Перумов Ник. Череп на рукаве (Империя превыше всего - 1)

   Кто-то сделал попытку горестно застонать - по-моему, рекрут Раздвакряк, или попросту Кряк, как уже все стали называть его, - но под грозным взглядом штабс-вахмистра тотчас осёкся.
   - Как, без сомнения, должно быть понятно даже таким орангутангам, как вы, патроны выданы боевые. То же. относится и к гранатам. Если постреляете друг друга - так вам, идиотам, и надо. Империя сэкономит немало денег, выдав однократную компенсацию вашим скорбящим, так их так через коромысло, родственникам - вместо того, чтобы оплачивать ваши жалкие попытки остаться в живых на имперской службе и далее. Ну и, понятное дело, вам встретятся препятствия, - господин штабс-вахмистр кровожадно подкрутил ус, - которые тоже будут использовать настоящие боеприпасы. Никаких шумовых эффектов. Взрывпакеты - это для бойскаутов. Вам, соответственно, разрешается палить и взрывать всё, что только сможете. Дозволены все приёмы. Главное - пройти дистанцию. Это как на войне, дорогие мои шимпанзята. Всё ясно? По дистанция-ам... разберись!
   Наше пятое отделение получило крайнюю "дорожку".
   Пять "трасс" были разделены массивными обдерно-ванными валами с колючей проволокой наверху.
   - Заходить на дистанцию соседа запрещается. Карается снятием со всеми вытекающими. Поворачивать назад запрещается. В случае ранений - действовать по обстановке, курсы оказания первой помощи вы прослушали, медпакеты есть. Опять же, бабуины, на войне санитары успевают далеко не всегда. И не всегда есть возможность вынести раненых из боя в безопасное место. И у вас под началом могут оказаться совершенно необученные ополченцы. Так что учиться надо сразу. Всё ясно? По местам... внимание... марш!
   И мы рванули Каждое отделение, одиннадцать человек, по своему "коридору". "Дистанции" плавно расходились. Пока бежать было легко, но впереди расстояние в десять километров, а день обещает быть жарким. Надрываться с самого начала нет смысла. Выиграет тот, кто сохранит больше сил к финишу, а не кто уйдёт в отрыв на старте. Это всё-таки не марафон.
   Раздвакряк, по закону подлости, разумеется, оказавшийся в одном отделении со мной, тотчас рванул прямо с места, пыля и загребая ботинками. Вслед за ним припустили остальные - узкоглазый Хань, темнокожие смуглые Сурендра и Джонамани, не то чех, не то поляк, которого почему-то звали Денеб Фомальгаут Глинка, меланхолический финн Микка Варьялайнен, румын Кеос Ташеску, турок Фатих, иранский армянин Назариан и классический африканский негр, которого с первого дня называли просто Мумбой.
   Вся эта публика мигом оставила меня позади. Идиоты. Марш-бросок их, как видно, ничему не научил. Под грузом гораздо легче быстро идти, чем медленно бежать! Пришлось заорать, напоминая всем и особенно Раздва-кряку.
   Послушались. Примерились ко мне, зашагали чуть ли не в ногу. Назариан постоянно косился на часы, поставленные на обратный отсчёт метров и минут: 9700 метров... 1 час 57 мин...
   Первое препятствие нам встретилось спустя полкилометра после старта. Мы начали неплохо, шли ходко, добрых сто пятьдесят метров в минуту, создавая запас. Все пока что тянули, даже Раздвакряк.
   Ограждавшие "дистанцию" валы вдруг разошлись в стороны.
   Посреди круглого открытого пространства торчал холм, явно искусственный с той самой пулемётной точкой, которую я заметил ещё со старта. Мы вылетели за поворот всей гурьбой, и я едва успел заорать: падайте! - как впереди загремело, затрещало, в чёрном провале амбразуры заплясало пламя и воздух прямо у нас над головами прошила длинная трассирующая очередь. Трассирующей она была, наверное, для наглядности. Чтобы все поняли, что сними тут никто не шутит. Впрочем, я в этом и так не сомневался.
   Все так и повалились носами в пыльную траву. Пулемёт вновь загрохотал, прочертил дорогу перед нами линией серых фонтанчиков, чётко обозначая границу, переступать которую не рекомендовалось.
   Мумба же то ли не сообразил, то ли слишком вошёл в раж. Он рванулся вперёд с рыком, достойным короля джунглей. Винтовка у него в руках заплясала, задёргалась - он палил куда-то в область амбразуры, но, само собой, даже если б и попал, ни к чему это бы не привело: за пулемётом наверняка робот, которому наши пули что слону дробина.
