Но Крис знал, что эта безмятежная улыбка относится не к нему, и тем более не к недавнему приключению, а к тем людям, которые что-то затевали за спиной Брика. Улыбка ничего не выражала, ни презрения, ни насмешки. Она всего лишь позволяла расслабиться. Для быстрых и точных действий в бою надо, чтобы все ненужные мышцы были расслаблены.
– Есть работа на другой стороне реки, – сказал Крис. – Патроны и еда бесплатно.
– Я еду на ранчо Тома Васкеса, – ответил Брик.
Винн хотел вмешаться и что-то сказать, но Крис остановил партнера. Перед ними был не тот человек, которого можно уговорить.
– Жаль, – только и сказал Крис.
– Жаль, – согласился Брик.
НЕДОЛГИЕ СБОРЫ
ПОКЕР ПО СРЕДАМ
ВИРНСЕНТ КРОКЕТ, РЕЙНДЖЕР-ЗАНУДА
– Есть работа на другой стороне реки, – сказал Крис. – Патроны и еда бесплатно.
– Я еду на ранчо Тома Васкеса, – ответил Брик.
Винн хотел вмешаться и что-то сказать, но Крис остановил партнера. Перед ними был не тот человек, которого можно уговорить.
– Жаль, – только и сказал Крис.
– Жаль, – согласился Брик.
НЕДОЛГИЕ СБОРЫ
К ужину все собрались в штаб-квартире мексиканской конторы по найму мухобоев, то есть в буфете гостиницы, в которой остановились Рохас, Мигель и Хилларио.
О'Райли сидел за столом с мексиканцами. Все четверо с одинаково непроницаемыми лицами занимались дегустацией народного ирландского напитка, сваренного на основе техасских ингредиентов. О'Райли собирался взять его в дорогу не только для питья, но и для лечения ран, порезов, ангины и шума в ушах.
За соседним столом Неугомонный Гарри азартно раскладывал пасьянс «Сокровищница фараона». Пасьянс, после отчаянного сопротивления, сошелся, и Гарри радостно начертил на столе новый крестик. Он уже выиграл у фараона двадцать пять тысяч древнеегипетских долларов.
Крис и Винн составляли список необходимых покупок. Винн настаивал на еще трех дюжинах патронов 44-го калибра, которые годились и для его винчестера, и для кольта. Крис считал, что лучше взять побольше вяленого мяса, чтобы не обременять хозяев кормежкой.
– Вот если бы с нами был Брик, – сказал Крис, – пришлось бы гнать с собой небольшое стадо, иначе его не прокормить. В жизни не встречал человека, который может съесть так много, оставаясь при этом худым, как щепка.
– А ты давно его знаешь?
– Мы провели вместе много времени, – Крис отпил изрядный глоток виски и мечтательно улыбнулся, покачивая головой. – Это было очень интересное время… Замечательное место, пустыня. Я люблю пустыню. Замечательные ребята, Брик со своей командой перегонщиков. Семь недель мы сидели в осаде в Нью-Мексико. Банда Кровавого Андерсена соединилась с индейцами и пробивалась на юг, в горы Сьерра-Мадре. А ранчо, где мы остановились передохнуть, было как раз у них на пути. Кровавый Андерсен попытался взять ранчо с налета, но мы отбились. Попытался еще раз, мы отбились еще удачнее. Тогда он решил взять нас на измор и обложил кольцом, рассчитывая покончить с нами за два-три дня. Откуда ему было знать, что не только Брик со своим табуном, но и я застрял в этом месте со своим караваном, и то, что я везу не простой груз, а патроны и ружья для моих друзей на Западе? Мы держались ровно семь недель, от субботы до субботы. К счастью, когда патроны подошли к концу, подоспела армия и погнала остатки банды Андерсена дальше в горы. Я в той поездке много потерял, зато познакомился с Бриком.
– Как думаешь, почему он отказался? – спросил Винн.
– Он же ясно сказал. Он едет на ранчо.
– Но ты даже не попытался ему рассказать о нашем деле!
– А зачем? Ему и так уже рассказали. О нашем деле знают все. Просто он едет на ранчо. Он хочет пасти коров, а не разгонять шайку оборванцев.
– Конечно, – сказал Хилларио, отвлекаясь от процесса дегустации. – На ранчо он заработает деньги, а у нас…
– Ему не нужны деньги, – сказал Крис.
– А что ему нужно?
– Достойный противник.
– Знаешь, – Винн покачал головой, – не хотел бы я столкнуться с парнем, которого Брик сочтет достойным противником. Я даже и не представляю, кто бы это мог быть.
– А я представляю, – сказал Крис. – Сам Брик.
Заскрипела входная дверь, послышались неуверенные, но громкие шаги, и на пороге возникла знакомая фигура парнишки в кожаном жилете. Это был Чико.
Пошатываясь, он спустился по ступеням и остановился посреди буфета. Взгляд его блуждал по незнакомым лицам, по запыленным бутылкам, по темному закопченному потолку и грубым столам и наконец остановился на фигуре Криса.
Чико, облизывая губы, направил на него палец и выкрикнул:
– Ты здесь! Я нашел тебя! Хлопай в ладоши, да?
Хлопай в ладоши? Ты думаешь, я пришел к тебе в ладоши хлопать? Я пришел, потому что уважаю тебя. Потому что мечтал работать с таким человеком. А ты меня выставил полным придурком! Обошелся со мной, как с малолеткой!
На него смотрели со снисходительным любопытством. Мигель, как самый молодой из присутствующих, попытался образумить подгулявшего гостя и встал перед ним:
– Сеньор, успокойтесь…
Но Чико с неожиданной яростью оттолкнул крестьянина и выхватил револьвер:
– Ты, фермер несчастный, не лезь в наши дела! Перестреляю всех!
Мигель благоразумно отступил к бару, а невозмутимый буфетчик опустил руку на спрятанный под стойкой дробовик.
Винн перехватил взгляд буфетчика и еле заметно качнул головой из стороны в сторону. Буфетчик вернулся к протирке стаканов. О'Райли тоже взялся за стакан. В руках у Гарри снова появились карты, а револьвер вернулся в кобуру так же бесшумно, как и выскочил из нее.
За те считанные мгновения, когда Чико вытаскивал револьвер, все успели достать и снова спрятать свое оружие, и только Крис оставался неподвижным.
Парой минут раньше он казался непривычно оживленным. Но сейчас на лице его снова появилась маска равнодушного спокойствия. Он сидел за столом, задумчиво поглаживая пальцами кромку стакана, и, казалось, не слышал и не видел наступающего на него юнца.
