Страница:
18
А потом прошло две недели. Наверное, они случились в Санкт-Петербурге, но все же Фил отчетливо помнил, что дважды летал в Москву. Еще он помнил счастливый день в белой палате и Дарькины руки, лежащие на глазах. Петенька уехал на границу. Лелька улетела в Лондон, решив родить непременно англичанина. Она воспользовалась какими-то связями Марии и Фила и устроилась, видимо, неплохо. Лена стала руководителем проекта, превратила мужа в бухгалтера, а детей - в курьеров и секретарей. Никто не пикнул на такую семейственность.
Фил понял, что остался без работы. И вспомнил, что совершил несколько странных поступков. С Машкой в Москве встречаться отказался. Виделся с Алиской. Плакал при расставании. Война не началась, она подглядывала из-за угла, вместо нее из всех периферий полился поток людей, превратившихся в цыган, требующих и плачущих и тут же мародерствующих. Нельзя было взять билеты никуда. Вся милиция крутилась вокруг вокзалов. Новобранцы, обритые и одетые в форму, были куда более адекватны, чем эти вечные матери и тетки печали, снявшиеся с места в погоне за ничем. "Как будто на них вся Россия сошлась" или они сошлись со всей России. У Фила было ощущение, что конец света таки наступил.
Он понял, что в коловращении протянутых женских рук он не живет, что ситуацией не владеет и, наверное, должен покинуть этот мир. Он закончил проект позавчера, дослав расчеты Лене, и умер, остановив себе сердце. Потом была больница с окнами на Косую линию. Он пролежал в ней целый день и целую ночь. Он помнил, как приходила Дашка, потом пришли еще люди, в белых халатах поверх костюмов. Они без обиняков заявили Филу, что завтра он вылетает в Бишкек, и дальнейшая его карьера и жизнь - суть дипломатия, и с группой, которую он возглавит, он может при желании встретиться сегодня же вечером.
- Нас трое, - почти грубо выговорил Фил. Один из костюмов поморщился и холодновато ответил:
- Ваша пионерская дружина, Вольский, поедет с вами. А у нас с товарищами еще достаточно дел.
После них стало тихо, в палату влетел Уэллс и запел басом:
- У советской власти длинная рука, ахха-ха-ха, ахха-ха-ха...
19
Как выяснилось, Мельников никакую космическую программу не вел. Он строил себе экранопланы, и не для Фила вовсе, а для Анвара.
Как выяснилось, корпорация "Граница" раскрутилась быстрее "Пущино" и претендует на "инновацию номер раз".
Как выяснилось, именитые сауддиты еще три года назад обнаружили себя в Кремле, изрядно придавленными информацией о грядущем, и разделили финансовые потоки на "нашим" и "вашим".
Как выяснилось, Анвар был первым, но не единственным элементом программы "Пророк".
Как выяснилось, Фил с командой, уехав в отпуск без соответствующей вводной, сломали подобные отпуска не одному департаменту страны, а службы, желающие их остановить и обезвредить, не успевали три раза на один шаг при невероятных обстоятельствах.
Как выяснилось, группу Фила пришлось по настоянию экспертов Асселкина и Мельникова включить в операцию "Новая трансценденция", поскольку группа оказалась задействована в ней, исходя из своих внутренних целей.
Все это Филу в самой деликатной редакции, безукоризненно казенным языком сообщил Уэллс в самолете.
Дашка тихо читала и не вмешивалась. Ей нравилось пребывать в первом классе.
"И летающие крылья перекроют горизонт, и когда выплывут ладьи с крестами, кресты, падут от того, что черные крылья закроют им солнце, и станут мореплаватели далекими от людских страданий, и будут выполнять свой Путь без страха в сердце. И погибнут. Потому что черные крылья были созданы людьми в ладьях, теми, которыми они были. Время выровнит свой бег от прошлого к будущему", - цитировала Дашка какую-то неуемную фэнтези, которая, конечно же, отражала бредни автора, изрядно приправленные умонастроением его домена, альтернативными авторами и рекламным телевидением.
Фил не выносил фэнтези. Он сравнивал эти убогие конструкты с бумажными журавликами Хиросимы, нежными, бессильными предвестниками того, что уже случилось.
