Перумов Ник. Гибель богов (Хроники Хьерварда, Книга Хагена)

   Но все-таки другого выхода Хаген не находил. Провести его к Гнипахеллиру Лесным Коридором сможет только Бран - и, значит, будь он хоть трижды врагом, нужно заставить его сделать то, что нужно. Сухая Рука понимает язык Говорящей Земли - что ж, тем лучше, достойный соперник, если сумеет пустить в ход все то, чего он там наслушался. Хаген еще раз очистил сознание, добился, чтобы все мысли вытеснила серая звенящая пустота, и постарался дотянуться до своего вероятного проводника. Несколько раз у него получалось подобное, и тогда он умел угадать, друг или враг ждет его впереди. Однако теперь он не ощутил вообще никакого отклика. Там, куда он шел, к подобным вещам были равнодушны.
   Это уж лучше, подумал Хаген, оставив бесплодные попытки. Ни да, ни нет тоже ответ. Будем считать это беспристрастием. Постараемся сделать Сухую Руку союзником... хотя бы на время похода, а там видно будет. Тан слегка тронул каблуками бока жеребца, посылая его вперед.
   Все, что мог, он уже сделал. Отвлекающие обманные фантомы, непроницаемые для духов пологи ново созданного тумана, под которыми крались он и конь... Лоб и щеки Хагена покрывал пот - но вот лес, наконец, раздвинулся, тан миновал заплот из жердей - чтобы скотина не забрела далеко, - и посреди неширокого круга полей, под тремя могучими вязами, он увидел небольшой аккуратный бревенчатый дом, целую усадьбу, обнесенную высоким частоколом. Виднелись высокий журавель над колодцем, крытые серым тесом крыши сараев. Залаяли собаки, чувствуя приближение чужака, хотя ветер и дул в лицо Хагена. Тан спешился и постучал массивным железным кольцом о калитку, открывавшуюся, конечно же, только наружу, чтобы ее можно было высадить, лишь сорвав запоры и петли. Нападавшим пришлось бы разносить в щепу толстенные дубовые доски. Бран, строил с толком.
   За высокой изгородью заливались лаем псы. Затем щелкнул отодвинутый засов, тан потянул калитку на себя - в щель тотчас выскочили две пушистые, остроухие собаки с причудливо закрученными полуторным бубликом хвостами; псы немедленно насели с двух сторон на пришельца. За мохнатыми сторожами появился и сам хозяин.
   По возрасту, он годился Хагену в отцы. В волосах хватало седины, лоб иссекли глубокие морщины, лицо обветрено, обожжено солнцем, глаза же спокойные - не таящие коварства. Ростом он оказался лишь на три или четыре пальца ниже тана, считавшегося очень высоким. В правой руке он держал почти готовую охотничью стрелу; левая же рука оказалась действительно сухой, подвернутой. Бран, держал ее, прижимая к боку, кисть касалась груди. На широком поясе висел кинжал, и Хаген удивился: оружие, словно специально было помещено так, чтобы до него могла дотянуться не здоровая правая рука, бугрящаяся могучими мышцами, а именно изуродованная левая.
   - Мир дому сему, хозяин! - учтиво склонил голову Хаген. - Я к тебе от Хрофта, с делом и даром. - Он протянул Брану нож, данный ему владыкой Живых Скал. При виде дорогого клинка глаза Брана потеплели.
   - Здравствуй и ты, спасибо почтенному Хрофту за честь. Входи. - Он посторонился. - Входи, будь гостем. Как тебя зовут? Чей ты сын? Какое у тебя ко мне дело?
   Хаген назвал себя. Бран и бровью не повел, не выказав никакого почтения к титулу тана.
   - Поднимемся, - сказал он гостю. - На пороге толковать не пристало.
