Пелам Вудхаус. Задохнуться можно

   – Понятно… А я уж испугалась, что ты разорился.
   – Ну что ты! Все деньги при мне. Деньги! – Монти взмахнул рукой, заехав лакею в манишку. – Это сор! Мало того, это тлен! Золото гномов. Никакие деньги ни на шаг не приблизят меня к Гертруде.
   – Она хорошая девушка?
   – Ангел. Какой может быть разговор! Ангел самого высшего типа.
   – Поверь, все у вас уладится.
   – Спасибо, старушка. А вот ты скажи, – Монти немного смутился, – продержусь я год? Секретарей редко выгоняют.
   – Хью и то продержался. Сам уходит. Как ты со свиньями?
   – Со свиньями?
   – Понимаешь, лорд Эмсворт…
   – А, да, помню. Сбесился на свинье. Советуешь ее обхаживать? Это можно. Попробуем. – Он широко улыбнулся и от полноты чувств погладил ей руку через столик. – Ты меня подбодрила, старушка. Помню… Ладно, ладно! Хороший у тебя характер, всегда ты видишь лучшую сторону. Действительно, Хьюго продержался, кто ж не продержится? Тем более если заняться свиньей. В общем, через год женюсь. Ты к тому времени будешь давно замужем. Когда вы скачете с вышки?
   – Если лорд Эмсворт даст деньги, Ронни купит долю в автомобильной фирме.
   – Как семья, не против?
   – Ну, леди Констанс – не в восторге.
   – Донесли, что ты из шоу?
   – Да, не без того.
   – Ясно. Сдалась она?
   – Сдалась.
   – Значит, все в порядке.
   – Вроде бы да. А все-таки… Монти, у тебя бывают предчувствия?
   – Было одно недавно. Когда Тилбери взял меня за шкирку и понес к выходу.
   – Вот и у меня. Я говорила Ронни, а он не верит. Говорит, я пессимистка.
   – Какие слова знает! Сильная личность.
   – А его мама? Она тоже сильная?
   Монти почесал подбородок.
   – Ты ее не видела?
   – Нет. Она в Биаррице.
   – Скоро приедет?
   – Да, кажется.
   – Спешит, а?
   – М-дэ…
   – Ну почему же!
   – М-дэ…
   – Ради Бога, что ты заладил «М-дэ»? Она очень страшная?
   Монти почесал скулу.
   – Как тебе сказать… Вообще-то хорошая тетка.
   – Вот и Ронни так говорит.
   – Свой парень. Такая, знаешь, в духе Дианы. Охотится, улыбается, угощает селян. А вообще, кто ее разберет. Я ее боялся больше, чем леди Констанс.
   – Почему?
   – Не знаю. Боялся, и все тут. Да плюнь, ничего не будет. Может, она сейчас распевает: «О ты, волшебница любовь!» Пошли, мне пора. Мой поезд в 2.45.
   – Что?
   – Без четверти три.
   – В Бландинг?
   – А то куда же?
   – Так ведь и я им еду.
   – Очень хорошо. Поедем вместе.
   – Нам нельзя вместе ехать.
   – Почему? Посидим, поболтаем, а выйдем – и не знакомы. Все ж веселей.
   Сью вспомнила, как скучно ехать одной, и кивнула:
   – Ну хорошо.
   – Может, заскочим ко мне? Возьму вещи.
   – И опоздаешь на поезд. Нет, спасибо. Скачи, если хочешь, я буду на вокзале.
   – Я бы тебе показал ее фотографии. Шестнадцать штук!
   – Опишешь по дороге.
   – Ладно. Любезный, счет!
 