А Чико кричал все громче:
– Ну давай, достань свой ствол! Давай проверим, кто из нас круче! Только без фокусов! Один на один! На пять шагов! Давай, будь мужчиной!
Крис поднес стакан к губам и снова поставил его на стол, беззвучно, как во сне. Чико проследил за движением стакана, спокойствие Криса окончательно вывело его из себя. Он вскинул револьвер и выстрелил дважды. Два рикошета промяукали у дальней стенки.
Крис остался неподвижен.
– Ты что, не слышишь меня?! – чуть не плача, выкрикнул Чико. – Встань! Вот я! Стреляй в меня, если ты мужчина! Посмотрим, кто круче!
Крис снова поднес стакан к губам и отпил глоток. Когда посуда по-прежнему беззвучно вернулась на стол, Чико шагнул вперед и уставился вытаращенными глазами на стакан, словно пытаясь убедиться в его реальности.
Наверно, он увидел такое, чего не видели окружающие. Лицо его внезапно исказила гримаса изумления. Ноги Чико подкосились, падая, он уронил револьвер на стол. С громким стуком голова парня ударилась о деревянный пол. И тогда Крис, наконец, встал и подошел к буфетчику, вытиравшему полотенцем взмокший лоб.
– Наш юный гость доставил вам беспокойство, извините нас, – сказал он, кладя монету на стойку. – У него был тяжелый день. Пусть выспится. Утром верните ему револьвер. И дайте пива.
Он повернулся к выходу и увидел, что в проеме открытой двери, небрежно прислонившись к косяку, стоит Брик. Седельные сумки свисали с его плеча.
Крис не удержался от довольной улыбки. Брик улыбнулся в ответ.
– Я передумал, – сказал он.
Крис понял, что в город вернулся шериф.
– Завтра с утра выезжаем, – объявил он.
Теперь их было пятеро, и задача становилась проще. Один против шестерых, если в банде действительно тридцать всадников. Это соотношение будет исправлено после первой же стычки. И если исправить его достаточно сильно, то второй стычки не будет. Дикие звери быстро учатся. Наступив однажды на капкан, шакал больше никогда не сунется в него. Так и бандиты, получив по зубам, оставят деревню в покое. Есть и другие деревни, в конце концов.
Один против шестерых – сойдет для начала, решил Крис.
Соотношение изменилось гораздо быстрее, чем он рассчитывал.
Когда Крис вместе с Винном направился к себе в номер, портье предупредил его:
– Вас ждут. Очень приличный джентльмен. Назвался вашим другом.
– У тебя есть приличные друзья? – удивился Винн.
– Не все же такие, как ты, – сказал Крис.
Опасаясь неприятностей, они обошли отель и заглянули на конюшню. Новых лошадей не было, значит, гость прибыл пешком.
Крис толкнул дверь. В луче лунного света он увидел сидящего за столом приличного джентльмена в костюме и белоснежной сорочке. Мужчина держал руки под столом, на коленях. Черный сюртук был распахнут, над поясом висела пустая кобура.
Это была необычная кобура, и для Криса и Винна она многое говорила о ее владельце. Она была сделана из тонкой, но плотной кожи, и каждым своим изгибом, каждой выпуклостью или впадинкой повторяла форму отсутствующего короткоствольного револьвера. Внутренняя часть кобуры лоснилась от частого соприкосновения с металлом. Она висела на тонком ремне, который уходил под плечо сюртука. На ней не было клапанов или предохранительных ремешков для удерживания оружия. Револьвер держался в кобуре за счет своей формы и особой цепкости кожи. Незаменимая вещь в тех краях и заведениях, где не приветствуется открытое ношение оружие.
– Добрый вечер, Крис Беллоу, – произнес джентльмен, вкладывая револьвер в кобуру.
– Ли Броуди! – сказал Крис. – Вот уж кого не ожидал увидеть в таком месте.
– Я уже начал опасаться, что мне дали неправильный адрес, – сказал Ли, встав и сдержанно кивнув Винну. – Набираешь людей в Мексику?
– Уже набрал. Но одно место свободно.
– Надолго?
– Месяц-полтора.
– Меня устраивает. Сколько платишь?
– Двадцать.
– Аванс?
– Тебе? Могу дать, – сказал Крис, доставая монету.
– Надо рассчитаться за постой, – сказал Ли. – Не хотелось бы подрывать у хозяйки веру в людей.
– Могу я узнать, в каких краях умеют делать такие интересные детали туалета? – спросил Винн, похлопав себя по живвоту в том месте, где у Ли Бруди была спрятана кобура. – Наверно, дорогое удовольствие, если не осталось денег заплатить за угол в этом захолустье?
– Рисака, Джорджия, – сказал Ли. – Мастер Кен Налл-старший. Могу дать рекомендательное письмо, если надумаете к нему обращаться.
– Давно я не был в Джорджии, – сказал Винн. – Конская кожа, как я понимаю. А почему черная, а не рыжая, как у меня, например?
– У вас она уже не рыжая, – сказал Ли, – а пятнистая. Металл пачкает кожу. А если покрасить ее заранее в черный цвет, то это незаметно.
– А черная кобура под черным сюртуком выглядит особенно изысканно и строго, – иронично продолжил Винн.
– Это тоже важно, – хладнокровно кивнул Ли.
– Мы отправляемся утром, – сказал Крис, прерывая разговор двух франтов. Он знал, что Ли может часами говорить о принципах подбора галстука к жилету, а Винн, похоже, так же помешан на амуниции. – Ты успеешь собраться?
– Я собран. Знаешь овраг на южной стороне? Жду вас там на рассвете, – сказал Ли и церемонно поклонился Винну на прощание, исчезая в темноте улицы.
Крис проводил его взглядом:
– Один против пяти. Наши шансы подросли за этот вечер.
– Ты уверен? – спросил Винн, сгибая и разгибая указательный палец на уровне глаза.
Крис уверенно выставил вперед ладонь.
– Стрелок отличный. Стальные нервы и с мозгами все в порядке. Он игрок. Никогда не садись с ним.
– Он знает, какую игру ты ему предложишь?
– Ему все равно, – сказал Крис.
– Как и мне. Как и всем нам, – согласился Винн.
О'Райли сидел за столом с мексиканцами. Все четверо с одинаково непроницаемыми лицами занимались дегустацией народного ирландского напитка, сваренного на основе техасских ингредиентов. О'Райли собирался взять его в дорогу не только для питья, но и для лечения ран, порезов, ангины и шума в ушах.