   Ответная очередь должна была бы перерезать незадачливого Мумбу пополам. Я в последний момент успел повалить его, да ещё и заработал пинок по голове здоровенным мумбовским ботинком сорок шестого размера.
   - Лежи, болван! - зарычал я на него. - Лежи и не мешай, урод!
   Он, конечно, обидится, но тут уже ничего не поделаешь.
   Лёжа на боку, я лихорадочно перезаряжал гранатомёт. Время, время, время! Тут не до правильной осады.
   ...Гранату я выпустил почти не целясь. Прямо перед амбразурой вспухло грибовидное облако иссиня-чёрного дыма, настолько густого, что, как говорится, хоть топор вешай. Десантные дымовые гранаты - отличная вещь. Намертво блокируют оптические, инфракрасные и радарные системы наведения. Продержится это облако недолго, но надо успеть...
   - Вперёд! - заорал я. - Подбирайтесь вплотную! В мёртвую зону! Там не достанет! Кряк, Микки, Хань, Сурендра! Влево! Остальные - вправо до предела! Уйти с биссектрисы! - Я имел в виду, само собой, биссектрису угла сектора обстрела.
   Пулемёт загрохотал снова, бессистемно мотая стволом то вправо, то влево, струя трассеров лупила по дороге, изгибаясь подобно хлысту. Интересно, сколько ж; на самом деле нас тут может остаться?...
   Но остальной взвод, хвала богородице, защитнице нашей, не подвёл. Бросились в стороны, словно мыши от кота. Я улучил момент, когда струя пуль миновала меня, и рванулся вперёд.
   Рядом со мной оказался Джонамани, пустил ещё одну дымовую гранату. Это было уже лишним, боеприпасы следовало экономить - никто не знал, что ждало нас впереди.
   Перебежали, плюхнулись носами в пыль. Что-то свистящее прошло над головами - словно коса над травой. Миг спустя мы ворвались в облако. Я прижал к лицу газовую маску, пихнул Джонамани в бок, потому что он явно собирался бежать дальше как был. Вдвоём мы оказались рядом с амбразурой, и я разрядил подствольник прямо в чёрный проём. Джонамани, правда, вознамерился выпалить тоже, но я видел, что его граната должна угодить в бетонную стенку жёлоба, и едва успел отшибить его "ман-лихер" в сторону. Взрыв раздался где-то внизу. Иначе нас обоих самое меньшее оглушило бы и посекло осколками - граната, не надо забывать, была боевой.
   Пулемёт захлебнулся. Из амбразуры повалил густой чёрный дым, явно от шашки.
   Я кое-как собрал отделение. Перепуганы все оказались преизрядно. Гоголем ходил только Джонамани, немедленно забывший, как он едва не угробил нас обоих.
   - Отлично, ребята, - тяжело дыша, сказал я. - Так бы и дальше идти...
   - Они что, совсем гам сбесились? - тонко взвизгнул Фатих. - Перебить нас решили, да?! Пусть кто хочет дальше прорывается! А с меня довольно! Прочь отсюда, рву контракт к чертям! Не хватало мне только от своей же пули сдохнуть!
   - Не дури! - оборвал его я. - Никуда ты отсюда не денешься. Зачёт "по последнему", забыл? Вот выберемся-и вали на все четыре стороны. А пока отделением идем - и думать не моги. Верно я говорю, ребята?
   Остальные после мгновенного колебания поддержали меня дружным ворчанием. Отнюдь не обрадовавшим Фатиха.
   Другой на его месте бы поутих. Но парень оказался слишком горячим. И не нашёл ничего лучшего, как направить мне в пузо ствол. Глаза у него стали совершенно бешеные, лицо побелело.
   Джонамани и Сурендра разом повисли у него на плечах, а Кеос пнул ногою винтовку. Пуля ушла в небо. Фатих растянулся на земле и вдруг бурно зарыдал.
   - Хорош, вставай давай, - как ни в чём не бывало сказал я. - Нам нельзя время терять. И так тут лишних пять минут проторчали.
   Индусы кое-как подняли Фатиха. Тот, словно ребёнок, размазывал по грязным щекам злые слезы.
   Винтовку у него от греха подальше я забрал.
   Побежали. Наша "дистанция" сделала очередной поворот, и началась работа. Лабиринт противотанковых "ежей", колючая проволока, разлитая по земле горящая нефть. Отделение примерилось было рассыпаться, явно намереваясь продираться в одиночку.
