Пьецух Вячеслав Алексеевич. Бог в городе

   - Ну как же! В понедельник, четвертого января неподалеку от вашей детской площадки на гражданку Попову было совершено нападение, как говорится, средь бела дня. Неизвестный преступник сорвал с гражданки Поповой шубу, беличью, пятьдесят второго размера, и покусал потерпевшую в голову и в плечо.
   - То есть как это - покусал? - справился Пыжиков в таком глубоком недоумении, как если бы милиционер изъяснялся на никому не известном, экзотическом языке.
   - Обыкновенно, как собаки кусают, - ответил милиционер. - Только это еще полбеды. Настоящая беда в том, что после гражданка Попова скончалась во Второй городской больнице в результате отравления сильным ядом. То ли у этого мужика откуда-то взялись ядовитые железы, как у змеи, то ли он до того допился, что уже вырабатывал отравленную слюну.
   - А с чего вы взяли, что это был мужик? - справился Пыжиков, внутренне холодея. - А, положим, не женщина, не сбесившаяся овчарка, не какой-нибудь леопард?
   - Леопард с бабы шубу снимать не будет. А потом, на теле остались соответственные следы.
   Пыжикову было нехорошо. Он припомнил давешний разговор с Витей Расческиным насчет сумасшедшего, который предрекал светопреставление, сидючи в нервном отделении 2-й городской больницы, и при этом напирал на то, что накануне в городе объявится монстр, который будет нападать на людей среди бела дня, - и ему стало сильно нехорошо. Все складывалось одно к одному: чужое лицо с утра, смертельно кусающийся мужик, муха среди зимы, которая все еще ползала по милицейской фуражке, и вот, вот все никак не рассветало, хотя по времени вроде бы уже пора было бы рассвести...
   - А который теперь час? - спросил Пыжиков, глядя в черное кухонное окно.
   - Хрен его знает, - ответил милиционер. - Я свои часы еще в прошлый вторник отнес в ремонт.
   - Все-таки это странно: такое из ряду вон выходящее происшествие, а я про него даже и не слыхал...
   - Самое странное не это, самое странное то, что непонятно: зачем этот придурок бабу до смерти покусал?! То есть не ясны мотивы преступления, хоть ты что! Если бы он взял ее шубу или забрал авоську с продуктами, тогда понятно, а так понять ничего нельзя! Вот на прошлой неделе убили пацаны одного пожарного с Химзавода: увидели, что ему в ларьке дали двадцать рублей сдачи, проследили до подъезда и забили насмерть обыкновеннейшим молотком. Это понятно, все-таки двадцать рублей - мотив. Но зачем женщину кусать просто так, из любви к искусству, - это понять нельзя!
   Пыжиков нервным голосом произнес:
   - Есть много, друг Горацио, на свете, что и не снилось нашим мудрецам...
   - Это вы к чему?
   - Да, собственно, ни к чему.
   - Ну так вот: никто мне слова путного не сказал, хотя я с утра пораньше уже квартир двадцать обошел, беспокоя честной народ. Делать нечего, пойду в квартиру напротив - кто у нас там живет?
   - Маня Холодкова.
   - Еще, поди, дрыхнет дама без задних ног?..
   - Да что вы! У нее такая несусветная жизнь, что я не уверен, спит ли она вообще!
   Маня Холодкова, еще молодая, но, что называется, бесцветная женщина, действительно была страдалица, каких мало даже и на Руси. Еще школьницей она заболела сахарным диабетом, после три раза поступала в Лесотехническую академию, но так и не поступила по причине того же сахарного диабета, который у нее особенно разыгрывался в августе, когда держат вступительные экзамены, едят что ни попадя и не спят. Она была трижды замужем, однако первый ее муж пьяным делом утонул в Рыбинском водохранилище, второй сел в тюрьму за растление малолетней, третий бросил ее на шестом месяце беременности и исчез. От первого мужа у Мани была девочка и от третьего мужа была девочка - про обеих ничего хорошего не сказать. Кроме них на шее у Мани сидела мать, на которую время от времени находил загадочный паралич. Именно всякий раз, когда страдалица выходила замуж, у старухи, как по заказу, отнималась левая сторона. Но стоило Мане форменно или по-соломенному овдоветь, как старуха тотчас поднималась с одра болезни, словно после какой-нибудь невинной свинки, но никак не клинического паралича. В силу такого семейного положения Маня всю жизнь проработала в котельной Химзавода, где платили большие деньги, а с девяносто первого года служила ночной няней в детском саду, мыла два подъезда в соседнем доме да еще по-соседски обслуживала Пыжикова, даже и чисто по женской линии, что, впрочем, случалось приблизительно раз в квартал.
