Так вот – войска на поле битвы могут погибать. Но близрасположенные миры – нет. А раз так, наши мечи должны оставаться в ножнах. И Покрывало моим чародеям придётся прорывать самостоятельно.
   Голубой клинок наклонился, целясь прямо в серую завесу. Посланец Брандея изо всех сил работал крыльями; теперь ему то и дело приходилось уворачиваться от нацеливающихся со всех сторон стрел, дротиков и огнемётных труб.
   Я не препятствовал. Если ему повезёт – значит, маги Брандея и в самом деле хотят сказать мне нечто очень важное.
   Ему повезло.
   – Сигрлинн, Познавший Тьму! Мы принесли тебе её голос! Можем и явить её дух! Ты – Бог, тебя не обманешь. Отведи войска – мы вернём её тебе.
   …Начальствующие над чародеями ждали команды.
   «Начинайте».
   Голубой клинок бесшумно воспарил вверх, устремляясь прямо к крепости.
   – Остановись! – взвыл посланец. Я вздрогнул – давно знакомый голос. Но сколько ж эонов я его не слыхал!
   – Остановись, Хедин, – умоляюще проговорила невидимая Эстери. – Остановись. Мы просто хотим жить. Мы отдадим тебе её. Чего ты ещё хочешь знать? Каверны, имена гопоутов, каналы?
   – Вы всегда слишком хотели жить, – не сдержался я.
   – А кто в этом виноват? – истерически взвизгнула она. – Не ты ли? И не из-за тебя ли эта безумная шлюха Фелосте…
   Я слегка повёл рукой – существо закрутило в воздухе, словно оно угодило в бешеный водоворот.
   Разговоры закончены.
   Ещё мгновение – и голубой кристаллический клинок вонзился в серое распухшее брюхо Брандея.
   А-аа-ргх! – казалось, вздохнуло само сущее. Там, где соприкоснулись голубое и серое, возникла ослепительная искра, сперва крошечная, не больше булавочной головки, но она стремительно росла, и спустя неразличимый чувствами простых смертных миг между моими войсками и Брандеем яростно пылало новое солнце. В его блеске исчезли и сам остров, и его укрепления, и окутавшая их серая завеса. И – я знал – в десятках миров мудрые очень скоро ощутят эхо чудовищного удара.
   Однако мгновения сгорали одно за другим в великой топке Времени, огонь пылал, но справа и слева ползли новые извивы серой пелерины Хаоса.
   – Брат, мы не хотели рубить пуповину, но без этого, похоже, никак, – донесся рык Ракота.
   – Погоди, брат.
   – … Ты убиваешь её! Ты убиваешь всех нас!.. – визжала, захлёбываясь, Эстери. – И мы… И нам… не… остаётся…
   Это было как удар огненного бича. Над Брандеем раскрывалось нечто вроде ярко-рыжего треножника, длинные лапы вытягивались, и там, где они касались незримой «земли», по которой ступали мои войска, тотчас вспухали клубы яростного огня. Я не столько видел, сколько чувствовал – одна из пеших колонн не успела рассыпаться, и на её месте мгновенно остался лишь пепел. Пламя было не простым огнём.
   – Отходить! И рассыпаться! – ревел Ракот, отдавая приказы своему крылу.
   Треножник успел обратиться каким-то жутким пауком, мои маги работали, но пока следов их усилий видно не было. На учениях, как обычно, всё шло гладко, а здесь…
   – Брат, ломаем их! – не выдержал Ракот. – Брат, другого выхода нет! – миг спустя, потому что я не отозвался.
   …А не отозвался только потому, что пытался увидеть, что вызовет меньше вселенских катастроф, потопов, огненных ливней и вторжений каких-нибудь демонов, подобных козлоногим. Сколько потребуется открыть порталов, сколько отправить мессий местного разряда, куда выводить несчастные толпы…
   Потому что понял правоту Ракота. Без нас Брандея не взять. Несмотря ни на какие пушки.
