Пэнгборн Эдгар. На запад от солнца

   По подумал: "Ведь он же не стар. Ему всего пятьдесят два. Когда же он поседел, и почему мы этого не замечали?.."
   - Пока, - сказал Райт, - давайте не будем ничего решать, ладно? Что, другие не вполне разделяют мои мечты о Люцифере?
   - Никто никогда не разделяет вполне мечты другого, - сказала Дороти. - А я хочу, чтобы вы нами руководили.
   - Я постараюсь, - с трудом прошептал Райт.
   Дороти продолжала:
   - Скорее всего, Эд воспользуется черно-белой логикой в оценке вещей. Энн - нет. Она ненавидит любые дискуссии и вообще не склонна принимать какие бы то ни было решения. Вы избраны, док... Пол, ты можешь открыть дверь?
   Дверь открылась ровно на столько, чтобы в нее можно было с трудом протиснуться, и ее заклинило в поврежденной раме. Райт задумчиво уставился наружу, в сумерки.
   - Я не лидер по природе. Я кабинетный ученый. - Пальцы его шевелились в бессознательном протесте. - Терпеть не могу принимать решения с бухты-барахты... а нам придется это делать слишком часто.
   - Пусть лучше их принимает человек, которому не по душе это занятие, - сказал Пол.
   Худое лицо Райта смягчилось.
   - Я сам научил тебя этому, верно, сынок?.. Что ж, ладно. Для начала проведем инвентаризацию. Что у нас есть?
   - Пищевые рационы для троих на тридцать дней, запакованные одиннадцать лет назад. Две автоматические винтовки, один карабин, три автоматических пистолета, три сотни патронов для каждого вида оружия. Нам следовало погрузить на шлюпки больше... но мы этого не сделали. Три четырехдюймовых охотничьих ножа, очень хороших...
   - Вот эти, по крайней мере, не кончатся, как патроны. Если их беречь.
   - Верно. Два запечатанных ящика с семенами, никто не знает, какими. Шесть комплектов комбинезонов, шорт и курток. Три пары обуви на каждого. Федерация учла, что вы с Энн можете немного подрасти, Дот. Подошвы и верх из пласты, продержатся несколько лет. Инструменты для плотника. Вместо них в шлюпке Эда садовый инвентарь. Сирс погрузил свой микроскоп?
   - О, конечно, еще бы, - отозвалась Дороти, умело подражая манере, в которой любил изъясняться толстяк.
   - В каждом аварийном костюме есть аптечка, радиевый фонарик (года два, пожалуй, протянет), компас, полевой бинокль... а если кто догадался положить в свой костюм что-нибудь еще, тем лучше. Набор технических руководств, большинство из которых бесполезны, когда нет корабля. Но, по-моему, здесь есть кое-что по столярному делу, примитивным орудиям труда и оружию - то, что нужно для выживания...
   - О, книги! - Райт с громким стоном вцепился себе в волосы. - Книги!
   - По столярному делу?
   - Да нет же! Книги на "Арго"! Все книги, целая библиотека - до меня только сейчас дошло, что они погибли. Весь цвет человеческой мысли, все лучшее из созданного человеком, нетленное... "Одиссея"... музыкальные партитуры Энн, выбранные тобой альбомы по искусству, Пол, и твои собственные наброски и картины...
   - Ну, это как раз не потеря...
   - Не говори, как последний идиот! Шекспир... "Божественная комедия"...
   Дороти с трудом повернулась в тесноте и обняла его обеими руками.
   - Док, успокойся, милый, пожалуйста.
   - Я не помню нескольких страниц из "Гекльберри Финна". Целые страницы потеряны!
   Дороти утирала его слезы полой куртки.
   - Док, смиритесь. Перестаньте терзать себя. Ну перестаньте же!
   Спустя некоторое время Райт сказал потухшим голосом:
   - Продолжай инвентаризацию, Пол.