   Когда за милиционером закрылась дверь, Пыжиков подошел к кухонному окну и, нарочно не обращая внимания на свое новое отражение в темном стекле, поглядел во двор. Черно было на дворе и не столько виделась, сколько угадывалась детская площадка, где четвертого января неизвестный злоумышленник смертельно покусал гражданку Попову, дальше прямоугольники все пятиэтажных жилых домов, потом высоченные трубы Химзавода, и вдруг стая ворон пронеслась над детской площадкой, словно чьи-то черные, преступные души дали о себе знать.
   Не рассветало, даже полунамека не было на рассвет, и Александр Иванович со страхом и грустью думал о том, что если у людей ни с того ни с сего меняются физиономии, если прохожих насмерть забивают за двадцатку, если по улицам бродят чудовища, у которых какие-то железы вырабатывают отравленную слюну, то нисколько не удивительно, что в конце концов должно наступить светопреставление и прекратиться любая жизнь. Тем более, что Судный день может совершиться выборочно, для отдельно взятой нации и страны. Ведь претерпели же конец света древние египтяне, которые утомили Создателя своими религиозными экспериментами, древние греки, которые погрязли в праздности и разврате, древние римляне, которые отказались принять Христа... И разве не светопреставление в своем роде есть отдельно взятая смерть, неотвратимо назначенная человеку за неизбежные в его положении неправедность и грехи...
   Не рассветало; город коснел во тьме, какой-то злонамеренный и чужой.
   5
   Этот город был некрасив, как, впрочем, и почти все великорусские города. То, что в нашем отечестве строил Бог, - не Ривьера, конечно, но все же туда-сюда: есть неоглядные просторы, пречистые березовые рощи, игривые пригорки, зеркала озер, васильковые воды рек... Но то, что понагородил своими руками непосредственно русачок, по преимуществу безобразно, словно он с похмелья обустраивался или с намерением куда-то вскоре откочевать. О деревнях теперь разговора нет, промышленная архитектура, она везде одинаково неприглядна, но города... - святые угодники! какие же у нас на Руси постыдные города!
   Начать с того, что все они, за двумя-тремя исключениями, похожи друг на друга, как телеграфные столбы, и, стоя где-нибудь посреди городской площади, ни за что не скажешь, где именно ты обретаешься - в Воронеже, Тамбове или в Орле. Все те же казенные здания под выцветшим флагом, простые и унылые, как канцелярская скрепка, остановку проедешь на трамвае, - все те же трехэтажные кирпичные дома, которые строили пленные итальянцы, еще одну остановку проедешь - все те же пятиэтажные бараки эпохи развенчания, облепленные какими-то деревянными балкончиками, пристроечками и надстроечками, которые делают их похожими одновременно на очень большой курятник, высокогорный аул и кухонную полку для всякой хозяйственной чепухи.
   Но это еще не самое злое качество русского города, взятого как модель; самое злокачественное в нем то, что он производит впечатление безнадежной неухоженности, покинутости и тления, какое еще производят хворающие старики, которым некому, как говорится, подать воды. Всюду, словно нарочно, взломанный асфальт, чахлые деревца, слепленные бог весть из чего сараи по дворам, которых так много, что это даже странно, покосившиеся заборы, помойки, далеко распространяющие зловоние, жалкие палатки, торгующие всякой дрянью, и тяжелые, взявшиеся ржавчиной гаражи.
   А впрочем, человеку привычному и не бывавшему на Ривьере эти убогие виды глаза не колют, он к ним давно пригляделся, как, бывает, приглядишься к забытой в углу метле; вроде бы ей не место в парадной комнате, но так давно и прочно позабыли в углу этот простой прибор, что он приобщился к мебели и не наводит хозяина на вопрос. Вот и Александр Иванович Пыжиков, стоя у кухонного окна, без особых чувств смотрел на родимый город, тем более что за предутренней мглой его было толком не разглядеть.
   Он стоял, стоял и потом вдруг вспомнил, что его дожидается Витя Расческин, чтобы вместе нанести визит инженеру Муфелю и что-то чрезвычайно важное выяснить у этого мудреца. Александр Иванович не спеша влез в брюки, надел толстый свитер поверх розовой рубашки, вышел на лестничную площадку и позвонил в дверь к Расческину; в этот раз он равнодушно нажал на кнопку звонка, но тот все равно позвонил робко, точно прощения попросил.
