Певзнер Керен. Ее последний круиз

   Девицы перешептывались, глядя на Шарон, сидящую рядом с Шуманом, а Мири смотрела невидящим взором перед, забыв об обязательной улыбке. Такой ее и сфотографировал Костя Блюм.
   Вздрогнув от вспышки, Мири словно очнулась, и вновь роскошная улыбка засияла на ее пухлых губах.
   Слово взял Гарвиц:
   - Господа! Приветствую вас на нашей пресс-конференции. Сначала я представлю вам девушек, а потом расскажу о распорядке нашего круиза. Пожалуйста, познакомьтесь...
   Началось официальное действие: девушки вставали, как роботы, улыбались во весь рот, и я лишь поражалась, как при таких улыбках у них оставались холодные оценивающие глаза. Скорей всего, они очень серьезно относились к действию и старались принять наиболее выигрышные позы перед непрекращающимися вспышками.
   Элиэзер сообщил, что первый тур пройдет сегодня вечером, завтра нас ждет увлекательная прогулка по острову, с посещением заповедника с водопадами и горными козлами, а вечером - второй тур с вручением призов и сюрпризами для девушек и публики.
   - Скажите, господин Гарвиц, каковы будут призы?
   Гарвиц развел руками, будто хотел показать величину призов и ответил, улыбаясь:
   - Не сомневайтесь, призы великолепны! Наша фирма никогда не экономит ни на рекламе, ни на качестве продукции. И, уверяю вас, призы будут отличного качества!
   - Что получат девушки, занявшие второе и третье места?
   Выражение лица председательствующего изменилось:
   - К сожалению, условия конкурса таковы, что все, я повторяю, все, получит только победительница! Будет определена еще и дублерша, но ей не достанется ничего. Только в случае отказа победительницы, или выяснения особых обстоятельств, по которым ее невозможно допустить к рекламе нашей продукции, все призы, а также контракт с фирмой переходят к дублерше.
   - Круто! - зашелестели в зале.
   Для девушек эта новость оказалась неожиданной. Они стали переглядываться, на лице Гальи застыло удивленное выражение. Она опомнилась, встряхнула кудряшками и уставилась на Гарвица. Яэль что-то жарко зашептала на ухо Ширли, а Мири обвела зал победным взлядом.
   Только Шарон не изменила позы. Она продолжала улыбаться по голливудскому стандарту, глядя прямо перед собой. По ее лицу невозможно было узнать, обеспокоена она этим сообщением или нет.
   - Тю-тю! - свистнул сидящий рядом со мной Глинский. - Ни тебе "Мисс очарование", ни "Мисс зрительских симпатий". Как в марафоне.
   - В каком марафоне? - очнулась я.
   - Как в старом фильме с Джейн Фондой "Загнанных лошадей пристреливают", - ответил он и навел свою лейку на Мири. - Посмотрите, Валерия, как хороша! Ничуть не сомневается, что выиграет.
   - Ну, если выиграет, значит, повезет девочке, - мягко заметила я.
   Тем временем пресс-конференция продолжалась. Девушки выступали, и на вопрос, каковы ваша планы на будущее, отвечали, что любят мороженое и мечтают работать в компании "Шуман и сыновья". Ни одна ни слова не сказала о том, куда денется в случае проигрыша.
   Господин Шуман, сидел, сложив пухлые руки на животе, и хмурился. Ему явно не нравилось, куда свернула пресс-конференция, но он не знал, как ее прекратить. Он выбивал пальцами дробь и теребил свой галстук. От этого занятия его оторвал вопрос Глинского:
   - Господин Шуман, не кажется ли вам, что такие условия конкурса представляют вас в невыгодном свете? Разве это хорошо: все одной и ничего остальным? Они же все красавицы! Каковы критерии правильности оценки?
   Шуман расцепил свои пальцы и встал:
   - Кто выиграет - решит жюри, составленное из представителей нашего руководства. Это коммерческое мероприятие, призванное улучшить имидж фирмы и обновить рекламу. Вы же не обижаетесь, когда из несколько претендентов на рабочее место выигрывает один, а другие не получают ничего? А в данном случае все девушки, невзирая на то, выиграли они или нет, получили прекрасную экскурсию, несколько нарядов, макияж. Что в этом плохого?
