— Ты не понимаешь…
— Да понимаю я все! Ты, наверное, думаешь, я слепой или дурак да? Я вижу , что ты локти от досады кусать готов, что она не желает больше быть с тобой… Я прав?
— И как же ты терпишь меня в своем доме? — Усмехнулся Павел. — Если видишь, что я домогаюсь женщины, которую, как ты говоришь, любишь.
— Не говорю, а люблю. Запомни. А насчет тебя… Мне не на что жаловаться. Ведь из нас двоих она все-таки выбрала меня!
— Ты уверен в этом? — Тихо , как бы между прочим, спросил Паша.
— На все сто. — Твердо ответил Василий. — Она очень необычная женщина, я не встречал таких раньше ни разу.
— Я тоже… Хоть, казалось бы, кому как не мне знать их натуру вдоль и поперек…
— В ней есть душа. И стержень есть. Если уж она решила, что ты не для нее, значит, не позволит себя унижать…
— Ей проще унизить меня, чем рискнуть довериться любимому человеку. Она готова отказаться от всего, только из опасения, что кто то может сделать ей больно… Унизить, как ты выразился. — От всей души искренне согласился Павел. — Уже за одно это я отвинтил бы голову ее придурку мужу. Я хоть и оказался в полном дерьме, но рад, что все произошло именно так. Как ни крути, а Женька до сих пор бы стирала этому ублюдку трусы и носки, супчики готовила …
— Ну и что? Ты считаешь, она не счастлива была? Все женщины мечтают готовить суп для любимого человека.
— Не пори ерунды, — отмахнулся Паша. — Нет в этом никакого счастья. Просто она не догадывалась, что бывает и по-другому. Супчики это необходимо, это здорово даже! Но это всего лишь сотая… тысячная часть отношений с любимым человеком. Без них запросто можно обойтись, а вот без любви и уважения вряд ли…
— Я не совсем понимаю, к чему ты все это говоришь… Ее муж, надеюсь, уже в глубоком прошлом. Или ты сомневаешься?
— Он то в прошлом. А комплексы, которые он ей оставил, перед нами. Она не верит людям. Чем лучше они к ней относятся, тем больше ее это настораживает… Она не верит в себя и в свои силы. — Я почувствовала, что по моим щекам побежали мокрые дорожки слез. Неужели Паша все это искренне говорит? Он, правда, считает меня необыкновенной? Но я же самая обычная, средняя женщина, каких вокруг сотни…
— А вот мне она поверила. — Хвастливо заметил Вася. — И решилась вручить в мои руки свою жизнь…
— Ты имеешь в виду, она согласилась выйти за тебя замуж…
— И не только. Она ведь уже моя. Моя целиком. Там, в ванне… — Мне стало тошно. Господи, неужели все мужики такие? За что тогда их любить?
— Зачем ты мне все это говоришь? — Хмуро перебил его Павел. — Хочешь поделиться интимными подробностями, как там у вас все было? Я в курсе, что и как делают мужчина и женщина, оставаясь наедине… Особенно в ванне.
— Вот и отлично. Я хочу, чтобы ты понял, тебе тут больше ловить нечего. Тебе не удастся затащить ее в постель. Я. слава богу, могу отличить порядочную женщину от шлюхи. Такая, как Женя, если уж решилась на близость с мужчиной, значит, и правда, испытывает к нему любовь. Поэтому я в ней уверен. Для меня это главное.
Я с замиранием сердца ждала, что же ответит на это Павел. У него сейчас появилась реальная возможность избавиться от соперника. Сможет ли он промолчать? Вернее, сочтет ли нужным…
— Я рад, что у вас все получилось. — После некоторой заминки вполне спокойно отозвался он. — Я понимаю тебя. Доверие, это, пожалуй, самое главное в отношениях между людьми… Хочешь знать правду? — Я замерла. — Я ведь тоже влюбился в эту женщину с первого взгляда. Вернее в то, что сам себе напридумывал. Нельзя понять человека с первого взгляда, запомни. Чем сильнее заносишься, тем больнее падать вниз. Я даже рад, что не успел с ней стать ближе… Я ведь тоже верю, как мальчишка, что остались еще женщины, для которых это по настоящему важно. Только рядом с ними мы мужики начинаем ощущать близость, как занятие любовью, а не просто, как половой акт…
— Согласен. В этом деле физиология не главное. Чем больше чувства, тем приятнее процесс. — Последние слова в стельку пьяный Вася выговорил с трудом. — Значит, с Женькой ты не переспал?
— Если бы она, и правда, хоть немного побыла моей, я бы счел ее отношения с тобой предательством. — Скорее себе, чем Василию ответил он. Я до боли закусила губу. Господи, сколько глупостей я сегодня наворотила, а ведь мне казалось, что я поступаю правильно.
— Выпьем за женщин? — Предложил Вася, едва ворочая языком.
— Давай. — Вздохнул Павел, разливая самогон. — И пойдем спать.
Глава 18
Глава 19
— Да понимаю я все! Ты, наверное, думаешь, я слепой или дурак да? Я вижу , что ты локти от досады кусать готов, что она не желает больше быть с тобой… Я прав?
— И как же ты терпишь меня в своем доме? — Усмехнулся Павел. — Если видишь, что я домогаюсь женщины, которую, как ты говоришь, любишь.
— Не говорю, а люблю. Запомни. А насчет тебя… Мне не на что жаловаться. Ведь из нас двоих она все-таки выбрала меня!
— Ты уверен в этом? — Тихо , как бы между прочим, спросил Паша.
— На все сто. — Твердо ответил Василий. — Она очень необычная женщина, я не встречал таких раньше ни разу.
— Я тоже… Хоть, казалось бы, кому как не мне знать их натуру вдоль и поперек…
— В ней есть душа. И стержень есть. Если уж она решила, что ты не для нее, значит, не позволит себя унижать…
— Ей проще унизить меня, чем рискнуть довериться любимому человеку. Она готова отказаться от всего, только из опасения, что кто то может сделать ей больно… Унизить, как ты выразился. — От всей души искренне согласился Павел. — Уже за одно это я отвинтил бы голову ее придурку мужу. Я хоть и оказался в полном дерьме, но рад, что все произошло именно так. Как ни крути, а Женька до сих пор бы стирала этому ублюдку трусы и носки, супчики готовила …
— Ну и что? Ты считаешь, она не счастлива была? Все женщины мечтают готовить суп для любимого человека.
— Не пори ерунды, — отмахнулся Паша. — Нет в этом никакого счастья. Просто она не догадывалась, что бывает и по-другому. Супчики это необходимо, это здорово даже! Но это всего лишь сотая… тысячная часть отношений с любимым человеком. Без них запросто можно обойтись, а вот без любви и уважения вряд ли…
— Я не совсем понимаю, к чему ты все это говоришь… Ее муж, надеюсь, уже в глубоком прошлом. Или ты сомневаешься?
