Пеш Гельмут. Повелители времени

   Казалось, хижина была сделана из того же дерева, что и мост над ущельем. Черная, пристроенная к скале, она выглядела очень прочной. Приблизившись, друзья увидели, что дверь открыта. На страже стояли облаченные в доспехи гномы. Внутри хижина напоминала трактир. Свет проникал туда через маленькое окошко. Еще там горели две тусклые лампы. Их свет был так слаб, что создавалось впечатление, будто находишься в пещере. Слева в каменном полу было прорублено отверстие, куда вела лестница.
   Предводитель гномов предложил спуститься. Первым отправился в подземелье Ким, за ним Итуриэль. Она удивленно огляделась, когда попала в туннель. Он был таким высоким, что даже эльф или человек без труда мог там стоять. Гврги широко распахнул глаза, как будто спрашивал, был он уже здесь или нет. Фабиан, с невозмутимым выражением лица, замыкал шествие.
   По обеим сторонам туннеля имелось множество дверей, за которыми, как можно было предположить, были спальни или кладовые. Дальше коридор делал резкий поворот направо. Одна из дверей оказалась распахнута, и спутники очутились в большом крестообразном купольном зале, где могло бы поместиться пятьдесят – шестьдесят человек.
   – Ты узнаешь? – прошептал Ким, повернувшись к Фабиану.
   – Пожалуй, да, – ответил тот. – Только, я и не мечтал увидеть все это в таком великолепии.
   Под сводами зала стояли столы, за которыми ели гномы. Откуда-то доносилась музыка. Сундуки, стоящие у стен, сверкали золотом и искусно обработанными драгоценными камнями. Гобелены, украшавшие стены, рассказывали легенды из истории гномов. В конце зала, под мраморным инкрустированным балдахином, возвышался в красноватом полумраке трон. На нем восседал гном. На его одежде и доспехах сверкали драгоценные камни. Но лицо его было в тени.
   Итуриэль подошла ближе. Ей был уже знаком этот старый гном с длинной бородой. Девушка видела, как он сражался с карликами. Однако это должно было произойти в далеком будущем, и сейчас говорить об этом было бессмысленно.
   – Владыка Фрегорин, мы пришли сюда из глубин времени, чтобы помочь вам в борьбе с силой тьмы. Мой господин, Высокий Эльфийский Князь, все предвидел и дал мне свое кольцо власти, которое было создано по велению Божественной Четы, – произнесла Итуриэль.
   Она сняла кольцо с цепочки на шее. Оно засветилось серебряным светом.
   – Я ничего не знаю ни о каких кольцах, – прогремел наконец голос гнома, сидящего на троне. – И никакой я не Фрегорин! – Он наклонился вперед. Его борода и волосы горели во тьме красноватым светом. – Скажите, откуда вы знаете это имя? Тогда я отвечу, как зовут меня, ибо…
   В этот миг один из стражников подошел к нему и что-то прошептал на ухо. Повелитель гномов поднялся.
   – Мы будем атаковать, – заключил он. – Готовьтесь!
 
   Как только они добрались до дороги гномов, идти стало легче. Они образовали почти правильный строй. Бурин с Эльфийским Князем шли во главе отряда. Талмонд со своими людьми следовал за ними. Их было восемнадцать. Прилично одетых и с оружием эльфийской работы, их можно было принять за императорскую гвардию, если бы не голодные глаза, сверкавшие из-под шлемов. Эльфы с Гальдором замыкали шествие.
   Очередной привал они сделали в небольшой ложбине, откуда уже был виден Горный Проход. Солнце, стоявшее за их спинами, ярко освещало горы. Там, где лежали вечные снега, все тонуло в голубовато-белых красках.
   Альдо почувствовал, как хорошо ему здесь, в молчаливом горном уединении. Тут ничто не подвергается изменениям, которые держат мир в вечном беспокойстве. Даже тысячи лет спустя, когда многих вещей в мире нельзя будет узнать, горы останутся такими же. Приятно осознавать то, что есть вещи, которые остаются неизменными в круговороте времени.