   ГЛАВА IV
   Под проливным дождем мы с Хагеном шли прочь от обглоданных пламенем руин Йоля - по следам большого отряда всадников, хорошо выполнивших жестокий приказ ярла Свиора. Мой Ученик держался неплохо, не подумаешь, что ему всего десять с половиной лет. Ему предстояло трудное дело - трудное не тем, что предстояло ночью вскрыть горло трем десяткам опытных воинов, а потому что Хагену еще не доводилось ступать по крови и убивать безоружных. Я не сомневался, что ничьи глаза не смогут заметить моего Ученика, но как бы он не поддался всему остальному. Испытание проходил я, а не он - так ли и тому ли учил я его? Прежде чем взяться за магические науки, ему необходимо было постичь человеческие умения. Одно из них - способность бестрепетно исполнить задуманное. Неосуществленное рождает чуму, подтачивает силы. Следуй своим желаниям - и ты будешь всегда прав.
   Впереди уже виднелись окраинные строения деревни, где остановился на ночлег отряд всадников, и тут из косых крутящихся завес ливня внезапно выступила тонкая, окутанная плащом фигура, не узнать которую я не мог.
   - Сигрлинн, вот так встреча! - любезно, даже весело произнес я, внутренне сжимаясь и готовясь к бою. - Какими судьбами? Что ты делаешь здесь в такой дождь?
   - Остановись, Познавший Тьму! - Она не приняла моего тона. Сейчас она очень сильно и неприятно напоминала ту, что диктовала мне условия сдачи. И Хаген, молодчина, тоже тотчас почувствовал угрозу.
   - Чего ей надо, что она тут нас держит? - прохныкал он, словно от обиды, ловко поворачиваясь к волшебнице боком и незаметно от нее запуская руку под плащ, где висел его крепкий кривой нож. Я успокаивающе положил руку ему на плечо.
   - Познавший Тьму, Совет предупреждает тебя первый и последний раз. Если ты ослушаешься, тебя ждет участь Ракота и даже еще худшая. Ты затеваешь войну и готовишь к ней этого мальчика!..
   - Какой я тебе мальчик! - окрысился Хаген. - Сейчас как дам, враз поймешь... Выдумала тоже, мальчик! Я воин!
   - Хедин, Мерлин не спускает с тебя глаз, - вдруг горячо заговорила Сигрлинн, хорошо знакомым мне жестом очерчивая Отражающий Круг. - Он уверен, что ты метишь на его место; Совет по закону обязан предупредить тебя, меня послали за этим... Остановись, иначе не миновать беды! Если не жалеешь себя пожалей вот хотя бы его, - она указала на Хагена, - или... или меня!
   Она говорила искренне - и это окончательно сбило меня с толку. Что значит "пожалей хотя бы меня"?.. Давно, давным-давно не слыхал я от нее подобных слов... Против воли ожили воспоминания, от которых я отгораживался столько лет: Голубой Город, Сигрлинн и я, днями и ночами творящие вместе, молодые, неразделимые, счастливые...
   - Ну, хорошо, ты пришла передать мне предупреждение Совета, - с трудом выговорил я, усилием воли отгоняя непрошеные мысли. - Ты передала его. Что дальше? Что ты хочешь? Хочешь, чтобы я поверил, что ты на моей стороне и готова рассказывать мне обо всех намерениях Мерлина, касающихся меня? Хочешь, чтобы я забыл, как мы сражались?
   - Ты не меняешься, Хедин, - жестко усмехнулась она, - ты не можешь не искать ловушек, не можешь не подозревать меня в каких-то коварных замыслах... Ты же наверняка не поверишь мне, если я скажу, что мне дорога память о том, что у нас было, и сюда меня привела жалость - и к тебе, бедный безумец, и к твоему Ученику, этому ребенку.
   И тут в наш разговор внезапно вмешался Хаген. Он попросту запустил в Сигрлинн комком размокшей дорожной глины.
   - Уходи! Проваливай, что ты от нас хочешь?! - Я отшатнулся назад.
   Глаза Хагена горели, в правой руке блестел нож; он походил на ощетинившегося и готового к бою волчонка.
