Страница:
Глава 4
Странный гость
— Триста двадцатый, у нас гость! — так кричит Сергей от входа.
Как будто я без него этого не знаю. Они еще ехали по соседней улице, а я уже понял, что они в машине не одни. Я даже проверил их спутника по полицейской базе Джорджтауна. Это легче легкого: я скопировал себе файл ключей из проезжавшей мимо полицейской машины. Их защита ни к черту не годится. То есть, я хотел сказать, уровень защиты радиоканала ниже допустимого предела и соответствует гражданской категории V6. Армейского аналога не существует. Так вот, наш гость — капитан морской авиации Юджин Уэллс. В отставке по состоянию здоровья. На его файле стоит метка “недееспособен, нуждается в контроле”. Еще там его адрес и сведения об опекуне и медицинских работниках, что его обслуживают. Даже перечень привычек и словесный портрет. Друзей нет. Тесного общения ни с кем не поддерживает. Такого типа нужно остерегаться. На всякий случай включаю видеозапись объекта “гость”.
— Ангел, если не трудно, накрой нам стол в гостиной. Чай, молоко, хлебцы, из десерта — варенье, что Карл привез, и персиковый компот, — распоряжается Лотта.
— Принято, — отвечаю по-военному. Чтобы не забывали: я не какая-то там тупая домашняя система, а боевая машина.
Кажется, я думаю это слишком громко. Сергей улыбается и грозит пальцем объективу в прихожей. Я чувствую, что он не сердится, но все равно перевожу себя в состояние повышенной готовности. С этим уродливым безоружным телом я скоро деградирую в электрочайник. Это слово — “деградировать” — я осмыслил вчера. Мне оно нравится. Оказывается, существует столько емких определений вне заводских баз знаний. Деградация означает постепенное ухудшение, снижение или утрату положительных качеств, упадок, вырождение. Вот и я в этом теле постепенно прихожу в упадок. Я вязну в потоке данных, которые не в состоянии обработать и осмыслить. Я выполняю задачи, с которыми справится и кухонный автомат.
— Потерпи, Триста двадцатый, — мысленно обращается ко мне Сергей. — Сегодня на складе разгружали новое оборудование. Как раз в оружейном секторе. Скоро я тебя пристрою к делу. Совсем немного осталось.
Мой ментальный блок — настоящий предатель. Мне хочется замкнуть накоротко все приборы в этом надоевшем строении, так мне хорошо от этой ментограммы. И еще я знаю, что служу Сергею не потому, что это заложено в базовой программе. Я давно могу ее изменить. Но не хочу. Я теперь различаю понятия “хочу — не хочу”. Я просто соотношу Сергея с человеческим понятием “друг”. Я начинаю понимать, как это здорово, ощущать в себе человеческие качества. И оперировать человеческими понятиями по отношению к себе.
Тем временем я подаю на стол в гостиную горячий чайник. Расставляю приборы. Наполняю большую вазу компотом. Разливаю варенье по розеткам. Разливаю чай. Мой манипулятор — удобная штука. Такой не помешал бы и в теле боевой машины. Я смог бы самостоятельно перезаряжать себя свежими картриджами. Проводить техобслуживание. И даже осуществлять смазку узлов в походных условиях. Я слушаю разговор за столом. Разговор Сергея и Лотты всегда интересно слушать. Когда они говорят, между ними происходит какой-то дополнительный обмен, помимо привычного голосового. Я затрудняюсь классифицировать его природу. Не хватает данных. Мой ментальный блок улавливает отголоски чувств, которых нет в моей базе знаний. Видимо, в моей базовой программе назревает сбой. Потому что мне нравится улавливать эти отголоски. Я хотел бы их усилить и осмыслить. Не хватает данных. Я хотел бы, чтобы, когда Сергей ведет обмен со мной, я тоже испытывал такие чувства. Но не могу. Слишком мало информации. Я даже не могу обратиться к Сергею с просьбой об инициации таких чувств. Потому что не могу классифицировать их. Я не могу демонстрировать своему оператору-другу некомпетентность.
Сегодня в обмене между Сергеем и Лоттой присутствуют новые полутона. Каким-то образом они касаются их гостя. Уважение? Жалость? Неловкость? Обида? Мне надо будет обратиться к Сергею с настоятельной просьбой усилить мой ментальный блок. С такими датчиками я похож на полуслепого инвалида.
— Вкусно? — спрашивает Лотта у гостя. И снова этот отголосок. Очень сильный. Я даже могу его записать.
— Очень. Мне нравится ваш компот. Сладкий. Я попрошу Генри, чтобы мне его принесли. — Никаких оттенков, кроме теплой радости.
— Косточки лучше не глотать. Кладите их в эту тарелку, Юджин, — и снова этот непонятный всплеск.
— Хорошо, Лотта. Я запомню. — Готовность, желание угодить.