   - Это цинично! - выкрикнула дама-корреспондент женского журнала.
   Элиэзер Гарвиц попытался спасти ситуацию:
   - Господа, господа, не надо. У нас устав, мероприятие было подготовлено и согласовано...
   Но ему не дали договорить. Журналисты встали, и выхватывая сотовые телефоны, поспешили вон из зала. Девушки поднялись тоже. Гарвиц в микрофон объявил о закрытии пресс-конференции, но его уже никто не слушал.
   В коридоре я наткнулась на Костю Блюма. Тот захлопнул крышечку своего сотового, и подмигнул мне:
   - Ну, как вам этот балаган, дорогая?
   Пожав плечами, я направилась к своей каюте. Блюм не отставал.
   - Это скандал, Лера! Его распишут как пульку. Бедные несчастные девушки, жестокий и скупой хозяин. Публика любит такие темы.
   - А, собственно говоря, что произошло? - я была раздражена необходимостью защищать честь фирмы. Не зря же они платили мне зарплату. Или собирались платить. - Это нормальный выбор. Никто их силком не тянул, золотых гор не обещал. Выиграет девушка - получит работу. Не выиграет - не пропадет. Они молодые и здоровые. Найдут себе дело по душе.
   - О! - Костя поднял вверх указательный палец. - Наш дорогой айсберг Шуман - большой поклонник женской красоты! Говорят, однажды в Техасе он зашел в ночной клуб и запал на одну Лолиточку. Та сорвала с него неплохой куш, а когда у него кончились наличные, то потребовала кредитную карточку. Шуман отказался, и загремел в полицейский участок за "особо циничное оскорбление лица женского пола".
   - Зачем вы мне это все рассказываете? - я попыталась остановить поток костиных сальностей.
   - Просто он строит из себя хозяина-барина. Да он уже смотрит на девушек, как на свой личный гарем! И если победительница будет ломаться, тут же подберет новую. Здесь не Америка, помешанная на феминизме! И если я не прав, зачем ему формулировочка: "При выяснении непредвиденных обстоятельств"? Это какие-такие обстоятельства? Спидом заболеет?
   - Нет, сыпь на губах выскочит. Больно будет мороженое лизать, ответила я и скрылась в своей каюте.
   x x x
   До начала конкурса оставалось около двух часов. Отдохнуть мне так и не удалось. Как заведенная, я бегала из одной каюты в другую, проверяла, все ли в порядке у конкурсанток, раздавала наряды, советовала насчет макияжа и туфель, звала Адольфа, приглашала визажиста, и еще Бог знает кого. Если бы я знала, сколько разных разностей свалится мне на голову, сто раз подумалабы, прежде чем соглашаться на такую кратковременную работу.
   Потом все перешли в большую комнату, рядом с залом, ставшую примерочной на время конкурса. Там уже были установлены три больших зеркала и разложены веера с номерами. Эти веера девушки должны были держать на подиуме.
   Элиэзер забежал ко мне примерно минут за двадцать до начала.
   - Валерия, у вас уже все готово? Пересчитайте девушек - скоро начинаем, - и только я его видела.
   Девушек оказалось семь. Пропала Мири. Только минуту назад я видела ее, наносящую последний штрих на алые губы, и как в воду канула.
   - Кто видел Мири? - спросила я.
   - Да чтоб она совсем пропала! - в сердцах сказала Линда и отвернулась.
   Я выскочила из примерочной и понеслась по длинному коридору к каюте Мири.
   На стук никто не отозвался. Побродив еще немного и постучав в другие каюты, я решила вернуться назад через другой выход, надеясь встретить Мири по дороге.
   В самом конце коридора меня привлек какой-то шум. Понимая, что подслушивать нехорошо, но ничего не делая, чтобы не поддаться соблазну, я подошла к двери каюты и прислушалась.