   Когда стрелки вокзальных часов показывали 2.40, леди Джулия двигалась сквозь толпу, усиливая впечатление тем, что вокруг нее, словно спутники вокруг Солнца, крутились горничная, два носильщика и юный предприниматель, решивший, что ей нужны апельсины или конфеты.
   К этому, как всегда, она относилась с благодушным презрением. Другие бежали, она – гуляла. Дозволив носильщику открыть пустое купе и сложить там сумки, книги, журналы, она расплатилась, отпустила горничную, села поудобней и стала безмятежно разглядывать вокзальную суету.
   Церемония отправки набрала полную силу. Носильщики бегали туда и сюда, стрелочники взмахивали зеленым флажком, платформа звенела под ногами опоздавших, и поезд уже дрогнул, когда дверь распахнулась, а на леди Джулию едва не упало что-то шестиногое. Кое-как удержавшись, оно плюхнулось напротив и оказалось молодым человеком типа «хлыщ», в котором она узнала Монти Бодкина, неоднократно посещавшего дом ее предков.
   Он задыхался, он вспотел, он чуть не опоздал, но остался preux chevalier^[3], а они-то знают: если ты толкнул даму – проси прощения.
   – Ничего, мистер Бодкин, – отвечала дама. – Это вы меня простите, расселась…
   Монти подскочил и воскликнул:
   – Ой!
   – Да?
   – То есть… Здравствуйте, леди Джулия.
   – Здравствуйте.
   Монти отер лоб носовым платком в тон носкам и галстуку.
   – Удивительно! – выговорил он. – Наскочить на вас…
   – Именно, наскочить. Просто колесница Джаггернаута! Куда едете?
   – Э? А! В Маркет-Бландинг.
   – К дяде?
   – Нет-нет. К вам. Лорд Эмсворт взял меня в секретари.
   – Как странно! Я думала, вы работаете в «Мамонте».
   – Ушел.
   – Ушли?
   – Ушел.
   – Почему?
   – Да так, знаете… Есть пружины.
   – Пружины?
   – Пружины.
   – Какое занятное выражение!
   Монти решил сменить тему:
   – Я слышал, в замке все по-прежнему.
   – От кого?
   – От Хьюго Кармоди. Он тоже был секретарем.
   – Секретарю стоит быть понаблюдательней. Там землетрясение.
   – А? Что?
   – Держитесь, мистер Бодкин. В замке – Ронни с певичкой. Хочет на ней жениться.
   – Что вы говорите?!
   – Уверяю вас.
   – На певичке?
   – Да. На некой Сью Браун. Вы с ней знакомы?
   – Нет, что вы! Что вы, что вы. Нет.
   Леди Джулия взглянула на убегающий пейзаж.
   – Матери это нелегко, – сказала она. – Не правда ли, мистер Бодкин?
   – О! Да-да. Нелегко.
   – Но могло быть и хуже. Такое короткое, простое имя. Мне почему-то кажется, она не подаст в суд.
   – Куда?
   – В суд. Когда все кончится. Вот Сюзан де Брюн – другое дело.
   – Вы думаете, кончится?
   – А как же! Почему вы волнуетесь?
   – Я… я просто думал, это трудно. Ронни – сильная личность.
   – Унаследовал от матери, – сказала леди Джулия.
   Сью вошла в купе, когда они молчали.
   Монти в это время смотрел на пейзаж, леди Джулия просто сидела. Ничто не говорило о том, что они знакомы, и Сью обрадовалась было, что нашла своего спутника, но он обернулся и так отчужденно, так сухо взглянул на нее, что она растерялась.
   – Какая зелень, леди Джулия! – сказал он. – Леди Джулия! Зелень-то, а?
   Величавая дама взглянула в окно.
   – Да, – согласилась она, – хотя дождя давно не было.
   – Наверное, Ронни это нравится. А, леди Джулия?
   – Простите?
   – Я говорю, – пояснил Монти, – что вашему сыну Ронни нравится свежая зелень.
   И, бегло взглянув на Сью, он откинулся на спинку сиденья. Усилия его не пропали втуне. Сью задрожала.
   – Простите, – сказала она, – вы не леди Джулия Фиш?
   – Она самая.
   – Меня зовут Сью Браун, – сказала Сью, жалея о том, что слишком напоминает испуганную мышку.
   – Подумать только, – сказала леди Джулия. – Какое совпадение! Не правда ли, мистер Бодкин?
   – Да-да. Совпадение. Какое.
   – Мы говорили о вас, мисс Браун.
   Сью кивнула, начисто лишившись голоса.
   – Видимо, я теряю сына, но обретаю дочь.
   Сью кивнула. Монти подумал, что лучше что-нибудь сказать. Так уверенно, бодро… в общем, бодро и уверенно.
   – Ронни прислал мне вашу фотографию, – продолжала леди. – Прелестно, да… Прелестно. Теперь мы поболтаем. Мистер Бодкин не обидится. Да, кстати, вы не знакомы?
   – Что вы, леди Джулия? – вскричал Монти. – Нет! Что вы! Нет.
   – Прошу вас, что за тон? Я уверена, что мисс Браун достойна знакомства с вами. Ну что ж, я вас представлю. Мистер Бодкин. Мисс Браун.
   – Очень приятно, – сказал Монти.
   – Очень рада, – сказала Сью.
   – Мистер Бодкин, – сказала леди Джулия, – едет в Бландинг, к моему брату.
   – Подумайте!
   – Пойду покурю.
   – Идите, – сказала леди Джулия.
 
