Страница:
Стихи
(1997-2000) Книга Памяти Леши Перминова
(http://www.fant.com.ru/peoplez/grund/grund.php)
Последняя осень эпохи
Вера
Краски блекнут скукой. Протухает время,
И истомой в шее расцветает лень.
Позабыв поверья, взяв безличья бремя,
Ты погибла, Вера. Ты - живая тень.
Зеркала кривые. Тропы кольцевые.
Зачерствело сердце, и потух Эмпир.
Ты глаза закрыла в никуда пустые
И лукаво лестью славишь чумной пир.
Ты давно не ходишь по помоям улиц,
Где кирпичик каждый адово кричит,
Где растворы яда, гепатит и пули,
И прохожий редок, дик. Тобой забыт.
Нерест
Стрелами до цели летят теченью в такт
Реки - что океан. Остановить не можно.
Не многие из всех живыми будут там,
Где под водою ночью раз в жизни видно звезды.
Селена подгоняет ножом, чтоб умереть,
Оставив жизни к жизни безумную любовь.
Плывут в удел мечты, где кроется их смерть,
Где расползется по воде зигзагами их кровь.
Река вскипает жизнью. Седьмая ступень ада.
Забрызгиваясь кровью и продолжая плыть,
На плавниках изломанных, друг к другу тесным рядом.
Кто не доплыл - тот не хотел, тому не стоит жить.
Обратною дорогой вернутся дети их.
Других назавтра встретят дна каменные брусья.
Под звон дождя, под зов мечты немой утонет крик,
И расплываясь по воде, остынут слезы грусти.
Последняя осень эпохи
Последнюю осень эпохи
Бредово, бедламно, в забвеньи
Встречает мое поколенье
Под неба предсмертные вздохи.
Вот яблоки падают наземь...
Нет больше на улице прежних,
Соратников еще меньше,
Как будто закляты все разом.
+++
Не вылечат дух эликсиры и вары
От порчи, судьбы и божественной кары.
Не вылечат нам ни корыстно, ни даром
Экземы и язвы под чудным загаром.
А правдой сквозят лишь ночные кошмары -
То жизнь после смерти, то сердца удары.
Россия
Что такое Россия -
Белый, синий и красный?
Злая добрая сила,
Царство размытых красок.
Милосердие и насилье.
Пир благородной мысли.
Азиатская крыша мира.
Европейская четкость кисти.
Только здесь мир прекрасен донельзя,
И беда не объемна в размере.
Здесь слезу режет пьяная песня,
Забирают куш страха поверья.
Общий дом примиряет все семьи,
Когда выше ссор мелких держава.
Когда ради спасенья терпенья
Обнажают российское жало.
Если станешь однажды неместным,
Тебя прыщиком выдавит память.
Знай, твой разум из русского теста,
Что назначен душой твоей править.
Распятие
Гвозди в плоть. Больнее боли.
Кровь линяет по кресту.
Я ушел по доброй воле,
И увидеть слезной соли
Не надейтесь там внизу.
Боль буравит смерти эхом
В растернованных висках.
Больше, громче, дольше смеха!
Для души всего лишь веха,
Когда плоть уходит в прах.
+++
Болезни океан и континенты.
Моря - слезинки с глаз от боли и стыда.
Лицо Земли - пустыни, города,
Завернуто в подарочную ленту.
Но раны, язвы, шрамы на лице,
Разодранном проигранной победой,
Мечом и бомбой, дротиком, ракетой -
Твой лик калечный в багряном чепце.
Белград
Бомбы капают топотом,
Шепотом дышат развалины,
Роют тракторы ропотом,
Ищут доводы Каины.
Цели играют с правдами,
Картами трупы свалены.
Ады сверкают парадами.
Яростью разумы правлены.
Сталями земли стелены.
Пулями тела пялены.
Сетями миры делены.
Смертями жизни вялены.
Трасса
Встречные огни вызывают во мне страх.
Знать бы наперед, что сделаю не так.
Мчит кабриолет вдоль желтого шоссе,
На честном слове, туда же, куда все.
Мотор стучит - грудью дробь выбивает.
Я не одинок - сзади подгоняют.
Мимо ускользают картинки прежних дней.
Все дальше я от них. Все зримое - страшней.
Кому-то - коку с соком, кому-то - воду с хлебом.
На этой дороге проблема за проблемой.
Все меньше остается до Армагеддона миль
По желтой дороге, и после только пыль.
Жму на тормоза, а меня несет стрелой.
Меня угробят те, что делят цель со мной.
Чувствую, что сердце не слушает руля.
На шее мыльным тросом затянута петля.
Я лечу отвесно камнем в ночь с моста.
Впереди встречают боль и пустота.
Разум мертв забвеньем. Смерти темнота.
Что осталось после - зарытая мечта.
Трасса жизни знаменем впереди лежит.
Не один герой был на ней убит.
Мчишься по дороге - не вздумай тормозить:
Сзади тоже едут, могут раздавить.
Люди смелые, трусливые - все вперед катят
Друг за другом, за остановки жизнями платят.
Дорога бежит. Все друг друга толкают.
Кто вскрывает подарки, кто вены вскрывает.
+++
Мне нужна революции кровь,
Мне нужна резолюция боли.
И я снова, а может быть, вновь,
Режу вены запястья в неволе.
Мне нужна человечья любовь,
Мне нужны откровенность и правда.
И я снова, а может быть, вновь,
Лью в себя алкоголью отраву.
Мне нужна пусть дурная, но новь,
Мне нужны действа, чтоб кормить слоги.
И я снова, а может быть, вновь,
Ухожу в никуда, за пороги.
Май
Май шарит небо шарами.
Новой надеждой парит.
Шлягеры. Пестрые ткани.
Воздух нутро теребит.
Сердце кричит сердито.
Сердце стучит из неволи.
Колет в крови стекло битое,
Зубы во рту вкуса соли.
Каплями капают слезы на плиты.
Влиты в граниты бессмертные жизни.
Чисты перед богом, распяты, убиты.
Их кровь в моих венах живет цветом вишни.
Я вижу детей, что не знают о войнах.
Я вижу постарше, что войны забыли.
Их память покоится в чреве покойных,
Которыми взрыты кровавые мили.
+++
Средь собачьих стай, ночью по Москве,
В бритой голове я кропал стихи.
Посреди трухи от дневных забот,
Как ленивый кот меж проворных крыс,
Далеко и вниз я влезал в себя.
Брел, скользя, по льду, падал и лежал,
Взглядом провожал танец снежных масс.
Слушал джаз сирен и опять скользил...
Нищий голосил, пил ночной эфир.
В робе полно дыр. С грязной бородой.
Мимо шел тропой. Слезно бормотал,
Что давно устал думать, чем дышать,
Грешников стращать, мир крутить ступней,
Корабли топить, жарить города,
Сеять хворь в стадах, тем внушая им,
Что святой триптих вечен и силен...
Шел за горизонт, бормоча под нос,
Поднимался ввысь пьяный нищий Бог.
+++
Миссионер-монах на берегу далеком...
Был послан стать пророком у дикарей лесных.
Вещал красиво стих из папской черной книжки,
Но бога ведали в лесу не понаслышке
Индейцы, что на лицах несли узор судьбы...
