Именно эту мысль я и озвучил Бодуну, подтвердив свои слова очередным кубком медовухи. Надо ли говорить, что такие убойные аргументы были восприняты самодержцем правильно, и наше отбытие было отложено до утра.
В город прибыли скромненько, без положенной пышной встречи. Никто в городе нас не ждал. Ранним утром, когда все жители Кипеж-града еще спали, мы пронеслись по улицам и на полном скаку (это они на скаку, а я на бегу) ворвались во двор княжеского дворца.
– Где Феликлист? – грозно бросил Бодун, спрыгнув с лошади, первому попавшемуся ратнику.
– В темнице, – вытянувшись в струнку, отрапортовал тот.
– Где? – чуть ли не хором переспросили все, кроме меня. Ведь говорящих собак на свете не бывает, а если бывает, то очень редко.
– В темнице, – невозмутимым голосом подтвердил ратник. – Вместе с премьер-боярином.
Погодите-погодите… Может, я что-то упустил? Но по моим расчетам, репрессии Сантаны до Феликлиста докатиться никоим образом не должны были.
Судя по тому, как побагровел князь, сейчас он использует все прелести абсолютной власти направо и налево. Интересно, обойдемся кулачным внушением или придется воспользоваться услугами палача?
На этот раз сработала женская смекалка, и Селистена успела задать простой, но очень важный вопрос:
– А что он там делает?
– Так премьер-боярин его учит, как государством управлять.
– Что? – опять не понял князь.
– Ну так вы отбыли, княгиня тоже, Антип в темнице сидит и выходить оттуда не соглашается. Вот и пришлось Феликлисту за государственные дела взяться. Так он, почитай, раз по десять надень в холодную бегает за советом к премьер-боярину.
– А не проще было бы временно выпустить премьер-боярина на волю? – ворчливо сказал уже немного успокоившийся Бодун.
– Так пробовали, а он ни в какую не хочет из темницы выходить, мы и дверь перестали закрывать. Говорит, что только князь его может либо помиловать, либо казнить, и заслуженного приговора он будет дожидаться в темнице.
Н-да, крепкий орешек мой будущий тесть, это надо же быть таким упертым. Принципиальным вполне можно быть не только в темнице, но и в своих собственных палатах, так сказать, под домашним арестом.
– Скажи, а Даромир тоже не выходит из своей камеры? – съязвила Селистена и игриво отдавила мне лапу. Я так же игриво хлопнул ее хвостом по мягкому месту и с удовольствием послушал ответ ратного человека.
– Да, не выходит, – подтвердил он. – Молчит всё время, слушает Антипа и ест.
Это что еще за новости, что значит – молчит и ест? Да я так форму могу потерять, а у меня свадьба на носу!
Бодун закончил расспрашивать своего ратника, и вся наша компания решительным шагом отправилась проведать принципиального премьер-боярина и странного белого колдуна с прекрасным аппетитом. Однако тут на нашем пути появилось небольшое препятствие. Хотя если быть точным, то препятствий было штук шесть, и все они с радостным визгом бросились ко мне.
– О боги! – застонал я. – Только не это!
Ну, как же я мог забыть про щенков Золотухи и Шарика? Надо было через черный ход, на мягких лапах к их мамаше пробраться, а теперь куда там! Я в момент оказался облеплен визжащими от радости лохматыми друзьями человека. Детишки за время моего отсутствия подросли, вытянулись и, к моему счастью, уже отказались от грудного молока. Теперь, когда посредством ежедневного укуса Шарика (уже живого места на теле не осталось!) я смог избавиться от тлетворного влияния на меня сущности Золотухи, кормление грудью этих симпатяг в мои планы никак не входило.
– Так, слушай мою команду! – строгим по возможности голосом призвал я щенят к вниманию. – Вашей мамочке срочно надо по одному очень важному делу, а вместо меня вы вполне сможете высказать свою радость вашему папаше, то есть Шарику.
Услышав такое мое выступление, лохматые с недоверием посмотрели на меня, а потом на Шарика.
– Да-да, иногда, в исключительном случае, отец вполне может временно заменить мать и взять на себя заботы о семействе лично.
Тут я заметил, что Шарик как-то подозрительно попятился, но чуткая Селистена немедленно пресекла его попытку улизнуть.
– Предлагаю новую игру – охота на папу! Ну, ребята, чего стоите? Вперед!
Оценив подобную перспективу, с грозным и почти страшным рычанием щенки бросились на Шарика. Сам папаша очень выразительно посмотрел мне в глаза и со всех лап припустился от грозной маленькой своры. Ничего, ничего. Иногда полезно отвлечься от героических похождений и уделить время семье.
– Ловко, – заметила солнечная.
– Ну так я у тебя вообще сообразительный! – охотно согласился я и, чуть поразмыслив, добавил: – Знаешь, говорят, что когда начинает тянуть к чужим детям, то пора задуматься о своих. Ну так что, может, подумаем?
Селистена покосилась на стоящего рядом Бодуна, на лукаво улыбающуюся Матрену и раскраснелась словно маков цвет.
– Ты прямо в таком виде собираешься думать?
– Ах да, – спохватился я. – Так чего мы медлим?
Никогда я еще так не торопился попасть в темницу.
Мы уверенно прошли мимо озадаченной стражи и вошли в тюремный коридор. Как и говорил ратник, дверь в камеру Антипа и Золотухи оказалась незаперта, и мы не отказали себе в удовольствии, тихонечко притаившись за нею.
А изнутри раздавались до глубины души знакомые голоса.
– Дядя Антип, да я в жизни не запомню всю эту речь!! – голосил Феликлист.
– Запомнишь, никуда не денешься, – пробасил Антип.
– А может, вы ненадолго покинете свою темницу, примете иностранных послов, подпишете пару указов, разберете жалобы и спокойненько вернетесь назад?
– Нет, – решительно отрезал премьер-боярин.
– А я в это время посижу за вас, – не унимался наследничек.
Судя по тону, государственные заботы доконали его окончательно. Что поделаешь, не создан Феликлист для государственных дел. Я, кстати, тоже.
– Нет, – продолжал гнуть свое Антип. – Сказал же, что выпустить меня из темницы может только твой отец, князь Бодун. И давай больше не возвращаться к этой теме.
– Ну так все уже знают, что бывшая княгиня, – тут Бодун поморщился, – была ведьмой и заманила тебя в ловушку посредством хитроумного заклинания!
– Не важно, – пробасил будущий родственник, – я всё равно виноват. Виноват, что поддался чарам, виноват, что не вывел ее на чистую воду, виноват… В общем, кругом виноват.
Да, такой самокритики я не слышал никогда. Так вот, оказывается, кто у нас корень зла, вот кто во всем виноват! А я и не знал…
На месте Бодуна я бы еще немного послушал. Но князь был на этот счет другого мнения и решительно вышел из укрытия.
– Нет, это не ты во всем виноват, а я!
У-у-у… А это помешательство, оказывается, еще и заразное. Хорошо еще, что ко мне такая зараза не пристает, а то бы пришлось посыпать голову пеплом и бредить так же, как эти два деятеля.
– Бодун?! – не веря своим глазам, зачем-то спросил Антип.
– Папа?! – не остался в стороне Феликлист. – Ура, батюшка вернулся, теперь я наконец-то смогу отдохнуть от всех этих забот!
