Перумов Ник. Один на один

   Был в этой истории еще один человек. Женщина. И какая Женщина! Светлана Вениаминовна Жукова. Любовница (фу, какое слово неуместное!) Антонова и, когда-то давным-давно, одноклассница Саши Самойлова. Что? Конечно, посещала. Конечно, путешествовала. Безусловно, ничего не рассказывала.
   Все. Со знакомствами пока закончили.
   Начинается... Когда-нибудь обязательно начинается. Паровоз, который только что, весело пыхтя, тащил за собой десяток вагонов, сходит с рельс. Безобидный обезболивающий морфий оказывается сильнейшим наркотиком. Мирный атом приходит в каждый дом.
   Оксана Сергеевна Людецкая действительно умерла после визита к доктору Поплавскому. Справедливости ради, стоит заметить, что вины Игоря здесь не было. Укол питательного раствора был им сделал вполне квалифицированно и вовремя. Разгадка проста и очевидна. Как и ответ на ранее заданный вами вопрос: что будет, если душа НЕ ЗАХОЧЕТ возвращаться?
   Какой-нибудь гипотетически-объективный суд, не задумываясь, обвинил бы доктора Поплавского в эвтаназии. Мудреное слово? Сейчас объясню. Врач по просьбе больного помогает ему максимально легко и безболезненно уйти из жизни. И поди докажи, что это не так, особенно если за эту жутковатую услугу врач получает квартиру больного. Формально - верно. Но попробуйте посмотреть немного глубже.
   Очевидно, что все люди думают о смерти и боятся ее. Никто не хочет ни долгих мучений тяжелой болезни, ни тем более одинокого старческого угасания. Вспомните, о чем просили богов легендарные Филемон и Бавкида? Они хотели жить долго и счастливо и УМЕРЕТЬ В ОДИН ДЕНЬ. Госпоже Людецкой, к сожалению, не с кем было делить смертное ложе. Она намного пережила всех своих любимых. Тем не менее можно смело утверждать, что Оксана Сергеевна ушла из жизни счастливой, и главная заслуга в этом - господина Поплавского. Доказательством тому предсмертное письмо Людецкой. С помощью вышеназванного прибора покойная отправлялась в созданный ею мир, разительно не похожий на наш. Не вдаваясь в детали, заметим только, что в том мире "величайшее событие XX века - Великая Октябрьская и т. д." попросту не свершилась. За несколько сеансов в клинике Нейроцентра госпожа Людецкая прожила именно ту жизнь, которую хотела. Доктор Поплавский знал о намерении Оксаны Сергеевны оставить ему квартиру. Но он не мог предполагать, что во время последнего сеанса она потратит все свои силы на то, чтобы ОСТАТЬСЯ там, где она была счастлива.
   Кто осудит благороднейшую женщину, которая выразила свою благодарность именно таким способом? Спасибо.
   Между прочим, и реальный суд оставил завещание в силе.
   Забавный нюанс: больше всех была недовольна таким решением истица - мать Саши Самойлова. Оксане Сергеевне она приходилась падчерицей. Вот вам старая сказка на новый лад. Хрустальный башмачок и полкоролевства достались мачехе, а Золушка пролетела мимо даже отцовского дома. Да вы бы видели ту Золушку...
   Так что же все-таки началось? А именно то, что смерть бабушки явилась, по сути, первым вмешательством ВЫДУМАННОГО мира в нашу жизнь. До этого двухминутный сон в удобном кресле лечил и успокаивал, давал прекрасную разрядку и отдых уму. То есть практически ничем не отличался от обыкновенного. А теперь остановимся на минуту и подумаем: почему это освобожденная душа обязательно отправляется в какой-то другой мир? Неужели нет соблазна хоть что-нибудь изменить здесь, у нас? Свободна! Невидима! Во что превратила Маргарита квартиру ненавистного критика Латунского?.. Страшно? Очень. Взять любого - с его тайными страхами, пороками, вожделениями - и представить, что вся эта мерзость вылезет наружу. Мало, что ли, нас обижали, обделяли, обманывали и предпочитали другим?
