Страница:
Берет палку и вдребезги разбивает кувшин. Вспыхивает красное пламя, но не возникает ни одной из положенных в кувшин вещей послушника.
Послушник. О Учитель, ради чего ты нанес такой ущерб?
Мокадаса. Об ущербе мы говорили бы, если бы я тебе поведал, для чего служит сосуд, а потом разбил его. А сейчас, поскольку ты не знаешь его предназначения, ущерба никакого нет, и сосуд тебе и впредь будет служить, словно не разбивался.
Все уходят, кроме послушника и послушницы. Они остаются у осколков кувшина. Послушник подавлен и задумчив.
Послушница. Для чего он служил? И может ли служить по-прежнему?
Послушник. Скажи мне, по крайней мере, что я потерял, когда не смог сообразить ответа на твой вопрос "Зачем мы здесь?".
Послушница. А вот что. (Показывает ему позолоченный ключ.)
Послушник. Что это?
Послушница. Ключ от моей опочивальни. (Неожиданно швыряет ключ через ограду, он падает в сад.) Пойдем, душа моя, дверь не заперта.
СОЛЬ С ОЛЕНЬЕГО РОГА
Действующие лица:
София - хозяйка
Душа - молодая красивая девушка, гостья Софии
Тело - Петкутин в расцвете мужской красоты, гость Софии
Место действия - дворец Софии где-нибудь не на Земле.
Накрытый со всевозможной роскошью стол. Сквозь стеклянную двустворчатую дверь справа виден сад, полный созревших яблок. Зрителю должно быть ясно с первого взгляда, что главный герой этой пьесы - Тело - Петкутин. При этом Душу ни в коем случае не должна играть актриса, исполняющая роль Калины. В столовую дворца Софии входят Душа и Тело. София встречает их.
Душа. Вот каков дом, построенный Мудрейшей. Прекрасный дом, госпожа София.
София. Позвольте вас познакомить друг с другом. Милая Душа, это - ваше Тело. Его зовут Петкутин. (Обращаясь к Петкутину.) Милый юноша, это - ваша Душа. Можете с ней ссориться или миловаться, как пожелаете. Но имейте в виду, никому не дано быть мудрым и красивым все семь дней в неделю... Садитесь и чувствуйте себя как дома.
Усаживаются за стол.
Тело. Приятного аппетита.
Душа (с улыбкой). Что это мы вкушаем?
София. Приятно слышать ваш вопрос. Лучший комплимент моему повару. Этот суп готовится в глиняном сосуде, сделанном в форме тамбурина. Пока суп варился, сосуд встряхивали над огнем, и ни одна крупинка не осела на дно.
Тело. Поэтому он такой вкусный.
София (принимается за давно продуманную игру: вместо разговора, читает надписи на ручках вилок и ножей или на донышках тарелок.) "Ангел мой ненаглядный, неужели ты меня навсегда оставил?"
Гости не понимают ее уловок. Тело смущается, а Душа начинает ревновать.
Тело. Что это за соус?
София. Этот соус у меня подается горячим и почти совершенно сухим. Он приправлен солью с оленьего рога... Хочу обратить ваше внимание на одну деталь. За моим столом принято, как только гости вкусят соли с оленьего рога, вести разговор совершенно особым, заранее продуманным образом. Кто отгадает, как надо вести беседу за этим столом, не рад будет, что догадался. А кто не отгадает, все равно не обрадуется. Ну-ка, попробуйте.
Душа (она ревнует и потому стремится вести разговор в нужном ей направлении. Тело Петкутина ей нравится, а в Софии она видит соперницу. Обращаясь к Телу). Неужели ты меня не помнишь? Разве ты меня не любил?
Тело. Да. Но я не могу тебя вспомнить.
Душа. Я - твоя мать, но только в пятнадцать лет, за пять лет до твоего рождения.
София. Моя гостья не шутит. Ведь всякая душа - мать своего тела. И она, как все матери, ревнует вас, мальчик мой.
Тело. Все, что касается моей матери, моей души, теперь понятно. Однако я хотел бы узнать и о своем отце. Каждый вечер, вдохнув первую капельку темноты, я секунд на десять превращаюсь в своего отца. Дано ли мне узнать, кем я становлюсь на десять секунд ежевечерне? Так кем же будет мой отец?
София. Вы хотите знать, дитя мое, чья теперь очередь быть вашим отцом? Для начала я скажу, кто вам отцом не будет. Так вот, идеал многих женщин - красавец офицер, чья доблесть в том, чтобы на полном скаку помочиться прямо с коня, вашим отцом не станет. Хотя это было бы совсем недурно. На этот раз вас сделает некто с густой волнистой шевелюрой. Его история не дольше одного хлопка бича. Он будет хромоног, звать его будут Аврам Бранкович. Он осужден проехать сотни верст на верблюдах и на лошадях, стремясь к неизбежной ошибке. Не пугайтесь, вы не станете этой ошибкой, но лишь полустанком на пути к ней... (Читает надпись на ложке.) "Потому я вам советую утехи ради прийти в мою комнату и провести со мной ночь".
Тело (подхватывая игру, переворачивает свою вилку и читает реплику на ее обратной стороне). "Как, накануне Страстной Пятницы?!.."
София и Тело хохочут. Ничего не понимающая Душа сердито молчит.
София. Мой гость наконец угадал, как принято разговаривать у меня за столом. И он об этом пожалеет, как я говорила. А вы, дорогая гостья?
Тело (читает следующую реплику, обращаясь к Душе укоризненным тоном). "Неужели вы меня оставите на произвол судьбы, не дожидаясь наступления яркой темноты?"
Душа (Телу, рассерженно). Знаешь, дитя мое, после беседы с тобой хочется хорошенько умыться... Изумительная у вас рыба, госпожа София.
София. В эту рыбу была зашита открытая бутылка красного вина, которое постепенно испарилось и пропитало ее... Ну что ж, Душа моя, вы так и не отгадали загадку. И, как уже было сказано, вы об этом пожалеете. Ну-ка, читайте.
Душа (с удивлением читает реплику на лезвии ножа). "Я полагаю, любовь моя, что это был бы низкий, нехороший поступок".
Тело (словно бы в ответ, читает с лезвия своего ножа). "Я ждал вас, ибо был уверен, что вы недолго будете бороться с предрассудками, а с угрызениями совести и того меньше".
Все трое хохочут.
София (вставая из-за стола). У меня за столом не беседуют, но читают надписи на вилках, ложках, ножах или на донышках тарелок. Теперь вы оба можете идти, и оба пожалеете о том, что были здесь. Ваше дело - не вкушать мою трапезу, а караулить яблоки. Прочь из моего дома! Тебя, Душа моя, я прогоняю за то, что не отгадала мою загадку. А тебя, красавчик, за то, что угадал мою тайну.
Гости уходят в смущении. Затемнение. Затем рассвет. Душа и Тело в саду, полунагие.
Тело. Мы оказались между смертью и жизнью, между адом и раем.
Душа. Второй день мы стережем сад, а во рту маковой росинки не было. Набери мне яблок.
