Перумов Ник. Адамант Хенны

   Эовин покраснела еще гуще.
   – Да, и пироги! – Голос ее зазвенел от чудом сдерживаемых слез. – Потому что без пирогов хуже, чем с ними!..
   Гномы усмехнулись.
   – Возьмите… – жалобно протянула Эовин, вновь теряя свой воинственный вид. – Возьмите, я вам пригожусь…
   – А если тебя убьют, что мне делать? – сердито нахмурился Фолко. – Совсем у тебя, верно, в голове помутилось! Там, куда мы направляемся, тебе ну совершенно делать нечего!
   – А ну как найдется? Вспомните меня, да поздно будет!
   – Да уж найдем, как без тебя справиться! – язвительно отрезал хоббит. – Все, разговор закончен. Малыш! Ты там роханский патруль не видишь?..
   – Я все равно за вами пойду! – Эовин стиснула кулачки.
   – Девчонка!.. – Фолко уже терял терпение, и тут Торин вдруг слегка тронул разошедшегося друга за рукав.
   – Она ж влюблена в тебя по уши, – прошептал гном на ухо хоббиту. – А коли так – дело серьезное. Роханских дев не знаешь? В реку бросится, утопится, к хазгам в лапы попадет, а от своего не отступится!
   Гномы к делам сердечным всегда относились с небывалой серьезностью, делая в жизни один-единственный выбор – или не делая его вообще. И в их глазах мешать кому-то в подобном значило тяжко согрешить против установлений Махала. С точки зрения Торина, Фолко уже сейчас поступал против совести.
   Хоббит оторопело уставился на Торина, чувствуя, что вот-вот лишится рассудка.
   – Это судьба, – кивнул Малыш, очень, очень, очень серьезный Малыш, каким Фолко не видел его с самой Серой Гавани.
   – Да вы что? – У хоббита округлились глаза. – Взять с собой… туда… эту девчонку?! Да Эодрейд прикажет нас повесить за… за… она ж малолетка совсем!
   – Я уже могу повязать волосы платом замужества! – Эовин гордо задрала нос.
   Это было правдой – в обезлюдевшем Рохане теперь выходили замуж и женились рано.
   Гномы молча смотрели на Фолко, а он на гномов. Молчаливая игра «кто кого переглядит» продолжалась довольно долго.
   – Куда двое, туда и третий, брат хоббит, – нарушил молчание Торин.
   – Так, значит, я с вами? – выдохнула девушка.
   Фолко медленно кивнул, чувствуя, что подписывает себе приговор.
   Эовин, взвизгнув, подскочила, захлопав в ладоши.
   – Если Фарнак не возьмет ее на борт, я не виноват, – с последней надеждой в голосе пробормотал хоббит.
 
    ИЮНЬ, 7, СТОРОЖЕВОЙ ЛЕС В ДОЛИНЕ НАН КУРУНИР, ЮЖНАЯ ОКОНЕЧНОСТЬ ТУМАННЫХ ГОР
 
   Трое друзей и Эовин без всяких происшествий добрались до границы роханских владений. Девчонка оказалась отличной спутницей – некапризной, выносливой и упорной. Как и все в Рохане, она словно бы родилась в седле, умела из ничего в мгновение ока сотворить сытный походный ужин, а кроме того, что особенно ценилось Малышом, неплохо пела и знала множество баллад – от рвущей сердце «Бури над Исеной» до ликующей «Эодрейд в Эдорасе». Пела она и об Олмере, Короле-без-Королевства, – величайшего завоевателя чтили даже враги. Никаких хлопот Эовин не доставляла.
   Трое друзей вновь шли тем же путем, что и десять лет назад, когда тайком пробирались к Исенгарду в надежде найти там следы загадочного Вождя… На сей раз все было иначе, и прятаться не пришлось. Пограничная стража пропустила их после того, как Фолко показал грамоты; Эовин же ловко, точно змейка, проползла по зарослям. Ее не заметили.
   Оставив на всякий случай топоры гномов начальнику заставы, Фолко и его спутники двинулись дальше.