   Вторая смерть была ужасна. Больному Сапкину Степану Ильичу оставалась неделя до выписки, когда его нашли мертвым в палате. На его шее остались багровые следы удивительно маленьких, почти детских пальцев. А окоченевшая рука сжимала клок рыжей бороды. Никакая милиция никогда не найдет эту странную парочку убийц. А доктор Игорь будет молчать. И это понятно: кому скажешь, что Степана Ильича задушил появившийся из ночного кошмара новорожденный монстр-племянник?
   Иные миры, созданные фантазией людей, вторгались в реальную жизнь. Это могло выражаться в чем угодно: начиная от новых туфель, стоящих в прихожей, которых никто не покупал, и кончая сверхъестественными способностями, вдруг проявившимися у рядового обывателя. Так, одна из пациенток Поплавского, благополучно завершившая курс лечения, невольно стала причиной кровавой трагедии в петербургском метро. Мелкая ссора с сестрой из-за меховой обновки так распалила чуткую женщину, что прямо на глазах ошарашенных пассажиров безобидная шуба из собачьих шкур превратилась в озверелую свору, кипящую от ненависти к людям-предателям.
   И поломают еще головы ученые над загадкой крыс-мутантов в том же метро, наворачивая мудреные теории и жонглируя удобным термином "антропогенный фактор". Горячо, горячо, товарищи ученые. Да вот только не наши это грызуны, покладисто переварив ядохимикаты, дали столь опасное потомство. Никому и никогда уже не расскажет Виталий Антонов о СВОЕМ мире - о том, как спасаться от саунд-волны; о том, как выглядит мертвый северный город; о последнем задании, которое не выполнила его Команда; о славном парне-связном по кличке Зеленый. Трепло и весельчак, это он поведал байку про крыс, выделяющих сильнейший галлюциноген в момент опасности. Противогазы посоветовал взять. Погиб Зеленый. Похоронен ТАМ. Рядом с заброшенной ТЭЦ, над которой так жутко мерцают в ночи сиреневые сполохи. А мыслишка осталась. В НАШУ жизнь влезла и всех пережила.
   К счастью, прозрение наступило довольно быстро. Судьба, в лице безымянного медицинского чиновника, затребовала от кандидата наук Поплавского некую статистику. А именно: как поживают и чем занимаются бывшие пациенты третьего отделения клиники Нейроцентра. В смысле - доложите нам, как и сколько вы вылечили за отчетный период. Бумажное поручение быстренько спихнули на безропотную лаборантку, которая успешно справилась с делом.
   Первым увидел злополучную статистику Александр Иосифович Тапкин. Он сразу же позвонил Поплавскому, но поговорить коллегам в тот момент не удалось Игорь спешил на банкет. "Фуксии и Селедочке" исполнялось два года. Да, да, припоминается, что голос у Тапкина был встревоженный. Неизвестно, ЧТО увидел и до чего успел додуматься Александр Иосифович, глядя на жутковатые цифры. Несколько часов спустя он погиб прямо здесь, в своей лаборатории. Вылетевший из центрифуги ротор весом более пяти килограммов разорвал его почти пополам.
   Следующий день напоминал туго сжатую пружину, которая потихоньку вылезла из своего гнезда и вдруг раскрутилась со страшным скрежетом. Игорь сидел в своем кабинете, разбитый и подавленный. Помаргивал экран компьютера, выдавая очередную нейрограмму. Прямо на клавиатуре лежали листки злополучной статистики. Не требовалось большой проницательности, чтобы понять: прибор опасен. Равнодушные цифры и слова, выписанные круглым ученическим почерком лаборантки, складывались в трагедии живых людей.
   Герои появились вовремя. Один из них, конечно, Саша Самойлов. Двое других простые, но смекалистые русские милиционеры. Надо сразу честно признаться, что Сашина роль в этом эффектном появлении невелика. И если Валера Дрягин и Миша Шестаков по долгу службы занимались загадочными событиями, приведшими их к доктору Погошвскому, Саше в это время досталась роль как бы молчаливого катализатора.