Тело. Разве ты не замечаешь? Я ведь ослеп и не смогу нарвать яблок. Это и есть наказание, о котором говорила госпожа София.
Душа. Да, теперь я знаю. Знаю, почему госпожа София нас поставила стеречь свои яблоки.
Тело. А разве ты не можешь нарвать яблок?
Душа. "После беседы с тобой, дитя мое, хочется хорошенько умыться!.." Как ты полагаешь, с какой радости я бы стала здесь стеречь с тобой яблоки? Ведь я наказана не менее жестоко. Если ты потерял зрение, то я утратила способность передвигаться. Такова наша судьба, судьба души и тела.
Тело. "Ангел мой ненаглядный, неужели ты меня навсегда оставил?.." Знаешь что? Я голоден как волк. Ну-ка, садись мне на плечи и смотри за двоих, а я буду передвигаться за двоих. Рви яблоки!
Душа взбирается на плечи Тела, рвет яблоки и дает Телу. Петтсутин жадно грызет яблоки. Появляется София.
София. "Я ждала вас, ибо была уверена, что вы недолго будете бороться с предрассудками, а с угрызениями совести и того меньше". (Душе.) Воруете то, что вам ведено охранять! Тебя, Душа, я обрекаю вечно побивать каменьями свое Тело. Пусть забудет все, что знало до сих пор. Что видит, не увидит, что слышит, не услышит, что знает, не узнает! Боль от ударов почувствует не сейчас, а через двести лет. (Обнимает Душу, потом резко отталкивает ее.) Вон из моего сада!
Душа подбирает с земли камень.
Тело. "Я полагаю, любовь моя, что это был бы низкий, нехороший поступок".
Душа бросает камень на землю.
София (Телу). Тебя же, красавчик, я обрекаю на изгнание и на разлуку с твоей Душой. Ты прозреешь и пойдешь по свету искать свою вторую душу. Но смотри, будь осторожен. Бог все видит. Первый удар колокола перенесет тебя в Индию. Второй - в Лейпциг. Третий удар колокола вернет тебе имя, которое ты забудешь, уйдя из этого сада. Ты будешь вспоминать, как тебя зовут, и первый же человек, которого ты встретишь, скажет тебе твое имя. (Обняв Тело, резко отталкивает его от себя.)
Тело. А сколько это будет продолжаться?
София. Вечность и еще один день... А теперь идите.
Душа и Тело уходят из сада.
Тело. Теперь действительно всему конец.
Душа. Разве ты меня не любил?
Тело. Любил. Но я не могу тебя вспомнить.
Душа. Если действительно всему конец, давай любить друг друга в последний раз. Возьми меня на руки и войди в меня, а я буду смотреть на дорогу, что останется за нами.
Тело. "Как? Накануне Страстной Пятницы?!"
Оба хохочут. Затем она застывает в любовном объятии у него на руках, скрестив ноги за его спиной... Наконец они разжимают объятия.
Нам больше не дано быть вместе. Даже пока мы так близки, ты смотришь в ту сторону, куда я идти не могу, разве только повернув назад, а я иду в ту сторону, куда ты посмотреть не можешь, разве только повернув назад. Душа моя, я устал. Отпусти мое тело и дай ему отдых. Иди искать другое тело, которое будет тебя носить на руках. Расстанемся, как расстаются все прочие, как только закончится сказка о душе и теле.
Душа (снова поднимая с земли брошенный было камень). Я ждала этого и вот дождалась, "ибо я знала, что ты недолго будешь бороться с предрассудками, а с угрызениями совести и того меньше".
Тело. Неужели ты и вправду меня ударишь?
Душа. Ты слышал, что нам предназначено. Кроме того, я полюбила твое тело и хочу, чтобы на нем была моя отметина. Ты же слышал, больно будет только тогда, когда ты найдешь другую душу. Ты почувствуешь боль и вспомнишь меня.
Тело. Я тебя уже вспоминаю... Представь себе лису, которая сначала крадется к овечьему источнику, а потом спускается к реке, собирая по дороге зубами шерсть, что овцы оставили на кустах. Вот она осторожно ступает в воду сначала левой, потом правой лапой. Не выпуская из зубов собранной шерсти. Лиса все глубже погружается в воду, вот она поплыла, и ее блохам ничего не остается, как перепрыгнуть на шерсть, что у нее в зубах. Тут лиса разжимает зубы и возвращается на берег, полностью избавившись от блох, то есть от зуда и боли. Ты, Душа человеческая, всем зверям зверь. Подобно хитрой лисе, ты отбрасываешь прочь свои грехи, от них ведь только хлопоты и боль. И от меня, от Тела своего, избавилась, как от клока блошливой шерсти.
Душа ударяет Тело камнем в висок. Одновременно слышатся один за другим три удара колокола. Вспыхивает яркий голубой огонь. С первым же ударом колокола Петкутин исчезает в синем пламени.
* Основное блюдо *
ПЕТКУТИН И КАЛИНА
Действующие лица:
Сто двадцать мертвых душ (их голоса и тени)
Калина - девушка пятнадцати лет с красивыми пышными волосами
Ее мать
Ее тетка Анастасия
Аврам Бранкович из рода графа Джордже Бранковича. Заметно хромает
Госпожа Браикович - его супруга
Вид - их сын
Петкутин
Аверкие Скила - мастер сабельного боя
Папас Элеазар - друг покойного отца Калины
Австрийский лейтенант - контрразведчик
Два мальчика
Действие происходит в XVII веке в городе на Дунае, а также в расположенном неподалеку от него античном театре и в Царьграде.
КАРТИНА 1-я
В доме Калины.
Калина (играет на инструменте, похожем на современную виолончель, в то время он назывался viola da gamba. Неожиданно прерывает игру, обнимает инструмент, сжимает его коленями, как куклу или любовника, и шепчет ему). Любимый мой, любимый мой. Как бы я хотела, ах, как бы я хотела. (Целует инструмент.) Знаешь, что бы я хотела? Свадьбу. Мы полюбили друг друга. Ты мой избранник, ты красив, у тебя трехдневная борода, выросшая в дни и ночи любви, она щекочет меня. Мы едим одной вилкой попеременно, и я пью вино из твоего рта. Ты ласкаешь и обнимаешь меня так, что душа скрипит в моем теле, и я схожу с ума и заставляю тебя мочиться в меня, нет, все это невозможно высказать. А по весне, как это принято, нас провожают в поездку. Куда у нас обычно ездят молодожены, знает каждый. К древним развалинам, где прекрасные каменные скамьи и греческий мрак, намного более густой, чем любая темнота. Потому что, чем больше свечей погасишь, тем гуще мрак.
Входят мать и тетке Анастасия.
Анастасия. Смотри-ка, как изменилась Калина! Иди я тебя приласкаю!
Калина не подходит.
Как поживаешь, Калина? Как себя чувствуешь?
Калина, заблеяв как ягненок, убегает.
Мать. Эх, спрашиваешь, как она себя чувствует? Все грустит. Никак не утешится после отцовой смерти. Не может забыть, что ты ей ни говори. Умирая, отец сказал ей, что будущее - не вода, и тут же преставился, а уж она по нему слезы просто ручьем льет, на кладбище муравьи вдоль этих ручьев до самого ее лица поднялись.