   – Давай, брат.
   – Тренога и Завеса?
   – Да. И больше ничего! Понимаешь, брат?
   – Я что, маленький совсем? – обиделся Ракот. – Ну, давай… раз, два, три!
   Быть Богом – это совсем не то, что магом. Ты имеешь свой предел, но пока его не достиг – совершенно не надо думать, где взять достаточно сил.
   Я ощутил последний истошный вопль Эстери – за миг до того, как наш собственный удар не смёл все до единого защитные барьеры Брандея.
   …Обратился облаком летучего пепла огненный треножник. В единую секунду исчезло зловещее Покрывало. Остров висел нагой и беззащитный, нелепо парящий над бездной, но на его шпилях по-прежнему развевались красные боевые стяги и спускать их никто не собирался.
   И мы уже собирались отдать приказ о последнем натиске, когда…
   …Когда по стенам, куполам, крышам и фундаментам зазмеились бесчисленные трещины. С сухим треском отламывались зубцы башен, рушились переходы и галереи, и каждый сорвавшийся камешек, словно зачарованное копьё, пробивал плоть самого острова. Красные утёсы с тяжёлым, надсадным звуком раздались, неведомая сила крошила и дробила неприступные скалы, и мы с Ракотом не успели и глазом моргнуть, как вся чудовищная крепость Хаоса рассыпалась в пыль прямо перед нашими носами.
   …А мой слух вспороли отчаянные вопли тех, кого я когда-то считал единственной семьёй, достойной быть у Истинного мага…
   Но последним шоком стал прорвавшийся сквозь какофонию голос, не узнать который я не мог. Точнее, его носительницу.
   …Я ещё не пришёл в себя, когда рядом оказался ликующий Ракот на своём кошмарного вида драконе.
   – Победа, брат!..
   – Победа, победа, – желчно усмехнулся я, стараясь стереть из памяти последний голос и произнесённые им слова. – А теперь поторопимся. Если я не ошибся в своих вычислениях, срочно спасать нам придется всего лишь только четыре мира. Насколько я помню, у тебя хорошо получалось с порталами, брат, не правда ли?..
   Ракот нахмурился. Спасение преследуемых пламенными цунами беженцев не относилось к числу его любимых занятий. В отличие от битв.
   – А потом займёмся пуповиной. Нельзя допустить, чтобы она так и осталась тут болтаться…
   – Брат, погоди… они что – все погибли? Все до одного?
   Я досадливо поморщился. Отчего-то не хотелось говорить Ракоту, что я слышал голос гибнущей Сигрлинн и её проклятие. Обращённое ко мне.
   – Займемся порталами, – повторил я. – Времени, если я только не ошибся, у нас не слишком много.
   Ракот понял. И больше не задал ни одного вопроса.

Часть первая

Глава первая
Эвиал. Северный Клык

   Над Северным Клыком безумствовала вьюга. Полярная ночь простёрла свои совиные крылья над заснеженными просторами морей, в отчаянии прикрывшихся торосистыми ледяными щитами. На красноватом утёсе, высоко вознесясь над вздыбившимися ропаками, над прибрежным ледовым хаосом застыла башня Сим. Казалось, древнее строение с ужасом смотрит через пролив, туда, где на недавно поднявшемся из моря островке гордо чернела ещё одна, вторая, Башня: высокая и тонкая, точно рапира.
   Чёрная башня.
   Она сильно изменилась. Выросла. Стала похожа на исполинскую, почти что до самых небес ель, покрытую блистающей антрацитовой броней. Сейчас Чёрная башня больше всего напоминала остроконечный конус или даже наконечник копья, грозно нацелившийся в темные, бессолнечные небеса. К поверхности главного конуса хаотично лепились башенки поменьше, и вся Башня была покрыта разбросанными тут и там бойницами, словно муравейник входами. У высокой стрельчатой арки ворот застыли изваяния стражей-грифонов из чистого агата.