   Витя Расческин появился в тапочках на босу ногу, в махровом банном халате и с заварным чайником под мышкой, в котором он держал разведенный спирт.
   Пыжиков сказал:
   - Слушай, Вить! Ты сегодня в зеркало смотрелся?
   - Я вообще в зеркало не смотрюсь.
   - А я смотрюсь, и у меня в связи с этой привычкой назрел вопрос... Был ли такой случай в мировой медицинской практике, чтобы у человека вдруг изменились черты лица?
   - До какой степени - вдруг? - бесстрастно спросил Расческин.
   - Чтобы вечером человек был похож на самого себя, а утром - на трамвайного контролера.
   - Нет.
   - Что - нет?..
   - Мировой медицинской практике такие случаи неизвестны, коренным образом черты лица изменяет только продолжительная болезнь.
   - Значит, это у меня продолжительная болезнь. Да: а что, собственно, за болезнь?!
   - Аденокарцинома, рожа, дистрофия, старение организма, то есть жизнь в виде старения организма, потому что жизнь в своем роде - тоже продолжительная болезнь. А почему тебя это интересует?
   - Потому что сегодня утром я посмотрелся в зеркало и не узнал самого себя.
   - Ну, положим, твой случай - это чисто нервное, бытовой психоз. Хотя выражение лица у человека иногда меняется настолько, что кажется, будто изменилось само лицо. Бывает, идет прохожий, на физиономии у него написано, как будто он только что из библиотеки, а на самом деле он бездельник и прохиндей. И что интересно: стоит его внезапно напугать, как на лице у него сразу обозначится, что он бездельник и прохиндей.
   - Значит, по своей сути я трамвайный контролер, потому что я сегодня напуган как никогда.
   - Что же тебя напугало?
   Александр Иванович не ответил на этот вопрос, отчасти потому, что давеча Расческин сам завел разговор о бессмертии души и Последнем дне, а отчасти потому, что они уже с минуту стояли напротив двери в квартиру Муфеля и давно следовало позвонить.
   6
   В квартире у Николая Николаевича Муфеля витала какая-то особенная, едкая, сугубо химическая вонь и было так тесно от склянок, пробирок, реторт и предметов неизвестного предназначения, что, кажется, повернуться было нельзя, чтобы что-нибудь не разбить.
   Пыжиков сказал:
   - Какую вы, Николай Николаевич, у себя алхимию развели!..
   - Великий Исаак Ньютон - вот тот действительно алхимией занимался, сообщил Муфель. - Во всяком случае, этой псевдонауке он посвятил всю вторую половину своей полнокровной жизни. Моя же сфера - биотектура, то есть я создаю живые организмы из ничего.
   Расческин поинтересовался:
   - То есть как это - организмы из ничего?..
   - А вот извольте взглянуть! - сказал Муфель и достал откуда-то из-за спины обыкновенную стеклянную пробирку, в которой сидел жучок с желтыми полосками на спине. - Что это, по-вашему?
   - Ну, букашка, - сказал Расческин.
   - Во-первых, не букашка, а колорадский жук. Во-вторых... вернее, не во-вторых, а как раз во-первых, - это первое в истории науки живое существо, выведенное искусственным путем, буквально из первичных химических элементов, или, если угодно, из ничего.
   - А зачем? - спросил Пыжиков.
   - Что - зачем?
   - Зачем вы вывели искусственного колорадского жука, если этих тварей и так полно? Если от них стонут огородники от Бреста до Колымы? Вот я понимаю, если бы колорадского жука истребили, как стеллерову корову, тогда ваши опыты были бы кстати, а так зачем?
   Видимо, этот вопрос никогда не приходил Муфелю в голову, ибо он призадумался, положив указательный палец на губы и вперившись в потолок. Витя Расческин, воспользовавшись паузой, сделал продолжительный глоток из своего заварного чайника и спрятал посудину под халат.
   - Ну как - зачем... - завел Муфель. - Затем, что человечество вечно ищет торжества над природой, затем, что ему хочется самоутвердиться, сделавшись буквально всемогущим, всеобъемлющим божеством. Но вообще вопрос поставлен некорректно, нельзя так по-обывательски подходить к науке. Зачем, например, Николай Коперник открыл, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот? Разве в результате этого открытия повысилась урожайность зерновых, или конфеты стали дешевле, или жены перестали походя изменять?
