Павлов Сергей Иванович. Волшебный локон Ампары (Часть 1)

   - Кто-то когда-то сострил: дом - мир женщины, мир - дом мужчины, напомнил Кир-Кор.
   - Земля - это целый мир, Кирилл. И очень не простой.
   - Опять же... Земля - колыбель и... нельзя вечно жить в колыбели.
   - А ведь жили, Кирилл. Коротали свой век в "колыбели" и жизненных неудобств при этом отнюдь не испытывали.
   - Слово какое-то безысходное - "коротали".
   - Предложите другое.
   - Зачем? Действительно, многие "коротали", вы правы. Но теперь таких, наверное, меньше?..
   - Намек поняла. Дигея, разумеется, гарант всеобщего прогресса. И сейчас вы будете сетовать, что Дигеи не было во времена Фомы Аквинского, Бруно, Галелея, Ломоносова, Фарадея.
   Кир-Кор попробовал терпкий, горько-кислый напиток, источавший запахи кофе, жасмина, ванили и цитрусов одновременно.
   - Нет, - сказал он, - сетовать я не буду.
   - Да? - удивилась Марсана. - А почему?
   - Во-первых, чтобы не дать вам повода к разговору о том, что Дигея снимает с Земли один мозговой слой за другим. Я наслышан об этом.
   - И пытаетесь это оспорить? - поинтересовался Этторе.
   - Нет.
   - Нет? - переспросила Джинестра.
   - Нет, - повторил Кир-Кор. - Это пьют через соломину? - Он заметил пенал с питьевыми соломинами.
   - Да, - сказала Марсана. - А во-вторых?
   Детская флейта неумело-тоскливой руладой огласила окрестности с палубы сиротливо стоящего на мели "Адмирала". Пио развлекал себя как умел. Кир-Кор взглянул на родителей эвпедона. Ответил Марсане:
   - Уважаемые эвпатриды, Дигея возникла в свой срок, и любые эмоции по этому поводу - ваши или мои - ничего не меняют.
   - Разве Дигее не интересно знать, что о ней думают коренные земляне?
   - Тут несопоставимость масштабов, эвгина.
   - Я имею в виду психоэстетические нюансы, Кирилл.
   - Я понял. Но проведем мысленный эксперимент... Окиньте взглядом евроазиатский материк.
   - Готово. От Гибралтара до Камчатки.
   - Теперь вообразите какую-нибудь туристскую базу в бассейне Амазонки.
   - "Вера-Круз!" На изумительной реке Шингу.
   - Насколько важно для Евразии знать, что о ней думают в замечательной "Вера-Круз" на изумительной Шингу?
   Супруги Тромбетти переглянулись. Матис смотрел в свою чашку. Марсана сдвинула каскетку на затылок - пряди зеленых волос вновь получили свободу.
   - Значит, Дигея уже отвела Земле роль провинциальной туристской базы!..
   - Я этого не говорил, - не согласился Кир-Кор.
   - Но это явствует из вашей аналогии.
   - Мои аналогии - только для аналогий, эвгина.
   - Аналогии нужны для утверждения правоты. Или нет?
   - Экс факто оритур юс, - проговорил Матис.
   - Что возникает? - не сразу поняла Марсана.
   - Из факта возникает право, - перевел Этторе.
   - Мы - лишь точка в Галактике, - напомнил Матис. - Дигея многоточие. Весьма многозначительное многоточие, и это факт. Пора уж привыкнуть к тому, что мы для них - заповедник.
   - Кирилл, докажите ему, что он ошибается, - потребовала Марсана. Чем привлекает к себе коренных дигейцев Земля?
   - Ну... прежде всего. Земля - планета их предков.
   - Вот, Матис! Земля для дигейцев - это, прежде всего, мемориальное кладбище!
   Марсана стала яростно затыкать волосы под каскетку. "С Дигеей у нее натянутые отношения", - подумал Кир-Кор. Угрызений совести он не чувствовал. Не он затеял беседу. Уклониться от разговора на таком маленьком острове практически невозможно.