   Ох, какой получился разговор... Представьте себе реакцию мента, которому заумный хлыщ в белом халате втюхивает историю про путешествие души! Все равно что подозревать в краже Мальчика с Пальчик или судить за убийство Кота в Сапогах! И самое обидное, что пришлось поверить!
   Не иначе судьба послала к Игорю этих троих. Потому что самое страшное увидел он даже не в этой проклятой статистике. Прокручивая раз за разом десятки нейрограмм на экране компьютера, он постоянно спотыкался о некую странность. Нейрограмма? Это такая длиннющая неровная линия - горы и впадины. А говорит она знающему специалисту о человеке многое. Вот в этом месте, например, способности к языкам. Если балакаешь ты свободно на двадцати, включая древнегреческий и суахили, - будет пик огромный. А если по-иностранному только - "уыпьем уодки" и "хенде хох!" - извини, яма. Да что там языки! Собак любишь или кошек, в шахматы играешь, сколько раз женат, пессимист-весельчак или оптимист-зануда, в инопланетян веришь, запои бывают, может, ты гомик скрытый - о чем хочешь скажу, ничего не утаю, а позолоти ручку, яхонтовый... Простите, увлеклись. И вот среди всех этих однообразных линий было три... ну, как бы это сказать... в общем, не должно быть у людей такого. Странные, ужасно странные нейрограммы. Одна - жестко-устойчивая, ни миллиметра изменений за почти два года. Но при каждом переходе души в свободное состояние выдает ярчайший энергетический всплеск. Как маяк. Единственная ассоциация - маяк. Вторая... Нет, так просто не описать, это чувствовать надо, слава Богу, насмотрелись уж этих разверток. Нечто... Ладно, скажу, как просится. Глядя на эту нейрограмму, отчетливо понимаешь: именно так и должна выглядеть бессмертная душа.
   Обладателем третьей необычной нейрограммы был Виталий Николаевич Антонов. Как вы помните, сильный, волевой, порядочный. Идея создания "Фуксии и Селедочки" принадлежала ему. Клиентов Игорю поставлял тоже он. Регулярно сам посещал кабинет "психологической разгрузки". А в кресле с Антоновым творилось уж совсем непонятное. Во-первых, энергию он как будто и не тратил, а, наоборот, откуда-то получал. Мощнейший, между прочим, заряд. Никаких внешних изменений вроде деградации личности в нем не наблюдалось, а между тем пики на нейрограмме исчезали. Словно утекала его душа. И чудилась за всем этим чья-то страшная, нечеловеческая воля.
   Для справки: хозяином души-маяка был ближайший сподвижник и первый заместитель Антонова - Юрий, а хозяйкой бессмертного эталона - Светлана Жукова.
   Пока доблестные наши милиционеры выводили злодея в белом халате Поплавского на чистую воду, Саша Самойлов мучительно пытался разобраться в себе. Все для него перемешалось. И личное - ну да, да, случилось уже: насмерть влюбился наш главный герой в свою когда-то невзрачную одноклассницу, и ощущение смертельной опасности для всего человечества, и жалость, и шость... К тому же - ЧУВСТВОВАЛ он. С той самой встречи у Нейроцентра, когда увидел ИХ выходящими. Светлана с отсутствующим взглядом и ЧУЖОЙ человек рядом с ней. При чем тут ревность? Здесь совсем другое... Кто стоял хоть раз в жизни лицом к лицу с врагом, тот поймет.
   Сумасшедший день продолжался. Для очередного сеанса прибыл в "Фуксию" Юрий. Всех присутствующих спрятать не удалось, поэтому в кабинете вместе с Игорем остался Саша. В последний момент, когда пациент, уже погруженный в сон, готовился отбыть в желанный мир, Самойлов вдруг увидел... Да, слабое серое облачко вокруг Юриной головы. Маяк. Маяк. Маяк. Кому и зачем он освещает дорогу?
   На глазах потрясенного Игоря Саша коснулся рукой светло-серого облачка.
   И отправился вслед за Юрой.
   И вернулся.