   Здесь, в Нан Курунире, за истекшие годы ничего не изменилось в отличие от Рохана, Арнора и всего Эриадора. Так же негромко переговаривалась под летним ветром листва буков и грабов, спокойно текла Исена, и видно было, что уже немало лет люди избегают этих мест. Роханцы никогда не приближались к краю Сторожевого Леса ближе чем на три полета стрелы. Эовин притихла, с опаской поглядывая на вздымающуюся стену деревьев.
   – Ну что, нас опять начнет водить, как тогда? – проворчал Малыш. – Вот уж меньше всего хотелось бы снова плутать по этим корням и корягам!
   – Мы ему постараемся представиться, – откликнулся Фолко, вплотную подходя к зеленой стене зарослей и высоко поднимая руку с надетым на палец эльфийским перстнем. Мотылек в камне, казалось, начал быстрее взмахивать крылышками – или, может, это просто стало сильнее биться от волнения сердце хоббита? В бурях и тревогах последних лет ему было не до Старого Энта. Судьба бросала Фолко то к родному очагу, когда немалой кровью пришлось отражать натиск хеггов да орков на Хоббитанию, то в дальние восточные пределы – к Великому Орлангуру и владениям принца Форве. А вот Старый Энт все эти годы не покидал своего леса, но хоббит не сомневался, что если кто в пределах досягаемости и может им помочь, так это Древобород.
   – Мэллон! – четко выговорил Фолко по-эльфийски. Он действовал по наитию, что порой бывает полезнее долгих и многомудрых рассуждений.
   Элдарское слово, открывавшее Врата Мории. Кто знает, может, Фангорн и научил ему своих подданных, на тот редкий случай, что кто-то из Перворожденных все-таки заглянет сюда? – Элберет Гильтониэль! Пропустите нас, мы идем к Древобороду, хозяину Фангорнского Леса! Я ищу Фангорна!..
   Проводите нас к нему!
   Сторожевой Лес отличался от Фангорна тем, что здесь – особенно в первых рядах – стояло множество хуорнов. И сейчас Фолко чувствовал: на них взирает бесчисленное множество незримых глаз. Ощущая то же самое, гномы неловко задвигались, поднимая безоружные руки и всячески показывая, что топоров при них и в помине нет.
   Ничего не изменилось. Все осталось как прежде. Не открылась чудесным образом тропа в глубь Сторожевого Леса, не явился путникам сам Древобород – просто направленные на хоббита и его товарищей взгляды куда-то разом исчезли. Фолко обернулся к друзьям:
   – Пошли.
   – Куда?! – завопил Малыш. Лезть в чащобу ему ужасно не хотелось.
   – Пойдем старым путем, держась края гор. В конце концов доберемся до Древобородова дома, – ответил хоббит.
   Малыш в сердцах сплюнул.
   На сей раз дорога через Сторожевой Лес оказалась куда легче. Сплошные переплетения ветвей исчезли, деревья не смыкались, подобно бревнам в крепостном частоколе. Довольно скоро путники достигли края долины; оставив склоны гор по левую руку, осторожно двинулись в глубь леса. Ловчее всех прыгала через корни и коряги легконогая Эовин.
   – Погодите! – вдруг замер Торин. – Не здесь ли мы уже побывали?
   Круглая поляна с мягкой тонкой травой; серое тело скалы, пенный росчерк водопада; бурливый ручей, утекавший куда-то в чащу; каменный стол и каменные кувшины в скальной нише. Вот только травянистое ложе куда-то исчезло…
   Дом Старого Энта был пуст.
   – Ну что, не послушались? – напустился на друзей Строри. – Протаскались, ноги посбивали? И куда теперь – до Лориэна скакать прикажете?
   Не удостоив его ответом, Торин пристально взглянул на хоббита.
   – Искать Древоборода по всему Фангорну мы, конечно, не станем, – медленно сказал Фолко, размышляя вслух. – Но вот его кувшины… я б непременно в них заглянул!
   – Ты что? – поразился Торин. – Наковальня на затылок свалилась?
   – Нет… – Чуткие пальцы хоббита осторожно ощупывали замазанные глиной горловины. – Фангорн ушел отсюда… Я чувствую. Это место хранит память о нем, но сам он сюда не вернется.