   Голос Мири я узнала сразу, несмотря на противные визгливые нотки. Она кричала:
   - Ты, ты обещал! Обещал, что я буду "лицом фирмы"! И от жены уйти, и... и... - ее голос захлебнулся в рыданиях. Ей никто не отвечал, и она, плача, продолжала. - Я поссорилась с другом ради тебя, у нас уже свадьба намечалась! А ты пришел с этой рыжей, и теперь она глядит победительницей! Я убью ее! Я твоей жене все расскажу! Я открою все твои грязные делишки!...
   Ей отвечал тихий придавленный голос:
   - Только попробуй! Я не для того столько денег вложил в эту операцию, чтобы какая-то истеричка все разрушила. Не мешай, сделаешь все как надо и не останешься без награды. Но не зарывайся. Знай свое место, девушка...
   Отойдя немного от двери, я глянула на номер каюты. Все понятно, это была каюта Шумана.
   Я спешно отошла и правильно сделала. Дверь распахнулась и стукнулась о противоположную стену. Не заметив меня, оттуда выскочила Мири, закрывая лицо руками, побежала, нелепо ковыляя на высоких каблуках, уже полностью одетая для конкурса.
   Мне пришлось дать спринтерский рывок, чтобы по другому коридору добежать до примерочной и встретить Мири там. Увидев ее зареванное лицо, я тут же послала девушку умываться и пресекла участливые распросы остальных.
   Часы пробили восемь и мы, дружной стайкой, под звуки торжественного марша, вошли в зал.
   Зал был украшен гирляндами шариков, свитых в арку. Вокруг сцены стояли вафельные стаканчики в рост человека. Туда вполне можно было засунуть любую девушку. Столики жюри украшали запотевшие хромированные термосы для мороженого.
   Музыканты прекратили играть, слово взял Элиэзер Гарвиц. Он понес обычную бодягу о том, как приятно всех видеть в зале, какая замечательная фирма "Шуман и сыновья", что краше наших девушек нет на свете и прочее, и прочее.
   Наконец, объявил первый конкурс. Девушки, изящно пройдясь по сцене, подходили к маленьким столикам и крутили ручки морожениц. Потом подходили к судьям и перекладывали мороженое в термосы. Жюри оценивало изящество и манеры.
   Я во все глаза смотрела на Мири. Покрасневший носик она спрятала под светлой пудрой. Один раз поскользнулась и чуть не залепила мороженым в глаз пожилому судье, сидящему справа от Шумана.
   Линда крутила ручку мороженницы, как истая голландка - невозмутимо и напористо. Эфиопка Рики наклонила голову влево, прислушиваясь к звукам, доносящимся из-под крышки. Яэль и Катя переглядывались и хихикали.
   И лишь Шарон была на высоте. Отточенными движениями она крутила ручку, не переставая улыбаться всем в зале, изящно согнувшись, накладывала мороженое в хромированные недра термоса, и возвращалась на сцену, эффектно покачивая бедрами.
   И совершенно естественно, что рыжеволосая красавица получила больше голосов, чем ее соперницы.
   Не только Мири бросала на Шарон гневные взгляды. Другие девушки тоже не радовались успеху фаворитки, хотя и не выражали своих чувств так явно.
   Объявили получасовой перерыв. Мои подопечные бросились в примерочную. Там уже стояли наготове Адольф-парикмахер с визажистом. Следующий этап должен был проходить в купальниках, и поэтому девушки спешно переодевались, не обращая ни на кого внимания.
   - Валерия, у меня в каюте остались духи, я сейчас!
   - Ой, а я станок забыла...
   Девицы разбежались по каютам. Вот трудная работа! Через десять минут им на сцену выходить, а у них еще подмышки не бриты.
   Все это время я сидела как на иголках. Нужно было идти их собирать. Хорошо, что не все ушли. Катя с Ширли подтягивали друг дружке лифчики, Рики расчесывала копну кудряшек, а Яэль вертелась перед зеркалом. Наконец они собрались, и я проводила их до конференц-зала.