— Он то в прошлом. А комплексы, которые он ей оставил, перед нами. Она не верит людям. Чем лучше они к ней относятся, тем больше ее это настораживает… Она не верит в себя и в свои силы. — Я почувствовала, что по моим щекам побежали мокрые дорожки слез. Неужели Паша все это искренне говорит? Он, правда, считает меня необыкновенной? Но я же самая обычная, средняя женщина, каких вокруг сотни…
— А вот мне она поверила. — Хвастливо заметил Вася. — И решилась вручить в мои руки свою жизнь…
— Ты имеешь в виду, она согласилась выйти за тебя замуж…
— И не только. Она ведь уже моя. Моя целиком. Там, в ванне… — Мне стало тошно. Господи, неужели все мужики такие? За что тогда их любить?
— Зачем ты мне все это говоришь? — Хмуро перебил его Павел. — Хочешь поделиться интимными подробностями, как там у вас все было? Я в курсе, что и как делают мужчина и женщина, оставаясь наедине… Особенно в ванне.
— Вот и отлично. Я хочу, чтобы ты понял, тебе тут больше ловить нечего. Тебе не удастся затащить ее в постель. Я. слава богу, могу отличить порядочную женщину от шлюхи. Такая, как Женя, если уж решилась на близость с мужчиной, значит, и правда, испытывает к нему любовь. Поэтому я в ней уверен. Для меня это главное.
Я с замиранием сердца ждала, что же ответит на это Павел. У него сейчас появилась реальная возможность избавиться от соперника. Сможет ли он промолчать? Вернее, сочтет ли нужным…
— Я рад, что у вас все получилось. — После некоторой заминки вполне спокойно отозвался он. — Я понимаю тебя. Доверие, это, пожалуй, самое главное в отношениях между людьми… Хочешь знать правду? — Я замерла. — Я ведь тоже влюбился в эту женщину с первого взгляда. Вернее в то, что сам себе напридумывал. Нельзя понять человека с первого взгляда, запомни. Чем сильнее заносишься, тем больнее падать вниз. Я даже рад, что не успел с ней стать ближе… Я ведь тоже верю, как мальчишка, что остались еще женщины, для которых это по настоящему важно. Только рядом с ними мы мужики начинаем ощущать близость, как занятие любовью, а не просто, как половой акт…
— Согласен. В этом деле физиология не главное. Чем больше чувства, тем приятнее процесс. — Последние слова в стельку пьяный Вася выговорил с трудом. — Значит, с Женькой ты не переспал?
— Если бы она, и правда, хоть немного побыла моей, я бы счел ее отношения с тобой предательством. — Скорее себе, чем Василию ответил он. Я до боли закусила губу. Господи, сколько глупостей я сегодня наворотила, а ведь мне казалось, что я поступаю правильно.
— Выпьем за женщин? — Предложил Вася, едва ворочая языком.
— Давай. — Вздохнул Павел, разливая самогон. — И пойдем спать.
Глава 18
Я немного поплакала, когда мужчины покинули кухню, потом задремала. Сквозь сон я почувствовала, как чьи то сильные руки подняли меня и понесли наверх. Мне не нужно было открывать глаза, чтобы понять, это Паша. Я просто почувствовала это и все. Доверчиво прижавшись к его груди, я чувствовала себя почти счастливой. Он думает обо мне, он хочет меня… Слава богу, он оказался настоящим мужчиной, не поверил в Васино вранье и сам решил покончить со всеми сомнениями . Он не стал спрашивать моего мнения, а уж тем более разрешения, просто взял на руки и понес к себе в постель. Я даже и подумать раньше не могла, как это здорово, когда и решение, и ответственность за них берет на себя твой любимый мужчина.
Паша осторожно положил меня на кровать, развязал поясок , приподнял мои плечи и снял халат . Я специально не помогла ему ни одним движением, пусть делает все, что только подскажет ему фантазия. Он между тем снял с моих ног сиреневые шлепанцы, расправил на коленях сорочку и покрыл меня одеялом. Немного постоял молча, потом погас свет, и его удаляющиеся шаги прозвучали где то в глубине дома. Я изумленно распахнула глаза. Так все это опять оказалось фарсом? Дешевым спектаклем, рассчитанным на доверчивую публику? Он с таким пылом изображал пусть не любовь, но уж желание и страсть точно, а как только подумал, что зрители спят и представление оценивать некому, снова превратился в холодного безразличного эгоиста? Он даже не дотронулся до меня! Не поцеловал … А ведь он мог делать все, что захочет… Я закрыла лицо руками и замерла. Я была так разочарована, что даже слезы застыли в моей груди. Меня слегка трясло от бессилия и ярости, но глаза оставались совершенно сухими.
— Жень… — Только один раз. Почувствовав, что он поднимается, чтобы уйти, я отозвалась.
— Я не сплю. Чего ты хочешь?
— Я пришел тебе сказать, теперь ты совершенно свободна…
— Я и так была свободна. — Холодно ответила я. — Ни ты, ни Василий…
— Я не о том. — Перебил меня Павел. — Ты можешь возвращаться домой, жить своей прежней жизнью. Забыть обо всем… — В его тоне было что то такое , что заставило меня почувствовать нешуточную тревогу. Перед ней отступила и обида, и разочарование. Я села на кровати и заглянула ему в глаза.
— Паш? Что случилось? Сюда едет милиция? Или… — от одной мысли об этом у меня похолодело в груди, — или еще кого то убили? Кого?!
— Не волнуйся, все живы, слава богу. — Павел обнял меня за плечи и прижал к себе.
— Но у тебя такой голос… я испугалась…
— Прости… Мне, и правда, хреново. Как никогда в жизни…
Я погладила его по волосам.
— Расскажи.
— Да нечего рассказывать. Я только что разговаривал с матерью. Она в истерике. Теперь меня обвиняют в обоих убийствах. Хоть одно хорошо, с тебя все обвинения автоматически снимаются. Если мы не станем распускать язык, менты никогда в жизни не докопаются, что нас с тобой может что то связывать… Хотя, как выяснилось, нас ничего и не связывает…
— Я дам показания насчет того мужчины у калитки…
— Дашь, конечно. Только теперь они будут иметь очень маленькое значение. В деле появилась улика, которая с легкостью перевесит все остальные. Они нашли пистолет, из которого застрелили Володю.
— А при чем здесь ты?