   У Сигрлинн дрогнул и пополз вниз уголок тонкого, идеально очерченного рта; и я уже приготовился отразить поток пламени, которым она не преминула бы испепелить дерзкого на месте, но... она лишь протянула Хагену раскрытую правую ладонь неожиданно мягким жестом.
   - Ты готов отдать за него жизнь, не так ли? - без тени усмешки обратилась она к моему Ученику. - Он для тебя теперь все?..
   Хаген опешил. Надо признаться, я тоже. Я ничего не понимал в происходящем. Мелькнула мысль, что, если мы выпутаемся из этой передряги, мне придется еще многому научить мальчика; сейчас он растерян, и это плохо - надо уметь ненавидеть своих врагов вне зависимости оттого, что они говорят.
   - Так вот, я скажу тебе, - тем же мягким и доверительным голосом продолжала Сигрлинн, - твой Учитель в большой опасности. Живущие там, на небе, - она указала точеным пальцем вверх, - сильно на него разгневались. Он хочет убить их, захватить их престолы, а ты - лишь орудие, которое он создает для этого. Если вы не остановитесь, они вас сметут. Вот о чем я хотела предупредить, но, похоже, лишь зря старалась. - Ее глаза уже метали молнии, она с трудом сдерживалась.
   - Мы пойдем, извини, - сказал я, касаясь головы Хагена. - И так уже все вымокли.
   - Ну и пропадай тогда, несчастный ты глупец! - в ярости топнула ногой Сигрлинн. С ее пальцев сорвались две серебристые молнии, ударили в лужу, вода тотчас вскипела и забурлила, повалил пар. - Пропади ты пропадом! Не стану больше тебя выгораживать! Выкручивайся как знаешь!
   Сейчас она одновременно и ужасала, и потрясала, и завораживала. Со времен Голубого Города я не видел ее столь восхитительной - она всегда хорошела в гневе: вокруг нее плясали прозрачные языки бледно-радужного пламени, с концов намокших прядей струился водопад голубых искр, от пол плаща поднималось алое свечение.
   - Спасибо за предупреждение, - сказал я. - Не сердись так и давай не ссориться. Но пойду я все же своим собственным путем. Если сверну - перестану быть собой. Не ты ли говорила, что не стала бы знаться со мной, раскайся я на Совете?
   - Хедин. - Она подняла руки, точно удерживая невидимый, но тяжелый груз. Тебя убьют.
   - Что-что? - переспросил я. Это звучало настолько дико, что я решил, будто ослышался.
   - Мерлин нашел способ обойти Закон Древних, - устало, без малейшей рисовки бросила Сигрлинн. - Он посылал Звездного Вестника.
   - Мерлин нашел или Мерлину сообщили? - тупо спросил я, не придумав в тот миг ничего лучшего.
   - Мерлин получил право карать небытием того, кто нарушает Равновесие Мира, - отчеканила Сигрлинн. - Приговор выносится большинством Совета.
   - Что же случилось, что Мерлин сперва сподобился послать Вестника, а потом получил эту невиданную власть? Я ничего не почувствовал.
   - Мерлин не распространялся о причинах своего решения. Он сам создал Вестника, и никто не знает, какое послание было положено к подножиям тронов Обетованного. Можно только гадать. Разве что это как-то связано с Ракотом?
   - С Ракотом?! - воскликнул я. - А что может быть с ним связано? Он же скован и заточен! Сигрлинн пожала плечами.
   - Но теперь ты, быть может, все-таки призадумаешься? - вместо ответа спросила она, чуть ли не с робкой надеждой в голосе. Точнее, мне послышалась эта надежда, но я тотчас отмел все эти смешные мысли. Сигрлинн не произнесла бы так даже в предсмертном бреду.
   - Совет никогда не пойдет на это, - ответил я с недешево обошедшейся улыбкой. - Даже Макран и Эстери, как бы сильно они меня ни ненавидели, прекрасно понимают, что если я стану первым - за мной могут последовать и другие. Что именно может считаться вредоносным нарушением Равновесия? Да вся жизнь Мага - одно сплошное нарушение!