Кто о чем, а вшивый о бане, хмыкнул я про себя. но оказалось, что Феликлисту еще было что сказать.
– Вы чего так долго?! – завопил он, глядя на нас с Селистеной. – Вы там на свежем воздухе прохлаждались, а я тут извелся весь. Нельзя так поступать со старыми друзьями!
Интересно, как это я мог пропустить момент, когда мы стали друзьями? Надо будет Селистенку порасспросить.
Наследник хотел еще что-то сказать, но Бодун нетерпеливым жестом остановил его. Этим воспользовался Антип и тут же взял слово:
– Князь, я виноват перед тобой и перед государством. Готов искупить свою ошибку на плахе.
Всё, у меня сейчас от скуки уши вянуть начнут. И умеет же старшее поколение любой, даже самый радостный, момент испортить своим занудством. Ясно же, что наши победили и пора приступить к отмечанию этого знаменательного события, ан нет. Они будут расшаркиваться друг перед другом до посинения.
– Можешь ничего не говорить, – важно кивнул князь. – Твоя дочь и будущий зять всё мне рассказали.
– Кхе, кхе, – скромно напомнила о себе Матрена.
– Да, конечно, вместе с ними рассказывала и несравненная Матрена, – поправился Бодун. – Так что я в курсе всех событий.
Да уж, нашу Матрешку и сравнивать не с кем, она у нас одна такая.
– Наверняка они утаили от тебя, как именно я угодил в темницу…
Так, всё, я этого больше не выдержу.
– Прошу прощения, что вклиниваюсь в разговор таких многоуважаемых государственных мужей, но нельзя ли продолжить эту душераздирающую беседу в другом месте. Ведь, насколько я понимаю, настаивать на продолжении тюремного заключения князь не собирается?
– Нет, – пожал плечами Бодун.
– Тогда позвольте мне объявить небольшой перерыв, воспользоваться полученной паузой в личных целях и вернуть себе свое истинное обличье.
Судя по молчанию, возражений не имелось. Получив тем самым одобрение старшего поколения, я вошел в камеру и оторопел при виде самого себя.
Люди добрые, да что же это делается?! На меня смотрел румяный, располневший, холеный Даромир. О боги, разве можно столько есть, к тому же находясь без движения?! Конечно, я понимаю, что те разносолы, которые Золотуха стала получать в заточении, собаке даже и не снились. Но всему же есть предел! Я ношусь по полям и весям, блюду себя в прекрасной форме, а она что вытворяет?
Золотуха, чувствующая свою вину, только и могла, что пожать плечами в свое оправдание.
– Ладно, с тобой у меня будет особый и весьма длинный разговор, – пригрозил я рыжей псине. – Претензий у меня к тебе накопилось много.
Золотуха, полная раскаяния на моем лице, активно закивала головой.
– Давай выходи из камеры, будем расколдовываться, – махнул я рукой псине и, виляя хвостом, выбрался наружу.
– А почему не здесь? – удивился Антип. – Насколько я понимаю, с исчезновением Сантаны ее чары больше не действуют.
Вот я лезу в процесс управления государством? Не лезу, потому что не имею на этот счет ни желания, ни должных знаний. Так чего он лезет в мое колдовство? Я мысленно досчитал до десяти. Успокоился и ангельским тоном ответил:
– На эту камеру заклятие наложено с помощью магических рун. А рунам всё равно, есть тут Сантана или бродит где-то, вынашивая очередной план мести.
Услышав такой ответ, всезнающий премьер-боярин стушевался и замолчал. Оно и к лучшему, не будет под руку лезть, когда я расколдовываться начну. Кстати, я от него до сих пор не получил элементарной благодарности за спасение, так что это и для него безопаснее будет. Мало ли какая мыслишка в голове проскочит, а вдруг с соблазном не совладаю?
Когда мне не мешают и не лезут в тонкий процесс колдовства, у меня всё получается просто великолепно. Одно мгновение – и я вернул себе свое тело. О боги, как же я по себе скучал!
Золотуха также с явным удовольствием осматривала себя на предмет наличия хвоста. Наверняка ее родное тело ей нравилось значительно больше, чем мое. А вот не будет в следующий раз лезть под руку великому колдуну!
Судя по всему, осмотром рыжая осталась довольна, с благодарностью лизнула мне руку и с радостным лаем бросилась наружу. Надеюсь, Шарик не очень пострадал в процессе безобидной игры их детишек и предстанет перед супругой в целости и сохранности. Наконец-то, а то его томные взгляды меня сильно раздражали.
Но это дела собачьи, а меня больше интересуют человеческие. Причем не всего человечества сразу, а только двух отдельных его представителей. Еще одно мгновение – и на моей шее повисла моя рыжая судьба. Наконец-то я смог обнять мою избранницу нормальными, человеческими руками и прижать к груди, практически лишенной шерстяного покрова.
И в этот момент нам было абсолютно наплевать на то, что уже в десятый раз настойчиво напоминает о своем присутствии Антип, что рядом находится князь со своим сыночком, а Матрена умиленно смахивает со щеки слезы и пятится к выходу (голову даю на отсечение, что сейчас понесется к своему Проше). Мы слишком друг по дружке соскучились, чтобы отвлекаться на такие мелочи.
– Я что-то не расслышал, когда у нас свадьба? – поинтересовался я у Антипа, когда наконец смог оторваться от невесты.
– Через месяц, – за своего премьер-боярина ответил князь.
Антип на это только обреченно кивнул и смиренно отправился вслед за остальными. Догадались наконец-то, что нам надо побыть одним. Конечно, темница не самое романтическое место, но это уж зависит от того, сколь долго ты не мог обнять любимого человека.
Про Сантану в городе забыли довольно быстро. Не знаю, что послужило тому причиной. То ли постепенно ослабевающее заклятие, то ли последствия организованного мною «бабьего бунта», то ли чувство стыда у одураченного мужского населения. Наверное, всё понемножку. А к тому же у всего честного народа появилось занятие поважнее – обсуждение предстоящей нашей с Селистеной свадьбы.
После того, что я сотворил для города и для Бодуна лично, тот посчитал своим долгом сделать из этого события всеобщий праздник. Ничего против этого я не имел и, посоветовавшись с Селистеной, дал свое согласие. По идее, это было единственное, что от нас с мелкой требовалось, однако мы слишком долго ждали этого мгновения, чтобы пустить процесс на самотек.
Первым делом мы решили перенести торжество из терема Антипа в княжеский дворец. А что? Там нам будет лучше и просторнее. Кстати, Бодун практически сам предложил мне свои палаты, я просто легонечко намекнул ему, и он сразу же согласился.
Тут, конечно, со своим занудством влез Антип, но его быстро устранили, поручив под присмотром доченьки составлять список приглашенных. Лично меня эта процедура ничуть не привлекала, всё равно я и слыхом не слыхивал про тех людей (ни много ни мало несколько сотен!), которые в конце концов туда попали. С моей стороны там оказались только Сима, Серогор и Матрена.
Зато я взял под свой контроль кухню. Эта обязанность была для меня свята, и я отнесся к ней со всей серьезностью. Лично обсудил с княжеским поваром каждое блюдо на праздничном столе, так же не менее лично и основательно снял пробу.
