Страница:
На фоне предсказуемого поражения КПРФ очень показательным фактом пренебрежения интересами молодежного электората стал провал СПС на думских выборах. Стратегию правых оценивать трудно, потому что, скорее всего, ее не было вовсе. Все началось со шпиономании, когда главного креативщика СПС Эльдара Янбухтина обвинили в двурушничестве и с треском выгнали из СПС. После этого правые обратились к Марине Литвинович, оставившей Фонд эффективной политики и не получившей вожделенную должность руководителя Управления внутренней политики Администрации президента. Чем руководствовались эспеэсники, понятно: Литвинович работала на прошлых выборах 1999 года на команду Бориса Немцова – Ирины Хакамады – Сергея Кириенко, которая тогда одержала убедительную победу. Высоко ценились и связи Марины с известными интернетчиками – Владиславом Бородулиным, главредом «Газеты.Ру», Антоном Носиком, главредом «Ленты.Ру», и Михаилом Гуревичем, главредом «Утро.Ру». Отметим, что Литвинович тоже изгнали из штаба СПС в сентябре 2003 года, после чего креативить посадили Андрея Трапезникова, и, наконец, палочку-выручалочку – Альфреда Коха, на которого, кстати, потом пытались списать вину за провал партии.
Марина Литвинович начала активную деятельность в Интернете, а также предложила стратегию «от дома к дому». Как ей удалось убедить руководство партии, что Интернет – электорально значимый ресурс, неизвестно, но на сетевые игры были потрачены немалые средства. Также немалые средства были потрачены на публикации «программных» статей в СМИ. Это, конечно, неплохо, но недостаточно для победы на выборах, тем более что правые все более и более увязали в войне с «Яблоком». Похоже, что идея «мочить Явлинского» принадлежала той же Литвинович. Этим охотно занялись многие московские и региональные политтехнологи, осваивая бюджеты на черном пиаре и «заказухах». «Яблоко» не оставалось в долгу, хотя в кулуарах Явлинский довольно потирал руки и говорил, что СПС, ведя против его партии войну, не понимает, что главный его враг – «Единая Россия», и что у самого-то Григория Алексеевича договоренность с Кремлем есть, а потому его «мочить» не будут, а напротив, обеспечат зеленый свет. То, что свет для Явлинского не зеленый, а скорее мигающий с желтого на красный, можно было понять по наезду прокуратуры на Агентство стратегических коммуникаций, возглавляемое Вадимом Малкиным (как и Литвинович, выходцем из ФЭПа). Фактическим результатом обыска в офисе агентства стала выемка «неизвестно откуда» взявшейся наличности в сумме около 600 тыс. долларов, а реальным – заморозка креативной работы на «Яблоко» и некоторое нарушение связей Явлинского с Кремлем.
Но к нашей теме это имеет косвенное отношение. Просто рассказ о том, что творилось в штабе СПС, и о войне с «Яблоком» дает понять, почему никакой стратегии по отношению к собственному электорату у правых не могло быть. Увлекшись тактическими играми, в которых Литвинович, да и Кох очень сильны, СПС не подумал о самом главном – кто будет за него голосовать. Почему-то в партии была стопроцентная уверенность, что правых поддержат все бизнесмены и вся молодежь, по крайней мере образованная.
Что касается бизнесменов, то СПС реально мог рассчитывать лишь на поддержку части олигархов, не кооптированных «Единой Россией» или Администрацией президента в интересах «Единой России». Малый бизнес тошнило от одного упоминания слова «СПС». Особенно негативную реакцию вызывала Хакамада. Те, кто считает владельцев магазинчиков или мастерских стадом, глубоко ошибаются. Это далеко не стадо, а люди, прекрасно ориентирующиеся в ситуации. И, в отличие от молодежи, лозунгами их не увлечь. Эти бизнесмены прекрасно помнили, что Хакамада при Ельцине возглавляла профильное ведомство, призванное улучшить положение малого бизнеса, с чем, безусловно, не справилась совершенно. Бизнесмены видели, что с 1999 по 2004 год правые если и интересовались заботами предпринимателей, то очень небольшого круга лиц, обычно входящих в Российский союз промышленников и предпринимателей и Торгово-промышленную палату. Наконец, любой владелец собственного дела заинтересован в стабильности, а СПС в кампании 2003 года ни о какой стабильности не говорил, символом стабильности, которая все еще воспринималась как благо, была тогда «Единая Россия»[10].
