Страница:
На полном ходу она ворвалась в гостиную.
— Мамуля, Филлис сказала, что если ты хочешь… — Слова застряли у нее в горле. Что-то явно было не так, случилось что-то очень неприятное.
Молли сидела в кресле у камина, но когда она повернула лицо к дочери, оно было искажено отчаянием, распухло от слез и обезображено рыданиями. На столике стоял наполовину опорожненный стакан для вина, а на полу у ног Молли были рассыпаны, точно опавшие листья, исписанные убористым почерком листы тонкой
бумаги.
—Мама!—Инстинктивным движением Джудит закрыла за собой дверь. — Что, Бога ради, произошло?
— Ах, Джудит…
В ту же секунду Джудит уже стояла на коленях подле ее кресла.
— Скажи же, в чем дело? — Никакая дурная новость не могла потрясти ее больше, чем зрелище рыдающей матери.
— Письмо от твоего папы, я только что прочитала его. Я этого не переживу…
— Что с ним случилось?
— Ничего. — Молли приложила к лицу скомканный, уже основательно промокший от слез платок, — Просто… дело в том, что… мы не останемся в Коломбо… его назначили на новое место, и нам надо ехать в Сингапур,
— Но почему ты так расстроилась?
— Потому что опять мы переезжаем… в другое место… Как только мы прибудем в Коломбо, снова надо будет собирать вещи, и опять в дорогу… На новое место, где я ни разу не была, где я никого не знаю. Мне и в Коломбо-то возвращаться не хотелось, но там, по крайней мере, я жила бы в нашем старом доме, а Сингапур — это еще дальше… и мне придется… Я знаю, я веду себя глупо… — Из глаз Молли снова полились слезы. — Но почему-то… я чувствую, что это последняя капля. У меня больше нет сил. А ведь надо еще… — Она задохнулась от сотрясавших ее рыдании и не могла уже произнести ни слова. Джудит поцеловала ее и почувствовала запах виски. Ее мать никогда не пила виски.
Молли вытянула руку и неуклюже обняла Джудит.
— Мне бы сейчас чистый носовой платок…
— Я принесу,
Джудит встала, вышла из комнаты, взбежала вверх по лестнице к себе в спальню. Вынула из комода один из своих больших, добротных школьных платков, резко, с грохотом задвинула ящик обратно и подняла взгляд на свое отражение в зеркале. Оттуда на нее взглянуло растерянное, испуганное лицо, такое же, как у ее плачущей внизу матери. Стоп, так не годится. Кто-то из них двоих обязан оставаться сильным и сохранять ясную голову, иначе все пропало. Джудит раз-другой глубоко вздохнула, взяла себя в руки и заставила успокоиться. Как там говорила ей тетя Бидди? Не оказываться в ситуациях, а самой создавать их. Вот как раз и подвернулась ситуация, когда же, как не сейчас, применить совет тети Бидди на деле? Джудит вся подтянулась, расправила плечи и стала спускаться вниз.
Вернувшись в гостиную, она обнаружила, что Молли также сделала над собой некоторое усилие: она подобрала с пола упавшие листки и даже сумела растянуть дрожащие губы в вымученную улыбку.
— О, спасибо, родная… — Она с благодарностью взяла у дочери чистый носовой платок и высморкалась. — Мне так стыдно. Не знаю, что на меня нашло. Сегодня был такой тяжелый день. Наверно, я просто переутомилась…
Джудит села на прикаминную скамеечку:
— Можно мне прочитать письмо?
— Разумеется. — Мать подала ей конверт.
«Дорогая Молли»… Четкий, ровный почерк. А текст письма очень отчетлив. Отец всегда писал черными чернилами.
«Когда ты получишь это письмо, Рождество уже будет позади. Надеюсь, вы с девочками хорошо повеселились. Я должен сообщить тебе весьма важные новости. Вчера вечером меня вызвали и сообщили, что решено направить меня в Сингапур управляющим компании "Уилсон — Маккинон" '. Это повышение в должности, и, стало быть, я могу рассчитывать на большее жалованье, а также на другие привилегии, такие как более просторный дом и служебный автомобиль с личным водителем. Надеюсь, тебя это тоже обрадует. Я должен буду вступить в новую должность только через месяц после того, как вы с Джесс прибудете в Коломбо; так что у нас с тобой будет время подготовить наш дом для человека, который прибудет на мое место; а потом мы втроем поплывем в Сингапур. Я знаю, ты будешь скучать по Коломбо. Тем не менее, я с волнением и восторгом думаю о том, что мы поплывем все вместе и будем вместе потом, когда устроимся в новом доме. Моя новая работа намного ответственнее и труднее, но я чувствую, что в состоянии с ней справиться и успешно выполнить все, что от меня потребуется. Не могу дождаться того момента, когда наконец, увижу тебя и впервые встречусь с Джесс. Я надеюсь, она не будет меня дичиться и в конце концов привыкнет к мысли, что яее отец.
Передай Джудит, что ее рождественский подарок должен прийти со дня на день. Надеюсь, все приготовления, связанные с ее переводом в «Школу св. Урсулы», идут по плану и что расставание не будет для вас слишком мучительным и горьким.
На днях видел в клубе Чарли Пейтона. Он сказал, что Мэри ждет ребенка. Они хотят пригласить нас на ужин…»
И так далее. Читать дальше не было необходимости. Джудит сложила листки и вернула их матери. Потом сказала:
—По-моему, все идет как нельзя лучше. Я так рада за папу!
Мне кажется, ты совсем не должна расстраиваться.
— Я не расстраиваюсь. Я просто… убита. Я знаю, во мне говорит эгоизм, но я не хочу ехать в Сингапур, Там так жарко и влажно, и потом — новый дом, новые слуги… заводить новые знакомства… и прочее. Для меня это слишком…
— Но с тобой же будет папа.
— Знаю…
— Тебя ждет масса удивительных вещей.
— Я не хочу удивляться. Я хочу мира и покоя, и мне не надо никаких перемен. Я хочу, чтобы у меня был дом, а не бесконечные переезды с места на место и разлуки. А все требуют от меня чего-то, и каждый говорит, что я все делаю неправильно, что я ничего не понимаю и не умею…
— Но это не так!..
— Бидди держит меня за идиотку. И Луиза тоже.
— Да не обращай ты на них внимания!
Молли еще раз высморкалась и снова отпила из своего стакана. — Я не знала, что ты пьешь виски,
Да обычно я и не пью. Но тут мне нужно было выпить. Поэтому я, видно, и распустила нюни. Наверно, я пьяна.
— Не похоже.
