Страница:
И потом как в ситуации всеобщего противоборства начать разоружаться, например? Да тебя тогда просто сомнут оставшиеся более сильными соседи.
Короче, радикального решения экологической проблемы найдено не было. В этой ситуации возобладала «лагерная» линия поведения по принципу «умри ты сегодня, а я завтра».
Развитые страны начали переносить наиболее грязные базовые производства в страны менее развитые.
Разумеется, это сопровождалось целым рядом природоохранных и природовосстановительных мер в самих развитых странах. Но, повторим, без переноса грязных производств экологическая проблема в развитых странах не была бы решена.
Следует заметить, что подобная экономическая стратегия не была проста. Но, тем не менее, она не была и чемто совершенно экзотичным. Она вписалась в существующие политические, экономические и социальные модели. Более того, она коррелировала с некоторыми уже наметившимися тенденциями. И эти тенденции нашли в подобном образе действий свое подтверждение и оправдание.
А потом у западных элит «появился вкус» к такому образу действия. И из западных стран началось «бегство» уже любого производства, не только самого грязного.
Да, в 1970-х Рейн, например, был сточной канавой. А теперь он чист, и там водится шестьдесят видов весьма ценных пород рыб, в том числе лососевых.
Но в 1980-х в ФРГ был дефицит трудовых ресурсов, а в начале 2000-х там было свыше пяти миллионов безработных. Впрочем, в самое последнее время безработица вроде пошла на спад. Но до сих пор остается весьма высокой, и ни о каком повторении ситуации дефицита трудовых ресурсов, как в 1980-х годах, не может быть и речи. Все логично. Нет производства – нет рабочих мест.
Так что решение экологических проблем далось Западу не задаром. Но и это тоже паллиатив.
Экологический кризис, подавленный в странах западных, назревает в странах, куда выводятся производства. И скоро станет ограничивать его уже там. И от этого никуда не деться.
Впрочем, экологические издержки стран и регионов бурного промышленного развития все равно на пике кризиса не оставят соседей без своего влияния. Вот, например, Китай наращивает промышленную мощь, не считаясь с экологическими ограничениями. А страдает от этого не только Харбин, но и Хабаровск с Благовещенском. Что было продемонстрировано совсем недавно, год назад, когда по Амуру плыло пятно ядовитых химикатов из Сунгари.
Так что глобальный экологический кризис отнюдь не предотвращен.
Он только отложен. И, если так можно сказать, «размазан» по всей Земле.
Далее целесообразно будет рассмотреть кризис ресурсный.
Его даже отложить не удалось. Это и немудрено: куда не переноси производство, но на единицу продукции изволь выложить строго определенное количество ресурсов (мы не рассматриваем сейчас изменение ситуации с помощью НТР, к которой нынешний мир, как мы показали выше, не готов организационно и политически).
О проблеме нехватки ресурсов можно много говорить, блистая эрудицией и подавляя читателя-непрофессионала массой таблиц. Мы не пойдем по этому порочному пути. Во-первых, потому, что такой подход считаем неуважением к читателю. Если знаешь что-то наверняка и в твоей собственной голове все ясно, то всегда можешь изложить это легко и просто.
Во-вторых, еще исследователи конца 1970-х годов наглядно показали с помощью модельных исследований, что от конкретных цифр запасов ресурсов мало что зависит на качественном уровне. Важны не столько исходные оценки мировых запасов нефти, например, сколько динамика их потребления и динамика прироста разведанных запасов.
В самом деле, специалистам мирового уровня трудно ошибиться в оценке запасов. И если, например, известнейший геолог, профессор В.М. Питерский утверждал в 1996 году, что при существующих темпах добычи в мире нефти хватит примерно на сорок лет (до 2036 года), то вряд ли его коллеги в России или за рубежом могли бы существенно оспорить эти оценки.
Кто-то сказал бы, что на тридцать лет, а кто-то – на пятьдесят лет. Качественно это картины не меняет.
А вот темпы добычи изменяются гораздо интенсивнее. И предсказать их гораздо труднее. Мало кто в середине 1990-х предсказывал экспоненциальный рост экономики Китая и Индии, которым надо все больше и больше нефти. Мало кто и в России в конце прошедшего века предсказывал возможность почти двукратного роста добычи нефти.
Вообще, в процессах ресурсопотребления именно изменения темпа этого потребления гораздо сильнее влияют на итоговый прогноз. Как показывают соответствующие уравнения, незначительные колебания темпа расходования ресурсов могут радикально, в разы, изменить время наступления ресурсного коллапса. Между тем, даже довольно значительное расхождение (разумеется, в рамках разумного) в оценках запасов ресурсов дает возможность говорить о приближении или отдалении времени их исчерпания не более чем на десять – пятнадцать лет (хотя для конкретных безответственных политиканов срок в десять лет может оказаться критичным: в одном случае они успеют «закончить дела», в другом – их накроет волна кризиса).
Кстати, на ресурсную проблему существенно влияют изменения условий добычи и транспортировки. А эти условия только обостряются в процессе глобальных изменений климата.
Интересно все же, насколько бессистемно мыслит большинство так называемых «патриотических интеллектуалов»! Так один из них критиковал автора за прогноз резкого падения добычи газа в России на основании того, что «запасов еще много». Кто бы спорил. Просто мы говорили не о запасах, а об условиях транспортировки, росте аварийности газопроводов, в процессе которого может сложиться ситуация, когда будут теряться десятки процентов добытого.
Кроме того, нами говорилось о том, что регионы стратегического резерва газовой отрасли России Ямал и Гыдан окажутся после 2012 года в таких условиях, что добыча там станет как минимум в два раза дороже расчетной.
А запасы-то есть. Но вот платить за газ (а следовательно, и за электроэнергию) придется как минимум в два раза дороже (на самом деле гораздо дороже). Вы к этому готовы, дорогой читатель? И как, по-вашему, такое изменение условий потребления того же газа будет кризисом или нет?