   - Так... Копия карты, которую Эд вчера сделал по орбитальным фотоснимкам этого района, примерно сто квадратных миль. Мы находимся близ восточной стороны этого квадрата. Эд сделал еще одну карту, карту всей планеты, но ее копии у нас нет. Ну вот, это все, чем мы располагаем.
   - Ножи, - пробормотал Райт. - Ножи и несколько простых орудий.
   - Огнестрельное оружие может нам помочь, пока не кончатся патроны.
   - Да, пожалуй. Но через тридцать лет...
   - Через тридцать лет, - сказала Дороти, все еще прижимая к себе его голову, - через тридцать лет вырастут наши дети.
   - Ох. - Райт нашарил ее пальцы. - Тебе почти хотелось, чтобы случилось так, верно? Высадиться и не возвращаться?
   - Не знаю, док. Может быть. Я не уверена, что верила в возможность вернуться. Дети, выросшие в государственных сиротских приютах, как я и Энн, которые знали только крошечный мир внутри недоступного большого, отличаются от других людей. Так? Хотя многих большой мир впитывает в себя. - Она улыбнулась каким-то своим воспоминаниям. - О, мы научились таким вещам, о которых не догадывались наши директора. А когда мы с Энн начали подготовку как эти... Юные Добровольцы, и они принялись набивать наши головы всевозможными знаниями, это было здорово! Мне кажется, к этому времени я уже хорошо себе представляла большой мир. Видите ли, сиротский приют был приятным местом: чисто, гуманно, приветливые учителя, которые вечно куда-то спешат. Они так старались, чтобы я никогда не услышала, например, слова "ниггер". Невежество - плохой изоляционный материал, как вы считаете, док? И почему, док, после всего, что люди узнали, передумали и обсудили за последние сто лет, в наш экипаж не вошел ни один представитель восточных рас? Не обязательно из империи Дженга, в нашей собственной Федерации их огромное количество - ученые, техники, кто угодно.
   Райт постепенно успокоился.
   - Я спорил по этому поводу, - сказал он, - и получил ответ. Мне сказали, что права и привилегии, которые недавно были даны империи Дженга в области космического строительства, позволят азиатам построить свой собственный корабль. В этом ответе можно прочесть между строк убеждение, что человечество будет и впредь оставаться разделенным на два лагеря. Эх! Есть вопросы, в которых политики ни за что не поступятся своим упрямством. Даже Дженсен не смог их переубедить.
   - Такова история, - сказала Дороти.
   "Как ей это удается? - восхищенно подумал Пол. - Она говорит словами и говорит жестами, и прогоняет черную тоску, прежде чем та успеет завладеть человеком. И она поступит так с кем угодно - неважно, хорошо она к нему относится или плохо. Она была первой (и единственной), кто сказал мне, что существуют вещи важнее любви. Она сказала мне это не словами, но поступками."
   - В общем, - закончила свою мысль Дороти, - мне кажется, сиротский приют необдуманно взвалил на наши хрупкие плечи заботу о судьбах человечества, это ведь всего лишь плечи. Пол, почему ты не спишь? Вы тоже, док. А я пока посторожу. Если снаружи что-нибудь зашевелится, я разбужу вас обоих. Засыпайте, мальчики.
   Пол попытался уснуть, но, хотя тело его устало, ум продолжал беспокойно работать. Двадцать первый век свел на нет случайности техники. Но вот "Арго" лежит на дне озера из-за технической погрешности. Не такая ошибка, как те огромные ошибки, которые человек двадцать первого века продолжает делать в общении с себе подобными и которыми он шумно пренебрегает, но инженерная ошибка - нечто, к чему человек двадцать первого века относится с суеверным ужасом, как некогда к преступлению против морали. Ныне смертным грехом считается переврать цифру. Если кто-то, как Райт или сам Пол, озабочен агонией и растущими страданиями человека, встревожен парализующей стерильностью государственного социализма и еще худшим параличом неприкрытой тирании, он держит рот на замке - или даже бессознательно уступает давлению, которое превращает этические реалии в казуистическую игру смыслов. Власть имущие говорят: "Войны не будет! А если будет, то у нас есть кое-что наготове". Если кто-то ничем не отличается от большинства из трех миллиардов жителей Земли, его основная позиция - не высовываться. Наступление третьего тысячелетия отпраздновали новой веселой песенкой: "Прижмись ко мне, милашка - за все заплатит дядя"... В общем, плюй на все и береги свое здоровье.