Анастасия. Она тоскует не только по отцу. Тоскует и по жениху. Пора ей жить своим домом. Вот в Царьграде есть один большой господин, он из наших мест, у него сыновья, можно о них подумать. В его карман наяву попадает столько денег, сколько не снилось всем грекам от Кавалы до Земуна. Младший его сын, к сожалению, не подходит. Я только оттуда, сама видела. Хотя, может, он еще выправится. Мать. Говори, говори, Анастасия.
Анастасия. Ужасно. Лежит он, этот младший, в Царьграде, за расписной печью, построенной в виде церкви, и мучается. Говорят, дьявол на него помочился, с тех пор он вскакивает среди ночи, убегает из дома и до утра метет метлой улицы по всему городу. Его колдунья сосет, кусает за пятки, и у него из груди течет мужское молоко...
Мать. Сохрани и спаси нас, Господи! И его ты предлагаешь в женихи?
Анастасия. Да нет, он не годится. Но вот старший сын, Гргур, другое дело. Тот давно уже сунул ногу в стремя и взмахнул саблей, закаленной в огне горящего верблюжьего навоза. Этот - золото высшей пробы.
Мать. А-а, знаю, о ком ты говоришь.
Анастасия. Да за этим Гргуром не успевают стирать окровавленную одежду.
Анастасия. Но отец Гргура из семьи графа. Что ни говори, а господин Аврам, его отец, большой человек, и чуб у него толстый, как конский хвост.
Мать. Вот этого-то чуба я больше всего и боюсь. Кто он такой, этот господин Аврам? Хоть кто-нибудь это знает? Что он за человек? Как я отдам мою девочку в незнакомый дом? Про них шушукаются от Кавалы до Земуна. И шушукаются, видно, не зря.
Анастасия. Тогда подожди. Не отдавай ее за кого попало. А я тем временем разнюхаю. Только смотри! Калина-то знаешь как размечталась! У тебя мало времени.
КАРТИНА 2-я
Улица с провинциальными особняками в стиле барокко. Придунайский город.
1-й мальчик. Поиграем?
2-й мальчик. Во что?
1-й мальчик. Давай штанами меняться!
2-й мальчик. Давай!
Меняются штанами, точнее огромными белыми шароварами с широченными штанинами.
1-й мальчик. Ну, теперь говори, что ты видишь в моих штанах?
2-й мальчик. Я вижу Царьград.
1-й мальчик. Врешь. Я не видел.
2-й мальчик. А вот я вижу.
1-й мальчик. И что же ты видишь в Царьграде?
2-й мальчик. Вижу господина Аврама Бранковича, как он хромает по улице. (Передразнивает его, оба смеются.)
1-й мальчик. Я тоже видел господина Аврама Бранковича, только на самом деле!
2-й мальчик. Ты его правда видел?
1-й мальчик. Конечно. Отец брал меня с собой в Джулу, там я его и видел.
2-й мальчик. И какой он? Действительно может съесть ночь, как о нем рассказывают?
1-й мальчик. Да нет, он еще страшнее. Точно тебе говорю.
2-й мальчик. Как это страшнее?
1-й мальчик. Когда он проходит мимо стада овец или буйволов, скотина начинает шагать на месте.
КАРТИНА 3-я
Царьград. Дом Бранковича. В доме за печкой, сложенной, как маленькая церковь, лежит Вид, он стонет. В углу огромная деревянная обезьяна с длинным членом. Аврам и Аверкие Скила готовятся к обычным упражнениям на саблях. Кир Аврам снимает с украшенного бесчисленным количеством бубенчиков и стоящего, как стол, посреди комнаты верблюжьего седла длинную уздечку. Один ее конец бросает Аверкие, другой держит в левой руке. Гаснет свет, гореть остается лишь лампада перед иконой. Оба медленно наматывают уздечку себе на руку, постепенно сближаясь, и неожиданно набрасываются друг на друга с саблями. Аврам заметно хромает. При появлении госпожи Бранкович они прекращают упражнения, Аверкие зажигает свет и уходит, а кир Аврам, не обращая на женщину внимания, подходит к седлу и начинает писать на нем, как будто это стол; в седле даже укреплен письменный прибор.
Аврам (кнутом убивает у себя на спине мух). Сейчас мне нужно побыть одному.
Госпожа Бранкович (видная, красивая женщина). Опять хочешь заснуть и увидеть во сне свою сестру? Увидеть ту, которая позволяет тебе собирать с нее груди, как персики с дерева? Посмотри на себя, от этих снов у тебя вся постель мокрая, а сам ты совершенно высох. Кончишь так же, как и наш сын, который лежит за печью!
Уходит. Входит Анастасия.
Аврам. Принесла?
Анастасия (вынимает нож и бутылку розового винного уксуса). Все здесь. Разбудим его. (Подходит к постели за печкой и, напевая, будит сына Аврама, Вида.)
Вид (просыпается). Услышана будет молитва того, кто семенем пророс из горькой души!
Анастасия (обнимает его с известной долей чувственности). Слушай меня как следует, милый мой! Возьми этот нож. В полночь полей его уксусом из этой бутылки. Когда колдунья придет сосать тебя, пообещай ей дать соли взаймы, если она вернется за ней утром. От такого она не сможет отказаться. А когда она согласится, этой же ночью, когда она будет ползать по тебе и сосать тебя воткни ей в руку нож, смоченный в уксусе. Вот и все. А теперь спи.
Анастасия и Бранкович уходят. Бьет полночь. Вид поливает нож уксусом и притворяется спящим. Входит колдунья, закутанная так, что ее трудно рассмотреть, за ней, с лучиной в руке, Анастасия. Колдунья - а это на самом деле госпожа Бранкович, которую невозможно узнать, - смотрит на спящего юношу, и косы у нее на голове приподнимаются, как кобры. Она бросается на грудь юноше, разрывает на нем рубашку и начинает неистово сосать его, он не защищается.
Вид. Приходи утром, я дам тебе взаймы соли!
Колдунья. Приду, сладкий мой, приду, твое молоко как мед медовое, приду, любимый мой, подсолить молоко.
В этот момент Вид ножом, смоченным в уксусе, наносит ей удар в руку; колдунья вскрикивает, Анастасия гасит лучину, и обе выбегают вон.
КАРТИНА 4-я
Входит Бранкович. Вид садится в постели за печкой-церковью. Утро. Слышен стук в дверь. Бранкович открывает, на пороге стоит госпожа Бранкович во всей своей красоте, но бледная как мел.
Госпожа Бранкович. Я пришла взять взаймы немного соли.
Бранкович протягивает ей соль, а другой рукой хватает ее за руку, видит на ней рану от удара ножом и лижет ее.
Бранкович (обращается к Виду за печку). Твоя мать пришла взять взаймы соли. А рана ее кислая.
Вид вскакивает. Госпожа Бранкович выбегает, унося с собой соль.
