Петров Михаил. Гончаров и портрет дьявола

   Избитые парни привели едва живого Николая в полночь. Мы положили его на кровать, но только под утро он мне все рассказал. Мы поняли, что попали в смертельный капкан и выбраться из него без посторонней помощи просто не сможем. Заявлять об этом в милицию мы боялись, поскольку догадывались, что мерзавец связан с налоговыми службами, а оттуда и до милиции рукой подать. Сначала мы хотели продать все что можно и переехать в другой город, но Коля вспомнил его слова относительно квартиры. О том что он сам узнает когда она будет продана. Жутко. Он обложил нас со всех сторон не оставив даже щелочки.
   И тогда мы решили разыскать его самого. Потому как нападение есть лучшая защита. Во первых мы в частном порядке наняли одного сыскаря, ранее работавшего в оганах, а так же соседа, бывшего офицера СОБРа. Он в свою очередь привлек к этому делу своего друга и мы немного успокоились.
   Наше спокойствие длилось ровно два дня, а на третий Колю сшибла машина. Вот и все, остальное я вам уже рассказала. Мне пора.
   - Подождите ещё две секунды. - Взмолился я. - Опишите мне как можно подробнее портреты монашки и того негодяя, а так же скажите, где я могу найти вашего сыщика?
   - К сожалению, про сыскаря мне ничего не известно, его нанимал Николай, а где он, откуда и как его найти, тут я ничем помочь не могу. После смерти Николая он как в воду канул.
   - Странно. Он что же, даже не звонил?
   - Нет, по крайней мере, я с ним не разговаривала. Что же касается портрета монахини то я попробую. Сразу же скажу, что личность она довольно колоритная, но рассмотреть её как следует мне не пришлось, поскольку её лицо наполовину скрывал капюшон. Что я хорошо запомнила, так это её мягкую распологающую улыбку, грудной задушевный голос и добрые, всепонимающие глаза. Они у неё большие и какие-то бесконечные как синее небо. Если судить по плавному подбородку, то наверное лицо у неё округлое. Нос тонкий и скорее прямой. Лоб был полностью закрыт, а по тоненькой паутинке вокруг глаз можно сказать, что ей лет тридцать, может быть тридцать пять. Косметика полностью отсутствовала, но заметно слышался запах дорогой туалетной воды. Облачена она была в темно серое монашеское одеяние со снежно белыми, отворотами подкладки. Руки были обтянуты тонкими серыми перчатками. Ноги, открытые подолом на десять сантиметров были обуты во вполне современные и даже модные туфли. Это все что я могу вам сказать.
   Что же касается мерзавца, то можно сказать одним словом, он был никакой. Бесцветный, безликий, ничего не выражающий. Из таких удобно готовить шпионов. Даже если захочешь его запомнить, все равно не запомнишь. Все у него какое-то среднестатистическое. Средний рост, непримечательные черты лица, жидкие русые волосенки. Выделить можно только глаза. Серые, сталистые и жестокие, но опять таки, они не большие, не маленькие, не навыкате. По форме это самые обычные глаза.
   Понятно. Скажите, а не могу ли я побеседовать с теми вашими парнями, что сопровождали вашего мужа в ту ночь когда их избили?
   - Все они уволились через день после того случая, но я могу поднять их личные дела и узнать домашние адреса.
   - Вы меня чрезвычайно обяжете.
   - Давайте ваш телефон. - Открывая дверцу заявила она. - Самое позднее завтра вечером я вам позвоню.
   - Жду с нетерпением. Если что - то вспомните...
   - Хорошо. - Захлопывая дверцу она поставила точку на нашей затянувшейся беседе.
   Но об этом я не жалел. Сведения от неё полученные безусловно заслуживали внимания и в первую голову этокасалось связи Незнакомца с налоговыми службами. Об этом я уже думал, а теперь получил лишнее подтверждение.
   Некоторую тревогу вызывало поспешное увольнение четырех парней. Почему они это сделали, и что могло их спугнуть? А поведение немного сыщика вообще подозрительно. Почему он ни разу не позвонил?