   Здесь невероятно тихо. Даже на Земле джунгли наполнены звуками птиц и насекомых... Он заснул.
   Когда Райт разбудил Пола, было темно.
   - У нас гость.
   Тьма имела розоватый оттенок, но не закат был тому причиной. Планета имела две луны, вспомнил Пол, одну большую, белую и далекую, вторую красную и поближе. Может, взошла красная луна? Он посмотрел в полуоткрытую дверь, удивляясь, почему не боится, и увидел что-то бледное, большое, действительно освещенное красноватым светом луны. Существо покачивалось на ногах, подобных колоннам. Похоже, оно прислушивалось. Или принюхивалось, уловив в воздухе необычные запахи. А еще на черном бархате ночи, подобно сапфирам, были разбросаны сверкающие синие точки. Они двигались, исчезали и появлялись вновь.
   - Синие светляки, - шепнула Дороти. - Синие светляки, вот и все.
   Пол почувствовал, что она сдерживает дыхание, и сам подавил глупый смешок. "Мы бы обошлись и без белого слона".
   Молочно-белая туша девяти-десяти футов высотой в холке, морда как у тапира, черные бивни, загнутые вниз круче, чем у земного слона. Подвижные уши шевелились, изучая ночь. У основания шеи животного имелся овальный горб. Животное стояло мордой к людям. Оно нагнуло ветку и принялось жевать листья, время от времени роняя веточки. В молчании оно стало постепенно удаляться, задумчиво жуя на ходу с умиротворенным похрапыванием.
   Райт прошептал:
   - Планета Люцифер не востребовала нас.
   - Пол... я выходила наружу на минутку, пока вы спали. Почва твердая. Запах - цветы, наверное - напомнил мне запах красного жасмина.
   - Я тоже выйду.
   - Нет, только не сейчас, когда это животное...
   - Похоже, мы ему не мешаем. Я не буду отходить далеко.
   Пол знал, что Дороти пойдет с ним. Ощутив землю под ногами - почти забытое ощущение - он обернулся, чтобы помочь Дороти спуститься. Ее темные глаза сверкали в лунном свете, как бриллианты.
   Это могла быть ночь в любом из миров Галактики. Сплетение ветвей над головой, звезды в прорехах листвы, красная луна за облачной вуалью. Синие светляки...
   Но где-то плакал ребенок. Едва слышный издалека, то пропадая, то возвращаясь, плач говорил о тоске, горе и одиночестве. Водопад? Ветер в верхушках деревьев? Но деревья стояли тихо, а звук был слишком похож на голос живого существа. Дороти пробормотала:
   - Он плачет так с того момента, как взошла луна.
   Она прижалась к Полу.
   - Знаешь, я могу сказать о тебе только одно: ты не испугана.
   - Не испугана, Пол?
   - Нет.
   - Но обещай, что никогда не покинешь меня, Адам.
   3
   То был рассвет: видение, встающее из тьмы. Все голоса леса слились в одну мелодию, могучим крещендо встречая новый день. Пол наблюдал, как листва меняет цвета и оттенки - от черного к серому, и затем к дивному красновато-зеленому, в котором зеленого все-таки было больше. Деревья были старыми, кряжистыми, их могучие стволы имели зеленую или пурпурно-коричневую окраску. По мере того, как светлело, стало возможным различить, что являют собой призраки в самых дальних затененных местах. Это оказались деревья с густыми кронами и белыми стволами, напоминающими незабвенные березы Нью-Хемпшира. Под ногами Пол чувствовал слой перегноя, который, возможно, образовывался здесь тысячу лет. Пол нагнулся и поковырял почву ножом. Его действия извлекли на свет белого червяка, который принялся извиваться, словно в предсмертных конвульсиях.