Вопросы риторические. Не надо представлять себе ресурсный кризис так, что вот сегодня некий ресурс физически есть, а завтра его уже физически нет. Повторяем, что все модели ресурсопотребления рисуют ситуацию иначе. А именно задолго до физического исчерпания ресурса начинается устойчивый рост цен на него. Он делается недоступным многим потребителям.
Но на фоне этих тенденций идут резкие колебания цен. За примерами далеко ходить не надо. Многократный (!) рост цен на нефть с 1998 по 2007 год никак не обусловлен радикальным исчерпанием запасов этого сырья. Просто на тенденцию неуклонного роста цен наложилась восходящая ветвь волны ценовых колебаний.
Сейчас может последовать и спад цен. Но потом они вновь поднимутся еще резче.
Любой хозяйственник скажет, что такие броски ненамного лучше физического исчезновения данного ресурса. Да что там хозяйственник, это очевидно из простых житейских аналогий. Что будет с вами, читатель, если вас то кормить досыта, то не давать ни крошки. Самый здоровый желудок не выдержит. Уж лучше голодная, но гарантированная диета.
Надеемся, из сказанного становится очевидным, что мир уже вступил в острую фазу ресурсного кризиса, которая хотя еще и не сопряжена с их физическим исчерпанием, но уже делает процесс ресурсопотребления все менее устойчивым и все менее предсказуемым и управляемым.
А в ближайшие три – пять лет эти тенденции только обострятся.
Ресурсная проблема имеет две ипостаси. Ресурсы бывают минерально-сырьевые (невозобновимые). О них мы только что сказали. Но есть и так называемые возобновимые ресурсы – вода, леса, почвы и т. п. В отсутствие экологического кризиса эти ресурсы можно эксплуатировать бесконечно. Срубленный лес вырастет снова, почва восстановит плодородие, вода в реке очистится.
Но, как мы показали выше, глобальный экологический кризис является реальностью. А в условиях кризиса возобновимые ресурсы восстанавливаться не успевают, а иногда вообще начинают деградировать самопроизвольно. Поэтому объем этих ресурсов сокращается еще стремительнее, чем нефти или газа.
Эти ресурсы не только потребляются, но и непроизводительно «портятся» в процессе современного производства. И вот уже шестьдесят процентов земной суши испытывают дефицит пресной воды. Не хватает новых пахотных угодий. Стремительно сокращаются леса.
Следствием этого становится сельскохозяйственный кризис. Производство продуктов растет гораздо медленнее, чем рост населения. Отрицательно влияет на сельское хозяйство и устойчивый рост цен на энергоносители.
Мы не будем затруднять читателя выкладками на этот счет. Ибо рост дефицита продовольствия не оспаривается (в отличие, например, от роста дефицита энергоносителей) никем.
И кстати, мы можем наблюдать его, что называется, на собственной шкуре, в виде взрывного роста цен этой осенью в России (маленький, но яркий пример, еще летом 2007 года наиболее распространенные марки сыра в регионах Центральной России стоили порядка ста сорока рублей за килограмм, а в конце года уже порядка двухсот пятидесяти рублей).
Поэтому утверждение о том, что «пайки на всех уже не хватает, и еще сильнее не будет хватать в будущем» можно считать бесспорным.
Не хватает не только продовольствия, но и энергии. Это вполне понятно, если учесть, что обостряется проблема с энергоносителями. И в этом суть энергетического кризиса. Опять же в некоторых странах этот кризис якобы преодолен. Например, во Франции за счет перевода энергетики на АЭС. Но в ближайшее время наступит срок демонтажа выработавшихся блоков. А куда девать ядерные отходы, так до сих пор никто и не знает.
Впрочем, энергетический кризис тоже проявляется исподволь. В росте цен на электроэнергию и росте чрезвычайных ситуаций в энергетике, вызванном перенапряжением в работе генерирующих и передающих предприятий, ростом изношенности их оборудования.
И это происходит отнюдь не только в России по вине «злого Чубайса». В бастионе стабильности и процветания – США – все точно так же. И рост цен, и веерные отключения, и кризисы в масштабах отдельных штатов.
Так что и здесь кризис налицо.
Итак, если все выразить предельно просто, то отчетливо видна тенденция «на всех не хватит». Не хватит воды, плодородной земли, хорошей чистой природы, горючего, продовольствия, энергии. Не хватает сейчас, и еще больше будет не хватать в ближайшем будущем. И здесь все идет по Форрестеру и Медоузу. Что бы ни говорили мировые политиканы.
Между тем население Земли все растет. И это является причиной кризиса демографического. Ибо рост населения в условиях, когда и так «на всех не хватает», обостряет проявления всех остальных кризисов.
3. Без политкорректности. Главная проблема
4. Ответ потенциальным оппонентам
Короче, радикального решения экологической проблемы найдено не было. В этой ситуации возобладала «лагерная» линия поведения по принципу «умри ты сегодня, а я завтра».
Развитые страны начали переносить наиболее грязные базовые производства в страны менее развитые.
Разумеется, это сопровождалось целым рядом природоохранных и природовосстановительных мер в самих развитых странах. Но, повторим, без переноса грязных производств экологическая проблема в развитых странах не была бы решена.
Следует заметить, что подобная экономическая стратегия не была проста. Но, тем не менее, она не была и чемто совершенно экзотичным. Она вписалась в существующие политические, экономические и социальные модели. Более того, она коррелировала с некоторыми уже наметившимися тенденциями. И эти тенденции нашли в подобном образе действий свое подтверждение и оправдание.
А потом у западных элит «появился вкус» к такому образу действия. И из западных стран началось «бегство» уже любого производства, не только самого грязного.
Да, в 1970-х Рейн, например, был сточной канавой. А теперь он чист, и там водится шестьдесят видов весьма ценных пород рыб, в том числе лососевых.
Но в 1980-х в ФРГ был дефицит трудовых ресурсов, а в начале 2000-х там было свыше пяти миллионов безработных. Впрочем, в самое последнее время безработица вроде пошла на спад. Но до сих пор остается весьма высокой, и ни о каком повторении ситуации дефицита трудовых ресурсов, как в 1980-х годах, не может быть и речи. Все логично. Нет производства – нет рабочих мест.