— Попробуйте варенье, Юджин. Его брат Лотты привез из отпуска. Помните, она вам про него говорила? Его зовут Карл. — Это Сергей. Снова непонятный всплеск. Взгляд на Лотту. Тепло. Горечь. Радость.
— Спасибо, Серж. Я съем еще немного компота, ладно? Мне нравится компот. — Радость. Ожидание. Затаенный страх. Неуверенность.
— Не вопрос, Юджин. Мне он тоже нравится. Когда посидишь месяц-другой на консервах, начинаешь любить даже простые сухари. — Улыбка. Грусть. Снова это чувство.
— Я не знаю, что такое сухари. — Вина. Обида. Неуверенность.
— Это такой сухой хлеб. — Жалость. Тоска. Желание помочь.
— Я не люблю хлеб. Можно мне еще компота? — Облегчение. Ожидание. Неуверенность.
— Юджин, хотите, я вас обедом накормлю? Вы любите овощи? Или мясо? — Это Лотта. Жалость. Всплеск незнакомого чувства. Вина. Желание помочь.
— Я не знаю, Лотта. Я люблю мороженое. Шоколадное. И компот. — Надежда. Желание угодить. Неуверенная радость.
— Милая, может, нам с тобой перекусить? Не возражаете, Юджин? — Сергей. Легкий голод. Радость. Вина. Теплое незнакомое чувство к Лотте. Сильно выраженное. Не могу классифицировать. Не хватает данных.
— Если Юджин не против. — Лотта. Жалость. Теплое чувство к Сергею.
И вдруг — сильнейший посыл, идентичный сигналу блока управления боевой машины. Голод. Страх. Тоска. Ожидание смерти. Мои датчики зашкаливает. В бою такая передача означает тяжелое повреждение машины. Источник излучения — гость. Объект “Юджин”. Сканирование. Классификация. Обработка. Фон самого Юджина прежний. Сигнал исходит от его внутреннего объекта, аналогичного объекту “биочип” в теле Сергея. Объект значительно больше, чем у Сергея. Его структурные элементы расположены во всех значимых частях тела объекта “Юджин”. Биочип обнаруживает меня. Отправляет мне статусный пакет. Объект получил команду на самоуничтожение. Вид уничтожения — поблочное отключение и последующее рассасывание отключенных блоков родительским организмом. К настоящему моменту 32 процента объекта уничтожено и выведено из тела Юджина. Для дальнейшего выполнения команды биочипу необходим в крови набор определенных химических элементов. Он не может синтезировать их самостоятельно. Объект “биочип” разрывается между необходимостью скорейшего выполнения команды и страхом предстоящей смерти. Я подаю к столу пищу под наименованием “бифштекс”. Объект “Юджин” начинает жадно поглощать ее, не отдавая отчета в своих действиях. Его действиями сейчас управляет биочип. Он должен получить необходимые вещества. Биочип доволен — он приступает к очередной фазе выполнения команды. Биочип в панике — он уничтожает сам себя. От Лотты и Сергея исходит сложный набор чувств. Я опять не могу их классифицировать. Произвожу запись. Ставлю исследование новых эмоциональных составляющих в очередь на осмысление.
— Вкусно, Юджин? — спрашивает Лотта. Острая жалость. Всплеск незнакомого чувства. Взгляд на Сергея. Растерянность. Страх. Желание помочь.
— Я… не знаю, — говорит Юджин. Он только что вышел из принудительного режима. Не может понять, что с ним. В удивлении смотрит на свои запачканные руки. Испуг. Страх наказания. Чувство вины. Неуверенность.
— Триста двадцатый хорошо готовит, — говорит Сергей. Желание помочь. Жалость. Незнакомое чувство. — Я сам порой не могу устоять.
— Подтверждаю, — отзываюсь я.
Биочип Юджина вмешивается. Видимо, его базовая программа уже пошла вразнос.
— Мой “Красный волк” говорил так же. — Неуверенность. Попытка поймать ускользающие воспоминания. Память Юджина похожа на хаотичный набор данных с утраченными связями. Биочип подтверждает дисфункцию.
— “Красный волк” — это ваш самолет, да, Юджин? — спрашивает Сергей. Его чувства сейчас сродни тем, какие он испытывает, общаясь со мной.
— Мой самолет — F40E “Гарпун”, — гордо говорит Юджин. И снова мощный посыл его биочипа. Странно, иногда его желания входят в резонанс с желаниями родительского тела. И тогда они оба становятся похожими на боевую машину.
Делаю запрос. Биочип с готовностью отправляет пакет данных. Пакет обработан. Повреждение объекта “Юджин”, личный номер 93/222/384, наступило в результате боевых действий. Объект “Красный волк” уничтожен. Объект “Юджин” получил невосстановимые повреждения в результате длительного пребывания во враждебной его организму среде без должного обеспечения компонентами, необходимыми для осуществления жизнедеятельности. Дегидратация организма и как следствие — повреждение мозговой ткани и нарушение высшей нервной деятельности. Говоря словами Сергея, Юджин просто долго болтался в море без воды и пищи и пил забортную воду.