   Так был выявлен четвертый уникум, запросто вхожий в любой, самый навороченный мир. Ксчастью, ЭТА ДУША оказалась на нашей стороне. Ободренные неожиданным успехом, друзья решили попытать счастья немедленно. И, если получится, загасить к чертовой матери этот загадочный маяк.
   А теперь можете еще раз спросить у Саши: что такое "жжарги"? И простой четвертый механик из Петербурга сядет, задумчиво закурит "беломорину" и порасскажет вам о том, как славно потрепал пресловутых космических пиратов жжаргов Российский Космический флот в системе "Дзинтарс". Объяснит популярно, что такое "дымари". Кавторанга Иванова вспомнит. Двухместный дальний штурмовик типа "Валдай"... Эх, Мишки рядом нет...
   Кто бы ожидал от туповатого на вид Юрия такой богатой фантазии! Себе он отвел роль молодцеватого контрабандиста. Не будем, впрочем, долго останавливаться на этом приключении. Важно, что наши победили. Юрий погиб. Маяка больше не существовало. То есть в действительности живой и невредимый Юрий встал с кресла по окончании сеанса и ушел домой, ничего не подозревая о своей невыполненной миссии. В дальнейшем он совершенно потерял интерес к "кабинету психологической разгрузки", изредка недоумевая, а зачем его вообще туда носило. Да еще получил периодически повторяющиеся страшные приступы головной боли. Саша, кстати, на память о последней схватке в ТОМ мире получил ЗДЕСЬ богато изукрашенную шрамами руку. Парадокс...
   В мир Светланы, со всей возможной деликатностью, Саша отправился уже вместе с Валерой Дрягиным. Не нашли они там крутых космических прибамбасов, но вот персонажей встретили прелюбопытных. Новоявленные частные сыщики (именно такие роли предлагалось играть Саше с Валерой в декорациях чуть более цивилизованно-капиталистического Петербурга) столкнулись лицом к лицу с... Антоновым. Да шнырял еще постоянно под ногами препротивный карлик Алексей Иванович, этакий оживший "голос автора". Вот он-то и объяснил наконец просто и доходчиво: у вас есть товар, у нас есть покупатель. Какой товар? Души. Мелкие и крупные, гнилые и здоровые - все берем. Оптом. Кто интересуется? Не ваша забота. Клиент солидный. Ну что, по рукам? Не ерепеньтесь, молодые люди, если понадобится, вас и спрашивать не станем, сами возьмем.
   Получил. Крепко получил по рукам, старая гнида.
   А Светлану мы все-таки отбили. Ох, как они за нее цеплялись! Фиг с ним, с маяком, а вот Света, оказывается, могла душами наделять...
   Кого?..
   Саша отложил промасленную тряпку.
   Если я скажу - инопланетяне? Правильно, пошлете меня на фиг или к врачу. Тогда какого хрена я тут распинался про Антонова и Поплавского? А как же Мишка с Валеркой? Спросите - они все подтвердят! Что - тоже психи? Ох эта тупость человеческая! Да отвлекитесь на секунду от всего этого бредового хлама "летающих тарелок" с зелеными одноглазыми человечками!! Не летают они! И вообще в нашем понимании не двигаются! Ну давайте я скажу: сверхразум. Тьфу, тьфу, опять полезло! - не башка это с двумя тоннами мозгов и печальными глазами и даже не суперкомпьютер, занявший целую планету... Да и разумом их не назвать. Непонятное и непознаваемое НИЧТО. Или НЕЧТО?
   Случилось так, что огромная продуманная (или надуманная) суета, которую мы привыкли называть цивилизацией, не заинтересовала ИХ ни на йоту. Не вышло из НИХ долгожданных братьев по разуму. И лишь неуловимый, легчайший вздох, который носит в себе с первой секунды жизни до последней каждый представитель вида homo sapiens, оказывается вполне материальной психосоматической субстанцией (спасибо за формулировку, Игорь Валерьевич!)... Для нас особой роли новое мудреное название, может, и не играет. А вот для НИХ наши бедные ранимые души - новая форма существования пространства.