   - Дигее, - сказала Марсана, - почему-то ужасно трудно признать, что на Земле до сих пор существует и развивается нормальная - в классическом смысле - цивилизация.
   - Нормальная... - раздумчиво повторила Джинестра. - Это то, что было до полета первого космонавта?
   - Браво, эвгина! - Матис рассмеялся. - Браво!
   - До постройки первой базы на Луне, - внес поправку Этторе. - С того момента земная цивилизация стала полиглобальной.
   - А теперь она стала полиастральной, - заметил Кир-Кор.
   Сотрапезники нехорошо промолчали. Он спросил:
   - Или Дигее уже отказано в чести быть астральным звеном в истории развития цивилизации?
   - Нашей... земной? - внесла уточняющий элемент Джинестра.
   - Об иных звездных сообществах разговор у нас пока не идет.
   - Это если закрыть глаза на различие между людьми и грагалами, осторожно не согласился Этторе.
   - Да что грагалы! - подхватила Джинестра. - Даже дигейцы в массе своей - это совершенно новая психораса.
   - Но все равно цивилизация у нас одна, - сказал Матис.
   - А это как посмотреть, - упорствовал в сомнении Этторе.
   - Смотреть удобнее открытыми глазами, - признал Матис.
   Кир-Кор опустил в чашку соломину и сделал попытку хлебнуть, но триоледепапайский напиток застрял на подъеме.
   - Возьмите другую и рассудите, кто прав. - Марсана сунула ему питьевую соломину толщиной с карандаш.
   - Все правы. Цивилизация у нас, действительно, одна. Что касается различий между людьми и грагалами, то они бесспорны. Правда, грагалов всего-то чуть больше семнадцати тысяч среди сорокамиллиардного населения космических регионов Дигеи. А из кого состоят миллиарды, пояснять, должно быть, не надо? Вот и Пио, как мне показалось...
   По резко изменившемуся выражению лиц родителей эвпедона Кир-Кор понял, что увязывать имя их отпрыска с демографическими особенностями астрального звена цивилизации никак не следовало.
   - Вам показалось, - холодно произнесла Джинестра. - Всего доброго, эвпатриды, спасибо за компанию, за хлопоты. - Она сложила ладони под подбородком и адресовала каждому (не исключая мужа) благодарственный полупоклон.
   Этторе, педантически повторив весь ритуал прощания, неожиданно провозгласил:
   - Мой сын не будет там! - и ткнул рукой в полотно тента. Другой рукой он с непонятным ожесточением указал на воду: - Мы сделаем из него малаколога!
   Супруги Тромбетти спрыгнули с палубы на мелководье, направились к тримарану.
   - Я не хотел их обидеть, - сказал Кир-Кор, глядя, как они бредут по колено в воде - оба в белых, длинных, вздувшихся колоколом нелепых одеждах, - и он бережно поддерживает ее под руку. Они дошли до своего судна ни разу не обернувшись.
   - Ничего, пусть уходят, - процедила Марсана. И добавила на каком-то латинизированном языке несколько слов, смысл которых Кир-Кор уловил, но фразе в целом не нашел адекватного выражения на геялогосе. По-видимому, это была очень редкая идиома.
   - Я не понял, что Этторе хотел сказать напоследок.
   - Малаколог, - объяснил Матис все одним словом. Как будто одно это слово все объясняло.
   - Оба они малакологи, - сказала Марсана. - А Пио терпеть не может маллюсков. Пейте тоник.
   Кир-Кор хлебнул кисло-горького, и в этот момент палуба едва ощутимо качнулась. Начинался прилив.
   Матис выволок из каюты какие-то свертки; на шее у него уже болтался на шнурке судовый корректор управления - спикард.
   - Слушай мою команду, - сказал он. - Надеть яхтжилеты!
   Из лагуны они вышли на электромоторах. "Адмирал" тащился в хвосте. Узкие проливы между лагуной и океаном были забиты хлынувшей навстречу пеной.
