Петрушевская Людмила. Крапива и малина

   - Нет, я не пойду, - откликнулась Малина мгновенно.
   - А, не пойдешь? Ну тогда ты дашь мне свой красненький костюмчик на один вечер?
   - Пожалуйста, - сказала Малина, слегка нахмурившись. Может быть, она как раз хотела сидеть дома в этом наряде и ждать учителя, кто знает.
   Крапива так и подумала. Победно улыбаясь, она полезла в шкаф, взяла оттуда красный костюм и скрылась с ним за дверью со словами:
   - Жди, авось дождешься!
   Дверь захлопнулась, и Малина стала рыться в шкафу и искать что-нибудь другое, юбку с кофтой, например.
   А дверь открылась, и хитренькое личико Крапивы просунулось в комнату:
   - Ты не торопись! Он сказал, что придет между семью и девятью, но не позже шести! Кстати, дай уж мне заодно и свою черную шляпку! И черные туфельки, ладно? И красную сумочку!
   С этими словами Крапива, как буря, ворвалась к Малине, все перевернула вверх дном, подхватила и черные колготки, и светлую пудру, и жемчужную нитку, и жемчужное колечко: словом, все богатства сестры.
   Малина осталась прибирать в комнате, она, прихрамывая, поднимала с полу вещи, рассыпанные бусинки, булавки, колечки, носки, а также засушенные цветки из блокнота и т. д. - все, что выпотрошила кипучая Крапива.
   А Крапива тем временем, как вихрь, помчалась куда-то в город, видно, в магазин, так как в ее комнате осталась разбитая свинка-копилка и точно такой же беспорядок, что и у Малины.
   Очень скоро она вернулась с пакетом, закрылась в своей комнате и затихла там, а около пяти часов вечера тише мыши выскользнула из окна прямо на улицу и помчалась пригнувшись, чтобы Малина из своего окна ничего не заметила.
   На Крапиве был красный костюмчик и черные туфельки, волосы она спрятала под черную шляпку, щеки ее алели как малина, и она слегка прихрамывающей походкой прошлась туда и сюда, пока не показался знакомый велосипедист, мчащийся под гору.
   Велосипедист приподнял кепочку при виде красного цветка в окне (занавеска шевельнулась), а затем удивленно приподнял кепочку еще раз, увидев слегка хромающую знакомую фигурку в красном, и девушка чинно склонила румяное личико под черной шляпкой.
   - Приветствую вас! - пролетел над улицей голос учителя.
   Он исчез, исчезла и довольная неизвестно чем Крапива, а вот Малина напрасно просидела у окошка - в шесть часов учитель, как всегда, промелькнул в обратном направлении, приподнявши кепочку, и исчез.
   Он не пришел к Малине ни в семь, ни в восемь, ни в девять, зато в девять тридцать домой явилась довольная, вся разлохмаченная Крапива, она вернула бледной Малине ее помятый костюм и все остальное, а сама села перед телевизором вместе с бабушкой и братом.
   Дело в том, что Крапива, встретивши учителя в пять вечера на улице, через полтора часа появилась на дне рождения у девушки Калины в совершенно новом виде - с золотыми волосами и румяными щеками, а шляпку она держала в руке. Глаза ее сияли, щечки пылали, а рот напоминал собой три ягоды малины (две снизу и одна сверху).
   При этом Крапива артистически прихрамывала.
   Тут же все закричали:
   - Малинка! Тебе уже лучше! А где Крапивка?
   - У Крапивки болит сердечко, бедняжка переволновалась и лежит, отвечала хитренькая Крапива собственной персоной. - Она ведь спасла на вертолете нашего учителя! Вы не знали? Он разве не рассказал? Крапивка заставила пожарника Андрея полететь с ней на вертолете в самое Ущелье Смерти! Пожарник влюблен в Крапиву! Учитель не рассказал ничего? А кстати, где он?
   - Да вот он, - засмеялись все, потому что учитель в своем велосипедном наряде сидел за столом в окружении бывших учеников. - Он так неожиданно ввалился, мы все так обрадовались!
   - Он, оказывается, помнит, когда у меня день рождения! - горделиво сказала толстая девушка Калина.