   – Да что ты такое несешь! – не выдержал Малыш. – Ты-то откуда это знать можешь?!
   Фолко со вздохом опустился на теплую землю подле одного из кувшинов.
   Запрокинув голову, он несколько мгновений смотрел куда-то вверх, словно к чему-то прислушиваясь, а затем покачал головой и обернулся к Малышу:
   – Когда мы шли сюда – я имею в виду, шли десять лет назад, – это место было полно чародейства. Не такого, что порождает огненные смерчи или тому подобное, но чародейства тонкого, дивного и древнего, тайных теней, что отбрасывают духи под лучами Нездешних Солнц… Я видел холодные звезды, что возвещали появление Фангорна. Теперь ничего этого нет и в помине. Лес был тогда жив, он пытался не пропустить нас… А теперь… Здесь пусто, тихо и сонно. Трава и деревья вновь уснули. Чародейство покинуло эти места, и когда воротится назад – кто знает? Что-то изгнало Древоборода из этих мест… Нечто, заставившее его вернуться в глубины Фангорна. Хотел бы я знать, что именно!
   Фолко произнес все это чуть нараспев, покачиваясь, точно в забытьи.
   Быстро-быстро кружились перед мысленным взором тонкие лепестки синего цветка, спасенного от жадной земной пасти им, хоббитом, десять лет назад неподалеку от этих мест. Фолко даже не удивился возвращению и этого видения. Напротив, он, наверное, больше был бы озадачен, не случись так.
   Просыпались от долгого сна те Силы, что, казалось бы, навек покинули этот мир после гибели Серой Гавани и Исхода эльфов…
   Гномы озадаченно косились на друга, Эовин глядела на Фолко разинув рот.
   – Эк ты, брат хоббит, вновь говорить-то стал, – покачал головой Торин.
   – Ровно мы опять за Олмером гонимся…
   – Вы гнались за Олмером? – задыхаясь, выпалила Эовин, однако Торин одним взглядом заставил девчонку умолкнуть.
   – То-то и оно, что опять, – буркнул Малыш. – Плетете невесть что!
   Притащили меня в эту чащу невесть зачем, Древоборода не нашли – так и будет он нас тут дожидаться; а теперь снова в видения да пророчества ударились! Ох, не кончится это добром, ох, не кончится!.. Ну, чего теперь-то стоим? – сварливо осведомился он напоследок. – Бери мешки да айда отсюда!
   – Если бы Древобород навек покинул этот край, то едва ли он бросил здесь свои кувшины, да еще так тщательно запечатанные, – игнорируя Малыша, задумчиво уронил Торин.
   – А может, не бросил, а специально оставил? – предположил Фолко, пристально глядя на каменный бок одного из сосудов. – Я вот этот, похоже, помню. Он мне из него питье наливал…
   – Ты что, еще подрасти хочешь? – хохотнул Малыш. Ему было все ясно, а следовательно, и скучно, он переминался с ноги на ногу, яростно теребя бороду.
   – Подрасти не подрасти, но… Торин! Может, с собой их возьмем? Чует мое сердце. Старому Энту они уже без надобности…
   Хоббит внезапно умолк, замерев и пристально вглядываясь в камень на своем перстне. Казалось, он потерял дар речи от удивления.
   – Бросил бы ты это дело, Фолко. – Торин тем временем покачал головой. – Не нравится мне эта выдумка. Питье энтов – штука не простая, да и прилично ли без хозяина по его запасам шарить?
   Хоббит встряхнулся, приходя в себя.
   – Это не запасы. – Он покачал головой. – Это оставлено как дар… тому, кто придет и воспользуется…
   – Да откуда ты это знаешь, расплющи меня Хругнир! – завопил потерявший остатки терпения Маленький Гном.
   Вместо ответа Фолко лишь поднял перстень. Гномы вгляделись – и ахнули.
   Эовин невольно вскрикнула.