   - Господи, Гончаров, неужели тебе ещё не понятно?
   - Не совсем, уважаемый Константин Иванович, может соблаговолите объяснить?
   - Тогда выдели в своем хилом мозгу такой факт. Незнакомец на прощанье предупредил Ливицкого, что будет ждать причитающиеся ему три четверти суммы. Так?
   - Предположим так. Что дальше?
   - А дальше то, что ждать он этих денег не стал, а совершил на Ливицкого наезд. Он, а точнее его люди, сбили Николая на дороге. О чем это говорит? Почему он не захотел получить свои мани?
   - Наверное он узнал, что Ливицкий не собирается ему их отдавать.
   - Ну какой же ты умный, Гончаров, я тобой просто горжусь. Конечно он об этом узнал, как и то, что Николай готовит контратаку. Спрашивается, от кого он узнал?
   - Да от кого угодно, может быть от самого сыскаря.
   - Ну наконец - то до тебя дошло. Именно так и было. В этом случае все объясняется как нельзя лучше. Становится понятным молчание вдруг овладевшее сыщиком. Но на сегодня хватит, единственное, что можно сделать, так это проехать к Герберту и ещё раз его опросить касательно внешности Монахини и Незнакомца.
   Дверь в его убогое жилище оказалась не запертой.
   Сам Седых сидел на корточках перед Бондарем и кормил его из ложечки гороховым супом.
   - Тебе, что, больше делать нечего? - Проходя в комнату насмешливо спросил я.Может быть ты ему ещё и титю дашь? Я ж ему левую руку оставил свободной.
   - А он этой левой рукой начал швыряться в меня книгами, два тома энциклопедии угробил. Пришлось её привязать. Жри ублюдок. - Стукнул он своего подопечного ложкой по лбу. У тебя есть какие-то новости?
   - Есть кое что, но пока говорить рано. Я заехал узнать не вспомнил ли ты чегонибудь интересного, применительно к нашему вопросу.
   - Нет, тут мне похвастать нечем. И чем дальше, тем больше оно забывается.
   - Хорошо, опиши его таким, каким запомнил.
   - В начале мая погода стояла прохладная. Он пришел в плаще из мягкой бежевой ткани. На голове ничего не было. Я этому даже удивился, потому что жидкие грязно русые волосы согреть его никак не могли. В чем он был обут я не знаю, просто не обратил внимания. А вот брюки запомнил. Мне показалось что они ему большеваты и он их постоянно подтягивал. И ещё запомнилось его внутреннее напряжение при совершенно безучастном лице. Положив руку на стол он пальцами нервно отбивал один и тот же такт. Ритм.
   - Какой ритм? Это может оказаться важной деталью.
   - Как тебе лучше объяснить? Как будто лошадь скачет.
   - А ты не объясняй, ты покажи, отбей этот ритм.
   - Ну вот так. - Отстучал он пальцами четкий галоп. - Понятно?
   - Вполне. Зря ты ударился в торговлю, из тебя бы получился отличный барабаншик. Ты видел перед собой его руку. Она не могла тебе не запомниться.
   - А она запомнилась. И очень даже хорошо мне запомнилась его правая рука. Маленькая кисть с короткими пальцами и короткими плоскими ногтями. Физическим трудом эта рука не занималась, по крайней мере последние лет пять. На тыльной стороне у него заметно пульсировала вена. Никаких украшений, ни перстней, ни колец.
   - Хорошо, Гера. Теперь плавно перейдем к его морде. Начнем с того, что находилось под жидкой растительностью, отмеченной тобой, как скудной.
   - Да, а под ней находился череп, обтянутый на лбу пергаментной кожей. Она была сухой и словно матовай. Лоб почти лишенный морщин...Да, только две поперечные... Они шли к переносице. Нос мне не запомнился совсем, а вот рот и подбородок я вспомнил. Рот с тонко поджатыми губами и обычный подбородок, но он не выступал вперед, а скорее наоборот был немного скошен назад к остро выпирающему кадыку. Еще могу отметить его глаза. Они у него какие то не живые. Свинцовые и тяжелые, про их форму и разрез ничего сказать не могу. Вот наверное и все.