   Крапива ядовито улыбнулась и сказала голоском Малины:
   - Он что, пришел без приглашения?
   Учитель с любопытством посмотрел на очень румяную Малину и с трудом узнал ее: у беленькой Малины были какие-то необычно черные, видимо, накрашенные неизвестно зачем брови и необычно резкие движения. Ее как будто подменили. Мало того что Малина тут же потребовала большой бокал шампанского, она начала бурно хохотать, танцевать, несмотря на больную ногу, и, наконец, громко завопила:
   - Внимание! Слушайте все о моей любви! Я люблю тебя, учитель математики, до гроба! И хоть тебя спасла Крапивка, но ты должен любить меня! Приходи ко мне сегодня ночью! Я открою тебе свое окошечко с красным цветком. У него уже опадают лепестки, скоро ему придет конец! И я умру вместе с ним, ха-ха-ха! Так что торопись, учитель!
   Тут Крапива вообще, взгромоздясь на стол, прямо среди посуды запела громкую песню "Я вас люблю, люблю безмерно!" и даже стала танцевать танец живота.
   Все были буквально потрясены.
   У многих от ужаса на лицах застыли жалкие улыбки, Калина заплакала, мальчики избегали смотреть на стол.
   Учитель же совершенно спокойно дождался окончания арии, подал Крапиве (Малине) руку и сказал:
   - Вызвать вам такси?
   - Ты что меня гонишь, любимый, - театрально воскликнула Крапива. Меня, Малину, которая любит тебя больше своей жизни! Ну хорошо же!
   И с этими словами Крапива, румяная как малина, притворно зарыдала, выскочила вон и растворилась, исчезла - причем даже забыла о своей хромоте.
   И никто из мальчиков не побежал ее проводить.
   Тут же на улице Крапива сдернула с себя белокурый парик, спрятала его в сумочку, а затем вернулась домой уже обычным путем, через дверь, после чего наша хитрая путешественница переоделась и с вещами Малины постучалась в ее комнату.
   Она положила на кровать сестры сильно помятый и забрызганный чем-то красный костюмчик и заботливо спросила:
   - Он что, приходил? Учитель этот дурацкий?
   Малина сидела на своем месте в белой кофточке и черной юбке и молчала. Вид у нее был бледный и больной.
   - Ах да, правильно! - воскликнула Крапива. - Он же целый вечер был у Калины, явился без приглашения, как конь весь потный, в велосипедном костюме. Представляешь, танцевал с Калиной. Ухаживал за ней. И танцевал со всеми, со мной ни разу! Он так весело развлекался! Может, он забыл о своем обещании?
   Малина неподвижно смотрела в стену своими синими глазками.
   - А! - вдруг завопила Крапива. - Я должна тебе признаться, что он и не собирался тебя навещать, это я встретила его в городе, честно тебе признаюсь, и попросила его навестить тебя. Говорю: она вас так любит, хоть бы вы к ней зашли. Говорю: она прямо ночей не спит, так влюблена в вас, а он: да я не знаю, да мне некогда... Как бы занят... Я говорю: ведь она подыхает по вам! И стала настаивать, чтобы он зашел к тебе. Говорю: если вы согласитесь, я вам открою один секрет! И он, представляешь, согласился! Дурак-то! Тогда я ему открыла секрет, что у Калины сегодня день рождения и мы все туда идем. Только ты не идешь. Я сказала, что тебя не позвали. Ну, что тебя не очень-то любят в классе. Никто с тобой не дружит, с бедной, ты никуда не ходишь и так далее. Ну, я хотела, чтобы он тебя пожалел. И я твердо сказала: я ей передам, что вы будете после семи! А вот слушай, он в ответ сказал, я бы пришел, но почему у вас такой некрасивый цветок на окне, зачем, говорит, вы держите такое грубое красное растение! Не советую, говорит, это у Малины отсутствие вкуса! Давай мы выкинем цветок, а?
   С этими словами она испытующе посмотрела на сестру. Малина все так же смотрела в стену, но взгляд у нее стал какой-то очень блестящий, как у ребенка с высокой температурой.