Католика за руки подвели к древу огромному,
Что предавалось сну, и крона растворялась
в синем небе.
К нему взывали со смиреньем, дары несли.
И на колени встали, не ведавшие до сих пор печали
Язычники, зря тронувшие белых рук...
Рубил священник бук заморским топором.
И в небе грянул гром, и ужаснула новь -
Лилась из древа кровь, в ней утопали корни,
К ним ниц упала ночь, в которой гасли звезды.
+++
Как потная росянка сбирает своих мух,
Бог говорил про дух, что благостней всех тел.
Он целый мир хотел, детей не исключая...
Так кровь не примечая, волк паству пожирал.
+++
Клин радиачного дыма.
Груда костей жутковата.
Вата небес Хиросимы -
Гаммы и Бэты расплаты.
Нация лиц излученных...
Мудрость Востока строга.
Пепел их сносит река.
Тени детей нерожденных...
+ + +
Вот чудо-вещи, скрывшие чудовищ
В металле, в камне, в матовом стекле.
Тени убийц скользят блеском сокровищ
И замерзают кровью на стене.
Рубин вобрал их всех без исключенья.
Сапфир болотный - для лжецов острог.
Там злобы мелчной желчные теченья,
На море фарса правды где глоток.
Топаз - хранитель сладких извращений,
Плоти распущенной прелюбодейский стон.
Наслушавшись подобных песнопений,
Кошка весенняя застонет под кустом.
Те всплески пламени - алхимику отрада,
Растворены в них души подлецов.
Услада бытия - златое кольцо ада,
Где нет начал, а стало быть, концов.
Серебреник, проржавленный от крови,
На дне футляра не пускает блик.
Там плотно губы сжав, нахмурив брови,
Истлел бесследно иудейский лик.
В шкатулке древней обитает искуситель.
Из скважины замка вперяет томный взор.
О, смертный, не тревожь покой. Обитель
Его твоею станет, будь дурак ты иль вор.
+++
Кабаки вечерело неонят
Алкогольной тотальной тоской.
За столом шлюхи хорово воют
Шансон летний, беззубо-простой.
И шипит, и звенит, и трезвонит
Табор нищих, считая медье.
Проклят, дух человеческий стонет,
Завернувшись от ветра в тряпье.
Толпы мещан, прея, летом
Потом, дымом дышат на улицах.
Липкие юбки дергают "курицы",
Млея под солнцем. Катит лондо -
Паром бензиновым мигрень греет.
Время гнется, плавится воздухом
От асфальта до вздоха. Дни мая.
Пыль поднимая с бетона, кружит,
Ветер стареет, в миг умирает,
Еле возникнув, посеяв прохладу,
Где я днями, неделями льюсь,
Квашу вино, нагишом испаряюсь.
"Зноя, поверь, всем хватит, я знаю" -
Солнце без края заверило небо,
Вдарив кастетом в темя... Не спать!
Цель излучений - карать и казнить.
Город летом - Содом, Гоморра.
"Делает ноги" свора с вокзала.
Течет сало пассажиров в мыле,
Воском плавятся крыши домов.
Вплоть до заката в тени где-то сорок.
Сроки к дождю все прошли на неделе.
Небо сказало, что ливня не выйдет,
Выйдет зато постоянство пожаров.
Бомж с парапета эфир отравляет,
Серой смердит, раздражая буржуя.
Стая ворон пожирает "биг-маг".
+++
Флаг надо мною без бриза повис.
Кипарис без воды скис, облетел.
Беспредел. Карнавал. Флер. Фанфары.
Пестрые ткани, флюиды парфюма -
Суть рекламы потного тела.
Бессоница
Бессоница без стука, коварнее разлуки,
Пришла колючей вьюгой. Безжалостная сука!
Но верная подруга. Оставь меня, пожалуйста.
Пусти хотя б на полчаса к Морфею на поруки.
Когда в ночи рога врага - Силены, стрелок стуки,
Уснуть потуги. Драка. Смеется месяц в неге.
Дней циркульные вехи - названья, цифры, знаки.
Колючих мыслей блохи. Проклятых знаний страхи.
Считать слонов навеки. Мне к черту б сейчас в ноги.
Скоро рассвета блики. Первых прохожих лики.
В подъезде запах лака, истерики и скуки.
+++
Мне делиться с тобою нечем.
Разве скукой вечерней рабочей,
Да мечтою о нашей встрече,
Что вещают усталые очи.
И ничто во мне нынче не плачет,
Не смеется ничто во мне нынче.
Я сказал бы, что я удачлив...
Экономики тела высчет.
Наконец я оценен без сдачи -
Столько стоят усталые плечи.
Я сказал бы, что я удачлив...
Но делиться с тобою мне нечем.
Не прощу
Знаю, все что сбылось, заслужил,
И болезные нервные ночи,
И не к времени сникшие плечи,
И без слез ежедневные плачи,
Параллелье и переречье...
Час от часа покой больше мил.
Я зажег уже в путь себе свечи.
У ворот без бубенчиков клячи.
И нет страха к забвению ночи,
К дню забвенья нет страха, тем паче.
Жизнь вином жадно пил и допил.
Мне обманываться нынче проще,
Когда под гору за мной время скачет,
Что оно - то, которое лечит,
Что оно расколдует и спрячет.
Про долги не дававших забыл.
Про прощанья навеки и встречи,
Про различия мысли и речи,
Дорассветные спорные сечи,
Как быть легче и как быть не легче.
Не прощу лишь кого я любил,
Кто мне нужен был весь и без сдачи,
Кто рвал душу и разум на клочья,
Кто искрил и тушил мои очи,
Кто был в силах когда-то помочь мне.
Осень
На улице дождь. Дождь идет пятый день.
Во дворе ни души. Все укрылись в дома.
По сырому асфальту желтой осени тень,
Распласталась убитою птицей листва.
Мертвые листья падают вниз,
Застревают в воронках водосточных труб.
Их срывает с ветвей северный бриз,
Обжигая мне раны обветренных губ.
Ничего во вселенной вечного нет.
Я иду по листьям. Узнать бы куда.
А листья тихонько мне шепчут ответ -
Называют ушедших друзей имена.
Други
Други кругами с гамом.
Даром. Здоровья вам!
Время сгорит пожаром.
Пепел сгоревшим годам.
Драмы невечным паром
Давят побочностью жала.
Мертвым, но только не старым
Смысл в кругах этих стал.
Ножницы дней и событий,
Цыркули почек и листьев.
Мысли сменяют мысли.
Смерть, что сопутствует жизни.
В мире нелепых действий
Первый миг, как последний.
Есть ли хоть где-нибудь место,
Где нет нужды в надежде?
+++
Счастливых не случалось в мире, брат!
Все - мифы о заморских раях - странах.
Стигматы, что глупцы увидеть в ранах
И линии судьбы в шрамах хотят.
Нет истин, заблуждений. Пустота
В теченье времени, где нет ни дня, ни ночи.
Где, что случается - то только между прочим,
И из всего лишь смерть - что навсегда.
Есть воля к власти, в рабстве выбор есть,
Но даже, предавая себя ловко,
(У нас и вправду в этом есть сноровка),
Мы все твердим, что жизнь есть божья месть.