   – Они выглядят так, словно стоят вечно, – сказал фольк, заложив руки за спину и глядя на далекие вершины.
   Горбац, как и положено солдату, улегся при первой же возможности.
   – Ничто не вечно, – задумчиво произнес он. – Вспомни о Разрушенной стране.
   Альдо задумался на мгновение, а затем все понял.
   Неизвестно, какие катастрофы могут произойти в будущем. Неужели в этом мире нет ничего постоянного? – подумал он, вздохнув.
   – Я не понимаю, как можно при взгляде на горы так вздыхать, – пробурчал Бурин, дожевывая кусок хлеба.
   Альдо с удивлением посмотрел на него.
   – Мне казалось, что гномы любят горы, – сказал он.
   – Мы ценим их, это правда, – отозвался Бурин. – Но это не основание для того, чтобы становиться романтиком. Гора – это лишь камень. Не лучше и не хуже, чем все остальные.
   – Значит, у вас нет для них и никаких имен? – не отставал Альдо.
   – Почему же! – возразил гном. – Но это имена вещей, а не живых существ. Вот ту, например, мы, называем Высокий Зубец. – Говоря, он указывал при этом на вершины. – А вот эту – Серебряный Камень. Та, что возвышается над всеми остальными, называется Трон Владыки, Уримказар на языке гномов.
   Бурин пристально посмотрел наверх.
   – Но мне никогда в голову не пришло бы забираться туда, – сказал он.
   – Это слишком далеко, – заметил Горбац.
   – Смотри-ка, наш большой друг понимает меня, – обрадовался Бурин. – А теперь мы должны поспешить, чтобы хоть немного приблизиться к вершинам.
   Они продолжили подъем. Бурин твердым шагом шел впереди. Казалось, его ничто не волнует. Но вот взгляд гнома пробежал над Проходом, лежавшим в тени, при этом его лоб наморщился. Незаметно он расстегнул чехол своего топора.
   – Что случилось, Бурин? – удивленно спросил Гилфалас.
   – Мне кажется, за нами следят, – ответил гном.
   Альдо, услышав это, испуганно осмотрелся.
   – Спокойно, – продолжал Бурин. – Никаких лишних движений. Но предупредите людей, чтобы были наготове.
   Приказ пробежал по цепочке, и стало слышно, как все, один за другим, сняли с плеч щиты. Здесь и там скрипела кожа, лязгал металл.
   – Я ничего не вижу, – произнес Гилфалас, осторожно осматриваясь.
   – Наверху, на насыпи, – процедил Бурин, не отводя взгляда.
   – Теперь и я вижу, – сказал Высокий Эльфийский Князь. – Хотя без ваших пояснений я бы ни чего не заметил.
   – У вас острый глаз, – похвалил гном.
   Альдо все это казалось более чем удивительным.
   – Где же? – спросил теперь он. – Я не вижу никакой насыпи.
   – Если бы ты ее увидел, это не было бы работой гномов. Посмотри повнимательней в сторону Прохода. Это сразу не заметить, – сказал Бурин.
   У Альдо стало тревожно на душе. У юноши было такое чувство, что с каждой скалы на него смотрят чьи-то глаза. Он бросил быстрый взгляд наверх, к перевалу. Слева и справа от дороги скалы сужались, будто это были стены, воздвигнутые специально для защиты. И тут, словно на загадочной картинке, где внезапно вместо одного предмета видишь совсем иной, стали видны оборонительные сооружения. Естественные достоинства ландшафта умножались за счет искусных рукотворных дополнений. Альдо вспомнил, как Бурин при взгляде на убежище лесных разбойников сказал: «Дай мне полдюжины гномов, и я сделаю из этого места крепость, о которую стотысячная армия разобьет себе голову».
   Несомненно, это была работа гномов.
   – Эй! – послышался чей-то голос с высоты отвесных скал. – Кто вы, идущие к крепости Владыки гор?
