Страница:
Именно здесь я и нашел иголку из стога сена. Мы с Сэмпсоном перебирали все уже минут пятнадцать, когда я вытащил клочок бумаги из кармана блейзера.
На нем была цепочка из десяти букв, примерно таких, какие я видел в записной книжке Каролин. Цепочка состояла из букв: AFIOZMBHCP.
Я показал бумажку Сэмпсону.
– Проверь это, Джон.
В комнату вошла миссис О’Нейлл. Она ждала в дверях.
– Что это? Пожалуйста, скажите нам.
– Возможно, номер телефона, но я не уверен. Полагаю, Тимоти не оставил дома свой мобильный?
– Нет. Он таскал эту штуку с собой круглосуточно. Вся молодежь сейчас на этом помешана.
Она слабо улыбнулась, я тоже попытался улыбнуться, но у меня плохо получилось. Ведь мы только что выяснили, что ей уже никогда не увидеть своего Тимоти.
ГЛАВА 15
ГЛАВА 16
ГЛАВА 17
ГЛАВА 18
ГЛАВА 19
ГЛАВА 20
ГЛАВА 21
ГЛАВА 22
ГЛАВА 23
На нем была цепочка из десяти букв, примерно таких, какие я видел в записной книжке Каролин. Цепочка состояла из букв: AFIOZMBHCP.
Я показал бумажку Сэмпсону.
– Проверь это, Джон.
В комнату вошла миссис О’Нейлл. Она ждала в дверях.
– Что это? Пожалуйста, скажите нам.
– Возможно, номер телефона, но я не уверен. Полагаю, Тимоти не оставил дома свой мобильный?
– Нет. Он таскал эту штуку с собой круглосуточно. Вся молодежь сейчас на этом помешана.
Она слабо улыбнулась, я тоже попытался улыбнуться, но у меня плохо получилось. Ведь мы только что выяснили, что ей уже никогда не увидеть своего Тимоти.
ГЛАВА 15
После того как полиция остановила его на шоссе, Джонни Туччи строго соблюдал распорядок выживания. Для начала, он никогда не ездил в одном и том же направлении два дня подряд и никогда не проводил более суток в одном и том же месте. Кстати, если бы тощая девчонка за кассой в магазине «Севен-илевен» в Каттингсвилле не оказалась такой податливой и страждущей и если бы он припомнил, когда в последний раз занимался сексом, его давно уже здесь не было бы.
«Если бы да кабы», – думал Джонни.
Он как раз был посередине своего второго траха с кассиршей, когда шаткая дверь в номере пять в мотеле распахнулась. Два мужика в сером вошли в комнату с таким видом, будто у них есть ключ и право на вторжение. Каким образом они открыли дверь? Не важно. Они уже вошли.
Джонни сел на постели и прикрылся простыней. Девушка тоже. Лиз? Или Лизл?
– Джонни Туччи? Тот самый Джонни Туччи?
Тот, кто заговорил, был белым, второй – латиноамериканец. Может, бразилец? Джонни понятия не имел, кто они такие, но четко понимал, зачем явились в мотель. Тем не менее он попытался сыграть.
– Вы ошиблись номером, приятель. Никогда не слышал об этом Джонни как-там-его. Пожалуйста, уходите!
Латиноамериканец выстрелил прежде, чем Джонни заметил пистолет в его руке. Он вздрогнул и едва не заработал инфаркт. Джонни взглянул на девушку Лиз: она сидела, привалившись к изголовью с дырой во лбу, и кровь струилась с ее носа на ее грудь.
– Боже милостивый! – Джонни вскочил с постели и на четвереньках уполз в угол. В него никогда еще не стреляли.
– Давай начнем сначала. Джонни Туччи? – спросил белый мужчина. – Тот самый Джонни Туччи?
– Да, да, ладно! – Он поднял руки, причем одну ладонь держал сбоку, чтобы не видеть мертвую девушку и кровь. – Как вы меня нашли? Что вы хотите? Зачем вы убили ее?
Мужчины переглянулись и засмеялись, явно над ним.
Эти парни точно не принадлежали семье. Для этого они слишком «белые», даже тот, смуглый.
– Какого черта вам надо? Вы кто, ЦРУ или еще кто?
– Еще хуже, Джон. Мы бывшие агенты Управления по борьбе с наркотиками. Меньше бумажной волокиты, ты же понимаешь, что я имею в виду?
Джонни почти не сомневался, что понимает. Им не придется отчитываться, за что они убили бедную Лиз. Она пыталась наставить на них пистолет, который вытащила из своей «обезьянки»?
Белый мужчина сделал два быстрых шага через комнату и ударил Джонни носком ноги в пах.
– Но это не значит, что нам нравится гоняться за таким жалким куском дерьма, как ты. Пошли. Надевай портки.
– Я… не могу. Куда мы поедем? – Джонни согнулся, ухватившись за пах и с трудом сдерживая рвоту. Ему казалось, что его желудок перевернулся. – Лучше… пристрелите меня, и кончим с этим.
– Ну да, тебе понравилось бы? Присоединиться к подружке в вечности. Боюсь, это так легко не обломится, друг мой.
Наклонившись, мужчины завернули его в простыню. Концы они крепко связали. Джонни не мог даже пошевелиться. Затем они выволокли его из комнаты, как мешок с грязным бельем.
Вот когда он завопил бы, если бы мог: Джонни Туччи сообразил, куда они направляются и что с ним произойдет.
«Если бы да кабы», – думал Джонни.
Он как раз был посередине своего второго траха с кассиршей, когда шаткая дверь в номере пять в мотеле распахнулась. Два мужика в сером вошли в комнату с таким видом, будто у них есть ключ и право на вторжение. Каким образом они открыли дверь? Не важно. Они уже вошли.
Джонни сел на постели и прикрылся простыней. Девушка тоже. Лиз? Или Лизл?
– Джонни Туччи? Тот самый Джонни Туччи?
Тот, кто заговорил, был белым, второй – латиноамериканец. Может, бразилец? Джонни понятия не имел, кто они такие, но четко понимал, зачем явились в мотель. Тем не менее он попытался сыграть.
– Вы ошиблись номером, приятель. Никогда не слышал об этом Джонни как-там-его. Пожалуйста, уходите!
Латиноамериканец выстрелил прежде, чем Джонни заметил пистолет в его руке. Он вздрогнул и едва не заработал инфаркт. Джонни взглянул на девушку Лиз: она сидела, привалившись к изголовью с дырой во лбу, и кровь струилась с ее носа на ее грудь.