+++
Осень желтушной печенкой
В чреве природы набухла.
Крыши окутал дождь пленкой.
Лето, промокнув, потухло.
Бликом на лезвии бритвы
Солнце судачит о смерти.
С жизнью последние битвы
На приболевшей планете.
Тенью
Со стены - все те же лица,
Я - все тот же ортодокс.
Не меняю колесницу
И лечу в ней под откос.
Но сейчас же, до паденья,
Я в сознанье нахожусь.
Стать согласен даже тенью,
Только той, что сам горжусь.
Телефонная тоска
Ощипала тоска телефонная
Мне бока, и я ими примерз
К этим стенам. Коробка картонная,
Что летит вниз со мной под откос.
Позвонила б кокетка знакомая,
Хоть бы кто бы позвал просто так!
В стекло муха предсмертная сонная,
Часы стрелкой стучат мухе в такт.
Хоть бы кто бы ошибся бы номером.
Позвонил бы ночной хулиган.
Кто сейчас знает, что жив я, не помер,
Если в это не верю я сам?
+++
Страх человеческий вечный и честный.
Частный страх в гранях свободы.
Роды природы не радуют глаз и сознанье.
Нет наказанья страшней ожиданья.
Хуже забвенья и раны смертельной,
Гной неизвестности душу залил паранойей.
Выпасть из строя, из списка конвенций?
Деменция от эволюции - побочное действие.
Полюции слабоумия у процента населения.
Недоброе явление в обществе вечном.
Эра Водолея с кармой калечной.
Бой на последнем этаже, в мандраже.
Издает гортанные звуки. Исколоты руки
И душа. Отпущена на поруки.
С лезвия этажа птицей.
На осколки разбиться. Блин!
Кому нынче плохо спится?
Огненная колесница по мощам его мчится.
Милосердие на него мочится.
Солнца хочется и вечного добра.
Мажет сажей зима, рот снегом вяжет.
Напасти заклинают пропасти.
Количество ненависти на сантиметр плоти.
Реки злости переполняют емкости.
Кости Адама - конец неловкости.
Человечьи страсти под сумерки богов.
Шлет послов эра Водолея
Измерять терпенье поколения NEXT.
Тащить свой красный крест на вахте.
Белые рифмы в больничном халате.
В шестой палате устраивать пати.
Решетки, статьи, разделы, параграфы, части.
Электрошок приелся, наводит тоску.
Сонные мухи. Осень пришла.
Волна накрыла. На завтрак - лоботомия.
Жевать мыло, чтоб мозги промыло.
Медсестра отключила к Богу телефон.
Паралон на стенах. В венах сон течет.
Кто ведет расчет? Кто слайды меняет?
Кто повторяет - зима, весна, лето?
Осень - эпилепсия цвета. На часах плесень.
Сатир в сортире повесился.
Пьян
Почувствовал капкан,
Поймав всей грудью стол.
Я сердце ощущаю на ощупь, как стакан.
И ты сегодня странно зол и пьян,
И я сегодня пьян
И странно зол.
Как скользок стул,
Что подо мной стоит.
Я пепел в сахар ласково стряхнул.
И ты молчишь - наверное, уснул.
И я уснул,
И пьяный город спит.
Прет ледокол
По речке, как в бреду.
И утвержден уже на лето протокол.
И ты наутро будешь пить рассол,
И буду пить рассол
Я поутру.
Алкоголизм
Алкоголизм - не шутка! Водка -
Касторка для рассудка, печенки и желудка.
Жить ублюдком. Валяться в подъездах.
Шняга изо рта. Деменция. Незнакомые станции.
Реанимация. Без права на реинкарнацию.
+++
Парясь в кабаках с вином,
О пустом лишь бормоча,
Одинокие вдвоем
Пьем глотками ночь за днем.
В кабаке - в тисках бока.
Блики шаркают по венам.
Дань святая русским генам -
Брага, брань и дней труха.
Эпитафия
Здесь лежит первый раз на спине,
Кто себе говорил: "Я - поэт!"
Желтый лист. Исключенье к весне.
Исключенье к рождению - цвет.
Он на ветке торчал до конца,
А друзья уходили в полет.
Говорил себе: "Я - лист венца,
Что создатель челом пронесет!"
Здесь лежит он, гнилой и корявый,
Здесь он славу снискал и почет.
Слава с ветки с ним вместе опала -
Слишком долго готовился взлет.
+++
Мои друзья полны тоски и скуки -
Тисками держит притяженья твердь.
Я наблюдаю их нетрезвые потуги,
Исполненные целью - умереть.
И пробиваясь к своей цели непременно,
Стирая кровью, как волной, следы,
Их действия не лишены измены,
Но непременно смысла лишены.
Выходят из домов в медовый вечер
Прогорклый сахар сердца растопить.
Друзья спешат вперед к друзьям навстречу,
Которые давно ушли себя забыть.
Наверное, они - не те, они - другие.
Слепцы, прозревшие вдруг, что они не те.
Мои извечные друзья - себе враги,
И кроме нет друзей в сей темноте.
Жизнь заклиная страстью или ленью,
Без страха, без сомнений, суеты,
Их каждый новый день, как тень за тенью -
Еще одна могила для мечты.
О, сучье племя! Мои братья. Твари.
Пред вами на колени я встаю,
Погибшими на этом поле брани.
Я допою, допив отраву на краю.
Сколько
Сколько погибло за зиму?
Как огонь жрет табак...
Смерть - пепел. Жизнь - дым.
К небу дым, в землю прах.
В землю прах любого сорта.
Любой дым - в небо, безмерно.
Остановилось сердце. Пустая аорта.
Какая разница сколько, верно?
+++
Страх "песнею песен" стучался
Весенней дорогой с Варшавы.
Считал эшелон в рельсах шпалы
В ударах немецкого марша.
"Ихъ штербе" чернело в вагоне.
Светало в оконце. Освенцим
Встречал на намытом перроне
Нас дымом из труб в небосклоне.
+++
Кричу, что есть сил - зову богатыря.
Все, что сделал когда-то он, выходит, зря.
Он стоит на горе и сжимает меч.
Кажется, что вечно сможет мир беречь.
Но время идет, а камень на месте.
Чуть больше полвека - и старые вести.
И снова о том же газеты шуршат...
Травой поросли могилы солдат.
Знамя обреченных в потухшем мертвом небе.
Что такое жизнь, когда на мире крест!
Люди продали души - люди злобные звери.
Поступь эволюции - сильный слабого ест.
А сильных пожирает тот, кто самый сильный.
Он не знает жалости, он для всех отец.
От жженых книг воздух стоит дымный,
От жженых душ, умов и сердец.
+++
Дождь пилит пьяно, сопливо.
Я одет модно, прохладно,
Как перезревшая слива.
Скоро зима. Все нескладно.
Скоро столыпинский транспорт.
Скоро чифирь и этапы.
Скоро дневального рапорт.
Порт суда выкинет трапы.
+++
Я ломаю каноны,
Я грожу адом аду,
Завсегдатай салонов,
Пью пивную прохладу.
Я срываю все штампы.
Ставлю зеркало - черту.
Снов растворы из ампул
Прогоняю в аорту.
Бумага
Как трудно быть бумагой. Чистой и гладкой.