   Никогда в бойницах не промелькнуло ни единого проблеска света. Никогда. Ни разу. Сколько бы ни вглядывались в них осаждающие.
   А осаждавших здесь собралось немало. Наверное, эти места никогда ещё не видели такого множества людей. Впрочем, не только людей.
   Чародейка Мегана, хозяйка Волшебного Двора, устало опустила подзорную трубу. Здесь, вблизи от Чёрной башни, с трудом удавались, пусть и самые простые, заклятья. Даже её, вторую по силе волшебницу Эвиала, боль отката почти что парализовывала. Конечно, думала Мегана, когда мы пойдем на штурм, будет уже не до нежностей, но… Она невольно поёжилась. Как мы прорвёмся через этот заслон? Собрать всех в один кулак, как предлагает Этлау, и завалить Башню трупами? Трупами и магов, и инквизиторов, рассчитывая, что вдали от своих коренных владений Тьме трудно будет помочь своему наймиту, проклятому Разрушителю, все-таки воплотившемуся, несмотря на все усилия и Академии, и Волшебного Двора, и святых братьев?
   Резкий и злой ветер пробивался даже сквозь пушистую рысью шубу. Мегана зябко поежилась. Никогда ещё столь страшный враг не противостоял в открытую светлым магам Эвиала. Никогда ещё чародеям Ордоса и Волшебного Двора не приходилось браться за дело, чреватое столь большими жертвами. Все прочее, случавшееся в истории – войны, набеги, восстания, – никогда не угрожало всему миру. Даже вторжение Клешней в Арвест и гибель города, даже смутные и страшные события в далёком Скавелле, на берегу Кинта Ближнего, казалось чародейке, не идут ни в какое сравнение со случившимся. Мегана не сомневалась, что корень бед крылся именно в воплотившемся Разрушителе. Без него не случилось бы и сотой доли обрушившихся на Эвиал бед и напастей. «Анналы Тьмы», бесспорно, говорили правду. Как говорится, это есть наш последний и решительный…
   Она потрясла головой, отгоняя настойчивые видения.
   Что ещё мы можем сделать? Собрать сюда всех чародеев Эвиала, которых только можно, не ослабляя до крайней степени оборону тысячелигового побережья, где теперь в любой миг могли возникнуть чёрно-зелёные галеры Империи Клешней, оставившие по себе столь долгую память и там, где стоял гордый Арвест, и в Кинте Ближнем? – сделано. Взять за горло королей и правителей, добиться того, чтобы были подняты все полки, чтобы застоявшиеся имперские корпуса Эбина скорым маршем двинулись бы на север окружить проклятую Башню кольцом плотной осады? – сделано.
   Впервые заговорить языком угроз со своенравным Салладором, слишком уж уповающим на свое красное золото вкупе со древним зловещим искусством пренебрегающих Ордосом наследственных магов? – сделано. Салладорский эмир дал часть своих наемников.
   Отправить послов в Синь-И, в Халистан, на далекие-предалекие острова крайнего Юго-Востока, у самого Восходного Предела Тьмы, где есть очень сильные, своеобразные, с собственным, ни на что не похожим стилем чародеи? – сделано. Но не ждать же многие месяцы, пока они прибудут!
   Бросить горячее слово ко градам и весям Семиградья, поднять тамошний народ, так чтобы за оружие взялись все от мала до велика? – сделано.
   Нанять все силы Лесных Кантонов и Вольных Рот, не жалея казны и не останавливаясь ни перед чем? – сделано.
   Обложить тяжкой данью Мекамп и Эгест, Семиградье и Эбин, Салладор и Аррас, чтобы прокормить и согреть все собравшиеся на краю света, в ледяной пустыне войска? – сделано.
   Что ещё? Что?
   Только одно – отдать приказ о штурме.