   И она вдруг закричала:
   - Нет! Нет! Нет!
   Крапива в ответ тоже заорала:
   - Ма! Ма! Малинка заболела!
   Мама пришла с градусником, а через десять минут вся семья, сильно переполошившись, уложила Малину в кровать и вызвала врача. У Малины началась тяжелая горячка.
   Она не пришла в себя даже вечером следующего дня, когда ровно в пять часов молодой учитель браво проехал мимо домика сестер, значительно приподнял кепочку в виде приветствия красному цветку, но у цветка был какой-то жалкий вид, его лепестки, числом три, как-то потемнели и больше не сияли.
   А вот когда учитель ехал с моря обратно, то он увидел, что цветок вообще выпал из раскрытого окна. Горшок раскололся, стебелек надломился, а лепестки алели на тротуаре как темные лужицы крови.
   Учитель остановился, поднял горшок и аккуратно положил его в полураскрытое окно, причем один лепесток отвалился и упал.
   Учитель снял его с асфальта и задумчиво положил себе в карман, а затем этот лепесток присоединился к тем двум, что плавали в огромном бокале в воде, причем учитель добавил еще крупинку сахара и полтаблетки аспирина, по порции питания на брата.
   На следующий день по городу поползли слухи, что девушка Малина тяжело больна. Крапива как метеор пробегала по аптекам, ездила на такси за доктором, тащила из магазина сумку лимонов и т. д., и раза два видела учителя, который возился в своем палисаднике, вскапывая кусок земли размером с полотенце. Крапива, затормозив, оба раза вступала с учителем в продолжительные беседы о здоровье своей сестры, а в пять часов вечера Крапива просто торчала в своем окне и встретила и проводила учителя взмахом руки.
   Горшка с остатками цветка учитель больше не увидел - в соседнем окошке было пусто.
   Днем позже учитель и Крапива опять столкнулись - Крапива тащила из аптеки кислородную подушку и, в другой руке, пакет клюквы, и попросила учителя помочь донести этот тяжелый груз до места.
   Он увидел наконец их дом изнутри, там стояла напряженная тишина, не как обычно в жилье - журчит телевизор, звонит телефон, бабушка угощает внука кашей и воспитательной беседой - нет, здесь было пусто и мертво, только из-за одной полузакрытой двери слышалось тяжелое дыхание и чей-то шепот, видимо, родителей.
   - А где цветок-то? - не удержавшись, тоже шепотом спросил учитель (когда они подошли к дому, горшка на окне не было).
   - Тихо, тихо! - испугавшись, зашипела Крапивка. - Потом!
   Учитель тут же ушел, едва попрощавшись, а Крапива подумала: "Заметил, надо же!"
   С этим цветком тоже вышла какая-то глупая история: как-то вечером Крапива просто выкинула его за окно, так ей захотелось вдруг. Она сделала это довольно быстро и грубо, даже не стараясь заглушить стук горшка об асфальт. Потом, правда, Крапивка оглянулась на сестру - поняла ли она, что произошло, и не потащится ли больная искать свой погибший цветочек, на который она чуть ли не молилась. Однако Малина даже не вздрогнула, тихо лежала и все.
   "Потом, - решила Крапива, - я его подберу на улице и вынесу, авось она не заметит".
   Но вскоре Малине стало совсем плохо, и Крапива просидела у ее кровати почти всю ночь, меняя на лбу у сестренки холодные платки. К утру Крапиву сменила бабушка, и только потом, днем, очнувшись от тяжелого сна, Крапива пошла в комнату Малины проверить окно - и увидела, что на подоконнике снова, как ни в чем не бывало, находится цветок, в расколотом горшке, правда, но все еще живой, хотя и с переломанным стеблем и последними двумя лепестками.
   "Вспрыгнул, что ли? - ошарашенно подумала Крапива. - Волшебный, что ли?" - и она оглянулась на сестру. Та явно лежала без сознания. Крапиве пришло в голову, что надо вынести вон это сверхживучее растение, причем ничего не пряча, и так она и поступила.
   И цветок оказался в мусорном контейнере и вступил на ту дорогу, по которой уходит все в этом мире - далеко-далеко, в страну забвения, в сердце земли.