Молодежная стратегия СПС была провальной. Начнем с того, что правые решили, что раз на прошлых выборах за них голосовали студенты, то теперь эти же студенты, подросшие на четыре года и ставшие «офисными мальчиками», также проголосуют за них. На студентов был обращен всего лишь один, причем не особенно артикулированный лозунг относительно отмены призыва и прекращения войны в Чечне.
Власти на это ответили выборами в Чечне, де-факто закрепившими в сознании граждан страны ощущение того, что война завершена, и кампанией пропаганды контрактной службы. Об отмене отсрочек тогда говорилось очень робко, и посему студенты себя не чувствовали на крючке у военкомата.
Несложно догадаться, что вместо того чтобы ходить «от двери к двери», правые должны были ходить «от аудитории к аудитории». Но по сравнению с 1999 годом агитация в вузах страны была значительно слабее и хуже организована, в первую очередь это относится к московским. Конечно, надо учитывать фактор административного ресурса, который тогда был задействован против СПС, но даже это ничуть не оправдывает то, что агитация была направлена на все население страны, а не сфокусирована на молодежной студенческой аудитории.
Политическое позиционирование правых, точнее, отсутствие внятного позиционирования, также принесло СПС серьезный вред. Молодежи нужны четкие установки, «что такое хорошо и что такое плохо». Вместо того чтобы дать несколько тезисов, Ирина Хакамада, Борис Немцов и Анатолий Чубайс вертелись как флюгера, с одной стороны, пытаясь ни в коем случае не задеть «нашего дорогого Путина», а с другой – обвиняя во всех грехах существующий режим. Двойственная и неконкретная позиция не привлекает молодежь, особенно студенчество. Студенчество знает, что это поведение характеризуется философским термином «амбивалентность», но этот термин образованной молодежью воспринимается как ругательство.
Когда же в дело в самом конце кампании вступил сам Чубайс со своей либеральной империей и нападками на Рогозина, студенчество запуталось еще больше. С одной стороны, Чубайс – всероссийский аллерген – стал лицом партии, к которой в принципе студенты негатива не испытывали. С другой – этот же Чубайс выступил с откровенно идиотским документом, который никто из его потенциальных избирателей не собирался не только читать, но даже открывать. Наконец, с третьей – Чубайс совершил серьезную ошибку, выбрав в качестве спарринг-партнера Дмитрия Рогозина. Пусть Дмитрий Олегович никакой не харизматик, пусть Чубайс с Леонидом Гозманом размолотили его в пух и прах во время теледебатов, но главное, что до рядового избирателя, на которого ориентировался Рогозин, тот смог донести простую мысль: «Смотрите – я выступаю за вас, за ваши права, за Россию, за Родину, а меня, такого патриота, гозманы и чубайсы, широко известные своей „любовью“ к простому народу, обвиняют в фашизме!» А ведь среди аудитории, на которую работала «Родина», было и то самое студенчество, за которое должен был бороться СПС…
За несколько дней до выборов правые завесили тревожными красными баннерами весь Рунет. Красно-белые, а затем черно-белые баннеры разместили самые крупные порталы, такие как «Мейл.Ру», «РБК.Ру», «Яндекс.Ру» (в кампании отказался участвовать только «Рамблер.Ру»), что по самым скромным подсчетам должно было обойтись в 100 тыс. долларов, а учитывая «политическую наценку», скорее всего, стоило раза в три дороже. Эти баннеры представляли собой обращение к некоему абстрактному белому воротничку или офисному мальчику с призывом не допустить в стране диктатуры, ликвидации свободы слова и тому подобными либеральными страшилками, буквально умоляя прийти и сделать «правильный выбор». Представляется, что результат правых был вполне адекватным проведенной кампании: 3,97% у СПС и 4,3% у «Яблока».