– Боже милостивый! – Джонни вскочил с постели и на четвереньках уполз в угол. В него никогда еще не стреляли.
– Давай начнем сначала. Джонни Туччи? – спросил белый мужчина. – Тот самый Джонни Туччи?
– Да, да, ладно! – Он поднял руки, причем одну ладонь держал сбоку, чтобы не видеть мертвую девушку и кровь. – Как вы меня нашли? Что вы хотите? Зачем вы убили ее?
Мужчины переглянулись и засмеялись, явно над ним.
Эти парни точно не принадлежали семье. Для этого они слишком «белые», даже тот, смуглый.
– Какого черта вам надо? Вы кто, ЦРУ или еще кто?
– Еще хуже, Джон. Мы бывшие агенты Управления по борьбе с наркотиками. Меньше бумажной волокиты, ты же понимаешь, что я имею в виду?
Джонни почти не сомневался, что понимает. Им не придется отчитываться, за что они убили бедную Лиз. Она пыталась наставить на них пистолет, который вытащила из своей «обезьянки»?
Белый мужчина сделал два быстрых шага через комнату и ударил Джонни носком ноги в пах.
– Но это не значит, что нам нравится гоняться за таким жалким куском дерьма, как ты. Пошли. Надевай портки.
– Я… не могу. Куда мы поедем? – Джонни согнулся, ухватившись за пах и с трудом сдерживая рвоту. Ему казалось, что его желудок перевернулся. – Лучше… пристрелите меня, и кончим с этим.
– Ну да, тебе понравилось бы? Присоединиться к подружке в вечности. Боюсь, это так легко не обломится, друг мой.
Наклонившись, мужчины завернули его в простыню. Концы они крепко связали. Джонни не мог даже пошевелиться. Затем они выволокли его из комнаты, как мешок с грязным бельем.
Вот когда он завопил бы, если бы мог: Джонни Туччи сообразил, куда они направляются и что с ним произойдет.
ГЛАВА 16
Мать Каролин остановила свой черный автомобиль «шевроле» на парковке у кладбища «Каменистый ручей», и я впервые за последние двадцать лет увидел ее. Мы говорили по телефону о том, как организовать похороны, но здесь, на похоронах, я не знал, чего ждать и что ей говорить.
Я сам открыл для нее дверцу машины.
– Привет, Мишель.
Мне показалось, что она совсем не изменилась, такая же хорошенькая, те же распущенные длинные волосы, только теперь слегка тронутые сединой и слегка заплетенные в косу, лежащую на спине.
А вот глаза стали другими – не такими живыми. Я видел, что она плакала, но сейчас они были сухими. Сухими, покрасневшими и смертельно усталыми.
– Я и забыла, как ты похож на него.
Она говорила о Блейке. Мы с ним действительно очень похожи, сразу было видно, что братья. Блейка тоже похоронили здесь, на этом кладбище.
Я протянул руку и немного удивился, когда она оперлась на нее. Мы направились к церкви Святого Павла. Семья шла на несколько шагов позади нас.
– Мишель, ты должна знать, что я сам занимаюсь делом Каролин. Если тебе что-нибудь от меня нужно…
– Ничего не нужно, Алекс.
Она сказала это быстро, словно констатировала факт.
– Я провожу мою детку в вечный покой… – Голос Мишель дрожал. Она остановилась и перевела дыхание. – Потом вернусь домой в Провиденс. На большее я сейчас не способна.
– Тебе не следует переживать все это одной. Останься у нас. Мы с Наной будем рады. Я знаю, прошло очень много времени…
– Много времени с той поры, как ты отвернулся от брата.
Вот, значит, как. Двадцать лет она ничего не понимала, и только сейчас высказалась.
Пристрастие Блейка к наркотикам потребовало длинных разговоров незадолго до его смерти. Но он оттолкнул меня, когда я начал настаивать на лечении, хотя Мишель он, по-видимому, сказал что-то совсем другое. Мишель в тот период тоже пристрастилась к героину, даже когда носила Каролин.
– Все было наоборот, – мягко возразил я.
В первый раз она повысила голос.
– Не могу! Не могу вернуться в тот дом, не уговаривай!
– Конечно, можешь.
Мы оба обернулись. Эти слова произнесла Нана.
Бри, Дженни и Али стояли рядом с Наной – ее почетный караул, ее защитники.
Нана подошла к Мишель и обняла ее.
– Мы давно потеряли из виду тебя и Каролин, а теперь мы потеряли девочку навсегда. Но ты все еще член нашей семьи. И так будет всегда.
Отступив, Нана положила руку на плечо Дженни.
– Дженни, Али, это ваша тетя Мишель.
– Мы очень сочувствуем вашей потере, – сказала Дженни.
Нана продолжила:
– То, что произошло до сегодняшнего дня, или то, что случится завтра, сейчас не имеет никакого значения. – Ее переполняли чувства. – Мы собрались, чтобы проводить Каролин с любовью, которую храним в наших сердцах. Когда простимся с ней, придется подумать, что делать дальше. – Мишель, растерявшись, молча смотрела на нас.
– Значит, договорились, – заключила Нана и несколько раз коснулась груди. – Господи, все эти беды причиняют мне глубокую боль. Мишель, помоги мне, ладно?
Я понимал, как глубоко страдает Нана, бабушка Каролин. Ведь Нана почти не знала ее, а теперь она ушла навсегда. Между тем здесь был человек, нуждавшийся в помощи. И я подумал, что лучший способ позаботиться о мертвых – помогать живым.
Я сам открыл для нее дверцу машины.
– Привет, Мишель.
Мне показалось, что она совсем не изменилась, такая же хорошенькая, те же распущенные длинные волосы, только теперь слегка тронутые сединой и слегка заплетенные в косу, лежащую на спине.
А вот глаза стали другими – не такими живыми. Я видел, что она плакала, но сейчас они были сухими. Сухими, покрасневшими и смертельно усталыми.
– Я и забыла, как ты похож на него.
Она говорила о Блейке. Мы с ним действительно очень похожи, сразу было видно, что братья. Блейка тоже похоронили здесь, на этом кладбище.
Я протянул руку и немного удивился, когда она оперлась на нее. Мы направились к церкви Святого Павла. Семья шла на несколько шагов позади нас.
– Мишель, ты должна знать, что я сам занимаюсь делом Каролин. Если тебе что-нибудь от меня нужно…
– Ничего не нужно, Алекс.
Она сказала это быстро, словно констатировала факт.