   А теперь следует вполне законное обывательское: "А ты почем знаешь?"
   И Саша привычно пожмет плечами и вернется к своим железкам, потому что ответа на этот воображаемый вопрос у него нет.
   Последними картинками в калейдоскопе памяти завертятся: Валерка, остервенело крушащий приборы; адская головная боль и собственный голос: "Ты блефуешь, Антонов, тебе ее уже не достать!"; мимолетное видение странного мира-катастрофы; чужие заплаканные глаза Светланы; безжизненная рука Виталия, свисающая с носилок.
   Часть первая
   ВЫБОРГСКИЕ КРЫСОЛОВЫ
   Глава первая
   МИША
   Понедельник. По-не-дель-ник. Словно ступеньки в гнилой подвал.
   Миша с отвращением смотрел на только что убитую крысу. Жирная, с лоснящейся грязно-коричневой шкурой тварь, казалось, все еще зло смотрела на него мертвым черным глазом.
   - Забирай, - отрывисто приказал он Толику, - и живо в лабораторию. Лед не забудь! - крикнул он уже в спину уходящему. - Еще стухнет по дороге...
   Ни фига, ни фига не получится. Сколько раз уже тупо повторялась эта сцена? И уже заранее известно, как, вернувшись, Толя старательно, словно бесталанный провинциальный актер, снова пожмет плечами и скажет: "Ничего интересного". Миша с тоскливой злостью посмотрел на сигарету, которая назойливо торчала из пачки. Не хотелось курить, но пришлось хоть чем-то занять руки. Маленькая плоская зажигалка скользила в огрубевших грязных пальцах. Миша швырнул ее в стену, длинно невкусно выругался и крикнул куда-то в коридор:
   - Витька, твою мать, просил же купить обыкновенных спичек!
   - Чего-о? - тягуче переспросили оттуда.
   - Это твоя бабская хреновина не зажигается!
   - Не ори, - спокойно сказал входящий Витек, поднимая зажигалку. - Лишь бы на ком-нибудь зло сорвать. Ну, все горит. Чего психуешь? Толик уехал?
   Миша кивнул. Первая же затяжка заволокла мозги ленивым туманом. Навалилась жуткая усталость.
   - Ни фига не получается, - повторил он уже вслух.
   - Ну и что? - Витек разогнал сизое табачное облако и сел.
   Неплохой Мишка мужик, строгий, правильный, сразу видно - мент бывший. Но все равно - человек оттуда, сверху. "Сверху" не в смысле - начальство, а просто с поверхности земли. Сам-то Виктор Гмыза уж восемь годков в метро отпахал. Пообтерся, притерпелся, перестал обращать внимание на тяжелый грохот поездов, сырость и тусклый свет. Что поделаешь, если праздничная иллюминация и полированный мрамор заканчиваются аккурат перед дверью подсобки. А этот вот страдает: на каждый шорох шугается, глаза щурит. То вдруг приседать надумает тыщу раз, а то ему воздуха мало. Чего мало? Вон встань под трехметровый вентилятор и дыши сколько влезет. За крысами они тут вздумали охотиться. Дурь бесполезная... Не так уж их здесь и много. Ну да, бывает, прошмыгнет мимо по своим делам хвостатая, ну и что? Это на свалке или в канализации они стаями гоняют. В старых домах, говорят, от них вообще житья нет. Серегина тетка даже как-то жаловалась, что у них на Моховой крысы из унитазов выскакивают. Бр-р-р.
   Пыльная лампочка лениво освещала кусок коридора. Где-то капало. Сигарета быстро кончилась, оставив во рту кошачий привкус.
   - Толика ждать не буду - Миша поплелся в раздевалку. Его чистая белая рубашка висела на крючке, неуместная, как биде в дачном сортире. Покопался в сумке, задумчиво повертел в руках шуршащий пакет и гаркнул: - Эй, Грымза, тебе бутерброды оставить?
   Вот еще новоприобретенная привычка: все время перекрикиваться, как в лесу.