Примеры остальных партий в думской кампании нам не особенно интересны. Стоит только отметить, что серьезно омолодил свой федеральный список Жириновский, выдвинувший гениальный лозунг своей кампании: «Мы за бедных, мы за русских!» Особой политики в отношении молодежи у Владимира Вольфовича никогда не было, тем не менее его «соколы» всегда на слуху, а появляться он любит в окружении молодых ребят спортивного вида, чем дает почву для различного рода кривотолков. Результат Жириновского на выборах, конечно, ошеломляет – 11,45%, что всего на 1% меньше, чем у КПРФ, но думается, что свою роль сыграл тот самый гениальный слоган кампании, а также протестное голосование значительной части населения. Блок «Родина», получивший на выборах 9,02% голосов избирателей, также не уделял молодежи особого внимания в ходе кампании, но его патриотические лозунги привлекали часть консервативно мыслящей молодежной интеллигенции 25-30 лет, а также значительную часть маргинальных представителей молодежи, особенно возраста 20-25 лет. «Яблоко» пребывало в прострации вместе со своим лидером, который, по одним слухам, находился почти всю кампанию в запое, а по другим – серьезно болел. Естественно, в такой же коме находилось и молодежное «Яблоко».
Особый разговор – о «Единой России». Организовавшись как партия бюрократов, она, безусловно, была не заинтересована в молодежи. Свои 37,57% «Ед-Ро» получила совсем не из-за того, что выступала за молодежь, или пенсионеров, или за какую-нибудь иную социальную или демографическую группу. Единороссы удовлетворились поддержкой, оказанной ими одному человеку – Владимиру Владимировичу Путину. В ответ они получили от президента России такую же поддержку и верхом на президентском рейтинге триумфально захватили Государственную думу. Для проформы единороссы создали свой комсомол – «Молодежное Единство». Под деятельность едровской молодежи была даже придумана и реализована так называемая «Моя социальная программа». Результатом ее работы стало благоустройство двориков, дорог, введение курсов в молодежных учреждениях и ряд других действительно полезных проектов.
«Молодежное Единство», курируемое Александрой Буратаевой, создавало небольшие массовки на некрупных митингах (если массовка нужна была большая, в дело вступали профсоюзы), занималась агитацией и тому подобным. После выборов, естественно, работа буратаевского пионерлагеря была свернута, хотя формально организация существует. «Молодежное Единство», безусловно, не могло оказаться удачным проектом, так как ни о какой вертикальной мобильности в рамках движения и речи идти не могло, равно как и о самостоятельных действиях членов движения.
Национал-большевики
Глава вторая
Молодежь аполитична? Вряд ли…
Первый вариант – молодежь под партию
Второй вариант – идейное движение
Марина Литвинович начала активную деятельность в Интернете, а также предложила стратегию «от дома к дому». Как ей удалось убедить руководство партии, что Интернет – электорально значимый ресурс, неизвестно, но на сетевые игры были потрачены немалые средства. Также немалые средства были потрачены на публикации «программных» статей в СМИ. Это, конечно, неплохо, но недостаточно для победы на выборах, тем более что правые все более и более увязали в войне с «Яблоком». Похоже, что идея «мочить Явлинского» принадлежала той же Литвинович. Этим охотно занялись многие московские и региональные политтехнологи, осваивая бюджеты на черном пиаре и «заказухах». «Яблоко» не оставалось в долгу, хотя в кулуарах Явлинский довольно потирал руки и говорил, что СПС, ведя против его партии войну, не понимает, что главный его враг – «Единая Россия», и что у самого-то Григория Алексеевича договоренность с Кремлем есть, а потому его «мочить» не будут, а напротив, обеспечат зеленый свет. То, что свет для Явлинского не зеленый, а скорее мигающий с желтого на красный, можно было понять по наезду прокуратуры на Агентство стратегических коммуникаций, возглавляемое Вадимом Малкиным (как и Литвинович, выходцем из ФЭПа). Фактическим результатом обыска в офисе агентства стала выемка «неизвестно откуда» взявшейся наличности в сумме около 600 тыс. долларов, а реальным – заморозка креативной работы на «Яблоко» и некоторое нарушение связей Явлинского с Кремлем.