Безупречно белой. Белее мела.
Когда тебя пачкают разные взгляды
Черными мыслями для грязного дела.
Сеют, что хотят на снежное поле...
Стерпит! Она ведь бумага, не более.
Пропаганда
Режет пристальный взгляд пропаганды,
Плоть исходит подкрашенной кровью.
Твой химический запах лаванды
Веет в ноздри рекламной любовью.
Распаляет цветастая юбка
Тыл зрачков атропиновой смесью.
Мозг впитал безразборно, как губка,
Городской смог застроенных весей.
Пелена из афиш и листовок,
Из обрывков настенной пастели.
Из мозаики, где каждый осколок
Равноценен отсутствию цели.
+++
Сетки экранов ТиВи
Новые головы ловят,
Кормят плебейскую радость
Кровью людской, людской страстью.
Крайняя плоть, обнажаясь,
Скалит натруженный анус.
Шкрабают зайцы "плейбоя"
Пенисы, груди, вагины.
Славный сплав пряника с плетью
Карами правит законов.
Светочи судных знамений -
Выборы "Подлеца года".
Брага эстрадных религий
На дрожжах денежных знаков
От продаж ветхих заветов,
От продаж выходов в вечность.
Храм криминальных моралей.
Мода на сильную руку.
Время растленного детства.
Время бессрочных абортов.
Герника
От людей остались цифры.
Смерть и ненависть - война.
Герника - слово без рифмы,
Апрель, 37 год, весна.
По асфальту реки крови
Из обрубков людских тел.
Кирпичи кричат от боли
Из разрушенных капелл.
Остаться
Звезду Давида придавило прицелом.
Нации Дарвиновской классификации.
Регистрация человеческих единиц мелом.
Быть смелым - это просто остаться.
Быть бесстрашным - это быть собою,
Когда уходишь, чтоб не возвращаться.
Когда смерть тебе могилу роет,
Не предать - это просто остаться.
Когда боль вырывает все нервы,
Отрезая от жизни осколки,
Оставайся немногим, что верно,
Что не в силах сожрать людоволки.
+++
Перфорировано небо с облаками -
Язык судьбы, грядущих перемен,
Ток бирюзовых, стариковских вен,
Художника слепого гобелен -
Продавлено азонными тисками.
+ + +
Лихая боль нахально топчет волю.
Я в четырех стенах стенаю в эту ночь.
Война здесь кончилась, там нету конца бою.
Здесь звезды к звездам, там меня уносят прочь.
Я просыпаюсь с криком в чужом теле.
Моя душа лежит с ножом, в крови.
Мы были для них - цели для прицелов,
И были цели для прицелов нам они.
Мальчишка был там, как и я, распятый.
Лица не помню. Только имя, званье, срок.
Конверт с письмом от мамы весь помятый.
Разорванный на клочья в миг висок.
Спаситель из новейшего завета,
Он шел уверенно. Он знал, куда идти.
По лестницам из солнечного света,
По цинку памяти последнего пути.
Шрапнель свинцовым ядом легла в грудь мне.
Я вытираю о подушку кровь.
В наших слезах умыли руки судьи
За всю надежду, веру и любовь.
На паперти
Картины на паперти. Тратьте монеты.
Творенья для быта. Родившись мертвы.
Утонет Тибет в тоске Интернета,
В Москве инквизиции вспыхнут костры.
С приветами к Зевсу летят космонавты,
С распятием правды, с распятием лжи.
Все сны и мечты зарисованы в карты,
И ночью вас гложат безличья ножи.
Искусство на паперти. Что? Вдохновенье?
Когда на конвейер картины кладут.
Отсутствие жизни отвергнет старенье,
Создав мертвым духом сознанью уют.
+++
Нет откровенней видений под солнцем -
Слезно линяют больные глаза.
Ноет заноза в ладошке младенца,
Кровь битой женщины каплет на снег.
Спазмы астматика в ливне эфира.
Мощи невольников - площадь свободы.
Юная дева вкушает насилье.
Сталь проникает клыками под ребра.
Черви в кишках разложившейся жертвы.
Крик заключенного через решетку...
Нет откровенней видений под солнцем,
Чем истязания бренного тела.
+++
Ворох чувственных идей
Про уродов и людей.
Смотрит смело из окна,
Из программы новостей
Прямо в душу Сатана,
А под ним моя страна,
Замороженная сном.
Катит снежная волна,
Как картон, сдавив мой дом.
Разве может быть потом,
Когда жизнь стоит петли?
Обрастают весла мхом.
Затонули корабли,
Испустив крики вдали.
Уронив веру в весну,
Потеряв ее в пылу.
Одиночество
Одиночество тоскою бьет опять мне под ребро.
И как круг спасательный, светится окно.
Ранний час на улице - выключаю свет.
Встречаю в одиночестве очередной рассвет.
+++
Числом горя не внимаю.
Составляю личный список.
Время - не песок, а кости.
У костей нет цифр и масти.
Двести тех и триста этих -
В новостях запишут лихо.
+++
Холодный чай под вечер в "одиночке".
Со смертью партия. Час боли и тоски.
Многообразье слов, как пульс, в линейной строчке -
Венцом из терна сжатые виски.
Заранее пораженье. Жизнь - срок вздохов.
Чем больше их, тем меньше хочешь знать.
Увядшая тростинка мыслит плохо,
Томясь о том, чтоб дубу устоять.
До дна причин во веки не добраться.
Вселенная внутри. Идея - не предел.
Так тяжко умереть. Так тяжело остаться
В краю сокрытых душ и откровенных тел.
+++
Аллилуйя! Мы - не мы.
Понял я, коснувшись темы,
Что слова молитв немы,
Где закон раскинул клеммы.
Все бразды твоей судьбы
В лапы отданы системы.
Канули в гробу тюрьмы
Три сестры свободы пленной.
Привет, мой брат, приятель,
Мой друг, отец и сын.
Я здесь купаюсь в вате,
Ты там, в снегу один.
Решетка - это клетка,
Тупик кривой судьбы.
Под ветром вертит ветку,
Тонкая ветка - ты.
Но не сломать хребет ей,
Чем тоньше, тем прочней.
Останься тонкой веткой,
Но все ж держись корней.
+++
Закулисная грязная сказка:
Возымел свой народ прокурор.
И его запредельною лаской
В спину смертника щелкнул затвор.
Засадив, изничтожив, сневолив,
Взяв на вечер за взятку модель,
Насладившись чужой людской болью,
С проституткой лег сыто в постель.
+++
Я пью, чтобы забылось, что я пью.
Сомненья, как кино, проходят мимо.
Невыносима мысль: все выносимо -
Незыблемый девиз к каждому дню.
Давно я не надеюсь, что поймут.
Понять творца только творец способен.
Я тих, слаб, безразличен и беззлобен.
Мне все равно - ваш пряник или кнут.
Сказка
У тебя вареньем жизнь, у тебя много друзей.
Эта сказка продолжается уже не первый день.
Ты для многих пример, ты для многих герой,
Неприятности обходят тебя стороной.
И никто из них не знает, чем загружена душа,
И что хочется порой лететь птицей с этажа.
Давно в мягкой твоей плоти поселился липкий страх.
Он тебя не оставляет даже в самых тайных снах.