– Я провожу мою детку в вечный покой… – Голос Мишель дрожал. Она остановилась и перевела дыхание. – Потом вернусь домой в Провиденс. На большее я сейчас не способна.
– Тебе не следует переживать все это одной. Останься у нас. Мы с Наной будем рады. Я знаю, прошло очень много времени…
– Много времени с той поры, как ты отвернулся от брата.
Вот, значит, как. Двадцать лет она ничего не понимала, и только сейчас высказалась.
Пристрастие Блейка к наркотикам потребовало длинных разговоров незадолго до его смерти. Но он оттолкнул меня, когда я начал настаивать на лечении, хотя Мишель он, по-видимому, сказал что-то совсем другое. Мишель в тот период тоже пристрастилась к героину, даже когда носила Каролин.
– Все было наоборот, – мягко возразил я.
В первый раз она повысила голос.
– Не могу! Не могу вернуться в тот дом, не уговаривай!
– Конечно, можешь.
Мы оба обернулись. Эти слова произнесла Нана.
Бри, Дженни и Али стояли рядом с Наной – ее почетный караул, ее защитники.
Нана подошла к Мишель и обняла ее.
– Мы давно потеряли из виду тебя и Каролин, а теперь мы потеряли девочку навсегда. Но ты все еще член нашей семьи. И так будет всегда.
Отступив, Нана положила руку на плечо Дженни.
– Дженни, Али, это ваша тетя Мишель.
– Мы очень сочувствуем вашей потере, – сказала Дженни.
Нана продолжила:
– То, что произошло до сегодняшнего дня, или то, что случится завтра, сейчас не имеет никакого значения. – Ее переполняли чувства. – Мы собрались, чтобы проводить Каролин с любовью, которую храним в наших сердцах. Когда простимся с ней, придется подумать, что делать дальше. – Мишель, растерявшись, молча смотрела на нас.
– Значит, договорились, – заключила Нана и несколько раз коснулась груди. – Господи, все эти беды причиняют мне глубокую боль. Мишель, помоги мне, ладно?
Я понимал, как глубоко страдает Нана, бабушка Каролин. Ведь Нана почти не знала ее, а теперь она ушла навсегда. Между тем здесь был человек, нуждавшийся в помощи. И я подумал, что лучший способ позаботиться о мертвых – помогать живым.
ГЛАВА 17
Мишель все-таки вернулась в свой дом на Род-Айленд в тот же вечер. Я посадил ее на самолет до Провиденса, предварительно убедившись, что у нее есть все номера моих телефонов. Кроме того, выразил надежду, что она позвонит, как только сможет.
На следующее утро я вернулся к делам, то есть к расследованию жуткого убийства ее дочери и, возможно, других людей.
Придя в офис, я тотчас занялся номерами телефонов, найденными в спальне Каролин и в квартирке Тимоти.
Сначала я собирался обратиться за помощью в Бюро, но у меня появилось предположение насчет этих номеров. Если к ним есть ключ, это что-то такое, чем Каролин и Тимоти пользовались регулярно. Лучше мне разобраться самостоятельно.
Я выписал все буквенные цепочки на листок бумаги, чтобы видеть их.
Простая замена алфавита от А до Z, от одного до двадцати шести, не представлялась правильной, поскольку ничего дальше J или 10 не годилось для клавиатуры телефона.
А что, если это снято с клавиатуры мобильного?
Открыв мой мобильный, я списал то, что увидел.
ABC – 2
DEF – 3
GHI – 4 (I = 1?)
JKL – 5
MNO – 6 (O = 0?)
PQRS – 7
TUV – 8
WXYZ – 9
На клавишах с единицей и нулем никаких букв не было, но 1 и 0 казались адекватной заменой.
Оставалось разобраться, что же тогда означали G и H, а также M и N в отношении цифр 4 и 6 соответственно.
Когда я напряг извилины и перевел первую цепочку (BGEOGZAPMO), у меня вышло 2430492760. Затем я залез в Google и посмотрел, у какого района код 243. Выяснил, что такого кода не существует.
Но расставаться с идеей не хотелось, поэтому я продолжал ломать голову. Переведя оставшиеся цепочки в цифры, я написал их столбиком на странице, чтобы посмотреть, не бросится ли мне что-нибудь в глаза.
Почти половина цепочек начиналась с двойки.
Тут я сообразил, что все эти сочетания имели ноль на четвертой позиции и двойку на седьмой.
202 – код Вашингтона.
Я вернулся к первой цепочке и подчеркнул:
2430492760
Все начинало получаться. Когда я присмотрелся к тем цепочкам, где отсутствовало сочетание 202, вся троица дала мне 703 или 301 – коды Виргинии и Мэриленда, соседей Вашингтона.
Последние три кода указывали на Флориду, Каролину и Иллинойс – видимо, приезжие клиенты.
И снова я вернулся к первой цепочке. Если первая, четвертая и седьмая позиции составляли код, не стоит ли взглянуть на позиции два, пять и восемь с точки зрения коммутатора? Я снова начал писать.
2430492760 = 202
2430492760 = 447
2430492760 = 3960
202-447-3960
Следующий вопрос: означает ли 447 действующий коммутатор в Вашингтоне? Схватив телефон, я быстро выяснил, что так и есть.
Мне уже казалось, что я дожил до первого хорошего дня в своем расследовании. По-настоящему хорошего.
Расшифровав все, что имел, я позвонил своей приятельнице из телефонной компании, Эсперансе Крус. Я знал, что все телефонные справочники содержат только официальные номера. Через пятнадцать секунд Эсперанса нашла первый номер.
– Становится все интереснее, – заметила она. – Это телефон Райана Уиллоубая, незарегистрированный. Что он натворил? Кроме того, что Райан – ходячее и говорящее бревно.
Я удивился, но это не шокировало меня. Райан Уиллоубай был телеведущим шестичасовых новостей на Вашингтонском канале.
– Эсперанса, коль скоро мы с тобой ведем эту беседу, я могу тебе сказать, но ведь мы сегодня вообще не общались…
– Ну да, как всегда, Алекс. Какой следующий номер?
Через несколько минут у меня появился список из пятнадцати имен. Шесть из них я знал, включая одного конгрессмена, профессионального футболиста и исполнительного директора авторитетной консалтинговой фирмы в городе. Дело начало зашкаливать, и я понимал, что это скверно. Когда я думал о том, какое отношение имели к Каролин эти люди, мне становилось физически дурно.