Особо усердствовать здесь было нельзя. Получив сюрприз от Золотухи в виде округлившейся фигуры, мне пришлось держать себя в руках. Ну ничего, наверстаю упущенное за свадебным столом, уж там меня не остановит никакая диета. В конце концов я остался доволен кулинарными изысками княжеского повара и скрепя сердце был вынужден убраться из такого замечательного места.
Изящно помахивая посохом (теперь я не расставался с ним ни на миг), я прошелся по дворцу и проверил, как идут дела с украшением помещений. Придраться было не к чему, так что решение посмотреть одним глазком, что делается у Матрены в трактире, было вполне своевременным и логичным. Надоела мне колданутая медовуха, захотелось натуральной, имени меня. Да и по стряпне хозяюшки я соскучился.
Оказалось, что в заведении женщины-горы уже практически поселились несчастные Фрол и Федор. Несмотря на все наши уверения, они до сих пор считали себя виноватыми и жалованный Антипом отпуск проводили в глухой депрессии, поглощая медовуху в неимоверном количестве.
Против медовухи я ничего не имел, а вот повод мне пришелся не по душе. Смотреть на братьев без содрогания было нельзя, и я решил срочно что-нибудь предпринять, чтобы вернуть ребятам уверенность в себе.
Поначалу братья всё еще сопротивлялись, но потом потихоньку оттаяли и, после того как я в сотый раз уверил их, что ни я, ни Селистена, ни Антип не держим на них зла, успокоились и повеселели. После этого мы общими усилиями прикончили «Подвиг Даромира» (а ну ее, эту диету, само как-нибудь рассосется!) и тем самым окончательно сломали лед недоверия.
Матрена не переставала нас радовать своим кулинарным искусством и нескончаемым потоком баек и шуток. В сияющей, словно начищенный самовар, хозяюшке очень тяжело было признать ту скорую на расправу Матрену, которая еще совсем недавно разила врага подручными и весьма тяжелыми предметами. И дело тут было не столько в солидной сумме, которую отвалил щедрый Бодун за ее участие в наших похождениях, сколько в маленьком кондитере Проше, который перестал шастать к ней через шкаф, а гордо и важно начал посещать свою избранницу черед парадную дверь. Кто знает, не предстоит ли нам вскоре гулять еще на одном торжестве?
Вот так незаметно пробежало время и настал долгожданный день свадьбы.
За свадебным столом я был хорош, а моя невеста великолепна. Необычайной красы сарафан, солнечного, оранжевого цвета удивительно и вместе с тем бережно подчеркивал всю красоту и очарование Селистены. Непослушные рыжие локоны, несмотря на все старания Кузьминичны, упорно рвались наружу и добавляли лишнего шарма. Хотя что я говорю, у женщины шарм никогда не может быть лишним!
Серафима меня не обманула, и милые моему сердцу конопушки так же гордо сияли маленькими солнышками на лице Селистены. И как она могла поднять руку на такую красоту? Всё, теперь получаю законное право контролировать необдуманные поступки моей половинки.
Подарками нас с мелкой просто завалили. Ну всяческие обновки и украшения для нее – это ладно, пригодятся. Но, спрашивается, на кой мне нужно восемь пар яловых сапог, три(!) седла, ворох кафтанов, пяток золотых перстней и прочая ерунда? Да мне за всю жизнь всего этого не сносить! Хорошо еще, что процесс приема и оприходования подарков взяла под свой строгий контроль Кузьминична. А раз взяла, то и дальше пусть несет, я не против.
Но конечно, всех переплюнул князь Бодун. Похоже, на моем примере он хотел показать всем, как может высоко ценить личную преданность. Похоже, он до сих пор считает, что я ввязался во все эти перипетии из-за него. Ну что ж, не буду разубеждать его, пусть потешит свое самолюбие.
Когда поток поздравлений иссяк, князь встал из-за стола и выразительно окинул собравшихся взглядом.
Стоящий в зале гул моментально стих. Выждав положенную по случаю и статусу паузу, Бодун прокашлялся и начал свою поздравительную речь:
– Признаться, я всегда недолюбливал колдунов. – Что ж, начало многообещающее, посмотрим, что будет дальше.
– И когда узнал, что очаровательная дочка моего премьер-боярина решила выйти замуж именно за колдуна, был просто в ужасе.
Ага, я также был не в восторге от твоего плана поженить Селистену с Феликлистом.
– Но, познакомившись с Даромиром поближе, был вынужден изменить свою точку зрения.
Вот, уже лучше.
– Этот молодой, но уже опытный колдун сделал для города в целом и для меня лично необычайно много.
Еще лучше. Я ненароком кинул взгляд на Серогора и Симу. Пусть порадуются за своего выкормыша.
– Поэтому в этот славный день я хочу назначить его главным городским колдуном и одновременно жалую его в боярское звание!
Ну вот, приплыли… Да он вообще соображает, что говорит?! Каким городским колдуном? Какое боярское звание? Да у меня медовый месяц на носу, а он с такой ерундой!
– Давно мне жаловался наш уважаемый премьер-боярин, что нет у него достойного помощника и продолжателя всех его начинаний.
Да вы соображаете, о чем говорите, да какой из меня продолжатель дел этого зануды?
– Думаю, что лучшей кандидатуры на этот пост не найти. Мало того что наш Даромир талантлив и смел, так он еще и родственником уважаемого Антипа Иоанновича стал.
Что талантлив и смел, возражать не буду, истинная правда, а вот с остальным категорически не согласен!
– Не так ли? – обратился князь к своему премьер-боярину.
Весь зал с любопытством, а я с надеждой уставил свои взоры на Антипа. Премьер-боярин нахмурился и кивнул. Что ж, это уже кое-что, надо будет после свадьбы тихо, по-семейному, припереть его к стеночке и заставить добровольно отказаться от такого помощничка. Ишь чего выдумали, я только с учебой расквитался, а они меня уже на службу тащат!
Однако Бодун и не думал останавливаться и продолжил меня добивать:
– А чтобы добавить молодому боярину с боярыней веса в обществе, жалую им тысячу десятин земли и сотню золотых в приданое.
Час от часу не легче! Ну скажите на милость, что я с этой землей делать-то буду? Я же не пахарь и не жнец. Да и деньги мне без надобности, Матрена меня бесплатно кормит, а уж Кузьминична и подавно. Я же теперь не просто так, я член семьи. К тому же я всегда считал, что веса добавляет справная еда, а не десятины и монеты. Ладно, сбагрю всё это хозяйство тестю, он что-нибудь придумает.
– Впрочем, мы здесь собрались не для того, чтобы говорить о деньгах, а чтобы пить и веселиться!
Слава богам, в голове князя опять появились здравые мысли.
– За здоровье молодых! За прекрасную Селистену и великого Даромира! Горько!
– Горько! – закричали гости.
С огромным удовольствием исполнил обряд – пусть лучше князь пьет, а то с него станется, и он опять меня каким-нибудь подарочком огорошит. Однако тут я получил удар, откуда его не ждал. После заветного поцелуя, прежде чем опуститься на место, моя мелкая шепнула мне на ухо:
– Поздравляю, боярин! Видишь, как всё славно получилось.
Всё, я этого больше не вынесу, и она туда же! Ой нельзя затягивать с этим вопросом, надо будет сразу после свадьбы собрать семейный совет и объяснить им, что служить не собираюсь, нет у меня для государственной службы ни умения, ни желания.