(1997-2000) Книга Памяти Леши Перминова
(http://www.fant.com.ru/peoplez/grund/grund.php)
Последняя осень эпохи
Вера
Краски блекнут скукой. Протухает время,
И истомой в шее расцветает лень.
Позабыв поверья, взяв безличья бремя,
Ты погибла, Вера. Ты - живая тень.
Зеркала кривые. Тропы кольцевые.
Зачерствело сердце, и потух Эмпир.
Ты глаза закрыла в никуда пустые
И лукаво лестью славишь чумной пир.
Ты давно не ходишь по помоям улиц,
Где кирпичик каждый адово кричит,
Где растворы яда, гепатит и пули,
И прохожий редок, дик. Тобой забыт.
Нерест
Стрелами до цели летят теченью в такт
Реки - что океан. Остановить не можно.
Не многие из всех живыми будут там,
Где под водою ночью раз в жизни видно звезды.
Селена подгоняет ножом, чтоб умереть,
Оставив жизни к жизни безумную любовь.
Плывут в удел мечты, где кроется их смерть,
Где расползется по воде зигзагами их кровь.
Река вскипает жизнью. Седьмая ступень ада.
Забрызгиваясь кровью и продолжая плыть,
На плавниках изломанных, друг к другу тесным рядом.
Кто не доплыл - тот не хотел, тому не стоит жить.
Обратною дорогой вернутся дети их.
Других назавтра встретят дна каменные брусья.
Под звон дождя, под зов мечты немой утонет крик,
И расплываясь по воде, остынут слезы грусти.
Последняя осень эпохи
Последнюю осень эпохи
Бредово, бедламно, в забвеньи
Встречает мое поколенье
Под неба предсмертные вздохи.
Вот яблоки падают наземь...
Нет больше на улице прежних,
Соратников еще меньше,
Как будто закляты все разом.
+++
Не вылечат дух эликсиры и вары
От порчи, судьбы и божественной кары.
Не вылечат нам ни корыстно, ни даром
Экземы и язвы под чудным загаром.
А правдой сквозят лишь ночные кошмары -
То жизнь после смерти, то сердца удары.
Россия
Что такое Россия -
Белый, синий и красный?
Злая добрая сила,
Царство размытых красок.
Милосердие и насилье.
Пир благородной мысли.
Азиатская крыша мира.
Европейская четкость кисти.
Только здесь мир прекрасен донельзя,
И беда не объемна в размере.
Здесь слезу режет пьяная песня,
Забирают куш страха поверья.
Общий дом примиряет все семьи,
Когда выше ссор мелких держава.
Когда ради спасенья терпенья
Обнажают российское жало.
Если станешь однажды неместным,
Тебя прыщиком выдавит память.
Знай, твой разум из русского теста,
Что назначен душой твоей править.
Распятие
Гвозди в плоть. Больнее боли.
Кровь линяет по кресту.
Я ушел по доброй воле,
И увидеть слезной соли
Не надейтесь там внизу.
Боль буравит смерти эхом
В растернованных висках.
Больше, громче, дольше смеха!
Для души всего лишь веха,
Когда плоть уходит в прах.
+++
Болезни океан и континенты.
Моря - слезинки с глаз от боли и стыда.
Лицо Земли - пустыни, города,
Завернуто в подарочную ленту.
Но раны, язвы, шрамы на лице,
Разодранном проигранной победой,
Мечом и бомбой, дротиком, ракетой -
Твой лик калечный в багряном чепце.
Белград
Бомбы капают топотом,
Шепотом дышат развалины,
Роют тракторы ропотом,
Ищут доводы Каины.
Цели играют с правдами,
Картами трупы свалены.
Ады сверкают парадами.
Яростью разумы правлены.
Сталями земли стелены.
Пулями тела пялены.
Сетями миры делены.
Смертями жизни вялены.
Трасса
Встречные огни вызывают во мне страх.
Знать бы наперед, что сделаю не так.
Мчит кабриолет вдоль желтого шоссе,
На честном слове, туда же, куда все.
Мотор стучит - грудью дробь выбивает.
Я не одинок - сзади подгоняют.
Мимо ускользают картинки прежних дней.
Все дальше я от них. Все зримое - страшней.
Кому-то - коку с соком, кому-то - воду с хлебом.
На этой дороге проблема за проблемой.
Все меньше остается до Армагеддона миль
По желтой дороге, и после только пыль.
Жму на тормоза, а меня несет стрелой.
Меня угробят те, что делят цель со мной.
Чувствую, что сердце не слушает руля.
На шее мыльным тросом затянута петля.
Я лечу отвесно камнем в ночь с моста.
Впереди встречают боль и пустота.
Разум мертв забвеньем. Смерти темнота.
Что осталось после - зарытая мечта.
Трасса жизни знаменем впереди лежит.
Не один герой был на ней убит.
Мчишься по дороге - не вздумай тормозить:
Сзади тоже едут, могут раздавить.
Люди смелые, трусливые - все вперед катят
Друг за другом, за остановки жизнями платят.
Дорога бежит. Все друг друга толкают.
Кто вскрывает подарки, кто вены вскрывает.
+++
Мне нужна революции кровь,
Мне нужна резолюция боли.
И я снова, а может быть, вновь,
Режу вены запястья в неволе.
Мне нужна человечья любовь,
Мне нужны откровенность и правда.
И я снова, а может быть, вновь,
Лью в себя алкоголью отраву.
Мне нужна пусть дурная, но новь,
Мне нужны действа, чтоб кормить слоги.
И я снова, а может быть, вновь,
Ухожу в никуда, за пороги.
Май
Май шарит небо шарами.
Новой надеждой парит.
Шлягеры. Пестрые ткани.
Воздух нутро теребит.
Сердце кричит сердито.
Сердце стучит из неволи.
Колет в крови стекло битое,
Зубы во рту вкуса соли.
Каплями капают слезы на плиты.
Влиты в граниты бессмертные жизни.
Чисты перед богом, распяты, убиты.
Их кровь в моих венах живет цветом вишни.
Я вижу детей, что не знают о войнах.
Я вижу постарше, что войны забыли.
Их память покоится в чреве покойных,
Которыми взрыты кровавые мили.
+++
Средь собачьих стай, ночью по Москве,
В бритой голове я кропал стихи.
Посреди трухи от дневных забот,
Как ленивый кот меж проворных крыс,
Далеко и вниз я влезал в себя.
Брел, скользя, по льду, падал и лежал,
Взглядом провожал танец снежных масс.
Слушал джаз сирен и опять скользил...
Нищий голосил, пил ночной эфир.
В робе полно дыр. С грязной бородой.
Мимо шел тропой. Слезно бормотал,
Что давно устал думать, чем дышать,
Грешников стращать, мир крутить ступней,
Корабли топить, жарить города,
Сеять хворь в стадах, тем внушая им,
Что святой триптих вечен и силен...
Шел за горизонт, бормоча под нос,
Поднимался ввысь пьяный нищий Бог.
+++
Миссионер-монах на берегу далеком...
Был послан стать пророком у дикарей лесных.
Вещал красиво стих из папской черной книжки,
Но бога ведали в лесу не понаслышке
Индейцы, что на лицах несли узор судьбы...