Затем я позвонил Бри. Она узнала еще два имени. Один был партнером в «Браинард и Трасс», фирме, занимающейся политическим пиаром на Капитолийском холме. А Рэнди Варрик, пресс-секретарь мэра, оказалась женщиной.
– Чем дальше в лес, тем больше дров, – заметила Бри. – Это все влиятельные люди, и боюсь, они не сдадутся без борьбы.
– Пусть борются. Мы будем ждать их. Кстати, первый шаг я сделаю немедленно. Сам навещу первого из списка.
На следующее утро я вернулся к делам, то есть к расследованию жуткого убийства ее дочери и, возможно, других людей.
Придя в офис, я тотчас занялся номерами телефонов, найденными в спальне Каролин и в квартирке Тимоти.
Сначала я собирался обратиться за помощью в Бюро, но у меня появилось предположение насчет этих номеров. Если к ним есть ключ, это что-то такое, чем Каролин и Тимоти пользовались регулярно. Лучше мне разобраться самостоятельно.
Я выписал все буквенные цепочки на листок бумаги, чтобы видеть их.
Простая замена алфавита от А до Z, от одного до двадцати шести, не представлялась правильной, поскольку ничего дальше J или 10 не годилось для клавиатуры телефона.
А что, если это снято с клавиатуры мобильного?
Открыв мой мобильный, я списал то, что увидел.
ABC – 2
DEF – 3
GHI – 4 (I = 1?)
JKL – 5
MNO – 6 (O = 0?)
PQRS – 7
TUV – 8
WXYZ – 9
На клавишах с единицей и нулем никаких букв не было, но 1 и 0 казались адекватной заменой.
Оставалось разобраться, что же тогда означали G и H, а также M и N в отношении цифр 4 и 6 соответственно.
Когда я напряг извилины и перевел первую цепочку (BGEOGZAPMO), у меня вышло 2430492760. Затем я залез в Google и посмотрел, у какого района код 243. Выяснил, что такого кода не существует.
Но расставаться с идеей не хотелось, поэтому я продолжал ломать голову. Переведя оставшиеся цепочки в цифры, я написал их столбиком на странице, чтобы посмотреть, не бросится ли мне что-нибудь в глаза.
Почти половина цепочек начиналась с двойки.
Тут я сообразил, что все эти сочетания имели ноль на четвертой позиции и двойку на седьмой.
202 – код Вашингтона.
Я вернулся к первой цепочке и подчеркнул:
2430492760
Все начинало получаться. Когда я присмотрелся к тем цепочкам, где отсутствовало сочетание 202, вся троица дала мне 703 или 301 – коды Виргинии и Мэриленда, соседей Вашингтона.
Последние три кода указывали на Флориду, Каролину и Иллинойс – видимо, приезжие клиенты.
И снова я вернулся к первой цепочке. Если первая, четвертая и седьмая позиции составляли код, не стоит ли взглянуть на позиции два, пять и восемь с точки зрения коммутатора? Я снова начал писать.
2430492760 = 202
2430492760 = 447
2430492760 = 3960
202-447-3960
Следующий вопрос: означает ли 447 действующий коммутатор в Вашингтоне? Схватив телефон, я быстро выяснил, что так и есть.
Мне уже казалось, что я дожил до первого хорошего дня в своем расследовании. По-настоящему хорошего.
Расшифровав все, что имел, я позвонил своей приятельнице из телефонной компании, Эсперансе Крус. Я знал, что все телефонные справочники содержат только официальные номера. Через пятнадцать секунд Эсперанса нашла первый номер.
– Становится все интереснее, – заметила она. – Это телефон Райана Уиллоубая, незарегистрированный. Что он натворил? Кроме того, что Райан – ходячее и говорящее бревно.
Я удивился, но это не шокировало меня. Райан Уиллоубай был телеведущим шестичасовых новостей на Вашингтонском канале.
– Эсперанса, коль скоро мы с тобой ведем эту беседу, я могу тебе сказать, но ведь мы сегодня вообще не общались…
– Ну да, как всегда, Алекс. Какой следующий номер?
Через несколько минут у меня появился список из пятнадцати имен. Шесть из них я знал, включая одного конгрессмена, профессионального футболиста и исполнительного директора авторитетной консалтинговой фирмы в городе. Дело начало зашкаливать, и я понимал, что это скверно. Когда я думал о том, какое отношение имели к Каролин эти люди, мне становилось физически дурно.
Затем я позвонил Бри. Она узнала еще два имени. Один был партнером в «Браинард и Трасс», фирме, занимающейся политическим пиаром на Капитолийском холме. А Рэнди Варрик, пресс-секретарь мэра, оказалась женщиной.
– Чем дальше в лес, тем больше дров, – заметила Бри. – Это все влиятельные люди, и боюсь, они не сдадутся без борьбы.
– Пусть борются. Мы будем ждать их. Кстати, первый шаг я сделаю немедленно. Сам навещу первого из списка.
ГЛАВА 18
В дело были вовлечены высокопоставленные люди с большими связями. Что это означало и как привело к смерти Каролин Кросс? Куда еще это приведет?
За пятнадцать минут я добрался от Индиана-стрит до офисов Девятого канала на Висконсин-стрит, не успев даже немного остыть. Мой жетон провел меня мимо охранника в вестибюле, затем до секретарши на третьем этаже. За ее спиной висела огромная цифра девять и портреты ведущих новостей размером с плакат.
Предъявив ей жетон, я показал на стену:
– Мне к нему.
Она нажала кнопку, не сводя с меня глаз.
– Джуди? Здесь у меня полицейский, спрашивает Райана. – Она прикрыла трубку рукой и обратилась ко мне. – По какому делу?
– Скажите ему, что я буду рад поделиться информацией со всеми, кто изъявит желание слушать, если не встречусь с ним в ближайшие десять минут.
Вскоре меня провели мимо еще одной секретарши, мимо входа в новостную студию и дальше в холл, где располагались офисы. В одном из них ждал меня Райан. Он выглядел слегка напряженным. Я видел его десятки раз в новостях, но сейчас он совсем не походил на приглаженного обаятельного блондина, вещающего с экрана.
– Что, черт возьми, вы имеете в виду? – спросил он, закрыв дверь. – Врываетесь сюда как Элиот Несс или Рудольф Джулиани, когда он еще был прокурором.
Я показал ему фотографию Каролин.
– Имею в виду ее, – сказал я самым спокойным голосом, на какой только был способен.
Райан скользнул взглядом по фотографии, но я уловил узнавание. Он мгновенно овладел собой. Что ж, Райан умнее, чем я предполагал.
– Симпатичная. Кто она?
