Перумов Ник. Халт

   – А теперь прошу за мной, – сказал гоблин. – Покажу вашу работу.
   По тому же каменному коридору они отправились дальше, потом несколько раз свернули и оказались на арене для боев. Халт видел на Терре фильмы о гладиаторах, сражавшихся на потеху публике, слышал о римском Колизее. Сейчас ему показалось, что он попал именно туда. Под ногами заскрипел песок, в нос ударил запах крови. Чуть поодаль валялось несколько разорванных пополам половинчиков. Халту доводилось видеть трупы, но сейчас он судорожно сглотнул. Казалось, их взяло в лапы какое-то огромное чудище и просто порвало, как плюшевых зайцев. Он отвернулся.
   Овальная арена имела два входа: дверь, через которую они вошли, и ворота рядом. Над ареной поднимались бесконечные ряды каменных сидений, с верхних ярусов посматривали стражники, какие-то работяги копошились, не разгибая спин, но снизу сложно было понять, что они делают. Зато Халт прекрасно разглядел напротив него несколько задрапированных красным лож, видимо, для особо уважаемых гостей, и непонятное сооружение: белый столб в человеческий рост с черным гладким каменным шаром наверху. Он решил, что это либо украшение, либо символ Арены.
   – Двое – ты и ты, – будете убирать арену между боями, – черный тыкал пальцем в гномов, – еще четверо – зрительские ряды.
   Тут же к отобранным гномам подскочил гоблин в желтом хитоне, по-видимому мастер, отвел в сторону и начал что-то бурчать, размахивая зелеными руками. Остальные же пошли обратно в коридор за своим проводником.
   Вначале послышался львиный рык, который, отразившись эхом от каменных стен туннеля, оглушительно ударил по барабанным перепонкам. Пленники зажали ладонями уши. Затем стало невозможно дышать от вони, и вскоре они вошли в кошмарный зверинец.
   Здесь действительно собрали самых ужасных монстров всех миров. По обе стороны коридора в денниках, привязанные за ногу, стояли перитоны. Эти фиолетовые полуолени-полуптицы уныло жевали сено, не поднимая голов. Присмотревшись, Халт увидел, что их огромные лебединые крылья не просто сложены за спиной, но и связаны веревкой. Оленьи рога упирались в стену соседнего денника. Перитонов сменили еще более диковинные создания: левкрокоты. Халт ни разу не видел живую левкрокоту, хотя читал о них, так что узнал по описанию: оленье тело и ноги, но львиные шея и хвост, а голова барсучья. Они издавали нечто среднее между фырканьем и рыком и злобно били копытом, готовые броситься на любого. Халт знал, что, как и угрюмые на вид перитоны, левкрокоты очень опасны. Нападая, они любым возможным способом пытаются умертвить жертву.
   В этом большом подземном зале, поделенном коридорами на сектора, похоже, содержались копытные – по крайней мере, все видимое пространство заполняли денники, странное ржание и запах конского навоза, а в углу лежали охапки сена и большие корзины с овсом.
   Однако тут пленники не задержались – их привели в следующее помещение. Лица обдало жаром; казалось, камни вокруг раскалены. Первое, что заметили вошедшие, – четыре горящих уголька.
   – Ого! – не удержался Халт. – Амфисбена!
   – Знакомая тварь? – с интересом спросил черный.
   – Немного, – пробормотал пленник, мысленно ругая себя за длинный язык.
   Змея с двумя головами по обоим концам темно-зеленого тела, как свойственно всем змеям, не моргая глядела двумя парами рубиновых глаз, светящихся в полумраке как факелы. От нее шел нестерпимый жар. Халт знал, что сейчас даже до металлических прутьев внешнего ряда двойной решетки лучше не дотрагиваться – обожжешься. Рассерженные амфисбены превращаются в раскаленную печь, а сердиты они часто, ведь две головы могут спать и бодрствовать по очереди.
   Змей и ящеров прошли быстро. Помещение, как и предыдущее, поражало размерами, но служитель Хаоса торопился, да и у пленников не возникало желания замедлить шаг. Войдя в следующий каменный зал, Халт едва сдержал возглас. Грифоны! Огромные создания с телом льва, головой и крыльями орла. Здесь они были всех видов и размеров: от классических песочных до более редких черных и уникального белого! Клетки, хотя и не маленькие, были явно тесны для крылатых львов. Кто-то в своей метался, каждые три-четыре шага упираясь в прутья, кто-то лежал тихо, косясь на пришельцев недобрыми синими глазами.
   Здесь их в глубоком поклоне уже ждал очередной мастер в желтом хитоне, а в углу, подальше от глаз начальства, стоял, опершись на черенок лопаты, гном в черном ошейнике.