   И тогда швырнут каменные ядра с великим трудом доставленные сюда катапульты и требушеты, поползут неповоротливые тараны, по наведенным поверх предательского льда мостам ринется на островок пехота… А мы, маги Эвиала, задыхаясь от боли отката, будем стараться взломать неподатливую черную броню. Не ведаю пока ещё, как мы это сделаем, но, клянусь Светом, мы должны это сделать!
   Или все-таки нет? Не бросать сотню за сотней, тысячу за тысячей в бесплодные атаки, сжимая зубы в тоске и отчаянии при виде валящихся тел, выждать, вызнать всё, что можно – и лишь потом ударить, поймав тот единственный момент, когда Разрушитель станет уязвим, когда он, наконец, выйдет из Башни, но ещё не успеет собрать вокруг себя ту кошмарную Армию Тьмы, о которой в таких подробностях сообщали «Анналы», истинность которых никто теперь не ставил под сомнение?
   Разум говорит подождать. Чутье мага твердит – атакуй. Не считай жертв, не считайся ни с чем, положи всю с таким трудом собранную армию, но сотри Чёрную башню с лица земли.
   Разумеется, вместе с затаившимся внутри неё Разрушителем.
   Сомнения, сомнения, сомнения. Нет ничего хуже сомнений для решившего встать на тропу войны мага.
   Мегана вздохнула. Уже предприняты все мыслимые и немыслимые разведки. Люди подбирались почти к самому острову – правда, по строгому приказу Белого Совета и отца Этлау, никто пока ещё не ступал на проклятую землю.
   В то же время Чёрная башня успешно противостояла и магическому наступлению. Многочисленные заклятья, долженствующие по крайней мере явить магам Ордоса и Волшебного Двора все ловушки и западни на ближних подступах, не показывали ничего. Просто ничего. Казалось, Башня надёжно защищена от всех и всяческих магических воздействий.
   Конечно, теоретически в арсенале Белого Совета оставалось последнее и наиболее могущественное оружие. Магия Крови. Её секреты охранялись особенно тщательно, и на её применение требовалось получить полное и единодушное согласие всего Ордоса вкупе с Волшебным Двором. Даже когда в западной столице магии свирепствовала непонятная эпидемия, Белый Совет не рискнул пустить в ход страшную жемчужину своих арсеналов. Тогда удалось справиться, надо признать, не без помощи тех же Даэнура и его молодого ученика. Быть может, позвать дуотта сюда не оказалось бы такой уж ошибкой? Едва ли декан факультета малефицистики, вновь оставшийся без единого студиозуса и проводящий время в угрюмых штудиях, так уж жаждет сделаться лёгкой добычей Разрушителя. А ведь Даэнур учил некроманта, знает его сильные и слабые стороны – он мог бы оказаться полезен. Решение оставить единственного тёмного мага в Ордосе под строгим и неусыпным надзором отсюда, с Северного Клыка, не выглядело таким уж правильным. Мегана с досадой подумала, что на ближайшей же «встрече троих» – она сама, милорд ректор Анэто и преподобный отец Этлау, – ей придётся поднять этот вопрос. И опять выдерживать этот немигающий взгляд уже кажущихся ей нечеловеческими глаз инквизитора… но что поделать, надо. Штурм Чёрной башни запросто обернётся полным и всеобщим уничтожением с таким трудом и потерями собранной армии. Эвиал мог позволить себе только одну попытку.
   Или всё-таки магия крови? История Ордоса и Волшебного Двора сохранила считанные единицы примеров, когда это поистине последнеесредство пускалось в ход. Последний раз – во время войны Волка, когда с помощью невиданных гекатомб удалось остановить наступление победоносной армии дуоттов. Война Волка. Когда дуотты, накопив силы, постигнув многие тайны магии, предприняли попытку взять реванш за поражение в Войне Быка.