   - Так-то оно так, - как-то затаившись, чревато сказал Расческин - видимо, он все же был несколько подшофе, - да только Коперник колорадских жуков в банке не выводил. Он, так сказать, констатировал явления природы, а вы извините, конечно, - занимаетесь черт-те чем. Вообще у меня складывается такое впечатление, что люди на нашей планете главным образом занимаются черт-те чем.
   - Что вы понимаете! - с чувством возразил Муфель. - За этот эксперимент буквально полагается Нобелевская премия, а вы городите сущую чепуху! Только никто мне, конечно, Нобелевскую премию не даст, потому что настоящая наука в загоне, а торжествуют бездари, обыватели и прочая сволота!
   - Прочая сволота - это, видимо, про меня? - сказал Расческин и побледнел.
   Пыжиков сообразил, что градус беседы приближается к опасной черте, и заговорил примирительно, как по радио прогноз погоды передают:
   - Уж я не знаю, кто там у нас торжествует, только чует мое сердце - даром нам эта катавасия не пройдет. Вы поглядите в окно-то: ведь уже бог знает сколько времени, а не рассветает - по-вашему, это как?!
   Расческин спросил:
   - А который, действительно, теперь час?
   - Не знаю, - рассеянно сказал Муфель. - У меня и часов-то сроду не было, жизнь прожил, а даже занюханного будильника не купил!
   Пыжиков сказал:
   - Внутреннее время мне говорит, что сейчас что-то около десяти.
   Расческин ему возразил:
   - Откуда?! Еще гудок на Химзаводе не гудел, значит, еще половины восьмого нет.
   - Воскресенье сегодня, - сообщил Муфель. - По воскресеньям гудок химзаводовский не гудит.
   Кто-то позвонил в дверь. Пыжиков решил, что это, должно быть, давешний младший лейтенант, но через пару мгновений на пороге обозначился председатель жилищного кооператива "Вымпел" Евгений Иванович Петухов. Это был приземистый одноглазый мужик, бывший секретарь парткома на Химзаводе, три года тому назад оставшийся не у дел. Как раз три года тому назад в результате сильнейшего нервного потрясения у него на правом глазном яблоке образовалась раковая опухоль, глаз удалили, и с тех пор зияющую впадину на лице прикрывала черная пиратская нашлепка из резины, державшаяся на черной же тесемочке, которая пересекала его голову под углом. В левом его глазу, глядевшем противоестественно широко, было что-то жертвенное, и немудрено, так как в свое время Евгений Иванович вынужден был расстаться с карьерой ученого как дисциплинированный коммунист, а карьера партийного работника не задалась в силу объективного исторического процесса, на который с того времени у него заимелся зуб.
   - Так, товарищи! - сказал Петухов. - Попрошу всех на собрание членов нашего кооператива.
   Пыжиков заметил:
   - Я же говорил, что сейчас что-то около десяти!
   Расческин спросил:
   - А какая повестка дня?
   - Там узнаете, - печально сказал Петухов, - какая повестка дня.
   7
   Когда Пыжиков с Расческиным оказались на лестничной площадке и уже стали подниматься на свой этаж, Расческин вдруг остановился и призадумался, уперев указательный палец в лоб.
   - Слушай! - сказал он Пыжикову. - А чего мы, собственно, заходили к этому чудаку?
   Если Пыжиков сердился, он обыкновенно поднимал глаза горбе, - так вот, он поднял глаза горбе.
   - Мы заходили к Муфелю, - при этом сообщил он, - чтобы выяснить его мнение насчет бессмертия души. Пить надо меньше, Вить!
   - Значит, зря заходили, потому что насчет бессмертия души все и так понятно: душа бессмертна как общественный организм. Я из чего исхожу? Из того, что человечеству снятся сны... Ведь когда ты спишь, ты, считай, на время помер - не видишь, не слышишь, не чувствуешь ничего, а между тем тебе снится жизнь. Кто-нибудь за тобою гонится, или ты занимаешься с первейшей красавицей, или ходишь голый промеж людей... Значит, что-то в тебе работает, независимое от тебя, когда ты, в принципе, не живешь. А что работает-то? Душа! Самостоятельная душа!
   - Только кроме нее еще работает кишечник, печень, сердце гоняет кровь. Стало быть, душа тут ни при чем, а просто это мозги превратно функционируют, вот и все!