– А теперь… – громоподобным голосом продолжил Бодун. – Сюрприз!
Караул! Не хочу сюрпризов!
– Песнь в честь нашего дорогого жениха исполнят ратники премьер-боярина Фрол и Федор!
А-а-а… Это ладно. Луговые держат слово, обещали к свадьбе – пожалуйста. Интересно только, как это Тинки и Винки умудрились братьям текст передать?
Между тем Фрол и Федор вышли в центр зала, кивнули музыкантам и затянули новую песнь о моих похождениях:
Веселье шло своим чередом, медовуха лилась ручьем. Как ни странно, я даже не притронулся к своему кубку, полному медового блаженства. Чуть ли не в первый раз в жизни я был абсолютно счастлив и без нее. Ведь со мной рядом сидел маленький, рыженький человечек, неожиданно ставший моей судьбой.
Держа ее руку в своей руке, улыбаясь, я смотрел на гостей. Вон Антип что-то обсуждает с Серогором, то и дело пропуская по кубку медовухи. Даже невооруженным глазом видно, что они нашли общий язык (чего не скажешь обо мне).
Вон что-то активно обсуждают, размахивая руками, Серафима с Кузьминичной. И никаких страхов со стороны старой няньки по отношению к ведьме не наблюдается. Хотя наверняка этому способствовала всё та же медовуха.
Вот Фрол и Федор (ребята, кажется, отошли от всей этой истории) что-то активно заливают своим друзьям. Что ни говори, а братьям есть чем похвастаться перед остальными.
Счастливая и сияющая Едрена-Матрена тихонечко сидит рядом с Прошей и смотрит на него обожающим взглядом. Надо признать, что пекарь отвечает ей таким же. Да и к чему говорить, коли всё ясно без слов.
Шарик и Золотуха развалились прямо под столом, у нас в ногах. Кстати, я выполнил свое обещание и с разрешения Бодуна переселил Золотуху со всем выводком к нам в терем. И теперь регулярно становлюсь свидетелем чудного зрелища, когда подросшие щенки всем гуртом гоняют Барсика по дому.
Наконец мой взгляд остановился на Феликлисте. Наследник престола и в обычные дни одевался, мягко говоря, странновато, но сегодня превзошел сам себя. К бантикам, рюшечкам и прочей дребедени прибавился шелковый шарф, которым он обмотался по самые глаза. Что ни говори, а странный наряд для праздника.
Неожиданно в моей голове мелькнула шальная мысль. Чтобы проверить свою догадку, пришлось покинуть насиженное место возле моей невесты. После того количества медовухи, что залили в себя гости, моего исчезновения никто и не заметил.
– Чего грустим? – поинтересовался я, усаживаясь рядом с Феликлистом.
Дружки молодого князя при моем появлении как-то сникли и постарались отсесть от меня подальше. Что ж, я ничуть не против такого перемещения.
– Слушай, Даромир, мне нужна твоя помощь, – очень странным, словно хрюкающим голосом заговорил Феликлист.
– Да без проблем, – хмыкнул я. – Заходи завтра в гости, только не очень рано, и поговорим.
– Нет, ты не понял, – продолжал хрюкать наследник, – прямо сейчас.
– Сейчас… – протянул я. – Сейчас я несколько занят.
– Ну пожалуйста! – взмолился Феликлист. – Не могу же я в таком виде за столом сидеть, а вдруг кто заметит?
Всё, больше я выдержать не мог и рассмеялся. Сквозь шелк явно проглядывал поросячий пятачок.
– А уникальное растение портить мог? Это не лопух какой, а дуб редкой, Даромировой породы.
– Так это твоя работа? – хрюкнул молодой князь.
– Конечно, моя, – не стал я отпираться. – Так зачем мой дубок решил испортить?
– Мы с ребятами хотели тебе сюрприз сделать, – признался Феликлист. – Поздравление со свадьбой нацарапать.
– Ну и как? – не унимался я.
– Не получилось. Вдруг что-то взорвалось, и вместо носа появился пятачок. Помоги, а? Я больше не буду!
Ну что с него взять? Хотел еще немного поиздеваться над этим хулиганом, да передумал. Я сегодня добрый!
– Ладно, – смилостивился я, – готовься.
– А больно не будет? – съежился княжеский наследник.
– Конечно, будет.
– Ой.
Феликлист только и успел ойкнуть, как опять стал обладателем своего собственного носа.
– Спасибо! – чуть не плача молвил Феликлист и с благодарностью бросился мне на шею.
Ну уж дудки, я предпочитаю обниматься с Селистеной. Именно поэтому я ловко ускользнул из сомнительных объятий и стал пробираться к своему месту. Кстати, что-то давно «горько» не кричали.
Тут на мое плечо легла тяжелая рука. Я оглянулся и увидел Антипа. Оказывается, тот всё-таки заметил мое отсутствие и, воспользовавшись случаем, решил перекинуться парой слов.
– Помнишь, ты спрашивал, можешь ли назвать меня папой?
Нашел чего вспомнить. Тем более в такой чудесный день.
– Помню.
– Так я против.
Кто бы сомневался? Да я и не собирался, в общем-то, так, позлить его хотелось.
– Если бы ты был моим сыном, то не смог бы жениться на Селистене и не сделал бы ее счастливой.
Так, это что-то новенькое, с этого момента поподробнее.
– Лучшего зятя я не мог и желать,
Я удивленно вскинул бровь – уж не шутит ли тестюшка?
– И еще, хочу тебя поблагодарить за то, что вытащил меня из темницы и разобрался с Сантаной, – торжественно молвил премьер-боярин и протянул мне руку.
Что ж, это рукопожатие было дороже и десятин, и звонкой монеты. Если честно, сложности в отношениях с тестем меня сильно напрягали. Я прямо растерялся.
И тут Антип проявил всю свою сущность.
– Ну что, когда приступишь к работе? – с лукавой улыбкой, сменив тон, спросил премьер-боярин.
– Я?
– Да ладно, нешто я не понимаю? Сам молодым был. Через месяц милости просим на службу.
– Так я…
– Ладно, иди, невеста, наверное, уже заждалась. – Антип хлопнул меня по плечу и бодрой походкой отправился на свое место рядом с Серогором.
Я встретился взглядом с белым колдуном и еще раз убедился, что они с Антипом нашли общий язык, а моей бесшабашной юности пришел конец. Что-то мне подсказывает, что отвертеться от службы не удастся…
Вот и всё, пора прощаться, такая вот история получилась. Ой, чуть не забыл! Еще один, и самый дорогой сердцу, подарок на свадьбу сделала мне Селистена, правда помимо своей воли. Помните, когда я отбивался от посягательств на нее Сантаны и ставил защитное заклятие, что-то взорвалось? А потом еще мелкая жаловалась на некоторый дискомфорт на пикантном месте?
Так вот, уж не знаю каким образом, но что-то там отразилось, или замкнуло, или у меня рука в нужном направлении дрогнула (ай-ай, бывает же такое!), но теперь, уже не скрываясь от своей половины и абсолютно по праву, я могу пропеть в полный голос: «Я увяз, как пчела в сиропе, и не выбраться мне уже. Тонкий шрам на прекрасной попе – рваная рана в моей душе!»
Москва
Апрель 2005
В город прибыли скромненько, без положенной пышной встречи. Никто в городе нас не ждал. Ранним утром, когда все жители Кипеж-града еще спали, мы пронеслись по улицам и на полном скаку (это они на скаку, а я на бегу) ворвались во двор княжеского дворца.
