Пауэлл Томейдж. Жаждущий крови

   - Хорошо, - согласился я. - Можете ходить за ним, только он медлить не будет. Когда Квинтон спокойно покинет Тампу, знайте - товар ушел. Наблюдая за этой старой крысой, вы потеряли время. Я бы на вашем месте занялся более конкретным делом, а именно: начал бы проверять все грузовики, легковушки, даже детские машинки, выезжающие из Тампы, с целью проверить, не вывозится ли в них товар.
   Я повесил трубку и стер с лица мелкий пот.
   ОНИ - Иви, шериф, шеф полиции, адвокат штата. Их нельзя винить. Законы пишутся не ими, и мне доставило удовольствие убедиться, что я живу не в полицейском государстве. Но одного этого удовольствия было недостаточно для освобождения Эллен Григсби, для снятия душевной боли Вероники Найт и для обороны от сумасшедшего Расса Лепперта.
   Телефонный звонок прервал мои размышления. Я взял трубку.
   - Общенациональное детективное агентство. Эд Риверс слушает.
   - Я уже несколько часов пытаюсь вам дозвониться, - произнес спокойный, холодный женский голос. - Пришлось перебрать уйму номеров, пока я не догадалась, что ваш офис - последняя инстанция, куда следует обратиться, несмотря на поздний час.
   - Кто говорит?
   - Натали Квинтон. А я надеялась, вы узнаете мой голос.
   Я придвинулся ближе к столу.
   - Что вы хотите?
   - Встретиться с вами.
   - Зачем?
   - У вас сложилось ошибочное мнение обо мне и о моем отце. Правда, правда. Папа не одобрил бы этот звонок, но я решила, что все недоразумения должны быть устранены, пока не достигли угрожающих размеров. Вы согласны?
   - Хотите пригласить меня к себе?
   - Конечно.
   - А если я приду вооруженным?
   - Как вам угодно. - Девушка вдруг засмеялась похожим на звон колокольчика смехом. - Хотя это нелепо. Даже если бы я была виновна в том, в чем вы меня подозреваете, то оказалась бы законченной идиоткой, задумав каким-то образом угрожать вам. Не правда ли?
   Я вспомнил о делах, которыми Квинтон занимался раньше. Он никогда не проявлял особого стремления навешивать на себя убийства, избиения и пытки людей.
   - Скажите своему отцу, - ответил я, - что мне не страшно выглядеть нелепым, по крайней мере, на этот раз.
   - И когда я смогу увидеть ваш милый револьвер?
   - Смотря сколько времени у меня займет путь к вам.
   - Чудесно, - сказала Натали. - Буду ждать.
   Несколько минут спустя мой автомобиль присоединился к веренице машин, тянущейся через реку по мосту и дальше по широкому бульвару. Фары бросали на мостовую аккуратные, размашистые лучи света. Луна украсила алмазным ожерельем шею Тампа-Бэй слева от меня.
   Когда я подъехал к назначенному месту, мои нервы натянулись до предела. Чертовски не люблю неизвестность. Наконец мне удалось нащупать свое слабое место. Похоже, они не удовлетворены тем, что вынуждены постоянно обороняться, и теперь хотят увидеть меня с вышибленными мозгами. Видимо, крысы все рассчитали и решили действовать.
   Принадлежащий Квинтону внушительный двухэтажный особняк расположился на довольно значительном расстоянии от берега бухты. За красивой оградой виднелись аккуратно подстриженные газоны и заросли кустарника. Ни одна деталь не осталась обойденной вниманием и заботой, даже росшая возле угла широкой веранды роскошная магнолия.
   Остановив автомобиль на дорожке возле дома, я вышел на воздух. Два фонаря освещали парадную дверь под декоративным арочным сводом. Я встал возле них, поднял тяжелый бронзовый молоток и дал знать хозяевам о своем прибытии. Я ожидал, что мне откроет слуга, но на пороге появилась сама Натали Квинтон. Ее отливающие золотом, тщательно расчесанные волосы свободно опускались на плечи. Падающий сзади свет создавал вокруг головы девушки сияющий ореол. Одета она была в изящно пошитые белые шорты, блузку и легкие сандалии, приятно поскрипывающие при плавных движениях стройных ног. Натали отступила в сторону и улыбнулась, будто увидела в моей внешности нечто забавное.