За соседним столом Неугомонный Гарри азартно раскладывал пасьянс «Сокровищница фараона». Пасьянс, после отчаянного сопротивления, сошелся, и Гарри радостно начертил на столе новый крестик. Он уже выиграл у фараона двадцать пять тысяч древнеегипетских долларов.
Крис и Винн составляли список необходимых покупок. Винн настаивал на еще трех дюжинах патронов 44-го калибра, которые годились и для его винчестера, и для кольта. Крис считал, что лучше взять побольше вяленого мяса, чтобы не обременять хозяев кормежкой.
– Вот если бы с нами был Брик, – сказал Крис, – пришлось бы гнать с собой небольшое стадо, иначе его не прокормить. В жизни не встречал человека, который может съесть так много, оставаясь при этом худым, как щепка.
– А ты давно его знаешь?
– Мы провели вместе много времени, – Крис отпил изрядный глоток виски и мечтательно улыбнулся, покачивая головой. – Это было очень интересное время… Замечательное место, пустыня. Я люблю пустыню. Замечательные ребята, Брик со своей командой перегонщиков. Семь недель мы сидели в осаде в Нью-Мексико. Банда Кровавого Андерсена соединилась с индейцами и пробивалась на юг, в горы Сьерра-Мадре. А ранчо, где мы остановились передохнуть, было как раз у них на пути. Кровавый Андерсен попытался взять ранчо с налета, но мы отбились. Попытался еще раз, мы отбились еще удачнее. Тогда он решил взять нас на измор и обложил кольцом, рассчитывая покончить с нами за два-три дня. Откуда ему было знать, что не только Брик со своим табуном, но и я застрял в этом месте со своим караваном, и то, что я везу не простой груз, а патроны и ружья для моих друзей на Западе? Мы держались ровно семь недель, от субботы до субботы. К счастью, когда патроны подошли к концу, подоспела армия и погнала остатки банды Андерсена дальше в горы. Я в той поездке много потерял, зато познакомился с Бриком.
– Как думаешь, почему он отказался? – спросил Винн.
– Он же ясно сказал. Он едет на ранчо.
– Но ты даже не попытался ему рассказать о нашем деле!
– А зачем? Ему и так уже рассказали. О нашем деле знают все. Просто он едет на ранчо. Он хочет пасти коров, а не разгонять шайку оборванцев.
– Конечно, – сказал Хилларио, отвлекаясь от процесса дегустации. – На ранчо он заработает деньги, а у нас…
– Ему не нужны деньги, – сказал Крис.
– А что ему нужно?
– Достойный противник.
– Знаешь, – Винн покачал головой, – не хотел бы я столкнуться с парнем, которого Брик сочтет достойным противником. Я даже и не представляю, кто бы это мог быть.
– А я представляю, – сказал Крис. – Сам Брик.
Заскрипела входная дверь, послышались неуверенные, но громкие шаги, и на пороге возникла знакомая фигура парнишки в кожаном жилете. Это был Чико.
Пошатываясь, он спустился по ступеням и остановился посреди буфета. Взгляд его блуждал по незнакомым лицам, по запыленным бутылкам, по темному закопченному потолку и грубым столам и наконец остановился на фигуре Криса.
Чико, облизывая губы, направил на него палец и выкрикнул:
– Ты здесь! Я нашел тебя! Хлопай в ладоши, да?
Хлопай в ладоши? Ты думаешь, я пришел к тебе в ладоши хлопать? Я пришел, потому что уважаю тебя. Потому что мечтал работать с таким человеком. А ты меня выставил полным придурком! Обошелся со мной, как с малолеткой!
На него смотрели со снисходительным любопытством. Мигель, как самый молодой из присутствующих, попытался образумить подгулявшего гостя и встал перед ним:
– Сеньор, успокойтесь…
Но Чико с неожиданной яростью оттолкнул крестьянина и выхватил револьвер:
– Ты, фермер несчастный, не лезь в наши дела! Перестреляю всех!
Мигель благоразумно отступил к бару, а невозмутимый буфетчик опустил руку на спрятанный под стойкой дробовик.
Винн перехватил взгляд буфетчика и еле заметно качнул головой из стороны в сторону. Буфетчик вернулся к протирке стаканов. О'Райли тоже взялся за стакан. В руках у Гарри снова появились карты, а револьвер вернулся в кобуру так же бесшумно, как и выскочил из нее.
За те считанные мгновения, когда Чико вытаскивал револьвер, все успели достать и снова спрятать свое оружие, и только Крис оставался неподвижным.
Парой минут раньше он казался непривычно оживленным. Но сейчас на лице его снова появилась маска равнодушного спокойствия. Он сидел за столом, задумчиво поглаживая пальцами кромку стакана, и, казалось, не слышал и не видел наступающего на него юнца.
А Чико кричал все громче:
– Ну давай, достань свой ствол! Давай проверим, кто из нас круче! Только без фокусов! Один на один! На пять шагов! Давай, будь мужчиной!
Крис поднес стакан к губам и снова поставил его на стол, беззвучно, как во сне. Чико проследил за движением стакана, спокойствие Криса окончательно вывело его из себя. Он вскинул револьвер и выстрелил дважды. Два рикошета промяукали у дальней стенки.
Крис остался неподвижен.
– Ты что, не слышишь меня?! – чуть не плача, выкрикнул Чико. – Встань! Вот я! Стреляй в меня, если ты мужчина! Посмотрим, кто круче!
Крис снова поднес стакан к губам и отпил глоток. Когда посуда по-прежнему беззвучно вернулась на стол, Чико шагнул вперед и уставился вытаращенными глазами на стакан, словно пытаясь убедиться в его реальности.
Наверно, он увидел такое, чего не видели окружающие. Лицо его внезапно исказила гримаса изумления. Ноги Чико подкосились, падая, он уронил револьвер на стол. С громким стуком голова парня ударилась о деревянный пол. И тогда Крис, наконец, встал и подошел к буфетчику, вытиравшему полотенцем взмокший лоб.
– Наш юный гость доставил вам беспокойство, извините нас, – сказал он, кладя монету на стойку. – У него был тяжелый день. Пусть выспится. Утром верните ему револьвер. И дайте пива.
Он повернулся к выходу и увидел, что в проеме открытой двери, небрежно прислонившись к косяку, стоит Брик. Седельные сумки свисали с его плеча.
Крис не удержался от довольной улыбки. Брик улыбнулся в ответ.