После аэропорта их привезли в гостиницу. Встреча с дипломатами должна была начаться через три часа, и они оказались предоставлены самим себе в полусоветской гостиной с кондиционером, разбрызгивающим освежающие капли через голову мифической рыбы. Пространство комнаты было столь неумело застроено приспособлениями под отдых, что он просто-таки исключался. Приходилось как-то перемещаться по комнате и собирать из имеющихся под потолком глюков, а в головах - трюков концепцию, кого именно троица будет здесь представлять - и перед кем, черт, возьми? перед бывшим товарищем по играм "доброй воли" или перед новым посредником чужого Бога? Ужасно хотелось отстаивать чьи-то интересы, еще лучше - проект, еще лучше - свой, еще лучше - зная конкурента, и уж совсем замечательно - имея при этом выигранный когда-то ранее темп за счет собственных внутренних ресурсов.
20
Ничего подобного не предполагалось. Они оказались в роли губки, которая вот сейчас уже промокнет информацию, на нее надавят, отожмут, и от первого отжима останется печать. Этот пергамент - потом и может быть повлияет на историю, которая...
"В состоянии неопределенности следует соблюдать сугубую осторожность..." - невесело констатировала Дашка. Она прилично знала арабский, и все ее предвидения ложились тараканьей вязью на карту страны, бесповоротно перекрывая нынешнюю границу с ее Корпорацией и длинными языками внедряясь в Орловскую и Ростовскую области. "Прямо ИГО какое-то", заявила Даша и взялась за свою недосказанную персидскую "Сказку о золотой газели...". ;
- Ты бы лучше вплетала в персидские ковры Ариаднову нить, - досадливо отозвался Уэллс, - мы бы тебя Кассандрой при Пророке оставили.
- Спрашивайте, мальчики, спрашивайте, а вы, люди, ничего не приукрашивайте...- пропела Дашка язвительно. - Что вы теперь, будете приставать к Пророку с вопросом: на кого ты, гад, работал? То-то он вам ответит. Вас послали экспертами, а меня переводчиком. Выполняйте! Думать вредно. Третий час запускаете старинный русский сюжет "Горя хочется!".
Когда Анвар вышел из машины и пошел навстречу Филу, через площадь, один, Фил пожалел, что рядом нет Петеньки, который в критический момент доставал оружие будто бы из-под земли или неожиданно для окружающих имел оное с собой.
У Анвара был еще виден шрам. Он был одет в европейский костюм, только светлый. Машина осталась метрах в двадцати от него. "Какая беспечность, подумал Фил. - Какая чушь, пророк с мобильником, а впрочем, "у нас это местный телефон". Что-то тихое и плотное плыло впереди бывшего друга.
Когда Анвар подошел вплотную и обнял Фила, это плотное тихо легло на плечи.
- А вы ноктьюрн сыграть смогли бы..? - начал Анвар.
- Сволочь, - ответил Фил и обнял его в ответ.
Их снимали. Уже стояли вокруг узким кольцом. Анвар разговаривал с Дашкой на фарси. Их снимали. Уэллс снимал сам. Его тоже снимали. "Встреча на Эльбе", - подумал Фил. Он почему-то обратил внимание на то, что здесь вымыт асфальт, как в Нью-Йорке, где можно было ходить в белом, сидеть на ступеньках и не опасаться пыли. Фил отвечал на вопросы. В конце он сказал, что на деньги Саудовской Аравии производятся лучшие в мире пророки, и он такого Пророка видел. Пожилой журналист понимающе улыбнулся. Уэллс приводил бесчисленные доказательства тому, что арабы, и даже самые что ни на есть террористы из них, никаких небоскребов не бомбили, и уповал на европейский почерк, повторяя концепцию трехлетней давности - "Те же и Пророк".
Потом все пошли в мечеть, а журналисты остались. Там было вымыто и пустынно, народ вливался, заполняя собой странный вакуум пространства. Оказалось, что это была новая мечеть.
Анвар стоял на возвышении и говорил, как пел. Дашка переводила Филу в ухо. Уэллс в мечеть не пошел. Фил с Дашей стояли здесь в нарушение всех традиций. Они стояли напротив Анвара. Остальные склонились на своих ковриках низко и тихо. "Люди - это гоночные машинки, с помощью которых боги перевозят души, они намеренно путают машинкам дороги, чтобы осколки их собственных душ не собрались в единую. Тогда-то родится новый Бог. А у них такое запрещено. Или боязно как-то".