   Рыская на мелководье, "Алмаз" отважно приблизился к ревущей белой полосе бурунов и вдруг, подхваченный гребнем длинного вала, мягко скользнул над рифами боком и через мгновение погрузил поплавки в кобальт воды мореходных глубин. Здесь было ветренно. Бирюзовое небо, золотисто-розовая марь, лиловый горизонт, синие с лилово-глянцевыми бликами волны. Капитан Карайосифоглу приблизил спикард к губам и тихим голосом дал указание автоматике судна повернуть крыло паруса ребром к ветру и подрабатывать электромоторами против течения, - не мог уйти, пока "Адмирал" не перевалит барьер. Кир-Кор с тоской смотрел на изумрудные острова. Засветло добраться до фестивального центра архипелага на таком маломощном суденышке и при таком низком солнце - дело немыслимое. Эту его уверенность усугубила нерешительность капитана Тромбетти.
   - Эй, вы, тюлени! - теряя терпение, закричала Марсана. Пошевеливайтесь! Птица ждать нас не будет!
   Шальная волна перебросила тримаран на глубокую воду - "тюлени" отметили это событие взрывом радостных воплей, и было ясно, что они довольны мастерством своего капитана. Ярко-оранжевые яхтжилеты, надетые поверх бурнусов, пылали на палубе "Адмирала" тремя кострами.
   Матис негромко отдал команду: "Фордевинд!" - и судно, подставив ветру корму и парус, рванулось вперед. Поплавки с характерным шипением резали воду. Солнце светило в затылок.
   "Адмирал", который скромно довольствовался кильватерной струей "Алмаза", вдруг пошел на обгон, и Матис, как ни старался, уже не мог от него оторваться.
   - Обгонит - спикард отберу, - пригрозила Марсана.
   - Обгонит, - признал Матис и отдал спикард. - У них крыло паруса шире, мотор посерьезнее.
   "Адмирал" медленно, но верно выходил на левый траверз. Марсана была в отчаянии - она выкрикивала команды громко, часто. Ветер трепал ее торчащие в разные стороны волосы, каскетка перекатывалась на палубе под ногами; альбатрос, любознательно паривший над катамараном, отвернул в сторону. Кир-Кор видел все ее ошибки - будто следил за действиями малоопытного стажера. Гонка по всхолмленному пологими валами океану напомнила ему черноморскую регату из прошлого отпуска. Он посоветовал:
   - Когда вал проходит под нами, эвгина, и катамаран на подъеме, нажимайте кнопку форсирования моторов.
   - Отдать вам спикард?
   - С кнопкой справятся даже ваши изящные руки.
   - О, первый комплимент! Берите спикард. Нет? Как хотите.
   Ему не нужен был спикард. Ему нужно было, чтобы она молчала. И Марсана, занятая манипуляциями с кнопкой, действительно замолчала. Матис неотрывно смотрел на судно соперников. "Раздосадован наш капитан", отметил Кир-Кор и, позволив зрению углубиться в радиоспектр, стал видеть быстрорасширяющиеся, непрестанно взаимодействующие друг с другом электромагнитные кружева многослойных, пространственных занавесей выпуклосферического кроя. Каждое нажатие кнопки рукой Марсаны оживляло мировой фон ураганным потоком интенсивно вспухающих пузырей. Поток, пронизывая сетчатки глаз, привычно ориентировал внимание, - не составляло труда перебросить мнемодинамический мост (мнемодим) от силовых очагов сознания до штыря антенны, упрятанного под белым радиопрозрачным колпаком на крыше рубки. Импульсный код управления судном был прост. Кир-Кор послал автоматам мысленную команду освободить заблокированный Марсаной люфт поворотной оси паруса (чувствовал: фиксировать парус имеет смысл только при сильном, устойчивом ветре). Ось "задышала", катамаран чуточку прибавил скорости, а обходивший его тримаран зарылся в волну и снова сполз на линию траверза.
   - Ноздря в ноздрю! - ликовала Марсана.
   - Не забывайте про кнопку, - напомнил Кир-Кор и, ощущая какое-то странное беспокойство, побудил роботронику судна прекратить подпитку маховичков инерционных систем, чтобы обеспечить пиковый энергомаксимум на форсаже.