Католика за руки подвели к древу огромному,
Что предавалось сну, и крона растворялась
в синем небе.
К нему взывали со смиреньем, дары несли.
И на колени встали, не ведавшие до сих пор печали
Язычники, зря тронувшие белых рук...
Рубил священник бук заморским топором.
И в небе грянул гром, и ужаснула новь -
Лилась из древа кровь, в ней утопали корни,
К ним ниц упала ночь, в которой гасли звезды.
+++
Как потная росянка сбирает своих мух,
Бог говорил про дух, что благостней всех тел.
Он целый мир хотел, детей не исключая...
Так кровь не примечая, волк паству пожирал.
+++
Клин радиачного дыма.
Груда костей жутковата.
Вата небес Хиросимы -
Гаммы и Бэты расплаты.
Нация лиц излученных...
Мудрость Востока строга.
Пепел их сносит река.
Тени детей нерожденных...
+ + +
Вот чудо-вещи, скрывшие чудовищ
В металле, в камне, в матовом стекле.
Тени убийц скользят блеском сокровищ
И замерзают кровью на стене.
Рубин вобрал их всех без исключенья.
Сапфир болотный - для лжецов острог.
Там злобы мелчной желчные теченья,
На море фарса правды где глоток.
Топаз - хранитель сладких извращений,
Плоти распущенной прелюбодейский стон.
Наслушавшись подобных песнопений,
Кошка весенняя застонет под кустом.
Те всплески пламени - алхимику отрада,
Растворены в них души подлецов.
Услада бытия - златое кольцо ада,
Где нет начал, а стало быть, концов.
Серебреник, проржавленный от крови,
На дне футляра не пускает блик.
Там плотно губы сжав, нахмурив брови,
Истлел бесследно иудейский лик.
В шкатулке древней обитает искуситель.
Из скважины замка вперяет томный взор.
О, смертный, не тревожь покой. Обитель
Его твоею станет, будь дурак ты иль вор.
+++
Кабаки вечерело неонят
Алкогольной тотальной тоской.
За столом шлюхи хорово воют
Шансон летний, беззубо-простой.
И шипит, и звенит, и трезвонит
Табор нищих, считая медье.
Проклят, дух человеческий стонет,
Завернувшись от ветра в тряпье.
Толпы мещан, прея, летом
Потом, дымом дышат на улицах.
Липкие юбки дергают "курицы",
Млея под солнцем. Катит лондо -
Паром бензиновым мигрень греет.
Время гнется, плавится воздухом
От асфальта до вздоха. Дни мая.
Пыль поднимая с бетона, кружит,
Ветер стареет, в миг умирает,
Еле возникнув, посеяв прохладу,
Где я днями, неделями льюсь,
Квашу вино, нагишом испаряюсь.
"Зноя, поверь, всем хватит, я знаю" -
Солнце без края заверило небо,
Вдарив кастетом в темя... Не спать!
Цель излучений - карать и казнить.
Город летом - Содом, Гоморра.
"Делает ноги" свора с вокзала.
Течет сало пассажиров в мыле,
Воском плавятся крыши домов.
Вплоть до заката в тени где-то сорок.
Сроки к дождю все прошли на неделе.
Небо сказало, что ливня не выйдет,
Выйдет зато постоянство пожаров.
Бомж с парапета эфир отравляет,
Серой смердит, раздражая буржуя.
Стая ворон пожирает "биг-маг".
+++
Флаг надо мною без бриза повис.
Кипарис без воды скис, облетел.
Беспредел. Карнавал. Флер. Фанфары.
Пестрые ткани, флюиды парфюма -
Суть рекламы потного тела.
Бессоница
Бессоница без стука, коварнее разлуки,
Пришла колючей вьюгой. Безжалостная сука!
Но верная подруга. Оставь меня, пожалуйста.
Пусти хотя б на полчаса к Морфею на поруки.
Когда в ночи рога врага - Силены, стрелок стуки,
Уснуть потуги. Драка. Смеется месяц в неге.
Дней циркульные вехи - названья, цифры, знаки.
Колючих мыслей блохи. Проклятых знаний страхи.
Считать слонов навеки. Мне к черту б сейчас в ноги.
Скоро рассвета блики. Первых прохожих лики.
В подъезде запах лака, истерики и скуки.
+++
Мне делиться с тобою нечем.
Разве скукой вечерней рабочей,
Да мечтою о нашей встрече,
Что вещают усталые очи.
И ничто во мне нынче не плачет,
Не смеется ничто во мне нынче.
Я сказал бы, что я удачлив...
Экономики тела высчет.
Наконец я оценен без сдачи -
Столько стоят усталые плечи.
Я сказал бы, что я удачлив...
Но делиться с тобою мне нечем.
Не прощу
Знаю, все что сбылось, заслужил,
И болезные нервные ночи,
И не к времени сникшие плечи,
И без слез ежедневные плачи,
Параллелье и переречье...
Час от часа покой больше мил.
Я зажег уже в путь себе свечи.
У ворот без бубенчиков клячи.
И нет страха к забвению ночи,
К дню забвенья нет страха, тем паче.
Жизнь вином жадно пил и допил.
Мне обманываться нынче проще,
Когда под гору за мной время скачет,
Что оно - то, которое лечит,
Что оно расколдует и спрячет.
Про долги не дававших забыл.
Про прощанья навеки и встречи,
Про различия мысли и речи,
Дорассветные спорные сечи,
Как быть легче и как быть не легче.
Не прощу лишь кого я любил,
Кто мне нужен был весь и без сдачи,
Кто рвал душу и разум на клочья,
Кто искрил и тушил мои очи,
Кто был в силах когда-то помочь мне.
Осень
На улице дождь. Дождь идет пятый день.
Во дворе ни души. Все укрылись в дома.
По сырому асфальту желтой осени тень,
Распласталась убитою птицей листва.
Мертвые листья падают вниз,
Застревают в воронках водосточных труб.
Их срывает с ветвей северный бриз,
Обжигая мне раны обветренных губ.
Ничего во вселенной вечного нет.
Я иду по листьям. Узнать бы куда.
А листья тихонько мне шепчут ответ -
Называют ушедших друзей имена.
Други
Други кругами с гамом.
Даром. Здоровья вам!
Время сгорит пожаром.
Пепел сгоревшим годам.
Драмы невечным паром
Давят побочностью жала.
Мертвым, но только не старым
Смысл в кругах этих стал.
Ножницы дней и событий,
Цыркули почек и листьев.
Мысли сменяют мысли.
Смерть, что сопутствует жизни.
В мире нелепых действий
Первый миг, как последний.
Есть ли хоть где-нибудь место,
Где нет нужды в надежде?
+++
Счастливых не случалось в мире, брат!
Все - мифы о заморских раях - странах.
Стигматы, что глупцы увидеть в ранах
И линии судьбы в шрамах хотят.
Нет истин, заблуждений. Пустота
В теченье времени, где нет ни дня, ни ночи.
Где, что случается - то только между прочим,
И из всего лишь смерть - что навсегда.
Есть воля к власти, в рабстве выбор есть,
Но даже, предавая себя ловко,
(У нас и вправду в этом есть сноровка),
Мы все твердим, что жизнь есть божья месть.