Сыновей не следует делать с женами. Их нужно создавать так, чтобы у них не было матери. И чтобы им не нужно было долго расти. Они должны быть сразу готовы к свадьбе!.. Впрочем, это можно попробовать.
КАРТИНА 5-я
Кабинет австрийского лейтенанта, который говорит по-сербски с немецким акцентом. Анастасия сидит перед ним, развалившись на канапе.
Анастасия. Вот так в Царьграде госпожа София Бранкович была ранена ножом. Ее сын ранил, господин лейтенант! Собственный сын!
Лейтенант. Это вы говорите, а нас интересует кое-что другое. Но в любом случае благодарю вас за интересное сообщение. (Достает из стола кошелек с монетами, долго перебирает их и наконец протягивает ей серебряную. Она придвигается к нему грудью в платье с глубоким декольте, и он, несколько удивленный, опускает туда монету. Она хихикает от щекотки. Заметно, что он довольно женственен.)
Анастасия. А теперь мне нужно кое-что от вас, господин лейтенант. И вы получите от меня за это серебряную монету. (Придвигается к нему своим декольте, и он вынимает оттуда двумя пальцами ту же самую серебряную монету.)
Лейтенант. Вы удивляете меня, gnadiges Fraulein. Что бы вы хотели узнать? (Сует серебряную монету в карман.)
Анастасия. Мы хотим выдать замуж в дом Бранковича прекрасную девушку из нашей семьи.
Лейтенант. Прекрасно, я желаю счастья юной Fraulein... Калина? Nicht wahr? Ее, мне кажется, зовут Калина?
Анастасия. Вам все известно, господин лейтенант, и я прошу вас, расскажите, что можете, о том, кто такой кир Бранкович. Кто он такой на самом деле? Или, еще лучше, что он из себя представляет? Чем занимается отец жениха?
Лейтенант (торжественным тоном и с сильным акцентом и ошибками декламирует сербскую народную песню, явно гордясь тем, что знает ее наизусть).
Вот как люди говорят:
Старый князь во храм идет
Борода что серебро.
А из храма-то идет
Душа - чисто золото...
Анастасия. Я не об этом вас спрашивала, господин лейтенант. Это мне любой нищий возле церкви расскажет. Скажите, чем на самом деле занимается кир Аврам?
Лейтенант. Это не ваше дело, это дело венского двора. Я вам могу сказать только то же, что говорит о кире Авраме народ. Это я вам со спокойной совестью могу сказать. Но возможно, вы это и сами знаете? Он меняет жен, но всегда хранит верность одной любовнице.
Анастасия. Господин лейтенант, о любовнице кира Аврама я знаю больше, чем вы. Давайте перейдем к делу.
Лейтенант (нагнувшись к ней, доверительно рассказывает). Кир Аврам человек не простой! Еще в молодости он как-то сорок дней не умывался, потом наступил черту в ужин и стал тем, кем он стал. Он колдун!
Анастасия (вздрагивает от неожиданности). Колдун! Вот, значит, кто такой кир Аврам! Тело спит, а дух парит, как стая голубей, гонит облака, приносит и уносит град! А на каждом плече по плети волос...
Лейтенант. Это мне неизвестно, но я знаю, что он принадлежит к колдунам второго ордена и что в небесном бою победил Мустай бег Сабляка из третьего ордена колдунов. При этом был ранен в ногу, и ему пришлось добыть себе вороного коня, султана всех коней, который ржет во сне и тоже слывет колдуном. В небесных сражениях он охраняет наш скот, молоко и хлеба, проносясь над ними верхом на душе своего коня, превращенной в соломинку... Говорят также, что в Царьграде он исповедовался и признался, что он колдун.
Анастасия. И после этого перестал быть колдуном?
Лейтенант. Совершенно верно.
Анастасия. А кто же он теперь?
Лейтенант. Сейчас его стерегут, как бы он во сне не повернулся головой туда, где ноги, потому что тогда он уже никогда не проснется.
Анастасия (весело). Значит, так обстоят дела с киром Аврамом! Он из тех, кого хоронят лицом вниз. Но как бы то ни было, это не так страшно, как я думала. И, наверное, не передается по наследству. (Быстро уходит.)
Лейтенант (смотрит ей вслед). Баба без жопы, что село без церкви.
КАРТИНА 6-я
Царьград. Бранкович в своей рабочей комнате. Его со всех сторон окружают книги и винтовые лесенки, ведущие к верхним полкам библиотеки. Он лепит из глины маленькую фигурку человека, прыскает на нее водой изо рта, чтобы она не засохла. Вдруг Бранкович прерывает работу и берет старую толстую книгу. Листает ее и, найдя нужное место, читает. Передним стоит роскошный горшок, синий с золотом.
Бранкович. "Если во время работы из горшка вырвется красный огонь, опыт не удался. Если же полыхнет синий огонь, это знак того, что опыт оказался успешным..." (Закрывает книгу, кладет глиняную фигурку в горшок и произносит сороковой (*) псалом, чтобы вдохнуть в нее жизнь.) "Твердо уповал я на Господа, и Он приклонился ко мне и услышал вопль мой. Извлек меня из страшного рва, из тинистого болота; и поставил на камне ноги мои, и утвердил стопы мои..."
____________________________
(*) По русской православной традиции это псалом 39 (прим. ред.).
Из часовни, пристроенной к библиотеке, раздается три удара колокола. Аврам палкой разбивает горшок вдребезги. При этом вспыхивает синий огонь. Появляется сделанный из глины Петкутин. Он стремительно увеличивается в размерах и, превращаясь в волшебно красивого молодого человека, говорит как во сне.
Петкутин. С первым ударом колокола я был в Индии. Со вторым - в Лейпциге, а с третьим снова вошел в свое тело. (Во весь рост становится перед Аврамом, который заплетает ему чуб и втыкает в него ложку из боярышника.) Как меня зовут?
Бранкович. Зовут тебя Петкутин. (Одевает Петкутина в роскошные одежды.) Ты должен жить быстро, каждый день проживать все четыре времени года, потому что тебе надо догнать своих ровесников. От этого у тебя появятся мозоли на мыслях, мышцы памяти напрягутся до предела, но ты должен быстро стать настоящим молодым благородным господином. (Целует его в лоб, отталкивает от себя, чтобы посмотреть, как он выглядит. Петкутин уже полностью одет и в роскошном наряде стиля барокко, с широкими рукавами, выглядит великолепно.) А мы тебе и жену найдем.
Петкутин. Что такое жена?
Аврам. Слишком много вопросов... Возьми эту книгу. Это написал Пифагор. А вторая книга, которую я читал в то время, пока вызывал тебя из небытия, - это Библия. Возьми обе и читай, одним глазом - одну, вторым - другую. И когда ты найдешь у Пифагора места, которые он взял из Библии, узнаешь, что такое жена.
Петкутин раскрывает обе книги и читает их одновременно, а Бранкович надевает себе на шею петлю и входит в часовню, которая видна в глубине соседней комнаты, освещенная большим количеством свечей. Молится.
КАРТИНА 7-я
Дом Калины.
Анастасия (входя в дом и обращаясь к матери Калины). Есть много новостей - и хороших, и плохих. Как соль и перец! Сначала плохие или сперва хорошие?