– Где Феликлист? – грозно бросил Бодун, спрыгнув с лошади, первому попавшемуся ратнику.
– В темнице, – вытянувшись в струнку, отрапортовал тот.
– Где? – чуть ли не хором переспросили все, кроме меня. Ведь говорящих собак на свете не бывает, а если бывает, то очень редко.
– В темнице, – невозмутимым голосом подтвердил ратник. – Вместе с премьер-боярином.
Погодите-погодите… Может, я что-то упустил? Но по моим расчетам, репрессии Сантаны до Феликлиста докатиться никоим образом не должны были.
Судя по тому, как побагровел князь, сейчас он использует все прелести абсолютной власти направо и налево. Интересно, обойдемся кулачным внушением или придется воспользоваться услугами палача?
На этот раз сработала женская смекалка, и Селистена успела задать простой, но очень важный вопрос:
– А что он там делает?
– Так премьер-боярин его учит, как государством управлять.
– Что? – опять не понял князь.
– Ну так вы отбыли, княгиня тоже, Антип в темнице сидит и выходить оттуда не соглашается. Вот и пришлось Феликлисту за государственные дела взяться. Так он, почитай, раз по десять надень в холодную бегает за советом к премьер-боярину.
– А не проще было бы временно выпустить премьер-боярина на волю? – ворчливо сказал уже немного успокоившийся Бодун.
– Так пробовали, а он ни в какую не хочет из темницы выходить, мы и дверь перестали закрывать. Говорит, что только князь его может либо помиловать, либо казнить, и заслуженного приговора он будет дожидаться в темнице.
Н-да, крепкий орешек мой будущий тесть, это надо же быть таким упертым. Принципиальным вполне можно быть не только в темнице, но и в своих собственных палатах, так сказать, под домашним арестом.
– Скажи, а Даромир тоже не выходит из своей камеры? – съязвила Селистена и игриво отдавила мне лапу. Я так же игриво хлопнул ее хвостом по мягкому месту и с удовольствием послушал ответ ратного человека.
– Да, не выходит, – подтвердил он. – Молчит всё время, слушает Антипа и ест.
Это что еще за новости, что значит – молчит и ест? Да я так форму могу потерять, а у меня свадьба на носу!
Бодун закончил расспрашивать своего ратника, и вся наша компания решительным шагом отправилась проведать принципиального премьер-боярина и странного белого колдуна с прекрасным аппетитом. Однако тут на нашем пути появилось небольшое препятствие. Хотя если быть точным, то препятствий было штук шесть, и все они с радостным визгом бросились ко мне.
– О боги! – застонал я. – Только не это!
Ну, как же я мог забыть про щенков Золотухи и Шарика? Надо было через черный ход, на мягких лапах к их мамаше пробраться, а теперь куда там! Я в момент оказался облеплен визжащими от радости лохматыми друзьями человека. Детишки за время моего отсутствия подросли, вытянулись и, к моему счастью, уже отказались от грудного молока. Теперь, когда посредством ежедневного укуса Шарика (уже живого места на теле не осталось!) я смог избавиться от тлетворного влияния на меня сущности Золотухи, кормление грудью этих симпатяг в мои планы никак не входило.
– Так, слушай мою команду! – строгим по возможности голосом призвал я щенят к вниманию. – Вашей мамочке срочно надо по одному очень важному делу, а вместо меня вы вполне сможете высказать свою радость вашему папаше, то есть Шарику.
Услышав такое мое выступление, лохматые с недоверием посмотрели на меня, а потом на Шарика.
– Да-да, иногда, в исключительном случае, отец вполне может временно заменить мать и взять на себя заботы о семействе лично.
Тут я заметил, что Шарик как-то подозрительно попятился, но чуткая Селистена немедленно пресекла его попытку улизнуть.
– Предлагаю новую игру – охота на папу! Ну, ребята, чего стоите? Вперед!
Оценив подобную перспективу, с грозным и почти страшным рычанием щенки бросились на Шарика. Сам папаша очень выразительно посмотрел мне в глаза и со всех лап припустился от грозной маленькой своры. Ничего, ничего. Иногда полезно отвлечься от героических похождений и уделить время семье.
– Ловко, – заметила солнечная.
– Ну так я у тебя вообще сообразительный! – охотно согласился я и, чуть поразмыслив, добавил: – Знаешь, говорят, что когда начинает тянуть к чужим детям, то пора задуматься о своих. Ну так что, может, подумаем?
Селистена покосилась на стоящего рядом Бодуна, на лукаво улыбающуюся Матрену и раскраснелась словно маков цвет.
– Ты прямо в таком виде собираешься думать?
– Ах да, – спохватился я. – Так чего мы медлим?
Никогда я еще так не торопился попасть в темницу.
Мы уверенно прошли мимо озадаченной стражи и вошли в тюремный коридор. Как и говорил ратник, дверь в камеру Антипа и Золотухи оказалась незаперта, и мы не отказали себе в удовольствии, тихонечко притаившись за нею.
А изнутри раздавались до глубины души знакомые голоса.
– Дядя Антип, да я в жизни не запомню всю эту речь!! – голосил Феликлист.
– Запомнишь, никуда не денешься, – пробасил Антип.
– А может, вы ненадолго покинете свою темницу, примете иностранных послов, подпишете пару указов, разберете жалобы и спокойненько вернетесь назад?
– Нет, – решительно отрезал премьер-боярин.
– А я в это время посижу за вас, – не унимался наследничек.
Судя по тону, государственные заботы доконали его окончательно. Что поделаешь, не создан Феликлист для государственных дел. Я, кстати, тоже.
– Нет, – продолжал гнуть свое Антип. – Сказал же, что выпустить меня из темницы может только твой отец, князь Бодун. И давай больше не возвращаться к этой теме.
– Ну так все уже знают, что бывшая княгиня, – тут Бодун поморщился, – была ведьмой и заманила тебя в ловушку посредством хитроумного заклинания!
– Не важно, – пробасил будущий родственник, – я всё равно виноват. Виноват, что поддался чарам, виноват, что не вывел ее на чистую воду, виноват… В общем, кругом виноват.
Да, такой самокритики я не слышал никогда. Так вот, оказывается, кто у нас корень зла, вот кто во всем виноват! А я и не знал…
На месте Бодуна я бы еще немного послушал. Но князь был на этот счет другого мнения и решительно вышел из укрытия.
– Нет, это не ты во всем виноват, а я!
У-у-у… А это помешательство, оказывается, еще и заразное. Хорошо еще, что ко мне такая зараза не пристает, а то бы пришлось посыпать голову пеплом и бредить так же, как эти два деятеля.
– Бодун?! – не веря своим глазам, зачем-то спросил Антип.
– Папа?! – не остался в стороне Феликлист. – Ура, батюшка вернулся, теперь я наконец-то смогу отдохнуть от всех этих забот!
Кто о чем, а вшивый о бане, хмыкнул я про себя. но оказалось, что Феликлисту еще было что сказать.
– Вы чего так долго?! – завопил он, глядя на нас с Селистеной. – Вы там на свежем воздухе прохлаждались, а я тут извелся весь. Нельзя так поступать со старыми друзьями!