— Он зарегистрирован на мое имя. На нем мои отпечатки пальцев. И нашли его при обыске в моем доме. В сейфе. На ручке сейфа тоже исключительно мои пальцы. Добавь сюда отпечатки на кочерге, показания охранника. Картина ясная. Даже то, как быстро я направился в бега, свидетельствует против меня.
— А мотив? — Прошептала я.
— Убийственный. — Усмехнулся он. — Эти двое цинично обманывали самого дорогого для меня человека, мою мать…
— Ты хоть можешь предположить, как пистолет попал в твой сейф?
— Естественно. Я сам положил его туда сегодня утром.
— Сам? — Изумилась я. — Ничего не понимаю.
— Все так просто, что даже рассказывать неудобно. Пистолет утром принесла мама. Он уже довольно давно валялся у нее, а когда начались все эти убийства, она начала беспокоиться за меня. Ведь непонятно, кто убивает и зачем… Кто может поручиться, что третьим не стану я? Короче, она принесла мне оружие для самообороны, чтобы в момент опасности мне было чем защититься. Я запер его в сейф. От греха подальше.
— А теперь она отказывается подтвердить, что это она принесла пистолет? — Не поняла я.
— Я запретил ей это делать. Она устроила настоящую истерику по этому поводу. Но я смог ее убедить.
— Я не понимаю…
— Как только милиция услышит об этом, они начнут подозревать маму… Они и так пытаются пристегнуть ее к этому делу, только никак не найдут зацепку. Ее признание станет для них просто подарком… Ее обвинят в убийстве мужа, ну, а его любовника, по прежнему, оставят за мной. Мне пользы никакой, и, окажись мать в тюрьме, заняться этим делом будет некому.
— А ты не допускаешь мысли, что Алина, и правда, могла…
— Нет. — Твердо пресек мои домыслы Павел. — Она моя мать. Она бы могла подставить и уничтожить кого угодно, но только не меня. Я ее единственная слабость. Если бы из этого пистолета она застрелила Володьку, разве она притащила бы эту улику в мой дом. Тем более она была уверена, что милиция с минуты на минуту появится на пороге. Она бы бросила оружие в сточную канаву, утопила в реке, закопала в лесу… но ни за что не притащила его мне… Если тебе таких доводов не достаточно, то скажи, зачем ей убивать Владимира?
— Он обманывал ее. — Нерешительно начала я.
— Ну и что? — Пожал плечами он. — Она в любой момент могла развестись с мужем. Для него это было смерти подобно, но сделать он ничего не мог. Все деньги принадлежат матери, она позволяла ему пользоваться всем, чем угодно, тратить огромные суммы, но они все равно были ее. Очень опытный юрист составил их брачный контракт. Я сам настоял на этом, как только услышал об их абсурдном намерении вступить в брак. После этого я махнул на них рукой. Владимир для матери был просто игрушкой. Она могла в любой момент развестись с ним и выгнать на улицу. Это месть пострашнее других. Зачем убивать, скажи на милость?
— Но ведь она, возможно, любила его, а если это так, то разумные доводы теряют смысл…
— Эту версию мне высказал следователь. Я постарался ему объяснить… Он, конечно же, меня не понял. Но ты, Жень! Ты знаешь всю эту ситуацию изнутри. Ты видела Владимира, знала Юрку. Думаю, ты и мать смогла раскусить. Ей нравилась в Володе именно эта его бесшабашность, безбашенность даже… Она прекрасно знала обо всех его похождениях… Ну, или почти обо всех… Наверное, сложно понять ее отношение к жизни. Но это ее дело и только ее. Она никому не мешает и не приносит вреда. Понимаешь?
— Нет. — Честно ответила я. — Зачем она вышла за него? .
— Просто так. Захотелось стать замужней дамой. Чтобы люди чего плохого не подумали. Мама и сама не святая, она любит жизнь…А соседи любят посудачить о молодых мужчинах, появляющихся в апартаментах богатых пожилых женщин. С замужней женщиной все иначе. У Алины отличная репутация в обществе. Поэтому я и не смог убедить следователя, ведь не рассказывать же ему вот это все. Но ты то пойми, у них все было договорено с самого начала.
— Я понимаю. — Кивнула я. — Но мне не приятно. Ты так спокойно говоришь о всех этих ужасных вещах… Это ненормально. Может, тебе, как сыну, стоило бы не смотреть равнодушно на все это, а постараться как то поправить дело? Ко врачу ее отвести хотя бы…
— При чем тут врач? — Устало вздохнул Павел. — Давайте посадим в психушки всех, кто отличается от других… Занимаешься не традиционным сексом? В психушку! Хочешь сменить пол? В психушку! Потом перейдем к хромым, слепым, прыщавым… Они тоже отличаются от нас с тобой. И вообще, мне они не нравятся! Веский довод.
— Но это не одно и то же… Гомосексуализм это образ жизни, болезнь, если хочешь… Но не нужно путать это с распущенностью.
— В чем ты сейчас хочешь меня убедить? — Хмуро посмотрел он мне в глаза. — Я и сам не в восторге от того, что моя мать ведет не слишком … ну скажем приличную жизнь. Я беспокоюсь за нее. Но какое право я имею ее судить? Она позволяет мне жить своим умом и сердцем. Я тоже. Но это не значит, что мне это по душе. Давай не будем больше говорить об этом. Просто вычеркни мать из списка подозреваемых и все. Тем более, что я уже практически уверен, кто имеет гораздо большее отношение. По крайней мере, я догадываюсь, кто тот человек, который приходил ночью к дому Юрия.
— И кто это был? — С любопытством поинтересовалась я.
— Сначала нужно все взвесить… Ты сама уже должна бы понять, как легко обмануться, обвиняя человека, основываясь только на подозрениях и домыслах. Я должен поговорить с ним, возможно, у него есть алиби, тогда он отпадет сам собой.
— Ты должен мне назвать имя этого человека. — Твердо сказала я. — Если в убийствах виноват он, то ему уже нечего терять. Пойми. Я должна хотя бы знать, где мне тебя искать если что.
— Если что?
— Ну, если ты долго не вернешься…
— Куда не вернусь? — Продолжал допытываться он.
— Назад… ко мне. После разговора с этим человеком.
— Женя… Я пришел сейчас, чтобы объяснить тебе вот что… наша история закончилась. По крайней мере, для вас с Василием уже все позади. Тебя больше никто не ищет, ты должна начать строить жизнь заново. Разведешься с мужем, за Васю выйдешь… Я поговорил с ним вчера, он нормальный парень, я с легкой душой оставляю тебя на его попечении. Он сможет помочь тебе все забыть…
— Ты считаешь, что я смогу все забыть?