   - Ты сказал больше чем я мог расчитывать. Тебе остается нарисовать монашенку.
   - Я её плохо разглядел, потому что в передней была слабая лампочка и её лицо наполовину закрывала хламида. Очень хорошо помню её добрые глаза и улыбку. И ещё от неё приятно пахло какими - то духами. Мне показалась она красивой, чтоб ей вечно гореть в гиенне огненной!
   Пожелав ему успешной воспитательной работы с подопечным я вернулся домой в полдень. Она опять была пьяна вдрызг.
   - Ты меня бросил?! - Агрессивно атаковала она меня прямо в дверях. Сволочь! Ты меня продал той суки! За что? За то что я спасая твою шкуру легла под подонка?
   - Успокойся, отдыхай, ложись и спи. Никому я тебя не продавал. Оттолкнул я её в комнату. Не удержавшись на ногах она звучно шлепнулась задницей об пол и заревела протяжно и жалобно.
   - Нет ты меня продал этой шлюхе. И правильно я сделала, что я её пристрелила.
   Этого я боялся больше всего. - Заткнись, идиотка! - Заорал я закрывая ей рот.Замолчи если не хочешь остаток своих дней провести на нарах.
   - Зачем ты говорил ей обо мне всякие пакости? - Заревела она в полный голос. - Я никогда от тебя такого не ожидала. - Если бы ты этого не сделал, то Танька бы была живой и я бы её не убила.
   - Да, замолчи ты, дура, не было о тебе речи. Я вообще не говорил, кто у меня жена. А впрочем какая теперь разница. Ложись и спи. Вечером я с тобой поговорю.
   - Дай мне выпить! - Подумав потребовала она.
   - По моему ты опорожила всю бутылку.
   - Сходи и купи новую. - Выдвину она свежую идею.
   - Успокойся, у меня нет денег.
   - Я тебе дам. У меня их полный карман.
   Только накачав под завязку я смог уложить её на диван. Но уже через пять минут её начало выворачивать, так что остаток дня и вечер я провел не лучшим образом.
   В престижном районе города, в одной из огромных квартир элитного дома проживала Оксана Приходько. Открыв дверь подъезда я попал в просторный вестибюль, в цетре которого восседал вооруженный охранник в комуфляже. Отого я не ожидал.
   - Вы к кому? - Грубовато спросил он и сделал телодвижение.
   - К Оксане, не знаешь, что ли? - Так же грубо ответил я. - Совсем рехнулся!
   - Ладно, проходи, рехнешся тут с вами!
   Что он имел ввиду я так и не понял, а уточнять не было время, потому как подошедший лифт гостеприимно раздвинул двери.
   У тридцатой квартиры я остановился и послушав её внутреннюю жизнь подумал, что ошибся адресом. Не очень громко, но достаточно явно за дверью гоняли хиты.
   - Не рановато ли? В девять - то часов утра? Да ещё на следующий день после похорон супруга? - Спросил я сам себя и нерешительно нажал кнопку домофона.
   - Кто там? - После продолжительного молчания задыхаясь спросил женский голос.
   - Мне нужна Оксана Приходько. Я правильно попал.
   - Да-а-а. - Томно застонала она. - Зачем я вам и кто вы такой?!
   - Открывайте, милиция! - Грозно рявкнул я.
   - Сейса-а-ас. Господи, но я же вам все рассказала. Что вы ещё хотите?
   - Хочу чтоб вы немедленно открыли мне дверь.
   Растрепанная, с безумно блестящими глазами она впустила меня в переднюю больше похожую на спортзал. На свет эта дева была произведена не раньше семьдесят пятого года и вполне могла бы быть моей дочерью, но этого счастья мне не хотелось. Ее белые всклоченные волосы торчали во все стороны, а помятое лицо с размазанной помадой и тушью выдавали ночь проведенную бурно и не в полном одиночестве. Сексом воняло от неё как от проститутки борделя имеющей самый большой спрос. Прозрачный халатик через который рекламно просматривались её прелести она даже не удосужилась застегнуть, то ли не считая мента за человека, то ли таким образом надеясь сойтись с ним накоротке.