Молли обратила к дочери робкую, смущенную улыбку, пытаясь посмеяться над собственной слабостью:
Мне очень жаль, что все так получилось утром. Мы так глупо повздорили с Бидди. Я не знала, что ты слушаешь. В любом случае мы не должны были вести себя, как малые дети.
— Я не подслушивала.
— Я знаю. Надеюсь, ты не считаешь, будто я только о себе думаю и несправедлива к тебе. Ведь тетя Бидди хотела пригласить тебя к себе, а я встала поперек. Дело в том, что Луиза… ну, она и в самом деле недолюбливает Бидди, и поэтому возникла еще одна проблема, и мне надо было ее как-то решать… наверно, у меня не очень хорошо получилось.
Джудит ответила ей с полной откровенностью:
— Я и не думаю возражать против того, что ты решила, — и затем прибавила то, что давно мечтала сказать матери: — Это ничего, что я буду жить у тети Луизы или не поеду к тете Бидди. Но вот что мне совсем не нравится, так это то, что ты никогда не говоришь со мной о своих планах, не спрашиваешь, чего хочу я.
— То же самое сказала мне Бидди. Перед самым обедом она опять на меня насела. И я чувствую на себе огромную вину — оттого, что, пожалуй, слишком часто принимала решения на твой счет, не обсуждая их с тобой: о школе, о тете Луизе и все прочее… А теперь у меня такое чувство, что уже поздно пытаться что-то исправить.
— Тетя Бидди не должна была огорчать тебя. И ничего еще не поздно.
— Но мне еще так много предстоит сделать. — Молли снова панически запричитала: — Я оставила все на последний момент, даже не купила тебе одежду для школы, а ведь еще надо похлопотать насчет Филлис, разобрать вещи в доме и так далее…
Она производила такое жалкое впечатление, была так беспомощна, что Джудит внезапно почувствовала себя невероятно сильной и собранной, способной ее защитить.
— Мы тебе поможем. Я помогу. Мы все сделаем вместе. А что до этой ужасной школьной формы, то почему бы нам завтра не поехать и не купить ее? Где она продается?
— В магазине «Медуэйз», в Пензансе.
— Хорошо, значит, мы съездим в «Медуэйз» и расправимся со всем одним махом.
— Но надо еще купить все эти клюшки для хоккея на траве, и Библию, и несессер…
— Их мы тоже купим. Мы не вернемся, пока не закупим все. Поедем на машине. Ты должна набраться смелости и сесть за руль, не можем же мы везти такую груду вещей на поезде.
Молли несколько приободрилась и выглядела уже менее растерянной. Кто-то взялся решить за нее одну из проблем, и это, кажется, вернуло ей долю уверенности в себе. Она произнесла: «Хорошо» и, подумав, добавила:
—Джесс мы оставим с Филлис, а то она нам все нервы истреплет. И предпримем этакую прогулку вдвоем, ты и я. А на обед зайдем в «Митру», побалуем себя за труды. К тому времени уже будет за что.
—А потом, — сказала Джудит твердым, не допускающим возражений тоном, — доедем до «Святой Урсулы», я хоть посмотрю, какая она из себя. Не могу же я идти в школу, которую никогда не видела.
—Но сейчас ведь каникулы. Там никого не будет.
— Вот и хорошо. Полазаем везде тайком, позаглядываем в окна… В общем, с этим покончено, так что не унывай, не расстраивайся. Ты уже лучше себя чувствуешь? Хочешь принять ванну? А хочешь — ложись в постель, Филлис принесет тебе ужин на подносе.
Но Молли отрицательно покачала головой:
— Нет-нет, хотя это было бы чудесно. Я уже в полном порядке. Ванну я приму попозже.
— В таком случае, я пойду скажу Филлис, что мы уже можем приступить к ее вареной курице.
— Подожди еще минутку. Я не хочу, чтобы Филлис узнала, что я плакала. Это очень заметно?
— Нет. Просто раскраснелась немножко, сидя возле огня. Молли наклонилась к дочери и поцеловала ее:
— Спасибо. Благодаря тебе я почувствовала себя совсем другим человеком. Ты такая милая.
— Ерунда. — Джудит на мгновение задумалась, подыскивая какую-нибудь утешительную фразу, — У тебя просто был трудный день.
Молли открыла глаза, встречая новый день. За окном едва рассвело, вставать было рано, и она нежилась в теплой постели, завернувшись в льняные простыни и воссылая благодарения небу за то, что уснула, едва голова ее коснулась подушки, и проспала без сновидений всю ночь, даже Джесс ее ни разу не разбудила. Последнее само по себе было уже маленьким чудом, поскольку Джесс была требовательным и капризным ребенком. Если она и не просыпалась в первые часы после полуночи, начиная призывать воплями свою мать, то вскакивала утром чуть свет и расталкивала Молли, бесцеремонно забираясь к ней в постель.
Но вчера, судя по всему, девочка тоже устала — в половине восьмого утра она все еще не давала о себе знать, и Молли продолжала наслаждаться непривычным покоем. Может быть, это из-за виски? Может, выпивать по стаканчику каждый вечер, и тогда будешь спать крепко и спокойно? Или просто-напросто физическое изнеможение взяло верх над всеми нестерпимыми страхами и треволнениями вчерашнего дня. Так или иначе, ей удалось заснуть и как следует выспаться. Она чувствовала себя отдохнувшей, полной сил и готовой встретить во всеоружии новый день с его трудностями и заботами.
Главным делом была покупка школьной одежды для Джудит. Молли поднялась с постели и натянула на плечи халат, затем пошла к окну, чтобы закрыть его, и раздвинула шторы. Ее глазам предстало бледное, туманное утро. Ночная тьма еще не окончательно рассеялась и было очень тихо. Под окном раскинулся спускающийся террасами сад, неподвижный и мокрый от росы, с берега за железнодорожной линией доносились крики кроншнепов. Но небо было ясное, и Молли подумалось, что сегодняшнее утро, может статься, сулит один из тех дней, которые весна похищает у корнуолльской зимы, — когда все вокруг напоено ощущением пробуждающейся жизни: сквозь мягкую черную землю начинает пробиваться зелень, набухают почки на деревьях и воздух оглашается песнями вернувшихся перелетных птиц. Этот день, проведенный от начала до конца со своей старшей дочерью, останется у нее в памяти как что-то особенное, словно яркая, четкая фотография, аккуратно вставленная в изящную рамку.
Она отверзлась от окна, села за туалетный столик и достала из выдвижного ящика объемистый конверт из оберточной бумаги, в котором находился список обязательной одежды для воспитанниц «Школы святой Урсулы», вместе с многословными указаниями и инструкциями для родителей.