– Я передумал, – сказал он.
Крис понял, что в город вернулся шериф.
– Завтра с утра выезжаем, – объявил он.
Теперь их было пятеро, и задача становилась проще. Один против шестерых, если в банде действительно тридцать всадников. Это соотношение будет исправлено после первой же стычки. И если исправить его достаточно сильно, то второй стычки не будет. Дикие звери быстро учатся. Наступив однажды на капкан, шакал больше никогда не сунется в него. Так и бандиты, получив по зубам, оставят деревню в покое. Есть и другие деревни, в конце концов.
Один против шестерых – сойдет для начала, решил Крис.
Соотношение изменилось гораздо быстрее, чем он рассчитывал.
Когда Крис вместе с Винном направился к себе в номер, портье предупредил его:
– Вас ждут. Очень приличный джентльмен. Назвался вашим другом.
– У тебя есть приличные друзья? – удивился Винн.
– Не все же такие, как ты, – сказал Крис.
Опасаясь неприятностей, они обошли отель и заглянули на конюшню. Новых лошадей не было, значит, гость прибыл пешком.
Крис толкнул дверь. В луче лунного света он увидел сидящего за столом приличного джентльмена в костюме и белоснежной сорочке. Мужчина держал руки под столом, на коленях. Черный сюртук был распахнут, над поясом висела пустая кобура.
Это была необычная кобура, и для Криса и Винна она многое говорила о ее владельце. Она была сделана из тонкой, но плотной кожи, и каждым своим изгибом, каждой выпуклостью или впадинкой повторяла форму отсутствующего короткоствольного револьвера. Внутренняя часть кобуры лоснилась от частого соприкосновения с металлом. Она висела на тонком ремне, который уходил под плечо сюртука. На ней не было клапанов или предохранительных ремешков для удерживания оружия. Револьвер держался в кобуре за счет своей формы и особой цепкости кожи. Незаменимая вещь в тех краях и заведениях, где не приветствуется открытое ношение оружие.
– Добрый вечер, Крис Беллоу, – произнес джентльмен, вкладывая револьвер в кобуру.
– Ли Броуди! – сказал Крис. – Вот уж кого не ожидал увидеть в таком месте.
– Я уже начал опасаться, что мне дали неправильный адрес, – сказал Ли, встав и сдержанно кивнув Винну. – Набираешь людей в Мексику?
– Уже набрал. Но одно место свободно.
– Надолго?
– Месяц-полтора.
– Меня устраивает. Сколько платишь?
– Двадцать.
– Аванс?
– Тебе? Могу дать, – сказал Крис, доставая монету.
– Надо рассчитаться за постой, – сказал Ли. – Не хотелось бы подрывать у хозяйки веру в людей.
– Могу я узнать, в каких краях умеют делать такие интересные детали туалета? – спросил Винн, похлопав себя по живвоту в том месте, где у Ли Бруди была спрятана кобура. – Наверно, дорогое удовольствие, если не осталось денег заплатить за угол в этом захолустье?
– Рисака, Джорджия, – сказал Ли. – Мастер Кен Налл-старший. Могу дать рекомендательное письмо, если надумаете к нему обращаться.
– Давно я не был в Джорджии, – сказал Винн. – Конская кожа, как я понимаю. А почему черная, а не рыжая, как у меня, например?
– У вас она уже не рыжая, – сказал Ли, – а пятнистая. Металл пачкает кожу. А если покрасить ее заранее в черный цвет, то это незаметно.
– А черная кобура под черным сюртуком выглядит особенно изысканно и строго, – иронично продолжил Винн.
– Это тоже важно, – хладнокровно кивнул Ли.
– Мы отправляемся утром, – сказал Крис, прерывая разговор двух франтов. Он знал, что Ли может часами говорить о принципах подбора галстука к жилету, а Винн, похоже, так же помешан на амуниции. – Ты успеешь собраться?
– Я собран. Знаешь овраг на южной стороне? Жду вас там на рассвете, – сказал Ли и церемонно поклонился Винну на прощание, исчезая в темноте улицы.
Крис проводил его взглядом:
– Один против пяти. Наши шансы подросли за этот вечер.
– Ты уверен? – спросил Винн, сгибая и разгибая указательный палец на уровне глаза.
Крис уверенно выставил вперед ладонь.
– Стрелок отличный. Стальные нервы и с мозгами все в порядке. Он игрок. Никогда не садись с ним.
– Он знает, какую игру ты ему предложишь?
– Ему все равно, – сказал Крис.
– Как и мне. Как и всем нам, – согласился Винн.
ПОКЕР ПО СРЕДАМ
Крис познакомился с Ли Броуди во время ограбления игорного дома. Самое смешное, что грабили не они. Грабили их.
Притон располагался на окраине городка Флэшбург, штат Колорадо. Заведению покровительствовал местный шериф – бывший содержатель притонов и борделей. Горожане знали, кого посадить на этот пост. Прежний шериф сетовал на плохое освещение городских улиц, что способствовало росту преступности. При новом шерифе жить в городе стало гораздо спокойнее, хотя фонарей на улицах не прибавилось. Появилось только одно сооружение – виселица во дворе городской тюрьмы. Первое время она редко стояла свободной.
Наведя порядок на улицах, шериф Эрп Дуглас взялся за игорные и публичные дома, запретив работать в черте города. Подходящих зданий за городом было не так много, и все они, по невероятному стечению обстоятельств, принадлежали ближайшим родственникам шерифа. В конце концов флэшбуржцы и гости города стали отправлять свои азартные потребности в одном-единственном игорном доме со звучным названием «Одеон».
Надо напомнить, что через Флэшбург лежала дорога к золотым приискам, и многие гости города расплачивались не банкнотами или монетами, а золотым песком и самородками. Высокая концентрация шальных денег делала город чрезвычайно привлекательным для Криса и для его конкурентов.
В тот роковой вечер он пришел в «Одеон» на разведку. Отдал неизбежную дань Черному Джеку, насладился пением и пластикой местного колоратурного сопрано, отведал «натурального шотландского виски», вспомнив добрым словом старого одесского Фишеля.
К исходу третьего часа наблюдений Крис смог выяснить путь, по которому собранная выручка перетекает в сейфы подвалов «Одеона», а оттуда в банк «Дуглас и Зильбер». Охрана перевозки была организована Дугласами безупречно, со знанием дела, но Крис и не собирался затевать сражение с перевозчиками. Он нашел единственное уязвимое место в этой цепочке – участок между кассой и подвалом.