   - Все, больше не могу! - вдруг простонала Сигрлинн, уронив руки, и в тот же миг исчезла. Осталась только дымящаяся лужа, основательно подогретая ее молниями.
   - Погоди с расспросами, Хаген, - остановил я своего Ученика, уже дрожавшего от нетерпения. - Сначала сделаем дело.
   Остаток пути мы прошли в молчании. Сигрлинн обрушила на меня целую лавину вестей, но я заставил себя на время забыть о них. Сейчас главное - Хаген.
   Я помог ему вскарабкаться на крышу постоялого двора - и на этом мое участие в отмщении кончилось. Он прекрасно справился сам. Правда, выбравшись наружу, он был бледен, и его шатало, но это быстро прошло. Мои уроки он усвоил твердо. Ни одного лишнего движения, ни скрипа, ни стона; отточенный, как бритва, нож разил бесшумно и безошибочно.
   - Страшно было? - спросил я его, но Хаген только дернул плечом и обрушил на меня давно заготовленный град вопросов.
   Я отвечал на них весь следующий день, пока мы пережидали в укромном овраге поднявшуюся в деревне с самого утра сумятицу. Хозяин постоялого двора нашел тела воинов Свиора, и началось форменное светопреставление. Наспех похватав вилы и топоры, мужики рыскали по окрестностям - но не столько ловили неведомых убийц, перед которыми сами трепетали, сколько пытались заслужить прощение ярла. Из-за его крутого нрава деревню вполне могли сровнять с землей, как случилось до этого с Йолем.
   И пока незадачливые поимщики суматошно перекликались где-то неподалеку, я рассказывал Хагену о том, что оставалось в тени. Мне пришлось изложить ему всю ведомую мне историю Ордена Магов, чтобы он понял, кто такие Сигрлинн и Мерлин.
   - А она красивая. Учитель, - вдруг совсем по-взрослому заявил он прямо посреди моего рассказа. - Но злая. Не хочет, чтобы ты меня учил.
   Я промолчал. Кто знает, может, для Хагена это и обернулось бы к лучшему не достанься мне Зерно его Судьбы?
   О Богах и прочих Великих Силах, как Древних, так и Дальних, я упомянул вскользь. Хватит с него пока Мерлина. Хаген тотчас уловил, что он-то и есть сейчас наиглавнейший враг. Впрочем, пришлось потратить немало трудов, чтобы замять разговор о Ракоте, - лгать своему Ученику я не хотел, а правды говорить пока не мог.
   Наконец он уморился и сонно засопел, уткнувшись носом мне в сгиб локтя; я прикрыл его плащом и только теперь, переведя дух, смог задуматься над сказанным Сигрлинн.
   Право карать небытием - как это? Какие бездны знания открылись Мерлину или были открыты ему Предвечными Владыками, - чтобы Верховному Магу стало доступно доселе совершенно невозможное? Все, что я знал, говорило о том, что Закон Древних нерушим. Это значило, что Мерлин достиг совершенно нового уровня знаний... Ведь жизнь Мага не связана напрямую с телом. Тело можно изранить, изрубить на куски, вовсе сжечь - но самого Мага этим не убьешь. Какой же исполинской мощи оружие вложили Силы Мира в руки Мерлина! И что же, они настолько наивны, они настолько уверены, что он не повернет его против них самих?
   Но допустим, все это правда. Мерлин действительно может уничтожить меня. Но вот вопрос - только ли по приговору Совета или же просто по собственному желанию, поставив остальных перед уже свершившимся? И что для этого нужно? Признаться, мне стало очень и очень не по себе: что, если я вот сейчас исчезну, не успев ни охнуть, ни вздохнуть, растворюсь в безбрежном океане?.. Меня прошиб холодный пот.