— Сможешь, если захочешь…
— А ты куда собрался? Мы же хотели вместе расследованием заняться…
— Жень, какой же ты все-таки ребенок еще, — эти слова прозвучали так ласково, почти нежно, что на глаза навернулись слезы. — Скажи, ну что могут расследовать трое таких дилетантов? Сначала я воспринял всю эту историю без должного внимания… Легкомысленно. Я отправился сюда с вами только потому, что хотел быть поближе к тебе…
— Но я думала, ты нуждался в помощи…
— Конечно. Но я ведь не беспомощный ребенок. У меня полно друзей, готовых помочь в любую минуту. Я позвонил начальнику охраны своей фирмы, он специалист в подобного рода делах. Вадим посоветовал мне отсидеться в соседнем коттедже, пока не закончится обыск, а когда милиция уедет, он бы спокойно вывез меня из поселка. К соседям они точно бы сунуться не рискнули. Ордера у них нет, а хозяева сейчас отдыхают на Канарах… Короче, я ничем не рисковал , у меня даже ключи от соседского дома есть… Так, на всякий пожарный оставили… Все бы так и было , сейчас я бы тоже потягивал текилу где-нибудь вдали от всей этой суеты… Но тут, вдруг, я увидел тебя. Ты так потешно вышагивала вдоль улицы, стараясь держаться гордо и независимо! Но я то видел, у тебя поджилки тряслись… правда? Мне стало любопытно, зачем ты вернулась… Я ведь, по честному, расстроился, когда думал, что никогда уже не увижу твои сердитые глазки… — Он немного помолчал. — Я скоренько спустился в сад и притаился в засаде у калитки. Дальше ты помнишь.
— Но раз уж так получилось, может, не стоит все менять… — Я смутилась, не зная , что сказать, чтобы он понял правильно.
— Ситуация вышла из под контроля. Все как-то незаметно стало ужасающе серьезным. Перед моим носом очень даже явственно замаячила безрадостная перспектива оказаться на тюремных нарах… Да и мать крайне не довольна, что я занялся подобной самодеятельностью… Я, честно сказать, хотел вызвать Вадима и уехать, вообще не прощаясь… Но не смог. Захотелось объяснить тебе все, чтобы ты не надумывала ничего лишнего по привычке… Я благодарен тебе… И не только за желание помочь. Ты встряхнула меня… Я как-то последнее время угас, стал равнодушен ко всему… Друзья, женщины, работа — изо дня в день одно и то же. Одни и те же слова, одни и те же лица… Ты появилась в моем доме очень вовремя.
— Тебе обязательно уезжать вот так, ночью, впопыхах? В этом доме тебя никому не придет в голову искать … Ты можешь провести здесь сколько угодно времени, пока твоя мать не найдет доказательства твоей невиновности…
— Ты сейчас говоришь от своего имени или от имени хозяина дома?
— Да какая разница, — отмахнулась я. — Вася сделает так, как попрошу я.
— Я бы руку на отсечение не дал… Ты хоть понимаешь, что ему эта ситуация крайне неприятна?
— Ну, и пусть! — Упрямо твердила я. — Он сам виноват…
— В чем?… Хотя это ваши дела… То, что мне неприятно быть помехой вашего счастья, тебе тоже все равно?
— Все равно. — Я вцепилась в его куртку. — Я не отпущу тебя. Не отпущу. Я ведь знаю, если сейчас ты уедешь, то уже никогда не вернешься в мою жизнь…
— Зачем? — Он осторожно расцепил мои пальцы. — Зачем мне возвращаться в твою жизнь? Ты же сама все для себя решила… Зачем мучить друг друга?
Он поднялся.
— Ну что, я пойду, пожалуй…
— Побудь со мной еще немного… — Попросила я.
— Не могу. Скоро начнет светать. Лучше выбраться отсюда затемно. Вадим подъедет с минуты на минуту.
— Поцелуй меня…
— Тогда я не смогу уйти. — Просто ответил он и торопливо направился за дверь.
Паша осторожно положил меня на кровать, развязал поясок , приподнял мои плечи и снял халат . Я специально не помогла ему ни одним движением, пусть делает все, что только подскажет ему фантазия. Он между тем снял с моих ног сиреневые шлепанцы, расправил на коленях сорочку и покрыл меня одеялом. Немного постоял молча, потом погас свет, и его удаляющиеся шаги прозвучали где то в глубине дома. Я изумленно распахнула глаза. Так все это опять оказалось фарсом? Дешевым спектаклем, рассчитанным на доверчивую публику? Он с таким пылом изображал пусть не любовь, но уж желание и страсть точно, а как только подумал, что зрители спят и представление оценивать некому, снова превратился в холодного безразличного эгоиста? Он даже не дотронулся до меня! Не поцеловал … А ведь он мог делать все, что захочет… Я закрыла лицо руками и замерла. Я была так разочарована, что даже слезы застыли в моей груди. Меня слегка трясло от бессилия и ярости, но глаза оставались совершенно сухими.
* * *
Когда Павел снова вернулся к моей кровати, уже светало. Он осторожно присел в ногах и тихонько позвал.— Жень… — Только один раз. Почувствовав, что он поднимается, чтобы уйти, я отозвалась.
— Я не сплю. Чего ты хочешь?
— Я пришел тебе сказать, теперь ты совершенно свободна…
— Я и так была свободна. — Холодно ответила я. — Ни ты, ни Василий…
— Я не о том. — Перебил меня Павел. — Ты можешь возвращаться домой, жить своей прежней жизнью. Забыть обо всем… — В его тоне было что то такое , что заставило меня почувствовать нешуточную тревогу. Перед ней отступила и обида, и разочарование. Я села на кровати и заглянула ему в глаза.
— Паш? Что случилось? Сюда едет милиция? Или… — от одной мысли об этом у меня похолодело в груди, — или еще кого то убили? Кого?!
— Не волнуйся, все живы, слава богу. — Павел обнял меня за плечи и прижал к себе.
— Но у тебя такой голос… я испугалась…
— Прости… Мне, и правда, хреново. Как никогда в жизни…
Я погладила его по волосам.
— Расскажи.
— Да нечего рассказывать. Я только что разговаривал с матерью. Она в истерике. Теперь меня обвиняют в обоих убийствах. Хоть одно хорошо, с тебя все обвинения автоматически снимаются. Если мы не станем распускать язык, менты никогда в жизни не докопаются, что нас с тобой может что то связывать… Хотя, как выяснилось, нас ничего и не связывает…
— Я дам показания насчет того мужчины у калитки…
— Дашь, конечно. Только теперь они будут иметь очень маленькое значение. В деле появилась улика, которая с легкостью перевесит все остальные. Они нашли пистолет, из которого застрелили Володю.
— А при чем здесь ты?