   Но три девушки еще не вышли. Мне снова пришлось идти и вытаскивать их из кают.
   Как всегда пришлось спуститься по лестнице, обогнуть небольшой холл и пройти длинный коридор. В конце коридора горничная несла стопку белья на тележку, стоящую поблизости. Мне захотелось попросить ее постучаться в двери кают, чтобы сэкономить время, но я не решилась ее побеспокоить.
   - Шарон, Мири, Линда, на выход! - закричала я на весь коридор.
   Двери на противоположных сторонах раскрылись, и Шарон с Линдой вышли мне навстречу.
   - Мы уже идем.
   Я невольно залюбовалась ими. Обе высокие, статные. Одна рыжая, другая блондинка, они вышагивали на высоких каблуках, а под изящными халатиками были надеты только купальники, отчего их ноги казались непропорционально длинными.
   Они быстро прошли мимо меня, и скрылись на лестнице, а я громко постучала в каюту Мири.
   - Мири, сколько можно тебя искать!
   От моего стука дверь отворилась. Мири ничком лежала на кровати.
   - Ты что, заснула? - я подошла и потрепала ее за плечо.
   От моего движения она развернулась, и моему взгляду предстал страшная картина: шею девушки перерезала страшная коагуляционная полоса, лицо побагровело, а между губ торчал прикушенный кончик языка.
   Сердце мое заныло сразу. Приложив руку к груди, я прислушалась. Нет, все в порядке, готово выпрыгнуть, но еще здесь. Что же делать? Куда и кому сообщить?
   Почему-то мне пришло в голову протереть дверную ручку. Смутно припомнилось, как это всегда проделывал Арчи Гудвин, незаменимый помощник великого сыщика Ниро Вульфа. Я вытащила платок и вышла из каюты.
   За этим занятием меня застал Глинский.
   - Валерия, что это ты делаешь?
   Охнув, я снова схватилась рукой за сердце. А второй - за ручку, которую только что тщательно вытирала. Признаваться сейчас, что за дверью лежит мертвое тело, было как-то не с руки:
   - Вот, испачкала чем-то руки. Теперь оттираю, - сказала я наобум.
   - А почему ты трешь дверь, а не руку?
   - Ой, я такая рассеянная... Прости, мне надо идти. Антракт уже закончился.
   Захлопнув дверь в каюту с мертвой Мири, я бросилась прочь и, по дороге, заворачивая на всем бегу за угол, налетела со всего размаху на стилиста Адольфа. Дама я крупная, к тому же масса оказалась помноженной на ускорение, так что лядащему парикмахеру не поздоровилось. Он упал на ковер, сверху его прижала я, и в таком виде нас увидала давешняя горничная с каталкой.
   - Что с вами? - она бросилась стаскивать меня с парикмахера.
   Тот придушенно матерился. Всем своим видом он напоминал распластавшуюся тощую лягушку.
   Встала я неудачно, вновь зацепившись за Адольфа. Он принялся отряхивать свой белый парикмахерский халат от прилипших катышков коврового покрытия. Решив ему помочь, я отряхнула его сзади, поправила воротник халата и даже заправила в карман торчащий оттуда кусочек черной ажурной тряпочки, не переставая изо всех сил извиняться.
   Адольф махнул рукой и удалился, поддерживаемый горничной, а я поспешила на конкурс.
   В зале все уже собрались. Семь красавиц стояли кучкой, все в разноцветных шелковых халатах с разрезами до бедра, и перешептывались. Музыканты наигрывали блюз, публика явно скучала.
   Хорошо, что Гарвиц был в зале. Не обращая внимания на удивленные взгляды, я подошла к столу жюри, и сказала Элиэзеру:
   - Мне нужно с вами поговорить. Пойдемте.
   Поднялись с места, кажется, все. То ли я произнесла эту фразу излишне громко, то ли голос меня чем-то выдал, но вышли мы из зала в сопровождении всего состава жюри. За нами потянулись журналисты.
   - Валерия, скажите толком, что произошло? - сердито вопросил Гарвиц.