   Алый мотылек исчез. Вместо него появилась крошечная движущаяся картина: ночь, звезды над лесом, темный, уходящий к самому небу склон и высокая фигура Старого Энта, аккуратными и медленными движениями ставящая один за другим запечатанные кувшины.
   – Я знаю, что в оный день ты придешь сюда, непоседливый и торопливый хоббит, – чуть нараспев, совершенно несвойственным ему, обычным людским языком из камня на перстне произнес голос Фангорна. – И я знаю, что ты будешь искать. Видения! Того, что поможет тебе взглянуть далеко за окоем… Я оставляю тебе мое питье. Я составил его специально для тебя;
   Пусть твой путь будет более удачлив… Мои слова запомнят вода и камни, трава и ветви. И когда бы ты ни пришел сюда, дар эльфов поможет тебе меня услышать. Я предвижу: Мир наш еще ждут великие испытания, и судьба поведет тебя прямо в самое пламя.
   Голос замолк. Пораженные, молчали и гномы и девушка.
   – Я услышал этот голос, когда потянулся к кувшину, – медленно проговорил Фолко. – Не знаю, отчего меня сразу потянуло к энтскому питью… Руки сами вспомнили все, как будто это я его туда поставил…
   – Да, – после некоторого молчания вздохнул Торин, – вот уж не ожидал! А почему же тогда Фангорн сам не встретил нас здесь?
   Хоббит пожал плечами и молча потянулся к кувшину. И – о чудо! – едва руки коснулись каменного бока посуды, кувшин засветился точно так же, как и в ладонях Старого Энта, но только тревожным, багряным светом. По светящимся стенкам пробегали короткие темные молнии.
   Фолко быстро, одним движением выбил глиняную пробку и наполнил чашу, что так и стояла здесь же, на столе, точно ожидая гостей.
   – А нам? – немедленно возмутился Малыш.
   – Едва ли оно подействует на вас так же, как на меня, – покачал головой Фолко, но питье друзьям, естественно, налил.
   – А тебе нечего, – буркнул хоббит, устремляя на переминавшуюся с ноги на ногу Эовин нарочито суровый взгляд. – Кто знает, еще потравишься…
   Людского питья тут не оставлено.
   – Так вы, мастер Холбутла, значит, еще и колдовать умеете! – Эовин восхищенно взирала на Фолко, не обращая внимания на его насупленные брови.
   – Будет чушь молоть! – прикрикнул хоббит. – Мы такое уже пили. А вот что с тобой случится, коли ты энтского питья отведаешь, один Эру знает!
   Так что сиди смирно.
   Эовин с видом послушной девочки скромно потупилась.
   – Сдвинем чаши, – негромко произнес Торин. – И возблагодарим владыку Фангорна за его доброту.
   Ароматное и терпкое питье, оно напоминало хоббиту хорошо выдержанное старое вино. Во многом напиток походил на тот, что Фолко попробовал в первую свою встречу с Древобородом, но немало оказалось и внове. Сладкий и горький, холодный и горячий – все вместе; голова от него кружилась так, что у хоббита подкосились ноги. В глазах вспыхнуло алое пламя – такого же цвета, что и светящийся кувшин. На краткий миг Фолко увидел все лесные глубины Фангорна, а в самом сердце великого леса – неспешно бредущую фигуру пятнадцатифутового исполина. Старый Энт внезапно замер, поднял глаза вверх – и его взгляд встретился со взором хоббита.
   – Я рад, что мой дар нашел тебя, хуум-хом! – раздалось в ушах Фолко. – О чем ты хотел спросить меня? Торопись!
   – Свет! Ты чувствуешь свет?! – выкрикнул Фолко, шестым чувством понимавший, что это сейчас – самое главное, главнее, чем нелепая война Эодрейда, главнее всего, даже оживших кольца и кинжала.
   – Свет? Хуум-хом, да, да! Древний свет! Мне кажется, что отблески его были в глазах прозывавшегося Серой Мантией, Тинголом…
   – Как ты сказал? Тингол?
   – Тингол! – громыхнуло в ответ. – И та, что с ним… Эльфы звали ее Медиан.
   – В их глазах? Этот свет? Древобород, мне надо увидеть тебя?