   – Двое, ты и ты, останетесь ухаживать за зверинцем. – Служитель культа ткнул в Халта и соседнего с ним гнома, после чего ушел с двумя оставшимися пленниками.
   – Меня зззовут Гррудаш, – с ужасным акцентом, растягивая согласные, пробормотал гоблин на всеобщем. Очевидно, слова давались ему с трудом. – Я ваш хоссяин. Меня сслушать!
   Слушать было тяжело: белый грифон с черными крыльями оглушительно заклекотал, замахал крыльями, пытаясь взлететь. Его поддержали товарищи по несчастью, со всех сторон раздались птичьи крики, будто сошедший с ума духовой оркестр начал играть, соревнуясь, у кого выйдет хуже и громче. «Как вообще можно находиться в таком гаме?» – в отчаянье подумал Халт.
   – Ссавтрра пррийти в воссемь. Убиррать клетки. Коррмить. Поить. Чисстить шшивотных.
   – Эй! Да он же меня сожрет, если я войду в клетку! – возмутился гном, косясь на ближайшего грифона.
   Мастер смерил его презрительным взглядом:
   – Хоррошшо. Ссначит, день поссле этого его нне коррмить.
   Халт похолодел. Ну ладно, грифон. Ему можно кидать куски мяса через прутья решетки. Но как накормить амфисбену? Она отгорожена такой мелкой сеткой, что никакую еду через нее не пропихнешь. Значит, нужно входить в клеть? Да один укус амфисбены смертелен! А бросок этой гадины – молниеносный. Но задавать вопросы он благоразумно не стал.
   Когда покинул Арену по короткому туннелю, показанному мастером Грудашем, из груди все же вырвался вздох облегчения. Тело мигом вспомнило, что эти дни он не ел, не пил и практически не спал, в мозгу родились видения бочки с водой, куда можно залезть, чтобы помыться, и о чистом белье. До завтрашнего утра он свободен!
   Гнома, волею случая оказавшегося напарником Халта, звали Рыжебород. При свете дня его длинная борода казалась даже не рыжей, а золотистой, и хотя Халт плохо определял возраст гномов, он все же решил, что его напарник молод.
   – Где мы? Где гномий район? – спросил он, озираясь. Здесь Халт тоже не бывал, так что даже не представлял, в какой стороне его мансарда.
   – Да через гоблинский пройдем и будем дома.
   – Через гоблинский? Ты уверен, что это безопасно? – Халт вспомнил озлобленные глаза, страшную нищету и грязь и решил, что не рискнет туда соваться даже днем.
   Рыжебород хмыкнул:
   – Я ж из «Летучей гвардии»! Что мне какие-то гоблины!
   Это, конечно, успокаивало, но не до конца. Их двое, а гоблинов – сотни.
   – Ладно, давай только что-нибудь выпьем. Да и пожрать охота, – сказал он, но тут же нахмурился. В темнице у него не только отняли амулет, но и выскребли все деньги.
   – Знаю тут отличную пивную! – откликнулся Рыжебород. – Гномы держат. Пошли. Угощаю, – добавил он, увидев сдвинутые брови.
   Арена накладывала отпечаток на весь квартал. Огромное количество трактиров и постоялых дворов, объявления о возможности снять комнату на время игр, толстые коты, лениво переходящие от одной мясной лавки к другой, сувенирные лавки с безделушками. Игры, как понял Халт, проходили обычно раз в неделю, по воскресеньям, но иногда, во время больших праздников, устраивались чаще и длились несколько дней. Билет можно было купить как заранее, так и в день игр. Самые дешевые стоили совсем гроши: по цене двух кружек пива. Но их брали либо бедняки, либо обладатели очень хорошего зрения, ибо различить с верхних ярусов, что происходит на арене, было трудно. Чем ниже место, тем дороже. Первые ряды могли себе позволить лишь богачи, а места в тех самых задрапированных ложах вообще не продавались.
   Рыжебород объяснил, что гномы, за редким исключением, на Арену не ходят и при ее упоминании плюются и ругаются, ибо считают мерзостью несусветной. А вот остальные расы посещают Игры с удовольствием…
 
   Пиво действительно оказалось очень вкусным, хотя сейчас Халту любое пойло могло показаться нектаром. После двух кружек стало не так страшно идти через гоблинский квартал.
   – А вот ошейники я бы посоветовал вам прикрыть, – бросил владелец таверны, когда гости уже собрались уходить.
   – Почему? – удивился Рыжебород.
   – На некоторых они действуют как красная тряпка. Поймают вас и даже бить не будут, просто подержат до утра и с наслаждением посмотрят, как он вас душит за опоздание на работу.
   Рыжебород и Халт переглянулись. Слова гнома звучали здраво, вот только прикрыться было нечем. Сын Глойфрида уже решил оторвать низ рубахи, но трактирщик протянул два широких длинных шарфа.