   Талмонд обнажил меч, который казался игрушкой в его огромном кулаке.
   – Приготовиться! – приказал он.
   Высокий Эльфийский Князь крикнул громким, ясным голосом:
   – Армия вождя Турионского. А кто вы? Покажитесь, когда говорите с нами.
   На насыпи началось движение. Затем вперед выступила фигура в доспехах из золота и стали, в устрашающей маске, похожей на голову дракона, закрывавшей все лицо. Глаза маски казались похожими на черные впадины, пасть извергала огонь. Рядом появились еще фигуры, также в броне. Они держали в руках натянутые луки.
   – Армия эльфов и людей! – иронично прозвучал голос, усиленный отзвуком железной маски. – Идите-ка обратно, откуда явились.
   Натянутая тетива луков дрожала. Стоявшие внизу подняли щиты. Стремительный град стрел готов был обрушиться на них.
   Высокий Эльфийский Князь и Талмонд приготовились к бою, но Бурин призвал их к спокойствию.
   – Позвольте мне ответить, – попросил он. Затем гном заорал во всю глотку: – Я не эльф и не человек. Я Бурорин, сын Балорина, сына Белфорина из рода Брегорина. А теперь скажите мне, кто вы такие?
   Фигура на насыпи не шевельнулась. Потом медленно сняла с головы шлем. Красные волосы рассыпались по плечам, а также показалась огненно-красная борода, совершенно такого же цвета, как и у Бурина.
   – Это чудо из чудес, – сказал стоявший на насыпи, – так как я и есть Брегорин.
 
   Удивлению и радости обеих сторон не было границ.
   – Альдо! – крикнул Ким, не веря своим глазам.
   Оба фолька бросились друг к другу и обнялись.
   Какая прелесть! Это выглядело так, будто два брата встретились после долгой разлуки. Хотя они не видались всего несколько дней, но в то же время и долгие столетия, где были единственными из их народа.
   У Альдо в глазах стояли слезы. Он отступил на шаг назад и воскликнул:
   – Ах, господин Кимберон, как я рад вас видеть!
   Но Ким не хотел и слышать о подобном чинопочитании.
   – Называй меня просто Ким, – попросил он.
   – Хорошо, господин Ким, – согласился Альдо.
   Ким посмотрел через его плечо и увидел огромного Горбаца. Гномы расступались при его приближении.
   – Кого я вижу! – вырвалось у Кима. – Горбац, старый дружище! – Он протянул руку. – Кто бы мог подумать, что однажды мне доставит огромную радость видеть больга?
   Горбац взял его руку в свою чудовищную лапу.
   – Я тоже очень рад, – прогремел он. – Вы стали выше, господин Ким, как мне кажется. Или, по крайней мере, прибавили в длине, что далеко не одно и то же.
   Ким удивился.
   – С каких это пор Горбац так заговорил? – спросил он у Альдо.
   – О, больг превратился в настоящего философа, – улыбнулся юноша.
   – Вероятно, ему следовало бы познакомиться с другими больгами, – предположил Ким.
   Горбац нахмурил лоб.
   – Здесь есть больги? Такие же, как я? – спросил он.
   – Не совсем. Пойдем, я тебе их покажу, – сказал он и увел Горбаца.
   Гилфалас и Бурин были крайне удивлены, увидев вереницу людей, с трудом поднимавшихся наверх. Но Фабиан удивился не менее, когда перед его взором предстал хорошо вооруженный отряд людей. С эльфийским оружием в руках они выглядели бравыми вояками.
   – Откуда они взялись? – спросил он. – Я полагал, что люди были в это время только рабами.
   – Это гвардия Талмонда Турионского, – объяснил Бурин. – Видишь среди них толстого, с кожаной повязкой на глазу? Это он.
   – Значит, вы взяли его с собой? Вы сослужили мне хорошую службу, – сказал Фабиан.
   – Нам долго пришлось убеждать его. Оказалось, что это не так-то просто. И лишь благодаря Высокому Эльфийскому Князю это удалось, – казал Бурин.