   Роботроника, запрограммированная на оптимальный режим, попыталась было блокировать вмешательство анонимного капитана. Кир-Кор без особых усилий удержал мнемодинамический мост и, за неимением ничего лучшего, перестроил программу с "оптимума" на "пик". Об этом можно было теперь не думать. И Марсана могла теперь кнопку не нажимать. Он выкинул из головы заботы о мнемодиме, но непонятное беспокойство не покидало его. Он обернулся, чтобы взглянуть за корму. В полукилометре от катамарана в сопровождении армии чаек резали воду двадцать два перископа. За перископами тянулись прямые, длинные, пенистые следы. "Приготовиться к торпедной атаке! - вспомнилась фраза из какого-то фильма. - Аппараты!.. Пли!"
   Яростный выкрик Марсаны "Это нечестно!" заставил его посмотреть на судно соперников. Он рассмеялся. Этторе выиграл гонку: над тримараном победно реял полосатый шар парусного аэростата - "Адмирал" уходил вперед на буксире...
   В пределах обозначенной перископами акватории поднялся и, как всплывающий айсберг, стал расти над поверхностью моря белесый от толчеи пенистых водоворотов платформообразный массив, - вода скатывалась с него со всех сторон и шумными потоками падала в волны, зажигая над ними полукружья радуг. Кир-Кор с интересом смотрел на это крупное, величиной с футбольное поле сооружение, о котором пока можно было сказать только то, что оно походило на внезапно вынырнувший из пучины великаний стол. Шум пенистых водопадов сливался с гомоном взбудораженных птиц.
   - Синяя птица! - фальцетом взвился голос Марсаны. - Скорее, Матис, поправку на курс!
   "Птица, которая ждать не будет", - сообразил Кир-Кор, разглядывая голубое днище поднявшейся на высоту своих поплавковых опор платформы круизного судна-ныряльщика типа "Тропикана-Пацифика". Матис, не мешкая, связался с рейс-диспетчером "Синей птицы" и быстро о чем-то договорился. Кир-Кор не понял о чем, местный морской жаргон был ему незнаком; платформа "Пацифики", подобно туче, заслонила солнце. Крыло паруса, оседая секциями, еще складывалось по вертикали, когда стеклянный откос края платформы навис над катамараном. "Алмаз" втянулся в пространство между широко расставленными опорами - словно между быками моста. Марсана взвизгнула: откуда-то сверху обрушился на палубу дождь крупных соленых капель.
   - Держитесь, Кирилл! - предупредила она.
   Дуга рессорного паравана, гулко шаркнув о поплавок "Алмаза", отбросила суденышко на транзитную полку задней опоры. Солнце, вынырнув из-под днища платформы с другой стороны, плеснуло светом в глаза. Лязгнул захват, простонали подъемные механизмы, транзитная полка превратилась в перрон. В снастях приподнятого над водой катамарана засвистел ветер "Синяя птица" набирала скорость. Слева по борту в удалении маячил среди волн победитель увлекательной гонки: "незаконный" парус был убран, фигурки в бурнусах отчаянно размахивали руками. В азарте семья из Турина допустила просчет.
   Матис сказал:
   - Этторе увел тримаран с маршрутной трассы ныряльщика.
   "Солнце скроется через час", - прикинул Кир-Кор.
   - Как же они тут ночью... в открытом море?
   Матис понял вопрос по-своему:
   - В любом случае Тромбетти не пропустят самое интересное из фестивальной программы.
   - Мы - тоже? - полюбопытствовал Кир-Кор.
   - Что "тоже"? - не понял Матис.
   - Не пропустим?
   - Вы ждете от этого фестиваля чего-нибудь слишком особенного?
   Кир-Кор промолчал.
   Там, где перрон сложным изгибом полированного металла сливался с опорой, что-то чмокнуло - открылась щель прохода в лифтовый тамбур. Матис потер шею, сказал вожделенно:
   - Смоем соль и сменим одежду. - Перелез через палубное ограждение, взглянул на собеседника. - Марсана, веди гостя к лифту. Не надо стоять здесь на крейсерской скорости.
   Палуба катамарана содрогалась от шума рассекаемой колоннами опор воды, летели брызги, ветер пузырил одежду. Кир-Кор подал Марсане руку.