Присев для приличия за покерный стол, Крис незаметно изучал подходы и выходы, расстановку охранников, их вооружение и черты характера. Увиденное весьма способствовало росту его оптимизма, и партнерам по игре в покер оставалось только удивляться тому редкостному благодушию, с которым он беспечно проигрывал доллар за долларом.
Один из игроков, бледнолицый франт, во время сдачи карт подчеркнуто откидывался на спинку стула, смотрел в потолок и брал свои карты последним. Говорил он только тогда, когда требовалось объявить свой ход. За время игры он не произнес ни слова о репертуаре и габаритах колоратурного сопрано. В общем, партнер малоприятный. Особенно если учесть, что при этом ему страшно везло. Если бы Крис пришел сюда ради развлечения, он бы невзлюбил этого человека так же искренне, как не любили его прочие участники игры. Но Крис был здесь по делам, а этот человек неплохо делал свое дело, и этим был симпатичен.
Наблюдая за действиями мистера Броуди, Крис задержался за покерным столом и стал невольным свидетелем и участником чрезвычайного происшествия, которое долго не сходило с криминальных полос колорадских газет.
В «Одеон» не принято было ходить с оружием. Привратники на входе коротко и вежливо объясняли новичкам, что в игорном доме собирается почтенная публика и кольты следует оставить дома. В «Одеон» следует приходить налегке, и в кармане должны звенеть не патроны, а монеты. Закон соблюдался строго и без исключений. Тем сильнее было удивление почтенной публики, когда на сцену вместо «колоратурного сопрано» вышел давно не бритый джентльмен в кожаном жилете и высоких сапогах, держа в каждой руке по револьверу с отвратительными широкими гранеными стволами.
Небритый джентльмен объявил, что следующим номером программы будет сбор благотворительных пожертвований в фонд Такера. Охранники, находившиеся в зале, не возражали, они лежали на полу в позе миссионера, но без дамы. Рядом с каждым стояло два-три джентльмена, по виду – единоутробные братья выступающего.
Сбор пожертвований начался с кассы. Собранная выручка сноровисто укладывалась в мешки с клеймом федеральной почты, что говорило о разнообразии интересов «фонда Такера». На столах заманчиво высились горки денег. Единоутробные принялись ходить по залу с мешками и очищать столы с помощью лопаток, любезно предоставленных им местным крупье.
Крис с интересом наблюдал за действиями конкурентов и мысленно аплодировал им. Они тоже обнаружили единственное уязвимое звено в цепи «карты-касса-банк», но использовали его не на сто, а на сто пятьдесят процентов. Если все закончится удачно, они унесут отсюда не только законную выручку игорного дома, но и деньги, которые посетители проиграли друг другу. Или выиграли, мысленно добавил Крис, увидев лицо своего удачливого партнера, мистера Броуди.
Ли Броуди был весьма огорчен незапланированными изменениями в программе вечера, хотя и старался не подавать вида. Лицо его сохраняло строгое сосредоточенное выражение, и только губы были сжаты в бесцветную складку, а брови сведены к переносице. Он сидел, откинувшись на спинку стула, и держал руки под столом.
Когда сборщики пожертвований приблизились к их столу, Крис обратился к Ли с вопросом, который прозвучал в тот момент довольно странно: «Вы не подскажете, сэр, какой сегодня день недели, вторник или четверг?» Ли повернулся к нему, с трудом отвлекаясь от своих мыслей: «Вторник? Четверг? Да сегодня среда!»
Лопаточка, конфискованная у крупье вместе с выручкой, сгребла деньги Ли со стола в тот момент, когда Крис говорил ему: «Прекрасно, сэр! Значит, завтра уже четверг. А там и суббота не за горами. А потом и новая среда!»
«Вы правы как никогда, сэр», – медленно выговаривая каждое слово, ответил Ли Броуди, и Крис подарил ему самую безмятежную из своих улыбок. Не так часто можно встретить человека, который понимает бессмысленные фразы.
На самом деле нет бессмысленных фраз, как нет бессмысленных действий и бесполезных жертв. В повседневной суете мы часто не успеваем разглядеть смысл, который присутствует во всем. Ли Броуди не только лихо просчитывал возможные комбинации в покере, но и смог понять сказанное Крисом. Сегодня – не самый последний день. Будет новый день, будет новая игра, будут новые выигрыши. Но только для тех, кто останется в живых. А перестрелка с грабителями, даже если закончить ее удачным нырком в соседнее окно, оставляла присутствующим мало шансов дожить до новой партии. Ли все это понял. Не понял он только, откуда Крис узнал о его планах.
– До новой среды я научу вас играть в покер, – добавил Ли, чтобы выразить свою признательность.
Единоутробные благополучно удалились, а Ли вернул револьвер под жилет так же незаметно, как и вынул его оттуда.
Из «Одеона» они ушли вместе. В следующую среду они снова посетили заведение, но уже вместе с командой Криса. Ли сидел за игорным столом у окна. Он дал условный сигнал, когда в кассе начали паковать выручку. Крис вышел на эстраду вместо «колоратурного сопрано», а его партнеры обошли зал с новой лопаточкой крупье. Охранники со скучающим видом лежали на ковровых дорожках, а публика тихо роптала.
Выбравшись за город, Крис вернул партнеру его законный выигрыш, вынув деньги из той пары мешков, которые его команда вынесла из «Одеона».
С тех пор, говорят, в «Одеоне» по средам выходной день.
Притон располагался на окраине городка Флэшбург, штат Колорадо. Заведению покровительствовал местный шериф – бывший содержатель притонов и борделей. Горожане знали, кого посадить на этот пост. Прежний шериф сетовал на плохое освещение городских улиц, что способствовало росту преступности. При новом шерифе жить в городе стало гораздо спокойнее, хотя фонарей на улицах не прибавилось. Появилось только одно сооружение – виселица во дворе городской тюрьмы. Первое время она редко стояла свободной.
Наведя порядок на улицах, шериф Эрп Дуглас взялся за игорные и публичные дома, запретив работать в черте города. Подходящих зданий за городом было не так много, и все они, по невероятному стечению обстоятельств, принадлежали ближайшим родственникам шерифа. В конце концов флэшбуржцы и гости города стали отправлять свои азартные потребности в одном-единственном игорном доме со звучным названием «Одеон».
Надо напомнить, что через Флэшбург лежала дорога к золотым приискам, и многие гости города расплачивались не банкнотами или монетами, а золотым песком и самородками. Высокая концентрация шальных денег делала город чрезвычайно привлекательным для Криса и для его конкурентов.