Что касается бизнесменов, то СПС реально мог рассчитывать лишь на поддержку части олигархов, не кооптированных «Единой Россией» или Администрацией президента в интересах «Единой России». Малый бизнес тошнило от одного упоминания слова «СПС». Особенно негативную реакцию вызывала Хакамада. Те, кто считает владельцев магазинчиков или мастерских стадом, глубоко ошибаются. Это далеко не стадо, а люди, прекрасно ориентирующиеся в ситуации. И, в отличие от молодежи, лозунгами их не увлечь. Эти бизнесмены прекрасно помнили, что Хакамада при Ельцине возглавляла профильное ведомство, призванное улучшить положение малого бизнеса, с чем, безусловно, не справилась совершенно. Бизнесмены видели, что с 1999 по 2004 год правые если и интересовались заботами предпринимателей, то очень небольшого круга лиц, обычно входящих в Российский союз промышленников и предпринимателей и Торгово-промышленную палату. Наконец, любой владелец собственного дела заинтересован в стабильности, а СПС в кампании 2003 года ни о какой стабильности не говорил, символом стабильности, которая все еще воспринималась как благо, была тогда «Единая Россия»[10].
Молодежная стратегия СПС была провальной. Начнем с того, что правые решили, что раз на прошлых выборах за них голосовали студенты, то теперь эти же студенты, подросшие на четыре года и ставшие «офисными мальчиками», также проголосуют за них. На студентов был обращен всего лишь один, причем не особенно артикулированный лозунг относительно отмены призыва и прекращения войны в Чечне.
Власти на это ответили выборами в Чечне, де-факто закрепившими в сознании граждан страны ощущение того, что война завершена, и кампанией пропаганды контрактной службы. Об отмене отсрочек тогда говорилось очень робко, и посему студенты себя не чувствовали на крючке у военкомата.
Несложно догадаться, что вместо того чтобы ходить «от двери к двери», правые должны были ходить «от аудитории к аудитории». Но по сравнению с 1999 годом агитация в вузах страны была значительно слабее и хуже организована, в первую очередь это относится к московским. Конечно, надо учитывать фактор административного ресурса, который тогда был задействован против СПС, но даже это ничуть не оправдывает то, что агитация была направлена на все население страны, а не сфокусирована на молодежной студенческой аудитории.
Политическое позиционирование правых, точнее, отсутствие внятного позиционирования, также принесло СПС серьезный вред. Молодежи нужны четкие установки, «что такое хорошо и что такое плохо». Вместо того чтобы дать несколько тезисов, Ирина Хакамада, Борис Немцов и Анатолий Чубайс вертелись как флюгера, с одной стороны, пытаясь ни в коем случае не задеть «нашего дорогого Путина», а с другой – обвиняя во всех грехах существующий режим. Двойственная и неконкретная позиция не привлекает молодежь, особенно студенчество. Студенчество знает, что это поведение характеризуется философским термином «амбивалентность», но этот термин образованной молодежью воспринимается как ругательство.
Когда же в дело в самом конце кампании вступил сам Чубайс со своей либеральной империей и нападками на Рогозина, студенчество запуталось еще больше. С одной стороны, Чубайс – всероссийский аллерген – стал лицом партии, к которой в принципе студенты негатива не испытывали. С другой – этот же Чубайс выступил с откровенно идиотским документом, который никто из его потенциальных избирателей не собирался не только читать, но даже открывать. Наконец, с третьей – Чубайс совершил серьезную ошибку, выбрав в качестве спарринг-партнера Дмитрия Рогозина. Пусть Дмитрий Олегович никакой не харизматик, пусть Чубайс с Леонидом Гозманом размолотили его в пух и прах во время теледебатов, но главное, что до рядового избирателя, на которого ориентировался Рогозин, тот смог донести простую мысль: «Смотрите – я выступаю за вас, за ваши права, за Россию, за Родину, а меня, такого патриота, гозманы и чубайсы, широко известные своей „любовью“ к простому народу, обвиняют в фашизме!» А ведь среди аудитории, на которую работала «Родина», было и то самое студенчество, за которое должен был бороться СПС…
Примеры остальных партий в думской кампании нам не особенно интересны. Стоит только отметить, что серьезно омолодил свой федеральный список Жириновский, выдвинувший гениальный лозунг своей кампании: «Мы за бедных, мы за русских!» Особой политики в отношении молодежи у Владимира Вольфовича никогда не было, тем не менее его «соколы» всегда на слуху, а появляться он любит в окружении молодых ребят спортивного вида, чем дает почву для различного рода кривотолков. Результат Жириновского на выборах, конечно, ошеломляет – 11,45%, что всего на 1% меньше, чем у КПРФ, но думается, что свою роль сыграл тот самый гениальный слоган кампании, а также протестное голосование значительной части населения. Блок «Родина», получивший на выборах 9,02% голосов избирателей, также не уделял молодежи особого внимания в ходе кампании, но его патриотические лозунги привлекали часть консервативно мыслящей молодежной интеллигенции 25-30 лет, а также значительную часть маргинальных представителей молодежи, особенно возраста 20-25 лет. «Яблоко» пребывало в прострации вместе со своим лидером, который, по одним слухам, находился почти всю кампанию в запое, а по другим – серьезно болел. Естественно, в такой же коме находилось и молодежное «Яблоко».