«Пасхальный триместр начинается пятнадцатого января. Ученицам, остающимся в школе на полный пансион, необходимо прибыть не позднее 14.30 этого дня. Убедитесь, пожалуйста, что медицинская споавка вашей дочери подписана. Секретарь мисс Катто встретит вас в вестибюле и проводит в отведенную вашей дочери спальню. Если вы пожелаете, мисс Катто будет рада пригласить каждого из родителей на чай в своем кабинете (начиная с 15.30). Ученицам, остающимся в школе на полный пансион, запрещается проносить в спальни какие-либо сладости или продукты питания. Разрешенная установленная норма сладостей составляет два фунта в семестр и должна быть передана экономке. Настоятельно просим вас убедиться в том, что вся обувь вашей дочери разборчиво помечена ее именем и фамилией…»
И так далее и тому подобное. Правила и предписания для родителей были, казалось, столь же строги, сколь и для бедных деток, Молли пробежала глазами список обязательной одежды, растянувшийся на три страницы. «Предметы одежды, отмеченные звездочкой, можно приобрести в магазине „Медуэйз: ткани и одежда“ (г. Пензанс)». Отмечено звездочками было практически все. «Пожалуйста, убедитесь… пожалуйста, не забудьте…» Ну, ладно, если удастся купить все в одном месте, то хлопоты займут не очень много времени. А покончить с этим делом надо.
Молли засунула бумаги обратно в конверт и отправилась на поиски Джесс.
Во время завтрака, засовывая ей в рот с ложечки вареное яйцо (ложечку за папу, ложечку за Голли…), она сообщила младшей дочери, что сегодня уедет с Джудит по делам, а Джесс останется дома.
— Не хочу оставаться! — крикнула Джесс.
— Ну, почему же ты не хочешь? Вы с Филлис прекрасно проведете время.
— Нет! — Девочка упрямо выпятила нижнюю губу.
— Возьмете Голли на прогулку, купите фруктовых леденцов у миссис Берри…
— Ты пытаешься подкупить ее леденцами, — тихо заметила Джудит с другого конца стола.
— Все лучше, чем истерика…
— Не хочу!
— Вряд ли это поможет.
— Но Джесс, ты же любишь фруктовые леденцы…
— НЕ ХОЧУ!.. — По лицу Джесс потекли слезы, рот перекосился, и она заревела.
— О Господи, началось!.. —констатировала Джудит.
Но в этот самый момент вошла Филлис с горячими тостами на решетчатой подставке. Поставив их на стол, она спокойно поинтересовалась: «В чем тут дело, а?», сгребла Джесс в охапку и, не обращая внимания на истошные завывания, вынесла ее из комнаты, закрыв за собой дверь. Вопли постепенно стали стихать.
— Слава тебе Господи! — вздохнула Джудит. — Теперь мы можем окончить завтрак в тишине и спокойствии. И ты, мама, не ходи к ней прощаться, а то она снова начнет.
Молли вынуждена была признать, что старшая дочь права на сто процентов. Попивая кофе, она посматривала на Джудит, которая сегодняшним утром спустилась к завтраку с новой прической — волосы зачесаны назад и схвачены на затылке темно-голубой ленточкой. Молли не могла сказать наверняка, к лицу ли Джудит этот новый стиль. Она стала выглядеть совсем по-другому, уже не походила на маленькую девочку, а уши, теперь открытые, никогда ее не красили. Но Молли ничего не сказала и подумала, что Бидди одобрила бы такую сдержанность.
Вместо этого она внесла деловое предложение:
— Думаю, нам лучше выехать сразу после завтрака. Иначе мы не успеем сделать всего, что намечено. Ты бы только видела, какой длинный этот список! А потом надо еще будет пришивать ко всем вещам метки с твоим именем. Подумай только — сколько времени на это уйдет! Может быть, хоть Филлис мне поможет…
— А почему бы нам не воспользоваться швейной машинкой?
— Отличная мысль! И быстрее, и аккуратнее. Как это мне в голову не пришло!
Через полчаса они уже были готовы. Молли вооружилась списками, инструкциями, сумочкой и чековой книжкой и предусмотрительно экипировалась (никогда не знаешь, чего ожидать от погоды) на случай дождя: закрытые туфли, дорогой и элегантный плащ «берберри» и модная бордовая шляпа. Джудит надела свой старый темно-синий плащ и клетчатый шерстяной шарф. Плащ был ей уже коротковат, и ее худенькие ноги казались чересчур длинными. Она спросила у матери:
— Ничего не забыла?
— Как будто нет.
Они замерли, прислушиваясь к тому, что происходит на кухне, но оттуда доносились только мирные звуки: писклявый голосок Джесс, а в ответ — спокойный голос Филлис, которая, вероятно, взбивала заварной крем или мела пол.
— Мы должны выйти тихо, как мыши, не то она услышит и рванет за нами.
Они неслышно выскользнули из передней двери и прокрались на цыпочках по гравию к деревянному сараю, служившему гаражом. Джудит открыла двери, Молли осторожно пробралась внутрь и села за руль маленького «остина». После пары неудачных попыток машина завелась, Молли дала задний ход, и автомобиль, двигаясь рывками, покинул свое убежище. Джудит села рядом с ней, и они отправились в путь.
Молли понадобилось некоторое время, чтобы преодолеть нервозность и вернуть себе самообладание, они уже миновали деревню и выехали на основную трассу, когда она наконец-то осмелилась повести «остин» со скоростью тридцать миль в час.
— Понять не могу, почему ты так боишься водить. У тебя отлично получается.
— Это потому, что у меня мало опыта: в Коломбо меня всегда возил наш шофер.
Катясь с ветерком, они въехали в полосу слабого тумана. Пришлось включить ближний свет, но на дороге им попадалось очень мало машин, и Молли немного успокоилась. Один раз впереди сквозь пелену тумана выступила лошадь и телега с целой горой репы, но Молли удалось прекрасно справиться с этой чрезвычайной ситуацией: она просигналила, сбавила скорость и аккуратно обошла неповоротливую колымагу.
— Молодец! — похвалила Джудит.
Туман вскоре рассеялся — так же быстро и внезапно, как и появился, вдалеке показалось море, жемчужно-синее в неярком свете утреннего солнца, — это был залив Маунт, над водами которого возвышались гранитные скалы горы Сент-Майкл. Было время прилива, и узкая отмель, соединяющая остров с материком, скрывалась под водой. Средневековый замок на вершине скалистого острова словно явился из какой-то сказки. Потом дорога побежала между железнодорожной линией и отлогими склонами фермерских полей, покрытых зеленым ковром брокколи. Впереди уже виднелись город и гавань с целым флотом рыболовных судов. Они проехали мимо закрытых на зиму отелей, железнодорожного вокзала и стали подниматься по Маркет-Джу-стрит, в сторону высокого здания «Ллойдс банка» с куполообразным верхом н памятника сэру Хамфри Дэйви, изображенному со своей рудничной лампой[16].