   Попутно, вместе с цветком, Крапива выбросила и еще кое-что, что надо было удалить из дому, пока никто не обнаружил.
   А Крапиву опять послали в аптеку, и по дороге ее останавливали многие люди, весь город знал, что дела у Малины плохи. С учителем она тоже поговорила, а на обратном пути даже специально сделала крюк и прошла мимо его двери - но она выглядела теперь наглухо запертой.
   Хозяин, видимо, уже двинулся к морю на свою ежевечернюю прогулку, правда, немного раньше времени, и Крапива разочарованно отправилась домой, и в груди у нее бушевала сильная печаль.
   А учитель, действительно, покинул город на своем новом велосипеде, он отправился в головокружительный поход по горам и окрестным долинам, предварительно опросив местное население. Он что-то упорно искал.
   Кстати, последний разговор с Крапивой у него был такой:
   - Как самочувствие больной?
   - О, - просияв при виде учителя, сказала Крапива, - у нас состояние вообще-то средней тяжести. - Глаза ее блеснули слезой. - Я просто не могу на нее смотреть. Ночью я сижу с ней, а днем бегаю по врачам и аптекам, отвлекаюсь от этого ужаса.
   - Я прошлый раз интересовался у вас, куда делся цветок, - как бы между прочим сказал умный педагог. - Дело в том, что я хотел попросить у вас отросток.
   - Ой, да вы что, - покачала головой Крапива. - Видимо, был сильный ветер... Его свалило с окна... Я не стала говорить бедной Малинке, она бы тут же умерла от горя... Я сбегала, подняла цветок, горшок уже был расколот... Я поставила его на окно... Думала купить новый горшок... Но забегалась, все забыла, так и не купила. А цветок завял совсем. Я его вынесла в мусор... Хорошо что Малина все равно не видит этот цветок, она же не встает... Нога у нее все хуже и хуже... С тех пор, с выпускного бала, ну вы не помните, наверно... Она даже не танцевала, бедняга...
   - Я не помню...
   - Ну вот. Уж я ее тянула к врачу... Но она упрямая как баран, сидела сиднем в кресле...
   - Так с тех пор и не выходила? - спросил учитель осторожно.
   - Так с тех пор.
   - А что врачи говорят?
   - Кто говорит, что надо ампутировать ногу... Кто говорит, что уже поздно, лишние страдания...
   Тут Крапива заплакала и прижалась к плечу учителя.
   - Как жалко цветок, - внезапно сказал учитель очень резким тоном.
   - Да, жалко. Лежит теперь где-нибудь на городской свалке, извиняющимся тоном сказала Крапива - Если бы я знала, я бы принесла его вам.
   - А я же ее видел где-то... В каких-то гостях, - произнес педагог.
   - Да, кстати, я ведь совсем забыла! Да! Я вспоминаю, Малинка куда-то выходила один раз в красном костюмчике, я забыла. И напрасно, кстати, выходила. Она уже заболевала "Я должна все сказать", - твердила, причем как сумасшедшая. Так что вот. Только хуже себе сделала. Я ее отговаривала, а она сказала, что это для нее важнее жизни. Дурочка, конечно, что может быть важнее жизни! Правда?
   Такая у них получилась беседа
   Стало быть, теперь учитель ехал по горной дороге на своем велосипеде, ехал-ехал и уже к вечеру нашел то что искал - а именно грандиозную городскую свалку, которая дымила и воняла на километры вокруг и потому была сослана подальше от людей.
   Уже смеркалось, учитель ехал, подпрыгивая на неровностях среди куч чего-то невыразимо пестрого. Стали попадаться битые стекла и железные обломки, наш путешественник спешился и повел велосипед очень аккуратно.
   Однако довольно скоро с другой стороны свалки послышался далекий рев мотора - и учитель снова вскочил в седло и помчался, не разбирая дороги и не жалея шин.
   Было очевидно, что там, вдали, среди холмов, гребет к городской помойке следующий дежурный мусоровоз. Он уже был виден внизу, гудящий как навозный жук, он ехал с новой порцией хлама, которая должна была скоро хлынуть и завалить предыдущее - а именно утренний привоз.