Послушник. О Учитель, ради чего ты нанес такой ущерб?
Мокадаса. Об ущербе мы говорили бы, если бы я тебе поведал, для чего служит сосуд, а потом разбил его. А сейчас, поскольку ты не знаешь его предназначения, ущерба никакого нет, и сосуд тебе и впредь будет служить, словно не разбивался.
Все уходят, кроме послушника и послушницы. Они остаются у осколков кувшина. Послушник подавлен и задумчив.
Послушница. Для чего он служил? И может ли служить по-прежнему?
Послушник. Скажи мне, по крайней мере, что я потерял, когда не смог сообразить ответа на твой вопрос "Зачем мы здесь?".
Послушница. А вот что. (Показывает ему позолоченный ключ.)
Послушник. Что это?
Послушница. Ключ от моей опочивальни. (Неожиданно швыряет ключ через ограду, он падает в сад.) Пойдем, душа моя, дверь не заперта.
СОЛЬ С ОЛЕНЬЕГО РОГА
Действующие лица:
София - хозяйка
Душа - молодая красивая девушка, гостья Софии
Тело - Петкутин в расцвете мужской красоты, гость Софии
Место действия - дворец Софии где-нибудь не на Земле.
Накрытый со всевозможной роскошью стол. Сквозь стеклянную двустворчатую дверь справа виден сад, полный созревших яблок. Зрителю должно быть ясно с первого взгляда, что главный герой этой пьесы - Тело - Петкутин. При этом Душу ни в коем случае не должна играть актриса, исполняющая роль Калины. В столовую дворца Софии входят Душа и Тело. София встречает их.
Душа. Вот каков дом, построенный Мудрейшей. Прекрасный дом, госпожа София.
София. Позвольте вас познакомить друг с другом. Милая Душа, это - ваше Тело. Его зовут Петкутин. (Обращаясь к Петкутину.) Милый юноша, это - ваша Душа. Можете с ней ссориться или миловаться, как пожелаете. Но имейте в виду, никому не дано быть мудрым и красивым все семь дней в неделю... Садитесь и чувствуйте себя как дома.
Усаживаются за стол.
Тело. Приятного аппетита.
Душа (с улыбкой). Что это мы вкушаем?
София. Приятно слышать ваш вопрос. Лучший комплимент моему повару. Этот суп готовится в глиняном сосуде, сделанном в форме тамбурина. Пока суп варился, сосуд встряхивали над огнем, и ни одна крупинка не осела на дно.
Тело. Поэтому он такой вкусный.
София (принимается за давно продуманную игру: вместо разговора, читает надписи на ручках вилок и ножей или на донышках тарелок.) "Ангел мой ненаглядный, неужели ты меня навсегда оставил?"
Гости не понимают ее уловок. Тело смущается, а Душа начинает ревновать.
Тело. Что это за соус?
София. Этот соус у меня подается горячим и почти совершенно сухим. Он приправлен солью с оленьего рога... Хочу обратить ваше внимание на одну деталь. За моим столом принято, как только гости вкусят соли с оленьего рога, вести разговор совершенно особым, заранее продуманным образом. Кто отгадает, как надо вести беседу за этим столом, не рад будет, что догадался. А кто не отгадает, все равно не обрадуется. Ну-ка, попробуйте.
Душа (она ревнует и потому стремится вести разговор в нужном ей направлении. Тело Петкутина ей нравится, а в Софии она видит соперницу. Обращаясь к Телу). Неужели ты меня не помнишь? Разве ты меня не любил?
Тело. Да. Но я не могу тебя вспомнить.
Душа. Я - твоя мать, но только в пятнадцать лет, за пять лет до твоего рождения.
София. Моя гостья не шутит. Ведь всякая душа - мать своего тела. И она, как все матери, ревнует вас, мальчик мой.
Тело. Все, что касается моей матери, моей души, теперь понятно. Однако я хотел бы узнать и о своем отце. Каждый вечер, вдохнув первую капельку темноты, я секунд на десять превращаюсь в своего отца. Дано ли мне узнать, кем я становлюсь на десять секунд ежевечерне? Так кем же будет мой отец?
София. Вы хотите знать, дитя мое, чья теперь очередь быть вашим отцом? Для начала я скажу, кто вам отцом не будет. Так вот, идеал многих женщин - красавец офицер, чья доблесть в том, чтобы на полном скаку помочиться прямо с коня, вашим отцом не станет. Хотя это было бы совсем недурно. На этот раз вас сделает некто с густой волнистой шевелюрой. Его история не дольше одного хлопка бича. Он будет хромоног, звать его будут Аврам Бранкович. Он осужден проехать сотни верст на верблюдах и на лошадях, стремясь к неизбежной ошибке. Не пугайтесь, вы не станете этой ошибкой, но лишь полустанком на пути к ней... (Читает надпись на ложке.) "Потому я вам советую утехи ради прийти в мою комнату и провести со мной ночь".
Тело (подхватывая игру, переворачивает свою вилку и читает реплику на ее обратной стороне). "Как, накануне Страстной Пятницы?!.."
София и Тело хохочут. Ничего не понимающая Душа сердито молчит.
София. Мой гость наконец угадал, как принято разговаривать у меня за столом. И он об этом пожалеет, как я говорила. А вы, дорогая гостья?
Тело (читает следующую реплику, обращаясь к Душе укоризненным тоном). "Неужели вы меня оставите на произвол судьбы, не дожидаясь наступления яркой темноты?"
Душа (Телу, рассерженно). Знаешь, дитя мое, после беседы с тобой хочется хорошенько умыться... Изумительная у вас рыба, госпожа София.
София. В эту рыбу была зашита открытая бутылка красного вина, которое постепенно испарилось и пропитало ее... Ну что ж, Душа моя, вы так и не отгадали загадку. И, как уже было сказано, вы об этом пожалеете. Ну-ка, читайте.
Душа (с удивлением читает реплику на лезвии ножа). "Я полагаю, любовь моя, что это был бы низкий, нехороший поступок".
Тело (словно бы в ответ, читает с лезвия своего ножа). "Я ждал вас, ибо был уверен, что вы недолго будете бороться с предрассудками, а с угрызениями совести и того меньше".
Все трое хохочут.
София (вставая из-за стола). У меня за столом не беседуют, но читают надписи на вилках, ложках, ножах или на донышках тарелок. Теперь вы оба можете идти, и оба пожалеете о том, что были здесь. Ваше дело - не вкушать мою трапезу, а караулить яблоки. Прочь из моего дома! Тебя, Душа моя, я прогоняю за то, что не отгадала мою загадку. А тебя, красавчик, за то, что угадал мою тайну.
Гости уходят в смущении. Затемнение. Затем рассвет. Душа и Тело в саду, полунагие.
Тело. Мы оказались между смертью и жизнью, между адом и раем.
Душа. Второй день мы стережем сад, а во рту маковой росинки не было. Набери мне яблок.
Тело. Разве ты не замечаешь? Я ведь ослеп и не смогу нарвать яблок. Это и есть наказание, о котором говорила госпожа София.