   Монти сидел в купе для курящих, довольный собой. Еще полсекунды – и Сью пропала бы. Да, поначалу он решил, что слишком умен, слишком тонок для слабого женского ума, но все обошлось. Старушка поняла на лету его намеки.
   Вздохнув с облегчением, он прикрыл глаза и предался живительному сну. Разбудил его минут через сорок легкий лязг. Он открыл глаза, поморгал и увидел, что Сью открывает дверь.
   – А! – заметил он. – Поболтали?
   Сью кивнула и села рядом с ним. Лицо у нее было точно такое, как у растерянного ребенка. Это ей шло. Монти собирался пожалеть о былом, но вспомнил Гертруду и одумался.
   – Хорошо получилось, а? – сказал он. – Прямо чужие, и все.
   – О да!
   – А как я тебе подсказал? Одно слово – здорово.
   – О да!
   – То есть как «О да!»? Гениально. Что-то ты, старушка, скисла. Поболтали?
   – О да!
   – Опять! Что вы делали?
   – Болтали.
   – Это понятно. О чем?
   – О том о сем.
   – Она тебя не обижала?
   – Нет, что ты!
   – Да?
   Сью подумала.
   – Она была… очень милая.
   – То есть жуткая.
   – Нет-нет, правда. Улыбалась, смеялась. Как ты говоришь, хорошая тетка. Но…
   – Но ты ощутила под стальной перчаткой бархатную руку. То есть наоборот. Ты поняла, что, стоит тебе отвернуться, она всадит нож в спину.
   – Не без того… Ту т дело в глазах. Она улыбается, а они – нет. Может, я ошиблась.
   Монти закурил сигарету и вдумчиво затянулся.
   – Нет, ты права. Я был бы рад, если бы ты ошиблась, – но нет, права. Мало того, перед самым твоим приходом она сказала, что разлучит вас.
   – Да?
   – Конечно, – поспешил он ее утешить, – ничего не получится. Ронни – сильная личность. Железный человек. Но и они не промах, эти бландингские дамы. Удивительно! Мужчины – красота, а женщины – бог знает что! Вот, посмотри. Эмсворт… Галли… Фредди… Ты не знаешь Фредди? Один другого лучше. А против них – Конни, и эта ваша Джулия, и куча змеюк самого высшего разбора. Где их только нет, по всей Англии. В каждом графстве – местный дракон, все из их семьи. Видимо, фамильное проклятие. Но ты не волнуйся, Ронни – кремень. Решил жениться, и женится, плевал он на них.
   – Да, – отрешенно сказала Сью, куда-то глядя.
   – А теперь, прости, не вернуться ли тебе к ней? Еще увидит, что мы тут сидим.
   – Я не подумала.
   – Это зря. Думай всегда, не помешает.
   Он снова прикрыл глаза. Поезд бежал к Маркет-Бландингу.

Глава VI

   Примерно через час после того как поезд 2.45 прибыл в Маркет-Бландинг, туда же, но с другой стороны подошел пригородный состав, а из него на платформу вышел Ронни Фиш. Пиршество после свадьбы и медленный путь по сельской Англии задержали его.
   Он устал, но то приятное чувство, которое посещает влюбленных, когда они видят чью-то свадьбу, еще не рассеялось. Прославленный марш Мендельсона звучал в его ушах, и он едва не сказал станционному таксисту: «Берешь ли ты, Робинсон, этого Роналда?» Даже в замке, где столовые часы показывали 7.10, он радовался и веселился, зная, что может побриться, помыться, одеться и выбрать подходящий галстук за девять минут с четвертью.
   Все шло хорошо. Черная шелковая лента идеально уподобилась бабочке, и ровно в 8.00 он стоял в той увешанной картинами комнате, где обитатели замка ждали вечерней трапезы.
   Однако они не ждали, их вообще не было. Ронни удивился, возникли и другие эмоции. Походив туда-сюда, он не обрел покоя, ибо портреты предков не так уж приятны после долгой поездки в пыльном поезде. Он позвонил. Явился Бидж, дворецкий.
   – А, здравствуйте, Бидж! – сказал Ронни. – Вот что, как насчет коктейля?