   – Ничего не выйдет, любезный мой хоббит. Я уже в пути и не поверну назад. Это мой путь, и не спрашивай, куда он ведет! Мой дар поможет тебе найти меня и говорить! А теперь прощай!
   Видение оборвалось. Оно длилось лишь несколько мгновений, и Фолко быстро пришел в себя.
   Гномы в недоумении таращились на него.
   – Здорово, конечно, но, по-моему, ничего особенного, – резюмировал тем временем Малыш.
   – Я видел Древоборода, – отчеканил Фолко.
   – Видел Древоборода? – удивились его товарищи.
   Фолко в нескольких словах пересказал случившееся.
   Гномы дружно потянулись чесать затылки. Глаза у Эовин стали точно чайные блюдца.
   – Свет, Свет, Свет! – Хоббит сжал виски ладонями. – Что за Свет?
   Отблеск которого Фангорн видел в глазах…
   – Побывавших в Валиноре, – мрачно закончил Малыш. – По-моему, это все ерунда. От энтского питья и не такое привидится! Мню я, они… того… сами его перебрали.
   Торин с сомнением пожал плечами.
   – Ладно! Надо поворачивать назад. Бросить службу у Эодрейда мы ведь пока не хотим, не так ли?..
   – Пожалуй, этот кувшин я прихвачу с собой. – Фолко озирался в поисках подходящей затычки.
   – Да перелей ты его во флягу! – посоветовал Маленький Гном.
   – Ну нет. – Фолко, пыхтя, вколачивал деревянный кругляш в горлышко. – Он, по-моему, важен не меньше, чем его содержимое.
   – Тогда сам и тащи, – ухмыльнулся Малыш.
   – Не беспокойся, колени не подогнутся, – шутливо огрызнулся Фолко.
   Они начали собираться.
   – Мастер Холбутла, а мастер Холбутла! – Эовин осторожно тронула хоббита за рукав. – А… вы не расскажете мне… про Валинор… страсть как хочется узнать!
   Фолко поднял глаза на девушку. Щеки ее вновь пылали, но на сей раз не от стыда – она предвкушала, что сможет наконец заглянуть за край той бездны, в которую, оказывается, спускался и сам мастер Холбутла…
   «Силы земные, как же она похожа на меня! – вдруг со смятением подумал хоббит. – На меня тогдашнего… перечитавшего вдоль и поперек все книги и готового отдать правую руку за правду о Валиноре и Валар. И так же, как Эовин, опрометью кинувшегося из родного дома вслед за Торином… по той дороге, что в конце концов привела сперва к Серой Гавани, а теперь и сюда…»
   – Расскажу, Эовин, расскажу, – мягко проговорил Фолко. – Вот поплывем, тогда времени с преизбытком будет…
   – Здорово! – Девушка захлопала в ладоши.
   К Фарнаку они успели вовремя. Несмотря на соблазн, питье хоббит больше не пробовал. Он возобновил давно заброшенные было упражнения – сжимая мысль в тонкий и упругий клинок, черпать силу в перстне Форве или клинке Отрины, пытаясь заглянуть за окоемную черту. Однако, пока плыли по Исене, у него так ничего и не получилось. Малыш откровенно подтрунивал над другом и предлагал выставить дар Древоборода на прощание тану Фарнаку…
   Старый кормчий покривился при виде Эовин – мол, с девкой на палубе беды не оберешься, – но от слова своего не отступил.
 
    ИЮНЬ, 14, ТАРН, ПОРТОВАЯ СТОЯНКА МОРСКОГО НАРОДА В УСТЬЕ ИСЕНЫ
 
   Война прокатилась и по исенским берегам. Арнорцы покинули Тарн, едва пришло известие о прорыве Олмера за Андуин; часть дружин Морского Народа вступила в союз с Вождем и участвовала в его походе на Север; однако они зря надеялись на благодарность победителей. Хегги мимоходом заняли устье Исены; несколько сотен эльдрингов, случившихся в Тарно, отразили два штурма, но в конце концов полегли все до единого. Хегги спалили склады и причалы, не зная, что делать с добычей, – Море они ненавидели и боялись.