Особый разговор – о «Единой России». Организовавшись как партия бюрократов, она, безусловно, была не заинтересована в молодежи. Свои 37,57% «Ед-Ро» получила совсем не из-за того, что выступала за молодежь, или пенсионеров, или за какую-нибудь иную социальную или демографическую группу. Единороссы удовлетворились поддержкой, оказанной ими одному человеку – Владимиру Владимировичу Путину. В ответ они получили от президента России такую же поддержку и верхом на президентском рейтинге триумфально захватили Государственную думу. Для проформы единороссы создали свой комсомол – «Молодежное Единство». Под деятельность едровской молодежи была даже придумана и реализована так называемая «Моя социальная программа». Результатом ее работы стало благоустройство двориков, дорог, введение курсов в молодежных учреждениях и ряд других действительно полезных проектов.
Национал-большевики
Говоря о думской кампании 2003 года, нельзя забыть о главном фигуранте большинства последующих молодежных протестных акций – Эдуарде Лимонове (Савенко), лидере Национал-большевистской партии. 30 июня 2003 года он был условно-досрочно освобожден из колонии №13 общего режима города Энгельса, где отбывал наказание за организацию незаконного приобретения, хранения и перевозку оружия. Лимонова арестовали в апреле 2001 года на Алтае, процесс начался в сентябре 2002-го, а приговор был вынесен только в апреле 2003 года. Вместе с ним были осуждены еще пятеро членов НБП. По информации от источников в правоохранительных органах, одним из условий освобождения Лимонова было обязательство прекратить радикальные и неформальные акции и нападки на власть. Но для Лимонова договоренности ничего не значили.
Всего же нацболы в разных регионах страны с сентября по декабрь провели более 90 акций[11].
Отметим, что 7 декабря на избирательном участке нацболка Наталья Черновая бросила яйцо в Михаила Касьянова, досиживавшего последние дни в должности премьер-министра. Нацболы уверяют, что именно после инцидента с Касьяновым к ним кардинально изменилось отношение власти, которая стала им мстить за премьер-министра. Разумеется, это далеко не так. Отношение власти к НБП изменилось после того как нацболы взяли на вооружение лозунги Бориса Березовского. Причем Эдуард Лимонов продавил эти лозунги своим авторитетом, что заставляет очень серьезно отнестись к утверждению, что «Лимонов продался Березовскому». Знающие люди называют совершенно несерьезные суммы, и это делает их слова еще более похожими на правду. Что касается изменения направленности протеста нацболов, любопытный факт: до 7 декабря нацболы выступали против «нечестных выборов», против «административного ресурса», против Вешнякова лично, против «Единой России», Чубайса… в общем, протест нацболов был объяснимым и вполне конкретным. После 7 декабря активисты НБП выступали исключительно под лозунгом «Долой Путина». Так, если посмотреть на то, что происходило во время акции «Антикапитализм», и учесть, что фамилия Грызлова была исключена из списка министров, подвергающихся остракизму, а затем сравнить это с забрасыванием яйцами того же Грызлова на съезде единороссов через три месяца, очевиден факт радикализации НБП и окончательного ее ухода в несистемную, даже антисистемную оппозицию.
Такова была ситуация с молодежными политическими движениями на момент начала президентской кампании в конце 2003 года. Слабость практически всех существующих молодежных движений была очевидна, и никто не мог предположить, что всего лишь через несколько месяцев ситуация в политической сфере кардинально изменится, что многие акторы политического процесса бросятся строить или покупать молодежные движения и организации уже весной 2004 года.