Так что решение экологических проблем далось Западу не задаром. Но и это тоже паллиатив.
Экологический кризис, подавленный в странах западных, назревает в странах, куда выводятся производства. И скоро станет ограничивать его уже там. И от этого никуда не деться.
Впрочем, экологические издержки стран и регионов бурного промышленного развития все равно на пике кризиса не оставят соседей без своего влияния. Вот, например, Китай наращивает промышленную мощь, не считаясь с экологическими ограничениями. А страдает от этого не только Харбин, но и Хабаровск с Благовещенском. Что было продемонстрировано совсем недавно, год назад, когда по Амуру плыло пятно ядовитых химикатов из Сунгари.
Так что глобальный экологический кризис отнюдь не предотвращен.
Он только отложен. И, если так можно сказать, «размазан» по всей Земле.
Далее целесообразно будет рассмотреть кризис ресурсный.
Его даже отложить не удалось. Это и немудрено: куда не переноси производство, но на единицу продукции изволь выложить строго определенное количество ресурсов (мы не рассматриваем сейчас изменение ситуации с помощью НТР, к которой нынешний мир, как мы показали выше, не готов организационно и политически).
О проблеме нехватки ресурсов можно много говорить, блистая эрудицией и подавляя читателя-непрофессионала массой таблиц. Мы не пойдем по этому порочному пути. Во-первых, потому, что такой подход считаем неуважением к читателю. Если знаешь что-то наверняка и в твоей собственной голове все ясно, то всегда можешь изложить это легко и просто.
Во-вторых, еще исследователи конца 1970-х годов наглядно показали с помощью модельных исследований, что от конкретных цифр запасов ресурсов мало что зависит на качественном уровне. Важны не столько исходные оценки мировых запасов нефти, например, сколько динамика их потребления и динамика прироста разведанных запасов.
В самом деле, специалистам мирового уровня трудно ошибиться в оценке запасов. И если, например, известнейший геолог, профессор В.М. Питерский утверждал в 1996 году, что при существующих темпах добычи в мире нефти хватит примерно на сорок лет (до 2036 года), то вряд ли его коллеги в России или за рубежом могли бы существенно оспорить эти оценки.
Кто-то сказал бы, что на тридцать лет, а кто-то – на пятьдесят лет. Качественно это картины не меняет.
А вот темпы добычи изменяются гораздо интенсивнее. И предсказать их гораздо труднее. Мало кто в середине 1990-х предсказывал экспоненциальный рост экономики Китая и Индии, которым надо все больше и больше нефти. Мало кто и в России в конце прошедшего века предсказывал возможность почти двукратного роста добычи нефти.
Вообще, в процессах ресурсопотребления именно изменения темпа этого потребления гораздо сильнее влияют на итоговый прогноз. Как показывают соответствующие уравнения, незначительные колебания темпа расходования ресурсов могут радикально, в разы, изменить время наступления ресурсного коллапса. Между тем, даже довольно значительное расхождение (разумеется, в рамках разумного) в оценках запасов ресурсов дает возможность говорить о приближении или отдалении времени их исчерпания не более чем на десять – пятнадцать лет (хотя для конкретных безответственных политиканов срок в десять лет может оказаться критичным: в одном случае они успеют «закончить дела», в другом – их накроет волна кризиса).
Кстати, на ресурсную проблему существенно влияют изменения условий добычи и транспортировки. А эти условия только обостряются в процессе глобальных изменений климата.
Интересно все же, насколько бессистемно мыслит большинство так называемых «патриотических интеллектуалов»! Так один из них критиковал автора за прогноз резкого падения добычи газа в России на основании того, что «запасов еще много». Кто бы спорил. Просто мы говорили не о запасах, а об условиях транспортировки, росте аварийности газопроводов, в процессе которого может сложиться ситуация, когда будут теряться десятки процентов добытого.
Кроме того, нами говорилось о том, что регионы стратегического резерва газовой отрасли России Ямал и Гыдан окажутся после 2012 года в таких условиях, что добыча там станет как минимум в два раза дороже расчетной.
А запасы-то есть. Но вот платить за газ (а следовательно, и за электроэнергию) придется как минимум в два раза дороже (на самом деле гораздо дороже). Вы к этому готовы, дорогой читатель? И как, по-вашему, такое изменение условий потребления того же газа будет кризисом или нет?
Вопросы риторические. Не надо представлять себе ресурсный кризис так, что вот сегодня некий ресурс физически есть, а завтра его уже физически нет. Повторяем, что все модели ресурсопотребления рисуют ситуацию иначе. А именно задолго до физического исчерпания ресурса начинается устойчивый рост цен на него. Он делается недоступным многим потребителям.
Но на фоне этих тенденций идут резкие колебания цен. За примерами далеко ходить не надо. Многократный (!) рост цен на нефть с 1998 по 2007 год никак не обусловлен радикальным исчерпанием запасов этого сырья. Просто на тенденцию неуклонного роста цен наложилась восходящая ветвь волны ценовых колебаний.
Сейчас может последовать и спад цен. Но потом они вновь поднимутся еще резче.
Любой хозяйственник скажет, что такие броски ненамного лучше физического исчезновения данного ресурса. Да что там хозяйственник, это очевидно из простых житейских аналогий. Что будет с вами, читатель, если вас то кормить досыта, то не давать ни крошки. Самый здоровый желудок не выдержит. Уж лучше голодная, но гарантированная диета.
Надеемся, из сказанного становится очевидным, что мир уже вступил в острую фазу ресурсного кризиса, которая хотя еще и не сопряжена с их физическим исчерпанием, но уже делает процесс ресурсопотребления все менее устойчивым и все менее предсказуемым и управляемым.
А в ближайшие три – пять лет эти тенденции только обострятся.