   Да, то было поистине Время Волка. Век Волка. Дни беспросветного отчаяния, перемежавшиеся редкими мгновениями надежды. Армии дуоттов, небольшие числом, но грозные и боевым, и колдовским умениями, наступали с востока через Мекамп и с запада, из Кинта Дальнего. Змеиные леса их не остановили. Аррас тогда был маленьким городком, но его защитники понимали – если крепость падёт и погибнет стоящий там флот, закатная армия заклятых врагов рода человеческого запросто переправится на южный берег Изгиба, и тогда под ударом окажется уже сам Ордос. А с падением Ордоса и гибелью западной цитадели магии судьбу людского племени можно уже считать решённой.
   И пока в замекампских степях летучие конные отряды людей пытались сдержать натиск неторопливо (но неумолимо) надвигавшегося войска дуоттов, несколько чародеев в Аррасе задумали и привели в исполнение поистине нечеловеческий план.
   …Сохранились лишь обрывки той давней истории. Немногочисленные свидетельства выживших очевидцев да рабочий журнал Фадара, главного мага «аррасской четвёрки». Волшебник скрупулёзно записывал все свои действия, все ощущения, он понимал, на что идёт и что его ждёт – как в случае успеха, так и неудачи. Он и его товарищи (вместе с палачами-добровольцами) предали мучительной смерти свыше трёх сотен невинных дев от четырнадцати до шестнадцати лет. Высвободив чудовищную силу, маги ударили всё сметающей огненной волной по наступающим боевым порядкам дуоттов, от их заклятья осталась мёртвая, выжженная полоса без малого в пять лиг шириной и пятьдесят – длиной, где погибло всё живое. Закатная армия дуоттов исчезла с лица земли, их чародеи ничего не смогли противопоставить неистовой человеческой ярости и предсмертной муке, принявшим облик пламенного облака.
   Фадар и его товарищи погибли в страшных мучениях. Откат оказался поистине ужасным. Лёгкие чародеев оказались пробиты их собственными рёбрами, внезапно начавшими расти с невероятной скоростью, пронзая плоть, точно когти неведомого хищника. Вместе с магами смерть настигла и почти всех обитателей Арраса, победе смогли порадоваться немногие. После этого на Кинт Ближний и Эбинский полуостров обрушились неисчислимые бедствия. Землетрясения, опустошительные эпидемии неведомых болезней, появившихся невесть откуда и потом ни разу не повторившихся, нашествия крыс и саранчи, пожары, штормы, ураганы, страшные засухи, почти обратившие в пустыню весь полуостров, как следствие – голод… Время Волка оставило по себе долгую память.
   Однако усилия и жертвы не были напрасны. Именно под Аррасом людская воля превозмогла напор дуоттов, гибель западной армии словно ужасом парализовала восточную, и та принялась в панике отходить обратно, намереваясь, очевидно, укрыться в тайных убежищах на восходе. Люди преследовали отходивших. Выжигали на пути траву, отравляли колодцы, устраивали засады. Из кольца вырвалось лишь несколько десятков дуоттов – многие тысячи так и остались лежать в степях на поживу хищным птицам…
   Так, может, замирая, думала Мегана, невидящими глазами смотря на точёный антрацитовый конус Башни, острым, смертоносным копьём вонзённый во плоть Эвиала, так, может, стоит попробовать магию крови и здесь? Да, нам уготована будет страшная гибель. Но что такое наши жизни по сравнению со всем миром?..
   Это получилось у неё несколько театрально. Словно бы она, как и в юности, вновь стояла на театральных подмостках, исполняя роль Тархии, Себя Поразившей Магессы в античной трагедии. Мегана поморщилась. Слишком пафосно. На жертву так не идут. Да и хватит ли у неё силы повторить подвиг чародеев прошлого? Магия Крови такая вещь, что, раз начав обряд (или, как говорят Тёмные, «гримуар», хотя на самом деле это слово означает сборник заклинаний), уже не остановишься и не повернёшь назад. Тебя всё равно ожидает смерть, но на сей раз – бессмысленная и оттого стократ более мучительная.
