отвлек меня от проблем.
   Мне вспомнилось кое-что, о чем я давно хотела спросить его или кого-нибудь из членов клуба, но так и не решалась до сих пор.
   — Иногда по ночам я замечаю свет в клубе. Примерно часа в два-три.
   Джей Си задумчиво помолчал, потом покачал головой:
   — Нет, миссис Брэдфорд, такого не может быть. Боюсь, вы ошибаетесь.
   — Но я сама видела свет. И не могла ошибиться.
   — Нет, мэм. Невозможно. Клуб закрывается в одиннадцать. Таково золотое правило.
   Спорить с ним дальше, доказывать свою правоту мне не хотелось. Если Фрэзер не желает говорить на эту тему, то и не станет.
   Он притронулся к козырьку синей бейсболки с надписью «Нью-Йорк джайентс».
   — Извините, надо возвращаться. У меня еще много работы. Приятного вам дня, миссис Брэдфорд.
   Фрэзер кивнул, повернулся и зашагал к зданию клуба.
   «Странно, — подумала я. — Почему он не знает об этих огнях? Или почему врет?»
   В конце концов я вернулась домой, преисполненная желанием поговорить с Уиллом. Как бы болезненно это ни было для нас обоих, от разговора не уйти. И лучше не оттягивать объяснение до бесконечности.
   Дженни и Алли уже сидели в кухне, намазывая шоколадную пасту на тосты. Оба успели одеться. Дженни, похоже, собралась в школу, что порадовало меня.
   — Уилл встал? — как бы вскользь спросила я, делая вид, что задаю вопрос так, без особого значения.
   — Ты с ним немного разминулась, — ответила Дженни. — Он сказал, что уезжает в город по делам. Обещал вернуться к четырем.
   Я вздохнула. Уилл почти никогда не уходил из дома так рано. Не везет.
   День настал.

Глава 84

   Уилл не вернулся к четырем. Его не оказалось дома и к половине восьмого, когда все собрались к обеду. Не появился он и к десяти, когда мы поднялись наверх, чтобы приготовиться ко сну. Он даже не соизволил позвонить и сообщить, что задерживается или вообще не придет ночевать.
   Я лежала в постели с выключенным светом, но открытыми глазами, виня себя во всем происходящем и понимая, что делать этого не нужно. В самом начале Уилл был таким нежным, внимательным и заботливым, таким романтиком, а потом словно переключился в другой режим. Стал абсолютно другим человеком.
   Может быть, у него роман? Или даже не один. Наверное, это уже не должно было меня задевать. Но задевало. Не знаю как, но в какой-то момент сон все же взял верх.
   — Черт! Вот черт!
   Я проснулась от негромких проклятий Уилла. Он был в спальне. Дома.
   Приоткрыв глаза, я увидела, что мой муж стоит возле двери и рассматривает ушибленную ногу. Наверное, в темноте он ударился пальцем о порог.
   Отлично, так тебе и надо.
   Дверь была наполовину открыта, и я отчетливо видела его силуэт на фоне освещенного коридора. Но лицо оставалось в тени.
   Уилл поднял голову и посмотрел в мою сторону, однако я притворилась, что сплю, и даже задержала дыхание. И тогда он осторожно вышел из комнаты, неуклюже притворив за собой дверь. Дверь захлопнулась.
   Черт бы его побрал. Что еще за дурацкие игры!
   Я посмотрела на светящийся циферблат будильника — 00.45.
   Где же он был весь день и вечер? Может быть, стоит подняться и поговорить с ним прямо сейчас, пока дети спят?
   Я встала, накинула халат и, подойдя к окну, выглянула во двор. Уилл был там. Что он делает? Куда собирается?
   Я вышла из спальни. В коридоре было темно. Выходя, Уилл выключил свет, который мы всегда оставляли для Алли.
   Зачем? Я поспешила вниз.
   В гостиной тоже было темно. И нигде ни звука, ни даже намека на движение.
   Что-то не так. Почему он выключил свет?
   Что он задумал?
   Внизу то же самое — темно и тихо. В кухне — никого. В комнате миссис Лей — пусто. Я вспомнила, что по пятницам у нее выходной.
   Я спустилась и остановилась у подножия лестницы. Вгляделась в темноту. Никого не видно. Может быть, Уилл уже вернулся в дом?
   Я повернулась и начала медленно подниматься, но на полпути остановилась, увидев у стены...
   Сердце почти замерло. Ноги едва не подломились.
   Это было ружье! Наконец-то я нашла его. На середине лестницы, там, где его оставил Уилл!
   В голове у меня шумело. Я ничего не соображала.
   Что происходит?
   Где. Уилл?
   Наверху?
   Что он собирался делать?
   Зачем ему понадобилось ружье?
   Откуда оно взялось?
   Я побежала наверх и, добежав, остановилась. В дальнем конце коридора под одной из дверей виднелась тонкая полоска света.
   Комната Дженни. Еще несколько минут назад никакого света там не было.
   Мне вдруг стало дико страшно.
   Что, если Уилл там? Что, если он забирает детей?
   Я сбежала вниз, схватила ружье и снова поднялась. По крайней мере оружие теперь у меня, а не у него.
   Неужели он собирался убить нас всех? У людей с нездоровой психикой такое случается, так что наш случай не стал бы первым.
   Мне вдруг вспомнился Филипп.
   Пробежав по коридору, я с разбегу распахнула дверь в комнату Дженни и вскинула ружье.
   Вообще-то я не очень разбиралась в оружии. Почти не разбиралась.
   То, что я увидела в спальне, едва не свело меня с ума.