Душа. Да, теперь я знаю. Знаю, почему госпожа София нас поставила стеречь свои яблоки.
Тело. А разве ты не можешь нарвать яблок?
Душа. "После беседы с тобой, дитя мое, хочется хорошенько умыться!.." Как ты полагаешь, с какой радости я бы стала здесь стеречь с тобой яблоки? Ведь я наказана не менее жестоко. Если ты потерял зрение, то я утратила способность передвигаться. Такова наша судьба, судьба души и тела.
Тело. "Ангел мой ненаглядный, неужели ты меня навсегда оставил?.." Знаешь что? Я голоден как волк. Ну-ка, садись мне на плечи и смотри за двоих, а я буду передвигаться за двоих. Рви яблоки!
Душа взбирается на плечи Тела, рвет яблоки и дает Телу. Петтсутин жадно грызет яблоки. Появляется София.
София. "Я ждала вас, ибо была уверена, что вы недолго будете бороться с предрассудками, а с угрызениями совести и того меньше". (Душе.) Воруете то, что вам ведено охранять! Тебя, Душа, я обрекаю вечно побивать каменьями свое Тело. Пусть забудет все, что знало до сих пор. Что видит, не увидит, что слышит, не услышит, что знает, не узнает! Боль от ударов почувствует не сейчас, а через двести лет. (Обнимает Душу, потом резко отталкивает ее.) Вон из моего сада!
Душа подбирает с земли камень.
Тело. "Я полагаю, любовь моя, что это был бы низкий, нехороший поступок".
Душа бросает камень на землю.
София (Телу). Тебя же, красавчик, я обрекаю на изгнание и на разлуку с твоей Душой. Ты прозреешь и пойдешь по свету искать свою вторую душу. Но смотри, будь осторожен. Бог все видит. Первый удар колокола перенесет тебя в Индию. Второй - в Лейпциг. Третий удар колокола вернет тебе имя, которое ты забудешь, уйдя из этого сада. Ты будешь вспоминать, как тебя зовут, и первый же человек, которого ты встретишь, скажет тебе твое имя. (Обняв Тело, резко отталкивает его от себя.)
Тело. А сколько это будет продолжаться?
София. Вечность и еще один день... А теперь идите.
Душа и Тело уходят из сада.
Тело. Теперь действительно всему конец.
Душа. Разве ты меня не любил?
Тело. Любил. Но я не могу тебя вспомнить.
Душа. Если действительно всему конец, давай любить друг друга в последний раз. Возьми меня на руки и войди в меня, а я буду смотреть на дорогу, что останется за нами.
Тело. "Как? Накануне Страстной Пятницы?!"
Оба хохочут. Затем она застывает в любовном объятии у него на руках, скрестив ноги за его спиной... Наконец они разжимают объятия.
Нам больше не дано быть вместе. Даже пока мы так близки, ты смотришь в ту сторону, куда я идти не могу, разве только повернув назад, а я иду в ту сторону, куда ты посмотреть не можешь, разве только повернув назад. Душа моя, я устал. Отпусти мое тело и дай ему отдых. Иди искать другое тело, которое будет тебя носить на руках. Расстанемся, как расстаются все прочие, как только закончится сказка о душе и теле.
Душа (снова поднимая с земли брошенный было камень). Я ждала этого и вот дождалась, "ибо я знала, что ты недолго будешь бороться с предрассудками, а с угрызениями совести и того меньше".
Тело. Неужели ты и вправду меня ударишь?
Душа. Ты слышал, что нам предназначено. Кроме того, я полюбила твое тело и хочу, чтобы на нем была моя отметина. Ты же слышал, больно будет только тогда, когда ты найдешь другую душу. Ты почувствуешь боль и вспомнишь меня.
Тело. Я тебя уже вспоминаю... Представь себе лису, которая сначала крадется к овечьему источнику, а потом спускается к реке, собирая по дороге зубами шерсть, что овцы оставили на кустах. Вот она осторожно ступает в воду сначала левой, потом правой лапой. Не выпуская из зубов собранной шерсти. Лиса все глубже погружается в воду, вот она поплыла, и ее блохам ничего не остается, как перепрыгнуть на шерсть, что у нее в зубах. Тут лиса разжимает зубы и возвращается на берег, полностью избавившись от блох, то есть от зуда и боли. Ты, Душа человеческая, всем зверям зверь. Подобно хитрой лисе, ты отбрасываешь прочь свои грехи, от них ведь только хлопоты и боль. И от меня, от Тела своего, избавилась, как от клока блошливой шерсти.
Душа ударяет Тело камнем в висок. Одновременно слышатся один за другим три удара колокола. Вспыхивает яркий голубой огонь. С первым же ударом колокола Петкутин исчезает в синем пламени.
* Основное блюдо *
ПЕТКУТИН И КАЛИНА
Действующие лица:
Сто двадцать мертвых душ (их голоса и тени)
Калина - девушка пятнадцати лет с красивыми пышными волосами
Ее мать
Ее тетка Анастасия
Аврам Бранкович из рода графа Джордже Бранковича. Заметно хромает
Госпожа Браикович - его супруга
Вид - их сын
Петкутин
Аверкие Скила - мастер сабельного боя
Папас Элеазар - друг покойного отца Калины
Австрийский лейтенант - контрразведчик
Два мальчика
Действие происходит в XVII веке в городе на Дунае, а также в расположенном неподалеку от него античном театре и в Царьграде.
КАРТИНА 1-я
В доме Калины.
Калина (играет на инструменте, похожем на современную виолончель, в то время он назывался viola da gamba. Неожиданно прерывает игру, обнимает инструмент, сжимает его коленями, как куклу или любовника, и шепчет ему). Любимый мой, любимый мой. Как бы я хотела, ах, как бы я хотела. (Целует инструмент.) Знаешь, что бы я хотела? Свадьбу. Мы полюбили друг друга. Ты мой избранник, ты красив, у тебя трехдневная борода, выросшая в дни и ночи любви, она щекочет меня. Мы едим одной вилкой попеременно, и я пью вино из твоего рта. Ты ласкаешь и обнимаешь меня так, что душа скрипит в моем теле, и я схожу с ума и заставляю тебя мочиться в меня, нет, все это невозможно высказать. А по весне, как это принято, нас провожают в поездку. Куда у нас обычно ездят молодожены, знает каждый. К древним развалинам, где прекрасные каменные скамьи и греческий мрак, намного более густой, чем любая темнота. Потому что, чем больше свечей погасишь, тем гуще мрак.
Входят мать и тетке Анастасия.
Анастасия. Смотри-ка, как изменилась Калина! Иди я тебя приласкаю!
Калина не подходит.
Как поживаешь, Калина? Как себя чувствуешь?
Калина, заблеяв как ягненок, убегает.
Мать. Эх, спрашиваешь, как она себя чувствует? Все грустит. Никак не утешится после отцовой смерти. Не может забыть, что ты ей ни говори. Умирая, отец сказал ей, что будущее - не вода, и тут же преставился, а уж она по нему слезы просто ручьем льет, на кладбище муравьи вдоль этих ручьев до самого ее лица поднялись.