+++
Осень желтушной печенкой
В чреве природы набухла.
Крыши окутал дождь пленкой.
Лето, промокнув, потухло.
Бликом на лезвии бритвы
Солнце судачит о смерти.
С жизнью последние битвы
На приболевшей планете.
Тенью
Со стены - все те же лица,
Я - все тот же ортодокс.
Не меняю колесницу
И лечу в ней под откос.
Но сейчас же, до паденья,
Я в сознанье нахожусь.
Стать согласен даже тенью,
Только той, что сам горжусь.
Телефонная тоска
Ощипала тоска телефонная
Мне бока, и я ими примерз
К этим стенам. Коробка картонная,
Что летит вниз со мной под откос.
Позвонила б кокетка знакомая,
Хоть бы кто бы позвал просто так!
В стекло муха предсмертная сонная,
Часы стрелкой стучат мухе в такт.
Хоть бы кто бы ошибся бы номером.
Позвонил бы ночной хулиган.
Кто сейчас знает, что жив я, не помер,
Если в это не верю я сам?
+++
Страх человеческий вечный и честный.
Частный страх в гранях свободы.
Роды природы не радуют глаз и сознанье.
Нет наказанья страшней ожиданья.
Хуже забвенья и раны смертельной,
Гной неизвестности душу залил паранойей.
Выпасть из строя, из списка конвенций?
Деменция от эволюции - побочное действие.
Полюции слабоумия у процента населения.
Недоброе явление в обществе вечном.
Эра Водолея с кармой калечной.
Бой на последнем этаже, в мандраже.
Издает гортанные звуки. Исколоты руки
И душа. Отпущена на поруки.
С лезвия этажа птицей.
На осколки разбиться. Блин!
Кому нынче плохо спится?
Огненная колесница по мощам его мчится.
Милосердие на него мочится.
Солнца хочется и вечного добра.
Мажет сажей зима, рот снегом вяжет.
Напасти заклинают пропасти.
Количество ненависти на сантиметр плоти.
Реки злости переполняют емкости.
Кости Адама - конец неловкости.
Человечьи страсти под сумерки богов.
Шлет послов эра Водолея
Измерять терпенье поколения NEXT.
Тащить свой красный крест на вахте.
Белые рифмы в больничном халате.
В шестой палате устраивать пати.
Решетки, статьи, разделы, параграфы, части.
Электрошок приелся, наводит тоску.
Сонные мухи. Осень пришла.
Волна накрыла. На завтрак - лоботомия.
Жевать мыло, чтоб мозги промыло.
Медсестра отключила к Богу телефон.
Паралон на стенах. В венах сон течет.
Кто ведет расчет? Кто слайды меняет?
Кто повторяет - зима, весна, лето?
Осень - эпилепсия цвета. На часах плесень.
Сатир в сортире повесился.
Пьян
Почувствовал капкан,
Поймав всей грудью стол.
Я сердце ощущаю на ощупь, как стакан.
И ты сегодня странно зол и пьян,
И я сегодня пьян
И странно зол.
Как скользок стул,
Что подо мной стоит.
Я пепел в сахар ласково стряхнул.
И ты молчишь - наверное, уснул.
И я уснул,
И пьяный город спит.
Прет ледокол
По речке, как в бреду.
И утвержден уже на лето протокол.
И ты наутро будешь пить рассол,
И буду пить рассол
Я поутру.
Алкоголизм
Алкоголизм - не шутка! Водка -
Касторка для рассудка, печенки и желудка.
Жить ублюдком. Валяться в подъездах.
Шняга изо рта. Деменция. Незнакомые станции.
Реанимация. Без права на реинкарнацию.
+++
Парясь в кабаках с вином,
О пустом лишь бормоча,
Одинокие вдвоем
Пьем глотками ночь за днем.
В кабаке - в тисках бока.
Блики шаркают по венам.
Дань святая русским генам -
Брага, брань и дней труха.
Эпитафия
Здесь лежит первый раз на спине,
Кто себе говорил: "Я - поэт!"
Желтый лист. Исключенье к весне.
Исключенье к рождению - цвет.
Он на ветке торчал до конца,
А друзья уходили в полет.
Говорил себе: "Я - лист венца,
Что создатель челом пронесет!"
Здесь лежит он, гнилой и корявый,
Здесь он славу снискал и почет.
Слава с ветки с ним вместе опала -
Слишком долго готовился взлет.
+++
Мои друзья полны тоски и скуки -
Тисками держит притяженья твердь.
Я наблюдаю их нетрезвые потуги,
Исполненные целью - умереть.
И пробиваясь к своей цели непременно,
Стирая кровью, как волной, следы,
Их действия не лишены измены,
Но непременно смысла лишены.
Выходят из домов в медовый вечер
Прогорклый сахар сердца растопить.
Друзья спешат вперед к друзьям навстречу,
Которые давно ушли себя забыть.
Наверное, они - не те, они - другие.
Слепцы, прозревшие вдруг, что они не те.
Мои извечные друзья - себе враги,
И кроме нет друзей в сей темноте.
Жизнь заклиная страстью или ленью,
Без страха, без сомнений, суеты,
Их каждый новый день, как тень за тенью -
Еще одна могила для мечты.
О, сучье племя! Мои братья. Твари.
Пред вами на колени я встаю,
Погибшими на этом поле брани.
Я допою, допив отраву на краю.
Сколько
Сколько погибло за зиму?
Как огонь жрет табак...
Смерть - пепел. Жизнь - дым.
К небу дым, в землю прах.
В землю прах любого сорта.
Любой дым - в небо, безмерно.
Остановилось сердце. Пустая аорта.
Какая разница сколько, верно?
+++
Страх "песнею песен" стучался
Весенней дорогой с Варшавы.
Считал эшелон в рельсах шпалы
В ударах немецкого марша.
"Ихъ штербе" чернело в вагоне.
Светало в оконце. Освенцим
Встречал на намытом перроне
Нас дымом из труб в небосклоне.
+++
Кричу, что есть сил - зову богатыря.
Все, что сделал когда-то он, выходит, зря.
Он стоит на горе и сжимает меч.
Кажется, что вечно сможет мир беречь.
Но время идет, а камень на месте.
Чуть больше полвека - и старые вести.
И снова о том же газеты шуршат...
Травой поросли могилы солдат.
Знамя обреченных в потухшем мертвом небе.
Что такое жизнь, когда на мире крест!
Люди продали души - люди злобные звери.
Поступь эволюции - сильный слабого ест.
А сильных пожирает тот, кто самый сильный.
Он не знает жалости, он для всех отец.
От жженых книг воздух стоит дымный,
От жженых душ, умов и сердец.
+++
Дождь пилит пьяно, сопливо.
Я одет модно, прохладно,
Как перезревшая слива.
Скоро зима. Все нескладно.
Скоро столыпинский транспорт.
Скоро чифирь и этапы.
Скоро дневального рапорт.
Порт суда выкинет трапы.
+++
Я ломаю каноны,
Я грожу адом аду,
Завсегдатай салонов,
Пью пивную прохладу.
Я срываю все штампы.
Ставлю зеркало - черту.
Снов растворы из ампул
Прогоняю в аорту.
Бумага
Как трудно быть бумагой. Чистой и гладкой.