   "Погоди, - сказал я себе. - Успокойся. Если бы Мерлин действительно хотел покончить со мной, имея для этого средства - он уже сделал бы это. Что-то его удерживает... Надо как можно скорее разузнать все, что смогу, об этом оружии; и что такое Сигрлинн толковала о Ракоте?"
   Тут мои мысли неожиданно для меня самого приняли иное направление; вместо того чтобы думать о невероятной способности Главы Совета Поколения убирать со своего пути неугодных при помощи более действенных средств, чем ссылки и заточения, я не мог отрешиться от прозвучавшего грозного имени Ракота.
   Зловещий смысл сказанного моей былой возлюбленной только теперь стал доходить до моего сознания. Случайно или намеренно было произнесено это? Слишком уж близко к одной из частей моего столь тщательно хранимого Плана!
   Ракот. Ракот. Узурпатор... Владыка Мрака... трижды штурмовавший со своими Темными Армиями сам Замок Древних и однажды осадивший даже Обетованное! Низвергнутый и заточенный... И - мой друг. Мой единственный друг за все долгие века моего пути. Мы начинали вместе - оттого у меня титул тоже связан с Темными Силами. Однако затем он повел себя немудро, возжаждав всевластия: обретя огромные знания, не доступные никому, кроме него, он потратил всего себя на сотворение неисчислимых Черных Легионов и Царств Сумерек: он пошел войной на самих Предвечных Владык, надеясь управиться с ними обычным оружием. Я пытался его остановить... однако он не послушался моих советов, и мы поссорились. Я не пришел ему на помощь, когда его армии гибли одна за другой под яростным натиском Молодых Богов и их блистающих ратей, - и это мое предательство, не важно, вольное или невольное, жгло меня, и спастись от самого себя я мог лишь одним способом.
   Победители стерли в пыль твердыни Ракота, его самого пленили. Потом был суд... Я не помог другу, но и не присоединился к Богам, как все без исключения Маги моего Поколения. В наказание меня заставили зачитывать Ракоту приговор... Этого унижения я не забыл и не забуду до конца своих дней. Скованный и частично развоплощенный Ракот канул в безвестность, а я... я стал создавать Ночную Империю. Потом произошло еще великое множество разнообразных событий; шло время, и приближался день, когда я смогу вернуть долги всем и каждому, в том числе и Ракоту. Но на этом скользком пути так легко потерять равновесие! А тут еще Сигрлинн со своими туманными словами... Я поймал себя на том, что давно уже не могу предсказать ни одного ее поступка. Подослали ли ее ко мне, или она пришла сама? Не выдумка ли все это? И с кем посоветоваться?
   И тут я вспомнил о Хрофте.
   Я не видел его более десяти лет - с самого возвращения из изгнания, полностью поглощенный возней с Хагеном. Теперь, похоже, наступило время для новой встречи, да и моего Ученика обязательно следовало представить ему. Мы отправились в путь.
   От Страны Ярлов старым торговым трактом мимо владений Баронов, через земли свободных пахарей к окраинам степей Рогхейма и затем на север, единственным более или менее безопасным путем через Страну Дубрав, подальше от жуткого Железного Леса - соваться туда было еще рановато для Хагена, - мы добрались до Живых Скал.
   Старый Хрофт... Он был стар уже в дни моей юности. На нем лежала неизгладимая Печать Гнева Предвечных Владык, и потому все избегали его. Веление Богов почиталось свято - однако так случилось, что я первым из Поколения нарушил их приказ - отчасти из любопытства, отчасти из чувства противоречия... Меня всегда притягивала эта мощная, невесть откуда взявшаяся в нашем Мире магическая личность, не принадлежавшая ни к Богам, ни к Древним, вдобавок совершенно, абсолютно одинокая. Он не имел ни учеников, ни последователей; он казался изгоем. И, наверное, оттого он так несказанно удивился, когда молодой Маг из только-только вставшего на ноги Поколения дерзнул пойти против уложений Богов, появившись у него на пороге. Мне показалось, что он обрадовался, хотя и стремился скрыть это всеми силами; он едва не выставил меня за двери. Но потом, смягчившись и поняв, что я не лазутчик (меня тогда страшно поразила такая подозрительность!), он стал очень откровенен; и от него-то я и узнал все то, что заставило меня повернуться спиной к Свету и заняться пристальным изучением Тьмы.