Анастасия. Она тоскует не только по отцу. Тоскует и по жениху. Пора ей жить своим домом. Вот в Царьграде есть один большой господин, он из наших мест, у него сыновья, можно о них подумать. В его карман наяву попадает столько денег, сколько не снилось всем грекам от Кавалы до Земуна. Младший его сын, к сожалению, не подходит. Я только оттуда, сама видела. Хотя, может, он еще выправится. Мать. Говори, говори, Анастасия.
Анастасия. Ужасно. Лежит он, этот младший, в Царьграде, за расписной печью, построенной в виде церкви, и мучается. Говорят, дьявол на него помочился, с тех пор он вскакивает среди ночи, убегает из дома и до утра метет метлой улицы по всему городу. Его колдунья сосет, кусает за пятки, и у него из груди течет мужское молоко...
Мать. Сохрани и спаси нас, Господи! И его ты предлагаешь в женихи?
Анастасия. Да нет, он не годится. Но вот старший сын, Гргур, другое дело. Тот давно уже сунул ногу в стремя и взмахнул саблей, закаленной в огне горящего верблюжьего навоза. Этот - золото высшей пробы.
Мать. А-а, знаю, о ком ты говоришь.
Анастасия. Да за этим Гргуром не успевают стирать окровавленную одежду.
Анастасия. Но отец Гргура из семьи графа. Что ни говори, а господин Аврам, его отец, большой человек, и чуб у него толстый, как конский хвост.
Мать. Вот этого-то чуба я больше всего и боюсь. Кто он такой, этот господин Аврам? Хоть кто-нибудь это знает? Что он за человек? Как я отдам мою девочку в незнакомый дом? Про них шушукаются от Кавалы до Земуна. И шушукаются, видно, не зря.
Анастасия. Тогда подожди. Не отдавай ее за кого попало. А я тем временем разнюхаю. Только смотри! Калина-то знаешь как размечталась! У тебя мало времени.
КАРТИНА 2-я
Улица с провинциальными особняками в стиле барокко. Придунайский город.
1-й мальчик. Поиграем?
2-й мальчик. Во что?
1-й мальчик. Давай штанами меняться!
2-й мальчик. Давай!
Меняются штанами, точнее огромными белыми шароварами с широченными штанинами.
1-й мальчик. Ну, теперь говори, что ты видишь в моих штанах?
2-й мальчик. Я вижу Царьград.
1-й мальчик. Врешь. Я не видел.
2-й мальчик. А вот я вижу.
1-й мальчик. И что же ты видишь в Царьграде?
2-й мальчик. Вижу господина Аврама Бранковича, как он хромает по улице. (Передразнивает его, оба смеются.)
1-й мальчик. Я тоже видел господина Аврама Бранковича, только на самом деле!
2-й мальчик. Ты его правда видел?
1-й мальчик. Конечно. Отец брал меня с собой в Джулу, там я его и видел.
2-й мальчик. И какой он? Действительно может съесть ночь, как о нем рассказывают?
1-й мальчик. Да нет, он еще страшнее. Точно тебе говорю.
2-й мальчик. Как это страшнее?
1-й мальчик. Когда он проходит мимо стада овец или буйволов, скотина начинает шагать на месте.
КАРТИНА 3-я
Царьград. Дом Бранковича. В доме за печкой, сложенной, как маленькая церковь, лежит Вид, он стонет. В углу огромная деревянная обезьяна с длинным членом. Аврам и Аверкие Скила готовятся к обычным упражнениям на саблях. Кир Аврам снимает с украшенного бесчисленным количеством бубенчиков и стоящего, как стол, посреди комнаты верблюжьего седла длинную уздечку. Один ее конец бросает Аверкие, другой держит в левой руке. Гаснет свет, гореть остается лишь лампада перед иконой. Оба медленно наматывают уздечку себе на руку, постепенно сближаясь, и неожиданно набрасываются друг на друга с саблями. Аврам заметно хромает. При появлении госпожи Бранкович они прекращают упражнения, Аверкие зажигает свет и уходит, а кир Аврам, не обращая на женщину внимания, подходит к седлу и начинает писать на нем, как будто это стол; в седле даже укреплен письменный прибор.
Аврам (кнутом убивает у себя на спине мух). Сейчас мне нужно побыть одному.
Госпожа Бранкович (видная, красивая женщина). Опять хочешь заснуть и увидеть во сне свою сестру? Увидеть ту, которая позволяет тебе собирать с нее груди, как персики с дерева? Посмотри на себя, от этих снов у тебя вся постель мокрая, а сам ты совершенно высох. Кончишь так же, как и наш сын, который лежит за печью!
Уходит. Входит Анастасия.
Аврам. Принесла?
Анастасия (вынимает нож и бутылку розового винного уксуса). Все здесь. Разбудим его. (Подходит к постели за печкой и, напевая, будит сына Аврама, Вида.)
Вид (просыпается). Услышана будет молитва того, кто семенем пророс из горькой души!
Анастасия (обнимает его с известной долей чувственности). Слушай меня как следует, милый мой! Возьми этот нож. В полночь полей его уксусом из этой бутылки. Когда колдунья придет сосать тебя, пообещай ей дать соли взаймы, если она вернется за ней утром. От такого она не сможет отказаться. А когда она согласится, этой же ночью, когда она будет ползать по тебе и сосать тебя воткни ей в руку нож, смоченный в уксусе. Вот и все. А теперь спи.
Анастасия и Бранкович уходят. Бьет полночь. Вид поливает нож уксусом и притворяется спящим. Входит колдунья, закутанная так, что ее трудно рассмотреть, за ней, с лучиной в руке, Анастасия. Колдунья - а это на самом деле госпожа Бранкович, которую невозможно узнать, - смотрит на спящего юношу, и косы у нее на голове приподнимаются, как кобры. Она бросается на грудь юноше, разрывает на нем рубашку и начинает неистово сосать его, он не защищается.
Вид. Приходи утром, я дам тебе взаймы соли!
Колдунья. Приду, сладкий мой, приду, твое молоко как мед медовое, приду, любимый мой, подсолить молоко.
В этот момент Вид ножом, смоченным в уксусе, наносит ей удар в руку; колдунья вскрикивает, Анастасия гасит лучину, и обе выбегают вон.
КАРТИНА 4-я
Входит Бранкович. Вид садится в постели за печкой-церковью. Утро. Слышен стук в дверь. Бранкович открывает, на пороге стоит госпожа Бранкович во всей своей красоте, но бледная как мел.
Госпожа Бранкович. Я пришла взять взаймы немного соли.
Бранкович протягивает ей соль, а другой рукой хватает ее за руку, видит на ней рану от удара ножом и лижет ее.
Бранкович (обращается к Виду за печку). Твоя мать пришла взять взаймы соли. А рана ее кислая.
Вид вскакивает. Госпожа Бранкович выбегает, унося с собой соль.
Сыновей не следует делать с женами. Их нужно создавать так, чтобы у них не было матери. И чтобы им не нужно было долго расти. Они должны быть сразу готовы к свадьбе!.. Впрочем, это можно попробовать.