Они припарковались на Гринмаркет, возле магазина, торгующего овощами и фруктами. У дверей стояли жестяные ведра, наполненные букетами первых, нежных желтых нарциссов, изнутри доносились запахи земли, лука-порея и пастернака. По тротуару сновали покупатели, по большей части женщины из окрестных сел, нагруженные тяжелыми корзинами. Собираясь маленькими кучками, они оживленно болтали, обсуждая последние новости.
— Отличная погодка, а?
— Как нога у Стэнли?
— Так распухла — в дверь не проходит!
Преодолев искушение остановиться и послушать, Молли решительным шагом двинулась вперед, не желая терять ни секунды драгоценного времени, перешла через улицу и устремилась к «Медуэйз». Джудит вприпрыжку пустилась за ней следом.
Магазин «Медуэйз» был унылым, старомодным заведением со стеклянными витринами, демонстрирующими мужскую и женскую уличную одежду: твидовые пальто и костюмы, шерстяные свитера, шляпы и непромокаемые плащи. Внутри все было отделано темным деревом, а в воздухе стоял тяжелый запах керосиновых обогревателей и прорезиненных дождевиков, как раз под стать угрюмой чопорности продавцов. Один из них, стоявший так прямо, словно его голова держалась на плечах лишь благодаря тесному высокому воротничку рубашки, почтительно выступил навстречу клиентам.
— Чем могу служить, сударыня?
— Нам нужно купить одежду для «Школы святой Урсулы».
— Это на втором этаже, мадам. Не будете ли вы так любезны подняться по лестнице?
— Почему он спросил, не будем ли мы любезны? — прошептала Джудит, пока они поднимались по ступенькам.
— Тише! Он тебя услышит.
Лестница была широкая и величественная, огражденная роскошной балюстрадой с полированными перилами из красного дерева, по которым, подумала Джудит, наверно, здорово съезжать вниз. Просторный отдел детской одежды занимал весь второй этаж; по одну сторону тянулся сплошной длинный ряд полированных прилавков, а по другую — выходящие на улицу высокие окна. На этот раз к ним подошла женщина-продавщица. На ней было мрачное, темных тонов платье, да и сама она была совсем не молода и двигалась так, будто у нее болели ноги.
—Доброе утро, сударыня. Я могу вам помочь?
—Да. — Молли полезла в сумочку за списком. — Мы с дочерью пришли за одеждой для «Святой Урсулы».
—Прекрасная школа, не правда ли? Значит, это ты поступаешь в «Святую Урсулу»? Итак, что же именно вам нужно?
— Все.
— Это займет какое-то время.
Им принесли два гнутых деревянных стула. Молли, стянув перчатки, отыскала свою авторучку и уселась в полной готовности приступить к грандиозным закупкам.
— С чего бы вы хотели начать, сударыня?
— Прямо с начала списка. Зеленое твидовое пальто.
— Чудесный материал у этих пальтишек. Я и костюм захвачу заодно: в церковь ходить, по воскресеньям…
До Джудит, сидящей спиной к прилавку, доносились их голоса, но вскоре она перестала вслушиваться в разговор, так как ее внимание привлекло нечто во сто крат более интересное. Чуть подальше от них, у другого прилавка, стояла другая пара — явно мать и дочь, которые тоже покупали форменную одежду, причем для них этот процесс был, похоже, не серьезным делом, а какой-то забавой: оттуда доносились оживленная болтовня и веселый смех. Да и обслуживающая их продавщица была молодая и жизнерадостная. Создавалось впечатление, что вся эта троица развлекается не хуже, чем на вечеринке, хотя, как ни странно, они тоже покупали полный комплект одежды для «СвятойУрсулы». Точнее, уже купили, и в данный момент продавщица заворачивала охапки новеньких одеяний, по большей части кошмарного бутылочного цвета, в шуршащую белую оберточную бумагу и укладывала свертки в картонные платяные коробки, крепко стягивая их целыми ярдами толстой белой бечевки.
— Если хотите, мы можем доставить ваши покупки, миссис Кэри-Льюис. Во вторник служебный автофургон поедет как раз в вашу сторону.
Нет, мы все возьмем сейчас. Мэри хочет пришить к вещам метки с именем. К тому же, я приехала на машине. Вот только неплохо было бы, чтобы кто-нибудь донес это до нее и погрузил в багажник.
— Я позову молодого Уилла со склада. Он вам поможет.
Они сидели спиной к Джудит, но это не имело особого значения: на дальней стене висело большое зеркало, и она могла не только наблюдать, но и, если повезет, оставаться незамеченной.
«Святая Урсула». Та девочка идет в «Школу святой Урсулы»! Джудит изучала незнакомку с живым интересом. Той, должно быть, что-то около двенадцати лет, может быть — тринадцать. Она очень худенькая, длинноногая и плоскогрудая, точно мальчишка, в обшарпанных босоножках, коротких чулках, плиссированной юбке из шотландки и очень старом темно-синем свитере с заштопанными локтями, причем, похоже, с мужского плеча. Но при всем том обладательница неказистого наряда казалась на редкость хорошенькой и привлекательной, и коротко подстриженная шевелюра ее вьющихся темных волос на тонкой и длинной шейке напомнила Джудит головку цветка на стебельке, скажем, какую-нибудь пышную хризантему. Под выразительными темными бровями незнакомки блестели фиалкового оттенка синие глаза, кожа у нее была медового цвета (или цвета скорлупы отборного коричневого куриного яйца), а на лице ее блуждала озорная ухмылка сорванца.
Незнакомка положила локти на прилавок и ссутулила костлявые плечи, а ее тонкие как спички ноги обвились вокруг ножек стула. При всей неблагообразности этой позы, она не лишена была какой-то грации, а во внешности и поведении девочки ощущалась такая раскованность, такая естественность и непринужденная самоуверенность, что, глядя на нее, становилось как-то само собой понятно, что никто ни разу в жизни не назвал ее некрасивой, глупой или неинтересной.
— Как вы предпочитаете расплатиться на этот раз, миссис Кэри-Льюис? — обратилась к ее матери продавщица.
— О, запишите на мой счет, это проще всего.
— Мама! Ты же знаешь, папчик сказал, что ты всегда должна расплачиваться наличными, потому что когда тебе приходят счета, ты выбрасываешь их в мусорную корзину.
— Дорогая, зачем ты разглашаешь мои тайны? — расхохоталась миссис Кэри-Льюис.