   Повсюду в изобилии росли лианы с фиолетовыми и пурпурными листьями. Они карабкались наверх по своим растительным собратьям в жадном стремлении получить побольше солнечных лучей. Пол ощутил в них немую жестокость, всепобеждающую страсть к неограниченному росту. Забавно, что именно их гибкие и прочные плети, похоже, спасли шлюпку, не дав ей разбиться.
   За ночь гравитация Люцифера стала привычной. Крепко сбитое тело Пола приняло новые условия и нашло в них источник новых удовольствий, ибо они наконец востребовали те силы, что копились в Поле тридцать семь лет. Тридцать семь лет - и восхитительное ощущение собственной силы и молодости!
   Один из тихих, но настойчивых голосов был совсем близко. Пол обошел вокруг шлюпки, где все еще спали Райт и Дороти. Левое крыло, отделившись от корпуса, расщепило соседнее дерево, засыпав все вокруг ветками. Голос исходил от коричневой шишки, которая свисала вниз головой в двадцати футах от земли. Тело существа было не больше, чем у воробья. Крылья были сложены, как у летучей мыши. Под взглядом Пола оно расправило крылья, потрепыхало ими и успокоилось. Голова и уши напоминали мышиные, шея была длинная, с наростом у основания. Горло пульсировало при каждом крике. У ног Пола лежало нечто, похожее на гнездо иволги, прикрепленное к суку, который был отломан от дерева. Из гнезда выпали три малыша. Один не был покалечен, но все три были мертвы - уродливые безволосые создания. "Простите нас... за наше первое деяние на Люцифере". Существо-родитель опять задергало крыльями, когда Пол взял в руки одного из малышей.
   Однако пронзительный плач крылатой зверушки над разоренным гнездом не был тем, который они с Дороти слышали в ночи. Тот плач все еще продолжался, когда Пол выскользнул из шлюпки, чтобы встретить рассвет, но к настоящему моменту уже умолк - и Пол не заметил, когда именно. Тот плач был совсем другим и явно очень далеким...
   Пол постарался осмотреть мертвых детенышей, как его учил Сирс Олифант. Два были безнадежно искалечены. Пол выкопал ямку в перегное, опустил их туда и засыпал землей, размышляя над человеческими странностями. Что заставило его совершить это действие, которое ничего не значило в глазах безутешного существа, наблюдающего за ним с дерева? Третьего зверька вместе с гнездом Пол отнес ко входу в шлюпку - там было светлее.
   Семь пальцев передней конечности с натянутой между ними перепонкой образовывали крыло. Пальцы задних конечностей делились следующим образом: на трех крепилось крыло, четыре оставшихся срослись в крошечную ступню, на которой имелись присоски. Пол покачал на ладони маленькое тельце, вспоминая историю, которую рассказал Райт, когда они еще только садились в шлюпку на корабле. Капитан Дженсен, когда они с Райтом попивали шерри в космопорту в ожидании старта, попытался взглянуть на их предприятие с точки зрения вечности. Он сказал тогда, что ему нравятся философские аспекты конвертора "Арго" - куда его собственное тело отправилось так неожиданно скоро после этого разговора. Спустя одиннадцать лет Райт прокомментировал слова покойного капитана таким образом: "Любая жизнь есть по сути каннибализм, будь она сколь угодно великодушной. Мы и по сей день едим динозавров". Он говорил что-то еще, но Пол не запомнил. Итак, люди одиннадцать лет летели сквозь пространство, прилетели и убили трех детенышей. "Но мы же не замышляли зла..."
   Возможно, большая часть человеческих поступков за последние тысячелетия была совершена без злого умысла.
   Из шлюпки выбрался Райт. Он скверно отдохнул, и все его тело затекло.
   - Доброе утро, док. Позвольте вам представить Enigma Luciferensis.