   Пришлось снова заорать "стойте!".
   Опутанные колючкой "ежи" стояли слишком близко друг к другу, чтобы пробираться между ними. На это ушло бы слишком много времени. Гораздо проще было перебросить что-то через и, помогая друг другу, одолеть преграду поверху.
   Разумеется, никаких досок тут не имелось. В ход пошли какие-то куски фанеры, отыскавшиеся на краю дистанции. Парами, держась за руки, отделение стало проходить лабиринт.
   Мне пришлось идти вместе с Фатихом. Парень успел успокоиться, но смотрел на меня по-прежнему злобно.
   - Не дури, - сказал я ему. - Пройдём полосу - милости прошу. Хочешь, будем драться. Но потом, потом, ладно?! На меня ты злобься сколько угодно, только ребят не подставляй. Они-то тут совершенно ни при чём, верно?
   Турок угрюмо кивнул.
   Так и пошло дальше. После лабиринта нам попался скелет полуразрушенного дома, где бушевал огонь. Горела здесь уже не нефть, а самый настоящий напалм.
   И вновь - ключ к успеху крылся в том, чтобы проходить препятствие не поодиночке, а всем вместе, командой. Забросить наверх самого лёгкого, и чтобы он потом помог взбираться остальным. Невелика хитрость, а если в отделении каждый сам за себя, то норматива вовек не выполнишь.
   ...Пулемёт подстерегал нас, когда оставалось пройти по узкой перекорёженной железной балке. Под ней, на расстоянии четырёх метров, весело и жарко плясало черно-рыжее пламя.
   - Напалм пополам с автопокрышками, - меланхолично заметил Сурендра. Он вообще отличался хладнокровием. - Не слишком приятно падать будет.
   Грохот очереди. Летят острые бетонные осколки. Отделение скорчилось за полуразрушенной стеной высотой не более полуметра - всё, что прикрывало нас от по-настоящему губительного огня. Я заметил, что первую очередь здесь всё-таки давали поверх голов и только потом начинали бить на поражение.
   "Кто не спрятался, я не виноват".
   Пулемётное гнездо было расположено почти идеально - за грудами битого кирпича и скрученных неведомой силой в штопоры двутавр. Единственная дорога к выходу из лабиринта - аккурат посреди сектора обстрела, и чтобы отправить всё наше отделение на вечную переподготовку, потребуется всего лишь одна хорошо очередь.
   Мумба выпалил из гранатомёта - без всякого видимого результата. Если, конечно, не считать того, что пулемёт словно оглашенный поливал нас свинцом добрые пять минут.
   Дымовые гранаты тут бы не помогли - по балке проползти можно, да что толку, если она вся в отметинах от пуль и всё новые и новые то и дело высекают искры на её стальных боках?
   Нет и обходной дороги - снизу огонь, сверху небо, по бокам пустота. И лишь узкая полоса железной балки - вперёд, к свободе. Мир за пределами "дистанции" казался нам сейчас чуть ли не райским садом.
   И тут меня осенило. Десять слабых ударов не равны одному сильному. Не бог весть какая мудрость, но иногда решения следует искать среди самого простого и самоочевидного.
   - Ребята, надо всем вместе, - сказал я. - Во-он под тот угол. Если все как следует попадём...
   Возражать никто не стал.
   Мы потратили добрых шесть минут, чтобы установить всё как следует, выверяя линии прицеливания по лазерному лучу нашлемного прицела, благо хорошо видимому. Да ещё и пряча поминутно голову, потому что недостатка в патронах пулемёт явно не испытывал.
   - По счёту "три", - скомандовал я. - Все вместе. Раз... два... три!
   Все подствольники глухо ахнули разом. Десять гранат ударило в основание кирпичной стены, очень удачно нависавшей как раз над пулемётным гнездом. Взрыв раздался в выемке, и стена, разваливаясь в падении, рухнула, похоронив под обломками камня и пулемёт, и груду скрывавшего его искорёженного металла.
   Отделение дружно завопило "хох-хох-хох-хайль!". Громче всех орал негр Мумба.
   Перебраться после этого по балке было парой пустяков. Я боялся, что у господина старшего вахмистра хватит ума заминировать её - для пущего веселья.
   ...Потом были и самые обычные препятствия, которые как раз быстрее было штурмовать поодиночке. Правда, тут уже пришлось кое-кому помогать разумеется, тому же Раздвакряку или Фатиху; гонор у парня был, а силёнок пока не хватало. Лучше других держался здоровенный Мумба, который, кстати, первым спросил у меня, когда Кряк стал просто валиться с ног: - Что будем делать, командир? Командир. Слово сказано.