Ресурсная проблема имеет две ипостаси. Ресурсы бывают минерально-сырьевые (невозобновимые). О них мы только что сказали. Но есть и так называемые возобновимые ресурсы – вода, леса, почвы и т. п. В отсутствие экологического кризиса эти ресурсы можно эксплуатировать бесконечно. Срубленный лес вырастет снова, почва восстановит плодородие, вода в реке очистится.
Но, как мы показали выше, глобальный экологический кризис является реальностью. А в условиях кризиса возобновимые ресурсы восстанавливаться не успевают, а иногда вообще начинают деградировать самопроизвольно. Поэтому объем этих ресурсов сокращается еще стремительнее, чем нефти или газа.
Эти ресурсы не только потребляются, но и непроизводительно «портятся» в процессе современного производства. И вот уже шестьдесят процентов земной суши испытывают дефицит пресной воды. Не хватает новых пахотных угодий. Стремительно сокращаются леса.
Следствием этого становится сельскохозяйственный кризис. Производство продуктов растет гораздо медленнее, чем рост населения. Отрицательно влияет на сельское хозяйство и устойчивый рост цен на энергоносители.
Мы не будем затруднять читателя выкладками на этот счет. Ибо рост дефицита продовольствия не оспаривается (в отличие, например, от роста дефицита энергоносителей) никем.
И кстати, мы можем наблюдать его, что называется, на собственной шкуре, в виде взрывного роста цен этой осенью в России (маленький, но яркий пример, еще летом 2007 года наиболее распространенные марки сыра в регионах Центральной России стоили порядка ста сорока рублей за килограмм, а в конце года уже порядка двухсот пятидесяти рублей).
Поэтому утверждение о том, что «пайки на всех уже не хватает, и еще сильнее не будет хватать в будущем» можно считать бесспорным.
Не хватает не только продовольствия, но и энергии. Это вполне понятно, если учесть, что обостряется проблема с энергоносителями. И в этом суть энергетического кризиса. Опять же в некоторых странах этот кризис якобы преодолен. Например, во Франции за счет перевода энергетики на АЭС. Но в ближайшее время наступит срок демонтажа выработавшихся блоков. А куда девать ядерные отходы, так до сих пор никто и не знает.
Впрочем, энергетический кризис тоже проявляется исподволь. В росте цен на электроэнергию и росте чрезвычайных ситуаций в энергетике, вызванном перенапряжением в работе генерирующих и передающих предприятий, ростом изношенности их оборудования.
И это происходит отнюдь не только в России по вине «злого Чубайса». В бастионе стабильности и процветания – США – все точно так же. И рост цен, и веерные отключения, и кризисы в масштабах отдельных штатов.
Так что и здесь кризис налицо.
Итак, если все выразить предельно просто, то отчетливо видна тенденция «на всех не хватит». Не хватит воды, плодородной земли, хорошей чистой природы, горючего, продовольствия, энергии. Не хватает сейчас, и еще больше будет не хватать в ближайшем будущем. И здесь все идет по Форрестеру и Медоузу. Что бы ни говорили мировые политиканы.
Между тем население Земли все растет. И это является причиной кризиса демографического. Ибо рост населения в условиях, когда и так «на всех не хватает», обостряет проявления всех остальных кризисов.
3. Без политкорректности. Главная проблема
В этом месте следует сразу сделать важную оговорку. В данной главе мы говорим о проблемах глобальных. В ряде же стран (например, в России) и регионов население, наоборот, опасно сокращается. И об этих проблемах мы еще поговорим ниже.
Но вот население Земли в целом растет. А ресурсы, опять же, Земли в целом сокращаются. Кстати, это обостряет борьбу за ресурсы, чего мы тоже коснемся ниже. А пока остановимся на другой проблеме.
Иной оппонент может возразить нам по поводу глобального демографического кризиса. «Ну и что, – скажет он. – Население растет, но ведь при этом и трудовые ресурсы растут. Навалится дружно все человечество, впряжется в работу и решит все проблемы».
Итак, допустим, человечество «навалилось». Однако в условиях нехватки ресурсов наваливайся не наваливайся, а без соответствующего количества металла и энергии никакими трудовыми усилиями не создашь дополнительных изделий.
«А новые технологии?» – спросит нас оппонент.
«Но кто будет создавать эти технологии?» – заметим мы. Вот тут уместно будет вспомнить, что растет-то население стран Третьего мира. А население стран, где технологии создаются, как раз резко сокращается.
«Ничего, научим негров и арабов создавать технологии», – заметит оппонент.
Увы, увы.
В этом лежит корень глубочайших заблуждений, обуславливающий возникновение тупика в современной глобальной цивилизационной модели. Требования политкорректности запрещают нам даже обсуждать вопрос о том, кто способен создавать новые технологии, а кто нет.
Между тем от фактов не уйдешь. И физиология берет свое. Впрочем, начнем от обратного.
Современные спортивные менеджеры давно заметили, что в беге на короткие дистанции чернокожие неизменно (при прочих равных условиях) побеждают белых. Обратились к физиологам. Те обнаружили, что обмен веществ у чернокожих отличается от белых. Это, вообще-то, обнаружили давно, просто сейчас речь идет об одной конкретной частности.
Итак, клеточное дыхание, и, соответственно, отдача энергии мышцами, у чернокожих интенсивнее. За эту особенность отвечает свой специфический ген. Поэтому на коротких дистанциях черные всегда победят. На более длинных дистанциях все сильнее проявляются другие факторы. И тут белые могут за счет выносливости и иных качеств бороться с черными на равных. А вот на коротких дистанциях – нет.
Разумеется, это проявляется в рамках закона больших чисел. Но в данном вопросе преимущество негров настолько сильно, что исключения весьма редки.
Курьезно, но когда этот вопрос был изучен, исследователи долго сомневались, как подать его в рамках политкорректности. Ибо идиотизм ситуации состоит в том, что неполиткорректно говорить о любых расовых различиях. Не важно, повышают они оценку способностей «бывших угнетенных» или нет.
Наконец «черная общественность» дала добро. Ведь в данном случае речь как раз шла о преимуществах черных. Они, так и быть, милостиво согласились с данными о том, что в этом вопросе «они лучше».