   – И передавайте от меня поклон Седому.
   Рыжебород кивнул, наматывая шарф на шею. Оружия у них с собой не было, так что по дороге товарищи по несчастью подыскали крепкие палки. Подействовал ли боевой вид напарников или что-то еще, но в квартале гоблинов никто на них не напал. Некоторые шипели, пару раз даже кинули горстями сухой земли, но и только.
   Войдя в гномий район, Халт вздохнул с облегчением. Правда, от мысли, что целых два месяца придется проходить здесь дважды в день, настроение опять испортилось. Он поделился опасениями с Рыжебородом. Пиво уже выветрилось, поэтому тот тоже признал, что эта перспектива его не радует.
   – Есть другой путь до Арены, но он кружной. Надо пройти через рынок, потом по мосту через Кальмиус, потом через весь центральный район. Это втрое больше времени. И мне совсем не хочется смотреть на альвов!
   – Альвы тебя хотя бы не прибьют, – пробурчал Халт.
   – Нет, ты не понимаешь! Я их ненавижу больше, чем гоблинов! Они выгнали нас из домов, захватили наш город, привели сюда это мерзкое зеленое отродье, построили Арену… Когда я вижу альва – у меня кровь вскипает.
   – По мне, так лучше смотреть на врагов, чем биться с ними.
   – Ты не воин, – махнул рукой Рыжебород. – Это же самая ужасная пытка: смотреть на врага и не мочь вступить в ним в бой!
   «Да, я не воин, – грустно думал Халт. – Наверное, я трус, как считает отец».
   Поднявшись в мансарду, он с наслаждением скинул пропахшую потом грязную одежду и залез с головой в бочку с водой. Тут его и захлестнули воспоминания, растревоженные Рыжебородом.
 
   Детство для него кончилось в шесть. Именно тогда в дом пришли старцы в белых мантиях с летящим соколом и долго о чем-то спорили с отцом. Позвали даже маленького Халта, задавали дурацкие вопросы, разглядывали его, сравнивая с описанием в какой-то книге. Отец вроде бы возражал, они настаивали. Мальчика попросили уйти, но его любопытство разгорелось. Он прекрасно знал, куда нужно залезть, чтобы слышать и даже немного видеть через щелку, что происходит в зале для приемов.
   – А я вам говорю, что это не он! Я же знаю своего сына! – Грозный, никогда не улыбающийся Глойфрид ходит вперед-назад, заложив руки за спину. Меч, с которым он никогда не расстается, привычно болтается на поясе.
   – Мы не ставим под сомнение вашу осведомленность, Глойфрид Хединсейский, но мальчику всего шесть. Неудивительно, что в этом возрасте предсказанные качества еще не проявились. Но мы уверены, придет время – и вы убедитесь в нашей правоте.
   – Халт – великий воин, способный противостоять Хаосу? Да чушь полная! Он с визгом убегает от мышей, как девчонка! В шесть лет наш предок Хаген потребовал от Хедина научить его драться, а в восемь взял жизнь своего первого врага – матерого волка, оказавшись против него с одним-единственным детским ножом. Да и на моей совести к этим годам было несколько ранений и уйма драк. А Халт может похвастаться лишь тем, что научил щенка сидеть да что ориентируется в лесу лучше, чем в замке.
   – Он еще научится.
   Глойфрид фыркнул. Остановился. Обвел взглядом троих старцев.
   – С превеликим уважением к вам… но все же вы не воины, а потому можете не знать, что это такое. Воин – это не умение махать мечом, это состояние души, суть человека. Невозможно представить себе воина, который говорит: «Я не могу идти на поединок – у меня дом, семья, собака не кормлена, мне не до вашей войны!» Воин обязан идти именно туда, где трудно. Обычный человек слаб, он плывет по течению и в борьбу не вступает. Обычный человек не только не вступает в борьбу, он всячески стремится ее избежать. Нужно БЫТЬ воином, чтобы ХОТЕТЬ сражения. Вот если я сейчас пну вас, что вы сделаете?
   Старцы недоуменно переглянулись. Затем один ответил:
   – Попробуем выяснить, почему это произошло. Возможно, вы это сделали по ошибке…
   – А если вы пнете меня, то я тут же отрублю вам голову. Так понятно?
   Гости ошарашенно замолчали. Затем один встал:
   – Если вы хотите, чтобы мы немедленно…
   Глойфрид выставил руку ладонью вперед, призывая их замолчать.