   - Входите, мистер Риверс.
   Я последовал за ней в фойе, затем вниз, в уютный полуподвальный холл. Дверь одной из просторных комнат оказалась открытой. В проникающем из холла свете я разглядел, что она пуста. В доме царила мертвая тишина, словно кроме нас двоих здесь никого не было. Девушка провела меня в маленький кабинетик с мебелью из орехового дерева, отделанной дорогой кожей. Обстановка для нашей местности казалась тяжеловатой, но являлась признаком роскоши. Единственная лампа с приглушенным светом придавала помещению уют.
   Натали Квинтон подошла к украшенному искусной резьбой шкафчику, гармонирующему с небольшим столом.
   - Выпьете, Риверс?
   - Нет, благодарю вас.
   - Не обидитесь, если я налью себе немного бренди? Из-за поисков вашей персоны мне пришлось отложить сегодня обед, и теперь я бы хотела выпить.
   - Пожалуйста, - сказал я, ухмыльнувшись ее церемонности.
   Девушка улыбнулась в ответ и плеснула бренди в крошечную рюмку.
   - Ваш отец дома? - поинтересовался я.
   - Нет. Я одна.
   Держа рюмку между ладонями, она приблизилась к столу и присела на его край, эффектно скрестив ноги.
   - По правде говоря, папа здорово зол на вас.
   - Скверно.
   - Конечно! А как бы вы хотели, чтобы он к вам относился? Устроили сцену в его кабинете, вынудили вести пренеприятные разговоры с полицией после обнаружения тела Эдкока.
   - К вашему сведению, сегодня вечером я старался вынудить вашего отца к еще одному разговору с полицией. - И они, конечно, отказались трогать его, заметила Натали. - Неужели этот факт для вас ничего не значит?
   - Он значит для меня только то, что вы организовали крупную операцию. Теперь ваш отец отказался от примитивной тактики и действует изящно, тонко. Очень хорошо вижу происшедшую под этой крышей сцену, когда вы решили вернуть ускользнувшее от вашей семьи счастье. Кроме того, Квинтон мечтает сделать из вас настоящую леди. Должно быть, он испытал сильное потрясение, обнаружив, что ваша внешность производит на окружающих гораздо более сильное впечатление, чем его. Ваш папа уже не так силен, как прежде. Согласны? Дитя переросло, превзошло своего родителя. Представляю его реакцию, когда с годами он почувствует ваше неумолимо растущее превосходство.
   Девушка наклонила голову и посмотрела на меня без малейшего намека на злобу.
   - Я действительно столь блистательна, Риверс?
   - Если бы не этот недоразвитый подросток Эдкок, который влез в дело, а потом начал артачиться, вы бы с успехом провернули всю аферу, и ни один человек в Тампе не догадался бы, что произошло.
   Она сделала маленький глоток бренди.
   - Что дает вам ваша жизнь, Риверс?
   - Триста шестьдесят пять дней в год.
   - Забавно. А для какой цели?
   - О, сложности я оставляю для нечесаных хиппи. Для меня целью в жизни является сама жизнь. Звучит довольно банально, но вы поймете, если хорошенько задумаетесь.
   - Вас совсем не интересуют материальные блага?
   - Мои возможности в приличном заработке. К тому же я стараюсь ограничить свои потребности, дабы они не уничтожали во мне личность.
   - А вы бы хотели приобрести материальных благ, скажем, на пять тысяч долларов?
   - Кто же не хочет.
   - Плюс прекрасный, долгий отпуск.
   - С вами?
   - Почему нет? Я нахожу вас достаточно интересным.
   - А я считал, что Чучело интереснее.