21
"Лучше дохлая собака у порога, чем флорентиец - сосед на кладбище, но ты из святого города, тебя славим", - радостно провозгласил тамада на русском с легким акцентом, напоминающим скорее грузинский, чем итальянский. Огромные мужчины и миниатюрные женщины потянулись бокалами к Филу. Словоохотливого пизанца оттеснили, хотя Фил более всего хотел выпить именно с ним. Пизанцем занялась Мария. Она была похожа на итальянку и свободно болтала по-ихнему. Она прилетела на его сорокалетие и останется до завтра. Флоренция пахла ее духами. Фил впервые обрадовался, что рядом нет ребят: любезные, милые и чужие итальянцы, даже если и российского происхождения, разойдутся до девяти, и они вместе с Машкой посмотрят фильм, который прислала Алиса. Впервые Фил не поехал за дочерью, а она сказалась занятой и не приехала к нему, и все сошло - Вселенная не повернулась к лесу задом. Даже наоборот: звезды вставали так, как мечталось, но не планировалось. Завтрашний день был бесповоротно назначен выходным. Он маячил в сером ноябре горячей искрой, а начался сегодня.
Алиса деловито поздравила отца, снисходительно добавив, что еще помнит его молодым. "Нахалка", - засмеялась Машка. Она сидела, завернувшись в плед, как большая кошка, которой никуда уже не нужно гулять самой по себе. За время их разрыва Мария сходила замуж, чуть располнела, убрала постоянное напряжение из речи и резкость из движений, вместе с этим ушло то безумие, которое возникало между ней и Филом в короткие деловые, невыносимые для обоих встречи. Антигенерация. Аннигиляция. Взаимная кома. Колючий снег и ледяной ветер в лицо друг другу. Страшно вспомнить. И все же как легко смотреть картинки прошлого, когда они стали картинками.
- А это эскиз моей предвыборной программы, - непринужденно сообщала родителям компьютерная Алиса. - Вам будет интересно. - Далее шел ее монолог, а следом диалог на школьном сборище или карнавале. Сразу ничего нельзя было понять. Определенным являлось только то, что Алиса и этот очкарик справа от нее здесь правили бал. И баллы зашкаливали.
- Легко видеть и нетрудно показать, - с улыбкой вещала девочка, - как говорил мой немного консервативный отец, что игра закончена. Все поставили свои точки, а я претендую на право поставить жирную, общую, итоговую, по праву победителя.
Алиса сделала паузу, чуть присевши в сомнительном реверансе, который, скорее, подходил к костюму, чем к задиристому тону речи. В костюмах были все. Причудливые сочетания выдуманных регалий начала второго тысячелетия с современными тканями напоминали исторический фильм конца двадцатого века, когда статистов рядили в одежи и гоняли по полям, вместо того чтобы цивилизованно отцифровать прошлое на компьютере. Так, очки у парня имели столь невероятную конструкцию, что сами по себе могли стать образцом движения инженерной мысли от будущего к прошлому. Реконструкция, так сказать, технологии была налицо и на лице.
- Дали б мне такую школу, я бы выиграл войну, - заявил Фил.
- Ты ее и выиграл, - спокойно выговорила Маша и потянулась под пледом. - Миха обиделся, он хотел остаться у нас, до Пизы прилично ехать, по мокрой дороге, в тоскливом ноябре. Почему ты его не пригласил? Не по-русски как-то.
- Он итальянец, уже двадцать лет как, отстань с приличиями, а? сказал Фил, сел с ней рядом и закрыл обиженно мигнувший лаптоп, - девочка выросла, а тебе пора спать, молоко с медом, и в кровать, ясно, - заявил он ласково и понес ее в спальню прямо в пледе.
Машка, уже упакованная во что-то шелковое, смахивающее на кимоно, лежа в постели, все-таки пожелала досмотреть послание дочери. Фил обнимал ее и таращился в экран, где отпрыск рода Бельских-Кириченко вовсю изгилялся над историческими парадигмами.