   Анэто, конечно, не откажется помочь, думала Мегана, чувствуя, как по спине бегут ледяные мурашки. Он ни за что не откажется, потому что для магии крови надо самое меньшее два исполняющих обряд аколита. А Этлау… на самом деле хорошо бы, чтобы присоединился и он. Где-то это даже лучше – старые соперники уходят, а с ними – и вражда, и неприязнь… Для Эвиала будет лучше, если раз и навсегда прекратится соперничество между магами и Церковью Спасителя, если священник и чародей рука об руку станут врачевать бесчисленные раны и язвы несчастного мира…
   То есть выбор невелик, однако он всё-таки есть. Штурм – или магия крови. Ни одно из средств не гарантирует успеха. Одно не исключает другого. Но кто знает, чем обернётся приступ, потерпи неудачу с самоубийственным ритуалом лучшие, сильнейшие волшебники Белого Совета, и кто знает, уцелеет ли вообще хоть один человек, если рати Эвиала дерзнут взять проклятую Башню на меч.
   Чародейка вздохнула, покачала головой. Насколько ж было легче в старые времена… когда ещё существовал обычай передачи посохов… А теперь она стоит на самом краю Сущего, смотрит на чудовищное оружие злой Тьмы, пробившее её родной Эвиал, и не знает, что делать. Только и остаётся, что молиться Спасителю…
   И Мегана действительно опустилась на колени.
   За спиной послышались мягкие шаги. Анэто. Его аура. Не прячется, хочет, чтобы его заметили. Деликатен.
   Волшебница с досадой поднялась. Вот так. Только сердце твоё созреет для настоящей искренней молитвы – непременно помешают. Не вовремя ты, милорд ректор, прости, но не вовремя.
   Надлежит заметить, что когда-то Академия Высокого Волшебства и Волшебный Двор соперничали, и дело порой доходило до стычек. Во всяком случае, ни милорд ректор, ни хозяйка Волшебного Двора не упускали случая посадить друг друга в лужу перед коллегами, обвинить перед всем Белым Советом и в неправильном использовании магии, опасных экспериментах или вручении посоха недостойному носить оный. Сейчас всё это если и вспоминалось, то лишь с горьким смехом. Не знали настоящего врага да настоящей беды, забавлялись, подпуская друг другу шпильки. Как говорится, и смех, и слёзы. Общая опасность сплотила, заставила забыть все и всяческие раздоры. Это раньше, что называется, «посохами мерялись», всё пытались выяснить, кто ж сильнее, ночей не спали, переживали, втайне подуськивая молодых учеников к дуэлям… Сейчас и вспомнить-то стыдно.
   Мегана вновь вздохнула и повернулась навстречу вошедшему.
   Милорд ректор осунулся и похудел. Не жалея ни себя, ни других, он мотался по изогнувшимся дугой позициям от одного крыла до другого, вытянувшихся далеко на торосистые льды и охвативших плотным кольцом весь проклятый остров. Ни один воин Света ещё не ступал на подъятый тёмными силами из глубин океана остров. Даже колдуны и чародеи. Разведка доходила только до края, не дерзая его перешагнуть. Никто не знал, чем может ответить зловещая Башня, на что она окажется способна, и, чтобы хоть как-то приготовиться к отпору, пришлось перетряхнуть все архивы, мобилизовать всех до единого хоть сколько-нибудь сведущих волшебников, не исключая и знатоков архаичной рунной магии (в том числе из небытия вытащили самого старика Парри, с чьей недоброй руки все это началось), адептов магии ритуальной, и так далее и тому подобное.
   Побережье и льды покрылись частой сетью сооруженных из камня скрин, где на тщательно расчищенной земле были выведены замысловатые магические фигуры. Там, где под скринами залегал матёрый лед, не жалея сил, натаскали с берега почвы.