   – Высокому Эльфийскому Князю? – Фабиан не переставал изумляться.
   – Ты что, не заметил его? – спросил в свою очередь Гилфалас. – Он рядом с Владыкой Брегорином.
   Действительно, тот, кто стоял рядом с гномом, на первый взгляд ничем от прочих эльфов не отличался. Но черты лица свидетельствовали, что это один из благороднейших эльфов Среднеземья. Темный плащ он откинул назад, и стала видна кольчуга из чистого серебра. Он казался тонким и острым, как лезвие меча, и одновременно гибким и упругим, как ствол березы, раскачивающейся на ветру.
   Он и предводитель гномов – большего контраста и представить себе было невозможно. Один – худой, высокого роста, с тонко очерченным лицом, другой – коренастый, приземистый, с пламенеющими волосами и бородой. В то время как Эльфийский Князь, казалось, парит в воздухе, Владыка гномов твердо стоял на земле.
   И все же в них было что-то общее, то, чего нельзя выразить словами. Их лица сияли, в них ощущалось благородство высшей силы.
   Светлый, ясный голос эльфа сочетался с глубоким, сочным басом гнома. Наблюдавшие не слышали их разговора, но, наконец, Брегорин кивнул, а Арандур Элохим быстро поклонился в ответ.
   – Ах, если бы Итуриэль тоже была здесь, – заметил Гилфалас, – как бы я радовался…
   – Твое желание выполнимо, – послышался голос.
   В дверях стояла Итуриэль. В платье из мягкой тонкой кожи она походила на юную богиню, пришедшую с охоты домой. Ни цветочного венка, ни драгоценных камней не было в ее волосах, обрамлявших узкое лицо. Свет вечернего солнца, который золотил ее фигуру, не шел в сравнение со светом ее глаз, светом начала мира.
   Она подошла к Высокому Эльфийскому Князю.
   – Господин, я уже не надеялась увидеть вас в этой жизни. Вы наконец пришли, чтобы забрать то, что дали мне когда-то? – спросила девушка.
   Арандур повернулся к ней, взяв ее руки в свои.
   – Рад встретиться с тобой здесь, на пороге между мирами. Почти все свершилось. Наконец-то ты свободна, – произнес он.
   Итуриэль достала кольцо. Мгновение она колебалась, как будто ей приходится отказаться от самой себя. Затем она сняла кольцо с цепочки и положила его в руку Высокому Эльфийскому Князю.
   Арандур Элохим поднял кольцо. Луч вечернего солнца блеснул в камне, заставив его запылать.
   – Я здесь, – произнес Эльфийский Князь. – Смотри, темный сородич, и знай, что твое время близится к концу.
 
   В это время в Черной крепости князь Теней стонал во сне.
   Полумертвый и скорченный от боли, он спал целую ночь и целый день с того часа, когда в сумерках возвратился домой. Никто из темных эльфов, тем более из служителей-больгов не отваживался приблизиться к нему. Они знали гнев своего господина и прекрасно понимали, что одного слова или движения руки достаточно, чтобы принести боль или что-то большее, чем боль.
   Конец всего.
   Уничтожение бытия.
   Когда-то его эльфы последовали за ним. Они страстно желали властвовать над миром. Однако он всю ее, власть над жизнью и смертью, держал в своих руках.
   И даже сейчас, терзаемый болью и чем-то напоминающим страх, он все равно был сильнее их всех.
   Они, ожидая перед дверями его опочивальни, перешептывались друг с другом на темном языке:
   – Может быть, позвать Азантуля?
   – Лучше подождать, пока он проснется.
   – А если он больше не проснется? Он спит уже слишком долго.
   – Ты хочешь взять на себя ответственность?
   – Что, я устал от жизни?
   – Тогда молчи!
   Из комнаты раздался крик. Потом снова воцарилась тишина, слышно было лишь тяжелое дыхание. Шумные вдох и выдох.