- Итак, - насмешливо констатировала Алиска, - результатом игры в предметном поле можно считать использование дамасских орнаментов в оформлении школы. Проект, застрявший в так называемом бывшем институте востоковедения, торжественно извлечен нами оттуда вчера и водворен в номинационный список грантов: "Дизайн. Пересечение культур". Это, что касается авторского права и прочих тонкостей создателей и менеджеров. Весь первый этаж уже готов, а к моменту визирования бумаг школа будет украшена в соответствующем духе.
- И фигура Пророка в кабинете директора, - засмеялся Фил. - Эти ученички продадут родную мать! Где они взяли денег?
- Знаешь, Фили, раньше, когда-то давно, в эллинскую эпоху, боги даже общались с людьми, и никого это не удивляло. А дети ходили послушать божественные сказки, и иногда были отпрысками старых и не очень старых богов...
Потом они по-быстрому оценили речь второго победителя, который вещал от имени трех держав, выбравших в своем Тысяча Первом году индустриальный путь развития. Эту концепцию любил и нежил в своих статьях Петенька, который в любую бытность, в любой момент начал и продолжил бы производить оружие всех видов, а далее снарядил бы экспедицию в космос. Петькиной Гельке исполнилось семь лет. Лялька родила ее в Англии, потом вернулась в Россию, заявив Петеньке, что "за морем житье не худо", но, "кроме мордобития, никаких чудес". Они отпраздновали свадьбу, Фил стал крестным, а Петенька целых три месяца провел дома в Питере и только когда деньги кончились совсем и у всех, отправился куда-то на Юг. С тех пор как он надел погоны, ребята его ни о чем не спрашивали, на все дурацкие вопросы по первости он задумчиво отвечал: "А давайте, я спою вам лучше марш китайских десантников..." Кого склонил к взаимовыгодному сотрудничеству воинствующий генетик, так и осталось в догадках и анекдотах компании. Впрочем, он "выбрал веру и житье, полсотни раз у смерти выиграв подряд". Прислал телеграмму, нежную, она заканчивалась грустно: "не долечу, блин, далековато..." Лелька рвалась приехать, но дочка пошла в первый класс и еще танцевать в балет, и Лелька осталась больше мамой, чем подругой. Спасибо ей, подумал Фил. Она бы нас сейчас организовала провести ночное флорентийское расследование следов розенкрейцеров в информационных полях над городом. Это было бы ужасно. Уэллс и Дарька срослись с Анваром, но жили в Эр-Риаде, родили мальчика Рахмата и сформировали какой-то сложный семейный культ на грани миров и языков. Уэллса часто показывали по телевизору. К нему прицепилась кличка Франклин, и он ею гордился. Похоже, что он обращался с миром так же нежно и предупредительно, как с Дашкой, друзьями и природой. Он твердо верил, что "если мир приласкать, мир станет ласковым". Он вычитал это в старой книжке советских еще времен, запомнил и воплотил в себе. Фил сказал когда-то, что он считает Шерлока Холмса куда более этичным, чем этот застенчивый герой, идеал Уэллса. Петенька тоже долго тряс перед носом у друзей бодренькое продолженьице романа, где "всемирный ласковый субъект" стал демиургом, крушителем и потрошителем, и жертвой, но тщетно. Уэллс остался верить "старому завету".
Снова выступала Алиска. Она бодро воспроизвела слова русского князя Владимира Красное Солнышко: "корабль плюс механический двигатель равняется весь мир".
- Слушай, - засмеялся Фил, - да это просто Петькина дочка. Машка спала, уткнувшись ему в плечо. Начинался серый флорентийский рассвет. Фил не стал всматриваться в чертежи экранопланов, которые предлагал победитель-очкарик. Он понял две вещи: во-первых, он бесповоротно и навсегда оставляет Машку здесь рядом с собой, во-вторых, их дети и прочая поросль притащили столько будущего в прошлое, что, наверное, предотвратят лениво разворачивающуюся войну цивилизаций. Иначе, когда же они увидятся с Петькой? И вообще, если у тебя случается выходной, значит, никакой мобилизации нет, и можно жить еще двадцать четыре часа во взвеси времен, которую кто-то определил как любовь, потому что проектировщики экранопланов, цивилизационных сюжетов и собственных пиаров уже выросли, и Фил может легко сдать им вахту на одни сутки.