— Он зарегистрирован на мое имя. На нем мои отпечатки пальцев. И нашли его при обыске в моем доме. В сейфе. На ручке сейфа тоже исключительно мои пальцы. Добавь сюда отпечатки на кочерге, показания охранника. Картина ясная. Даже то, как быстро я направился в бега, свидетельствует против меня.
— А мотив? — Прошептала я.
— Убийственный. — Усмехнулся он. — Эти двое цинично обманывали самого дорогого для меня человека, мою мать…
— Ты хоть можешь предположить, как пистолет попал в твой сейф?
— Естественно. Я сам положил его туда сегодня утром.
— Сам? — Изумилась я. — Ничего не понимаю.
— Все так просто, что даже рассказывать неудобно. Пистолет утром принесла мама. Он уже довольно давно валялся у нее, а когда начались все эти убийства, она начала беспокоиться за меня. Ведь непонятно, кто убивает и зачем… Кто может поручиться, что третьим не стану я? Короче, она принесла мне оружие для самообороны, чтобы в момент опасности мне было чем защититься. Я запер его в сейф. От греха подальше.
— А теперь она отказывается подтвердить, что это она принесла пистолет? — Не поняла я.
— Я запретил ей это делать. Она устроила настоящую истерику по этому поводу. Но я смог ее убедить.
— Я не понимаю…
— Как только милиция услышит об этом, они начнут подозревать маму… Они и так пытаются пристегнуть ее к этому делу, только никак не найдут зацепку. Ее признание станет для них просто подарком… Ее обвинят в убийстве мужа, ну, а его любовника, по прежнему, оставят за мной. Мне пользы никакой, и, окажись мать в тюрьме, заняться этим делом будет некому.
— А ты не допускаешь мысли, что Алина, и правда, могла…
— Нет. — Твердо пресек мои домыслы Павел. — Она моя мать. Она бы могла подставить и уничтожить кого угодно, но только не меня. Я ее единственная слабость. Если бы из этого пистолета она застрелила Володьку, разве она притащила бы эту улику в мой дом. Тем более она была уверена, что милиция с минуты на минуту появится на пороге. Она бы бросила оружие в сточную канаву, утопила в реке, закопала в лесу… но ни за что не притащила его мне… Если тебе таких доводов не достаточно, то скажи, зачем ей убивать Владимира?
— Он обманывал ее. — Нерешительно начала я.
— Ну и что? — Пожал плечами он. — Она в любой момент могла развестись с мужем. Для него это было смерти подобно, но сделать он ничего не мог. Все деньги принадлежат матери, она позволяла ему пользоваться всем, чем угодно, тратить огромные суммы, но они все равно были ее. Очень опытный юрист составил их брачный контракт. Я сам настоял на этом, как только услышал об их абсурдном намерении вступить в брак. После этого я махнул на них рукой. Владимир для матери был просто игрушкой. Она могла в любой момент развестись с ним и выгнать на улицу. Это месть пострашнее других. Зачем убивать, скажи на милость?
— Но ведь она, возможно, любила его, а если это так, то разумные доводы теряют смысл…
— Эту версию мне высказал следователь. Я постарался ему объяснить… Он, конечно же, меня не понял. Но ты, Жень! Ты знаешь всю эту ситуацию изнутри. Ты видела Владимира, знала Юрку. Думаю, ты и мать смогла раскусить. Ей нравилась в Володе именно эта его бесшабашность, безбашенность даже… Она прекрасно знала обо всех его похождениях… Ну, или почти обо всех… Наверное, сложно понять ее отношение к жизни. Но это ее дело и только ее. Она никому не мешает и не приносит вреда. Понимаешь?
— Нет. — Честно ответила я. — Зачем она вышла за него? .
— Просто так. Захотелось стать замужней дамой. Чтобы люди чего плохого не подумали. Мама и сама не святая, она любит жизнь…А соседи любят посудачить о молодых мужчинах, появляющихся в апартаментах богатых пожилых женщин. С замужней женщиной все иначе. У Алины отличная репутация в обществе. Поэтому я и не смог убедить следователя, ведь не рассказывать же ему вот это все. Но ты то пойми, у них все было договорено с самого начала.
— Я понимаю. — Кивнула я. — Но мне не приятно. Ты так спокойно говоришь о всех этих ужасных вещах… Это ненормально. Может, тебе, как сыну, стоило бы не смотреть равнодушно на все это, а постараться как то поправить дело? Ко врачу ее отвести хотя бы…
— При чем тут врач? — Устало вздохнул Павел. — Давайте посадим в психушки всех, кто отличается от других… Занимаешься не традиционным сексом? В психушку! Хочешь сменить пол? В психушку! Потом перейдем к хромым, слепым, прыщавым… Они тоже отличаются от нас с тобой. И вообще, мне они не нравятся! Веский довод.
— Но это не одно и то же… Гомосексуализм это образ жизни, болезнь, если хочешь… Но не нужно путать это с распущенностью.
— В чем ты сейчас хочешь меня убедить? — Хмуро посмотрел он мне в глаза. — Я и сам не в восторге от того, что моя мать ведет не слишком … ну скажем приличную жизнь. Я беспокоюсь за нее. Но какое право я имею ее судить? Она позволяет мне жить своим умом и сердцем. Я тоже. Но это не значит, что мне это по душе. Давай не будем больше говорить об этом. Просто вычеркни мать из списка подозреваемых и все. Тем более, что я уже практически уверен, кто имеет гораздо большее отношение. По крайней мере, я догадываюсь, кто тот человек, который приходил ночью к дому Юрия.
— И кто это был? — С любопытством поинтересовалась я.
— Сначала нужно все взвесить… Ты сама уже должна бы понять, как легко обмануться, обвиняя человека, основываясь только на подозрениях и домыслах. Я должен поговорить с ним, возможно, у него есть алиби, тогда он отпадет сам собой.
— Ты должен мне назвать имя этого человека. — Твердо сказала я. — Если в убийствах виноват он, то ему уже нечего терять. Пойми. Я должна хотя бы знать, где мне тебя искать если что.
— Если что?
— Ну, если ты долго не вернешься…
— Куда не вернусь? — Продолжал допытываться он.
— Назад… ко мне. После разговора с этим человеком.
— Женя… Я пришел сейчас, чтобы объяснить тебе вот что… наша история закончилась. По крайней мере, для вас с Василием уже все позади. Тебя больше никто не ищет, ты должна начать строить жизнь заново. Разведешься с мужем, за Васю выйдешь… Я поговорил с ним вчера, он нормальный парень, я с легкой душой оставляю тебя на его попечении. Он сможет помочь тебе все забыть…
— Ты считаешь, что я смогу все забыть?