– Вы хотите сказать, что никогда не видели ее?
Он рассмеялся, и в голосе зазвучали интонации телеведущего.
– Мне нужен адвокат?
– Мы нашли в ее квартире номер вашего телефона. Эту девушку убили.
– Мне очень жаль, что убили. Но мой номер телефона есть у многих.
– У многих девушек по вызову?
– Слушайте, я не знаю, чего вы хотите от меня, но здесь явно какая-то ошибка.
Не важно, как относилась к нему публика, но для меня этот парень стал настоящим дерьмом. Я не сомневался: ему наплевать на Каролин и на то, что с ней случилось.
– Ей было двадцать четыре года, – сказал я. – И снова поднял фотографию. – Кто-то кусал ее. Скорее всего изнасиловал, прежде чем убил. Затем сунул ее труп в измельчитель для древесины. Мы нашли то, что от нее осталось. Останки в пластиковом мешке перевозил парень из банды.
– Зачем вы… Зачем вы все это рассказываете мне? Я не знал эту девушку.
Я взглянул на часы.
– Хочу предложить вам сделку, Райан. Условия действительны в течение тридцати секунд. Вы сообщите мне сейчас же, как узнали о ней, а я вычеркну ваше имя из расследования. Если, разумеется, вы не замешаны в чем-то более серьезном, чем сводничество.
– Это угроза?
– Двадцать секунд.
– Даже если бы я понимал, о чем идет речь, откуда мне знать, что вы тот человек, за которого себя выдаете?
– Ниоткуда. Пятнадцать секунд.
– Простите, детектив, но катитесь ко всем чертям.
Я уже сжал кулак, но сдержался. Райан поморщился и сделал шаг назад.
– Убирайтесь из моего офиса, или мне придется выбросить вас силой.
Я дождался, пока не истекли тридцать секунд.
– Увижу вас в новостях. Не сомневайтесь, вести их будете не вы.
За пятнадцать минут я добрался от Индиана-стрит до офисов Девятого канала на Висконсин-стрит, не успев даже немного остыть. Мой жетон провел меня мимо охранника в вестибюле, затем до секретарши на третьем этаже. За ее спиной висела огромная цифра девять и портреты ведущих новостей размером с плакат.
Предъявив ей жетон, я показал на стену:
– Мне к нему.
Она нажала кнопку, не сводя с меня глаз.
– Джуди? Здесь у меня полицейский, спрашивает Райана. – Она прикрыла трубку рукой и обратилась ко мне. – По какому делу?
– Скажите ему, что я буду рад поделиться информацией со всеми, кто изъявит желание слушать, если не встречусь с ним в ближайшие десять минут.
Вскоре меня провели мимо еще одной секретарши, мимо входа в новостную студию и дальше в холл, где располагались офисы. В одном из них ждал меня Райан. Он выглядел слегка напряженным. Я видел его десятки раз в новостях, но сейчас он совсем не походил на приглаженного обаятельного блондина, вещающего с экрана.
– Что, черт возьми, вы имеете в виду? – спросил он, закрыв дверь. – Врываетесь сюда как Элиот Несс или Рудольф Джулиани, когда он еще был прокурором.
Я показал ему фотографию Каролин.
– Имею в виду ее, – сказал я самым спокойным голосом, на какой только был способен.
Райан скользнул взглядом по фотографии, но я уловил узнавание. Он мгновенно овладел собой. Что ж, Райан умнее, чем я предполагал.
– Симпатичная. Кто она?
– Вы хотите сказать, что никогда не видели ее?
Он рассмеялся, и в голосе зазвучали интонации телеведущего.
– Мне нужен адвокат?
– Мы нашли в ее квартире номер вашего телефона. Эту девушку убили.
– Мне очень жаль, что убили. Но мой номер телефона есть у многих.
– У многих девушек по вызову?
– Слушайте, я не знаю, чего вы хотите от меня, но здесь явно какая-то ошибка.
Не важно, как относилась к нему публика, но для меня этот парень стал настоящим дерьмом. Я не сомневался: ему наплевать на Каролин и на то, что с ней случилось.
– Ей было двадцать четыре года, – сказал я. – И снова поднял фотографию. – Кто-то кусал ее. Скорее всего изнасиловал, прежде чем убил. Затем сунул ее труп в измельчитель для древесины. Мы нашли то, что от нее осталось. Останки в пластиковом мешке перевозил парень из банды.
– Зачем вы… Зачем вы все это рассказываете мне? Я не знал эту девушку.
Я взглянул на часы.
– Хочу предложить вам сделку, Райан. Условия действительны в течение тридцати секунд. Вы сообщите мне сейчас же, как узнали о ней, а я вычеркну ваше имя из расследования. Если, разумеется, вы не замешаны в чем-то более серьезном, чем сводничество.
– Это угроза?
– Двадцать секунд.
– Даже если бы я понимал, о чем идет речь, откуда мне знать, что вы тот человек, за которого себя выдаете?
– Ниоткуда. Пятнадцать секунд.
– Простите, детектив, но катитесь ко всем чертям.
Я уже сжал кулак, но сдержался. Райан поморщился и сделал шаг назад.
– Убирайтесь из моего офиса, или мне придется выбросить вас силой.
Я дождался, пока не истекли тридцать секунд.
– Увижу вас в новостях. Не сомневайтесь, вести их будете не вы.
ГЛАВА 19
Двести миль густого, старого виргинского леса отделяли хижину Реми Уильямса почти от всего происходящего в мире. Человек мог бы орать здесь всю ночь, и его никогда не услышали бы.
Не то чтобы здесь много орали. Реми ценил эффективность и делал свою работу отменно.
А занимался он устранением.
Вот чего он не любил, так это сюрпризов. Таких, например, как яркий свет фар, осветивших окно хижины в ту ночь.
Он выскочил через заднюю дверь с одним из трех своих «ремингтонов», которые держал именно для незваных гостей. Обежав хижину, Реми занял позицию, откуда отлично видел темный седан, остановившийся перед его жилищем.
Он разглядел, что машина – «понтиак», черная или темно-синяя. Из автомобиля вылезли двое мужчин.
– Кто-нибудь дома? – крикнул один из них. Голос показался знакомым, но Уильямс все равно держал «ремингтон» у бедра.
– Что вы здесь потеряли? – произнес он. – Никто не звонил и не предупреждал.
Тени повернулись на голос.
– Расслабься, Реми. Мы нашли его.
– Живого?
– В данный момент живого.
Реми обошел крыльцо и, сменив винтовку на фонарь с батарейками, тут же включил его.