   - Да, был когда-то, - согласилась Натали. - Но вы превосходите его. Пока вы не устремили лезвие своей логики в каком-нибудь очередном диком направлении, хочу попросить вас не искать в моих словах скрытого смысла. Если я считаю вас интересным человеком, а вам нужны деньги для новой одежды, хорошего автомобиля и просто чтобы носить приличную сумму в кармане, не вижу причин ходить вокруг да около с глупыми недомолвками.
   - Мы являемся обыкновенными цивилизованными, хладнокровными людьми?
   Натали поставила рюмку на столик, обняла меня за шею и поцеловала в губы. Вкус ее поцелуя напоминал вкус запретного плода, которого мужская половина населения нашей планеты жаждет с момента зарождения жизни на земле.
   - Нет, - тихо сказала она, - пылкими и нецивилизованными.
   - А как насчет того, когда интерес пропадет? - поинтересовался я.
   Приблизив свое лицо к моему и горячо дыша, девушка прошептала:
   - Я тебя брошу.
   - Как Делани?
   - Да, но у Делани останутся воспоминания.
   - Воспоминания о той его части, которая умерла, - заметил я. - Что касается меня, то я - пас.
   Когда Натали наконец догадалась, к чему я клоню, в ее глазах вспыхнула злоба. Нежность оказалась маской поверх животной ярости и чрезвычайного высокомерия.
   - Спасибо, - произнес я. - Взгляд за край вашей маски очень мне помог, а минуту назад, признаться, я вынужден был собрать в кулак всю свою волю.
   Девушка спокойно отошла от меня. Другая в такой ситуации начала бы метаться по комнате и гнать меня вон.
   - Десять тысяч, - предложила она. - Без отпуска.
   - А откуда эти деньги?
   - Они принадлежат папе. Мы ни в чем не нуждаемся, несмотря на все усилия полиции Тампы. Видите, как вы ошибались относительно нас с самого начала? Ни я, ни папа совсем не собирались предпринимать последнюю отчаянную попытку разбогатеть.
   - Тогда зачем вы хотите купить меня? - спросил я.
   - Потому что, если честно, мы боимся вас. Вам никогда не удастся найти то, чего вы ищете, так как этого просто не существует. Но полиция стремится схватить отца любой ценой. Вы похожи на огромного динозавра, продирающегося сквозь лес. Сшибая деревья, вы видите множество людей под ними. Одно из деревьев может преградить нам путь, задержать и ввести в лишние расходы. Мы отлично знаем, кто в этом городе может принести большие неприятности, девицы, выброшенные из известных вам домов, контрабандисты, старающиеся раздобыть денег и удрать. Нам ничего больше не нужно от Тампы, кроме как уехать отсюда.
   - А Расс Лепперт?
   - Его в конце концов поймают. Такие всегда скоро попадаются. Опасность над вами исчезнет.
   - Десять тысяч - крупная сумма.
   - Подумайте, но только быстрее. Натали проводила меня до двери.
   - Жаль, отпуск не получится. Боюсь, придется взять с собой старые записи Делани, чтобы хоть как-то скрасить одиночество, - сказала она на прощанье.
   Глава 17
   Попытка купить меня была абсолютно искренней. Поведение Натали доказывало это. Квинтон никогда бы так не поступил. Когда стало ясно, что попытка провалилась, он наверняка постарался бы оставить последнее слово за собой.
   Подъезжая к центру города, я начал вспоминать, где дал слабину. В середине разговора, казалось, вот-вот наступит поражение. Еще немного, и конец. Всплывшая в памяти сумма в десять тысяч долларов подтвердила, как близок я был к нему.