   Не ответив, поскольку мы уже подошли к каюте, где лежала насчастная Мири, я распахнула дверь и сделав приглашающий жест рукой, дала пройти внутрь Элиэзеру. Остальным ход был закрыт.
   Еще пару секунд поборовшись с дверью, не желающей закрываться, я обернулась на раздраженную реплику Гарвица:
   - Что за шутки, Валерия?
   Придерживая задом дверь, чтобы не ворвались журналисты, я попыталась было удивиться равнодушию и выдержке нашего советника по связям с прессой, но тут не поверила своим глазам. Ноги мои задрожали, я шлепнулась на пол, не забывая упираться в дверь.
   Тела на кровати не было.
   - Где оно? - заорала я, тыча пальцем в сторону кровати. - Оно было здесь!
   Наверное, выброс пальца ослабил позицию моего зада, бывшего форпостом обороны. Дверь поддалась, и в комнату протиснулись начальник охраны, вездесущий Костя и фоторепортер газеты "Новости дня". В глазах зарябило от вспышек, и я закрыла их.
   - Валерия, кто оно, что оно? Что с вами происходит? Вы выпили? Первый раз вижу, чтобы на человека так влияла качка! Я же дал вам лекарство!
   - М-мири... Тут она лежала...
   - Что? Она лежала? Ее тоже укачало? Почему вы не обратились к судовому врачу?! Это ваша прямая обязанность!
   Мне уже надоели его крики, я встала, и отряхнула юбку.
   - Почему, почему? Потому! Не нужен ей был никакой врач. Задушили вашу Мири! А я это увидела.
   - Что вы несете?! - заорал он так, едва не бросившись на меня с кулаками.
   Но я твердо стояла на своем. Только что здесь я видела задушенную девушку, она лежала вот тут, несколько минут назад. И вообще, почему не пригласят судовую полицию? Почему тут столько посторонних людей, и в частности журналистов?
   Толпа расступилась, в комнату протиснулись Шуман в сопровождении уже знакомого мне Соломона Барнеа, начальник отдела безопасности фирмы.
   Соломон тут же принялся за дело - выставил всех из каюты, приговаривая: "Господа, давайте разойдемся, надо все проверить, прессе сообщат, пока без комментарий." Причем у него выходило так монотонно и заученно, что я восхитилась профессиональной подготовкой. Наверное, ему не раз приходилось выталкивать народ из комнат с трупами.
   - Так, госпожа Вишневская, рассказывайте, - приказал мне Шуман негромким голосом, когда в комнате воцарилась тишина.
   Мы сели в низенькие кресла, стоящие возле журнального столика. Начальник охраны остался сторожить дверь.
   - Мне нечего рассказывать, - нахмурилась я, - Вошла, увидела задушенную Мири, выскочила, встретила Глинского...
   - Вот тут, пожалуйста, подробнее, - они оба насторожились, как гончая, почуявшая след.
   - Ничего особенного, - ответила я, всем своим видом выражая преданность и стремление раскрыть тайну, - Глинский спросил меня, что я тут делаю, и пошел дальше.
   - И вы не поинтересовались даже, а что здесь делает он? - с ударением на "он" спросил мой временный начальник.
   - А что, ему нельзя ходить по этому коридору? - как истинная еврейка, я ответила вопросом на вопрос.
   Пока они оба соображали, что мне ответить, я перешла в наступление:
   - Прошу вас не допрашивать меня, а поверить моим словам! Мне не было никакого резона убивать Мири, и врать вам тоже нет смысла. Так же как и вы, я заинтересована в том, чтобы мероприятие прошло успешно. Ведь мне по условиям контракта полагается бонус...
   - О, Господи! - Шуман схватился за голову. - Тут такое творится, а она думает о бонусе! Вам не стыдно, уважаемая?
   - А почему мне должно быть стыдно? - я пожала плечами. - Вы мне не верите, так поверьте в то, что мне не выгодно было убивать вашу протеже.