   Мы с Хрофтом не стали друзьями. Нельзя также сказать, что Хрофт был моим Учителем, хотя дал мне немало; нечто иное, куда сильнее привязанностей и обязательств Ученичества, сближало нас. Мы чувствовали, что не можем обойтись друг без друга - в деле исполнения наших сокровенных желаний. Я оказался единственной надеждой Хрофта, он - единственным для меня источником поистине бесценного Знания. Можно сказать, именно он перевернул все мои представления о Реальности, Меж-Реальности, Богах, Демонах и прочих Магических Существах, о Светлом и Темном в пределах этого Мира. До встречи с Хрофтом бытие хоть и представлялось мне полным волнующих тайн и невероятных приключений, но в моих глазах оно походило на цветущий луг между двумя грозными крепостями, белой и черной, и я твердо знал, на какой я стороне и кто я сам. Хрофт раскрыл мне глаза на великое разнообразие Сил, Древних и Дальних; и я навсегда запомнил день, когда, наконец, понял, кто он такой и почему Владыки наложили на него запрет.
   Меня всегда удивляло, почему этот могучий дух, это гордое сердце и глубокий ум мирятся с жалким положением изгоя, который проводит недели и месяцы в мрачном ничегонеделании, молча и безвылазно сидя в хижине и неумеренно потребляя самый грубый и крепкий эль, какой только можно было достать. Предстояло кануть ни во что еще многим и многим векам, прежде чем прозвучали слова "слава павшему величию!", но, клянусь Лунным Зверем, они как нельзя лучше подходили к Хрофту. Я довольно быстро понял, что он не принадлежал к числу Древних, предыдущему Поколению Магов, на смену которым пришли мы; кто он и откуда взялся - долгое время оставалось для меня загадкой. И однажды, когда он был особенно сумрачен, а жбан с элем уже показывал дно, в его речи замелькали слова "радужный мост", "серединный мир" и другие, значение которых я не понимал. И тогда я решился спросить.
   - Откуда я? - прищурился Хрофт. - А ты еще не догадался?.. Да, было время, когда я сидел на золотом троне, окруженный верными друзьями, было время, когда я повелевал и вершил суд; и все склонялись передо мной! А кто я? Пойдем!
   И он потащил меня в конюшню. Там, понуро опустив голову, стоял дивный жеребец, подобного которому я не видел нигде и никогда. Но удивили меня отнюдь не его редкостные стать, сила и красота, а восемь тонких, но мускулистых ног.
   Только один такой конь существовал в пределах Реальности.
   И только одного наездника терпел он на своей спине.
   - До часа Рагнаради оставались еще немереные бездны времени, - уставившись невидящим взглядом в стену, проговорил Хрофт. - Но Они пришли раньше, неожиданно и неведомо откуда. Мы дали бой и... не устояли. Потом, говорят, пали и остальные... Убийца Бели, сын Фьёргун, брат Бюллейста, все остальные, все наши жены - все, все погибли... Я остался один. Так у Мира появились новые хозяева. И вот я здесь, а высокие стены моих чертогов пожрал огонь... Силы растрачены в битве, ныне могу лишь малую часть из того, на что был способен прежде...
   Туманные предания и намеки, кое-где передаваемые среди гномов - самой древней и мудрой расы Смертных, которые я собирал долго и жадно, разом обрели плоть. Множество разрозненных мелочей встали по местам. Были те, кто владел Миром до прихода в него Молодых Богов; и старые повелители не устояли перед натиском пришельцев.
   - И ты... - Я запнулся, но Хрофт лишь махнул рукой.
