Из состояния глубокой задумчивости Бычье Сердце вывел Максим Векслер.
– Все в порядке? – спросил он застенчивым, дрожащим голосом. Ни дать ни взять – папаша близнецов-двоечников на ковре у школьного директора: как там мои архаровцы, школу еще не взорвали?
– В относительном. Мне нужны телефоны обоих ваших артистов. И ваш заодно.
– Зачем? – испугался Векслер.
– Мы должны снять показания с людей, близко знавших Валевского. Кстати, в тот вечер, в пятницу… В котором часу приехали на день рождения Мюрисепп и Куницына?
– Не помню точно. Уже после одиннадцати. Я, правда, быстро ушел. У меня недавно родился сын. Это наш первенец, жена нервничает…
– А в каких отношениях были Мюрисепп и Куницына с Валевским?
– Что значит – в каких отношениях? В прекрасных. В самых лучших… Друзья, единомышленники, одна команда… Современный балет – вещь очень своеобразная, это вам не драматический театр, где все готовы друг друга в чайной ложке утопить. Танец, как единый организм, требует взаимопонимания, я бы сказал, на молекулярном уровне…
Если Векслера не заткнуть, он перейдет на атомы.
– Я понял, Максим Леонидович… Ключи от машины Валевского у вас? Мюрисепп сказал, что передал их вам.
– Можно просто – Максим. Да-да, конечно…. – засуетился Векслер, вынимая из ящика стола связку ключей. – Простите, ради бога. Я совсем забыл о них. Ситуация сами знаете… так что немудрено. Тут и поесть позабудешь, не то что про какие-то ключи.
Бычье Сердце ухмыльнулся: судя по упитанной ряхе директора, тренировок в столовой он не пропускал.
– Зачем же такие крайности, Максим Леонидович. Все под Богом ходим. Спокойнее надо быть и пищу принимать вовремя…
Ключей на диковинном, космического дизайна брелоке центрального замка было три. Один – явно от «Лексуса», иначе и быть не может. Другой, маленький, смахивал на ключ от почтового или абонентского ящика. Третий, ригельный, был много больше двух других.
– От чего, как думаете? – спросил Бычье Сердце, вертя ригелем перед носом Векслера.
– Думаю, от квартиры.
– Думаете или знаете?
Невинный вопрос майора снова привел Максима Леонидовича в волнение:
– Предполагаю… У нас точно такой же.
– А вы когда-нибудь были в доме у Валевского?
По лицу Векслера поползли крупные капли пота: ему смертельно хотелось сказать «нет».
– Да. Я был в доме у Валевского несколько раз. По работе. Только по работе… Разве это запрещено?
– Нет. Скажите, вас не удивило, что ключи от квартиры и машины Валевского находились у третьих лиц более трех суток?
– Да я же не знал об этом! Ключи Мюрисепп отдал мне сегодня, когда стало известно, что… Что произошло несчастье…
– Адрес.
– Чей адрес?
– Покойного Романа Валевского.
– Фонтанка… кажется, пять. Рядом с цирком Чинизелли. Его окна выходят прямо на воду, квартира 27, последний этаж. Вас сопроводить туда?
– Туда поедет бригада.
Векслер закашлялся и, все так же кашляя, протянул Бычьему Сердцу визитку:
– Вот, возьмите. Телефоны Куницыной и Мюрисеппа я написал на обратной стороне.
Даже не взглянув на самоуверенно-черный кусок картона, Бычье Сердце сунул его в карман. И направился к двери. И только ухватившись за ручку, обернулся к Векслеру:
– Фамилия Антропшин вам, конечно же, ничего не говорит?
– Как вы сказали? Антропшин? – Векслер, желая угодить страшному майору, даже выкатил глаза из орбит. – Антропшин, Антропшин… Что-то знакомое.
Вот как? Очень интересно. Бычье Сердце затаил дыхание: давай, Макс-толстые ляжки, американский подпевала, вспоминай!
– Яхтсмен Вадим Антропшин, – не выдержав, подсказал Бычье Сердце.
– Погодите!.. Ну конечно же! Яхтсмен Вадим Антропшин! Он погиб в прошлом году, летом, на регате. То ли он поскользнулся на палубе и его смыло за борт… То ли его ударило парусом… Я не помню. И, честно говоря, никогда не интересовался обстоятельствами его смерти. Мы специально ездили в Красную Горку, чтобы оттуда посмотреть на гонки…
– Кто – «мы»?