   Через некоторое время послышались тяжелые шаги. Дверь приоткрылась. Больги и темные эльфы склонили головы.
   Азратот стоял в дверях, тяжело опираясь о косяк. Его лицо было бледным, метка на губе чернела, глаза пылали внутренним огнем.
   Все молчали и ждали, что прикажет повелитель.
   – Готовьтесь, – прошипел он. – Завтра утром мы начнем битву.
 
   Мрак окутал гору, но в недрах ее было светло как днем. Люди, эльфы и гномы заполнили зал.
   В середине зала, у подножия трона, был поставлен стол. Владыка Брегорин как хозяин восседал во главе его. Справа от него сидели обладатели колец: Бурин, как две капли воды похожий на своего прадеда, за ним – Фабиан и Ким. Фольк настоял на том, чтобы Альдо занял место рядом с ним. Юноша чувствовал себя крайне неловко и старался казаться как можно более незаметным. А фольк, если постарается, мало чем уступит в этом и эльфу.
   Те, кстати, сидели по другую сторону стола. Гилфалас был грациозен и невозмутим, словно речь шла вовсе не о судьбе мира. Высокий Эльфийский Князь излучал спокойную серьезность, сочетающуюся с веселой ясностью. Итуриэль находилась по правую руку от него. Сбоку от нее на скамеечке скорчился Гврги. Здесь были и Гальдор, предводитель эльфийской армии, и Талмонд, вождь людей. Горбаца за столом не было. Владыка Брегорин на такое пойти не отважился.
   – Доверие – это одно, а ум – совсем другое, – сказал он. – Конечно, ради спасения мира лично я мог бы сесть с больгом за один стол. Но мой народ не понял бы этого. Между эльфами и гномами нет любви, к тому же мы очень разные. Но между больгами и гномами – ненависть, и мне бы не хотелось, чтобы она повлияла на наше решение.
   Итак, Горбац сидел в углу зала, под аркадой. Больги присоединились к нему. Бросая взгляды в их сторону, Альдо спрашивал себя, о чем же больги говорят между собой и что творится в голове его неуклюжего друга.
   – Именем Владыки и Владычицы, – начал свою речь Брегорин, и шепот в зале стих. Предводитель гномов посмотрел вокруг. – Не просто так мы произносим имена Божественной Четы, которая создала и хранит нас. Мне думается, что такого собрания, как это, в истории Среднеземья не было и не будет. Здесь, в залах Каразкома, мы созваны из далеких стран и времен. Говорю «созваны», хотя я вас к себе и не звал. Но все-таки это так. Мы, сидящие здесь, держим совет, как противостоять опасности, грозящей миру. Поэтому следует открыто говорить о вещах, о которых мы умалчивали до сих пор. И мне кажется, начать должен тот, чье путешествие сюда было самым долгим, – закончил он.
   Все смотрели друг на друга, и никто не знал, кому же начать. Но тут поднялся Кимберон и откашлялся.
   – Итак, все началось поздней зимой семьсот семьдесят восьмого года согласно летосчислению фольков, великолепным солнечным днем… – начал он.
   Многое из того, о чем рассказал Ким, а затем сменившие его друзья, читателю уже известно. Однако те, кто сидел в зале, были поражены, услышав о Черном легионе и тысячелетнем царствовании тьмы. А больги, сидевшие вокруг Горбаца, стали смотреть на него с величайшим почтением, когда фольк отметил храбрость и мужество их товарища. Талмонд был весь внимание, когда Фабиан рассказывал об изменчивой истории своего рода. Гилфалас повествовал о долгой отчаянной борьбе, которую эльфы и люди Потаенной долины вели против силы тьмы. Бурин поведал о приключениях в залах Зарактрора и встрече с Божественной Четой в Сводчатом зале.
   Только теперь собранная из отдельных рассказов история Сагота обрела какой-то смысл и последовательность: тени были призваны к жизни с поля мертвых, они бежали в глубины мира, там князь Теней их, порабощенных гномами, подстрекал против мучителей и, наконец, Владыка Фрегорин при помощи кольца власти прогнал их обратно в глубину.