— Мамуля, Филлис сказала, что если ты хочешь… — Слова застряли у нее в горле. Что-то явно было не так, случилось что-то очень неприятное.
Молли сидела в кресле у камина, но когда она повернула лицо к дочери, оно было искажено отчаянием, распухло от слез и обезображено рыданиями. На столике стоял наполовину опорожненный стакан для вина, а на полу у ног Молли были рассыпаны, точно опавшие листья, исписанные убористым почерком листы тонкой
бумаги.
—Мама!—Инстинктивным движением Джудит закрыла за собой дверь. — Что, Бога ради, произошло?
— Ах, Джудит…
В ту же секунду Джудит уже стояла на коленях подле ее кресла.
— Скажи же, в чем дело? — Никакая дурная новость не могла потрясти ее больше, чем зрелище рыдающей матери.
— Письмо от твоего папы, я только что прочитала его. Я этого не переживу…
— Что с ним случилось?
— Ничего. — Молли приложила к лицу скомканный, уже основательно промокший от слез платок, — Просто… дело в том, что… мы не останемся в Коломбо… его назначили на новое место, и нам надо ехать в Сингапур,
— Но почему ты так расстроилась?
— Потому что опять мы переезжаем… в другое место… Как только мы прибудем в Коломбо, снова надо будет собирать вещи, и опять в дорогу… На новое место, где я ни разу не была, где я никого не знаю. Мне и в Коломбо-то возвращаться не хотелось, но там, по крайней мере, я жила бы в нашем старом доме, а Сингапур — это еще дальше… и мне придется… Я знаю, я веду себя глупо… — Из глаз Молли снова полились слезы. — Но почему-то… я чувствую, что это последняя капля. У меня больше нет сил. А ведь надо еще… — Она задохнулась от сотрясавших ее рыдании и не могла уже произнести ни слова. Джудит поцеловала ее и почувствовала запах виски. Ее мать никогда не пила виски.
Молли вытянула руку и неуклюже обняла Джудит.
— Мне бы сейчас чистый носовой платок…
— Я принесу,
Джудит встала, вышла из комнаты, взбежала вверх по лестнице к себе в спальню. Вынула из комода один из своих больших, добротных школьных платков, резко, с грохотом задвинула ящик обратно и подняла взгляд на свое отражение в зеркале. Оттуда на нее взглянуло растерянное, испуганное лицо, такое же, как у ее плачущей внизу матери. Стоп, так не годится. Кто-то из них двоих обязан оставаться сильным и сохранять ясную голову, иначе все пропало. Джудит раз-другой глубоко вздохнула, взяла себя в руки и заставила успокоиться. Как там говорила ей тетя Бидди? Не оказываться в ситуациях, а самой создавать их. Вот как раз и подвернулась ситуация, когда же, как не сейчас, применить совет тети Бидди на деле? Джудит вся подтянулась, расправила плечи и стала спускаться вниз.
Вернувшись в гостиную, она обнаружила, что Молли также сделала над собой некоторое усилие: она подобрала с пола упавшие листки и даже сумела растянуть дрожащие губы в вымученную улыбку.
— О, спасибо, родная… — Она с благодарностью взяла у дочери чистый носовой платок и высморкалась. — Мне так стыдно. Не знаю, что на меня нашло. Сегодня был такой тяжелый день. Наверно, я просто переутомилась…
Джудит села на прикаминную скамеечку:
— Можно мне прочитать письмо?
— Разумеется. — Мать подала ей конверт.
«Дорогая Молли»… Четкий, ровный почерк. А текст письма очень отчетлив. Отец всегда писал черными чернилами.
«Когда ты получишь это письмо, Рождество уже будет позади. Надеюсь, вы с девочками хорошо повеселились. Я должен сообщить тебе весьма важные новости. Вчера вечером меня вызвали и сообщили, что решено направить меня в Сингапур управляющим компании "Уилсон — Маккинон" '. Это повышение в должности, и, стало быть, я могу рассчитывать на большее жалованье, а также на другие привилегии, такие как более просторный дом и служебный автомобиль с личным водителем. Надеюсь, тебя это тоже обрадует. Я должен буду вступить в новую должность только через месяц после того, как вы с Джесс прибудете в Коломбо; так что у нас с тобой будет время подготовить наш дом для человека, который прибудет на мое место; а потом мы втроем поплывем в Сингапур. Я знаю, ты будешь скучать по Коломбо. Тем не менее, я с волнением и восторгом думаю о том, что мы поплывем все вместе и будем вместе потом, когда устроимся в новом доме. Моя новая работа намного ответственнее и труднее, но я чувствую, что в состоянии с ней справиться и успешно выполнить все, что от меня потребуется. Не могу дождаться того момента, когда наконец, увижу тебя и впервые встречусь с Джесс. Я надеюсь, она не будет меня дичиться и в конце концов привыкнет к мысли, что яее отец.
Передай Джудит, что ее рождественский подарок должен прийти со дня на день. Надеюсь, все приготовления, связанные с ее переводом в «Школу св. Урсулы», идут по плану и что расставание не будет для вас слишком мучительным и горьким.
На днях видел в клубе Чарли Пейтона. Он сказал, что Мэри ждет ребенка. Они хотят пригласить нас на ужин…»
И так далее. Читать дальше не было необходимости. Джудит сложила листки и вернула их матери. Потом сказала:
—По-моему, все идет как нельзя лучше. Я так рада за папу!
Мне кажется, ты совсем не должна расстраиваться.
— Я не расстраиваюсь. Я просто… убита. Я знаю, во мне говорит эгоизм, но я не хочу ехать в Сингапур, Там так жарко и влажно, и потом — новый дом, новые слуги… заводить новые знакомства… и прочее. Для меня это слишком…
— Но с тобой же будет папа.
— Знаю…
— Тебя ждет масса удивительных вещей.
— Я не хочу удивляться. Я хочу мира и покоя, и мне не надо никаких перемен. Я хочу, чтобы у меня был дом, а не бесконечные переезды с места на место и разлуки. А все требуют от меня чего-то, и каждый говорит, что я все делаю неправильно, что я ничего не понимаю и не умею…
— Но это не так!..
— Бидди держит меня за идиотку. И Луиза тоже.
— Да не обращай ты на них внимания!
Молли еще раз высморкалась и снова отпила из своего стакана. — Я не знала, что ты пьешь виски,
Да обычно я и не пью. Но тут мне нужно было выпить. Поэтому я, видно, и распустила нюни. Наверно, я пьяна.
— Не похоже.