   ...Солонее всего пришлось в болоте. Доселе я надеялся, что патроны нам даны просто так, в нагрузку. Для пущего реализма и "обстановки, максимально приближённой к боевой". Оказалось, надеялся я напрасно. Болота кишмя кишели всеми мыслимыми видами хищно-зубастой фауны. Как заявил простодушный Мумба, перед нами наверняка были виды с vagina dentata. Правда, высказал он это в совершенно иных выражениях, на бумаге принципиально невоспроизводимых.
   Узкая тропинка - точнее, наполовину тропа, наполовину мостки из чёрных прогнивших досок, старых автопокрышек, связанных "венком", время от времени ограждённые ржавой колючей проволокой мостики над подозрительно тихой чёрной водой.
   Я взглянул на часы. Нам оставалось чуть больше трёх километров, а время истекало. Тридцать две минуты до контрольного срока.
   - Связаться, - скомандовал я. - Если кто-то сорвётся, удержим. - Странно, что эта простейшая мысль не пришла в голову никому другому. Хотя, если учесть, что шестеро в отделении родились в громадных мегаполисах и отродясь не ходили ни в горы, ни в...
   Мои размышления прервал громкий всплеск, и тотчас же тишина взорвалась громом выстрелов. "Манлихер" - оружие мощное, но при этом донельзя, увы, громкое.
   Отделение дружно палило в зубастую пасть размером с хороший чемодан, вынырнувшую из ближайшей лужи. На мгновение мне показалось, что это всего-навсего безобидный аниматроник, но уж больно натурально летели из него ошмётки мяса и веера кровяных брызг.
   Захлопнув с громким стуком пасть, тварь скрылась в чёрной глубине. Парни палили от души, вода забурлила от пуль, но, само собой, без всякого видимого эффекта.
   - Й-я-ат-туда н-не пойду, - щёлкая зубами, заявил Раздвакряк. - Д-делайте со мной, что х-хотите, н-не пойду, и всё т-тут..
   - Кряк, не дури, - зашипел Джонамани. После нашей с ним эскапады он сильно приободрился и, похоже, возомнил, что сумеет пройти полосу, как говорится, "на голове и на глазах".
   - Всех подставишь! - гаркнул Кеос.
   - Не на плечах же тебя тащить! - закипел и обычно невозмутимый Микки.
   - На плечах нам его тащить всё равно придётся, - сказал я. - Так какая разница, с какого места? Километром раньше, километром позже...
   Тут я, конечно же, кривил душой. Чем дольше Кряк продержится на своих двоих, тем больше у отделения шансов уложиться в норматив. Но выхода, похоже, у меня не оставалось. Раздвакряк, что называется, поплыл. Слова на него бы сейчас не подействовали.
   Ударил я, как говорится, "аккуратно, но сильно". По той указанной господином старшим вахмистром точке, которая надёжно отключает человека на добрый час, а то и больше. Кряк всхрапнул и обмяк.
   - Так будет лучше, - сказал я обмершему отделению. - Без гнева и страсти. Пусть полежит. Я его потащу.
   - Нет, командир, - рявкнул Мумба. - Мы носилки срубим.
   - Точно! - поддержал негра Кеос. И, подавая пример, размахнулся топориком.
   ...Не прошло и минуты, как отделение двинулось дальше. У нас оставалось порядка тысячи семисот тридцати секунд.
   Неприятности начались, едва мы одолели первый поворот "тропы". Едва выступая над тёмной гладью, среди пышных зарослей тянулась цепочка здоровенных тракторных шин. Первая двойка - Кеос и Микки - едва успела пробежать метров десять, как вода вокруг неё вскипела от десятков полезших на тропу гибких змеиных тел, примерно в руку длиной и в руку же толщиной. Самые шустрые успели вцепиться в ботинки и штанины ребят.
   - А-а-а! - завопил Кеос, отчаянно паля себе под ноги.
   Отделение поддержало его ураганным огнём, отсекая тварей от тропы. Чёрная жижа мгновенно заполнилась беспомощно всплывшими кверху брюхом телами; другие трупы быстро тонули, разорванные тяжёлыми пулями почти пополам.
   Подскакивая и вопя, Микки с Кеосом выскочили на крошечный островок. Змеюки, понеся тяжкие потери, похоже, поняли, что надо ретироваться. Несколько самых жадных устремились было к нам, но тотчас же обратились в кровавое месиво. "Манлихеры" не подвели.