В тот роковой вечер он пришел в «Одеон» на разведку. Отдал неизбежную дань Черному Джеку, насладился пением и пластикой местного колоратурного сопрано, отведал «натурального шотландского виски», вспомнив добрым словом старого одесского Фишеля.
К исходу третьего часа наблюдений Крис смог выяснить путь, по которому собранная выручка перетекает в сейфы подвалов «Одеона», а оттуда в банк «Дуглас и Зильбер». Охрана перевозки была организована Дугласами безупречно, со знанием дела, но Крис и не собирался затевать сражение с перевозчиками. Он нашел единственное уязвимое место в этой цепочке – участок между кассой и подвалом.
Присев для приличия за покерный стол, Крис незаметно изучал подходы и выходы, расстановку охранников, их вооружение и черты характера. Увиденное весьма способствовало росту его оптимизма, и партнерам по игре в покер оставалось только удивляться тому редкостному благодушию, с которым он беспечно проигрывал доллар за долларом.
Один из игроков, бледнолицый франт, во время сдачи карт подчеркнуто откидывался на спинку стула, смотрел в потолок и брал свои карты последним. Говорил он только тогда, когда требовалось объявить свой ход. За время игры он не произнес ни слова о репертуаре и габаритах колоратурного сопрано. В общем, партнер малоприятный. Особенно если учесть, что при этом ему страшно везло. Если бы Крис пришел сюда ради развлечения, он бы невзлюбил этого человека так же искренне, как не любили его прочие участники игры. Но Крис был здесь по делам, а этот человек неплохо делал свое дело, и этим был симпатичен.
Наблюдая за действиями мистера Броуди, Крис задержался за покерным столом и стал невольным свидетелем и участником чрезвычайного происшествия, которое долго не сходило с криминальных полос колорадских газет.
В «Одеон» не принято было ходить с оружием. Привратники на входе коротко и вежливо объясняли новичкам, что в игорном доме собирается почтенная публика и кольты следует оставить дома. В «Одеон» следует приходить налегке, и в кармане должны звенеть не патроны, а монеты. Закон соблюдался строго и без исключений. Тем сильнее было удивление почтенной публики, когда на сцену вместо «колоратурного сопрано» вышел давно не бритый джентльмен в кожаном жилете и высоких сапогах, держа в каждой руке по револьверу с отвратительными широкими гранеными стволами.
Небритый джентльмен объявил, что следующим номером программы будет сбор благотворительных пожертвований в фонд Такера. Охранники, находившиеся в зале, не возражали, они лежали на полу в позе миссионера, но без дамы. Рядом с каждым стояло два-три джентльмена, по виду – единоутробные братья выступающего.
Сбор пожертвований начался с кассы. Собранная выручка сноровисто укладывалась в мешки с клеймом федеральной почты, что говорило о разнообразии интересов «фонда Такера». На столах заманчиво высились горки денег. Единоутробные принялись ходить по залу с мешками и очищать столы с помощью лопаток, любезно предоставленных им местным крупье.
Крис с интересом наблюдал за действиями конкурентов и мысленно аплодировал им. Они тоже обнаружили единственное уязвимое звено в цепи «карты-касса-банк», но использовали его не на сто, а на сто пятьдесят процентов. Если все закончится удачно, они унесут отсюда не только законную выручку игорного дома, но и деньги, которые посетители проиграли друг другу. Или выиграли, мысленно добавил Крис, увидев лицо своего удачливого партнера, мистера Броуди.
Ли Броуди был весьма огорчен незапланированными изменениями в программе вечера, хотя и старался не подавать вида. Лицо его сохраняло строгое сосредоточенное выражение, и только губы были сжаты в бесцветную складку, а брови сведены к переносице. Он сидел, откинувшись на спинку стула, и держал руки под столом.
Когда сборщики пожертвований приблизились к их столу, Крис обратился к Ли с вопросом, который прозвучал в тот момент довольно странно: «Вы не подскажете, сэр, какой сегодня день недели, вторник или четверг?» Ли повернулся к нему, с трудом отвлекаясь от своих мыслей: «Вторник? Четверг? Да сегодня среда!»
Лопаточка, конфискованная у крупье вместе с выручкой, сгребла деньги Ли со стола в тот момент, когда Крис говорил ему: «Прекрасно, сэр! Значит, завтра уже четверг. А там и суббота не за горами. А потом и новая среда!»
«Вы правы как никогда, сэр», – медленно выговаривая каждое слово, ответил Ли Броуди, и Крис подарил ему самую безмятежную из своих улыбок. Не так часто можно встретить человека, который понимает бессмысленные фразы.
На самом деле нет бессмысленных фраз, как нет бессмысленных действий и бесполезных жертв. В повседневной суете мы часто не успеваем разглядеть смысл, который присутствует во всем. Ли Броуди не только лихо просчитывал возможные комбинации в покере, но и смог понять сказанное Крисом. Сегодня – не самый последний день. Будет новый день, будет новая игра, будут новые выигрыши. Но только для тех, кто останется в живых. А перестрелка с грабителями, даже если закончить ее удачным нырком в соседнее окно, оставляла присутствующим мало шансов дожить до новой партии. Ли все это понял. Не понял он только, откуда Крис узнал о его планах.
– До новой среды я научу вас играть в покер, – добавил Ли, чтобы выразить свою признательность.
Единоутробные благополучно удалились, а Ли вернул револьвер под жилет так же незаметно, как и вынул его оттуда.
Из «Одеона» они ушли вместе. В следующую среду они снова посетили заведение, но уже вместе с командой Криса. Ли сидел за игорным столом у окна. Он дал условный сигнал, когда в кассе начали паковать выручку. Крис вышел на эстраду вместо «колоратурного сопрано», а его партнеры обошли зал с новой лопаточкой крупье. Охранники со скучающим видом лежали на ковровых дорожках, а публика тихо роптала.
Выбравшись за город, Крис вернул партнеру его законный выигрыш, вынув деньги из той пары мешков, которые его команда вынесла из «Одеона».
С тех пор, говорят, в «Одеоне» по средам выходной день.