   - Luciferensis - неподходящее определение. Здесь все Luciferensis, включая наших потомков, о которых говорила Дот. Так что тут...
   - Мертвый детеныш. Наше падение разрушило гнездо и убило зверьков.
   Райт потрогал гнездо.
   - Прекрасно сделано. Листья, склеенные специально выделенным веществом.
   Он перевел взгляд на Пола и с дотошностью врача поинтересовался:
   - Как ты себя чувствуешь?
   - Хорошо.
   Вдруг крылатая тень описала круг над головой Пола, спикировала ему на предплечье и неуклюже пробежалась до ладони. Пол ощутил касание присосок на лапках существа. Оно бережно ухватило ртом мертвое тельце и улетело прочь.
   - Я вспоминал ваши слова о жизни, которая пожирает жизнь, и не задумывается о втором законе термодинамики... Доброе утро, мадам.
   - Что я пропустила?
   Дороти появилась в тот миг, когда крылатое создание как раз улетало.
   - Возможность поближе познакомиться с люциферианской летучей мышью. Мне кажется, что то большое летучее существо, которое я видел в полете рядом со шлюпкой, имело такое же строение, как эта крошка. А вот птиц я здесь пока не видел.
   Дороти повисла на его руке.
   - Ни одного разнесчастного воробышка?
   - Увы, моя радость. Забудь о воробышках.
   Райт рассматривал компас.
   - Луг находится в той стороне.
   Пол пропустил его слова мимо ушей. Сейчас его куда больше интересовало тепло доверчиво прижавшегося к нему женского тела. Райт добавил:
   - Но сначала завтрак.
   Он вскрыл пищевой рацион и буркнул:
   - Тридцать дней есть вот это?! Обезвоженное сено многолетней давности!
   - Вы мне больше всего нравитесь, когда выходите из себя, док, сказала Дороти. - Я думаю, нам скоро придется попробовать местную еду.
   - Угм-гм. Но ни тебя, ни Энн не будет в числе первых подопытных кроликов.
   Дороти удивилась.
   - Почему? Мой желудок переварит что угодно!
   - На Люцифере только две женщины. Вы - наш ценный капитал. - Райт усмехнулся набитым ртом. - Я главный, помнишь? Мужчины будут тянуть жребий, кто испытает на себе здешнюю пищу.
   Дороти была серьезна.
   - Я не буду спорить. Так сложилось, что...
   Она заглянула в гнездо.
   - Бедняжки выстелили его шерстью. Надо полагать, своей собственной.
   - Что именно "так сложилось", милая?
   - Ну... Это снадобье одиннадцатилетней выдержки делает вид, что оно кофе. Мы можем развести костер? По-моему, дров вокруг хватает.
   Дым от веток имел приятный аромат. Воздух становился все теплее, не теряя свежести.
   - Ну вот, я пролил кофе на рубашку, - сказал Райт.
   Дороти попробовала напиток.
   - Брр!.. Так вот, я хотела вам сказать, что так сложилось, что я, кажется, на шестой или седьмой неделе беременности.
   - На шестой...
   Райт аккуратно поставил алюминиевую чашку вверх дном. Пол пробормотал:
   - Так вот что было у тебя на уме...
   В ее взгляде он прочел нечто древнее, первичное, более глубокое, чем мысль. То была словно бы даже не часть Дороти, а некая сила, движущая и ею, и им самим, и всеми остальными. И тремя миллиардами людей Земли, и крошечным скорбящим существом, которое улетело в лес.
   - Да, мой Адам. Я хотела сказать тебе раньше, но у нас было слишком много более неотложных дел.
   - Еще до того, как мы вышли на орбиту, ты представляла себе, что мы высадимся... и останемся здесь...
   Дороти улыбнулась.
   - Конечно, нет, Пол. Мне просто хотелось иметь ребенка. Я бы родила его на корабле. Федерация сказала "нет", но...
   Пол постепенно начал осознавать.
   - Но ты сказала "да".
   Дороти прижалась к нему. Она больше не улыбалась.