В один из последних летних солнечных дней в ныне сгоревшем и восстановленном Манеже собрались представители разных партий, чтобы договориться вести себя во время выборов честно. Мероприятие 27 августа 2003 года обещало быть невообразимо скучным, но все же я пошел на него, чтобы посмотреть на то, какие стенды представили партии, и попытаться на этой основе сделать какие-нибудь выводы о грядущей кампании. На сцене собралось несколько невыразительных персонажей и Владимир Жириновский с Александром Вешняковым. Во время выступления Вешнякова раздался какой-то непонятный крик, вверх полетели какие-то листочки и кого-то уволокли в подсобку. Глава ЦИК стоял как ни в чем не бывало и продолжал говорить о честных выборах, посетовав на то, что «везде найдутся провокаторы». Я сначала не понял, о чем это он, продолжая беседовать с Екатериной Архангельской, бывшей тогда руководителем интернет-сайта «Единой России», но потом, присмотревшись, увидел заляпанный костюм Вешнякова. Честно говоря, разбросанные бумажки никто не собирал, поскольку они никому не были нужны, и этот инцидент мог бы вполне пройти полностью незамеченным, если бы не «золотое перо» – корреспондент газеты «КоммерсантЪ» Андрей Колесников, написавший об этом инциденте большую статью, и не телевизионщики, которые внесли кадрами с майонезометанием «оживляж» в сюжет о рутинном мероприятии. Надо ли говорить, что обливал майонезом Вешнякова нацбол (Николай Медведев)? И надо ли говорить, что эти перформансы лимоновцев стали постоянным «развлечением» для журналистов, освещавших самые скучные на моей памяти выборы в Госдуму?
Отметим, что 7 декабря на избирательном участке нацболка Наталья Черновая бросила яйцо в Михаила Касьянова, досиживавшего последние дни в должности премьер-министра. Нацболы уверяют, что именно после инцидента с Касьяновым к ним кардинально изменилось отношение власти, которая стала им мстить за премьер-министра. Разумеется, это далеко не так. Отношение власти к НБП изменилось после того как нацболы взяли на вооружение лозунги Бориса Березовского. Причем Эдуард Лимонов продавил эти лозунги своим авторитетом, что заставляет очень серьезно отнестись к утверждению, что «Лимонов продался Березовскому». Знающие люди называют совершенно несерьезные суммы, и это делает их слова еще более похожими на правду. Что касается изменения направленности протеста нацболов, любопытный факт: до 7 декабря нацболы выступали против «нечестных выборов», против «административного ресурса», против Вешнякова лично, против «Единой России», Чубайса… в общем, протест нацболов был объяснимым и вполне конкретным. После 7 декабря активисты НБП выступали исключительно под лозунгом «Долой Путина». Так, если посмотреть на то, что происходило во время акции «Антикапитализм», и учесть, что фамилия Грызлова была исключена из списка министров, подвергающихся остракизму, а затем сравнить это с забрасыванием яйцами того же Грызлова на съезде единороссов через три месяца, очевиден факт радикализации НБП и окончательного ее ухода в несистемную, даже антисистемную оппозицию.
Глава вторая
Как создаются молодежные организации[12]
Молодежь аполитична? Вряд ли…
Неизвестно, откуда у государственных и общественных деятелей 2003 года, да и у части нынешних тоже, появилась уверенность в том, что молодежь политикой не интересуется. Полагаю, что действительно был проведен когда-нибудь какой-нибудь заказной опрос, результаты которого показали, что активный интерес к политике проявляют всего лишь 2% молодежи, еще 8% интересуются ею в принципе, а остальные к политическим событиям индифферентны. Вопрос, однако, в другом: почему это мнение прижилось в российском истеблишменте и полностью оккупировало его сознание? Действительно, если предложить респонденту 20 лет вопрос: «Вас интересует политика?», пожалуй, 90% ответят отрицательно. Но если понимать, что политика – это все же нечто большее, чем новости по телевизору о партиях и президенте, что действия губернатора или ректора института дружбы очередных народов – это, по большому счету, тоже политика, то все меняется.