А потом прошло две недели. Наверное, они случились в Санкт-Петербурге, но все же Фил отчетливо помнил, что дважды летал в Москву. Еще он помнил счастливый день в белой палате и Дарькины руки, лежащие на глазах. Петенька уехал на границу. Лелька улетела в Лондон, решив родить непременно англичанина. Она воспользовалась какими-то связями Марии и Фила и устроилась, видимо, неплохо. Лена стала руководителем проекта, превратила мужа в бухгалтера, а детей - в курьеров и секретарей. Никто не пикнул на такую семейственность.
Фил понял, что остался без работы. И вспомнил, что совершил несколько странных поступков. С Машкой в Москве встречаться отказался. Виделся с Алиской. Плакал при расставании. Война не началась, она подглядывала из-за угла, вместо нее из всех периферий полился поток людей, превратившихся в цыган, требующих и плачущих и тут же мародерствующих. Нельзя было взять билеты никуда. Вся милиция крутилась вокруг вокзалов. Новобранцы, обритые и одетые в форму, были куда более адекватны, чем эти вечные матери и тетки печали, снявшиеся с места в погоне за ничем. "Как будто на них вся Россия сошлась" или они сошлись со всей России. У Фила было ощущение, что конец света таки наступил.
Он понял, что в коловращении протянутых женских рук он не живет, что ситуацией не владеет и, наверное, должен покинуть этот мир. Он закончил проект позавчера, дослав расчеты Лене, и умер, остановив себе сердце. Потом была больница с окнами на Косую линию. Он пролежал в ней целый день и целую ночь. Он помнил, как приходила Дашка, потом пришли еще люди, в белых халатах поверх костюмов. Они без обиняков заявили Филу, что завтра он вылетает в Бишкек, и дальнейшая его карьера и жизнь - суть дипломатия, и с группой, которую он возглавит, он может при желании встретиться сегодня же вечером.
- Нас трое, - почти грубо выговорил Фил. Один из костюмов поморщился и холодновато ответил:
- Ваша пионерская дружина, Вольский, поедет с вами. А у нас с товарищами еще достаточно дел.
После них стало тихо, в палату влетел Уэллс и запел басом:
- У советской власти длинная рука, ахха-ха-ха, ахха-ха-ха...
19
Как выяснилось, Мельников никакую космическую программу не вел. Он строил себе экранопланы, и не для Фила вовсе, а для Анвара.
Как выяснилось, корпорация "Граница" раскрутилась быстрее "Пущино" и претендует на "инновацию номер раз".
Как выяснилось, именитые сауддиты еще три года назад обнаружили себя в Кремле, изрядно придавленными информацией о грядущем, и разделили финансовые потоки на "нашим" и "вашим".
Как выяснилось, Анвар был первым, но не единственным элементом программы "Пророк".
Как выяснилось, Фил с командой, уехав в отпуск без соответствующей вводной, сломали подобные отпуска не одному департаменту страны, а службы, желающие их остановить и обезвредить, не успевали три раза на один шаг при невероятных обстоятельствах.
Как выяснилось, группу Фила пришлось по настоянию экспертов Асселкина и Мельникова включить в операцию "Новая трансценденция", поскольку группа оказалась задействована в ней, исходя из своих внутренних целей.
Все это Филу в самой деликатной редакции, безукоризненно казенным языком сообщил Уэллс в самолете.
Дашка тихо читала и не вмешивалась. Ей нравилось пребывать в первом классе.
"И летающие крылья перекроют горизонт, и когда выплывут ладьи с крестами, кресты, падут от того, что черные крылья закроют им солнце, и станут мореплаватели далекими от людских страданий, и будут выполнять свой Путь без страха в сердце. И погибнут. Потому что черные крылья были созданы людьми в ладьях, теми, которыми они были. Время выровнит свой бег от прошлого к будущему", - цитировала Дашка какую-то неуемную фэнтези, которая, конечно же, отражала бредни автора, изрядно приправленные умонастроением его домена, альтернативными авторами и рекламным телевидением.
Фил не выносил фэнтези. Он сравнивал эти убогие конструкты с бумажными журавликами Хиросимы, нежными, бессильными предвестниками того, что уже случилось.