   - Где я могу с вами поговорить? - Вволю налюбовавшись её титьками, лобком и задницей строго спросил я.
   - Проходите в гостинную, только разувайтесь. - Распахнула она центральную инкрустированную дверь. - Только не долго, я сильно занята.
   - Если вы будете отвечать четко и ясно, то я отниму у вас не больше десяти минут. - Заверил я проходя в высокий полукруглый зал.
   - Я постараюсь. Могу предложить вам кофе, чай или что нибудь выпить.
   - Не стоит себя утруждать, чай я пил, а спиртного не употребляю. Расскажите мне как все произошло. Только подробно и с деталями.
   - Ну я же вам уже рассказывала. - Раздраженно передернула она плечиком.
   - Детка, не нервничай, тебе прийдется повторять все то же самое ещё раз десять, так что давая без эмоций.
   - Ну хорошо. Тридцатого ноября, в два часа дня в квартиру позвонил охранник и доложил, что ко мне пришла монахиня. Удивившись этому я велела её впустить и открыла дверь. Она уже стояла на пороге.
   - Что вам нужно? - Спросила я.
   - Я пришла защитить вас от нависшей над вами беды. - Ответила монахиня и протянула мне икону. - Она вас защитит. Все несчастья, что свалились на вашу голову отступят. Когда муж уснет постаьте икону на тумбочку у его изголовья и обязательно зажгите свечку. Вот увидите, уже завтра ваши дела поправяться. Богоматерь сохранит ваш дом.
   - Даже не знаю. - Сомневаясь ответила я ей. - Сама - то я верующая, но муж атеист и ему может не понравиться икона.
   - Девушка, вы сама отказываетесь от своего счастья. - Покачала головой монашка.
   Наши отношения с мужем были натянуты. Он требовал развода, которого я не хотела потому что любила Гришу. Надеясь, что икона поможет нам помириться и все пойдет по старому, я взяла эту икону.
   Монашенка прошла за мной в спальню мужа и показала где мне поставить икону когда он заснет. Я дала ей немного денег и она ушла.
   В двенадцать часов, когда Гриша уснул, я все сделала в точности как она велела. Поставил икону на тумбочку, зажгла свечку и пошла к себе спать. А потом я толком ничего не помню и ничего не знаю. В себя пришла, когда в квартире было полно народу. Я все вам рассказала, больше мне добавить нечего.
   - Уже ухожу, но сперва задам пару пустячных вопросов. Как была одета монашка?
   - В какую - то черню рясу.
   - Вы в этом уверены?
   - Конечно, я же стояла рядом с ней.
   - Какие у неё были руки?
   - Нормальные, с пальцами и ногтями.
   - Чем от неё пахло?
   - Ладаном.
   - Какого цвета у неё были глаза?
   - Черные и пронзительные, как у самого дьявола.
   - В чем она была обута?
   - Не знаю, я ей сапоги не растегивала.
   - Значит в сапогах?
   - Не знаю. Обувь она не снимала.
   - Сколько ей было лет?
   - Не знаю. Наверное вашего возраста.
   - Мне сорок пять.
   - Значит и ей где - то так же.
   - Сколько вы ей дали денег?
   - Тысячу.
   - Большое вам спасибо. У меня все. Простите, что потревожил ваш покой. - Выходя в переднюю извинился я. - Но такая уж у нас работа.
   - Ничего страшного, я все прекрасно понимаю. - Улыбнулась она. Счастливо вам.
   Уже в дверях я услышал протяжный, сладострасный крик самки, которую достал до живого матерый самец туго знающий свое дело.
   - Все живое должно жить. - Захлопывая дверь пробормотал я.