   При этих словах Соломон усмехнулся в сторону, и я поняла, что приобрела в его лице союзника.
   - Надо что-то делать, - он остановил мои разглагольствования резким взмахом руки, - с трупом на борту, да еще пропавшим при невыясненных обстоятельствах, мы не сможем сойти на берег. А Кипр уже рядом!
   - Может, тело выбросили в воду? - предположил Шуман.
   - Где вы тут видите окно?
   Действительно, администрация фабрики мороженого поскупилась на билеты и купила места в каютах, находящихся внутри корабля, без иллюминатора.
   Каюты были красиво отделаны, с потолка струился мягкий свет, а роль окна играла картина с морским пейзажем. Так что никакой клаустрофобии не ощущалось.
   Скорей всего, администрация думала так: девушки будут в каютах только спать, а все время проводить на подиуме и мероприятиях. Зачем же им окна, если на этом можно еще и сэкономить?
   Тогда отсутствие окна превращало ситуацию в классическую загадку убийства и исчезновения трупа из запертой комнаты.
   В дверь настойчиво постучали.
   - Откройте немедленно!
   Шуман посмотрел на Соломона Барнеа, и тот нехотя отпер дверь.
   И опять пришлось нам закрываться от блицев.
   На пороге стоял старший помощник капитана, молодцеватый и подтянутый. Он строго смотрел на нас.
   - Господин Шуман, капитан корабля приглашает вас к себе.
   Помявшись, мой временный начальник вышел из комнаты.
   В образовавшуюся щель тут же залезли журналисты и обступили меня.
   Мне это все надоело. И я решила, что сейчас не до поведения комильфо. Расталкивая их руками, я выскочила, добежала до своей каюты и, царапая ключом замочную скважину, ворвалась внутрь.
   На моей постели лежала задушенная Мири...
   Последнее, что я помню - дверь моей каюты распахивалась в коридор.
   x x x
   Открыв глаза, я увидела знакомое лицо с веснушками.
   - Где я, Шарон?
   Комната была незнакомой. По тому, что преобладал белый цвет и никелированные детали интерьера, я поняла, что нахожусь в лазарете.
   - Все хорошо, Валерия, - она улыбнулась. - Вы в медпункте, а мы с девочками тут дежурим. Линда ушла, теперь моя очередь.
   Голова гудела так, как будто в нее поместили судовую трубу. Попытавшись приподняться, я охнула и болезненно скривилась.
   - Вам плохо? - забеспокоилась Шарон. - Позвать доктора?
   - Нет, нет, все в порядке, - откинулась я на подушки, - ты лучше расскажи, как там, снаружи?
   - А вам опять плохо не станет? - девушка с сомнением посмотрела на меня.
   - Куда уж хуже... Рассказывай.
   - Вы лежали в коридоре. Вас увидали журналисты и побежали спасать. А когда заглянули в каюту, то забыли обо всем на свете. Чуть было вас же не затоптали. Пришлось девочкам оттянуть вас в сторонку, а то эти охотники за жареным совсем взбесились. Потом вмешались матросы и навели порядок.
   Шарон поправила мне подушку и вновь села на стул возле моей постели.
   - Капитан дал приказ поворачивать обратно. Никакого Кипра. С покойником на борту ни одна страна не впустит!
   - Жаль, - пробормотала я, борясь с дурнотой. Голос Шарон доносился как сквозь вату:
   - Тогда все наши девочки бросились к Шуману просить, чтобы он уговорил капитана не поворачивать, а сделать все же стоянку на Кипре. Зря мы, что ли, столько нарядов везем, да и съемки там будут самые выигрышные!
   - Уже известно, кто убил Мири? - не совсем тактично прервала я ее разглагольствования.
   - Нет, что вы! И чтобы убийца не сбежал, капитан принял решение усилить охрану и проверку для всех, кто будет выходить на берег на Кипре.
   - Так что, все-таки будет остановка на Кипре? - удивилась я.
   - Ну, да... Наш благодетель, - тут она забавно шмыгнула носиком, - как бульдозер. Так попер на капитана. "Я, мол, убытки терплю! У меня контракты, реклама, журналисты! Немедленно делайте остановку! Я так сказал!"