После аэропорта их привезли в гостиницу. Встреча с дипломатами должна была начаться через три часа, и они оказались предоставлены самим себе в полусоветской гостиной с кондиционером, разбрызгивающим освежающие капли через голову мифической рыбы. Пространство комнаты было столь неумело застроено приспособлениями под отдых, что он просто-таки исключался. Приходилось как-то перемещаться по комнате и собирать из имеющихся под потолком глюков, а в головах - трюков концепцию, кого именно троица будет здесь представлять - и перед кем, черт, возьми? перед бывшим товарищем по играм "доброй воли" или перед новым посредником чужого Бога? Ужасно хотелось отстаивать чьи-то интересы, еще лучше - проект, еще лучше - свой, еще лучше - зная конкурента, и уж совсем замечательно - имея при этом выигранный когда-то ранее темп за счет собственных внутренних ресурсов.
20
Ничего подобного не предполагалось. Они оказались в роли губки, которая вот сейчас уже промокнет информацию, на нее надавят, отожмут, и от первого отжима останется печать. Этот пергамент - потом и может быть повлияет на историю, которая...
"В состоянии неопределенности следует соблюдать сугубую осторожность..." - невесело констатировала Дашка. Она прилично знала арабский, и все ее предвидения ложились тараканьей вязью на карту страны, бесповоротно перекрывая нынешнюю границу с ее Корпорацией и длинными языками внедряясь в Орловскую и Ростовскую области. "Прямо ИГО какое-то", заявила Даша и взялась за свою недосказанную персидскую "Сказку о золотой газели...". ;
- Ты бы лучше вплетала в персидские ковры Ариаднову нить, - досадливо отозвался Уэллс, - мы бы тебя Кассандрой при Пророке оставили.
- Спрашивайте, мальчики, спрашивайте, а вы, люди, ничего не приукрашивайте...- пропела Дашка язвительно. - Что вы теперь, будете приставать к Пророку с вопросом: на кого ты, гад, работал? То-то он вам ответит. Вас послали экспертами, а меня переводчиком. Выполняйте! Думать вредно. Третий час запускаете старинный русский сюжет "Горя хочется!".
Когда Анвар вышел из машины и пошел навстречу Филу, через площадь, один, Фил пожалел, что рядом нет Петеньки, который в критический момент доставал оружие будто бы из-под земли или неожиданно для окружающих имел оное с собой.
У Анвара был еще виден шрам. Он был одет в европейский костюм, только светлый. Машина осталась метрах в двадцати от него. "Какая беспечность, подумал Фил. - Какая чушь, пророк с мобильником, а впрочем, "у нас это местный телефон". Что-то тихое и плотное плыло впереди бывшего друга.
Когда Анвар подошел вплотную и обнял Фила, это плотное тихо легло на плечи.
- А вы ноктьюрн сыграть смогли бы..? - начал Анвар.
- Сволочь, - ответил Фил и обнял его в ответ.
Их снимали. Уже стояли вокруг узким кольцом. Анвар разговаривал с Дашкой на фарси. Их снимали. Уэллс снимал сам. Его тоже снимали. "Встреча на Эльбе", - подумал Фил. Он почему-то обратил внимание на то, что здесь вымыт асфальт, как в Нью-Йорке, где можно было ходить в белом, сидеть на ступеньках и не опасаться пыли. Фил отвечал на вопросы. В конце он сказал, что на деньги Саудовской Аравии производятся лучшие в мире пророки, и он такого Пророка видел. Пожилой журналист понимающе улыбнулся. Уэллс приводил бесчисленные доказательства тому, что арабы, и даже самые что ни на есть террористы из них, никаких небоскребов не бомбили, и уповал на европейский почерк, повторяя концепцию трехлетней давности - "Те же и Пророк".
Потом все пошли в мечеть, а журналисты остались. Там было вымыто и пустынно, народ вливался, заполняя собой странный вакуум пространства. Оказалось, что это была новая мечеть.
Анвар стоял на возвышении и говорил, как пел. Дашка переводила Филу в ухо. Уэллс в мечеть не пошел. Фил с Дашей стояли здесь в нарушение всех традиций. Они стояли напротив Анвара. Остальные склонились на своих ковриках низко и тихо. "Люди - это гоночные машинки, с помощью которых боги перевозят души, они намеренно путают машинкам дороги, чтобы осколки их собственных душ не собрались в единую. Тогда-то родится новый Бог. А у них такое запрещено. Или боязно как-то".