   Бросив пепелище, хегги ушли на север. Тарн достался ховрарам, однако и они не стали ничего здесь строить. Эльдринги не забывали обид, и потому король Эодрейд легко склонил их к союзу, пообещав восстановление Тарна. Дружина Фарнака была среди тех, кто в мае 1730-го ворвался в устье Исены; после победы король Эодрейд добился от ховраров уступки Тарна эльдрингам, – правда, без права строить укрепления. Последняя война обошла Тарн стороной, однако Морской Народ удовольствовался одними причалами и складами. Место служило простым перевалочным пунктом, где доставляемые по мелководной Песне на баржах товары перегружались на мореходные «драконы».
   Правда, нынче для торговли настали плохие времена – ховрары ничего не покупали у роханцев, а Гондор обеднел… Тарн уменьшился едва ли не втрое против довоенных времен.
   Сейчас у длинных пристаней стояло всего три корабля.
   – Хедвиг, Ория и Фрам, – едва взглянув на стяги, определил Фарнак. – Говорить стоит только с Орией. Остальные мелочь, да вдобавок из худших. А у Ории – тысяча мечей. Сильнее его только Скиллудр, но тот сейчас далеко, в Умбаре. Может, вы его еще увидите…
   – Если и увидим, звать не станем, – жестко ответил Торин.
   Скиллудр после падения Серых Гаваней попытался вторгнуться в Арнор по Брендивину, однако вчерашние союзники-истерлинги дали ему отпор. В жестокой схватке Скиллудр прорвался до Сарн Форда, но там, встретившись с войсками Огона, повернул назад. После этого Ястреб, как называли Скиллудра, пронесся по всему побережью точно разрушительный ураган. Не вступая ни с кем в союзы и действуя только в одиночку, он опустошил берега Минхириата и Энедвэйта, обрушился на Белфалас и даже подступал к Дол-Амроту, но взять неприступную крепость, конечно же, не смог. Его дружина сильно выросла, он выводил в море целый флот – три десятка «драконов» – и командовал настоящей армией в шесть тысяч мечей, оставив далеко позади всех остальных танов, довольствовавшихся пятью-шестью сотнями воинов и двумя-тремя кораблями… Десять лет Скиллудр разорял прибрежные земли, воюя с Гондором и с Харадом, с Терлингом и с Огоном.
   Из-за его разрушительных набегов харадские правители не раз грозились стереть Умбар с лица земли, но их рати, конечно, ничего не смогли бы сделать с этой твердыней, тем более что морские просторы безраздельно принадлежали «драконам» эльдрингов.
   Тая Ория принял высоких послов на палубе своего лучшего корабля. Фарнак уже успел шепнуть старому приятелю, что к чему, и до посольских грамот дело дошло только в крошечной каюте кормчего.
   Ория, высоченный, худой, совершенно лысый, со следами страшных ожогов на черепе (как-то в молодости попался харадским охотникам за пиратами), выслушал речь Фолко спокойно, не моргнув глазом.
   – Фарнак, жначит, уже шоглашилшя, штарая лиша… – прошамкал тан. Зубы его были изрядно прорежены харадскими тюремщиками. – Жначит, шемьшот мешей у вас уже ешть… Ну так добавьте еще мою тышячу! – И он решительно потянулся к выложенному Малышом договору. – В Умбар я ш вами не пойду.
   Буду ждать, в Тарне. Да! Вам тоше лучше прижадержатьшя – должен вот-вот подойти Шваран. У него три шотни, но малый он чештный. Думаю, череж день-два он покажетшя…
   – Если так дело пойдет, мы и в самом деле соберем целую армию! – шепнул хоббит Торину, когда они возвратились на корабль Фарнака. – Вот только не слишком меня это радует…
   Торин и сам был чернее тучи.
   – Если Эодрейд с такой легкостью нарушил одно слово, то почему бы ему не нарушить и другое? Едва ли он согласится отдать единственный выход Рохана к Морю!
   Фолко лишь вздохнул. Пожалуй, настроение более скверное у него было лишь после падения Серых Гаваней…
   Посоветовавшись с Фарнаком, друзья и впрямь решили задержаться.