   – Я не хотел вас оскорбить, прошу прощения, если вы как-то иначе поняли меня. Я просто пытаюсь объяснить, что воинами не становятся, а рождаются. Я знаю воинов, которые вообще ни разу не брали в руки меч. Они – исследователи или даже торговцы, но они не боятся трудностей, а смело встречают их. Есть люди, которых никто не учил сражаться, но если загнать их в угол – они начинают защищаться, бьются как могут. Есть же люди, которые боятся действовать: пусть даже его убивают – он как мышь забьется в угол и будет ждать, когда все закончится. Так вот, первые – это воины, и если их учить – из них действительно могут вырасти великие. Вторые же что ни делай, так и останутся трусами. Они могут стать прекрасными землепашцами, торговцами, даже священнослужителями, но из них не получится воин, способный противостоять Хаосу. И, как ни прискорбно говорить такое, мой сын относится ко вторым.
   – Мы все это понимаем… – Один из адептов Ордена встал и тоже начал ходить по залу. – Но считаем, что истолковали пророчество Орлангура верно. Если вы не верите в сына, отдайте его в обучение нам.
   – Не боитесь вложить в него массу сил и времени, а потом понять, что ошиблись? – Глойфрид в задумчивости погладил короткую, черную, как антрацит, бороду.
   – Если есть хоть один шанс, что из вашего мальчика может получиться тот, кто сможет сдержать Хаос, – мы обязаны им воспользоваться. Мы ведь по сей день не нашли верного способа уничтожать темные артефакты, угрожающие мирозданию. Если Халт сможет…
   – Ну уж нет! Обучать сына воинскому искусству я и сам могу. Правда, толку не будет. Ваше пророчество слишком туманно и запутано. Под него подходит каждый второй мальчишка. Мне, конечно, лестно, что вы выбрали именно моего оболтуса, но все же…
   – Но все же?..
   – Я даю слово приложить все усилия, чтобы воспитать из него воина. Обучить его всему, что знаю, нанять учителей, чтобы они научили его тому, в чем я сам не силен. А что из этого получится – одному Хедину ведомо. Ну, может, еще Ракоту.
   – Договорились, – кивнул адепт Ордена. – Мы еще будем к вам заглядывать.

Глава шестая

   – Можно? Эй! Ау! К тебе можно?
   Халт не сразу понял, что спрашивают его.
   – Кто там?
   – Таран! Ты опять не закрыл дверь!
   – Заходи! Сейчас, вытрусь только.
   Халт появился, обернув бедра полотенцем. На подоконнике сидел его приятель, болтая ногами.
   – Хреново, брат. Рыжебород мне рассказал, в какой переплет вы попали.
   Хозяин мансарды потрогал черный ошейник. На месте. Он действительно не ощущался кожей, так что про него легко было забыть.
   – Можно его как-то снять?
   Тори покачал головой.
   – Кажись, нет. Можно спросить Драгу, но магия у храмовых служителей что надо.
   Тут Халт набросился на гнома с упреками:
   – Рассказали бы мне про культ Черного солнца и Арену – я бы уже давно выяснил, что за магические выбросы! Ясно же, что они связаны. Что они делают? Кто они?
   – Извини, я не подумал об этом. Мы вообще про Арену стараемся не говорить.
   – Ну ты же знал про магию служителей Храма Черного солнца! И молчал!
   – Да в этом сумасшедшем городе кто только не владеет магией! – взвился Таран. – Одни лишь гномы добывают руду и делают стоящие вещи. Все остальные заняты магией да продажей того, что сделали гномы!
   – Ладно, остынь. – Халт в отчаяньи плюхнулся на кровать. Даже то, что ему удалось выяснить, очень ценно для адептов Ордена. Но как теперь попасть на Терру? И даже если бы он нашел способ – как отреагирует ошейник? Халт знал, что некоторые заряженные артефакты работали даже на Терре, в мире без магии. А ну как ошейник останется? Тогда в восемь двадцать утра он покойник. Нет уж, лучше вытерпеть два месяца, а потом рвануть отсюда. А чтобы не терять даром время – разузнать подробности об этих выбросах.
   – Сколько дней прошло? Ты как спасся при облаве? Жрать охота – умираю.
   – Пошли к Драге. Попробуем снять твой ошейник, поговорим и поедим заодно. Я ей уж и так и эдак намекаю: открывай таверну! Готовит она божественно.
   Выяснилось, что прошло всего два дня, а не три, как думали пленники. «Новый Квершлаг» прикрыли, в шахтах дежурят гоблины и люди, а в рядах гномов раздрай. Одни отказались работать, другие же ходят в забой, опасаясь, что, если не выполнить план месяца, гайки закрутят еще сильнее, и тогда само существование подполья будет в опасности. Во время облавы погибли несколько десятков гномов, либо слишком молодых и горячих, либо слишком пьяных и тоже горячих. Все они сопротивлялись страже. Из верхушки Сопротивления в ту ночь почти никого не было, а те, кто был, например Таран, сумели улизнуть тайными проходами, о которых не догадывались не только гоблины, но и большинство посетителей «Нового Квершлага».