   – И на этом их история, конечно, не заканчивается, – сказал Высокий Эльфийский Князь. – Хотя, мне кажется, нас это больше не должно беспокоить.
   Гврги посмотрел широко распахнутыми глазами на Арандура, но было не ясно, понял ли он из всего этого хоть что-нибудь.
   Итуриэль начала было рассказывать о дальнейшей судьбе гномов Зарактрора, но Высокий Эльфийский Князь остановил ее:
   – Иногда знание того, что должно произойти, становится препятствием.
   – Что ж, если мы не должны знать о будущем гномов, то расскажите нам о прошлом эльфов, и, прежде всего о темных эльфах, – заметил Бурин не без иронии.
   – Для этого мы должны обратиться к самому началу времен… – ответил со спокойствием Эльфийский Князь.
   Кто-то уже знал эту историю в той или иной интерпретации, но для многих она оказалась внове. Арандур Элохим рассказал, как у истоков времени Божественная Чета встретилась на Водах Пробуждения и Господин, впервые увидев Госпожу, поклонился ей, чтобы выразить свое восхищение, и как в этот миг проснулись эльфы.
   – Я это знаю, ибо был первым среди пробужденных. И этот миг был апогеем моего существования. Народ эльфов живет этим мгновением и поэтому знает лишь начало, но не ведает конца, – продолжал Арандур.
   Он рассказывал, как в веселом хороводе и преклонении Господину и его вечно юной невесте проходила жизнь эльфов, когда каждый день был похож на следующий. Рассказал он и о том, как эльфы возвели в бесконечных лесах Высшего Мира город их мечты, Зеленторил. Он еще издали привлекал внимание блеском своих куполов и был наполнен играющей днем и ночью музыкой и танцами.
   – И это бы длилось вечно, – продолжал он свой рассказ, – но случилось так, что тень беспокойства легла на мой народ. Мы не знали, откуда она взялась. Но я полагаю, с остановкой времени вещи начали меняться, и все делалось таким, как в начале. Это означало, что нет благословения на то, чтобы оставаться такими, какими мы были, что это проклятие, а настоящая жизнь может быть найдена в другом мире, в мире перемен.
   Он рассказал, как эльфы в Среднеземье получили великое и одновременно ужасное знание.
   Здесь они, казалось, нашли то, что искали. Они увидели, как возникает новая жизнь, и это их воодушевило, так как никто из них никогда не знал ничего, кроме собственного начала. Случилось так, что некоторые из них смешались с детьми Среднеземья, но все-таки остались отдельным народом.
   – Были такие, которые пошли дальше, – продолжал он. – Вместе с жизнью они познали и темную ее сторону, смерть, так как везде, где есть свет, есть и тень. Один из них – его имя Элуир, Сын Света, – обрел власть над жизнью и смертью. И этой силой он привязал к себе многих. Он назвал себя Азратот, князь Теней.
   Высокий Эльфийский Князь на мгновение умолк. Когда он стал говорить дальше, лицо его осветилось внутренним сиянием, глаза заблестели.
   – Тогда ко мне пришел мой Господин и повел меня в глубину, в самое чрево земли, где вода берет начало. Там выковал я из огня, воды и первичного вещества мира по его приказу кольцо власти. С тех пор и наполнена та пещера подлинным серебром, которого не сыскать ни в каком ином месте.
   Брегорин и остальные гномы наклонились вперед, и их глаза загорелись.
   Но Эльфийский Князь не обратил на это внимания и продолжал:
   – И другие кольца мне надлежало выковать: два кольца оберегающих, три изменяющих и седьмое, объединяющее в себе мир. Но одно из них должно было властвовать над остальными. Господин мой приказал мне спрятать это кольцо до поры. Я не представлял тогда, что это будет длиться столетия и какое количество судеб будет от него зависеть. Но теперь кольцо снова у меня, и темный сородич знает об этом.