   - Мерси! - поблагодарила она, улыбаясь глазами (ему показалось насмешливо). - Кирилл, вы бывали когда-нибудь на островных фестивалях?
   - Нет.
   - Я так и думала!
   - Почему?
   - Только неискушенные новички стремятся попасть в центр фестивального действа! - Она выкрикивала слова, полагая, видимо, что иначе он не услышит.
   - А вы не хотите туда сегодня попасть? - насторожился он.
   - На Театральный? Не хотим! И вам не советуем!
   - Швак-тревер!.. Маракас меня побери!
   - Не слышу. - Она показала на уши. - Вода ревет!
   - Черт бы побрал мою наивность! - громко сказал Кир-Кор.
   Марсана кивнула и прокричала ему снизу вверх:
   - Там, понимаете ли, очень людно! На Театральном! Проникнуть в центральный амфитеатр немыслимо! Чувство локтя в толпе вам знакомо? Вы любите ощущать чужие локти на своих ребрах? Знатоки островных фестивалей предпочитают морской вариант! Вы как?..
   Он помог ей одолеть палубное ограждение, размышляя, как поступить, если вдруг выяснится, что Театральный лежит в стороне от маршрутной трассы круизного судна. Ведь пассажирами "Синей птицы" вполне могли быть одни знатоки.
   Марсана вспрыгнула на высокий порог овального входа, неожиданно обернулась, посмотрела на океан, крикнула треплющему ее волосы ветру:
   - Тромбетти сами себя наказали! - И рассмеялась.
   Кир-Кор стоял возле нее слишком близко - лицом к лицу - и ясно чувствовал, что смеется она с большим удовольствием. В диковинно запутанном клубке поведенческих побуждений землян всего более удивляло его это странное, темное, как дебри дремучего леса, пугающе перенасыщенное эмоциями состояние - мстительность. Чтобы Марсана не прочла его мысль, он сделал попытку спрятать глаза - перевел взгляд на ее подбородок, шею, ключицу. И как-то так вышло... нет, он совсем не хотел этого (а сегодня в особенности), но как-то так само собой вышло, что взгляд его углубился и нашел на первом ребре след недавнего, видимо, перелома - продолговатый костный нарост. Неосознанная реакция ясночувствия опередила запретительный приказ ума и реактивная вспышка за миллионную долю секунды высветила в чужом мозгу спиральку болевого образа, мгновенно ее развернула - Кир-Кор увидел в дымчатой глубине двуглавую голубоватую гору, узнав в ней заснеженный Эльбрус и, прежде чем спиралоимпульс угас, успел взрыхлить головой снег на склоне у "Старого кругозора". Пронизывающая боль в груди...
   Марсана за рукав втащила его в удушливо-узкий сырой коридор:
   - Не пугайте меня! У вас такой взгляд, Кирилл, будто вместо меня вы видите... Что вы там видите?
   - Я видел вас на склоне "Старого кругозора".
   - Не может быть. - Она внимательно смотрела на него. Покачав головой, повторила: - Не может быть.
   - Вам не доводилось... в Приэльбрусье?..
   - Доводилось. Чегет, Донгуз, "Юсенга". Ну и, конечно, "Старый кругозор", недоброй памяти... Но вы нигде там не попадались мне на глаза. Я глазастая и не заметить вас никак не могла!
   "Ренатурация полная", - сделал вывод Кир-Кор. Пробормотал:
   - Извините.
   Марсана смотрела на него с любопытством. С потолка срывалась капель.
   - Лифт ждет, - деликатно напомнил из тамбура Матис.
   В глубоком вакууме даже полный тренер
   можно считать пустым номером.
   Юмор дальнодеев старшего поколения
   ТРЕВЕР 1003-й
   НОЧЬ ТИГРА
   1. МОРСКОЙ ВАРИАНТ
   Возможность ополоснуться пресной водой обрадовала Кир-Кора. Он быстро разделся и рассовал одежду по секциям освежителя согласно рисуночным указателям.
   - Тип обработки? - осведомился проглотивший брюки лючок. - Алетон? Контраст? Прима? Фистель?