Интересно, как это я мог пропустить момент, когда мы стали друзьями? Надо будет Селистенку порасспросить.
Наследник хотел еще что-то сказать, но Бодун нетерпеливым жестом остановил его. Этим воспользовался Антип и тут же взял слово:
– Князь, я виноват перед тобой и перед государством. Готов искупить свою ошибку на плахе.
Всё, у меня сейчас от скуки уши вянуть начнут. И умеет же старшее поколение любой, даже самый радостный, момент испортить своим занудством. Ясно же, что наши победили и пора приступить к отмечанию этого знаменательного события, ан нет. Они будут расшаркиваться друг перед другом до посинения.
– Можешь ничего не говорить, – важно кивнул князь. – Твоя дочь и будущий зять всё мне рассказали.
– Кхе, кхе, – скромно напомнила о себе Матрена.
– Да, конечно, вместе с ними рассказывала и несравненная Матрена, – поправился Бодун. – Так что я в курсе всех событий.
Да уж, нашу Матрешку и сравнивать не с кем, она у нас одна такая.
– Наверняка они утаили от тебя, как именно я угодил в темницу…
Так, всё, я этого больше не выдержу.
– Прошу прощения, что вклиниваюсь в разговор таких многоуважаемых государственных мужей, но нельзя ли продолжить эту душераздирающую беседу в другом месте. Ведь, насколько я понимаю, настаивать на продолжении тюремного заключения князь не собирается?
– Нет, – пожал плечами Бодун.
– Тогда позвольте мне объявить небольшой перерыв, воспользоваться полученной паузой в личных целях и вернуть себе свое истинное обличье.
Судя по молчанию, возражений не имелось. Получив тем самым одобрение старшего поколения, я вошел в камеру и оторопел при виде самого себя.
Люди добрые, да что же это делается?! На меня смотрел румяный, располневший, холеный Даромир. О боги, разве можно столько есть, к тому же находясь без движения?! Конечно, я понимаю, что те разносолы, которые Золотуха стала получать в заточении, собаке даже и не снились. Но всему же есть предел! Я ношусь по полям и весям, блюду себя в прекрасной форме, а она что вытворяет?
Золотуха, чувствующая свою вину, только и могла, что пожать плечами в свое оправдание.
– Ладно, с тобой у меня будет особый и весьма длинный разговор, – пригрозил я рыжей псине. – Претензий у меня к тебе накопилось много.
Золотуха, полная раскаяния на моем лице, активно закивала головой.
– Давай выходи из камеры, будем расколдовываться, – махнул я рукой псине и, виляя хвостом, выбрался наружу.
– А почему не здесь? – удивился Антип. – Насколько я понимаю, с исчезновением Сантаны ее чары больше не действуют.
Вот я лезу в процесс управления государством? Не лезу, потому что не имею на этот счет ни желания, ни должных знаний. Так чего он лезет в мое колдовство? Я мысленно досчитал до десяти. Успокоился и ангельским тоном ответил:
– На эту камеру заклятие наложено с помощью магических рун. А рунам всё равно, есть тут Сантана или бродит где-то, вынашивая очередной план мести.
Услышав такой ответ, всезнающий премьер-боярин стушевался и замолчал. Оно и к лучшему, не будет под руку лезть, когда я расколдовываться начну. Кстати, я от него до сих пор не получил элементарной благодарности за спасение, так что это и для него безопаснее будет. Мало ли какая мыслишка в голове проскочит, а вдруг с соблазном не совладаю?
Когда мне не мешают и не лезут в тонкий процесс колдовства, у меня всё получается просто великолепно. Одно мгновение – и я вернул себе свое тело. О боги, как же я по себе скучал!
Золотуха также с явным удовольствием осматривала себя на предмет наличия хвоста. Наверняка ее родное тело ей нравилось значительно больше, чем мое. А вот не будет в следующий раз лезть под руку великому колдуну!
Судя по всему, осмотром рыжая осталась довольна, с благодарностью лизнула мне руку и с радостным лаем бросилась наружу. Надеюсь, Шарик не очень пострадал в процессе безобидной игры их детишек и предстанет перед супругой в целости и сохранности. Наконец-то, а то его томные взгляды меня сильно раздражали.
Но это дела собачьи, а меня больше интересуют человеческие. Причем не всего человечества сразу, а только двух отдельных его представителей. Еще одно мгновение – и на моей шее повисла моя рыжая судьба. Наконец-то я смог обнять мою избранницу нормальными, человеческими руками и прижать к груди, практически лишенной шерстяного покрова.
И в этот момент нам было абсолютно наплевать на то, что уже в десятый раз настойчиво напоминает о своем присутствии Антип, что рядом находится князь со своим сыночком, а Матрена умиленно смахивает со щеки слезы и пятится к выходу (голову даю на отсечение, что сейчас понесется к своему Проше). Мы слишком друг по дружке соскучились, чтобы отвлекаться на такие мелочи.
– Я что-то не расслышал, когда у нас свадьба? – поинтересовался я у Антипа, когда наконец смог оторваться от невесты.
– Через месяц, – за своего премьер-боярина ответил князь.
Антип на это только обреченно кивнул и смиренно отправился вслед за остальными. Догадались наконец-то, что нам надо побыть одним. Конечно, темница не самое романтическое место, но это уж зависит от того, сколь долго ты не мог обнять любимого человека.
Про Сантану в городе забыли довольно быстро. Не знаю, что послужило тому причиной. То ли постепенно ослабевающее заклятие, то ли последствия организованного мною «бабьего бунта», то ли чувство стыда у одураченного мужского населения. Наверное, всё понемножку. А к тому же у всего честного народа появилось занятие поважнее – обсуждение предстоящей нашей с Селистеной свадьбы.
После того, что я сотворил для города и для Бодуна лично, тот посчитал своим долгом сделать из этого события всеобщий праздник. Ничего против этого я не имел и, посоветовавшись с Селистеной, дал свое согласие. По идее, это было единственное, что от нас с мелкой требовалось, однако мы слишком долго ждали этого мгновения, чтобы пустить процесс на самотек.
Первым делом мы решили перенести торжество из терема Антипа в княжеский дворец. А что? Там нам будет лучше и просторнее. Кстати, Бодун практически сам предложил мне свои палаты, я просто легонечко намекнул ему, и он сразу же согласился.
Тут, конечно, со своим занудством влез Антип, но его быстро устранили, поручив под присмотром доченьки составлять список приглашенных. Лично меня эта процедура ничуть не привлекала, всё равно я и слыхом не слыхивал про тех людей (ни много ни мало несколько сотен!), которые в конце концов туда попали. С моей стороны там оказались только Сима, Серогор и Матрена.
Зато я взял под свой контроль кухню. Эта обязанность была для меня свята, и я отнесся к ней со всей серьезностью. Лично обсудил с княжеским поваром каждое блюдо на праздничном столе, так же не менее лично и основательно снял пробу.
Особо усердствовать здесь было нельзя. Получив сюрприз от Золотухи в виде округлившейся фигуры, мне пришлось держать себя в руках. Ну ничего, наверстаю упущенное за свадебным столом, уж там меня не остановит никакая диета. В конце концов я остался доволен кулинарными изысками княжеского повара и скрепя сердце был вынужден убраться из такого замечательного места.