   Я вел автомобиль в густом потоке транспорта и думал о прошедшей встрече, о каждом слове, которое произнесла Натали Квинтон. Ее объяснение, почему они хотят вывести меня из игры, не лишено логики. На знаю, надеялась ли она, что я поверю ей. Предпочти я поверить, у меня был бы великолепный предлог умыть руки, стать на десять тысяч долларов богаче и ощутить уверенность в скором аресте Лепперта. Если же мне вздумается усомниться в словах девушки, вскоре будут использованы все способы довести дело до конца. В случае моего прихода в полицию и вскрытия факта подкупа Натали просто повторит свое объяснение. Я не являюсь официальным лицом, и она имеет право предлагать мне деньги за услуги. С каким дерзким хладнокровием девушка скрыла от меня истинную причину попытки подкупа!
   И тут же я вспомнил ее слова: "ВЫ ВИДИТЕ МНОЖЕСТВО ЛЮДЕЙ..."
   Кого из них конкретно?
   Следом за этой мыслью у меня возникло неясное предчувствие. Вынырнув из потока машин, свернув в одну из боковых улочек, я нажал на газ и понесся к студии Астона Спроула. Ветхое здание было темным. Из забегаловки напротив доносился гул пьяных голосов. Если не считать этого очага веселья, улица оставалась безмолвной.
   Я остановился на тротуаре возле двери студии. Имя Спроула неясно виднелось на ней в свете фонаря на ближайшем перекрестке. Я достал связку ключей и стал действовать пристегнутым к ней лезвием. Замок не поддавался. К нему подошел один из ключей. Жара на лестнице была удушающей, а темнота непроглядной. Мыском ботинка я нащупал нижнюю ступеньку. Моя рука коснулась стены. Осторожно поднявшись наверх, я повернулся к приемной Спроула. Здесь тоже оказалось очень темно. В здании царила тишина, как в лисьей норе. При помощи лезвия я открыл замок в двери приемной, а внутри рискнул зажечь карманный фонарик. Шторы на окнах были опущены. С момента моего посещения в обстановке ничего не изменилось. Фотографии улыбались со стен. Пустая тумбочка блеснула полировкой. Сбоку находилась еще одна дверь. Я толкнул ее, и она распахнулась, открыв помещение, напоминающее просторный чердак. Я двинулся по неровному, скрипящему полу из комнаты в комнату. Кроме снимков на стенах приемной, больше здесь ничего не напоминало о Спроуле.
   Интересно, каким образом развивались события? Неужели фотограф сбежал в панике один? Или все-таки, испугавшись моего визита, потребовал защиты у Квинтона? Я решил, что второй вариант более подходит Спроулу. Своего хозяина он боится больше, чем меня, и подумает дважды, перед тем как бесследно исчезнуть. Значит, фотограф воспользовался связью. Вряд ли он обратился прямо к Квинтону. Тот работает только через цепь доверенных лиц и никогда не афиширует свою роль в операции. Так обеспечивается своеобразная страховка, затрудняющая полиции работу и перекрывающая доступ к главному псу.
   Заметки, обнаруженные мной на оборотах фотографии в квартире Делани, являлись несомненным свидетельством, что кларнетист представляет собой доверенное лицо, "младшего лейтенанта" в местном производстве грязного товара. Сейчас очень легко представить сцену между Спроулом и Делани.
   "Этот Риверс, - наверное, говорит фотограф, - он выследил меня. Вы должны предоставить мне защиту".
   "Спокойно, - отвечает Делани. - Хватит заламывать руки. Мы испортили Риверсу тормоза. Тут не о чем беспокоиться".
   "Тебе легко говорить, - возражает Спроул. - Но я думаю о своей шкуре. Парень пришел и начал размахивать револьвером".
   "Я поручу это дело одному громиле. Даю слово. Уверяю, волноваться не стоит".
   "Смотри же, - предупреждает фотограф. - Второй встречи с Риверсом я не выдержу".