   - Пусть будет прима, - осторожно выбрал Кир-Кор.
   Лючок, проглотивший рубаху, стал сыпать скороговоркой:
   - Олеастрон? Бунтуз? Коррект? Лиазон? Луминарт?
   - О, черт... луминарт. - Кир-кор шагнул в душевую.
   Всего за два года сленг бытовых автоматов Земли менялся настолько, что требовался специальный перевод.
   - Руки вверх, - скомандовала душевая. Это было понятно без перевода. Он поднял руки, оглядел сферическую кабинку. - Выше! - строго добавила душевая. - Плотнее закройте глаза. Еще плотнее! Берегите зрение!!!
   Со всех сторон ударил яркий свет, хлынули потоки ультрафиолета, Кир-Кор инстинктивно возбудил подкожную защиту. И вспомнил, что кратковременное облучение ультрафиолетом на Земле - традиционная бактерицидная полумера.
   Опустив руки, он приказал автоматике дать воду. Вода слишком пахла календулой, приторно-горький запах, - купание не доставляло удовольствия. На просьбу дать обыкновенную воду - обыкновенную пресную неароматизированную воду любой температуры - автомат-гидрораспределитель ответил, что в подведомственной ему гидросистеме заказанным параметрам соответствует лишь кипяток. Кир-Кор поморщился. Напряг до шума в ушах противотемпературный нерв в районе затылка, закрыл глаза, произнес:
   - Ладно, давай.
   Без вреда для себя он мог выстоять под струями кипятка секунд тридцать-сорок. Выстоял сорок пять. Для тренировки.
   - Достаточно! - процедил он сквозь зубы, вышел вон и, освободившись от сильного напряжения заушно-затылочных мышц, потребовал одежду обратно. Пока одевался, из душевой валил пар.
   Обработка брюк методом "прима" имела, видимо, целью резко снизить коэффициент трения. Зачем - неизвестно. Брюки скользили как намыленные, и это казалось чреватым всякими неожиданностями. Рубаха, к счастью, сохранила девственную белизну, освещенную целомудрием сервиса Лунного экзархата.
   Правда, слегка угасла яркость ее шелковистого блеска, но с этим можно было мириться.
   С потолка падали крупные капли сконденсированной влаги.
   Кир-Кор поспешил покинуть отсек.
   Он поднялся на второй ярус и, как было условлено с Матисом, направился в носовой кафе-салон. По пути завернул в кабинку информатория. Опасение оправдалось: маршрутная программа ныряльщика не во всем совпадала с маршрутными устремлениями случайного пассажира...
   Вдоль широченной плоскости стеклянной лобовой брони кафе-салона - три десятка фигурных столиков в два ряда, и половина заняты. Здесь, как и на борту стратосферного корабля, обращал на себя внимание контингент путешествующих: старики в основном. "Демографическая симптоматика этой планеты", - подумал Кир-Кор, занимая столик в переднем ряду. Глядя на багряно-лиловую поверхность пост-закатного океана, постарался представить себе ту заведомо не тривиальную картину, которую сквозь скошенное вниз стекло наблюдают туристы во время подводного хода (представилось бездонье сгущающейся синевы). А между тем багрянец таял, лиловые отсветы на воде там, дальше, у горизонта, сливались с фиолетовым обрамлением прозрачного космического неба; пирамидальные некрупные острова (явно верхушки затопленных океаном гор) уже искрились цветными острыми огоньками. Он ощущал на себе взгляды туристов.
   Это было мучительно.
   Потом ощутил появление своего нового друга Матея Карайосифоглу и, не оборачиваясь, взмахом руки показал ему, где сидит.
   - Должен вас огорчить, Кирилл, - сказал новый друг, насыщая застолье ароматом календулы. - К Театральному "Синяя птица" сегодня не подойдет.
   - К моему сожалению.
   - Подойдет завтра в полдень.
   - Для меня, увы, поздновато.
   - Сегодня она ляжет в дрейф в проливе между двумя ближайшими к Театральному островами.
   - Туристы будут наблюдать открытие фестиваля с верхней палубы... знаю.