21
"Лучше дохлая собака у порога, чем флорентиец - сосед на кладбище, но ты из святого города, тебя славим", - радостно провозгласил тамада на русском с легким акцентом, напоминающим скорее грузинский, чем итальянский. Огромные мужчины и миниатюрные женщины потянулись бокалами к Филу. Словоохотливого пизанца оттеснили, хотя Фил более всего хотел выпить именно с ним. Пизанцем занялась Мария. Она была похожа на итальянку и свободно болтала по-ихнему. Она прилетела на его сорокалетие и останется до завтра. Флоренция пахла ее духами. Фил впервые обрадовался, что рядом нет ребят: любезные, милые и чужие итальянцы, даже если и российского происхождения, разойдутся до девяти, и они вместе с Машкой посмотрят фильм, который прислала Алиса. Впервые Фил не поехал за дочерью, а она сказалась занятой и не приехала к нему, и все сошло - Вселенная не повернулась к лесу задом. Даже наоборот: звезды вставали так, как мечталось, но не планировалось. Завтрашний день был бесповоротно назначен выходным. Он маячил в сером ноябре горячей искрой, а начался сегодня.
Алиса деловито поздравила отца, снисходительно добавив, что еще помнит его молодым. "Нахалка", - засмеялась Машка. Она сидела, завернувшись в плед, как большая кошка, которой никуда уже не нужно гулять самой по себе. За время их разрыва Мария сходила замуж, чуть располнела, убрала постоянное напряжение из речи и резкость из движений, вместе с этим ушло то безумие, которое возникало между ней и Филом в короткие деловые, невыносимые для обоих встречи. Антигенерация. Аннигиляция. Взаимная кома. Колючий снег и ледяной ветер в лицо друг другу. Страшно вспомнить. И все же как легко смотреть картинки прошлого, когда они стали картинками.
- А это эскиз моей предвыборной программы, - непринужденно сообщала родителям компьютерная Алиса. - Вам будет интересно. - Далее шел ее монолог, а следом диалог на школьном сборище или карнавале. Сразу ничего нельзя было понять. Определенным являлось только то, что Алиса и этот очкарик справа от нее здесь правили бал. И баллы зашкаливали.
- Легко видеть и нетрудно показать, - с улыбкой вещала девочка, - как говорил мой немного консервативный отец, что игра закончена. Все поставили свои точки, а я претендую на право поставить жирную, общую, итоговую, по праву победителя.
Алиса сделала паузу, чуть присевши в сомнительном реверансе, который, скорее, подходил к костюму, чем к задиристому тону речи. В костюмах были все. Причудливые сочетания выдуманных регалий начала второго тысячелетия с современными тканями напоминали исторический фильм конца двадцатого века, когда статистов рядили в одежи и гоняли по полям, вместо того чтобы цивилизованно отцифровать прошлое на компьютере. Так, очки у парня имели столь невероятную конструкцию, что сами по себе могли стать образцом движения инженерной мысли от будущего к прошлому. Реконструкция, так сказать, технологии была налицо и на лице.
- Дали б мне такую школу, я бы выиграл войну, - заявил Фил.
- Ты ее и выиграл, - спокойно выговорила Маша и потянулась под пледом. - Миха обиделся, он хотел остаться у нас, до Пизы прилично ехать, по мокрой дороге, в тоскливом ноябре. Почему ты его не пригласил? Не по-русски как-то.
- Он итальянец, уже двадцать лет как, отстань с приличиями, а? сказал Фил, сел с ней рядом и закрыл обиженно мигнувший лаптоп, - девочка выросла, а тебе пора спать, молоко с медом, и в кровать, ясно, - заявил он ласково и понес ее в спальню прямо в пледе.
Машка, уже упакованная во что-то шелковое, смахивающее на кимоно, лежа в постели, все-таки пожелала досмотреть послание дочери. Фил обнимал ее и таращился в экран, где отпрыск рода Бельских-Кириченко вовсю изгилялся над историческими парадигмами.