Молли обратила к дочери робкую, смущенную улыбку, пытаясь посмеяться над собственной слабостью:
Мне очень жаль, что все так получилось утром. Мы так глупо повздорили с Бидди. Я не знала, что ты слушаешь. В любом случае мы не должны были вести себя, как малые дети.
— Я не подслушивала.
— Я знаю. Надеюсь, ты не считаешь, будто я только о себе думаю и несправедлива к тебе. Ведь тетя Бидди хотела пригласить тебя к себе, а я встала поперек. Дело в том, что Луиза… ну, она и в самом деле недолюбливает Бидди, и поэтому возникла еще одна проблема, и мне надо было ее как-то решать… наверно, у меня не очень хорошо получилось.
Джудит ответила ей с полной откровенностью:
— Я и не думаю возражать против того, что ты решила, — и затем прибавила то, что давно мечтала сказать матери: — Это ничего, что я буду жить у тети Луизы или не поеду к тете Бидди. Но вот что мне совсем не нравится, так это то, что ты никогда не говоришь со мной о своих планах, не спрашиваешь, чего хочу я.
— То же самое сказала мне Бидди. Перед самым обедом она опять на меня насела. И я чувствую на себе огромную вину — оттого, что, пожалуй, слишком часто принимала решения на твой счет, не обсуждая их с тобой: о школе, о тете Луизе и все прочее… А теперь у меня такое чувство, что уже поздно пытаться что-то исправить.
— Тетя Бидди не должна была огорчать тебя. И ничего еще не поздно.
— Но мне еще так много предстоит сделать. — Молли снова панически запричитала: — Я оставила все на последний момент, даже не купила тебе одежду для школы, а ведь еще надо похлопотать насчет Филлис, разобрать вещи в доме и так далее…
Она производила такое жалкое впечатление, была так беспомощна, что Джудит внезапно почувствовала себя невероятно сильной и собранной, способной ее защитить.
— Мы тебе поможем. Я помогу. Мы все сделаем вместе. А что до этой ужасной школьной формы, то почему бы нам завтра не поехать и не купить ее? Где она продается?
— В магазине «Медуэйз», в Пензансе.
— Хорошо, значит, мы съездим в «Медуэйз» и расправимся со всем одним махом.
— Но надо еще купить все эти клюшки для хоккея на траве, и Библию, и несессер…
— Их мы тоже купим. Мы не вернемся, пока не закупим все. Поедем на машине. Ты должна набраться смелости и сесть за руль, не можем же мы везти такую груду вещей на поезде.
Молли несколько приободрилась и выглядела уже менее растерянной. Кто-то взялся решить за нее одну из проблем, и это, кажется, вернуло ей долю уверенности в себе. Она произнесла: «Хорошо» и, подумав, добавила:
—Джесс мы оставим с Филлис, а то она нам все нервы истреплет. И предпримем этакую прогулку вдвоем, ты и я. А на обед зайдем в «Митру», побалуем себя за труды. К тому времени уже будет за что.
—А потом, — сказала Джудит твердым, не допускающим возражений тоном, — доедем до «Святой Урсулы», я хоть посмотрю, какая она из себя. Не могу же я идти в школу, которую никогда не видела.
—Но сейчас ведь каникулы. Там никого не будет.
— Вот и хорошо. Полазаем везде тайком, позаглядываем в окна… В общем, с этим покончено, так что не унывай, не расстраивайся. Ты уже лучше себя чувствуешь? Хочешь принять ванну? А хочешь — ложись в постель, Филлис принесет тебе ужин на подносе.
Но Молли отрицательно покачала головой:
— Нет-нет, хотя это было бы чудесно. Я уже в полном порядке. Ванну я приму попозже.
— В таком случае, я пойду скажу Филлис, что мы уже можем приступить к ее вареной курице.
— Подожди еще минутку. Я не хочу, чтобы Филлис узнала, что я плакала. Это очень заметно?
— Нет. Просто раскраснелась немножко, сидя возле огня. Молли наклонилась к дочери и поцеловала ее:
— Спасибо. Благодаря тебе я почувствовала себя совсем другим человеком. Ты такая милая.
— Ерунда. — Джудит на мгновение задумалась, подыскивая какую-нибудь утешительную фразу, — У тебя просто был трудный день.
Молли открыла глаза, встречая новый день. За окном едва рассвело, вставать было рано, и она нежилась в теплой постели, завернувшись в льняные простыни и воссылая благодарения небу за то, что уснула, едва голова ее коснулась подушки, и проспала без сновидений всю ночь, даже Джесс ее ни разу не разбудила. Последнее само по себе было уже маленьким чудом, поскольку Джесс была требовательным и капризным ребенком. Если она и не просыпалась в первые часы после полуночи, начиная призывать воплями свою мать, то вскакивала утром чуть свет и расталкивала Молли, бесцеремонно забираясь к ней в постель.
Но вчера, судя по всему, девочка тоже устала — в половине восьмого утра она все еще не давала о себе знать, и Молли продолжала наслаждаться непривычным покоем. Может быть, это из-за виски? Может, выпивать по стаканчику каждый вечер, и тогда будешь спать крепко и спокойно? Или просто-напросто физическое изнеможение взяло верх над всеми нестерпимыми страхами и треволнениями вчерашнего дня. Так или иначе, ей удалось заснуть и как следует выспаться. Она чувствовала себя отдохнувшей, полной сил и готовой встретить во всеоружии новый день с его трудностями и заботами.
Главным делом была покупка школьной одежды для Джудит. Молли поднялась с постели и натянула на плечи халат, затем пошла к окну, чтобы закрыть его, и раздвинула шторы. Ее глазам предстало бледное, туманное утро. Ночная тьма еще не окончательно рассеялась и было очень тихо. Под окном раскинулся спускающийся террасами сад, неподвижный и мокрый от росы, с берега за железнодорожной линией доносились крики кроншнепов. Но небо было ясное, и Молли подумалось, что сегодняшнее утро, может статься, сулит один из тех дней, которые весна похищает у корнуолльской зимы, — когда все вокруг напоено ощущением пробуждающейся жизни: сквозь мягкую черную землю начинает пробиваться зелень, набухают почки на деревьях и воздух оглашается песнями вернувшихся перелетных птиц. Этот день, проведенный от начала до конца со своей старшей дочерью, останется у нее в памяти как что-то особенное, словно яркая, четкая фотография, аккуратно вставленная в изящную рамку.
Она отверзлась от окна, села за туалетный столик и достала из выдвижного ящика объемистый конверт из оберточной бумаги, в котором находился список обязательной одежды для воспитанниц «Школы святой Урсулы», вместе с многословными указаниями и инструкциями для родителей.