   Теперь о сцене между Делани и Квинтоном. Их уже не интересует, как мне удалось докопаться до Спроула. Важно, что я сделал это, и теперь он - слабое место, тонкая нить. Делани с Квинтоном все обсудили. На этом моменте картина расплывается, поскольку есть факты, которые мне пока неизвестны. Какое решение вынесено относительно Спроула? Переместить его студию? Или расплатиться с ним? Если они расплатились, значит, фотограф выполнил свою часть работы и больше не нужен. Следовательно, Квинтон готовится к заключительной, самой рискованной, как он не без оснований считает, стадии операции. Необходимо незаметно вывезти товар из Тампы и передать своим людям в Атланте, Новом Орлеане, Чикаго и Нью-Йорке. Там его упакуют и разошлют по почте клиентам. Вокруг школ и раздевалок бассейнов начнут крутиться подонки с картинками в карманах, в газетных киосках полным ходом пойдет торговля из-под полы. Проблема распространения Квинтона не касается. Его дело передать товар, забрать добычу и начать новую роскошную жизнь где-нибудь в Бразилии. Я - единственное препятствие на пути я желанной цели. Добравшись до Спроула, я зажал и Квинтона. Теперь ему потребуется немного больше времени. Он даже позволил Натали поговорить со мной и попробовать купить меня за десять тысяч долларов. В случае отказа всегда есть Лепперт.
   Покидая студию, я осторожно оглядел улицу, сел в свой автомобиль, завел мотор и направился в сторону Кэй-стрит.
   Липкий ветерок шелестел в сухих листьях и вокруг пересохшего фонтана во дворе дома Делани. Я обогнул фонтан, вошел в здание и поднялся по лестнице. Вокруг стояла тишина. Я пошел по коридору. В конце его освещенный лунным светом балкон представлял собой романтическую картину. Удача улыбнулась мне дверь в квартиру Чучела оказалась открытой. Я проскользнул внутрь. В гостиной было темно, свет горел в спальне. Я услышал поскрипывание пружин, словно кто-то встал с кровати. На пороге появился человек с взъерошенными волосами и отекшими глазами.
   - Делани, я должен поговорить с тобой. Я... Его голос оборвался. Увидев, что перед ним не хозяин квартиры, он едва не потерял сознание, с усилием подавил рвущийся из горла крик и оперся о дверной косяк, чтобы не упасть.
   - Вы доставили мне немало хлопот, Спроул, - произнес я.
   Будто загипнотизированный моим взглядом, фотограф прижался спиной к стене и стал скользить по ней в направлении спальни. Он был похож на человека, видящего дурной сон.
   - Вы перевезли студию, дружище?
   - Нет... Я.., закрыл... Где.., где Делани?
   - Работает, наверно.
   - Я только.., хотел увидеться с ним.
   - Не думаю, что он испытывает такое же желание, Спроул. Скорее совсем наоборот. Вам велели убраться из города, не так ли?
   - Нет... Я...
   - Они рассчитались с вами и приказали смыться отсюда. Но вы много работали, делали снимки прекрасных молоденьких девушек. Вам показалось просто невозможным уехать, не заставив их заплатить вам еще хоть немножко.
   - Что.., что вы собираетесь со мной делать?
   - Сломать вашу поганую шею, если понадобится.
   Спроул едва не проблевался, услышав мою угрозу, впал в минутное умопомешательство и бросился к выходу. Я ухватился сзади за его спортивную куртку. Он отчаянно рванулся, оставив кусок ткани у меня в руках, толкнул дверь и исчез за ней. Я побежал следом. Инерция толчка вынесла фотографа по диагонали в коридор. Преследуемый мной, он выбрал самый простой путь и, кажется, не собираясь менять его, понесся в противоположную от лестницы сторону. Я ожидал именно этого. В самом деле, куда ему еще бежать?
   Спроул достиг балконной двери на три гигантски к шага впереди меня. Бросив последний раз через плечо бешеный взгляд, он выскочил на балкон. Я увидел, как фотограф вцепился в деревянные перила и спрыгнул вниз. На них не росли ни розы, ни вьющиеся кусты ивы. Дерево оказалось трухлявым от сухости ч временя. Спроул пролетел несколько футов, когда вся конструкция рухнула следом за ним со страшным грохотом. В ливне из сломанных деревяшек он несколько мгновений падал, вертясь в воздухе и нелепо расставив конечности. Затем фотограф приземлился на мягкий грунт двора, вскочил на ноги, огляделся по сторонам и побежал прочь, наклонив голову и размахивая руками.