- Итак, - насмешливо констатировала Алиска, - результатом игры в предметном поле можно считать использование дамасских орнаментов в оформлении школы. Проект, застрявший в так называемом бывшем институте востоковедения, торжественно извлечен нами оттуда вчера и водворен в номинационный список грантов: "Дизайн. Пересечение культур". Это, что касается авторского права и прочих тонкостей создателей и менеджеров. Весь первый этаж уже готов, а к моменту визирования бумаг школа будет украшена в соответствующем духе.
- И фигура Пророка в кабинете директора, - засмеялся Фил. - Эти ученички продадут родную мать! Где они взяли денег?
- Знаешь, Фили, раньше, когда-то давно, в эллинскую эпоху, боги даже общались с людьми, и никого это не удивляло. А дети ходили послушать божественные сказки, и иногда были отпрысками старых и не очень старых богов...
Потом они по-быстрому оценили речь второго победителя, который вещал от имени трех держав, выбравших в своем Тысяча Первом году индустриальный путь развития. Эту концепцию любил и нежил в своих статьях Петенька, который в любую бытность, в любой момент начал и продолжил бы производить оружие всех видов, а далее снарядил бы экспедицию в космос. Петькиной Гельке исполнилось семь лет. Лялька родила ее в Англии, потом вернулась в Россию, заявив Петеньке, что "за морем житье не худо", но, "кроме мордобития, никаких чудес". Они отпраздновали свадьбу, Фил стал крестным, а Петенька целых три месяца провел дома в Питере и только когда деньги кончились совсем и у всех, отправился куда-то на Юг. С тех пор как он надел погоны, ребята его ни о чем не спрашивали, на все дурацкие вопросы по первости он задумчиво отвечал: "А давайте, я спою вам лучше марш китайских десантников..." Кого склонил к взаимовыгодному сотрудничеству воинствующий генетик, так и осталось в догадках и анекдотах компании. Впрочем, он "выбрал веру и житье, полсотни раз у смерти выиграв подряд". Прислал телеграмму, нежную, она заканчивалась грустно: "не долечу, блин, далековато..." Лелька рвалась приехать, но дочка пошла в первый класс и еще танцевать в балет, и Лелька осталась больше мамой, чем подругой. Спасибо ей, подумал Фил. Она бы нас сейчас организовала провести ночное флорентийское расследование следов розенкрейцеров в информационных полях над городом. Это было бы ужасно. Уэллс и Дарька срослись с Анваром, но жили в Эр-Риаде, родили мальчика Рахмата и сформировали какой-то сложный семейный культ на грани миров и языков. Уэллса часто показывали по телевизору. К нему прицепилась кличка Франклин, и он ею гордился. Похоже, что он обращался с миром так же нежно и предупредительно, как с Дашкой, друзьями и природой. Он твердо верил, что "если мир приласкать, мир станет ласковым". Он вычитал это в старой книжке советских еще времен, запомнил и воплотил в себе. Фил сказал когда-то, что он считает Шерлока Холмса куда более этичным, чем этот застенчивый герой, идеал Уэллса. Петенька тоже долго тряс перед носом у друзей бодренькое продолженьице романа, где "всемирный ласковый субъект" стал демиургом, крушителем и потрошителем, и жертвой, но тщетно. Уэллс остался верить "старому завету".
Снова выступала Алиска. Она бодро воспроизвела слова русского князя Владимира Красное Солнышко: "корабль плюс механический двигатель равняется весь мир".
- Слушай, - засмеялся Фил, - да это просто Петькина дочка. Машка спала, уткнувшись ему в плечо. Начинался серый флорентийский рассвет. Фил не стал всматриваться в чертежи экранопланов, которые предлагал победитель-очкарик. Он понял две вещи: во-первых, он бесповоротно и навсегда оставляет Машку здесь рядом с собой, во-вторых, их дети и прочая поросль притащили столько будущего в прошлое, что, наверное, предотвратят лениво разворачивающуюся войну цивилизаций. Иначе, когда же они увидятся с Петькой? И вообще, если у тебя случается выходной, значит, никакой мобилизации нет, и можно жить еще двадцать четыре часа во взвеси времен, которую кто-то определил как любовь, потому что проектировщики экранопланов, цивилизационных сюжетов и собственных пиаров уже выросли, и Фил может легко сдать им вахту на одни сутки.