   – Сваран-то? Как же, знаю его. Из молодых, но отличный боец. Одно время смотрел в рот Скиллудру, но после того, как тот стал охотиться за гондорскими женщинами, чтобы продавать их в Харад, от него отошел. Теперь вот сам ходит… Ория-то ему сыздавна покровительствует. Хорошо, подождем!
 
    ИЮНЬ, 15, ТАРН
 
   Переночевав на корабле, друзья с утра решили пройтись и размять ноги.
   Особенно тут ходить было некуда – ни трактиров, ни таверн, ни даже рынка; и все-таки в Тарне встречались не только эльдринги. Были и дунландцы, попадались хазги; жили они все чуть поодаль, за городской чертой, где соорудили нечто вроде временного лагеря. Занимались они в основном работой на морских танов, и здесь же собирались те, кто хотел вступить в вольную дружину Морского Народа.
   Эовин, несмотря на ее протесты, Фолко запер в каюте, наказав эльдрингам Фарнака присматривать за девчонкой, чтобы невзначай не сбежала.
   По еще не наезженной дороге Торин, Фолко и Малыш выбрались из Тарна.
   Исена осталась по правую руку; покрытый травой прилуг – обрывистый степной кряж вдоль речного берега – принял на свои плечи тропу. Навстречу попалось несколько дунландцев; перед незнакомцами в блистающей броне они поспешно сняли шапки, как и полагалось, но взгляды, коими они проводили Фолко и гномов, были куда как далеки от дружелюбных…
   – Ты что, собрался в гости к этой братии? – удивился Малыш, когда Фолко решительно направился к лагерю эльдрингских наймитов.
   – Хочу взглянуть, что у них там делается, – отозвался Фолко. – Строри, ты что, боишься?
   – Не подначивай, – вздохнул Маленький Гном. – Ничего я не боюсь. Просто не люблю, когда так смотрят, словно зарезать мечтают…
   – Именно об этом они и мечтают, – усмехнулся Торин. – Думаешь, имя мастера Строри, командира панцирного полка в войске короля Эодрейда, не известно никому в этих степях? Или ты забыл, как месяц назад крошил тех же дунландцев под Тарбадом?
   Строри промолчал.
   В лагере трех друзей и впрямь с самых первых шагов обдало презрительным, холодным молчанием. Все ломали перед ними шапки и кланялись, но вслед сквозь сжатые зубы летели проклятия. Ни Фолко, ни гномы ничем не показывали того, что слышат.
   Лагерь оказался самым обычным скопищем на скорую руку возведенных землянок, полуземлянок, легких балаганов, палаток и шалашей. Фолко только дивился, как здешние обитатели переживают зимы – хоть и юг, хоть и возле моря, а холод все равно холод.
   В отдалении возле костра сидела на корточках группа хазгов – человек десять, с саблями, но без своих страшных луков. Один из сидевших внезапно бросил в костер щепотку какого-то порошка, отчего пламя тотчас же стало синим. Бросивший медленно выпрямился, заведя протяжную песню на своем языке; слова в ней были сплошь древние, непонятные, и Фолко, неплохо зная обиходную речь хазгов, ничего не мог понять в этом песнопении.
   Продолжая петь, хазг выбрался на открытое место. Кривоногий, седой, старый, весь в сабельных шрамах… Лицо его показалось хоббиту знакомым – уж не в отряде Отона ли вместе ходили? Хазг закружился, широко раскинув руки и запрокинув голову.
   Фолко внезапно замер, прислушиваясь.
   – Ты чего? – удивился Малыш.
   – Тихо! – бросил хоббит.
   «Свет, свет, свет! Льется, льется, льется! Встает враг, встает, встает!
   Надо вам тоже вставать, братья! Мы встанем! Встанем! Встанем! – разобрал хоббит. – Огонь! Огонь! Огонь! По старой земле, да по нашей земле! Прежде чем разольется свет – сами навстречу пойдем! Пойдем за светом, за светом пойдем! Земля – наша! Наша! Наша! С огнем и за нею!»