– Я и моя жена. Ей очень нравятся яхты. Импозантный вид спорта.
– А Валевский?
– А что Валевский?
– Валевский с вами не ездил?
– С какой стати? Если мне не изменяет память, это был июль. А в июле «Лиллаби» как раз находился на гастролях в Швейцарии. А что, собственно, случилось?
– Да нет, ничего. А Валевский и Антропшин могли быть знакомы? Может быть, с ним знакомы Мюрисепп и Куницына?
Векслер наморщил лоб, имитируя бурную мозговую деятельность. Морщить лоб было необязательно, и так все понятно: ку-ку, старичок, ну ты и слепил горбатого! Бычье Сердце и сам чувствовал, что его заносит, но уж очень прочно обхватил его своими литыми ручищами мареман Антропшин – не вырвешься.
– Ума не приложу, где бы они могли пересечься… Роман никогда не увлекался яхтами, это точно. А что касается Лики и Жени… Вы бы сами у них спросили.
– Уже спросил. Они никогда не слышали о погибшем яхтсмене.
– Вот видите! – почему-то обрадовался Векслер. – Я ведь тоже узнал о нем случайно. Из-за того, что мы с женой были на регате в прошлом году. Я сам бы никогда не вспомнил, если бы вы не напомнили… У вас ко мне все?..
Все. Аллес капут. Пообщавшись с наиболее яркими представителями труппы современного балета, Бычье Сердце вынес одно: здесь он никакой правды не добьется. «Лиллаби» будет держать глухую оборону, и личность Романа Валевского (во всяком случае, те ее грани, которые могли бы пролить свет на убийство) так и останется за семью печатями.
* * *
…Покинуть «Лиллаби» Бычье Сердце не торопился.
Он надолго застрял возле огромного, самодовольно раздувшегося стенда с заголовком: «О НАС». Под заголовком толпилось множество отксерокопированных статей – из падкой на запах окультуренных русских портянок иностранной прессы. Бычье Сердце наивно полагал, что мода на Россию умерла естественной смертью еще в начале девяностых. Но оказалось, что метастазы этой моды все еще продолжают расползаться. Чего стоили одни только названия (в переводах, помещенных под статьями)!
«РУССКИЕ ИДУТ!»
«ВАЛЕВСКИЙ ИЛИ БЕЖАР?»
«СЕВЕРНАЯ ЯРОСТЬ СМЕТАЕТ ЕВРОПУ»
«СТРАСТИ ПО ВАЛЕВСКОМУ»
«ЗАСТРАХУЕТ ЛИ РОМАН ВАЛЕВСКИЙ СВОИ НОГИ?»
«ГЕНИЙ ТАНЦА В АНТВЕРПЕНЕ»
«НОВЫЙ РУССКИЙ БАЛЕТ ПОКОРЯЕТ СЕРДЦА ПАРИЖАН»
«ВАЛЕВСКИЙ И НАТО: КТО ВЫЙДЕТ ПОБЕДИТЕЛЕМ?»
«РОМАН С ЕВРОПОЙ»
«ЯЗЫК, ПОНЯТНЫЙ ВСЕМ»
«ЧЕТЫРЕ СЛУЧАЯ ОБМОРОКА НА РУССКОМ СПЕКТАКЛЕ»
«МАСТЕР-КЛАСС ВАЛЕВСКОГО: ЗАСНЕЖЕННАЯ ГОТИКА»
Пробежав глазами несколько статей, Бычье Сердце скуксился и даже почувствовал легкое покалывание в сердце. Кого мы потеряли, господи прости! Рузвельта, Сталина и Черчилля на Ялтинской конференции, вместе взятых! Де Голля в его звездный период! Мартина Лютера Кинга за десять секунд до рокового выстрела! Махатму Ганди наших дней… И почему только такой человек не баллотировался в президенты?..
В статьях Бычье Сердце насчитал сто пять ссылок на «Лиллаби» и сто шесть упоминаний о Валевском. Поминались и Мюрисепп с Куницыной – соответственно десять и одиннадцать раз. Не густо.
Покончив со статьями, майор переметнулся к текущим делам «Лиллаби». Организационные бумажки занимали гораздо меньше места, чем переводные статьи. График спектаклей, график гастролей, административная текучка и самые разнообразные послания самих балетных:
«ГОСПОДА, КТО СВИСТНУЛ МОЕГО ФАУЛЗА В РЕП. КЛАССЕ № 2? ВЫ БУДЕТЕ ПРОКЛЯТЫ. СЕРЖ КУШНИР»
«ПОЗДР. ТОЛЮ КАЛАШНИКОВА С ДНЮХОЙ!!!! УРА!!!»