   Спустившись этажем ниже я сел на жесткий деревянный диванчик, закурил и крепко
   призадумался. - Что же это у нас получается, господин Гончаров? Почему такое расхождение в описании Монахини у Приходько с Седых и Ливицкой? Я уже не беру во внимание способ уюийства. В двух случаях это было отравление газом, а Григорию Приходько взрывом оторвало голову. Дальше получается совершенно непонятное. Если Седых и Ливицкая в один голос утверждают, что тридцатилетняя монахиня имела голубые глаза и пользовалась туалетной водой, то Оксана утверждает, что у сорокапятилетней убийцы глаза были черные и пахло от неё ладаном.
   Расхождения налицо и бросаются в глаза с первого момента, но это не все. Вызывает недоумение её одеяние. Приходько показывает, что Монашенка была облачена в в черную рясу и никаких перчаток не имела, в то время как Ливицкая и Седых сообщают о её серых одеждах. И тут, господин Гончаров, получается некоторый абсурд.
   Почему тридцатого ноября, когда на улице стояла температура не меньше пяти градусов мороза она явилась без верхней одежды в одной лишь ризе?
   - Вы правы, Константин Иванович, но не только это заставляет меня удивлятся. Ответьте мне, откуда манахиня могла знать, о том, что её смертоносную икону нужно поставить на тубочку и изголовья Приходько? Но именно так об этом заявила Оксана. Странно, не правда ли? А если в спальне Приходько вообще бы не оказалось прикроватной тумбочки, что тогда?
   - Вот и я о том же. Все это может натолкнуть нас на интересные мысли. Или христовых невест было несколько, причем одна из них достаточно хорошо знала интерьер квартиры Приходько, либо никакой монахини в гостях у Оксаны не было вообще.
   - Вы думаете, что весь этот плод её фонтазии выдуман с единственной целью?..
   - Да. Отвести от себя подозрения. Вероятней всего она слышала звон о странствующей кровожадной монахине и под этим соусом решила преподнести нам преступление совершенное собственными руками. Впрочем это нетрудно проверить.
   - Привет, служивый! - Спускаясь в вестибюль ещё раз поздоровался я с охранником. - Ты из какой фирмы? Случаем не из "Сокола"?
   - А тебе - то какое дело? - Не очень - то вежливо ответил он.
   - Да нет никакого дела. - Согласился я. - Просто мне довелось сотрудничать в фирме "Сокол" вот я и подумал...
   - Нет, я из другого ЧОПа, а какие проблемы?
   - Хотел у тебя спросить, кто дежурил здесь тридцатого ноября днем?
   - Я и дежурил, мы через день работаем. А чего ты хочешь?
   - Понимаешь, тут вот какое дело... Не помнишь ли ты как в этот день мимо тебя проходила монашенка. Она должна была проследовать в тридцатую квартиру к Приходко в два часа, или около того.
   - Об этом меня уже спрашивали. - Подозрительно посмотрел на меня парень. - А кто ты такой? Почему тебя это интересует?
   - Частое расследование. - Многозначительно заявил я.
   - Вот и расследуй себе на здоровье, но только в другом месте.
   - Спасибо тебе огромноее, коллега. Когда - нибудь и тебе может понадобиться моя помощь. Я отвечу в таком же духе. Привет, не кашляй.
   - Погоди, мужик, - привстал он с кресла, - ты по поводу того взрыва?
   - Надо думать. За каким бы хреном я топтался здесь больше часа.
   - Ну ладно, не обижайся, мужик, служба такая, сам знаешь. А монахиня действительно приходила. Я ментам уже об этом говорил. Она пришла в два часа и попросила меня сообщить о её приходе в тридцатую квартиру. Я позвонил жене Приходько и она велела её пропустить. А мне какая разница? Если хозяева не против, то и я не возражаю. Пробыла она там около часа, а уходя оставила мне столике пятьдесят рублей. Я конечно закричал, что мне её подачек не требуется, только она уже меня не слышала. Закрыла дверь и испарилась.
   - На чем она уехала?
   - Да черт бы её знал. Мне показалась, что никто от подъезда не отъезжал.