   - Погоди: а зачем человек спит? Затем, что человеческому организму требуется отдых, у него во сне и кишечник расслабляется, и печень работает вполнакала, и сердце еле-еле гоняет кровь. А уж про мозг и говорить нечего: ему-то в первую очередь требуется передых! Между тем во время сна он такие переживает немыслимые треволнения, такие вырабатывает ситуации и картины, что невольно встает вопрос: неужели это спящий мозг такие приключения вытворяет, неужели не бессонная человеческая душа?! На мой аршин, по крайней мере ответ на этот вопрос таков: конечно же человеческая душа!
   - Собакам тоже снятся сны. Вот Маня Холодкова мне рассказывала, что ее пес по ночам лапами перебирает, как бы бегает, и при этом еще скулит.
   - А ты поживи рядом с человеком полмиллиона лет! Будь ты хоть бабочка махаон - не то что сны начнешь видеть, по-английски заговоришь! Но о собаках сейчас разговора нет. Сейчас разговор о том, что сны прямо свидетельствуют: в каждом человеке живет душа. Бессонная, бессмертная, самая что ни на есть метафизическая душа.
   - Бессмертная-то почему?
   - Потому что по ночам ты не живешь, а она живет! И обрати внимание: наяву ты голым на городскую площадь не выйдешь, а во сне это обыкновенно, значит, сон - не искаженное отражение жизни, а какая-то чуднбая, иная жизнь. И ведь, как правило, сны не просто снятся, а к чему-нибудь, то есть, может быть, они проникают в будущее и остерегают нас на тот или иной предмет. А прошлое, обрати внимание, не снится практически никогда.
   - Мне институтские экзамены часто снятся, отец покойный, как будто я кандидатскую диссертацию так и не защитил...
   - А вдруг это тебе будущее снится, а вовсе не прошлое - ты вот что возьми в расчет! Недаром же генеральше Тучковой приснилось сражение при Бородине, в котором погиб ее муж, за неделю примерно до сражения при Бородине, в котором ее муж действительно и погиб!..
   - Короче говоря, - подытожил Пыжиков, - это еще бабушка надвое сказала, есть бессмертная душа или это россказни для ребят. Вот устроят нам сегодня Последний день - и сразу будет ясно, чего нам грозит: бессмертие или смерть.
   - Это совершенно свободно, - согласился Расческин, - что нам устроят Последний день! Ведь с чего началась человеческая цивилизация? А с кражи: Прометей похитил у богов огонь, и, значит, первый акт мировой культуры преступление, первый культурный человек - вор! А уж нам-то, русским, Последний день просто гарантирован, потому что мы заслужили светопреставление как никто. Тут имеются две причины. Первая: из всего того, что в России может произойти, нет ничего такого, что у нас не могло бы произойти. Вторая: нет во всем мире другого такого богопротивного создания, как русак.
   - Ну, это ты, положим, наводишь огульную критику на соотечественника...
   - Отнюдь! Возьмем для примера бесплатный телефон-автомат, который стоит у нас на почте и дает двадцать тысяч дохода в год... Спрашивается, почему бесплатный телефон дает доход, и мыслимое ли это дело, скажем, в Японии: в Японии немыслимое, у нас - да. Потому что на нашем грунте случается такое, что не может случиться ни с кем, нигде, ни при каких условиях, никогда. А дело вот в чем: когда телефон был платный, то народ в него всякую гадость норовил засунуть - то расплющенную пивную пробку, то деревяшку какую-нибудь, то пилочку для ногтей. В результате на ремонт аппарата уходило двадцать тысяч целковых в год. Тогда сделали телефон бесплатным, и правильно сделали: и аппарат целехонек, и доход...
   - Вообще-то, конечно, - раздумчиво сказал Пыжиков, - русский человек в среднем скотина и обормот. Вот возьмем тех же японцев: ну ничего у них нет, каждый куст смородины на учете, а между тем не существует на свете более процветающей и благоустроенной стороны. У них, поди, каждое утро рассветает и нет такого заведения, чтобы кусаться средь бела дня. Так что это будет даже справедливо, если нам устроят Последний день. Чего нам, действительно, небо коптить, вот вымрем все, как парфяне, - и поделом! А то владеем неисчислимыми богатствами, каких ни у кого нету, - и в то же время не в состоянии справить себе порядочные штаны...
   - Шутки шутками, - сказал Расческин, - а ведь сегодня точно не рассветет, если сейчас и правда десять часов утра...
   8
   Собрание членов жилищного кооператива "Вымпел" происходило в полуподвале того самого дома, о котором стороною идет рассказ. Народ, явившийся во множестве, расселся по банкеткам, составленным в правильные ряды, в президиуме заседали давешний младший лейтенант и председатель правления Евгений Иванович Петухов.