Гораздо труднее проходит процесс опубликования данных обратного порядка, где речь идет о преимуществах белых. Но от этого факт данного преимущества не исчезает. Не будем дотошно цитировать, но в работах В. Авдеева детально изложен вопрос о формировании черепов белых и черных. У черных швы на черепе зарастают к двадцати годам. У белых этот процесс может затянуться и до сорока пяти – пятидесяти лет.
Но возможность более длительного роста объема мозга сказывается и на возможности его развития! А следовательно, на умственных способностях. Тем более что у черных раньше всего зарастают лобные швы, а у белых затылочные.
Но лобные доли в мозгу ответственны как раз за поисковую активность!
Это физиологические факты. Факты общеизвестные. Однако факты замалчиваемые.
Но Природу не обманешь пропагандистскими и политиканскими выкрутасами. И мы не видим ни черных математиков, ни черных композиторов, ни черных изобретателей, ни черных шахматистов.
Кстати, мы не видим и черных борцов, и черных штангистов. Зато бег на короткие дистанции, футбол и отчасти бокс давно стали вотчиной чернокожих спортсменов.
Но когда дело касается спорта, это никого не удивляет. Каждому свое.
А вот отсутствие черных «двигателей прогресса» как-то стыдливо замалчивается. Или объясняется социальными факторами. Полноте, господа! Уже как минимум два поколения сформировались в условиях, когда существует весьма состоятельная черная элита – в политике, в экономике, в спорте, в шоу-бизнесе. Ну какие могут быть социальные ограничения у детей чернокожих мультимиллионеров, владеющих состояниями в сотни миллионов долларов. Так что же эта элита не выдвинула из своих рядов «черного Эдисона» или «черного Ньютона»? Черного кандидата в президенты США Б. Обаму вот выдвинула, а какого-нибудь черного кандидата на Нобелевскую премию в области биологии или физике – нет.
Видимо, не может.
И вот ведь курьез, сами чернокожие уже давно говорили об этом. И даже гордились этим. Да-да, гордились!
Так что от надежды поставить на службу прогрессу растущее чернокожее население планеты надо отказаться.
Впрочем, почему только черное? Разве сами японцы или китайцы не признают, реально и прагматично планируя свою экономику, что они лучше европейцев копируют новую технику, но сами весьма слабы в ее разработке? Да, в Китае производится сейчас каждый третий мобильный телефон в мире. Но этот телефон был разработан, а главное внедрен в массовое производство в США.
Сразу оговоримся: мы с глубочайшим уважением относимся к продукту труда японских и корейских рабочих и инженеров. И считаем, что они-то как раз необходимы глобальному прогрессу. Но парадокс состоит в том, что они САМИ трезво оценивают свои креативные способности и предпочитают достигать успеха в тиражировании и совершенствовании чужих достижений.
Чего не скажешь о других господах из Третьего (и не только Третьего) мира, которые упорно демонстрируют свою полную органичную неспособность занять какую-либо нишу в современном производстве, но столь же упорно отказываются этот ОЧЕВИДНЫЙ факт признать.
Так что есть, есть и национальные и расовые ограничения на использование тех или иных трудовых ресурсов. Это факт, а не пропаганда.
И вот ведь беда: наиболее быстро в мире растет как раз то население, которое не только не способно развивать новую технику, но и осваивать ее. Да что там осваивать! Просто эксплуатировать уже давно освоенную и то не могут.
И это тоже факт. В вооруженных силах ЮАР до сих пор летный и технический состав ВВС в основном белые или полукровки. Уже более пятнадцати лет у власти черные, а вот при всех своих усилиях черных летчиков и техников подготовить не смогли. И после массового исхода собственных белых заманивают соответствующих специалистов из стран СНГ.
Однако вернемся к глобальным проблемам.
Устаревшие технологии, как правило, гораздо более ресурсо– и энергоемки из расчета на единицу продукции. Помимо того, что они по большому счету неэкологичны, они просто неконкурентоспособны.
Но тогда население, не способное создавать или хотя бы осваивать и тиражировать новую технику, оказывается в роли не производящего ничего потребителя благ.
Так сложилось, что в ХХ веке одно время было проще обеспечить это население элементарными удобствами и продовольствием.
И это понравилось.
Мало того, роль иждивенца столь «смачно» демонстрировалась, что стала нравиться и другим. Тем, кто мог бы при должном стимулировании производительно и интенсивно работать.
Чтобы понять эту ситуацию, обратимся к аналогии. Сравним человечество с организмом, а людей с клетками этого организма. Известна масса заболеваний, суть которых сводится к тому, что специализированные (функциональные) клетки – клетки сердца, печени, почек и т. п. замещаются малоценными с точки зрения жизнедеятельности организма, нерабочими жировыми клетками или клетками соединительной ткани.
Такой организм может и существенно прибавлять в весе, но функционирует все менее эффективно. Эти негативные тенденции усугубляются тем, что даже сохранившиеся функциональные клетки работают все хуже во все более плотном окружении жира и «дикого мяса».
«Дикое мясо» – это, разумеется, не медицинский термин. Но в народе часто так называют нездоровое ожирение или различные разрастания соединительной ткани. Хотя, строго говоря, это две различные патологии, тем не менее приводящие к одному результату. Нам нравится этот народный термин. И автор, извинившись перед медиками за простонародную терминологию, будет иногда употреблять его дальше.
Подчеркнем также, что, обозначая термином «дикое мясо» негативные процессы падения качества населения Земли в целом либо отдельных стран, не хотим никого оскорбить. Разве врач, говоря о заболевании, оскорбляет кого-то? Нет, он констатирует факт. А мы просто применяем медицинскую терминологию в ее народном исполнении как удачный аналог этого объективного процесса падения качества трудовых ресурсов в масштабе всего земного шара. Ибо, подчеркнем, существуют весьма эффектные философские обобщения, вытекающие из современной медицины, в рамках которых очень часто сравнивают популяцию с организмом. Этими аналогами, в частности, довольно часто пользуется известный врач и мыслитель академик В.П. Казначеев.