– Как насчет сбежавшей девчонки?
– Все еще ищем, – сказал самонадеянный белый парень. Реми не знал, как их зовут, и знать не хотел. Ему было известно, что темный умнее и опаснее. Молчаливый, но решительный, ничем не остановишь.
Он обошел машину и постучал по багажнику фонарем.
– Открывайте.
Не то чтобы здесь много орали. Реми ценил эффективность и делал свою работу отменно.
А занимался он устранением.
Вот чего он не любил, так это сюрпризов. Таких, например, как яркий свет фар, осветивших окно хижины в ту ночь.
Он выскочил через заднюю дверь с одним из трех своих «ремингтонов», которые держал именно для незваных гостей. Обежав хижину, Реми занял позицию, откуда отлично видел темный седан, остановившийся перед его жилищем.
Он разглядел, что машина – «понтиак», черная или темно-синяя. Из автомобиля вылезли двое мужчин.
– Кто-нибудь дома? – крикнул один из них. Голос показался знакомым, но Уильямс все равно держал «ремингтон» у бедра.
– Что вы здесь потеряли? – произнес он. – Никто не звонил и не предупреждал.
Тени повернулись на голос.
– Расслабься, Реми. Мы нашли его.
– Живого?
– В данный момент живого.
Реми обошел крыльцо и, сменив винтовку на фонарь с батарейками, тут же включил его.
– Как насчет сбежавшей девчонки?
– Все еще ищем, – сказал самонадеянный белый парень. Реми не знал, как их зовут, и знать не хотел. Ему было известно, что темный умнее и опаснее. Молчаливый, но решительный, ничем не остановишь.
Он обошел машину и постучал по багажнику фонарем.
– Открывайте.
ГЛАВА 20
Молодой бродяжка в багажнике, совсем голый, как новорожденный, был наполовину завернут в старую простыню и с клейкой лентой на губах. Увидев Реми, он начал дергаться и извиваться, будто искал в багажнике место, куда спрятаться.
– Почему, черт возьми, на нем ничего нет? Какой в этом смысл?
– Когда мы накрыли его, он трахал девчонку.
– И она…
– О ней позаботились.
– Вы должны были привезти ко мне и ее для надежности.
Реми повернулся к парнишке. Тот замер, и только глаза его безостановочно бегали.
– Забавная маленькая песчанка, верно?
Запустив руку в багажник, Реми выдернул оттуда парнишку и повернул его так, чтобы он разглядел в свете автомобильных фар старый измельчитель для древесины.
– Теперь ты знаешь, почему оказался здесь, и я не стану вдаваться в детали, – сказал он. – Мне только нужно выяснить одну вещь, и я хочу, чтобы ты как следует подумал, прежде чем ответить. Ты кому-нибудь рассказывал об этом месте? Хоть одной душе?
Парнишка усиленно затряс головой – нет, нет, нет.
– Ты вполне уверен, сынок? Не стал бы мне врать? Особенно сейчас?
Голова изменила направление и затряслась – да, да, да.
Реми громко рассмеялся.
– Только взгляните, он похож на идиотских болванчиков, которых вы лепите на приборные доски в машинах. – Присев и оказавшись лицом к лицу с мальчишкой, он положил ладонь ему на голову и начал раскачивать ее.
– Да, да, да… нет, нет, нет… да, да, да…
Затем с силой повернул голову, шея громко хрустнула, и парень свалился на землю, как сломанная игрушка.
– И это все? Сломал ему шею? – спросил один из приехавших. – И для этого он нужен был нам живым?
– Ну, все клево, – отозвался Реми. – У меня насчет подобного интуиция.
Мужчины покачали головами, сочтя его тупицей.
Ничуть не обескураженный Реми предложил:
– Эй, ребятки, не хотите задержаться, промочить горло? У меня есть приличное пойло.
– Нам пора двигаться, – ответил смуглый призрак. – Спасибо за предложение. В другой раз, Реми.
– Как хотите. Без проблем.
На самом деле нигде поблизости не было и капли алкоголя. Реми покупал ящиками воду в бутылках и, кроме нее, пил чай со льдом. Алкоголь – яд для организма. Ему хотелось, однако, чтобы эти напыщенные уроды не думали о нем хорошо.
Они – типичные государственные винтики, эта парочка, способная видеть все и вместе с тем не видящая ничего. Посмотри они повнимательнее, поняли бы, когда их испытывают и с чем имеют дело.
– Еще одно, – добавил Реми. – Больше никаких перевозок. – Он подтолкнул мертвого парнишку ногой. – Сами знаете, в последний раз произошел облом. После него я сам буду избавляться от останков.
– Договорились. Он ваш.
Они уехали, даже не помахав на прощание. Реми же помахал, подождал, когда смолк звук мотора, и принялся за работу.
Парнишка был кожа и кости, и на его разделку ушло не больше времени, чем обычно уходит на девушку. Два разреза под коленями, два на бедрах, два на плечах, один на шее. Затем один длинный разрез посреди его тощей груди. Ножом получалось грязнее, чем пилой или топором, но Реми всегда любил мокрую работу.
Закончив с этим, он потратил десять минут, чтобы пропустить парня через измельчитель и собрать останки в пластиковый мешок. Он каждый раз удивлялся, какие легкие эти мешки, будто в измельчителе, кроме пены и осадка, оставалось что-то еще.
Реми принес из хижины лопату и фонарь, после чего бросил мешок в тачку и покатил ее в лес. Направление не имело значения. Где бы этот парень ни оказался, он исчезнет навеки.
– Никто никогда не увидит и ничего от него не услышит, – пробормотал Реми, покачивая головой вверх-вниз и из стороны в сторону и повторяя: – Нет. Нет. Нет. Никогда. Нет. Нет. Нет. – И расхохотался.
– Почему, черт возьми, на нем ничего нет? Какой в этом смысл?
– Когда мы накрыли его, он трахал девчонку.
– И она…
– О ней позаботились.
– Вы должны были привезти ко мне и ее для надежности.
Реми повернулся к парнишке. Тот замер, и только глаза его безостановочно бегали.
– Забавная маленькая песчанка, верно?
Запустив руку в багажник, Реми выдернул оттуда парнишку и повернул его так, чтобы он разглядел в свете автомобильных фар старый измельчитель для древесины.
– Теперь ты знаешь, почему оказался здесь, и я не стану вдаваться в детали, – сказал он. – Мне только нужно выяснить одну вещь, и я хочу, чтобы ты как следует подумал, прежде чем ответить. Ты кому-нибудь рассказывал об этом месте? Хоть одной душе?