   Петухов прокашлялся, выпучил свой левый глаз и завел, предварительно постучав по графину карандашом:
   - Товарищи! - И продолжал: - Вообще-то на повестке дня у нас повальные неплатежи - ну ни одна собака не желает платить за электричество, газ, воду и телефон!..
   - Из чего платить-то?! - сказал кто-то сзади, и сидевшие спереди под одинаковым углом обернулись на голос, как флюгеры на ветру.
   - Как из чего?! Из пенсии, из зарплаты, ведь вы же, товарищи, не на подаяние существуете - или как?..
   - Или как! - сказала Маня Холодкова, сидевшая во втором ряду между Пыжиковым и Расческиным и вязавшая на спицах предлинный шарф. - Именно что мы на подаяние существуем, потому что зарплатой это назвать нельзя.
   - Удивительное дело! - добавил Пыжиков. - Ну всегда нам плохо - и при коммунистах, и при капиталистах, и в условиях демократических свобод, и под гнетом наследников Ильича!
   - Это верно, - тот же послышался голос сзади. - Теперь что хочешь, то и мели, но почему-то жить от этого не стало ни сытнее, ни веселей.
   Расческин сказал, зачем-то поднявшись со своего места:
   - А потому что не в коня корм! Нам что ни устрой, хоть Третий Рим, хоть диктатуру пролетариата, - все невпопад и зря! Все-то нам не по нутру, и никуда-то нас ноги не несут, кроме как в пивную по улице Десятилетия Октября. А дело в том, что мы, в сущности, больной народ, сидит в нас какая-то зараза, которая и сбивает страну с общеисторического пути! Правда, не сказать, хорошо это или нехорошо...
   - А вы, товарищ Расческин, вообще что себе позволяете?! - воскликнул Евгений Иванович Петухов. - Вы посмотрите, в каком виде вы явились на собрание членов кооператива, - это же чистый срам!
   Расческин нагнул голову и осмотрел себя снизу вверх. Действительно, он был в своем махровом банном халате, нечесаным, небритым, да еще с заварным чайником под мышкой, носик которого торчал из-под халата вроде дополнительного соска. Витя протяжно вздохнул и сел.
   - Ну так вот, - продолжил Петухов, сердито окидывая собрание выпученным левым глазом, - на повестке дня у нас, товарищи, первоначально были неплатежи. Ну ни одна собака не желает платить за электричество, газ, воду и телефон...
   - А с какой стати мы будем платить, например, за воду, - сказала одна дама в богатой меховой шапке чуть ли не из бобра, - если ее отключают по нескольку раз на дню?
   - А с такой стати, что в принципе вода есть! Вот если бы ее совсем не было, тогда да...
   - В принципе у нас в государстве и прикладная наука есть, - сказал инженер Муфель, заправляя свою косичку за леопардовый воротник. - А на деле ее растоптали бездари, обыватели и прочая сволота!
   - Это вы к чему? - хищно спросил Расческин.
   - Да все к тому же! Везде люди как люди, науками занимаются, производство налаживают, а у нас предпочитают жульничать и вредить! То есть я солидарен с товарищем Расческиным в том смысле, что у нас буквально заклятая, противоестественная страна!
   - Именно что она противоестественная, - сказал Пыжиков, - и поэтому ее ожидает плачевная историческая судьба. Я из чего исхожу - я исхожу из того, что в силу объективных законов общественного развития, в результате мучительных исканий и катастроф уже сложился, так сказать, человек окончательный, которому принадлежит будущее и мир. В итоге получился такой подростковый тип, что-то вроде нашего хорошиста, прилежный, покладистый, жизнерадостный - но дурак. То есть он дурак не в смысле недостатка умственных способностей, а в том смысле, что у него примитивные интересы, смешные потребности и эстетика дикаря. Итог, конечно, сомнительный, даже удручающий, но зато такому человеку окончательному не нужно мировое господство, он не зарится на чужое имущество и прекрасно себя чувствует в узком кругу семьи.
   Расческин справился:
   - Ну и что?
   - А то, что русский человек не вписывается в этот конечный облик и никогда не впишется, как ты его туда ни втискивай, ни пихай! Потому что в результате мучительных исканий и катастроф он сложился как бы наоборот... Именно многоплановым, необтекаемым и сильно замешенным на беде. Вот поэтому-то Россия должна исчезнуть, поэтому ей во всей силе причитается Судный день! Это примерно как Древний Рим не вписался в систему ценностей варваров - и погиб!