ВИРНСЕНТ КРОКЕТ, РЕЙНДЖЕР-ЗАНУДА
Благообразный Ли Броуди действительно ждал нас в овраге. Не знаю, где он ночевал, но в любом случае переодеться он забыл. Я смотрел, как он выступает в поход в своем безупречном костюме, с шелковым сверкающим жилетом и блестящими запонками на белоснежных, острых, как бритва, манжетах сорочки. Без лишних слов, слегка приподняв шляпу, он приветствовал нас и занял место в конце колонны, рядом с Бриком. В седле Ли Броуди держался по-калифорнийски, чуть откинувшись назад, а не прямо, как принято в Техасе и Вайоминге. Больше я ни к чему придираться не стал, потому что разглядел его оружие.
Я уже знал про короткоствольный кольт в кобуре под жилетом. Но бросив мимолетный взгляд на спину Броуди, я заметил под натянутым сукном сюртука очертания второго «малыша», наверняка спрятанного в такой же изысканной кобуре. Забавно, у меня на этом самом месте тоже был кольт, но только засунутый за пояс и при быстрой езде натирающий мне задницу кончиком ствола. Буду в Джорджии, закажу себе у Кена-старшего такую же кобуру. Если, разумеется, на нее хватит дядюшкиного наследства.
В седельной кобуре мистер Ли Броуди держал более солидный инструмент, наверняка полученный им в качестве выигрыша. Не думаю, что карточному игроку так уж необходим «смит-вессон» 44-го калибра с восьмидюймовым стволом. Скорее всего, он выиграл его у охотника на бизонов, после того как тот отдал ему все свои деньги и шкуры. Кстати, и кобыла его, белая арабка, безумно дорогая и совершенно непригодная для войны (а мы ехали на войну), тоже, скорее всего, была выиграна в карты. Чтобы купить эту живую мишень, надо было родиться в семье русского князя и при рождении хорошенько задеть темечком о золотой балдахин. Но Крис говорил, что у мистера Ли Броуди с головой все в порядке. Наверно, так и есть. Если не считать того, что он поехал с нами…
Рядом с ним ехал на невзрачной мексиканской лошадке Брик. Я заметил, что и он с интересом глянул на соседа, точнее, на его дальнобойную артиллерию.
Брик и Ли Броуди замыкали колонну. Впереди них скакали Гарри и О'Райли. Иногда они догоняли меня и Криса, и тогда я мог услышать, о чем они говорят.
«Ацтеки спрятали в горах больше золота, чем вывезли испанцы за все эти годы», – мечтательно произносил один. – «А ты знаешь, что они делали бальзам из мышиных хвостов. Говорят, получалось крепче, чем ром», – сурово отвечал собеседник, булькая фляжкой.
Возглавляли колонну наши мексиканские работодатели. Их кобылы неторопливо и усердно выбивали пыль из дороги.
Наш путь лежал через горы и реки, через леса и прерии в страну, где люди едят на золотых тарелках. Когда находят хоть какую-нибудь еду.
В эту страну попадаешь сразу, как только пересекаешь реку. И даже раньше. Еще на середине переправы, когда задние ноги коня еще омывают струи Рио-Гранде, а передними ногами он уже рассекает воды Рио-Браво-дель-Норте. Одну и ту же реку по-разному называют на разных ее берегах. Неудивительно, что и жизнь на этих берегах разная.
Эта дорога считается безопасной. Даже мексиканские друзья легко преодолели ее без оружия, и никто их не ограбил. Правда, грабителям пришлось бы поломать голову, чем разжиться, остановив бедняков… С этой точки зрения нам тоже ничего не грозило.
Тем не менее, я оглядывал дорогу так внимательно, будто эскортировал весь золотой запас Конфедерации.
Мы долго взбирались на перевал. Перед нами одна за другой раскрывались зеленые долины, притаившиеся между голубых гор, словно складки разноцветных испанских юбок. Наверху воздух был настолько прозрачным, что я понимал, на этой тропе нас видно так же хорошо, как и мы видим белые кубики глинобитных домиков под бурыми тростниковыми крышами и пестрое расползающееся пятно коровьего стада, поднявшегося по изумрудному склону. Впрочем, понимал я и то, что враг, скорее всего, скрывается где-то впереди.
Когда дорога спустилась в узкую долину среди скал, поросших курчавой зеленью, я положил винчестер на луку седла. Крис усмехнулся:
– Собираешься охотиться по дороге?
– Не хочу, чтоб охотились на меня, – ответил я. – Мы не дома.
– Мы везде дома, – сказал Крис со своей скептической улыбкой.
Дорога снова поднялась в горы, но уже гораздо выше, чем утром, и стало тяжелее дышать. А с перевала стали видны еще высокие горы, голубыми и серыми треугольными лоскутами перекрывавшие друг друга, между ними клубились полупрозрачные облака. Где-то там, под облаками, лежала долина, где нас ждали неотложные дела. Крестьяне попросили, чтобы я научил их убивать.
Когда я был маленьким и глупым, меня учили все кому не лень. Теперь я стал старым и мудрым, и сам готов всех учить. Возможно, в отместку.
Самую серьезную подготовку я прошел в рейнджерской школе Форт-Беннинг, Джорджия. Частые прогулки по лесистым горам Чаттахучи весьма способствовали интеллектуальному развитию. Я нигде и никогда не слышал таких слов, какими награждал нас майор Дарнби. Как пригодились мне эти знания в кавалерийском полку! Особенно когда я покинул его безлунной ночью и, навьючив пару лошадей оружием и патронами, перебрался через непроходимый хребет к индейцам. Они согласились, что нормальный белый не мог бы пройти там, где нет даже звериных троп. Меня явно вел Дух Леса, а вернее, был дух майора Вильяма Дарнби.
Я не собирался ничему учить индейцев. Я просто хотел укрыться у них, поскольку мне некуда было бежать. Вождь Человек Большой Окунь сказал: «Мы будем звать тебя Человек Повелитель Винчестера». (Имена шайенов начинаются со слова «человек»: только себя они считают людьми. Все остальные – краснокожие, бледнолицые, медведи, еноты, клены, лососи и комары – всего лишь жители окружающего мира.) Так вот: «… Научи нас владеть винчестером так же свободно, как мы владеем луком и стрелами», – попросил меня Человек Большой Окунь. А у нас, Крокетов, не принято отказывать тем, кто молит о помощи.
Индейцы, вопреки моим опасениям, учились легко и быстро. Судя по всему, у них имелись врожденные способности к военному делу. Не знаю, кто учил их тактике, но в бою они всегда поддерживали связь с соседями справа и слева, прикрывали друг друга, слаженно действовали и в атаке, и в отходе. Их воинская дисциплина была неизмеримо тверже строевой муштры, которую в меня вбивала армия. Если бы их было раз в десять больше и если бы они могли не воевать со своими соседями – сиу, апачами, команчами – а объединиться с ними, и если бы у каждого воина был хотя бы один винчестер и три дюжины патронов на каждый бой… Ах, это «если бы»!