Глава 85

   Вот и пришел тот день!
   О Боже, Уилл!
   «Не стреляй в него. Только не стреляй, Мэгги. Не стреляй!» — кричал голос у меня в голове.
   Дженни лежала на кровати в своей короткой белой пижаме. Длинные голые ноги торчали из-под одеяла. Глаза у нее были закрыты, и дышала она вроде бы нормально. На столике, как обычно, стоял стакан с молоком. Наполовину пустой.
   Я заметила все, но так ничего и не поняла.
   Плохо. Все плохо. Все очень плохо.
   Уилл стоял возле кровати, одетый в брюки цвета хаки и спортивную рубашку. А в чем он ездил в Нью-Йорк? Если в этом, то явно не по делам.
   И что мой муж делает в спальне моей дочери?
   — Мэгги, я думал, ты спишь, — абсолютно спокойно произнес Уилл голосом кинозвезды. — Или ты меня обманывала?
   Сердце в груди колотилось так сильно и быстро, что мне было тяжело дышать.
   — Что ты здесь делаешь? — выдавила я из себя. — Что происходит?
   Дженни проснулась и, приподнявшись, потерла глаза. Лицо у нее было испуганное.
   — Мама? Уилл? В чем дело? Что вы тут делаете? Мам, у тебя ружье?
   Уилл улыбнулся. Более пугающего и злобного выражения я еще никогда не видела. Я не узнавала того, на кого смотрела.
   Что он здесь делает?
   — Мы с Дженни как раз собирались немного повеселиться. Присоединишься?
   От страха и растерянности я не могла говорить. На мгновение меня словно парализовало. Пульс стучал, как колеса курьерского поезда. Голова готова была вот-вот взорваться.
   Уилл и Дженни. О Боже, нет! Только не это!
   Я подняла ружье и навела его на Уилла. Теперь мне было на все наплевать.
   И все же я не смогла нажать спусковой крючок. Не смогла. Не смогла.
   — Убирайся из этого дома и не смей сюда возвращаться, — ровным голосом сказала я.
   Уилл протиснулся мимо меня в дверь и побежал по коридору. При этом он громко и пронзительно смеялся, как смеются злодеи в фильмах ужаса.
   Я бросилась за ним, прихватив тяжелое ружье. У меня и в мыслях не было стрелять в него — я хотела только убедиться, что он действительно ушел. Навсегда. Исчез из моей жизни. Оставил нас в покое.
   Уилл выскочил в главную дверь, и я поспешила за ним. Поначалу ничего, кроме черных силуэтов деревьев, видно не было, но из темноты доносились его шаги.
   Я наткнулась на что-то и больно ударилась коленом, однако сумела устоять на ногах.
   И вдруг — тишина! Никаких шагов.
   Я испугалась. Похолодела. Перед глазами снова и снова вставала жуткая картина: Уилл перед кроватью Дженни. Выражение его глаз.
   Было тихо. Слишком тихо. Я не слышала и не видела Уилла. Что он делает в темноте?
   Набежавшие облака скрыли луну, погрузив двор в полный мрак. Я не могла стоять на улице. Нужно вернуться в дом.
   А что, если он перехитрил меня и успел проникнуть в дом и подняться к Дженни? Я не знала, что и делать.
   Вглядываясь в темноту, я вспомнила, как лежала когда-то под верандой в доме неподалеку от Вест-Пойнта. Вот и все. Мой кошмар завершил круг.
   Тишина.
   Тьма.
   Холод.
   Меня трясло.
   — Дура! Тупая сучка! Ты предала меня!
   Уилл с диким криком набросился на меня сзади. Его руки сдавили горло. Я сопротивлялась изо всех сил. Он ударил меня в лицо и сбил с ног. Я попыталась подняться с колен, и тогда он снова ударил меня. На этот раз уже ногой. По ребрам. И еще раз. Наверное, он сломал мне ребро. Или даже несколько. Боль была просто жуткая.
   Я упала на жесткую, холодную землю.
   Ружье выстрелило, и звук выстрела перекрыл мои крики и заглушил бы даже раскат грома. Я перекатилась на живот. В следующий момент в глазах потемнело, и я упала лицом на влажные стылые листья.