КАРТИНА 5-я
Кабинет австрийского лейтенанта, который говорит по-сербски с немецким акцентом. Анастасия сидит перед ним, развалившись на канапе.
Анастасия. Вот так в Царьграде госпожа София Бранкович была ранена ножом. Ее сын ранил, господин лейтенант! Собственный сын!
Лейтенант. Это вы говорите, а нас интересует кое-что другое. Но в любом случае благодарю вас за интересное сообщение. (Достает из стола кошелек с монетами, долго перебирает их и наконец протягивает ей серебряную. Она придвигается к нему грудью в платье с глубоким декольте, и он, несколько удивленный, опускает туда монету. Она хихикает от щекотки. Заметно, что он довольно женственен.)
Анастасия. А теперь мне нужно кое-что от вас, господин лейтенант. И вы получите от меня за это серебряную монету. (Придвигается к нему своим декольте, и он вынимает оттуда двумя пальцами ту же самую серебряную монету.)
Лейтенант. Вы удивляете меня, gnadiges Fraulein. Что бы вы хотели узнать? (Сует серебряную монету в карман.)
Анастасия. Мы хотим выдать замуж в дом Бранковича прекрасную девушку из нашей семьи.
Лейтенант. Прекрасно, я желаю счастья юной Fraulein... Калина? Nicht wahr? Ее, мне кажется, зовут Калина?
Анастасия. Вам все известно, господин лейтенант, и я прошу вас, расскажите, что можете, о том, кто такой кир Бранкович. Кто он такой на самом деле? Или, еще лучше, что он из себя представляет? Чем занимается отец жениха?
Лейтенант (торжественным тоном и с сильным акцентом и ошибками декламирует сербскую народную песню, явно гордясь тем, что знает ее наизусть).
Вот как люди говорят:
Старый князь во храм идет
Борода что серебро.
А из храма-то идет
Душа - чисто золото...
Анастасия. Я не об этом вас спрашивала, господин лейтенант. Это мне любой нищий возле церкви расскажет. Скажите, чем на самом деле занимается кир Аврам?
Лейтенант. Это не ваше дело, это дело венского двора. Я вам могу сказать только то же, что говорит о кире Авраме народ. Это я вам со спокойной совестью могу сказать. Но возможно, вы это и сами знаете? Он меняет жен, но всегда хранит верность одной любовнице.
Анастасия. Господин лейтенант, о любовнице кира Аврама я знаю больше, чем вы. Давайте перейдем к делу.
Лейтенант (нагнувшись к ней, доверительно рассказывает). Кир Аврам человек не простой! Еще в молодости он как-то сорок дней не умывался, потом наступил черту в ужин и стал тем, кем он стал. Он колдун!
Анастасия (вздрагивает от неожиданности). Колдун! Вот, значит, кто такой кир Аврам! Тело спит, а дух парит, как стая голубей, гонит облака, приносит и уносит град! А на каждом плече по плети волос...
Лейтенант. Это мне неизвестно, но я знаю, что он принадлежит к колдунам второго ордена и что в небесном бою победил Мустай бег Сабляка из третьего ордена колдунов. При этом был ранен в ногу, и ему пришлось добыть себе вороного коня, султана всех коней, который ржет во сне и тоже слывет колдуном. В небесных сражениях он охраняет наш скот, молоко и хлеба, проносясь над ними верхом на душе своего коня, превращенной в соломинку... Говорят также, что в Царьграде он исповедовался и признался, что он колдун.
Анастасия. И после этого перестал быть колдуном?
Лейтенант. Совершенно верно.
Анастасия. А кто же он теперь?
Лейтенант. Сейчас его стерегут, как бы он во сне не повернулся головой туда, где ноги, потому что тогда он уже никогда не проснется.
Анастасия (весело). Значит, так обстоят дела с киром Аврамом! Он из тех, кого хоронят лицом вниз. Но как бы то ни было, это не так страшно, как я думала. И, наверное, не передается по наследству. (Быстро уходит.)
Лейтенант (смотрит ей вслед). Баба без жопы, что село без церкви.
КАРТИНА 6-я
Царьград. Бранкович в своей рабочей комнате. Его со всех сторон окружают книги и винтовые лесенки, ведущие к верхним полкам библиотеки. Он лепит из глины маленькую фигурку человека, прыскает на нее водой изо рта, чтобы она не засохла. Вдруг Бранкович прерывает работу и берет старую толстую книгу. Листает ее и, найдя нужное место, читает. Передним стоит роскошный горшок, синий с золотом.
Бранкович. "Если во время работы из горшка вырвется красный огонь, опыт не удался. Если же полыхнет синий огонь, это знак того, что опыт оказался успешным..." (Закрывает книгу, кладет глиняную фигурку в горшок и произносит сороковой (*) псалом, чтобы вдохнуть в нее жизнь.) "Твердо уповал я на Господа, и Он приклонился ко мне и услышал вопль мой. Извлек меня из страшного рва, из тинистого болота; и поставил на камне ноги мои, и утвердил стопы мои..."
____________________________
(*) По русской православной традиции это псалом 39 (прим. ред.).
Из часовни, пристроенной к библиотеке, раздается три удара колокола. Аврам палкой разбивает горшок вдребезги. При этом вспыхивает синий огонь. Появляется сделанный из глины Петкутин. Он стремительно увеличивается в размерах и, превращаясь в волшебно красивого молодого человека, говорит как во сне.
Петкутин. С первым ударом колокола я был в Индии. Со вторым - в Лейпциге, а с третьим снова вошел в свое тело. (Во весь рост становится перед Аврамом, который заплетает ему чуб и втыкает в него ложку из боярышника.) Как меня зовут?
Бранкович. Зовут тебя Петкутин. (Одевает Петкутина в роскошные одежды.) Ты должен жить быстро, каждый день проживать все четыре времени года, потому что тебе надо догнать своих ровесников. От этого у тебя появятся мозоли на мыслях, мышцы памяти напрягутся до предела, но ты должен быстро стать настоящим молодым благородным господином. (Целует его в лоб, отталкивает от себя, чтобы посмотреть, как он выглядит. Петкутин уже полностью одет и в роскошном наряде стиля барокко, с широкими рукавами, выглядит великолепно.) А мы тебе и жену найдем.
Петкутин. Что такое жена?
Аврам. Слишком много вопросов... Возьми эту книгу. Это написал Пифагор. А вторая книга, которую я читал в то время, пока вызывал тебя из небытия, - это Библия. Возьми обе и читай, одним глазом - одну, вторым - другую. И когда ты найдешь у Пифагора места, которые он взял из Библии, узнаешь, что такое жена.
Петкутин раскрывает обе книги и читает их одновременно, а Бранкович надевает себе на шею петлю и входит в часовню, которая видна в глубине соседней комнаты, освещенная большим количеством свечей. Молится.
КАРТИНА 7-я
Дом Калины.
Анастасия (входя в дом и обращаясь к матери Калины). Есть много новостей - и хороших, и плохих. Как соль и перец! Сначала плохие или сперва хорошие?