   – Так это и есть причина, по которой кольцо хранилось у меня? – воскликнула Итуриэль.
   Эльфийский Князь повернулся к ней, сказав:
   – Да, Азратот знает мощь этого кольца. И с давних пор тратит едва ли не все свои силы на то, чтобы найти его и уничтожить. Он догадывается и о том, что происходит здесь, и это сеет тревогу в его душе.
   – Но какое же кольцо у него?
   Все обернулись в сторону говорившего. Ким смутился и покраснел, но продолжил:
   – Я полагаю, что двух у него нет и быть не может: кольцо Фрегорина будет возвращено Божественной Чете, а другое окажется в руке Грегорина, когда мир закончится. Три кольца находятся здесь – так же как первое и седьмое. Тогда с помощью какого кольца князь Теней управляет временем?
   Арандур Элохим помедлил мгновение.
   – Не знаю, – признался он. – Это и мне не понятно. Ведь сам он не в силах создать подобную вещь. Как он может изменить ход истории, если даже его попытка создать искусственное существо не увенчалась успехом?!
   Он посмотрел вниз, на Гврги. Тот сидел себе на скамеечке и, казалось, не слышал ни единого слова. Но как только он поднял голову, стало заметно, как закатились его глаза.
   – Что с ним? – с волнением в голосе крикнула Итуриэль.
   Гврги попытался что-то сказать, но из его глотки вырвался лишь сдавленный хрип. Болотник дрожал всем телом. Трехногая скамеечка опрокинулась, и Гврги упал на пол. Изо рта его шла пена.
   – Ккколъцо… кколъцо… ппроклято… сседьмое… кколъцо…
   Тело Гврги забилось в припадке. Мышцы на его шее натянулись, как струны, красные жабры вздулись.
   – …нннет времменни… нниккакого спасения…
   Итуриэль присела подле Гврги. Какая-то женщина выбежала из толпы. В руке ее был платок.
   – Надо затолкнуть ему меж зубов. Это всего лишь приступ падучей…
   Гврги инстинктивно защищался от попытки заткнуть его рот кляпом. В отчаянии он произнес еще какие-то едва понятные слова:
   – …ббез колъццца…
   Затем в зале воцарилась тишина. Ким побледнел. Он уставился на свое кольцо и вспомнил, как пылала его рука, когда он стоял перед князем Теней. Он вспомнил и обрывочные картинки из снов.
   Огненное колесо во мраке… фигура на высокой башне, каменистый бесконечный склон и сила, влекущая его…
   – Мое кольцо злое?
   – Ничего нет от природы злого, – произнес до сих пор молчавший Гилфалас. – Но это правда, что твое кольцо не принадлежит этому времени. Вероятно, князь Теней понял это раньше нас.
   Талмонд откашлялся:
   – Я думаю, достаточно рассуждать о всяких волшебных кольцах. У нас есть войско – армия эльфов, гномов и людей. Надо выступить и положить этому конец.
   – Но… – вымолвил Альдо.
   Все посмотрели на него.
   – Что «но?» – проворчал Талмонд.
   – Но написано, что вы и князь Теней… в поединке… – пролепетал Альдо.
   – Если он отважится принять вызов, то я ему покажу!
   – Я склоняюсь к тому, – послышался голос Грегорина, до сих пор молчавшего, – чтобы согласиться с господином Талмондом, но не уверен, что мы сможем выстоять против такого количества больгов и темных эльфов.
   – Вероятно, сможем, – прогремел низкий голос.
   Они совсем забыли о Горбаце, сидящем под аркадой. Больг поднялся. От него падала такая чудовищная тень, что он казался еще больше, чем был на самом деле.
   – Что ты хочешь этим сказать? – пробурчал Грегорин с некоторым недоверием.
   – Они решили следовать за мной. – Сказав то, Горбац указал на больгов, сидевших по обе стороны от него. – В свое время я был простым легионером, а здесь я Великий Больг. Они только и ждут, чтобы я отдал им приказ. Я готов.