Я уже знал про короткоствольный кольт в кобуре под жилетом. Но бросив мимолетный взгляд на спину Броуди, я заметил под натянутым сукном сюртука очертания второго «малыша», наверняка спрятанного в такой же изысканной кобуре. Забавно, у меня на этом самом месте тоже был кольт, но только засунутый за пояс и при быстрой езде натирающий мне задницу кончиком ствола. Буду в Джорджии, закажу себе у Кена-старшего такую же кобуру. Если, разумеется, на нее хватит дядюшкиного наследства.
В седельной кобуре мистер Ли Броуди держал более солидный инструмент, наверняка полученный им в качестве выигрыша. Не думаю, что карточному игроку так уж необходим «смит-вессон» 44-го калибра с восьмидюймовым стволом. Скорее всего, он выиграл его у охотника на бизонов, после того как тот отдал ему все свои деньги и шкуры. Кстати, и кобыла его, белая арабка, безумно дорогая и совершенно непригодная для войны (а мы ехали на войну), тоже, скорее всего, была выиграна в карты. Чтобы купить эту живую мишень, надо было родиться в семье русского князя и при рождении хорошенько задеть темечком о золотой балдахин. Но Крис говорил, что у мистера Ли Броуди с головой все в порядке. Наверно, так и есть. Если не считать того, что он поехал с нами…
Рядом с ним ехал на невзрачной мексиканской лошадке Брик. Я заметил, что и он с интересом глянул на соседа, точнее, на его дальнобойную артиллерию.
Брик и Ли Броуди замыкали колонну. Впереди них скакали Гарри и О'Райли. Иногда они догоняли меня и Криса, и тогда я мог услышать, о чем они говорят.
«Ацтеки спрятали в горах больше золота, чем вывезли испанцы за все эти годы», – мечтательно произносил один. – «А ты знаешь, что они делали бальзам из мышиных хвостов. Говорят, получалось крепче, чем ром», – сурово отвечал собеседник, булькая фляжкой.
Возглавляли колонну наши мексиканские работодатели. Их кобылы неторопливо и усердно выбивали пыль из дороги.
Наш путь лежал через горы и реки, через леса и прерии в страну, где люди едят на золотых тарелках. Когда находят хоть какую-нибудь еду.
В эту страну попадаешь сразу, как только пересекаешь реку. И даже раньше. Еще на середине переправы, когда задние ноги коня еще омывают струи Рио-Гранде, а передними ногами он уже рассекает воды Рио-Браво-дель-Норте. Одну и ту же реку по-разному называют на разных ее берегах. Неудивительно, что и жизнь на этих берегах разная.
Эта дорога считается безопасной. Даже мексиканские друзья легко преодолели ее без оружия, и никто их не ограбил. Правда, грабителям пришлось бы поломать голову, чем разжиться, остановив бедняков… С этой точки зрения нам тоже ничего не грозило.
Тем не менее, я оглядывал дорогу так внимательно, будто эскортировал весь золотой запас Конфедерации.
Мы долго взбирались на перевал. Перед нами одна за другой раскрывались зеленые долины, притаившиеся между голубых гор, словно складки разноцветных испанских юбок. Наверху воздух был настолько прозрачным, что я понимал, на этой тропе нас видно так же хорошо, как и мы видим белые кубики глинобитных домиков под бурыми тростниковыми крышами и пестрое расползающееся пятно коровьего стада, поднявшегося по изумрудному склону. Впрочем, понимал я и то, что враг, скорее всего, скрывается где-то впереди.
Когда дорога спустилась в узкую долину среди скал, поросших курчавой зеленью, я положил винчестер на луку седла. Крис усмехнулся:
– Собираешься охотиться по дороге?
– Не хочу, чтоб охотились на меня, – ответил я. – Мы не дома.
– Мы везде дома, – сказал Крис со своей скептической улыбкой.
Дорога снова поднялась в горы, но уже гораздо выше, чем утром, и стало тяжелее дышать. А с перевала стали видны еще высокие горы, голубыми и серыми треугольными лоскутами перекрывавшие друг друга, между ними клубились полупрозрачные облака. Где-то там, под облаками, лежала долина, где нас ждали неотложные дела. Крестьяне попросили, чтобы я научил их убивать.
Когда я был маленьким и глупым, меня учили все кому не лень. Теперь я стал старым и мудрым, и сам готов всех учить. Возможно, в отместку.
Самую серьезную подготовку я прошел в рейнджерской школе Форт-Беннинг, Джорджия. Частые прогулки по лесистым горам Чаттахучи весьма способствовали интеллектуальному развитию. Я нигде и никогда не слышал таких слов, какими награждал нас майор Дарнби. Как пригодились мне эти знания в кавалерийском полку! Особенно когда я покинул его безлунной ночью и, навьючив пару лошадей оружием и патронами, перебрался через непроходимый хребет к индейцам. Они согласились, что нормальный белый не мог бы пройти там, где нет даже звериных троп. Меня явно вел Дух Леса, а вернее, был дух майора Вильяма Дарнби.
Я не собирался ничему учить индейцев. Я просто хотел укрыться у них, поскольку мне некуда было бежать. Вождь Человек Большой Окунь сказал: «Мы будем звать тебя Человек Повелитель Винчестера». (Имена шайенов начинаются со слова «человек»: только себя они считают людьми. Все остальные – краснокожие, бледнолицые, медведи, еноты, клены, лососи и комары – всего лишь жители окружающего мира.) Так вот: «… Научи нас владеть винчестером так же свободно, как мы владеем луком и стрелами», – попросил меня Человек Большой Окунь. А у нас, Крокетов, не принято отказывать тем, кто молит о помощи.
Индейцы, вопреки моим опасениям, учились легко и быстро. Судя по всему, у них имелись врожденные способности к военному делу. Не знаю, кто учил их тактике, но в бою они всегда поддерживали связь с соседями справа и слева, прикрывали друг друга, слаженно действовали и в атаке, и в отходе. Их воинская дисциплина была неизмеримо тверже строевой муштры, которую в меня вбивала армия. Если бы их было раз в десять больше и если бы они могли не воевать со своими соседями – сиу, апачами, команчами – а объединиться с ними, и если бы у каждого воина был хотя бы один винчестер и три дюжины патронов на каждый бой… Ах, это «если бы»!