Безупречно белой. Белее мела.
Когда тебя пачкают разные взгляды
Черными мыслями для грязного дела.
Сеют, что хотят на снежное поле...
Стерпит! Она ведь бумага, не более.
Пропаганда
Режет пристальный взгляд пропаганды,
Плоть исходит подкрашенной кровью.
Твой химический запах лаванды
Веет в ноздри рекламной любовью.
Распаляет цветастая юбка
Тыл зрачков атропиновой смесью.
Мозг впитал безразборно, как губка,
Городской смог застроенных весей.
Пелена из афиш и листовок,
Из обрывков настенной пастели.
Из мозаики, где каждый осколок
Равноценен отсутствию цели.
+++
Сетки экранов ТиВи
Новые головы ловят,
Кормят плебейскую радость
Кровью людской, людской страстью.
Крайняя плоть, обнажаясь,
Скалит натруженный анус.
Шкрабают зайцы "плейбоя"
Пенисы, груди, вагины.
Славный сплав пряника с плетью
Карами правит законов.
Светочи судных знамений -
Выборы "Подлеца года".
Брага эстрадных религий
На дрожжах денежных знаков
От продаж ветхих заветов,
От продаж выходов в вечность.
Храм криминальных моралей.
Мода на сильную руку.
Время растленного детства.
Время бессрочных абортов.
Герника
От людей остались цифры.
Смерть и ненависть - война.
Герника - слово без рифмы,
Апрель, 37 год, весна.
По асфальту реки крови
Из обрубков людских тел.
Кирпичи кричат от боли
Из разрушенных капелл.
Остаться
Звезду Давида придавило прицелом.
Нации Дарвиновской классификации.
Регистрация человеческих единиц мелом.
Быть смелым - это просто остаться.
Быть бесстрашным - это быть собою,
Когда уходишь, чтоб не возвращаться.
Когда смерть тебе могилу роет,
Не предать - это просто остаться.
Когда боль вырывает все нервы,
Отрезая от жизни осколки,
Оставайся немногим, что верно,
Что не в силах сожрать людоволки.
+++
Перфорировано небо с облаками -
Язык судьбы, грядущих перемен,
Ток бирюзовых, стариковских вен,
Художника слепого гобелен -
Продавлено азонными тисками.
+ + +
Лихая боль нахально топчет волю.
Я в четырех стенах стенаю в эту ночь.
Война здесь кончилась, там нету конца бою.
Здесь звезды к звездам, там меня уносят прочь.
Я просыпаюсь с криком в чужом теле.
Моя душа лежит с ножом, в крови.
Мы были для них - цели для прицелов,
И были цели для прицелов нам они.
Мальчишка был там, как и я, распятый.
Лица не помню. Только имя, званье, срок.
Конверт с письмом от мамы весь помятый.
Разорванный на клочья в миг висок.
Спаситель из новейшего завета,
Он шел уверенно. Он знал, куда идти.
По лестницам из солнечного света,
По цинку памяти последнего пути.
Шрапнель свинцовым ядом легла в грудь мне.
Я вытираю о подушку кровь.
В наших слезах умыли руки судьи
За всю надежду, веру и любовь.
На паперти
Картины на паперти. Тратьте монеты.
Творенья для быта. Родившись мертвы.
Утонет Тибет в тоске Интернета,
В Москве инквизиции вспыхнут костры.
С приветами к Зевсу летят космонавты,
С распятием правды, с распятием лжи.
Все сны и мечты зарисованы в карты,
И ночью вас гложат безличья ножи.
Искусство на паперти. Что? Вдохновенье?
Когда на конвейер картины кладут.
Отсутствие жизни отвергнет старенье,
Создав мертвым духом сознанью уют.
+++
Нет откровенней видений под солнцем -
Слезно линяют больные глаза.
Ноет заноза в ладошке младенца,
Кровь битой женщины каплет на снег.
Спазмы астматика в ливне эфира.
Мощи невольников - площадь свободы.
Юная дева вкушает насилье.
Сталь проникает клыками под ребра.
Черви в кишках разложившейся жертвы.
Крик заключенного через решетку...
Нет откровенней видений под солнцем,
Чем истязания бренного тела.
+++
Ворох чувственных идей
Про уродов и людей.
Смотрит смело из окна,
Из программы новостей
Прямо в душу Сатана,
А под ним моя страна,
Замороженная сном.
Катит снежная волна,
Как картон, сдавив мой дом.
Разве может быть потом,
Когда жизнь стоит петли?
Обрастают весла мхом.
Затонули корабли,
Испустив крики вдали.
Уронив веру в весну,
Потеряв ее в пылу.
Одиночество
Одиночество тоскою бьет опять мне под ребро.
И как круг спасательный, светится окно.
Ранний час на улице - выключаю свет.
Встречаю в одиночестве очередной рассвет.
+++
Числом горя не внимаю.
Составляю личный список.
Время - не песок, а кости.
У костей нет цифр и масти.
Двести тех и триста этих -
В новостях запишут лихо.
+++
Холодный чай под вечер в "одиночке".
Со смертью партия. Час боли и тоски.
Многообразье слов, как пульс, в линейной строчке -
Венцом из терна сжатые виски.
Заранее пораженье. Жизнь - срок вздохов.
Чем больше их, тем меньше хочешь знать.
Увядшая тростинка мыслит плохо,
Томясь о том, чтоб дубу устоять.
До дна причин во веки не добраться.
Вселенная внутри. Идея - не предел.
Так тяжко умереть. Так тяжело остаться
В краю сокрытых душ и откровенных тел.
+++
Аллилуйя! Мы - не мы.
Понял я, коснувшись темы,
Что слова молитв немы,
Где закон раскинул клеммы.
Все бразды твоей судьбы
В лапы отданы системы.
Канули в гробу тюрьмы
Три сестры свободы пленной.
Привет, мой брат, приятель,
Мой друг, отец и сын.
Я здесь купаюсь в вате,
Ты там, в снегу один.
Решетка - это клетка,
Тупик кривой судьбы.
Под ветром вертит ветку,
Тонкая ветка - ты.
Но не сломать хребет ей,
Чем тоньше, тем прочней.
Останься тонкой веткой,
Но все ж держись корней.
+++
Закулисная грязная сказка:
Возымел свой народ прокурор.
И его запредельною лаской
В спину смертника щелкнул затвор.
Засадив, изничтожив, сневолив,
Взяв на вечер за взятку модель,
Насладившись чужой людской болью,
С проституткой лег сыто в постель.
+++
Я пью, чтобы забылось, что я пью.
Сомненья, как кино, проходят мимо.
Невыносима мысль: все выносимо -
Незыблемый девиз к каждому дню.
Давно я не надеюсь, что поймут.
Понять творца только творец способен.
Я тих, слаб, безразличен и беззлобен.
Мне все равно - ваш пряник или кнут.
Сказка
У тебя вареньем жизнь, у тебя много друзей.
Эта сказка продолжается уже не первый день.
Ты для многих пример, ты для многих герой,
Неприятности обходят тебя стороной.
И никто из них не знает, чем загружена душа,
И что хочется порой лететь птицей с этажа.
Давно в мягкой твоей плоти поселился липкий страх.
Он тебя не оставляет даже в самых тайных снах.