   - Или бежал ты за ней не очень быстро.
   - Может и так. - Ухмыльнулся плутоватый стражник. - А только мне показалась, что накакая она не монашенка, а совсем даже наоборот.
   - А кто же? - Насторожился я. - Ведьма что ли?
   - Нет, не ведьма, не монашенка, а скорее всего монах.
   - Не понял, разъясни мне, глупому, популярно.
   - А тут и разъяснять нечего. Дом - то наш какой? Элитный! А что это значит? Не всасываешь? Это значит, что живут в нем всякие "новые русские", всякие бизнесмены, предприниматели и прочие солидные люди, возраст которых от тридцати пяти до сорока пяти лет. Мужики уезжают делать бабки в семь утра, а приезжают домой уже поздно вечером. А кого они на весь день оставляют дома? Кто сидит в четырех стенах по двенадцать, пятнадцать часов? Правильно, их жены, которым от восемнадцати до двадцати пяти лет. Девочки скучают и от одиночества у них в головах заводятся всякие нехорошие мысли. Неожиданно и помимо их воли им начинают вспоминаться телефоны их старых друзей и знакомых. В будние дни наш подъез буквально атакуют кобели в темных очках и высоко стоящими воротниками. Так вот я и предполагаю, что та монахиня не кто другой как "монах" в мужских штанах. Наверное он и полтинник мне всучил, чтобы я держал рот на засове.
   - Ты говорил о своих подозрениях милиции?
   - Зачем? Ведь я не уверен в этом на сто процентов. Ты наверное тоже не хочешь, чтобы о нашем разговоре кто - то знал? - Плотоядно оскалился он.
   - А у тебя тариф не понизился? - Спросил я со вздохом вытаскивая милкины деньги.
   - Нет, с учетом того, что доллар растет в цене, тариф может только повыситься.
   - Кроме твоих умозаключений, почему ты решил, что "монахиня" мужского пола? Она была высока ростом или широка в плечах? А может быть голос?
   - Нет, голос у неё был какой - то нейтральный, невыразительный и мог принадлежать как мужчине, так и женщине. Рост довольно высокий при крепком телосложении. У меня вызвали смех её джинсы и ботинки. Без сомнения они были мужскими.
   - Понятно, а что ты можешь сказать о её внешности?
   - Абсолютно ничего. Ее физиономию полностью закрывал черный колпак капюшона. В руках она или он тащил темную пластиковую сумку и это мне запомнилось хорошо потому что находившаяся там коробка была настолько тяжела, что контуром вырисовывалась из пакета. Назад этот монах шел налегке.
   Да что там говорить, любит Оксанка мужичком побаловаться. За примером далеко ходить не надо, Олежка, мой сменщик, к ней тоже частенько заныривал. И как говорится, получал массу удовольствий.
   - Олежка? - Приподнял я ушки. - Это тот кто дежурил вчера или тот кто должен сменить тебя завтра?
   - Это тот кто принимал у меня дежурство, но теперь уже принимать не собирается.
   - Вот как? А почему такая перемена? - Носом чуя близость истины заволновался я.
   - А потому что он недели три назад от нас уволился. Еще в середине ноября.
   - Странно. От добра добра не ищут, а в наших охранных конторах платят не так уж плохо. Почему он решился уйти с хорошего места и кто он такой?
   - Мужик ты слишком глубоко суешь свой нос, так можно и до задницы достать. Мне тогда останется твоим полтинником только подтереться.
   - Я понял тебя, командир, - Неохотно доставая аналогичную купюру поспешил я его успокоить. - Как его фамилие и где мне его найти?
   - Мужик, ты задал мне четыре нескромных вопроса и за все про все предлагаешь только полтинник. Сумма не адекватна стоимости товара.
   - А у меня больше нет. - Почти искренне заверил я. - Ответь на сколько уплачено. А от твоего напарника я хочу не много. Просто мне нужно очертить круг знакомых Оксаны Приходько.