   - Не надо титулов, они пусты, как череп труса, катаемый прибоем! Понимаю, что ты хотел спросить. Нет, я больше не пытался. Потому что не знаю, как бороться, - но сделаю все, чтобы узнать. Если хочешь - будь со мной, но предупреждаю: если ты вздумаешь предать меня... - Его брови сошлись, глаза полыхнули, и мне представился прежний, грозный Отец Дружин, скачущий во главе могучего войска на великую битву.
   Началось мое собственное Ученичество у Хрофта. Странное, ничуть не похожее на все прежние. Очень быстро я понял, что почти все, чем владеет Хрофт, доступно и мне, а вот ему оказалось не по силам повторить то, что умел я. Он щедро делился со мной иным знанием - не заклинаниями и боевыми магическими искусствами, а правдивой историей Мира и подробными сведениями о различных Силах, действующих в нем. Их оказалось куда больше, чем я тогда считал...
   И вот настал день, когда мое Ученичество как-то незаметно уступило место союзу, а затем - по мере того, как росли мои собственные силы, - Старый Хрофт стал все более внимательно выслушивать меня, следовать моим советам, а потом и выполнять мои просьбы. Он признал, что я сильнее его; понимая, что в будущем старыми запасами не обойдешься, Хрофт жадно учился сам - однако Магия нового времени давалась ему с трудом. Впрочем, торопиться ему было некуда. Победители, изгнав Хрофта и перебив всех его соратников, для чего-то сохранили ему жизнь), полагал, что не последнюю роль тут сыграло знаменитое мягкосердечие Ялини, ненавидящей кровопролитие), лишь учинив над ним постоянный надзор. Я сразу же ощутил присутствие Недреманного Ока; однако, стража занимал лишь сам Хрофт, а не его окружение.
   Отец Дружин не скрывал своих целей. Он хотел, чтобы все стало по-прежнему, а если не удастся - то отомстить. Он не требовал от меня, чтобы я сражался с ним рука об руку; ведь я в те дни еще не знал собственных желаний. Тем не менее, я помогал ему - потому что уже тогда понимал, что с Молодыми Богами мне не по пути. Голубой Город и Сигрлинн остались в прошлом, Ракот отдалился, готовя свое Первое Восстание, и я метался, не зная, чего же, в сущности, хочу.
   Потом вихрь сотрясших всю Реальность войн всосал меня своей исполинской воронкой; я составил свой собственный План, начал воплощать его и с великим изумлением, в конце концов, увидел огромного черного Замкового Ворона, вестника войны, на окне своего покоя в цитадели столицы Ночной Империи. Ворона из Замка Всех Древних, принесшего мне вызов Сигрлинн.
   В злые века изгнания моим единственным другом остался именно Хрофт. Заточенный Ракот навсегда, как я тогда думал, выпал из нашего Мира; и Хрофт действительно не жалел сил, помогая мне. Он даже не раз покидал свое единственное убежище в Живых Скалах, отправляясь со мной в далекие и рискованные путешествия - как, например, к мертвым храмовым городам Юга, где воет ветер над полуразбитыми алтарями сгинувших богов, откуда я бы никогда не выбрался, если бы не Хрофт.
   Мы с Хагеном направились к Живым Скалам. Еще несколько лет - и мой Ученик вступит в полную силу воина. Мы начнем с танства, а потом...
   Каменный Страж едва не покалечил бесстрашно, но и безрассудно бросившегося ему наперерез Хагена; однако мальчишка сумел увернуться, и моя помощь не понадобилась, хотя мой Ученик и был здорово потрясен - я не сказал ему ни слова о том, что ждет его в Скалах.
   Хрофт моим Учеником остался доволен. Мы прожили у него полных четыре года, и, наверное, это были мои лучшие четыре года. А потом... Пятнадцатилетний Хаген - уже не мальчик, но мужчина - и я покинули надежное убежище и двинулись на юго-запад, в населенные людьми области. Наступило время разбрасывать камни, как скажет впоследствии один незадачливый последователь Мерлина...