Парнишка усиленно затряс головой – нет, нет, нет.
– Ты вполне уверен, сынок? Не стал бы мне врать? Особенно сейчас?
Голова изменила направление и затряслась – да, да, да.
Реми громко рассмеялся.
– Только взгляните, он похож на идиотских болванчиков, которых вы лепите на приборные доски в машинах. – Присев и оказавшись лицом к лицу с мальчишкой, он положил ладонь ему на голову и начал раскачивать ее.
– Да, да, да… нет, нет, нет… да, да, да…
Затем с силой повернул голову, шея громко хрустнула, и парень свалился на землю, как сломанная игрушка.
– И это все? Сломал ему шею? – спросил один из приехавших. – И для этого он нужен был нам живым?
– Ну, все клево, – отозвался Реми. – У меня насчет подобного интуиция.
Мужчины покачали головами, сочтя его тупицей.
Ничуть не обескураженный Реми предложил:
– Эй, ребятки, не хотите задержаться, промочить горло? У меня есть приличное пойло.
– Нам пора двигаться, – ответил смуглый призрак. – Спасибо за предложение. В другой раз, Реми.
– Как хотите. Без проблем.
На самом деле нигде поблизости не было и капли алкоголя. Реми покупал ящиками воду в бутылках и, кроме нее, пил чай со льдом. Алкоголь – яд для организма. Ему хотелось, однако, чтобы эти напыщенные уроды не думали о нем хорошо.
Они – типичные государственные винтики, эта парочка, способная видеть все и вместе с тем не видящая ничего. Посмотри они повнимательнее, поняли бы, когда их испытывают и с чем имеют дело.
– Еще одно, – добавил Реми. – Больше никаких перевозок. – Он подтолкнул мертвого парнишку ногой. – Сами знаете, в последний раз произошел облом. После него я сам буду избавляться от останков.
– Договорились. Он ваш.
Они уехали, даже не помахав на прощание. Реми же помахал, подождал, когда смолк звук мотора, и принялся за работу.
Парнишка был кожа и кости, и на его разделку ушло не больше времени, чем обычно уходит на девушку. Два разреза под коленями, два на бедрах, два на плечах, один на шее. Затем один длинный разрез посреди его тощей груди. Ножом получалось грязнее, чем пилой или топором, но Реми всегда любил мокрую работу.
Закончив с этим, он потратил десять минут, чтобы пропустить парня через измельчитель и собрать останки в пластиковый мешок. Он каждый раз удивлялся, какие легкие эти мешки, будто в измельчителе, кроме пены и осадка, оставалось что-то еще.
Реми принес из хижины лопату и фонарь, после чего бросил мешок в тачку и покатил ее в лес. Направление не имело значения. Где бы этот парень ни оказался, он исчезнет навеки.
– Никто никогда не увидит и ничего от него не услышит, – пробормотал Реми, покачивая головой вверх-вниз и из стороны в сторону и повторяя: – Нет. Нет. Нет. Никогда. Нет. Нет. Нет. – И расхохотался.
ГЛАВА 21
Среди ночи меня разбудил громкий шум. Внизу что-то упало и разбилось. Я был почти уверен в этом. Я взглянул на часы. Увидел, что только половина пятого.
– Ты слышала?
Бри подняла голову с подушки.
– Что слышала? Я только что проснулась. Хотя не совсем.
Я уже встал с кровати и натягивал спортивные брюки.
– Алекс, ты куда?
– Пока не знаю. Пойду взгляну. Сразу же вернусь.
Посередине лестницы я остановился и прислушался. Я видел, что небо за окном синело, но в доме все еще было темно.
– Нана? – позвал я шепотом.
Мне никто не ответил.
Бри тоже поднялась и стояла на верхней ступеньке лестницы в нескольких футах от меня.
– Я здесь.
Спустившись в холл, я оглядел всю кухню.
Дверь холодильника была открыта, оттуда поступал свет, и я увидел лежащую на полу Нану. Она не шевелилась.
– Бри! Звони девять-один-один!
– Ты слышала?
Бри подняла голову с подушки.
– Что слышала? Я только что проснулась. Хотя не совсем.
Я уже встал с кровати и натягивал спортивные брюки.
– Алекс, ты куда?
– Пока не знаю. Пойду взгляну. Сразу же вернусь.
Посередине лестницы я остановился и прислушался. Я видел, что небо за окном синело, но в доме все еще было темно.
– Нана? – позвал я шепотом.
Мне никто не ответил.
Бри тоже поднялась и стояла на верхней ступеньке лестницы в нескольких футах от меня.
– Я здесь.
Спустившись в холл, я оглядел всю кухню.
Дверь холодильника была открыта, оттуда поступал свет, и я увидел лежащую на полу Нану. Она не шевелилась.
– Бри! Звони девять-один-один!
ГЛАВА 22
Нана лежала на боку в своем любимом старом халате и тапочках. Вокруг нее валялись осколки керамического кувшина, лицо ее было искажено, словно, падая, она испытывала сильную боль.
– Нана! Слышишь меня?! – закричал я, вбегая в кухню.
Опустившись на колени, пощупал ее пульс.
Слабый, он все же прослушивался. Мое сердце неистово колотилось.
«Пожалуйста, не надо! Только не сейчас! Только не так!»
– Алекс, держи! – Вбежавшая Бри протянула мне телефон.
– Девять-один-один, что у вас случилось?
– Моя бабушка только что потеряла сознание. Я нашел ее на полу. – Мои глаза осматривали лицо, руки, ноги Наны. – Явных травм не видно, но я не знаю, что произошло до падения. Пульс очень слабый.
Бри считала пульс Наны, глядя на висевшие на стене часы, а оператор тем временем записывала мое имя и адрес.
– Сэр, я немедленно отправляю к вам машину. Убедитесь, что она дышит. Но не двигайте ее. Возможно, она повредила позвоночник, когда падала.
– Понимаю. Я не буду трогать ее. Только проверю, дышит ли она.
Лицо Наны было повернуто к полу. Я приложил тыльную сторону ладони к ее рту. Сначала – мне показалось, что прошла вечность – я ничего не чувствовал, но затем ощутил слабое движение воздуха.
– Она дышит, но еле-еле, – сказал я в трубку.
Едва слышный вздох вырвался из груди Наны.
– Пожалуйста, поспешите! По-моему, она умирает.
– Нана! Слышишь меня?! – закричал я, вбегая в кухню.