«ДЛЯ НОВИЧКОВ: ЗАГРАНПАСПОРТА ДОЛЖНЫ БЫТЬ ГОТОВЫ НЕ ПОЗДНЕЕ 11.07. СЕГО ГОДА. ШЕВЕЛИТЕ БУЛКАМИ, ИНАЧЕ ПРОЛЕТИТЕ С ИТАЛИЕЙ!»
Отдельную колонку занимал тот самый балет, о котором Бычье Сердце уже успел наслушаться от разных людей, – «Вверх по лестнице, ведущей вниз». Ох уж эти америкашки, слова в простоте не скажут! Колонка была достаточно сдержанной: список утвержденных ролей – и только. Не все роли нашли своих исполнителей, в длинном столбце то тут, то там мелькали прочерки. А рядом с фамилией в первой строке вообще стоял вопрос. Довольно красноречивый:
СИЛЬВИЯ БАРЕТТ – А. КУНИЦЫНА (?)
А. Куницына.
Векслер и Мюрисепп называли балеринку Ликой. Лика, стало быть, Анжелика. Анжелика Куницына, ведущая солистка труппы, если верить переводным статейкам. Прима. Интересно, кому понадобилось ставить вопрос против ее фамилии? Да еще такой издевательски жирный? И не в этом ли вопросе нужно искать ответ?..
Погруженный в свои мысли, Бычье Сердце не сразу почувствовал это. Для «этого» в сиверсовском лексиконе имелось одно-единственное, но упоительное слово – «кукан». «Кукан» с майором Сиверсом случался не часто – особенно в последнее время, но когда случался… Бычье Сердце входил в штопор, брился по три раза в сутки, менял носки каждый день, а не раз в неделю, как обычно; Бычье Сердце выщипывал волосы, торчащие из ноздрей, и судорожно начинал копить деньги для косметической операции на сломанном носу… И даже (свят, свят, свят!) покупал самую дорогую туалетную воду. Которую только мог найти в косметической лавчонке, арендовавшей площадь у соседнего магазина «Молоко». Легкое помешательство Бычьего Сердца сказывалось и в работе: на задержаниях он был кроток, рук не распускал, матом не ругался и не грозил задержанным петушиной карьерой в зоне.
А все потому, что какая-нибудь сумасшедшая девица снимала его самым неприкрытым образом и волоком волокла в постель. Источая флюиды, которые, собственно, и являлись «куканом». Флюиды – вот что было важно для Бычьего Сердца. Непристойные, первобытные флюиды. За эти флюиды он продал бы свою заросшую шерстью милицейскую душу кому угодно.
Вот и сейчас он ощутил флюиды. Поначалу флюиды робко касались его спины, потом осмелели и перебрались на шею. Пощекотав моментально взмокший сиверсовский затылок тонкими пальчиками, флюиды соскользнули к разинувшей пасть ушной раковине: путь в недра майора был открыт.
«Вверх по лестнице, ведущей вниз. Вверх по лестнице, ведущей вниз. Вверх по лестнице, ведущей вниз», – вертелось в мозгах Бычьего Сердца.
Вверх – вниз. Вверх – вниз. Как на качелях. Как в лифте, забитом потными следаками. Вверх – вниз. Вверх – вниз.
Интересно, какая она?
Балетная крошка с натренированными гладкими икрами, с чисто выбритыми подмышками, с чисто выбритым… о-о… нет, лучше думать о высоком! О высоком выпуклом лбе крошки, о высоко поднятых волосах, о высоко задранном носике с двумя (о боже, кто бы мог подумать – с двумя!) крошечными ноздрями… С тонким колечком в бров… (о, черт!), конечно же, в крошечной мочке… Такая аккуратненькая, такая чистенькая, такая невинная, как отличница с первой парты… Вести ее к себе смерти подобно, ни одной приличной простыни. И куча пустых пивных бутылок в коридоре… Ну ничего, она наверняка что-нибудь придумает, балетная крошка, она найдет укромное местечко… Здесь полно укромных местечек…
Никогда, никогда еще у Бычьего Сердца не было пернатой танцовщицы. Сотрудник прокуратуры – была, сотрудник детской комнаты – была, сотрудник отдела милиции на транспорте – была, делопроизводитель в суде – была, понятая – была. Шлюх было немеряно.