   - Я сказала "да"...
   Лесная почва глушила шаги. В воздухе еще сохранилась некоторая часть утренней прохлады. Пол шел первым, за ним Дороти, а идущий последним Райт оставлял зарубки на стволах деревьев. Пол часто останавливался и оглядывался назад, чтобы запомнить, как будет выглядеть то или иное место, если они будут возвращаться к шлюпке. Когда он остановился в третий раз, шлюпки уже не было видно. Лишь деревья, неотличимые друг от друга, да разбросанная тут и там молодая поросль, тянущаяся из тени к животворному свету. Здесь, в глубине леса, не было кустарникового подлеска. Идти было легко, небольшой помехой были только пурпурные лианы, свисающие кое-где между деревьев. Пол высматривал, не появится ли впереди просвет.
   На шлюпке осталось все их имущество, не считая одежды, которая была на них, двух винтовок, трех пистолетов, трех ножей и трех запечатанных рационов. Поврежденную дверь нельзя было закрыть на замок. Чтобы ограбить шлюпку, живым существам Люцифера потребуется лишь немного сообразительности - столько, чтобы разгадать механизм скольжения двери вбок. До сих пор люди видели только таких живых существ, как ночной едок листьев, маленькие летуны, белый червяк, и вот теперь по дороге им встретились несколько робких десятиногов, которые поспешно удрали от них по теплой земле да мошки, танцующие в столбах солнечного света.
   Очень тихо Райт произнес:
   - Стойте.
   Пол вскинул винтовку и повернулся. В лесу ничего не изменилось. Райт опустил руку, поднятую в предупредительном жесте.
   - Я почти разглядел его. Я ничего не слышал, но у меня было чувство, что за нами наблюдают. Может, мне просто показалось. Пойдемте. И давайте не торопиться.
   "Мы могли бы заторопиться", - подумал Пол. - "Могли бы ускорить шаг, даже поглядывая на компас. Потом еще ускорить шаг. Потом побежать сломя голову, не разбирая дороги. Но мы этого не сделаем..."
   Ничто в этой неведомой земле не могло иметь верную или неверную форму; люди попросту не знали, какая форма верна. Здесь не было знакомых берез или сосен. Трое людей остановились рядом с лианой новой разновидности, привольно разросшейся в том месте, куда прореха в сплетении ветвей, образующих лесную крышу, пропускала больше света. Здесь на земле виднелись отпечатки копыт, похожие на отпечатки копыт свиньи. Вырытые из земли и разбросанные клубни носили следы зубов. Дороти понюхала один клубень.
   - Картофель с чесноком для папочки.
   Пол сунул в карман образец.
   - Люциферу, конечно, все равно, но все же - который час, док? спросила Дороти.
   - Мои часы говорят, что мы шли пятнадцать минут. А кажется дольше. Я еще раз заметил того, кто за нами наблюдает, - добавил Райт. - Опять краем глаза. Существо покрыто серым мехом. На лице мех белый, и белые пятна разбросаны по всему телу. Семь-восемь футов ростом, контуры тела человеческие. Может быть, нам удастся избежать неприятностей, если только мы не потревожим его.
   - Или не забредем на территорию, где он не желал бы нас видеть.
   - Именно так, Пол.
   - Человеческие контуры тела, - повторила Дороти. - Насколько человеческие?
   - Весьма. Держится прямо. Большая голова... О, слышите?
   Все услышали зовущий их голос Энн. В той стороне, откуда донесся ее голос, было ощутимо светлее, и это указывало на то, что они почти добрались до края леса.
   - Пока не отвечайте... Не нужно внезапного шума.
   Дороти шепнула, приблизившись к Полу:
   - Я не хочу пока говорить остальным о ребенке.
   Эти слова внезапно сделали реальной опасность, идущую за ними по пятам. Настолько ошеломляюще реальной, что Пол даже отвернулся от манящей синевы впереди, чтобы взглянуть на Дороти.