   Учитель теперь видел, где у этих кораблей свалки находится пристань, т. е. куда они сваливают свежатинку.
   До той границы было недалеко.
   Однако мусоровоз уже подъехал, стал приподнимать спину - и в наступающей тьме учитель стал быстро расшвыривать какие-то днища, рваные книга и ломаные стулья. Он надеялся успеть и не видел, что над ним нависли тонны строительного мусора...
   Но тут он внезапно увидел в глубине короткий красный блеск, вроде слабого сигнала или искры.
   Могучий педагог отшвырнул в сторону какой-то тяжелый ящик с битым кафелем, затем рваный чемодан - и увидел свой цветок.
   Он лежал, как поломанная стрела, зигзагом, на кусках кирпича, тлея последними двумя лепестками, и корень его уходил в пластиковый мешок для мусора.
   Осторожно высвобождая корень, учитель вдруг увидел в глубине мешка чью-то светлую кудрявую голову - и сердце его почти остановилось от ужаса. Похоже было, что это волосы Малины.
   Учитель поднял мешок - однако тут же понял, что в этом пластиковом мешке лежит: кто-то, выбрасывая цветок, одновременно выкинул и какой-то светлый парик...
   И тут одинокий лепесток сорвался с облысевшего цветка и полетел куда-то в сторону.
   Не выпуская из рук мешка, учитель, как вратарь, сделал бросок в сторону, ловя лепесток - и вдруг ужасный грохот потряс все окрестные горы. Буквально в десятке сантиметров от педагога на свалку обрушился град камней и осколков кирпича. Окрестности заволокло белой пылью.
   Затем все затихло, только эхо ныряло в горах.
   На том месте, где он только что стоял со своим велосипедом, высилось огромное каменное надгробие.
   Там, под камнями, был погребен новенький железный друг, совсем недавно купленный на средства, собранные за год тяжелого труда. Тридцать скоростей было в этом чуде техники, нелопающиеся шины и легкий ход вверх по горам.
   Но там же, под камнями, мог лежать и сам бедовый педагог, и никто бы никогда не обнаружил его безымянную могилу.
   Прощай, велосипед, тихо сказал себе учитель и побрел в сторону города по широкой мусоровозной дороге, а пойманный лепесток он положил в свою кепку для сохранности.
   Что же касается цветка, то он явно умер - почернел, съежился как тряпочка Учитель нес его и всю оставшуюся долгую дорогу тосковал безмерно.
   И, придя домой, бедняга вынул его из пакета, где все еще зачем-то лежал белый парик, и похоронил все, что осталось от цветка, в только что вскопанной грядке при свете крупных южных звезд, а потом щедро полил это дело из леечки.
   Лепесток же он бережно опустил в свой круглый аквариум, где бодро плавали предыдущие ярко-красные лоскутки.
   Что касается парика, то ему было место только в помойном ведре!
   Тем же темным вечером Крапива внезапно навестила учителя в его педагогической берлоге.
   - Вот как вы живете, - сказала она с оживлением, глядя блестящими глазами вокруг. Внезапно она побледнела.
   Перед ней стояла хрустальная чаша с яркими, как искры, лепестками.
   - Ой, как красиво, это что? - забормотала она. - Ой. Что это со мной? Ой. Мне плохо! Мне воды...
   Учитель пошел на кухню и услышал вдруг за своей спиной грохот, звон разбившегося стекла и крик.
   Крапива лежала на полу среди осколков и виноватыми глазами смотрела на педагога.
   - Мне стало дурно, простите, - забормотала она, - но я все уберу...
   Вскочив, Крапива метнулась мимо учителя в кухню, безошибочно нашла веник и совок и, не давши математику опомниться, сгребла все в кучу, в том числе и три красных лепестка - и выбросила в ведро...
   - Я куплю вам новый аквариум, завтра же, - пробормотала Крапива, исчезая.
   После ухода девушки учитель высыпал на газету все осколки из ведра.
   Лепестков среди них как не бывало. Не было и парика.
   Математик сжал кулаки, но было поздно, поздно, поздно...