Автор заранее готов извиниться перед ревнителями политкорректности. И повторить, что термин «дикое мясо» – это всего лишь образ, а не определение, которое можно счесть оскорбительным. Его можно заменить наукообразным термином типа «цивилизационные маргиналы», или «мировой цивилизационный маргиналитет». Более того, мы будем, если это позволит стилистика, употреблять именно эти громоздкие термины. Но в то же время не отказываемся иногда ради достижения краткости и образности применять термин «дикое мясо» там, где стилистика потребует кратких образных и емких словосочетаний. И там, где медико-биологические аналогии будут уместны.
Итак, несмотря на упрощение, довольно грубую аналогию и не совсем корректную терминологию, суть процесса деградации организма вследствие замещения специализированных функциональных клеток «диким мясом» передана нами в целом верно.
Что ждет такой организм? Преждевременная смерть.
Излечимы ли данные болезни? К сожалению, нет.
Но, к счастью, человечество не организм. И вышеописанные негативные тенденции можно переломить. Рост малоценного «дикого мяса» можно остановить методами «интенсивной терапии» или даже «хирургии». Более того, от малоценных неработающих «клеток» можно вообще избавиться.
Но тогда придется отказаться от политкорректности. Впрочем, человечество, если захочет выжить в условиях глобального кризиса, от многого должно будет отказаться. Но об этом несколько позже.
Но вот население Земли в целом растет. А ресурсы, опять же, Земли в целом сокращаются. Кстати, это обостряет борьбу за ресурсы, чего мы тоже коснемся ниже. А пока остановимся на другой проблеме.
Иной оппонент может возразить нам по поводу глобального демографического кризиса. «Ну и что, – скажет он. – Население растет, но ведь при этом и трудовые ресурсы растут. Навалится дружно все человечество, впряжется в работу и решит все проблемы».
Итак, допустим, человечество «навалилось». Однако в условиях нехватки ресурсов наваливайся не наваливайся, а без соответствующего количества металла и энергии никакими трудовыми усилиями не создашь дополнительных изделий.
«А новые технологии?» – спросит нас оппонент.
«Но кто будет создавать эти технологии?» – заметим мы. Вот тут уместно будет вспомнить, что растет-то население стран Третьего мира. А население стран, где технологии создаются, как раз резко сокращается.
«Ничего, научим негров и арабов создавать технологии», – заметит оппонент.
Увы, увы.
В этом лежит корень глубочайших заблуждений, обуславливающий возникновение тупика в современной глобальной цивилизационной модели. Требования политкорректности запрещают нам даже обсуждать вопрос о том, кто способен создавать новые технологии, а кто нет.
Между тем от фактов не уйдешь. И физиология берет свое. Впрочем, начнем от обратного.
Современные спортивные менеджеры давно заметили, что в беге на короткие дистанции чернокожие неизменно (при прочих равных условиях) побеждают белых. Обратились к физиологам. Те обнаружили, что обмен веществ у чернокожих отличается от белых. Это, вообще-то, обнаружили давно, просто сейчас речь идет об одной конкретной частности.
Итак, клеточное дыхание, и, соответственно, отдача энергии мышцами, у чернокожих интенсивнее. За эту особенность отвечает свой специфический ген. Поэтому на коротких дистанциях черные всегда победят. На более длинных дистанциях все сильнее проявляются другие факторы. И тут белые могут за счет выносливости и иных качеств бороться с черными на равных. А вот на коротких дистанциях – нет.
Разумеется, это проявляется в рамках закона больших чисел. Но в данном вопросе преимущество негров настолько сильно, что исключения весьма редки.
Курьезно, но когда этот вопрос был изучен, исследователи долго сомневались, как подать его в рамках политкорректности. Ибо идиотизм ситуации состоит в том, что неполиткорректно говорить о любых расовых различиях. Не важно, повышают они оценку способностей «бывших угнетенных» или нет.
Наконец «черная общественность» дала добро. Ведь в данном случае речь как раз шла о преимуществах черных. Они, так и быть, милостиво согласились с данными о том, что в этом вопросе «они лучше».
Гораздо труднее проходит процесс опубликования данных обратного порядка, где речь идет о преимуществах белых. Но от этого факт данного преимущества не исчезает. Не будем дотошно цитировать, но в работах В. Авдеева детально изложен вопрос о формировании черепов белых и черных. У черных швы на черепе зарастают к двадцати годам. У белых этот процесс может затянуться и до сорока пяти – пятидесяти лет.
Но возможность более длительного роста объема мозга сказывается и на возможности его развития! А следовательно, на умственных способностях. Тем более что у черных раньше всего зарастают лобные швы, а у белых затылочные.
Но лобные доли в мозгу ответственны как раз за поисковую активность!
Это физиологические факты. Факты общеизвестные. Однако факты замалчиваемые.
Но Природу не обманешь пропагандистскими и политиканскими выкрутасами. И мы не видим ни черных математиков, ни черных композиторов, ни черных изобретателей, ни черных шахматистов.
Кстати, мы не видим и черных борцов, и черных штангистов. Зато бег на короткие дистанции, футбол и отчасти бокс давно стали вотчиной чернокожих спортсменов.
Но когда дело касается спорта, это никого не удивляет. Каждому свое.
А вот отсутствие черных «двигателей прогресса» как-то стыдливо замалчивается. Или объясняется социальными факторами. Полноте, господа! Уже как минимум два поколения сформировались в условиях, когда существует весьма состоятельная черная элита – в политике, в экономике, в спорте, в шоу-бизнесе. Ну какие могут быть социальные ограничения у детей чернокожих мультимиллионеров, владеющих состояниями в сотни миллионов долларов. Так что же эта элита не выдвинула из своих рядов «черного Эдисона» или «черного Ньютона»? Черного кандидата в президенты США Б. Обаму вот выдвинула, а какого-нибудь черного кандидата на Нобелевскую премию в области биологии или физике – нет.