Глава 86

   Я не знаю.
   Не знаю.
   Я действительно не знаю, что случилось в ту роковую ночь 17 декабря. Застрелила ли я Уилла? Выманила наружу и застрелила? Говорят, что именно так все и было. Виновна ли я в убийстве? В двух убийствах? А если в двух, то почему не в трех?
   Неужели правы те, кто называет меня убийцей? Черной вдовой из Бедфорда?
   Может быть, я и впрямь сошла с ума. Похоже на то. Если так, то все это ужасно несправедливо. Ужасно. Несправедливо.
   Но жизнь далеко не всегда справедлива.

* * *

   Я пришла в себя на своей собственной кровати и обнаружила, что лежу, зарывшись лицом в подушку, а в боку пульсирует страшная, сводящая с ума боль. Чувство было такое, словно меня долго избивали лопатой. В голове что-то громко трещало и ломалось.
   Кошмарные образы врывались в сознание, и у меня не было сил их остановить.
   Кто выстрелил из ружья?
   Дженни, подумала я. Надо добраться до Дженни. И Алли. Вслед за жуткими картинами в сознание вторгся пронзительный крик. Сначала я решила, что этот шум существует только в моей голове, но потом поняла — источник находится вне меня.
   Чьи голоса звучат в моем доме? Что вообще происходит?
   Поднять веки оказалось невероятно трудным делом. Малейшее их движение причиняло острую, как от бритвы, боль.
   Другая боль, не столь острая, но не менее сильная, ножом резала ребра.
   Я все же заставила себя открыть глаза и тут же закрыла их. Яркий свет бил в лицо.
   Кто включил лампу?
   С лестницы послышались шаги. Уилл!
   Я попыталась сесть и не смогла. Огненно-желтый шар пронесся перед глазами, как будто небо прочертила раскаленная молния.
   Но я все же открыла глаза. И различила плотного чернокожего мужчину в темном костюме, белой рубашке и галстуке. Он стоял возле кровати и смотрел на меня сверху вниз. В нем было, наверное, футов семь роста. Очки в роговой оправе казались слишком маленькими для гигантской головы.
   Незнакомец смотрел на меня с каким-то странным выражением.
   Что он делает в моей спальне? Или я в больнице? Похоже, что именно там.
   — Вы Мэгги Брэдфорд?
   Я попыталась кивнуть, попыталась понять, что происходит и где я. Может, меня перенесло в прошлое?
   — Мы нашли вас во дворе и перенесли сюда, — продолжил чернокожий незнакомец и помахал у меня перед лицом каким-то значком.
   Я лишь заметила что-то золотистое и синее.
   — Я — Эммет Хармон, начальник полиции Бедфорда. Громкий голос гулким эхом отдавался у меня в голове. Начальник полиции Бедфорда?
   О Господи. Что же произошло? Дженни? Алли?
   — Что вы здесь делаете? Пожалуйста, скажите, где мои дети? — прошептала я, преодолевая боль в горле.
   — Мэгги Брэдфорд, вы арестованы за убийство вашего мужа, Уилла Шеппарда. У вас есть право молчать.