   Прикрывая друг друга огнём, отделение группками двинулось в глубь болота. За змеями последовали какие-то шерстистые аллигаторы, потом живые хищные лианы, потом...
   В сущности, ничего интересного в этом не было. Мы сбились в тесный круг, ощетиниваясь стволами, и палили во всё, что двигалось. Правда, очень скоро нам пришлось экономить патроны.
   За болотами начался асфальт. И танки. Старые списанные "гросстракторы". И странные корявые машины, кое-как слепленные из грубо сваренных вместе броневых листов, в которых я после некоторого напряжения памяти опознал самоделки утрехтских и уппсальских повстанцев. Надо же, целы...
   Нам ничего не оставалось делать, как занять круговую оборону в очень кстати подвернувшихся развалинах какого-то домишки.
   "Гросстракторы" открыли огонь издали, и стреляли они отнюдь не болванками, как можно было бы ожидать, а самыми настоящими боевыми стопятимиллиметровыми дурами.
   Отделение взвыло. Такой подлости от господина вахмистра не ожидал даже я. Семь танков - три "гросса" и четыре повстанческих "Гросстракторы" медлительны и неповоротливы, однако при нужде проедут сквозь прикрывающие нас стены, даже не развернув башни. Бронебойные штуки.
   Недаром их так долго сохраняли на вооружении...
   Микки выпалил из подствольника - попал "гроссу" в лоб, но, само собой, танк полз себе дальше как ни в чём не бывало.
   Семь. Многовато.
   У меня в животе стало как-то совсем гнусно. Фатих тихонько скулил, почти неслышно в рёве наползающих железных черепах.
   Наши гранатомёты слишком слабы, чтобы повредить танки. А единственное уязвимое место - гусеницы - надёжно укрыты бронированными фальшбортами.
   ...Снаряд взорвался совсем рядом с нашим укрывищем. Заложило уши, я на время попросту оглох. Семь танков ползло на нас со всех сторон, и я почему-то не сомневался, что они раскатают нас в тонкий блин без всяких угрызений совести. Как там говорится? Несчастный случай в обстановке повышенного личного риска...
   - Командир! Что делать-то, командир? - завопил Мумба.
   А что тут сделаешь. Нет у нас ни серьёзных противотанковых гранатомётов, ни мин, ни даже боевого газа. Газа?.. Газа!
   - Все, у кого ещё остались дымовые гранаты, сюда! - гаркнул я.
   Гранат насчиталось восемь.
   Лёжа мордами вниз среди груд битого опалённого кирпича, мы считали секунды и вслушивались в вязкий рёв перегретых моторов. И когда танки подошли почти вплотную, я скомандовал:
   - Разом!
   Между двумя "гроссами" вспухло облако дыма. В которое мы все и ринулись, уповая на то, что пулемётчики всё-таки не среагируют достаточно быстро.
   И верно. Не среагировали. Когда я вырвался из облака, передо мной маячила здоровенная корма одного из "гросстракторов". Он всё ещё тупо пёр вперёд.
   Эх, жаль, нет склянки с зажигательной смесью, незабвенным "коктейлем Молотова", закинуть вражине на моторные решётки.
   Если бы танки сопровождала пехота - мы были б уже трупами. А так ничего, прорвались...
   Мы опрометью бросились наутёк - к следующему зданию. И уже окружить себя не давали...
   ...Последний километр дистанции не содержал никаких сюрпризов. Но нам надо было пробежать его очень, очень быстро, потому что до двух часов контрольного норматива оставалось всего шесть минут. Вроде как и немало - но не после такого марш-броска, не после такой, с позволения сказать, "тренировки"...
   Тяжело дыша, пропотевшие, покрытые грязью и копотью, мы перевалились через финишную черту. Нас встречали лейтенант, господин штабс-вахмистр - и три команды медиков.
   Красные кресты сразу же решительно двинулись к валявшемуся на носилках Раздвакряку.
   Я бросил последний взгляд на часы. Мы пришли вовремя. За сорок пять секунд до норматива. И, похоже, пришли первыми. Кроме нас, других рекрутов и близко видно не было.
   - Поздравляю, отделение, - холодно сказал лейтенант. - Поздравляю, господа рекруты. Хотя ваше время далеко до рекорда нашей учебной роты, вы пришли первыми. И уложились в норматив. Поздравляю.