Видимо, не может.
И вот ведь курьез, сами чернокожие уже давно говорили об этом. И даже гордились этим. Да-да, гордились!
А сейчас гордятся еще сильнее. Такая мода на дворе нынче. Как говаривали в 1950-х годах на московских окраинах, где прошло детство автора, «дураков в больнице лечат, а умных об забор калечат». Теперь это проявляется не только в масштабах московских окраин, но и в масштабах поистине глобальных.
Да здравствуют те, кто ничего не изобретал.
Да здравствуют те, кто не изобретал ни пороха, ни компаса.
И те, кто не ставил ни газ, ни электричество на службу человеку.
И те, кто не исследовал просторы морей и небес.
Мой негритюд – это не вершина.
Мой негритюд не крепость и не кафедральный собор.
Это – проникновение в плоть земли.
(Э. Сезер. Возвращение в родные места, 1939. Цитируется по Е.Я. Габович История под знаком вопроса, Нева, СПб. – Москва, 2005 – с.220)
Так что от надежды поставить на службу прогрессу растущее чернокожее население планеты надо отказаться.
Впрочем, почему только черное? Разве сами японцы или китайцы не признают, реально и прагматично планируя свою экономику, что они лучше европейцев копируют новую технику, но сами весьма слабы в ее разработке? Да, в Китае производится сейчас каждый третий мобильный телефон в мире. Но этот телефон был разработан, а главное внедрен в массовое производство в США.
Сразу оговоримся: мы с глубочайшим уважением относимся к продукту труда японских и корейских рабочих и инженеров. И считаем, что они-то как раз необходимы глобальному прогрессу. Но парадокс состоит в том, что они САМИ трезво оценивают свои креативные способности и предпочитают достигать успеха в тиражировании и совершенствовании чужих достижений.
Чего не скажешь о других господах из Третьего (и не только Третьего) мира, которые упорно демонстрируют свою полную органичную неспособность занять какую-либо нишу в современном производстве, но столь же упорно отказываются этот ОЧЕВИДНЫЙ факт признать.
Так что есть, есть и национальные и расовые ограничения на использование тех или иных трудовых ресурсов. Это факт, а не пропаганда.
И вот ведь беда: наиболее быстро в мире растет как раз то население, которое не только не способно развивать новую технику, но и осваивать ее. Да что там осваивать! Просто эксплуатировать уже давно освоенную и то не могут.
И это тоже факт. В вооруженных силах ЮАР до сих пор летный и технический состав ВВС в основном белые или полукровки. Уже более пятнадцати лет у власти черные, а вот при всех своих усилиях черных летчиков и техников подготовить не смогли. И после массового исхода собственных белых заманивают соответствующих специалистов из стран СНГ.
Однако вернемся к глобальным проблемам.
Устаревшие технологии, как правило, гораздо более ресурсо– и энергоемки из расчета на единицу продукции. Помимо того, что они по большому счету неэкологичны, они просто неконкурентоспособны.
Но тогда население, не способное создавать или хотя бы осваивать и тиражировать новую технику, оказывается в роли не производящего ничего потребителя благ.
Так сложилось, что в ХХ веке одно время было проще обеспечить это население элементарными удобствами и продовольствием.
И это понравилось.
Мало того, роль иждивенца столь «смачно» демонстрировалась, что стала нравиться и другим. Тем, кто мог бы при должном стимулировании производительно и интенсивно работать.
Чтобы понять эту ситуацию, обратимся к аналогии. Сравним человечество с организмом, а людей с клетками этого организма. Известна масса заболеваний, суть которых сводится к тому, что специализированные (функциональные) клетки – клетки сердца, печени, почек и т. п. замещаются малоценными с точки зрения жизнедеятельности организма, нерабочими жировыми клетками или клетками соединительной ткани.
Такой организм может и существенно прибавлять в весе, но функционирует все менее эффективно. Эти негативные тенденции усугубляются тем, что даже сохранившиеся функциональные клетки работают все хуже во все более плотном окружении жира и «дикого мяса».
«Дикое мясо» – это, разумеется, не медицинский термин. Но в народе часто так называют нездоровое ожирение или различные разрастания соединительной ткани. Хотя, строго говоря, это две различные патологии, тем не менее приводящие к одному результату. Нам нравится этот народный термин. И автор, извинившись перед медиками за простонародную терминологию, будет иногда употреблять его дальше.
Подчеркнем также, что, обозначая термином «дикое мясо» негативные процессы падения качества населения Земли в целом либо отдельных стран, не хотим никого оскорбить. Разве врач, говоря о заболевании, оскорбляет кого-то? Нет, он констатирует факт. А мы просто применяем медицинскую терминологию в ее народном исполнении как удачный аналог этого объективного процесса падения качества трудовых ресурсов в масштабе всего земного шара. Ибо, подчеркнем, существуют весьма эффектные философские обобщения, вытекающие из современной медицины, в рамках которых очень часто сравнивают популяцию с организмом. Этими аналогами, в частности, довольно часто пользуется известный врач и мыслитель академик В.П. Казначеев.
Автор заранее готов извиниться перед ревнителями политкорректности. И повторить, что термин «дикое мясо» – это всего лишь образ, а не определение, которое можно счесть оскорбительным. Его можно заменить наукообразным термином типа «цивилизационные маргиналы», или «мировой цивилизационный маргиналитет». Более того, мы будем, если это позволит стилистика, употреблять именно эти громоздкие термины. Но в то же время не отказываемся иногда ради достижения краткости и образности применять термин «дикое мясо» там, где стилистика потребует кратких образных и емких словосочетаний. И там, где медико-биологические аналогии будут уместны.
Итак, несмотря на упрощение, довольно грубую аналогию и не совсем корректную терминологию, суть процесса деградации организма вследствие замещения специализированных функциональных клеток «диким мясом» передана нами в целом верно.
Что ждет такой организм? Преждевременная смерть.
Излечимы ли данные болезни? К сожалению, нет.