Изящно помахивая посохом (теперь я не расставался с ним ни на миг), я прошелся по дворцу и проверил, как идут дела с украшением помещений. Придраться было не к чему, так что решение посмотреть одним глазком, что делается у Матрены в трактире, было вполне своевременным и логичным. Надоела мне колданутая медовуха, захотелось натуральной, имени меня. Да и по стряпне хозяюшки я соскучился.
Оказалось, что в заведении женщины-горы уже практически поселились несчастные Фрол и Федор. Несмотря на все наши уверения, они до сих пор считали себя виноватыми и жалованный Антипом отпуск проводили в глухой депрессии, поглощая медовуху в неимоверном количестве.
Против медовухи я ничего не имел, а вот повод мне пришелся не по душе. Смотреть на братьев без содрогания было нельзя, и я решил срочно что-нибудь предпринять, чтобы вернуть ребятам уверенность в себе.
Поначалу братья всё еще сопротивлялись, но потом потихоньку оттаяли и, после того как я в сотый раз уверил их, что ни я, ни Селистена, ни Антип не держим на них зла, успокоились и повеселели. После этого мы общими усилиями прикончили «Подвиг Даромира» (а ну ее, эту диету, само как-нибудь рассосется!) и тем самым окончательно сломали лед недоверия.
Матрена не переставала нас радовать своим кулинарным искусством и нескончаемым потоком баек и шуток. В сияющей, словно начищенный самовар, хозяюшке очень тяжело было признать ту скорую на расправу Матрену, которая еще совсем недавно разила врага подручными и весьма тяжелыми предметами. И дело тут было не столько в солидной сумме, которую отвалил щедрый Бодун за ее участие в наших похождениях, сколько в маленьком кондитере Проше, который перестал шастать к ней через шкаф, а гордо и важно начал посещать свою избранницу черед парадную дверь. Кто знает, не предстоит ли нам вскоре гулять еще на одном торжестве?
Вот так незаметно пробежало время и настал долгожданный день свадьбы.
За свадебным столом я был хорош, а моя невеста великолепна. Необычайной красы сарафан, солнечного, оранжевого цвета удивительно и вместе с тем бережно подчеркивал всю красоту и очарование Селистены. Непослушные рыжие локоны, несмотря на все старания Кузьминичны, упорно рвались наружу и добавляли лишнего шарма. Хотя что я говорю, у женщины шарм никогда не может быть лишним!
Серафима меня не обманула, и милые моему сердцу конопушки так же гордо сияли маленькими солнышками на лице Селистены. И как она могла поднять руку на такую красоту? Всё, теперь получаю законное право контролировать необдуманные поступки моей половинки.
Подарками нас с мелкой просто завалили. Ну всяческие обновки и украшения для нее – это ладно, пригодятся. Но, спрашивается, на кой мне нужно восемь пар яловых сапог, три(!) седла, ворох кафтанов, пяток золотых перстней и прочая ерунда? Да мне за всю жизнь всего этого не сносить! Хорошо еще, что процесс приема и оприходования подарков взяла под свой строгий контроль Кузьминична. А раз взяла, то и дальше пусть несет, я не против.
Но конечно, всех переплюнул князь Бодун. Похоже, на моем примере он хотел показать всем, как может высоко ценить личную преданность. Похоже, он до сих пор считает, что я ввязался во все эти перипетии из-за него. Ну что ж, не буду разубеждать его, пусть потешит свое самолюбие.
Когда поток поздравлений иссяк, князь встал из-за стола и выразительно окинул собравшихся взглядом.
Стоящий в зале гул моментально стих. Выждав положенную по случаю и статусу паузу, Бодун прокашлялся и начал свою поздравительную речь:
– Признаться, я всегда недолюбливал колдунов. – Что ж, начало многообещающее, посмотрим, что будет дальше.
– И когда узнал, что очаровательная дочка моего премьер-боярина решила выйти замуж именно за колдуна, был просто в ужасе.
Ага, я также был не в восторге от твоего плана поженить Селистену с Феликлистом.
– Но, познакомившись с Даромиром поближе, был вынужден изменить свою точку зрения.
Вот, уже лучше.
– Этот молодой, но уже опытный колдун сделал для города в целом и для меня лично необычайно много.
Еще лучше. Я ненароком кинул взгляд на Серогора и Симу. Пусть порадуются за своего выкормыша.
– Поэтому в этот славный день я хочу назначить его главным городским колдуном и одновременно жалую его в боярское звание!
Ну вот, приплыли… Да он вообще соображает, что говорит?! Каким городским колдуном? Какое боярское звание? Да у меня медовый месяц на носу, а он с такой ерундой!
– Давно мне жаловался наш уважаемый премьер-боярин, что нет у него достойного помощника и продолжателя всех его начинаний.
Да вы соображаете, о чем говорите, да какой из меня продолжатель дел этого зануды?
– Думаю, что лучшей кандидатуры на этот пост не найти. Мало того что наш Даромир талантлив и смел, так он еще и родственником уважаемого Антипа Иоанновича стал.
Что талантлив и смел, возражать не буду, истинная правда, а вот с остальным категорически не согласен!
– Не так ли? – обратился князь к своему премьер-боярину.
Весь зал с любопытством, а я с надеждой уставил свои взоры на Антипа. Премьер-боярин нахмурился и кивнул. Что ж, это уже кое-что, надо будет после свадьбы тихо, по-семейному, припереть его к стеночке и заставить добровольно отказаться от такого помощничка. Ишь чего выдумали, я только с учебой расквитался, а они меня уже на службу тащат!
Однако Бодун и не думал останавливаться и продолжил меня добивать:
– А чтобы добавить молодому боярину с боярыней веса в обществе, жалую им тысячу десятин земли и сотню золотых в приданое.
Час от часу не легче! Ну скажите на милость, что я с этой землей делать-то буду? Я же не пахарь и не жнец. Да и деньги мне без надобности, Матрена меня бесплатно кормит, а уж Кузьминична и подавно. Я же теперь не просто так, я член семьи. К тому же я всегда считал, что веса добавляет справная еда, а не десятины и монеты. Ладно, сбагрю всё это хозяйство тестю, он что-нибудь придумает.
– Впрочем, мы здесь собрались не для того, чтобы говорить о деньгах, а чтобы пить и веселиться!
Слава богам, в голове князя опять появились здравые мысли.
– За здоровье молодых! За прекрасную Селистену и великого Даромира! Горько!
– Горько! – закричали гости.
С огромным удовольствием исполнил обряд – пусть лучше князь пьет, а то с него станется, и он опять меня каким-нибудь подарочком огорошит. Однако тут я получил удар, откуда его не ждал. После заветного поцелуя, прежде чем опуститься на место, моя мелкая шепнула мне на ухо:
– Поздравляю, боярин! Видишь, как всё славно получилось.
Всё, я этого больше не вынесу, и она туда же! Ой нельзя затягивать с этим вопросом, надо будет сразу после свадьбы собрать семейный совет и объяснить им, что служить не собираюсь, нет у меня для государственной службы ни умения, ни желания.
– А теперь… – громоподобным голосом продолжил Бодун. – Сюрприз!
Караул! Не хочу сюрпризов!
– Песнь в честь нашего дорогого жениха исполнят ратники премьер-боярина Фрол и Федор!
А-а-а… Это ладно. Луговые держат слово, обещали к свадьбе – пожалуйста. Интересно только, как это Тинки и Винки умудрились братьям текст передать?