   - Тогда выбирайте: палуба этого судна - или палуба нашего катамарана.
   В кафе включился нижний пояс светильников - почти на уровне пола.
   - Выбрать последнее - злоупотребить вашим гостеприимством. Спасибо, Матис, теперь я придумаю что-нибудь сам.
   - В принципе, нам ничто не мешает высадить вас на Театральном. Сразу после вечерней программы.
   - Заманчиво... Вы искуситель, мой новый друг.
   - Вовсе нет. Просто иначе вам до завтра отсюда не выбраться.
   Матис приподнял подлокотник, потыкал в желоб коричневым от загара пальцем.
   После утробного "пу-у-увх..." столик выдавил из себя зеркальный цилиндр.
   Крышка подпрыгнула на пружинном штыре - из сосуда выдвинулись лотки, обросшие заиндевелыми колючками.
   - Угощайтесь, - предложил Матис. Выдернул и сунул в рот одну из колючек, - на ее конце было что-то вроде красного пузырька.
   Может быть, ягода.
   Кир-Кор соблазнился попробовать.
   Пунцовая ягода, лопнув на языке, обожгла рот ледяной кислотой - от неожиданности свело скулы.
   Потом сделалось вдруг ароматно и сладко.
   Собеседник остановил на нем взгляд:
   - Хотите совет? Никогда не давайте согласия на луминарт.
   Чуя неладное, Кир-Кор скосил глаза на рубаху. И обмер. Рубаха пылала, как витрина палеонтологического парка. Хвощи, стегозавры, диплодоки, рамфоринхи. Мезозой, одним словом, - где-то на рубеже верхней юры и нижнего мела. Невыносимое зрелище.
   Голос Марсаны:
   - Все в сборе? Суши якоря!
   Кир-Кор обернулся и чуть не проглотил колючку. Н-ну-у!.. Да-а-а!.. Он поднялся навстречу нимфе предфестивального архипелага.
   - Вы хорошо воспитаны, эвандр, - проворковала она и протянула увитую блескучей нитью руку. Для поцелуя. Он ошалело ткнулся губами в пахнущие календулой тонкие пальцы, не понимая, как за такое короткое время зеленоголовое пугало в мужской каскетке смогло превратиться в превосходно изваянное, экономно обернутое темной драгоценной тканью золотоволосое существо.
   - Пора, - сказала она, мимоходом употребив ледяную колючку. Словно втянула розовыми губами каплю крови. - Вы с нами, Кирилл?
   - Если позволите.
   Посторонившись, чтобы дать пройти ей вперед, он благовоспитанно улыбнулся. В ответной улыбке блеснули два ряда жемчужин. Он подумал, что это ему, наверное, показалось, - мог бы поклясться: каких-нибудь полчаса назад у Марсаны были обыкновенные зубы. Но, когда на пути к стоянке катамарана их троица сошлась у лифта с компанией броско одетых в белое, одинаково пернатоголовых (как белые цапли) девиц и одна из пернатоголовых стала вызывающе улыбаться ему, он убедился, что дентожемчужный эффект существует на самом деле. В искусно уложенных "перышко к перышку" волосах алмазно вспыхивали крохотные искры. Девиц было пятеро. При некотором различии в одежде и внешности, над ними довлела печать одинаковости: одинаковые прически, прямые носы, лиловые губы, слишком светлая для тропиков кожа, до странности одинаковое выражение мутно-маренговых глаз. Выражение он счел ненормальным. У всех пятерых. Такое впечатление, будто все они одурманены чем-то.
   За всю дорогу никто не проронил ни слова. Так и спустились они все вместе в лифте, восемь разделенных молчанием человек. Гуськом прошли сырой, с морскими запахами коридор, ступили на подсвеченный, мокрый от брызг перрон. Из-под каблуков серебристо-черных туфель Марсаны при ходьбе вылетали длинные искры-змейки, растекались по мокрому, а затем их словно задувало ветром. "Зря я не сменил рубаху", - с опозданием пожалел Кир-Кор. На ветру среди вымерших представителей верхней юры возникло заметное оживление.