Книга пятая
Суд и ошибка

Глава 87

   — Мисс Норма Брин?
   — Да. С кем я разговариваю?
   — Меня зовут Барри Кан.
   — Что вы говорите! Ну и ну! Сам Барри Кан. Певец?
   — Точно.
   — Вы мне жутко нравитесь. По крайней мере ваши песни. Чем могу вам помочь?
   — У меня все в порядке, но нам нужна ваша помощь.
   — Нам?
   — Нас двое. Натан Бейлфорд и я.
   — Натан! И чем, черт возьми, занят Натан?
   — Ведет защиту Мэгги Брэдфорд.
   — Да. Я о ней слышала. Нелегкое у него дело.
   — Мы хотим нанять вас. Хотим, чтобы вы поработали на нас. Натан говорит, вы лучший сыщик из всех, кого он знает.
   — Я и впрямь очень хороша, но в данном случае это не имеет большого значения. Дело-то ведь, насколько мне известно, ясно и почти закрыто, разве нет? По крайней мере так я слышала.
   — У нас другая точка зрения. Натан полагает, что в этом деле далеко не все ясно, так что закрывать его еще рано.
   — Не шутите? В газетах пишут, что она пристрелила того сукина сына, размозжила ему голову.
   — Поверьте мне, не все так просто. В этом деле есть что-то еще. Вы хотите узнать что?
   — Он что, трахал кого-то на стороне?
   — Этого мы уже не узнаем. Вероятно. Но Мэгги не стала бы убивать его за это.
   — Избиение?
   — Насколько я знаю, он ударил ее один раз. Нет, извините, два. Но и за это она бы его не убила. Мэгги — хороший человек. Послушайте ее песни.
   — Ладно, тогда почему она все-таки застрелила его?
   — Чтобы выяснить это, мы и хотим вас нанять, мисс Брин. У нас нет полной уверенности в том, что это сделала она.
   — Так вам нужна защита или факты?
   — Нам нужно защитить ее.
   — Ага. Спасибо за откровенность. Вот что я люблю в знаменитостях.
   — Но мы уверены, факты дадут аргументы для защиты. Мэгги не убийца.
   — Похоже, ее мужьям не везет. Разве она не пристрелила своего первого? Уверена, что читала об этом в какой-то газете.
   — Не доказано. Убийство не доказано. Ее даже не судили. Первоначально выдвигалось обвинение в убийстве второй степени, но оно было снято.
   — А ее любовник? Патрик О'Мэлли?
   — Несчастный случай. Он умер от сердечного приступа.
   — Я почему-то думала, что она призналась в убийстве.
   — Это полицейские утверждают, что она призналась. Сбили с толку, запутали, воспользовались ее состоянием. Вы же знаете, как это бывает.
   — Но пресса взялась за нее крепко. В суде ей ждать нечего. Первого уложила из пистолета. Второй умер на яхте в море. Третьего подстрелила из ружья.
   — Послушайте. Если вы не хотите браться за это дело, то...
   — Я этого не сказала.
   — Значит, вы согласны?
   — Только ради вас, Барри Кан.
   Пауза.
   — Да благословит вас Господь, мисс Брин, — сказал Барри.
   — Называйте меня Нормой.
   Она услышала вздох облегчения и представила, каково ему сейчас. Его преданность другу вызывала уважение, даже если этим «другом» была женщина, прозванная черной вдовой из Бедфорда.