   - И он согласился?
   - А куда ж он денется? Ведь корабль зафрахтован Шуманом. Весь.
   - С удовольствием прогуляюсь по твердой земле, - просияла я, - а то от этой качки меня уже тошнит! Я-то думала, что мы никуда заходить не будем...
   Поняв по выражению лица Шарон, что я ляпнула что-то не то, я замолчала. Откуда ей было знать, что распорядок дня и портфолио девушек выкрали из моей каюты в самом начале нашего пути? Немудрено забыть такую важную вещь, как съемки на Кипре.
   - А как же? - удивилась Шарон. - Разве вы не помните, что у нас запланирована экскурсия и видеосъемка на водопадах? Вся пресса будет. Шуман приказал два контейнера с мороженым взять для рекламы на природе.
   Она с сожалением посмотрела на меня. Забыть о таком событии, как предстоящая поездка по райскому острову! Не все же торчать в этих каютах без иллюминаторов.
   Неожиданно в каюту зашел Соломон, наш главный охранник. Шарон, поняв, что она лишняя, вышла и тихонько прикрыла за собой дверь.
   - Рад видеть вас, дорогая, в добром здравии, - церемонно произнес Соломон, присаживаясь на стул, с которого только что встала девушка. Помолчал немного, а потом, как набравшись воздуху, произнес:
   - Валерия, я связывался с управлением, - с каким именно управлением, он не разъяснил. - Там мне сообщили, что вы уже имели опыт расследования преступлений. Вы же работали вместе с Михаэлем Борнштейном, старшим следователем из отдела по расследованию убийств!
   Вот это слава, Валерия! Уже прознали. Интересно, они мне за расследование заплатят, или опять я, по выражению Дениса, бесплатно вляпаюсь по самое не могу?
   - Даже не знаю, чем я могу помочь следствию... - пробормотала я. Ведь я занималась этим неофициально.
   - Это пока мы не вернемся назад. - заторопился Барнеа, опасаясь отказа. - Мой босс не хочет лишнего шума, и поэтому расследование надо провести своими силами, чтобы поменьше народу узнало о реальном состоянии дел.
   - Интересно, как вы собираетесь это скрывать? - удивилась я. - На корабле полно журналистов!
   - Об этом мы уже позаботились. Журналисты прикормлены, писать будут о несчастном случае.
   Я задумалась. Вот он, момент истины. Наконец-то настало время показать, что Валерия Вишневская не просто взбалмошная бабенка, сама навлекающая на свою голову приключения, а опытный сыщик, к которой в трудные минуты обращаются за помощью. И не будут больше меня с сарказмом называть "наша Эркюлия Пуаро", Михаэль Борнштейн не нахмурит свои брови: "Валерия, ну сколько можно мешать полиции заниматься делом...", а мой ненаглядный Денис, наконец-то оторвется от экрана монитора, где он уже несколько недель изучает падающий биржевой индекс НАСДАК, и посмотрит на меня с благоговением.
   Из сладостных мечтаний меня вывел хрипловатый голос Соломона Барнеа:
   - Вы бы не могли сказать мне, Валерия, что это такое? Мы нашли в каюте Мири.
   И он протянул мне полиэтиленовый кулек, на дне которого болталась какая-то металлическая штучка.
   Рассмотрев улику хорошенько, я поняла, что о карьере Шерлока Холмса вкупе с Ниро Вульфом придется позабыть. В мешочке лежала выдранная с мясом пряжка от моих босоножек, которые я дала надеть Линде.
   - М-может быть, эта штучка принадлежит второй девушке, ж-жившей вместе с Мири в комнате? - заикаясь спросила я.
   - Не думаю. Я уже опросил всех девушек. Никто не видел такую деталь у убитой и никто не знает, что это такое... - он повертел кулечек в руке. Похоже на деталь кожаного ремешка. Но попробуй найти этот ремешок! Сумочки, что ли, у всех проверять?