   И он заметил - позади Райта, среди стволов деревьев, хоть оно и скрылось тотчас же, - не все существо целиком, нет, но несколько деталей его облика. Черное ухо, покрытую белым мехом щеку, сверкнувший зеленый глаз - без белка, как кошачий. Но синева впереди была близка.
   Опушка леса представляла собой непроходимое сплетение молодой поросли. Растущие деревца отталкивали друг друга, каждое стараясь получить от солнца золотую монетку для себя.
   - Берегите лица, - пропыхтел Райт. - Листья могут быть ядовитыми.
   Наконец они выбрались на красно-зеленый луг, где серебряно сверкала неповрежденная шлюпка, где их ждали надежные друзья и простор озера, которое сегодня почему-то оказалось не синим, а белым. Нос шлюпки прятался под нависающими ветками деревьев. Встретившая их Энн была бледной и с трудом держалась на ногах, но в ее серых глазах при виде Дороти вспыхнула радость. Женщины тотчас отошли в сторонку и принялись шептаться. Толстяк Сирс, улыбаясь, приветствовал Пола, Райта и Дороти. Его улыбка была исполнена решимости. Эд Спирмен шагнул вперед с видом командира, по обыкновению настороженный. Райт спросил:
   - Сколько времени вы провели на открытом воздухе?
   - Час, - нетерпеливо ответил Эд. - Ночью мы не выходили. В шлюпке не оказалось ничего, чтобы провести тест воздуха, так что не было смысла ждать. Вы...
   - В порядке. - Райт смотрел в сторону озера, где над водой парило на коричневых крыльях какое-то существо. - Кто это?
   - Черт его знает. Птица, или кто-нибудь еще. Белое на озере - это дохлая рыба. То ли корабль взорвался под водой, то ли их убило ударной волной. Счетчик Гейгера показывает, что вода не радиоактивна. Мы еще не обследовали луг, ждали вас.
   На юге луг сливался с горизонтом - двадцать миль луга, вспомнил Пол карту, прежде чем джунгли снова возобладают над ним. Неподалеку струйки дыма подымались прямо из травы.
   - Покинутые костры? Мы спугнули...
   - Возможно, - сказал Спирмен. - Но пока мы не видели никого живого, кроме этих птиц.
   - Крылья у них, как у летучих мышей, - заметил Сирс Олифант. - Надо полагать, млекопитающие... ну, конечно! Не бывает птиц, покрытых шерстью. Заявляю со всей ответственностью, как таксономист.
   Спирмен пожал плечами.
   - Давайте перейдем к более насущным проблемам. Какие у вас были потери, Пол?
   - Сама шлюпка. Оба крыла отломились, радио не работает. Мы не смогли закрыть дверь на замок...
   Ландшафт был совсем земным. Высокая трава с метелками красноватых семян на зеленых стеблях, похожая на овес. Озеро было окаймлено полоской белого песка, и лишь неподалеку от них джунгли подступали к самой воде. Над травой жужжали насекомые, издалека неотличимые от пчел, ос, мух. Высоко в небе какое-то крылатое существо без устали кружило, расправив крылья. А в десяти-пятнадцати милях к западу поднимались скругленные временем холмы, скорее зеленоватые, нежели синеватые в дымке. Рисуя их, нужно будет добавить фиолетовый оттенок, подумал Пол. Тем временем он продолжал говорить:
   - Конечно, мы можем использовать чарльсайт с поврежденной шлюпки. Тогда оставшейся шлюпке должно хватить горючего еще на двадцать часов полета. У нас достаточно оружия и патронов, чтобы продержаться, пока мы научимся пользоваться луком и стрелами. По крайней мере, мне так кажется.
   - Пол, не надо... - пробормотала Энн.
   - Что? - Спирмен был недоволен. - Да, здесь ты, пожалуй, прав. Хотя это все достаточно трудно осознать. Ну ладно, теперь нам следует устроить что-то вроде лагеря.
   Райт начал:
   - Нужно выяснить, какие живые существа...
   - Да, разумеется...