Широко распространенное мнение об аполитичности молодежи должно быть накрепко забыто. Времена изменились. Все те же 2% молодежи, интересующейся политикой, упоминались в начале марта 2005 года в ходе заседания «Молодежная субкультура в российской политике: настоящее и будущее», проведенного информационным агентством «Росбалт» при поддержке Института системных проектов, Александром Школьником, руководителем проекта «Медиакратия», а также другими экспертами, присутствовавшими на этом заседании[13]. Это утверждение неверно. В соответствии с опросом Фонда «Общественное мнение», проведенным совсем недавно (2 июня 2005 года[14]), о своем интересе к политике заявили 33% опрошенных молодых людей, что всего на 7% меньше, если сравнивать с россиянами среднего возраста. При этом большинство россиян считают нужным, чтобы люди, не достигшие 25 лет, занимались политикой (61% против 18%, полагающих обратное). Да и сама «аполитичная молодежь» столь же охотно соглашается с этой точкой зрения (59% против 22%).
Интересны объяснения респондентов. Чаще всего звучала фраза о том, что «в руках молодых – будущее страны, вся надежда на молодых». На втором месте следовало подчеркивание позитивных качеств молодежи (прогрессивные взгляды, образованность, энергичность). Третье место заняло суждение о том, что участие молодых в политике – это возможность высказывать свои взгляды, отстаивать свои права и интересы, следом идет уверенность, что «это обеспечение политической преемственности, формирование нового поколения руководителей», наконец, наиболее любопытное мнение, которое опрашиваемые высказывали, заключается в том, что «участие в политике – это дело молодых».
Не идеализируя социологов и понимая, что опрос проводился по заказу[15], скорее всего для обоснования идеологических и концептуальных действий (ежели таковые все-таки последуют) прокремлевских «Наших» и «Россий Молодых», хочется отметить, что предыдущие данные опроса фонда, например, от 17 января 2004 года, когда о ВАЛах и «Наших» никто не слышал, не сильно расходились с приведенными выше. Более того, интерес к политике у молодежи в 2004 году оценивался даже чуть выше – на уровне 37%, что, в принципе, объяснимо, учитывая завершившиеся в декабре 2003 года думские выборы и начавшуюся тогда кампанию по выборам президента[16]. Таким образом, очевидно, что занижение политического потенциала молодежи невозможно и недопустимо.
С важностью молодежного фактора, пожалуй, сейчас, после революции роз в Грузии, оранжевой революции на Украине, андижанского расстрела и «недореволюции тюльпанов», а проще говоря, Бишкекского погрома в Киргизии, никто не будет спорить. Молодежь, ставшая локомотивом всех вышеупомянутых событий, заставила с собой считаться. Поэтому особенно интересно рассмотреть то, каким образом организовывались и организуются сейчас молодежные движения в России. В этом разделе рассматривается, как, кем, зачем и на какие средства создаются подобные организации, но не приводятся конкретные молодежные движения, относящиеся к тому или иному типу. Каждый из вариантов, описанных ниже, не является идеальным, ни одно движение не организуется исходя из одного конкретного сценария, имеет место синтез нескольких вариантов.
Широко распространенное мнение об аполитичности молодежи должно быть накрепко забыто. Времена изменились. Все те же 2% молодежи, интересующейся политикой, упоминались в начале марта 2005 года в ходе заседания «Молодежная субкультура в российской политике: настоящее и будущее», проведенного информационным агентством «Росбалт» при поддержке Института системных проектов, Александром Школьником, руководителем проекта «Медиакратия», а также другими экспертами, присутствовавшими на этом заседании[13]. Это утверждение неверно. В соответствии с опросом Фонда «Общественное мнение», проведенным совсем недавно (2 июня 2005 года[14]), о своем интересе к политике заявили 33% опрошенных молодых людей, что всего на 7% меньше, если сравнивать с россиянами среднего возраста. При этом большинство россиян считают нужным, чтобы люди, не достигшие 25 лет, занимались политикой (61% против 18%, полагающих обратное). Да и сама «аполитичная молодежь» столь же охотно соглашается с этой точкой зрения (59% против 22%).
Не идеализируя социологов и понимая, что опрос проводился по заказу[15], скорее всего для обоснования идеологических и концептуальных действий (ежели таковые все-таки последуют) прокремлевских «Наших» и «Россий Молодых», хочется отметить, что предыдущие данные опроса фонда, например, от 17 января 2004 года, когда о ВАЛах и «Наших» никто не слышал, не сильно расходились с приведенными выше. Более того, интерес к политике у молодежи в 2004 году оценивался даже чуть выше – на уровне 37%, что, в принципе, объяснимо, учитывая завершившиеся в декабре 2003 года думские выборы и начавшуюся тогда кампанию по выборам президента[16]. Таким образом, очевидно, что занижение политического потенциала молодежи невозможно и недопустимо.