   Фигуры устанавливали связь со всеми мыслимыми формами стихий и магических энергий. Они должны были если не уберечь собравшуюся здесь армию, то, по крайней мере, предупредить о начавшемся прорыве. Подобно тому, как выполнили свой долг наблюдатели (даже и в той же башне Сим), когда Тьма на самом деле начала продвигаться в пока ещё свободные от неё области Эвиала.
   Все было готово. Кажется, они не упустили ничего. Ничего?..
   – Почти ничего, – хмуро бросил Анэто, развязывая тесёмки подбитого мехом плаща. – Прости, Мег, ты размышляла вслух. Мы не упустили ничего, кроме четырёх возможностей.
   – Четырёх? Мне, если честно, в голову пришли только три, – призналась Мегана. – Глинтвейна, Ан? Промёрз ведь. Я распоряжусь.
   – Спасибо, Мег, я ценю, – устало улыбнулся чародей, справившись наконец с оледеневшими завязками. – Марица у тебя настоящая волшебница по части глинтвейнов. Вино-то небось своё?
   – Конечно…
   – Откуда только такой виноград берёте?
   – А ты побывал бы у нас в гостях, в Волшебном Дворе, мы б тебя ещё и не так угостили… Марица! Марица, милая, две чаши глинтвейна, да погорячее! Поторопись, пожалуйста.
   – Не извольте беспокоиться, миледи, – невысокая сероглазая девушка поспешно скрылась.
   – Ну, так что за возможности? Не томи, Ан, видишь, умираю от любопытства!
   – Хорошо тебе, если только от любопытства… – Анэто не принял шутливого тона. – Наверняка ты сама обо всём этом думала. Возможность первая, напрашивающаяся, за неё горой стоит наш преподобный отец-расчленитель… то есть отец-экзекутор какого-то там ранга.
   – Штурм, – докончила Мегана. И невольно поёжилась.
   – Правильно. Штурм. Легионы ложатся трупами, маги гибнут от чудовищного отката, а Башня стоит как ни в чём не бывало.
   – Ну отчего же, нельзя ведь так…
   – Погоди! – Анэто раздражённо вскинул руку. – А, вот и мой глинтвейн. Спасибо, Марица… Твоё здоровье, Мег.
   – Твоё здоровье, Ан… Да, благодарю, милочка, только отчего ты бледная такая? Опять заклятьем пользовалась, чтобы разогреть быстрее?
   – Простите, миледи… Но милорд пришли с холода… ему требовалось…
   – Спасибо ещё раз, Марица, – Анэто поднялся, приобнял зардевшуюся служанку. – Но, право же, не стоило так себя мучить…
   – Ладно-ладно, не лапай тут моих девочек, не то приревную, – в шутку погрозила Мегана. – Мари, дорогая, ты свободна.
   – Как будет угодно миледи, – девушка церемонно присела, метнув на прощание поистине обожающий взгляд на ректора. Анэто поперхнулся глинтвейном и поспешил отвести глаза.
   – Так о чём это мы? – с подозрением в голосе осведомилась Мегана.
   – Гм… ну да, конечно. Штурм. Дрянное средство. Никуда не годное средство. Но… кое-кому очень даже выгодное.
   – Это кому же?
   – Брось, Мег, – поморщился ректор. – Да… м-м-м… превосходный глинтвейн… передай Марице моё восхищение.
   – Перестань! Совсем девчонке голову вскружишь. Дело говори, старый ловелас!
   – Дело… Ну, Мегана, рассуди сама. А то ты словно маленькая, честное слово. Ты так до сих пор и не поняла? Этлау и Аркин собираются убить двух зайцев разом. Разрушитель – ну это понятно, хотя бы из простого инстинкта самосохранения. Но есть у них и ещё одна задача. Еще одна цель.