Между тем Фрол и Федор вышли в центр зала, кивнули музыкантам и затянули новую песнь о моих похождениях:
Пожалуй, я не буду сейчас передавать содержание всех куплетов, тем более что их было очень много. Скажу только, что спиногрызы слегка приукрасили мои подвиги. Стоп, что это я сказал? Неужели во мне проснулась скромность? Похоже на то… Не успел жениться, а уже такая напасть. Надо будет обязательно в библиотеке посидеть, противоядие вычитать.
К нам вернулся Даромир!
Он Сантану победил,
всех от чар освободил
и от тины нас отмыл!
Веселье шло своим чередом, медовуха лилась ручьем. Как ни странно, я даже не притронулся к своему кубку, полному медового блаженства. Чуть ли не в первый раз в жизни я был абсолютно счастлив и без нее. Ведь со мной рядом сидел маленький, рыженький человечек, неожиданно ставший моей судьбой.
Держа ее руку в своей руке, улыбаясь, я смотрел на гостей. Вон Антип что-то обсуждает с Серогором, то и дело пропуская по кубку медовухи. Даже невооруженным глазом видно, что они нашли общий язык (чего не скажешь обо мне).
Вон что-то активно обсуждают, размахивая руками, Серафима с Кузьминичной. И никаких страхов со стороны старой няньки по отношению к ведьме не наблюдается. Хотя наверняка этому способствовала всё та же медовуха.
Вот Фрол и Федор (ребята, кажется, отошли от всей этой истории) что-то активно заливают своим друзьям. Что ни говори, а братьям есть чем похвастаться перед остальными.
Счастливая и сияющая Едрена-Матрена тихонечко сидит рядом с Прошей и смотрит на него обожающим взглядом. Надо признать, что пекарь отвечает ей таким же. Да и к чему говорить, коли всё ясно без слов.
Шарик и Золотуха развалились прямо под столом, у нас в ногах. Кстати, я выполнил свое обещание и с разрешения Бодуна переселил Золотуху со всем выводком к нам в терем. И теперь регулярно становлюсь свидетелем чудного зрелища, когда подросшие щенки всем гуртом гоняют Барсика по дому.
Наконец мой взгляд остановился на Феликлисте. Наследник престола и в обычные дни одевался, мягко говоря, странновато, но сегодня превзошел сам себя. К бантикам, рюшечкам и прочей дребедени прибавился шелковый шарф, которым он обмотался по самые глаза. Что ни говори, а странный наряд для праздника.
Неожиданно в моей голове мелькнула шальная мысль. Чтобы проверить свою догадку, пришлось покинуть насиженное место возле моей невесты. После того количества медовухи, что залили в себя гости, моего исчезновения никто и не заметил.
– Чего грустим? – поинтересовался я, усаживаясь рядом с Феликлистом.
Дружки молодого князя при моем появлении как-то сникли и постарались отсесть от меня подальше. Что ж, я ничуть не против такого перемещения.
– Слушай, Даромир, мне нужна твоя помощь, – очень странным, словно хрюкающим голосом заговорил Феликлист.
– Да без проблем, – хмыкнул я. – Заходи завтра в гости, только не очень рано, и поговорим.
– Нет, ты не понял, – продолжал хрюкать наследник, – прямо сейчас.
– Сейчас… – протянул я. – Сейчас я несколько занят.
– Ну пожалуйста! – взмолился Феликлист. – Не могу же я в таком виде за столом сидеть, а вдруг кто заметит?
Всё, больше я выдержать не мог и рассмеялся. Сквозь шелк явно проглядывал поросячий пятачок.
– А уникальное растение портить мог? Это не лопух какой, а дуб редкой, Даромировой породы.
– Так это твоя работа? – хрюкнул молодой князь.
– Конечно, моя, – не стал я отпираться. – Так зачем мой дубок решил испортить?
– Мы с ребятами хотели тебе сюрприз сделать, – признался Феликлист. – Поздравление со свадьбой нацарапать.
– Ну и как? – не унимался я.
– Не получилось. Вдруг что-то взорвалось, и вместо носа появился пятачок. Помоги, а? Я больше не буду!
Ну что с него взять? Хотел еще немного поиздеваться над этим хулиганом, да передумал. Я сегодня добрый!
– Ладно, – смилостивился я, – готовься.
– А больно не будет? – съежился княжеский наследник.
– Конечно, будет.
– Ой.
Феликлист только и успел ойкнуть, как опять стал обладателем своего собственного носа.
– Спасибо! – чуть не плача молвил Феликлист и с благодарностью бросился мне на шею.
Ну уж дудки, я предпочитаю обниматься с Селистеной. Именно поэтому я ловко ускользнул из сомнительных объятий и стал пробираться к своему месту. Кстати, что-то давно «горько» не кричали.
Тут на мое плечо легла тяжелая рука. Я оглянулся и увидел Антипа. Оказывается, тот всё-таки заметил мое отсутствие и, воспользовавшись случаем, решил перекинуться парой слов.
– Помнишь, ты спрашивал, можешь ли назвать меня папой?
Нашел чего вспомнить. Тем более в такой чудесный день.
– Помню.
– Так я против.
Кто бы сомневался? Да я и не собирался, в общем-то, так, позлить его хотелось.
– Если бы ты был моим сыном, то не смог бы жениться на Селистене и не сделал бы ее счастливой.
Так, это что-то новенькое, с этого момента поподробнее.
– Лучшего зятя я не мог и желать,
Я удивленно вскинул бровь – уж не шутит ли тестюшка?
– И еще, хочу тебя поблагодарить за то, что вытащил меня из темницы и разобрался с Сантаной, – торжественно молвил премьер-боярин и протянул мне руку.
Что ж, это рукопожатие было дороже и десятин, и звонкой монеты. Если честно, сложности в отношениях с тестем меня сильно напрягали. Я прямо растерялся.
И тут Антип проявил всю свою сущность.
– Ну что, когда приступишь к работе? – с лукавой улыбкой, сменив тон, спросил премьер-боярин.
– Я?
– Да ладно, нешто я не понимаю? Сам молодым был. Через месяц милости просим на службу.
– Так я…
– Ладно, иди, невеста, наверное, уже заждалась. – Антип хлопнул меня по плечу и бодрой походкой отправился на свое место рядом с Серогором.
Я встретился взглядом с белым колдуном и еще раз убедился, что они с Антипом нашли общий язык, а моей бесшабашной юности пришел конец. Что-то мне подсказывает, что отвертеться от службы не удастся…
Вот и всё, пора прощаться, такая вот история получилась. Ой, чуть не забыл! Еще один, и самый дорогой сердцу, подарок на свадьбу сделала мне Селистена, правда помимо своей воли. Помните, когда я отбивался от посягательств на нее Сантаны и ставил защитное заклятие, что-то взорвалось? А потом еще мелкая жаловалась на некоторый дискомфорт на пикантном месте?
Так вот, уж не знаю каким образом, но что-то там отразилось, или замкнуло, или у меня рука в нужном направлении дрогнула (ай-ай, бывает же такое!), но теперь, уже не скрываясь от своей половины и абсолютно по праву, я могу пропеть в полный голос: «Я увяз, как пчела в сиропе, и не выбраться мне уже. Тонкий шрам на прекрасной попе – рваная рана в моей душе!»
Москва
Апрель 2005