Первый вариант – молодежь под партию
Чаще всего молодежные движения строятся именно по этому принципу. Партийные бонзы, выходцы из КПСС, в лучшем случае из ВЛКСМ, уверены, что у партии должен быть комсомол. Это будет своеобразная кузница кадров, наш комсомол, уверяют себя партийцы. После чего либо из рядов самой партии, либо из числа сочувствующих назначают орговика. Часто им оказывается сын или дочь, любовница или любовник кого-нибудь из партийной верхушки. Перед ним ставится задача: сделай нам молодежное движение. Иногда дается идеология материнской структуры, чаще всего никакой идеологии нет и у нее. Выделяются средства для деятельности молодежного движения. После чего партийцы замирают в приятном ожидании, что вот-вот в их комсомол ломанется молодежь.
Ожидание затягивается, происходят перестановки в руководстве молодежной организации, новые перестановки, скандалы и т. д. Во время избирательных кампаний такие молодежные структуры получают дополнительное финансирование и вполне справляются с задачами, поставленными перед ними партией, то есть работой в поле. Еще один громадный плюс таких движений – порой молодежи прощается то, что никогда не простилось бы самой материнской структуре. И создав такую «ячейку недорослей», своеобразный громоотвод, партия получает возможность посредством молодых ребят заявлять свою истинную позицию, не опасаясь репрессий. Есть и серьезный минус – велика вероятность того, что по истечении некоторого времени озвучивать все реальные инициативы партии будет именно молодняк, взращенный для отвода царского гнева. В такие организации лучше всего принимать молодежь в возрасте от 17 до 22 лет, поскольку в своей массе эти ребята имеют амбиции, но еще недостаточно высоко себя ценят и склонны доверять авторитету старших.
Ожидание затягивается, происходят перестановки в руководстве молодежной организации, новые перестановки, скандалы и т. д. Во время избирательных кампаний такие молодежные структуры получают дополнительное финансирование и вполне справляются с задачами, поставленными перед ними партией, то есть работой в поле. Еще один громадный плюс таких движений – порой молодежи прощается то, что никогда не простилось бы самой материнской структуре. И создав такую «ячейку недорослей», своеобразный громоотвод, партия получает возможность посредством молодых ребят заявлять свою истинную позицию, не опасаясь репрессий. Есть и серьезный минус – велика вероятность того, что по истечении некоторого времени озвучивать все реальные инициативы партии будет именно молодняк, взращенный для отвода царского гнева. В такие организации лучше всего принимать молодежь в возрасте от 17 до 22 лет, поскольку в своей массе эти ребята имеют амбиции, но еще недостаточно высоко себя ценят и склонны доверять авторитету старших.
Второй вариант – идейное движение
В нашей стране такой подход к строительству молодежных организаций встречается крайне редко. В идеале он выглядит следующим образом: прежде чем создавать структуру, вырабатывается идеология, и именно под определенные идеи и лозунги вербуются сторонники. Задолго до начала вербовки проводится медийная кампания по распространению в обществе базовых идей, в крайнем случае используются листовки и наглядная агитация. Кооптирование членов начинается, когда уже подготовлена среда. Это значительно облегчает набор адептов, а также уменьшает число пришедших в организацию «просто так потусоваться», хотя увеличивает возможность того, что в организацию будут внедрены провокаторы.
Именно на идейной основе в 90-х годах создавались большинство националистических структур. Один раз этот подход испробовал Александр Дугин при создании НБП, но потом оказалось, что идеология очень легко меняется в зависимости от того, насколько оперативно очередной лидер движения улавливает, в каком направлении дует ветер из Кремля или от спонсора. Столкнувшись с таким обычным в политике моментом, Дугин продемонстрировал неготовность к борьбе за собственное детище и ушел из НБП.
Именно на идейной основе в 90-х годах создавались большинство националистических структур. Один раз этот подход испробовал Александр Дугин при создании НБП, но потом оказалось, что идеология очень легко меняется в зависимости от того, насколько оперативно очередной лидер движения улавливает, в каком направлении дует ветер из Кремля или от спонсора. Столкнувшись с таким обычным в политике моментом, Дугин продемонстрировал неготовность к борьбе за собственное детище и ушел из НБП.