   Человек моего телосложения без замедлявших полет сломанных перил наверняка сломал бы себе что-нибудь при таком падении.
   Я торопливо прошел по коридору, спустился по лестнице и выскочил из дома. В конце улицы Спроул переходил через дорогу. Мои подошвы громко затопали по асфальту. Фотограф услышал звуки шагов и свернул в аллею. Она была длиной приблизительно в квартал и соединялась с параллельными улицами. Добежав до ее середины, я остановился, так как не видел в дальнем конце Спроула, и посмотрел назад. Фотограф, извиваясь словно угорь, пытался протиснуться между двумя мусорными баками. Он услышал, что я остановился, понесся по тротуару, часто оглядываясь на меня, стал пересекать улицу и не смог увильнуть от выскочившего откуда-то такси, Я увидел, как машина ударила его, увидел взлетевшее в воздух, похожее на тень тело с болтающимися руками и ногами. Спроул будто повис над мостовой, а затем развернулся и рухнул головой вниз.
   Я остановился, поскольку понял, какую увижу картину, если подойду к фотографу.
   Такси затормозило. Шофер вышел из машины, оперся о крыло и стал что-то бормотать по-испански. Увидев меня, он тут же перешел на английский.
   - Парень выскочил из темноты, синьор! Как из земли вырос. У меня не было времени свернуть. Вы видели, синьор? Пожалуйста... Вы видели?
   - Да, - ответил я. - Вы не виноваты. Мой взгляд не мог оторваться от безжизненной, бесформенной массы, лежащей в грязи на мостовой.
   Глава 18
   Усталый и изможденный, потерявший последние следы обаяния, Делани сидел под ярким светом лампы. Глаза на худом лице покраснели и ввалились, подкрашенные волосы растрепались. Он переводил загнанный взгляд с одного на другого из окружающих его людей и сутулился, словно грустная старая собака в ожидании побоев. Вопросы сыпались на него непрерывным потоком.
   - Как давно вы работаете на Квинтона, Делани?
   - Я не работаю.
   - Просто любовник его дочери?
   - Да.
   - И все?
   - Да.
   - Считаете, что мы поверим вам?
   - Это правда. Она не единственная богатая дурочка, которая сходит с ума от моей музыки. Можно стакан воды?
   - Позже.
   - Хорошо. Как прикажете.
   - А вы довольно крепкий парень.
   - Нет, просто я не знаю, о чем вы говорите.
   - Да все о том же. Квинтон, Спроул, порнография.
   - Я ничего не знаю. Вы позволили Риверсу ввести себя в заблуждение. К тому же вы не имеете права задерживать меня. Я подам в суд на Риверса и на вас.
   - Вы не настолько чисты, Делани.
   - Докажите.
   - В деле на вас уже есть одна запись.
   - Несколько лет назад я действительно немного приторговывал. Моя музыка тогда никому не была нужна, и мне пришлось ждать своего часа.
   - Несколько месяцев.
   - Не понимаю.
   - Это значит, что вы выслушали недавно одно грязное предложение и согласились в случае, если ставки будут достаточно высокими.
   - Где адвокат, о котором я просил?
   - Допустим, его нет дома сегодня вечером. Поздний обед, понимаете?
   - - Отлично, приятель. Он не может обедать вечно, а вы обязаны предоставить мне адвоката. Итак, подождем, когда я встречусь с ним. Мне некуда торопиться.
   - Посмотрим, - Вы сорвали мое вечернее выступление в Клубе Д. Мы теряем посетителей. Я подам на вас в суд и за это тоже.
   - Мы составим список всего, на что вы собираетесь жаловаться, Делани. Сколько человек вы наняли для работы на Квинтона?
   - Вы лаете в темноту. У вас ничего нет, кроме сомнительной истории, которую Риверс рассказал о Спроуле, да подозрений, зачем-то раздуваемых этим частным сыщиком.