— Сможешь, если захочешь…
— А ты куда собрался? Мы же хотели вместе расследованием заняться…
— Жень, какой же ты все-таки ребенок еще, — эти слова прозвучали так ласково, почти нежно, что на глаза навернулись слезы. — Скажи, ну что могут расследовать трое таких дилетантов? Сначала я воспринял всю эту историю без должного внимания… Легкомысленно. Я отправился сюда с вами только потому, что хотел быть поближе к тебе…
— Но я думала, ты нуждался в помощи…
— Конечно. Но я ведь не беспомощный ребенок. У меня полно друзей, готовых помочь в любую минуту. Я позвонил начальнику охраны своей фирмы, он специалист в подобного рода делах. Вадим посоветовал мне отсидеться в соседнем коттедже, пока не закончится обыск, а когда милиция уедет, он бы спокойно вывез меня из поселка. К соседям они точно бы сунуться не рискнули. Ордера у них нет, а хозяева сейчас отдыхают на Канарах… Короче, я ничем не рисковал , у меня даже ключи от соседского дома есть… Так, на всякий пожарный оставили… Все бы так и было , сейчас я бы тоже потягивал текилу где-нибудь вдали от всей этой суеты… Но тут, вдруг, я увидел тебя. Ты так потешно вышагивала вдоль улицы, стараясь держаться гордо и независимо! Но я то видел, у тебя поджилки тряслись… правда? Мне стало любопытно, зачем ты вернулась… Я ведь, по честному, расстроился, когда думал, что никогда уже не увижу твои сердитые глазки… — Он немного помолчал. — Я скоренько спустился в сад и притаился в засаде у калитки. Дальше ты помнишь.
— Но раз уж так получилось, может, не стоит все менять… — Я смутилась, не зная , что сказать, чтобы он понял правильно.
— Ситуация вышла из под контроля. Все как-то незаметно стало ужасающе серьезным. Перед моим носом очень даже явственно замаячила безрадостная перспектива оказаться на тюремных нарах… Да и мать крайне не довольна, что я занялся подобной самодеятельностью… Я, честно сказать, хотел вызвать Вадима и уехать, вообще не прощаясь… Но не смог. Захотелось объяснить тебе все, чтобы ты не надумывала ничего лишнего по привычке… Я благодарен тебе… И не только за желание помочь. Ты встряхнула меня… Я как-то последнее время угас, стал равнодушен ко всему… Друзья, женщины, работа — изо дня в день одно и то же. Одни и те же слова, одни и те же лица… Ты появилась в моем доме очень вовремя.
— Тебе обязательно уезжать вот так, ночью, впопыхах? В этом доме тебя никому не придет в голову искать … Ты можешь провести здесь сколько угодно времени, пока твоя мать не найдет доказательства твоей невиновности…
— Ты сейчас говоришь от своего имени или от имени хозяина дома?
— Да какая разница, — отмахнулась я. — Вася сделает так, как попрошу я.
— Я бы руку на отсечение не дал… Ты хоть понимаешь, что ему эта ситуация крайне неприятна?
— Ну, и пусть! — Упрямо твердила я. — Он сам виноват…
— В чем?… Хотя это ваши дела… То, что мне неприятно быть помехой вашего счастья, тебе тоже все равно?
— Все равно. — Я вцепилась в его куртку. — Я не отпущу тебя. Не отпущу. Я ведь знаю, если сейчас ты уедешь, то уже никогда не вернешься в мою жизнь…
— Зачем? — Он осторожно расцепил мои пальцы. — Зачем мне возвращаться в твою жизнь? Ты же сама все для себя решила… Зачем мучить друг друга?
Он поднялся.
— Ну что, я пойду, пожалуй…
— Побудь со мной еще немного… — Попросила я.
— Не могу. Скоро начнет светать. Лучше выбраться отсюда затемно. Вадим подъедет с минуты на минуту.
— Поцелуй меня…
— Тогда я не смогу уйти. — Просто ответил он и торопливо направился за дверь.
Глава 19
Я очень боялась опоздать. Платье путалось в ногах, туфли я сняла и сунула под мышку. Под ноги на лесной дороге постоянно лезли шишки, сосновые иголки, ветки… но обращать внимание на это мне было некогда… И все таки я успела. Павел уже садился в машину.
— Погоди. — Запыхавшись, попросила я. — Ты забыл Бакса.
Паша обернулся и изумленно уставился на мои босые ступни и совершенно неуместное в лесу вечернее платье с открытой почти до копчика спиной. В руках я держала туфли, а к ноге робко прижался черный такс. Он долго смотрел на нашу живописную пару, а потом, вдруг, рассмеялся. Из водительской дверки высунулся молодой черноволосый мужчина.
— Что там у вас? Потише бы желательно, Паш…
— Извини, Вадим. — все еще со смехом откликнулся Павел. — Это, наверное, нервы…
Вадим вылез из машины и тоже посмотрел на нас с Баксом. Такс привстал и приветливо махнул хвостом, потом коротко гавкнул и снова прижался к моей ноге.
— Ну, и что значит? Мы едем или опять отмена?
— Едем-едем… возвращаться то некуда. Вернее не к кому. Все заинтересованные лица перед нами.
Он гостеприимно распахнул заднюю дверку автомобиля. Бакс виновато посмотрел на меня своими голубыми глазками, еще раз вильнул хвостиком и юркнул в салон.
— Ну, а тебе что, нужно дополнительное приглашение? — Не слишком любезно поинтересовался Вадим.
— Не груби. — Предостерег его Павел. И взял туфли из моих рук. — Садись, раз пришла.
— Я подумала, что вам будет не трудно довезти меня до дома подруги… Вы же все равно в город едете… Можете просто высадить меня у метро…
Вадим изумленно слушал мою невразумительную речь.
— Паш, мы вроде не такси…
— Садись. Мы довезем тебя до твоей подруги. Мало ли что может с тобой в метро произойти, тем более, оно еще не открыто… С тобой всегда что-то случается, стоит оставить тебя одну. — Павел уже не смеялся. Скорее в его голосе сквозила досада. Я изо всех сил корила себя за то, что несу такую чушь… Несясь сломя голову по ночному лесу, я, как заклинание, твердила слова, которые я скажу Паше, если только мне удастся его догнать. Я хотела рассказать ему , что Вася все наврал, и между нами ничего не было, что я с первой встречи не перестаю думать о нем, о Павле, что мне больше на всем свете никто не нужен…
Увидев его насмешливый взгляд и услышав смех, я вдруг снова почувствовала ту робость, которая сковывала меня при первой встрече с этим красивым парнем. Я стояла перед ним в мятом платье, босая, а он вдруг снова превратился в прекрасного и абсолютно недоступного принца из сказки. Если бы еще одна встреча с Василием не казалась мне настолько тягостной, я бы, наверное, повернула назад.