Опустившись на колени, пощупал ее пульс.
Слабый, он все же прослушивался. Мое сердце неистово колотилось.
«Пожалуйста, не надо! Только не сейчас! Только не так!»
– Алекс, держи! – Вбежавшая Бри протянула мне телефон.
– Девять-один-один, что у вас случилось?
– Моя бабушка только что потеряла сознание. Я нашел ее на полу. – Мои глаза осматривали лицо, руки, ноги Наны. – Явных травм не видно, но я не знаю, что произошло до падения. Пульс очень слабый.
Бри считала пульс Наны, глядя на висевшие на стене часы, а оператор тем временем записывала мое имя и адрес.
– Сэр, я немедленно отправляю к вам машину. Убедитесь, что она дышит. Но не двигайте ее. Возможно, она повредила позвоночник, когда падала.
– Понимаю. Я не буду трогать ее. Только проверю, дышит ли она.
Лицо Наны было повернуто к полу. Я приложил тыльную сторону ладони к ее рту. Сначала – мне показалось, что прошла вечность – я ничего не чувствовал, но затем ощутил слабое движение воздуха.
– Она дышит, но еле-еле, – сказал я в трубку.
Едва слышный вздох вырвался из груди Наны.
– Пожалуйста, поспешите! По-моему, она умирает.
ГЛАВА 23
Оператор уговорила меня сделать то, что называется «корректирующим выдвижением челюсти». Это открыло бы Нане путь для поступления воздуха. Ничего кошмарнее я и вообразить не мог. Обхватив ладонью изгиб ее челюсти, я толкнул ее вперед и вверх, пальцем мешая сомкнуться ее губам.
Нана стала дышать немного лучше, но неровно.
За моей спиной раздался голосок Али, тихий и испуганный:
– Почему Нана лежит на полу? Папа, что с ней случилось?
Он стоял в дверях кухни и держался за притолоку, словно боялся шагнуть внутрь.
Бри положила ладонь на щеку Наны поверх моей.
– Держу, – произнесла она, и я пошел утешить Али.
– Нана заболела и нечаянно упала, вот и все, – сказал я ему. – Сейчас приедет «скорая» и заберет ее в больницу.
– Она умрет? – Из огромных глаз Али покатились слезы.
Я не ответил, но покрепче обнял сынишку, и мы с ним так и стояли в дверях кухни.
– Мы останемся здесь и будем думать о том, как сильно любим ее, ладно?
Али кивнул, не отрывая взгляда от Наны.
– Папа?
Я повернулся и увидел в холле Дженни. Потрясенная еще более чем брат, она смотрела на меня расширенными от страха глазами. Я подозвал ее поближе, и мы все стали ждать «скорую помощь».
Наконец до нас донеслись звуки сирены. Странно, но на душе стало еще хуже.
Медики подключили Нану к кислороду.
– Как ее зовут? – спросил один из них.
– Регина. – Слово едва не застряло у меня в горле. Имя Наны значило «королева». Она и была для нас королевой.
– Регина? Слышите меня? – Санитар надавил ладонью ей на грудину, но она не пошевелилась. – На боль не реагирует. Давай посмотрим, как с сердечным ритмом.
Работая, они задали мне несколько вопросов. Принимала ли Нана лекарства? Изменилось ли ее состояние после звонка в «скорую»? Были ли у нее или у семьи проблемы с сердцем?
Я не убирал руку с плеча Али: пусть он чувствует, что я здесь. Дженни, напротив, стояла рядом со мной, желая поддержать меня.
Санитары надели на Нану воротник и подсунули под нее доску. Дженни, спрятав лицо у меня на груди, заплакала.
Заплакали и Али и Бри.
– Мы в полном смятении, – заметил я. – Поэтому она никак не может нас бросить.
Они подняли тщедушное тело Наны на носилки, и мы двинулись за ними через столовую и гостиную к парадной двери. Знакомое окружение вселяло тоску и страх.
Бри на минуту исчезла. Вернувшись, она передала мне мой сотовый, рубашку и туфли. Она забрала у меня Али и обняла за плечи Дженни. На их лицах отражались мои чувства.
Нана стала дышать немного лучше, но неровно.
За моей спиной раздался голосок Али, тихий и испуганный:
– Почему Нана лежит на полу? Папа, что с ней случилось?
Он стоял в дверях кухни и держался за притолоку, словно боялся шагнуть внутрь.
Бри положила ладонь на щеку Наны поверх моей.
– Держу, – произнесла она, и я пошел утешить Али.
– Нана заболела и нечаянно упала, вот и все, – сказал я ему. – Сейчас приедет «скорая» и заберет ее в больницу.
– Она умрет? – Из огромных глаз Али покатились слезы.
Я не ответил, но покрепче обнял сынишку, и мы с ним так и стояли в дверях кухни.
– Мы останемся здесь и будем думать о том, как сильно любим ее, ладно?
Али кивнул, не отрывая взгляда от Наны.
– Папа?
Я повернулся и увидел в холле Дженни. Потрясенная еще более чем брат, она смотрела на меня расширенными от страха глазами. Я подозвал ее поближе, и мы все стали ждать «скорую помощь».
Наконец до нас донеслись звуки сирены. Странно, но на душе стало еще хуже.
Медики подключили Нану к кислороду.
– Как ее зовут? – спросил один из них.
– Регина. – Слово едва не застряло у меня в горле. Имя Наны значило «королева». Она и была для нас королевой.
– Регина? Слышите меня? – Санитар надавил ладонью ей на грудину, но она не пошевелилась. – На боль не реагирует. Давай посмотрим, как с сердечным ритмом.
Работая, они задали мне несколько вопросов. Принимала ли Нана лекарства? Изменилось ли ее состояние после звонка в «скорую»? Были ли у нее или у семьи проблемы с сердцем?
Я не убирал руку с плеча Али: пусть он чувствует, что я здесь. Дженни, напротив, стояла рядом со мной, желая поддержать меня.
Санитары надели на Нану воротник и подсунули под нее доску. Дженни, спрятав лицо у меня на груди, заплакала.
Заплакали и Али и Бри.
– Мы в полном смятении, – заметил я. – Поэтому она никак не может нас бросить.
Они подняли тщедушное тело Наны на носилки, и мы двинулись за ними через столовую и гостиную к парадной двери. Знакомое окружение вселяло тоску и страх.
Бри на минуту исчезла. Вернувшись, она передала мне мой сотовый, рубашку и туфли. Она забрала у меня Али и обняла за плечи Дженни. На их лицах отражались мои чувства.