   Ближайшие два дня он провел дома при запертых дверях, просто лежал, пытался читать и даже не поехал на своем старом велосипеде купаться...
   А когда поехал, его остановила старенькая учительница биологии и среди прочих новостей преподнесла ему и такую, что девушка Малина лежит при смерти, надежды нет. Даже Крапива, ее сестра, которая все время бегала по аптекам, перестала появляться.
   Учитель отправился по привычному маршруту к морю, но как только доехал до знакомого беленького дома, то быстро слез с велосипеда, подошел к знакомому окну, на котором уже не было цветка, подумал, прислушался и перемахнул через подоконник как вор.
   Малина в полной тишине лежала под одеялом очень светлая, как из белого мрамора, исхудавшая, с широко открытыми глазами, и у нее было такое прекрасное лицо, что хотелось плакать или молиться.
   Учитель склонился и прижался лбом к руке умирающей.
   Вдруг послышались быстрые шаги. Он тут же вскочил и вымахнул в окно, и остался по ту сторону. Занавеска скрыла от него все, что происходило в комнате. Он только слышал, что кто-то вошел очень аккуратно, прикрыл за собой дверь, потом как будто рухнул на колени, такое было впечатление...
   Затем раздался тонкий дрожащий звук девичьего голоса:
   - Господи, прости меня! Господи, помилуй ее! Господи, прошу, верни ей жизнь! Я знаю, что была грешна и пыталась колдовать, но мне не надо ничего! Господи, возьми мою жизнь, я так больше никогда не буду делать! Мне не надо колдовства, спаси мою сестру! Она ни в чем не виновата! Ну убей меня! Прости и помилуй! И пусть теперь мое колдовство исполнится, она не хочет жить, но я... (торжественно) Я ЖЕЛАЮ, ЧТОБЫ ОНА ОЖИЛА!
   Учитель, ничего не понимая, слушал этот бред. А потом вошли какие-то люди, заговорили "пойдем, пойдем" и увели ту, которая бормотала как в горячке.
   Настала полная тишина.
   Учитель стоял на улице, прижавшись лбом к стене. Прохожие смотрели на него, видимо, но ему было все равно.
   В комнате, однако, нечто произошло. В той полной тишине, которая царила там, за занавеской, прозвучало что-то, чего раньше не было - кто-то вздохнул, тяжело и хрипло. Потом опять... И еще раз...
   Учитель не удержался, он полез головой за занавеску и увидел Малину глаза у нее были закрыты, но она дышала!
   И наш математик вскочил побыстрей на свой велосипед и помчался, но не к морю, а домой.
   Он зашел за низкий забор, отделявший палисадник от улицы, и там, на черной как смола земле, которую он поливал два раза в день с остервенением безнадежности, сиял ярко-зеленой искрой только что проклюнувшийся росток! Проклевыш, правда, был небольшой, размером с конец иголки.
   Учитель суеверно зажмурился и не позволил себе обрадоваться, это мог быть вполне стебелек лопуха или полыни, мало ли. Той же крапивы, будь она неладна.
   Затем молодой педагог выпрямился и почувствовал себя очень взрослым: он понял, что до сих пор ничего не боялся, поскольку его кто-то охранял (и тот случай на море, и чудесное спасение в Ущелье Смерти, когда он зацепился за веточку, и тот момент на свалке, когда его чуть не задавило вместе с велосипедом). Теперь же Малина была больна, и охранять надо было ее - и ныне, и в будущем.
   Кроме того, он почему-то точно знал, что Малина поправится, и открывались некоторые перспективы, от которых замирало сердце, но прибавлялось забот. Учитель должен был думать о будущем, потому что у них с Малиной родится четверо детей (две девочки сразу и потом два мальчика по очереди), и дом должен быть двухэтажный, чтобы наш кот свободно бегал за нашим щенком. И какие вырастут красные цветы - они будут видны даже ночью, их будет много, и они спасут и сохранят всех, цветы ведь - это живая любовь, и никакого колдовства здесь нет.
   И учитель, переодевшись и купив пять пачек сока и букет пионов, отправился с первым официальным визитом к своей невесте, но сначала на всякий случай накрыл росток баночкой из-под варенья.