«Пасхальный триместр начинается пятнадцатого января. Ученицам, остающимся в школе на полный пансион, необходимо прибыть не позднее 14.30 этого дня. Убедитесь, пожалуйста, что медицинская споавка вашей дочери подписана. Секретарь мисс Катто встретит вас в вестибюле и проводит в отведенную вашей дочери спальню. Если вы пожелаете, мисс Катто будет рада пригласить каждого из родителей на чай в своем кабинете (начиная с 15.30). Ученицам, остающимся в школе на полный пансион, запрещается проносить в спальни какие-либо сладости или продукты питания. Разрешенная установленная норма сладостей составляет два фунта в семестр и должна быть передана экономке. Настоятельно просим вас убедиться в том, что вся обувь вашей дочери разборчиво помечена ее именем и фамилией…»
И так далее и тому подобное. Правила и предписания для родителей были, казалось, столь же строги, сколь и для бедных деток, Молли пробежала глазами список обязательной одежды, растянувшийся на три страницы. «Предметы одежды, отмеченные звездочкой, можно приобрести в магазине „Медуэйз: ткани и одежда“ (г. Пензанс)». Отмечено звездочками было практически все. «Пожалуйста, убедитесь… пожалуйста, не забудьте…» Ну, ладно, если удастся купить все в одном месте, то хлопоты займут не очень много времени. А покончить с этим делом надо.
Молли засунула бумаги обратно в конверт и отправилась на поиски Джесс.
Во время завтрака, засовывая ей в рот с ложечки вареное яйцо (ложечку за папу, ложечку за Голли…), она сообщила младшей дочери, что сегодня уедет с Джудит по делам, а Джесс останется дома.
— Не хочу оставаться! — крикнула Джесс.
— Ну, почему же ты не хочешь? Вы с Филлис прекрасно проведете время.
— Нет! — Девочка упрямо выпятила нижнюю губу.
— Возьмете Голли на прогулку, купите фруктовых леденцов у миссис Берри…
— Ты пытаешься подкупить ее леденцами, — тихо заметила Джудит с другого конца стола.
— Все лучше, чем истерика…
— Не хочу!
— Вряд ли это поможет.
— Но Джесс, ты же любишь фруктовые леденцы…
— НЕ ХОЧУ!.. — По лицу Джесс потекли слезы, рот перекосился, и она заревела.
— О Господи, началось!.. —констатировала Джудит.
Но в этот самый момент вошла Филлис с горячими тостами на решетчатой подставке. Поставив их на стол, она спокойно поинтересовалась: «В чем тут дело, а?», сгребла Джесс в охапку и, не обращая внимания на истошные завывания, вынесла ее из комнаты, закрыв за собой дверь. Вопли постепенно стали стихать.
— Слава тебе Господи! — вздохнула Джудит. — Теперь мы можем окончить завтрак в тишине и спокойствии. И ты, мама, не ходи к ней прощаться, а то она снова начнет.
Молли вынуждена была признать, что старшая дочь права на сто процентов. Попивая кофе, она посматривала на Джудит, которая сегодняшним утром спустилась к завтраку с новой прической — волосы зачесаны назад и схвачены на затылке темно-голубой ленточкой. Молли не могла сказать наверняка, к лицу ли Джудит этот новый стиль. Она стала выглядеть совсем по-другому, уже не походила на маленькую девочку, а уши, теперь открытые, никогда ее не красили. Но Молли ничего не сказала и подумала, что Бидди одобрила бы такую сдержанность.
Вместо этого она внесла деловое предложение:
— Думаю, нам лучше выехать сразу после завтрака. Иначе мы не успеем сделать всего, что намечено. Ты бы только видела, какой длинный этот список! А потом надо еще будет пришивать ко всем вещам метки с твоим именем. Подумай только — сколько времени на это уйдет! Может быть, хоть Филлис мне поможет…
— А почему бы нам не воспользоваться швейной машинкой?
— Отличная мысль! И быстрее, и аккуратнее. Как это мне в голову не пришло!
Через полчаса они уже были готовы. Молли вооружилась списками, инструкциями, сумочкой и чековой книжкой и предусмотрительно экипировалась (никогда не знаешь, чего ожидать от погоды) на случай дождя: закрытые туфли, дорогой и элегантный плащ «берберри» и модная бордовая шляпа. Джудит надела свой старый темно-синий плащ и клетчатый шерстяной шарф. Плащ был ей уже коротковат, и ее худенькие ноги казались чересчур длинными. Она спросила у матери:
— Ничего не забыла?
— Как будто нет.
Они замерли, прислушиваясь к тому, что происходит на кухне, но оттуда доносились только мирные звуки: писклявый голосок Джесс, а в ответ — спокойный голос Филлис, которая, вероятно, взбивала заварной крем или мела пол.
— Мы должны выйти тихо, как мыши, не то она услышит и рванет за нами.
Они неслышно выскользнули из передней двери и прокрались на цыпочках по гравию к деревянному сараю, служившему гаражом. Джудит открыла двери, Молли осторожно пробралась внутрь и села за руль маленького «остина». После пары неудачных попыток машина завелась, Молли дала задний ход, и автомобиль, двигаясь рывками, покинул свое убежище. Джудит села рядом с ней, и они отправились в путь.
Молли понадобилось некоторое время, чтобы преодолеть нервозность и вернуть себе самообладание, они уже миновали деревню и выехали на основную трассу, когда она наконец-то осмелилась повести «остин» со скоростью тридцать миль в час.
— Понять не могу, почему ты так боишься водить. У тебя отлично получается.
— Это потому, что у меня мало опыта: в Коломбо меня всегда возил наш шофер.
Катясь с ветерком, они въехали в полосу слабого тумана. Пришлось включить ближний свет, но на дороге им попадалось очень мало машин, и Молли немного успокоилась. Один раз впереди сквозь пелену тумана выступила лошадь и телега с целой горой репы, но Молли удалось прекрасно справиться с этой чрезвычайной ситуацией: она просигналила, сбавила скорость и аккуратно обошла неповоротливую колымагу.
— Молодец! — похвалила Джудит.
Туман вскоре рассеялся — так же быстро и внезапно, как и появился, вдалеке показалось море, жемчужно-синее в неярком свете утреннего солнца, — это был залив Маунт, над водами которого возвышались гранитные скалы горы Сент-Майкл. Было время прилива, и узкая отмель, соединяющая остров с материком, скрывалась под водой. Средневековый замок на вершине скалистого острова словно явился из какой-то сказки. Потом дорога побежала между железнодорожной линией и отлогими склонами фермерских полей, покрытых зеленым ковром брокколи. Впереди уже виднелись город и гавань с целым флотом рыболовных судов. Они проехали мимо закрытых на зиму отелей, железнодорожного вокзала и стали подниматься по Маркет-Джу-стрит, в сторону высокого здания «Ллойдс банка» с куполообразным верхом н памятника сэру Хамфри Дэйви, изображенному со своей рудничной лампой[16].