   - Не-е! - откликнулся Витек, помедлив. Видимо соображал, обижаться ли ему на "Грымзу". - У меня котлеты домашние!
   Между прочим, сам готовит, домовитый мужичок.
   - Я пошел!
   Дежурный сквозняк рванул дверь из рук и с треском захлопнул за спиной. Пожилой мужчина с рюкзаком равнодушно повернул голову и тут же снова уставился в пол. Еще примерно с десяток пассажиров сиротливо стояли на платформе.
   Да-а, не узнать некогда шумную "Политехническую", не узнать. И время-то самое студенческое, вторая пара закончилась. В наше время это был пик активности: толпами народ валил. Кто-то, вдоволь выспавшись! - на третью пару, а кто-то и с нее - в город. Эх, даже вспоминать не хочется, душу травить. Было ведь когда-то блаженное бездумное время, когда все проблемы решались в пять минут. Сейчас же студенты, попивающие свежую "Балтику" на скамеечке парка, казались Мише существами нереальными. Хотя бы потому, что они могли позволить себе послать на фиг какие-то свои дела и просто повалять дурака, жмурясь под ласковым майским солнышком. А он - не мог. И для Миши Шестакова пятнадцать минут неподвижного сидения означали лишь одно: вот-вот из бешеной круговерти мыслей он выдернет одну, в данный момент наиболее важную, скоренько ее обмозгует и помчится дальше.
   До прибытия поезда Миша почти успел обдумать пять вещей. Во-первых, надо было оставить Толе записку. Во-вторых, Витька верняк обиделся: и на "Грымзу", и на легкомысленное "Я пошел!". Нет чтобы руку пожать рабочему человеку, попрощаться по-людски... В-третьих, не слишком ли застиранно выглядит рубашка для делового визита? Потому что, в-четвертых, Шестаков ехал в мэрию. Григорий Романович, тесть бывшего Мишиного начальника, устроил аудиенцию у какого-то крупного чиновника. Отсюда следует, в-пятых: достаточно ли убедительные бумажки лежат в Мишиной черной кожаной папке? Глядя правде в глаза, с такими материалами логичней было бы двинуть в редакцию "Сенсации" или на худой конец "Калейдоскопа". Вот, например, заявление...
   Стоп.
   Со своего места Миша прекрасно видел всю платформу, автоматически отмечая про себя все передвижения пассажиров. Ближе всех к нему находился тот самый дядечка с рюкзаком. И чего-то он внимательно рассматривал на рельсах.
   Порыв ветра из тоннеля ударил в лицо. И далее - за несколько секунд: мужчина, повернув голову, увидел приближающиеся огни, пригнулся, а затем, упав на пол, удивительно профессионально пополз по-пластунски к широкой скамье посреди зала, укрылся за ней, сдернул рюкзак, мгновенно развязав его, махнул рукой, крикнул что-то неразборчивое и принялся кидать картофелины в прибывающий поезд.
   Ох и пришлось с ним повозиться! Мужик попался хоть и немолодой, но жилистый. И не самая большая беда, что поезд метро он принял за фашистский танк. Когда ничего не подозревающие люди начали выходить, старый фронтовик решил пойти врукопашную.
   Миша сидел на ногах скрученного общими усилиями ветерана и с тоской думал о том, что к десяткам жутковатых историй в метро прибавилась еще одна. Очень быстро она, как обычно, обрастет красочными подробностями. И еще несколько тысяч человек предпочтут штурмовать трамваи, а не спускаться в это подземелье ведьм.
   Черная папка с доказательствами валялась на полу. Не описывать такие вот штуки, а показать однажды чиновнику из мэрии ошалелые лица пассажиров. Багровое лицо связанного старика, хрипящего: "Танки, танки.. Гранаты кончились..." Рыдающую женщину в разорванном пальто. И раскатившиеся по платформе картофелины.
   Уже пред ласковым оком гладкого господина (нет, пожалуй, все-таки, товарища) в мэрии Миша понял, что ЭТОГО не проймешь ничем. Солидный мужчина в хорошем сером костюме сидел за столом, положив руки перед собой. Этакий сфинкс без головного убора и в очках. Лет пятьдесят пять, не меньше, но гладкая кожа наводила на мысль о том, что мимикой он свое лицо не утруждает. И только слишком тонкие губы, похоже, больше привыкли к сдержанному "нет", чем к улыбающемуся "да".