Но, к счастью, человечество не организм. И вышеописанные негативные тенденции можно переломить. Рост малоценного «дикого мяса» можно остановить методами «интенсивной терапии» или даже «хирургии». Более того, от малоценных неработающих «клеток» можно вообще избавиться.
Но тогда придется отказаться от политкорректности. Впрочем, человечество, если захочет выжить в условиях глобального кризиса, от многого должно будет отказаться. Но об этом несколько позже.
4. Ответ потенциальным оппонентам
Боже! Предчувствую бурю эмоций по поводу последней фразы. Но если читатель признал мою аналогию правильной, то должен согласиться, что для врача в данном случае было бы «воплощением мечты» найти способ избавиться от нездоровых «новообразований», представляющих собой сообщества паразитарных клеток. И тем самым спасти организм от смерти.
Разумеется, основными оппонентами автора при рассмотрении данной ситуации будут либералы и левые. Мы однако начнем наш заочный спор с оппонентами справа.
Автор слишком хорошо знает дебильную часть национал-патриотов. Эта лишенная логического мышления публика с радостью бы согласилась с нашими выводами, но при этом вопреки здравому смыслу не отказалась бы и от, условно говоря, «черных рабов».
Поэтому начнем нашу заочную полемику именно с этими господами. И скажем им, особо не утруждая себя повторением сказанного выше (тем более что об этом довольно много уже написано в том числе и в наших собственных книгах), что в современной экономике, тем более в экономике выхода из глобального кризиса места рабам нет. Они, условно говоря, нерентабельны. Кстати, именно поэтому человечество отнюдь не по доброте душевной, а из чисто прагматических соображений отказалось от рабства и крепостничества.
А, например, реальные руководители экономики Третьего рейха А. Шпеер и Р. Лей, словно подтверждая этот глобальный вывод, многократно заявляли, что попытки нацистского руководства, пытавшегося возродить рабство, неэффективны. Повторим, не аморальны и антигуманны, а именно неэффективны. Неэффективны именно с точки зрения военной экономики, напряженной до предела. С точки зрения политического прагматизма.
Можно возразить, что элементы рабства довольно эффектно были использованы в сталинском СССР. Но это отдельный разговор. И потом СССР в итоге надорвался и сдох без единого выстрела. И если Россия не хочет повторить участи СССР, то она должна более чем критично относиться к «бесценному советскому опыту».
Кстати об СССР. Наши левые критики не преминут заметить, что так называемые «традиционные общества» устойчивы и отнюдь не требуют для своего выживания перманентного прогресса.
Так что во всемирном «традиционном обществе» нашлось бы место для всех тех, кто не вписывается в прогрессистские требования. И вопрос о цивилизационных маргиналах отпал бы сам собой.
Вроде все верно, не так ли?
Нет, господа красные традиционалисты, отнюдь не так.
Классическое традиционное общество тупо истощало природу и потом подыхало. Колебания населения в традиционных обществах с точки зрения математической имели тот же вид, что и колебания поголовья копытных в ситуации исчерпания пастбищной емкости. Об этом прекрасно известно всем занимающимся демографическим и экологическим моделированием. И это прекрасно объясняет тот эффект, который наблюдался во всех традиционных обществах, – эффект почти нулевого роста населения. Расти это население начало после крушения традиционного общества (как в развитых странах) или после начала цивилизационной помощи со стороны развитых стран (современные страны Третьего мира, испытывающие кризис перенаселенности).
Разумеется, основными оппонентами автора при рассмотрении данной ситуации будут либералы и левые. Мы однако начнем наш заочный спор с оппонентами справа.
Автор слишком хорошо знает дебильную часть национал-патриотов. Эта лишенная логического мышления публика с радостью бы согласилась с нашими выводами, но при этом вопреки здравому смыслу не отказалась бы и от, условно говоря, «черных рабов».
Поэтому начнем нашу заочную полемику именно с этими господами. И скажем им, особо не утруждая себя повторением сказанного выше (тем более что об этом довольно много уже написано в том числе и в наших собственных книгах), что в современной экономике, тем более в экономике выхода из глобального кризиса места рабам нет. Они, условно говоря, нерентабельны. Кстати, именно поэтому человечество отнюдь не по доброте душевной, а из чисто прагматических соображений отказалось от рабства и крепостничества.
А, например, реальные руководители экономики Третьего рейха А. Шпеер и Р. Лей, словно подтверждая этот глобальный вывод, многократно заявляли, что попытки нацистского руководства, пытавшегося возродить рабство, неэффективны. Повторим, не аморальны и антигуманны, а именно неэффективны. Неэффективны именно с точки зрения военной экономики, напряженной до предела. С точки зрения политического прагматизма.
Можно возразить, что элементы рабства довольно эффектно были использованы в сталинском СССР. Но это отдельный разговор. И потом СССР в итоге надорвался и сдох без единого выстрела. И если Россия не хочет повторить участи СССР, то она должна более чем критично относиться к «бесценному советскому опыту».
Кстати об СССР. Наши левые критики не преминут заметить, что так называемые «традиционные общества» устойчивы и отнюдь не требуют для своего выживания перманентного прогресса.
Так что во всемирном «традиционном обществе» нашлось бы место для всех тех, кто не вписывается в прогрессистские требования. И вопрос о цивилизационных маргиналах отпал бы сам собой.
Вроде все верно, не так ли?
Нет, господа красные традиционалисты, отнюдь не так.
Классическое традиционное общество тупо истощало природу и потом подыхало. Колебания населения в традиционных обществах с точки зрения математической имели тот же вид, что и колебания поголовья копытных в ситуации исчерпания пастбищной емкости. Об этом прекрасно известно всем занимающимся демографическим и экологическим моделированием. И это прекрасно объясняет тот эффект, который наблюдался во всех традиционных обществах, – эффект почти нулевого роста населения. Расти это население начало после крушения традиционного общества (как в развитых странах) или после начала цивилизационной помощи со стороны развитых стран (современные страны Третьего мира, испытывающие кризис перенаселенности).