— Пока. Счастливо тебе. — Павел открыл окно и помахал мне на прощанье рукой, но из машины выйти даже не подумал.
— До свидания. — Вежливо отозвалась я. И легко впорхнула в подъезд. Легкость эта далась мне с трудом. Как только дверь за моей спиной захлопнулась, я прижалась к холодному стеклу окна и заплакала, глядя вслед быстро удаляющимся задним огням иномарки Вадима. Посидела на подъездном подоконнике еще немного, потом поднялась на ноги, надела туфли, тщательно вытерла глаза и пошла будить Светку.
Подруга распахнула дверь настолько быстро, как будто было не раннее утро, а самая середина дня. Она чуть не волоком втащила меня в квартиру.
— Дома уже была? — Прямо с порога поинтересовалась она. Я растерянно покачала головой. — И правильно. — Горячо поддержала Светлана. — Нечего там делать. Поживешь пока у меня…
— Что случилось то, Свет? — Жалобно спросила я. — У меня там еще кого то застрелили, да?
— Ну, что ты! — Преувеличенно бодро воскликнула подруга. — Трупов больше нет.
— А что есть? Пожар? Наводнение? Ну, говори же! Не томи!
— Даже и не знаю, как сказать… короче, там Олег вернулся… Утром, после твоего ухода выглядываю в окно, и что я вижу? Свет в твоем окне, как в песне… — Я медленно опустилась на банкетку. — Ты как, Жень? — встревожено присела передо мной на корточки подруга. — Может, водички принести?
— Не нужно… Когда, говоришь, он появился в квартире?
— Свет я увидела часов в пять, наверное…
— Тогда еще было ничего не известно про пистолет… — Прошептала я. — Как же он решился вернуться?
— Что? — Переспросила подруга, — я не расслышала. Ты что-то говорила про пистолет?
— Говорила… — Рассеянно повторила я. — Пистолет, из которого застрелили того парня в моей квартире… Я тебе потом расскажу. Слушай, ты разговаривала с моим… С Олегом?
— Ты же сама просила его разыскать, помнишь? — Без особого энтузиазма напомнила Света.
— Значит, говорила. — Я испытующе уставилась на подругу.
— Ну, говорила. — Не слишком охотно признала она. — Не удержалась от соблазна посмотреть на его наглую рожу…
— Ну, и как он?
— Козел он. — Хмуро сообщила она.
— А поконкретнее?
— Куда уж конкретнее… — Пробурчала Светка. — Может, на кухню перейдем, как то непривычно разговаривать на пороге. Я чайничек поставлю. — Неожиданно засуетилась она. — Там и обсудим все спокойненько…
— Хочу тебе сразу сказать, Свет… смотрю, ты переживаешь сильно насчет нас с Олегом, так бы это брось. Мне на него теперь абсолютно плевать. Честно.
— Да ладно… Я что, слепая что ли? Тебя вчера аж трясло, когда ты его имя слышала. — Недоверчиво покосилась на меня подруга.
— Бог мой! Неужели прошли всего лишь сутки? А кажется, будто целая жизнь… — Мечтательно и немного печально улыбнулась я.
— Я что то ничего не понимаю… Что такого особенного могло произойти за сутки? Тебе отдохнуть нужно, как следует, только и всего…
— Я влюбилась, Свет! — Призналась я, усаживаясь за стол . — Влюбилась, как школьница…
— В кого? — Вытаращила на меня глаза подруга, опускаясь напротив меня. — Ты, вроде, к своему жениху Юрику вчера ночью направлялась… Он что ли тебя обворожить умудрился?
— Юрик? — Очнулась от своих мыслей я… — Нет, Юра тут не при чем… Его вообще убили вчера ночью…
— Как убили? — Ахнула Света. — Кто?
— Не знаю. — Пожала плечами я. — Точно не я, вот все, что я могу тебе сказать наверняка.
— Ты так спокойно об этом говоришь… Твое безразличие ко всему меня даже как то пугает, подруга. Нормальные люди так на смерть знакомых не реагируют…
— Значит, я ненормальная. — Улыбнулась я. — Но сейчас меня волнует только один человек.
— Тот в которого ты якобы влюбилась ?
— Нет. Меня сейчас волную только я сама. Понятно? И почему это якобы влюбилась? Я, может, только сейчас поняла что это такое на самом деле… Такое чувство полностью меняет внутренний мир человека… Ты не поймешь, Светка, вряд ли тебе в жизни такой человек попадался…
— Куда уж нам! — Слегка обиделась подруга. — Хоть посмотреть то можно на твоего супермена ? Где ты его прячешь?
— Я не знаю, где он сейчас. — Печально вздохнула я. — Скорее всего я и сама больше ни разу его не увижу… Но даже ради одного дня счастья стоило ввязаться во всю эту дикую историю… Боюсь, не пришлось бы Олега благодарить за то, что он свел меня с Владимиром. К тому же, у меня есть весьма веские причины подозревать, что Павлов приложил к этому дурацкому проигрышу руку намного больше, чем это кажется на первый взгляд… Олег, конечно, подонок, но боюсь, и он стал невольной жертвой обстоятельств…
— Погоди. — Запыхавшись, попросила я. — Ты забыл Бакса.
Паша обернулся и изумленно уставился на мои босые ступни и совершенно неуместное в лесу вечернее платье с открытой почти до копчика спиной. В руках я держала туфли, а к ноге робко прижался черный такс. Он долго смотрел на нашу живописную пару, а потом, вдруг, рассмеялся. Из водительской дверки высунулся молодой черноволосый мужчина.
— Что там у вас? Потише бы желательно, Паш…
— Извини, Вадим. — все еще со смехом откликнулся Павел. — Это, наверное, нервы…
Вадим вылез из машины и тоже посмотрел на нас с Баксом. Такс привстал и приветливо махнул хвостом, потом коротко гавкнул и снова прижался к моей ноге.
— Ну, и что значит? Мы едем или опять отмена?
— Едем-едем… возвращаться то некуда. Вернее не к кому. Все заинтересованные лица перед нами.
Он гостеприимно распахнул заднюю дверку автомобиля. Бакс виновато посмотрел на меня своими голубыми глазками, еще раз вильнул хвостиком и юркнул в салон.
— Ну, а тебе что, нужно дополнительное приглашение? — Не слишком любезно поинтересовался Вадим.
— Не груби. — Предостерег его Павел. И взял туфли из моих рук. — Садись, раз пришла.
— Я подумала, что вам будет не трудно довезти меня до дома подруги… Вы же все равно в город едете… Можете просто высадить меня у метро…
Вадим изумленно слушал мою невразумительную речь.