Они припарковались на Гринмаркет, возле магазина, торгующего овощами и фруктами. У дверей стояли жестяные ведра, наполненные букетами первых, нежных желтых нарциссов, изнутри доносились запахи земли, лука-порея и пастернака. По тротуару сновали покупатели, по большей части женщины из окрестных сел, нагруженные тяжелыми корзинами. Собираясь маленькими кучками, они оживленно болтали, обсуждая последние новости.
— Отличная погодка, а?
— Как нога у Стэнли?
— Так распухла — в дверь не проходит!
Преодолев искушение остановиться и послушать, Молли решительным шагом двинулась вперед, не желая терять ни секунды драгоценного времени, перешла через улицу и устремилась к «Медуэйз». Джудит вприпрыжку пустилась за ней следом.
Магазин «Медуэйз» был унылым, старомодным заведением со стеклянными витринами, демонстрирующими мужскую и женскую уличную одежду: твидовые пальто и костюмы, шерстяные свитера, шляпы и непромокаемые плащи. Внутри все было отделано темным деревом, а в воздухе стоял тяжелый запах керосиновых обогревателей и прорезиненных дождевиков, как раз под стать угрюмой чопорности продавцов. Один из них, стоявший так прямо, словно его голова держалась на плечах лишь благодаря тесному высокому воротничку рубашки, почтительно выступил навстречу клиентам.
— Чем могу служить, сударыня?
— Нам нужно купить одежду для «Школы святой Урсулы».
— Это на втором этаже, мадам. Не будете ли вы так любезны подняться по лестнице?
— Почему он спросил, не будем ли мы любезны? — прошептала Джудит, пока они поднимались по ступенькам.
— Тише! Он тебя услышит.
Лестница была широкая и величественная, огражденная роскошной балюстрадой с полированными перилами из красного дерева, по которым, подумала Джудит, наверно, здорово съезжать вниз. Просторный отдел детской одежды занимал весь второй этаж; по одну сторону тянулся сплошной длинный ряд полированных прилавков, а по другую — выходящие на улицу высокие окна. На этот раз к ним подошла женщина-продавщица. На ней было мрачное, темных тонов платье, да и сама она была совсем не молода и двигалась так, будто у нее болели ноги.
—Доброе утро, сударыня. Я могу вам помочь?
—Да. — Молли полезла в сумочку за списком. — Мы с дочерью пришли за одеждой для «Святой Урсулы».
—Прекрасная школа, не правда ли? Значит, это ты поступаешь в «Святую Урсулу»? Итак, что же именно вам нужно?
— Все.
— Это займет какое-то время.
Им принесли два гнутых деревянных стула. Молли, стянув перчатки, отыскала свою авторучку и уселась в полной готовности приступить к грандиозным закупкам.
— С чего бы вы хотели начать, сударыня?
— Прямо с начала списка. Зеленое твидовое пальто.
— Чудесный материал у этих пальтишек. Я и костюм захвачу заодно: в церковь ходить, по воскресеньям…
До Джудит, сидящей спиной к прилавку, доносились их голоса, но вскоре она перестала вслушиваться в разговор, так как ее внимание привлекло нечто во сто крат более интересное. Чуть подальше от них, у другого прилавка, стояла другая пара — явно мать и дочь, которые тоже покупали форменную одежду, причем для них этот процесс был, похоже, не серьезным делом, а какой-то забавой: оттуда доносились оживленная болтовня и веселый смех. Да и обслуживающая их продавщица была молодая и жизнерадостная. Создавалось впечатление, что вся эта троица развлекается не хуже, чем на вечеринке, хотя, как ни странно, они тоже покупали полный комплект одежды для «СвятойУрсулы». Точнее, уже купили, и в данный момент продавщица заворачивала охапки новеньких одеяний, по большей части кошмарного бутылочного цвета, в шуршащую белую оберточную бумагу и укладывала свертки в картонные платяные коробки, крепко стягивая их целыми ярдами толстой белой бечевки.
— Если хотите, мы можем доставить ваши покупки, миссис Кэри-Льюис. Во вторник служебный автофургон поедет как раз в вашу сторону.
Нет, мы все возьмем сейчас. Мэри хочет пришить к вещам метки с именем. К тому же, я приехала на машине. Вот только неплохо было бы, чтобы кто-нибудь донес это до нее и погрузил в багажник.
— Я позову молодого Уилла со склада. Он вам поможет.
Они сидели спиной к Джудит, но это не имело особого значения: на дальней стене висело большое зеркало, и она могла не только наблюдать, но и, если повезет, оставаться незамеченной.
«Святая Урсула». Та девочка идет в «Школу святой Урсулы»! Джудит изучала незнакомку с живым интересом. Той, должно быть, что-то около двенадцати лет, может быть — тринадцать. Она очень худенькая, длинноногая и плоскогрудая, точно мальчишка, в обшарпанных босоножках, коротких чулках, плиссированной юбке из шотландки и очень старом темно-синем свитере с заштопанными локтями, причем, похоже, с мужского плеча. Но при всем том обладательница неказистого наряда казалась на редкость хорошенькой и привлекательной, и коротко подстриженная шевелюра ее вьющихся темных волос на тонкой и длинной шейке напомнила Джудит головку цветка на стебельке, скажем, какую-нибудь пышную хризантему. Под выразительными темными бровями незнакомки блестели фиалкового оттенка синие глаза, кожа у нее была медового цвета (или цвета скорлупы отборного коричневого куриного яйца), а на лице ее блуждала озорная ухмылка сорванца.
Незнакомка положила локти на прилавок и ссутулила костлявые плечи, а ее тонкие как спички ноги обвились вокруг ножек стула. При всей неблагообразности этой позы, она не лишена была какой-то грации, а во внешности и поведении девочки ощущалась такая раскованность, такая естественность и непринужденная самоуверенность, что, глядя на нее, становилось как-то само собой понятно, что никто ни разу в жизни не назвал ее некрасивой, глупой или неинтересной.
— Как вы предпочитаете расплатиться на этот раз, миссис Кэри-Льюис? — обратилась к ее матери продавщица.
— О, запишите на мой счет, это проще всего.
— Мама! Ты же знаешь, папчик сказал, что ты всегда должна расплачиваться наличными, потому что когда тебе приходят счета, ты выбрасываешь их в мусорную корзину.
— Дорогая, зачем ты разглашаешь мои тайны? — расхохоталась миссис Кэри-Льюис.