   Табличка на двери "Хренов Р. И." говорила сама за себя. Ромуальд Иванович гордо восседал на должности "замначотдхозупрподком при комгоркомм и тр.". Мишину хорошо подготовленную речь он постоянно перебивал мелкими блошиными вопросиками типа: "А вы сами кем работаете?" или "А "скорая" быстро приехала?". Выслушав, побарабанил пальцами по столу и спросил:
   - Так что же вы хотите?
   - Денег, - почему-то разозлившись, ответил Шестаков.
   - Вот так просто? - Товарищ Хренов артистично округлил глаза и заразительно рассмеялся.
   Далее последовал маленький спектакль: мы поражены, мы машем руками, бессильно откидываемся на стуле, снимаем очки и вытираем выступившие слезы.
   Миша, сжав зубы, ждал, пока Хренов успокоится.
   - Дружочек мой, - проговорил наконец Ромуальд Иванович, - вы только не обижайтесь. А лучше - сядьте на мое место и посмотрите на себя со стороны. Приходит ко мне в кабинет взъерошенный человек, - это он прав, видок у Миши после танковой атаки был неважный, - и просит денег! И на что? - Хренов брезгливо пошуршал бумагами на столе. - Это, по-вашему, аргументы? Да мало ли сейчас психов? При чем тут метрополитен? Вы, кстати, у них в Управлении были? И что они сказали? Без вас проблем хватает! - Тут какая-то новая мысль поразила Ромуальда Ивановича. Взгляд его вдруг подобрел, а голос стал похож на повидло: - Я, впрочем, подумаю над вашим вопросом. Не волнуйтесь, что-нибудь мы обязательно придумаем.
   Ясно. Пройденный вариант. Как раз в Управлении метрополитена начали именно с предложения "не волноваться". Миша пару раз глубоко вдохнул и достал из внутреннего кармана еще одну бумагу.
   - Я не псих. Вот официальное заключение. И я прошу отнестись к моим словам серьезно.
   "Шут его разберет, - подумал Хренов, - бумага вроде настоящая, а такой бред несет... Надо его побыстрей выпроваживать. Обедать пора".
   "У, жаба бюрократическая, - решил Миша, - почти не слушал. На часы смотрит. Обедать небось пора".
   Шестаков резко встал, заметив, как вздрогнул Ромуальд Иванович, и протянул руку за папкой.
   - Все ясно, спасибо. Я пойду.
   - Конечно, конечно, - облегченно засуетился Хренов. Он вроде собрался подать Мише руку, но раздумал и лишь неловко привстал на стуле. - Координаты свои оставьте, вдруг что-нибудь придумаем.
   - Да что ты все заладил: "Придумаем, придумаем"! Сидишь тут, бездельник, "Фортинбрас при Умслопогасе", лоб морщишь! Я к тебе с делом пришел, а ты... Психов ему много... А то, что у нас на линии скоро филиал дурдома нужно открывать, тебя не касается? Да ты в метро когда последний раз ездил? - Миша представил, с каким удовольствием сейчас шарахнет этой официально-лакированной дверью...
   Ну вот, булыжник - орудие пролетариата... Неизвестно, что прошибло товарища Хренова, но голос его резко построжал:
   - Подождите! - И дальше, глядя прямо Шестакову в глаза: - Вот что. Орать и "тыкать" тут не надо. А надо реально смотреть на вещи. Вам нужны деньги? Очень хорошо. А кому это "вам"? Подсобному рабочему Шестакову? Беретесь за дело, так уж делайте это грамотно. - Миша внимательно слушал, стоя около двери. Зарегистрируйтесь официально, я уж не знаю, как общественное движение или фонд. Ищите спонсоров. Бейте в барабаны. Трубите в трубы. Задействуйте прессу, хотя... эти только панику раздуют.