   - Решили играть в молчанку, Делани?
   - Нет, зачем же.
   - Мы даем вам шанс выбраться из заварухи.
   - Премного благодарен.
   - Квинтон взял вас в долю, чтобы вы разнюхивали обстановку, подбирали людей и подписали договор со Спроулом. Сколько порнофильмов было снято, Делани?
   - Понятия не имею, о чем вы.
   - Скорее всего немного. Десятиминутной пленки вполне достаточно. Вы могли сделать с негатива тысячи копий. Десять-пятнадцать долларов за штуку. Большие деньги за ничтожно короткий срок. Так же обстоит дело и с фотографиями. Загрузили пару судов товаром, провезли контрабандой из Латинской Америки сюда, и вы уже крупные бизнесмены. Только в одной из камер Рэйлфорда все будет выглядеть несколько по-иному.
   - Я так трясусь от страха, что с меня сейчас сползут носки.
   - Где ваша выгребная яма, Делани? Где Квинтон прячет товар?
   - Разве вы не знаете? В нижнем холле, прямо в кабинете господина капитана.
   - Похоже, вы стремитесь занять место в тюремном оркестре.
   - Гм. Если вы так хорошо осведомлены о Квинтоне и его дочери, почему бы вам не арестовать их?
   - Успеется.
   - Это так же верно, как то, что я скоро буду плавать в Мексиканском заливе. Мне нужен адвокат.
   - Конечно, Делани. Как только расскажете нам, где товар.
   - Не знаю.
   - У нас много времени. Где он, Делани?
   - Я сказал все.
   - Где, Делани?
   Один и тот же вопрос стал повторяться в разных углах комнаты.
   - Где?
   - Где?
   - ГДЕ?
   Пот катился по лицу Чучела. Он немного втянул голову в плечи и сидел, не произнося ни слова.
   Чья-то рука коснулась моего локтя. Следом за Стивом Иви я вышел в коридор и мягко прикрыл за собой дверь. Здесь сразу стало заметно, как нуждается в сне лейтенант. Он протер блестящую лысину носовым платком.
   - Мы не сможем задержать его, Эд.
   - Знаю.
   - Жаль, нет Спроула. Он мог бы предоставить доказательства твоей версии.
   - Ты прекрасно понимаешь, что это больше чем версия, Иви.
   - Пока нет.
   Мы пошли по направлению к его кабинету.
   - Вы же арестовали Делани, - напомнил я.
   - Из-за предложенной тебе Натали Квинтон взятки, потому что действия Спроула логично вытекают из твоей теории и еще потому, что моя первейшая обязанность как офицера полиции обращать внимание на каждую мелочь, которая свидетельствует о возможном нарушении закона.
   Мы вошли в кабинет. Иви сразу направился к холодильнику.
   - Скажи мне одну вещь, Стив. Ты веришь мне?
   - Боюсь начинать все сначала.
   - Точнее, не хочешь.
   - Не хочу думать, что такая крупная операция прошла в Тампе, а теперь я ничего не могу предпринять. Нет ни одной законной зацепки для ареста Квинтона. Если задержать его по подозрению, он освободится с помощью единственного звонка адвокату.
   Иви обошел стол, сел, взял карандаш, стал вертеть его в пальцах и вдруг переломил пополам. Затем он посмотрел на кусочки, словно удивляясь, как они оказались у него в руках, и бросил их на стол.
   - Конечно, мы будем следить за Квинтоном, но он хитрая лиса и имеет большой опыт в таких делах. Еще мы побеседуем со всеми водителями грузовиков, больших и маленьких, в радиусе ста миль отсюда, попросим помощи. , - Квинтон мог купить грузовики лично.
   - Значит, мы попросим помочь нам всех хозяев заводов по их производству.
   - Это непрактично, Иви. Слишком большой объем работы, слишком много мелких факторов, слишком много замешанных в деле людей. К тому же, любому шоферу или владельцу завода можно дать взятку.