— Паш, мы вроде не такси…
— Садись. Мы довезем тебя до твоей подруги. Мало ли что может с тобой в метро произойти, тем более, оно еще не открыто… С тобой всегда что-то случается, стоит оставить тебя одну. — Павел уже не смеялся. Скорее в его голосе сквозила досада. Я изо всех сил корила себя за то, что несу такую чушь… Несясь сломя голову по ночному лесу, я, как заклинание, твердила слова, которые я скажу Паше, если только мне удастся его догнать. Я хотела рассказать ему , что Вася все наврал, и между нами ничего не было, что я с первой встречи не перестаю думать о нем, о Павле, что мне больше на всем свете никто не нужен…
Увидев его насмешливый взгляд и услышав смех, я вдруг снова почувствовала ту робость, которая сковывала меня при первой встрече с этим красивым парнем. Я стояла перед ним в мятом платье, босая, а он вдруг снова превратился в прекрасного и абсолютно недоступного принца из сказки. Если бы еще одна встреча с Василием не казалась мне настолько тягостной, я бы, наверное, повернула назад.
* * *
В дороге мужчины, казалось, вовсе позабыли обо мне. Они разговаривали исключительно о своих делах. Вадим отчитывался о делах, которые происходят в фирме. Он был недоволен , что в отсутствие Павла распоряжения отдает Алина Григорьевна. Общаться с ней получается не у каждого, уже возникла парочка конфликтов… Потом Павел начал давать указания по ведению дел … Короче говоря, когда мы, наконец, добрались до дома Светланы, я была даже рада покинуть душный салон иномарки.— Пока. Счастливо тебе. — Павел открыл окно и помахал мне на прощанье рукой, но из машины выйти даже не подумал.
— До свидания. — Вежливо отозвалась я. И легко впорхнула в подъезд. Легкость эта далась мне с трудом. Как только дверь за моей спиной захлопнулась, я прижалась к холодному стеклу окна и заплакала, глядя вслед быстро удаляющимся задним огням иномарки Вадима. Посидела на подъездном подоконнике еще немного, потом поднялась на ноги, надела туфли, тщательно вытерла глаза и пошла будить Светку.
Подруга распахнула дверь настолько быстро, как будто было не раннее утро, а самая середина дня. Она чуть не волоком втащила меня в квартиру.
— Дома уже была? — Прямо с порога поинтересовалась она. Я растерянно покачала головой. — И правильно. — Горячо поддержала Светлана. — Нечего там делать. Поживешь пока у меня…
— Что случилось то, Свет? — Жалобно спросила я. — У меня там еще кого то застрелили, да?
— Ну, что ты! — Преувеличенно бодро воскликнула подруга. — Трупов больше нет.
— А что есть? Пожар? Наводнение? Ну, говори же! Не томи!
— Даже и не знаю, как сказать… короче, там Олег вернулся… Утром, после твоего ухода выглядываю в окно, и что я вижу? Свет в твоем окне, как в песне… — Я медленно опустилась на банкетку. — Ты как, Жень? — встревожено присела передо мной на корточки подруга. — Может, водички принести?
— Не нужно… Когда, говоришь, он появился в квартире?
— Свет я увидела часов в пять, наверное…
— Тогда еще было ничего не известно про пистолет… — Прошептала я. — Как же он решился вернуться?
— Что? — Переспросила подруга, — я не расслышала. Ты что-то говорила про пистолет?
— Говорила… — Рассеянно повторила я. — Пистолет, из которого застрелили того парня в моей квартире… Я тебе потом расскажу. Слушай, ты разговаривала с моим… С Олегом?
— Ты же сама просила его разыскать, помнишь? — Без особого энтузиазма напомнила Света.
— Значит, говорила. — Я испытующе уставилась на подругу.
— Ну, говорила. — Не слишком охотно признала она. — Не удержалась от соблазна посмотреть на его наглую рожу…
— Ну, и как он?
— Козел он. — Хмуро сообщила она.
— А поконкретнее?
— Куда уж конкретнее… — Пробурчала Светка. — Может, на кухню перейдем, как то непривычно разговаривать на пороге. Я чайничек поставлю. — Неожиданно засуетилась она. — Там и обсудим все спокойненько…
— Хочу тебе сразу сказать, Свет… смотрю, ты переживаешь сильно насчет нас с Олегом, так бы это брось. Мне на него теперь абсолютно плевать. Честно.
— Да ладно… Я что, слепая что ли? Тебя вчера аж трясло, когда ты его имя слышала. — Недоверчиво покосилась на меня подруга.
— Бог мой! Неужели прошли всего лишь сутки? А кажется, будто целая жизнь… — Мечтательно и немного печально улыбнулась я.
— Я что то ничего не понимаю… Что такого особенного могло произойти за сутки? Тебе отдохнуть нужно, как следует, только и всего…
— Я влюбилась, Свет! — Призналась я, усаживаясь за стол . — Влюбилась, как школьница…
— В кого? — Вытаращила на меня глаза подруга, опускаясь напротив меня. — Ты, вроде, к своему жениху Юрику вчера ночью направлялась… Он что ли тебя обворожить умудрился?
— Юрик? — Очнулась от своих мыслей я… — Нет, Юра тут не при чем… Его вообще убили вчера ночью…
— Как убили? — Ахнула Света. — Кто?
— Не знаю. — Пожала плечами я. — Точно не я, вот все, что я могу тебе сказать наверняка.
— Ты так спокойно об этом говоришь… Твое безразличие ко всему меня даже как то пугает, подруга. Нормальные люди так на смерть знакомых не реагируют…
— Значит, я ненормальная. — Улыбнулась я. — Но сейчас меня волнует только один человек.
— Тот в которого ты якобы влюбилась ?
— Нет. Меня сейчас волную только я сама. Понятно? И почему это якобы влюбилась? Я, может, только сейчас поняла что это такое на самом деле… Такое чувство полностью меняет внутренний мир человека… Ты не поймешь, Светка, вряд ли тебе в жизни такой человек попадался…
— Куда уж нам! — Слегка обиделась подруга. — Хоть посмотреть то можно на твоего супермена ? Где ты его прячешь?
— Я не знаю, где он сейчас. — Печально вздохнула я. — Скорее всего я и сама больше ни разу его не увижу… Но даже ради одного дня счастья стоило ввязаться во всю эту дикую историю… Боюсь, не пришлось бы Олега благодарить за то, что он свел меня с Владимиром. К тому же, у меня есть весьма веские причины подозревать, что Павлов приложил к этому дурацкому проигрышу руку намного больше, чем это кажется на первый взгляд… Олег, конечно, подонок, но боюсь, и он стал невольной жертвой обстоятельств…