   - Ну что с тобой делать? - Сокрушенно спрятал он деньги. - Олег Воронцов отличный парень. Он как и я всю прошлую войну воевал в Чечне.
   - Вот как? Вы даже были знакомы?
   - Нет, там знакомы мы не были. Не пришлось. Он ковырялся сапером, а я кувыркался в СОБРе. Познакомились только здесь. Вместе проработали почти полгода. О том что он намерен увольнятся я и знать ничего не знал. В середине ноября вместо него мне на подмену вдруг является другой парень. Вот и все.
   - И ты даже не поинтересовался почему он это сделал?
   - А как и у кого я мог поинтересоваться? Где он живет и его телефона я не знаю, а спрашивать у начальства, это не для меня. Да и друзьями - то мы не были, просто приятели работающие в одной фирме.
   Через Справочное бюро я без труда узнал адрес фирмы "Автопарк" и теперь подъехав к ценральному офису я решал как и с кем начинать разговор.
   Во первых следовало переварить и учесть новые обстоятельства которые мне удалось узнать от охранника. Они напрочь отметали мою версию о мифической монахине. Она существовала реально, как и то, что в руках она несла какой - то сверток, который мог быть иконой. Но если это так, то все мои подозрения относительно виновности Оксаны не стоят и выеденного яйца. Все кроме одного. Единственного вопроса касающегося прикроватной тумбочки. Откуда было монахине знать о её наличии, а если она знала, то вероятно уже бывала в доме Приходько. И здесь опять таки лжет Оксана, заявляя о том, что была удивлена приходом христовой невесты.
   Но все это второстепенно. После того что мне рассказал Охранник, на первое место выплывает любовник Оксаны Олег Воронцов. Не нужно выпускать из виду, что он уже двадцать дней не появляется в её подъезде и может быть никакого отношения к взрыву не имеет. Однако его служба в саперных частях говорит о многом. Кому как не ему удобно и просто сварганить самодельное взрывное устройство где - нибудь у себя на даче или в гараже. Для чего это нужно? Вот уж тут мотивы и причину долго искать не приходиться. Тут она лежит на самом видном месте.
   Презентовав своей любовнице свою шкатулку с сюрпризом, Воронцов одним взрывом убивает двух зайцев. Во первых убирает её мужа и заполучает денежную бабу, которая со временем находит ему высокооплачиваемую работу в фирме.
   А если начать с самого начала, то что мы имеем? Какая связь может присутствовать между тремя убийствами? В первом случае отравлен муж Ливицкой и она становится единовластной владелицей фирмы. Во втором случае погибает жена и дочь Герберта, но он владельцем фирмы не становиться по той причине, что фирмы уже нет. И наконец третья трагедия. Закомуфлированное взрывное устройство уносит жизнь Григорию Приходько. Кто в этом случае становиться хозяином его стоянок, автозаправок и парикмахерских? Кто заинтересован в его смерти, если мы знаем, что заявления о расторжении брака были уже переданы супругами в суд? Факт довольно прозрачный и здесь заинтересованность одной из сторон в смерти другой налицо. А если мы подставим сюда только что проявленного Воронцова, то картинка получается законченной. Но как в таком случае быть с двумя предыдущими преступлениями?
   Гончаров, ты что - нибудь понимаешь?
   - Ничего я, Константин Иванович, не понимаю. Ни одной конкретной зацепки. Кажется, что такая кислая резина тянется впервые. Уже три дня мы топчемся на одном месте и единственное чего добились, так это захомутали гаражного бомжа. Огромная заслуга, ничего не скажешь.
   - Заслуга действительно небольшая, тем более, что мы знали кого и где искать. Остальное все просматривается туманно и в общих чертах. Меняющая обличие Монахиня, лишенный характерного лица Неизвестный, невесть куда пропавший сыщик и наконец загадочный Гринберг. С ним встретиться не трудно, но не имея на руках ни одного конкретного факта, или хотя бы косвеной улики, такая встреча принесет скорее вред чем пользу. Ничего другого как заняться господином Воронцовым нам не остется. Пусть будет так.