Глава 88

   Большинство людей так и не поняли, в чем суть конфликта, разделившего сербов и хорватов, однако за ходом судебного процесса над обвиненной в убийстве мужа Мэгги Брэдфорд следили сотни миллионов людей во всем мире. Репортеров и съемочные группы прислали не только средства массовой информации Соединенных Штатов Америки, но и Европы, Южной Америки, Азии и, возможно, Луны. Накал страстей был не меньше, чем перед президентскими выборами, только спрос на дополнительную, «изнутри», информацию еще больше.
   «Боже, — думала Норма Брин. — Это же всего лишь судебный процесс. Не более. Каким бы ни был исход, он не изменит судьбы мира. Ну и что из того, если она и пристрелила парочку мужей? Большинство из них заслуживают этого!»
   Направив свой запыленный желтый «шевроле» по Кларк-стрит, Норма во второй раз за утро проехала мимо окруженного шумной толпой здания суда.
   Процессия из черных зонтиков, виниловых плащей, пакетов из «Бостон чикен» и «Данкин донатс» вытянулась вдоль главной улицы, «Хэмилтон драгз», «Уиллиз ньюспейперс» и новой публичной библиотеки. Затем она заворачивала на Чарльз-стрит и занимала там еще пять кварталов.
   Что за столпотворение! Настоящая зона бедствия! Миллар и Грант-стрит были забиты туристическими автобусами: ярко-желтыми школьными и «Грейхаундами», прибывшими из мест, о которых никто и не слышал, вроде Питсфилда и Катаубы. Была середина декабря, и в воздухе мелькали снежинки.
   «Мэгги и Уилл; горькая трагедия сладкой любви». Под таким заголовком вышла одна из местных газет, и этот и ему подобные штампы звучали из радиоприемника уже не первый день. Были и похлеще — «Раз, два, три — свободу у мужа бери!».
   Лихо! Норма улыбнулась. Наконец-то хоть немного чувства юмора в отношении дела, которое стало ее работой.
   Она ненавидела публичность, не стремилась к славе и даже оставалась безразличной к деньгам. Носящиеся вслед за ней репортеры только мешали заниматься делом. И все же Норма понимала, за что взялась. Мэгги Брэдфорд была звездой. Одна часть публики уже решила, что она виновна, другая считала ее безгрешной, как ягненок. А что же Норма?
   «Проклятие! Я все еще не знаю, что и думать. Мэгги и сама ни в чем не уверена. То, что она рассказала полиции, очень сильно смахивало на признание. Улики выглядят убедительно».
   Просунутый под «дворники» желтый пропуск дал ее «шевроле» возможность въехать во двор и припарковаться на стоянке у здания суда. Свободного места уже почти не осталось из-за полицейских и частных машин, принадлежащих представителям обеих сторон.
   Норма узнала синий «мерседес» судьи Эндрю Сассмана, рядом с которым стоял серебристый «порше» Натана Бейлфорда, более подходящий студенту колледжа, выехавшему в выходной на главную улицу с далекой от правосудия целью.
   Именно он, Натан Бейлфорд, вышел Норме навстречу, когда она вынесла из салона свое слегка тяжеловатое тело.
   Адвокат кивком указал на забитую автомобилями стоянку.
   — А ведь сегодня мы всего лишь отбираем жюри присяжных. Представляете, что здесь будет, когда начнется процесс?
   — Как держится наша клиентка? — спросила Норма.
   В прошедшие недели она уже встречалась с обвиняемой и нашла ее на удивление «земной» женщиной, немного отстраненной, не стремящейся ни помогать, ни мешать. Мэгги растеряна, говорили ей, однако Норма вынесла свой диагноз: клиническая депрессия.
   — Без изменений. Я бы сказал, что она такая же, какой была в ночь убийства. Тот же упадок духа, то же безволие. — Он посмотрел на детектива. — А у вас есть что-нибудь новое?
   — Пока ничего. Но, как говорится, шаров в воздухе много. Их бы еще все поймать. Только для этого надо быть жонглером. Ха-ха-ха.
   Норма не говорила адвокату о том, что в деле имеются глубоко беспокоящие ее аспекты. Ничего определенного, просто не стыкующиеся друг с другом или не выдерживающие тщательного изучения детали.
   То, что казалось ясным, сводилось к следующему: если Мэгги убила своего первого мужа, то потому, что вынуждена была сделать это. Если она застрелила Уилла Шеппарда, то тоже была вынуждена это сделать. Неясным оставалось, что или кто вынудил ее.
   Главная проблема заключалась в том, что убийств было два. Одно, первое, можно было бы объяснить временным помешательством, самообороной, нервным стрессом, вызванным физическим насилием. Но как объяснить два?
   Норма побывала на месте убийства, рассчитывая найти дополнительную информацию, какой-то след.
   Было нечто, чего она не нашла, что-то очень важное. Оно должно было быть.
   Проклятие! Что-то определенно не так.

* * *

   В Палм-Спрингс подернутое дымкой желтовато-розовое калифорнийское солнце мягко выкатывалось из-за торчащих на горизонте колючек гор. Его ранние лучи покрывали блестками воду бассейна и растекались по выложенной красными плитами террасе.
   Питер О'Мэлли отложил последний номер «Нью-Йорк таймс», снял новые зеркальные солнцезащитные очки «Рэй-Бэн» и уставился на искрящуюся бликами голубую полоску воды.
   В какой-то момент ему показалось, что на поверхности, перекрывая прыгающие солнечные зайчики, появилось лицо Мэгги Брэдфорд, такое, каким он увидел ее накануне по телевизору. Бледное, с кругами под глазами. Она была похожа на зомби, и сердце Питера подскочило от радости.