   Я бросил выразительный взгляд на остальных и дважды кивнул головой. На третий кивок отделение в полную силу десяти глоток заорало уставное "Рады стараться!".
   Раздвакряк открыл мутные глаза.
   - Всё хорошо, Кряк, - нагнулся над ним Кеос. - Мы пришли первыми. И уложились во время.
   - А... что... меня тогда стукнуло? - слабым голосом спросил Кряк.
   - Я неудачно прыгнул, - сказал я. - Извини, Кряк. Так неловко получилось...
   - Р-разговорчики! - прикрикнул господин штабс-вахмистр. - Отделение получит свой отпуск. А ты, рекрут, - палец герра Клауса-Марии Пферц... указал на меня, - ты, рекрут...
   - Он уже не рекрут, вахмистр, - прежним холодным голосом сказал лейтенант. - Он производится в ефрейторы. И будет командовать этим отделением посмотрим, как ты себя покажешь, Фатеев.
   Так я стал командиром. Расстался с серебряной подоской обер-десантника. Взамен неё получил на рукав камуфляжной куртки, аккурат под скалящимся черепом, треугольную нашивку ефрейтора.
   Ребята принялись хлопать меня по плечу, поздравлять, все и даже Фатих Лёд оказался сломан. "Командирский подлиза" привёл их к финишу первыми и, что более существенно, целыми.
   - Весьма хорошо, ефрейтор, - подошёл ко мне и лейтенант. Протянул руку. Весьма хорошо.
   Я пожал его ладонь- крепкую, бугристую, ладонь отнюдь не барина-белоручки. Пожал руку врага. Имперца, одного из тех, кто отнял независимость у моей родины. Я пожал ему руку.
   Муштра продолжалась. Настал черёд освоения десантной техники Насучили стрелять из всего, что имеет ствол, или направляющие, или хотя бы их подобие, и водить всё, что имеет колёса, гусеницы или хотя бы нечто, могущее быть к ним приравненное. Герр Клаус-Мария зверствовал в меру положенного господину старшему мастеру-наставнику, так что свои сакраментальные драе-ния отхожих мест зубными щётками мы получили.
   Прошло уже четыре месяца, как я носил чёрную форму "Мёртвой головы". Притерпелся и привык. Рекрутские ряды поредели - двое полегли на памятной всем "дистанции", один попался на воровстве у офицера и загремел на Сваарг, каторжную планету, ещё двоих отчислили "за полной неспособностью". Перевели во вспомогательные тыловые строительные части. Муштры там, по слухам, такой не было, зато вкалывать заставляли с утра до вечера, и притом за очень маленькие деньги.
   Я командовал отделением. В принципе, на это место не могли назначить никого в ранге ниже фельдфебеля, но у нас рота была учебной, и это многое объясняло В "боевых", кадровых ротах практически все солдаты были по крайней мере ефрейторами.
   Настала пора ночных тревог с боевыми стрельбами. Пора "обкатывания" танками. И бесконечных упражнений в лабиринтах полуразрушенных бетонных коробок, имитировавших городские здания Напалма при этом, как говорится, не жалели. Нашими противниками выступали аниматроники, вооружённые, правда, до зубов. Они палили, однако, из оружия куда более слабого, чем наше, не имели ни разрывных пуль, ни пуль со смещённым центром тяжести, и тем не менее раненых хватало, несмотря на добротные кевлавровые бронежилеты, точнее, не жилеты даже, а самые настоящие комбинезоны; при этом один рекрут из другого взвода и вовсе погиб, получив прямое попадание в лицо.
   Конечно, для настоящего боя в городе, когда противник отчаянно дерётся за каждый дом и палит наступающим в спину из-за каждого угла и из каждого канализационного люка, такие потери были бы полной чепухой. Их просто не могло бы быть. Половина роты полегла бы в первый же день. Мы ещё слишком мало умели.
   Нельзя сказать, что наше отделение всегда и везде держало первенство, но, во всяком случае, первые места мы получали чаще других во взводе.
   Жизнь становилась рутиной. Мы привыкали к свисту настоящих пуль над головой. Человек способен привыкнуть ко всему. Даже к службе врагам своей собственной родины.
   * * *
   - Рекрут Раздвакряк!
   - Я, господин штабc-вахмистр!
   - А скажи-ка нам, рекрут Раздвакряк, в чём состоит нравственное преимущество подданных Империи перед жителями так называемых независимых миров?
   - Э-э-э... нравственное... э-э-э... преимущество подданных Империи перед жителями так называемых независимых миров...