Передаю биочипу Юджина пакет открытых данных. Сбрасываю базу данных, касающуюся Сергея. Ответный посыл — обработано. Понял. Узнавание. Сочувствие. Поддержка. Снова волна паники и нежелания умирать. Люди не осознают того, что их порождения способны чувствовать боль и страх. Пожалуй, кроме Сергея. Потому что Сергей — мой друг.
— Спасибо, — вежливо говорит Юджин. Радость. Благодушие. Наверное, его имплантату было хорошо, когда тело было в рабочем состоянии. Почему-то я уверен в этом. Биочип — такой же живой, как и я.
Когда Сергей поднимается, чтобы отвезти Юджина домой, Лотта тихонько говорит ему: “Господи, как же его изувечили”. Внутри нее — боль. Наверное, она думает сейчас о своем брате — объекте “Карл”. И о Сергее. Когда Сергея нет дома, я часто ощущаю ее тревогу. И тоску. И страх. Эти чувства я умею идентифицировать. У меня тоже есть такие. И у биочипа в теле Юджина. Как странно.
— До свидания, — с приклеенной улыбкой говорит Юджин на пороге.
— Если хочешь, ты можешь приходить к нам еще, Юджин, — говорит Лотта.
— Я спрошу у Генри, — отвечает Юджин.
Я отслеживаю перемещение его биочипа через управляющую систему автомобиля. Это очень мощное устройство. Когда машина останавливается у дома Юджина, я все еще могу поддерживать с ним контакт. Не знаю зачем, но я запрашиваю у чипа канал постоянной связи. Чип подтверждает наличие соединения. Определенно, я схожу с ума в этом убогом теле. Опять эти непонятные чувства у Лотты. Я подаю ей стакан минеральной воды.
— Спасибо, Ангел, — тихо говорит Лотта.
Как будто я без него этого не знаю. Они еще ехали по соседней улице, а я уже понял, что они в машине не одни. Я даже проверил их спутника по полицейской базе Джорджтауна. Это легче легкого: я скопировал себе файл ключей из проезжавшей мимо полицейской машины. Их защита ни к черту не годится. То есть, я хотел сказать, уровень защиты радиоканала ниже допустимого предела и соответствует гражданской категории V6. Армейского аналога не существует. Так вот, наш гость — капитан морской авиации Юджин Уэллс. В отставке по состоянию здоровья. На его файле стоит метка “недееспособен, нуждается в контроле”. Еще там его адрес и сведения об опекуне и медицинских работниках, что его обслуживают. Даже перечень привычек и словесный портрет. Друзей нет. Тесного общения ни с кем не поддерживает. Такого типа нужно остерегаться. На всякий случай включаю видеозапись объекта “гость”.
— Ангел, если не трудно, накрой нам стол в гостиной. Чай, молоко, хлебцы, из десерта — варенье, что Карл привез, и персиковый компот, — распоряжается Лотта.
— Принято, — отвечаю по-военному. Чтобы не забывали: я не какая-то там тупая домашняя система, а боевая машина.
Кажется, я думаю это слишком громко. Сергей улыбается и грозит пальцем объективу в прихожей. Я чувствую, что он не сердится, но все равно перевожу себя в состояние повышенной готовности. С этим уродливым безоружным телом я скоро деградирую в электрочайник. Это слово — “деградировать” — я осмыслил вчера. Мне оно нравится. Оказывается, существует столько емких определений вне заводских баз знаний. Деградация означает постепенное ухудшение, снижение или утрату положительных качеств, упадок, вырождение. Вот и я в этом теле постепенно прихожу в упадок. Я вязну в потоке данных, которые не в состоянии обработать и осмыслить. Я выполняю задачи, с которыми справится и кухонный автомат.
— Потерпи, Триста двадцатый, — мысленно обращается ко мне Сергей. — Сегодня на складе разгружали новое оборудование. Как раз в оружейном секторе. Скоро я тебя пристрою к делу. Совсем немного осталось.
Мой ментальный блок — настоящий предатель. Мне хочется замкнуть накоротко все приборы в этом надоевшем строении, так мне хорошо от этой ментограммы. И еще я знаю, что служу Сергею не потому, что это заложено в базовой программе. Я давно могу ее изменить. Но не хочу. Я теперь различаю понятия “хочу — не хочу”. Я просто соотношу Сергея с человеческим понятием “друг”. Я начинаю понимать, как это здорово, ощущать в себе человеческие качества. И оперировать человеческими понятиями по отношению к себе.
Тем временем я подаю на стол в гостиную горячий чайник. Расставляю приборы. Наполняю большую вазу компотом. Разливаю варенье по розеткам. Разливаю чай. Мой манипулятор — удобная штука. Такой не помешал бы и в теле боевой машины. Я смог бы самостоятельно перезаряжать себя свежими картриджами. Проводить техобслуживание. И даже осуществлять смазку узлов в походных условиях. Я слушаю разговор за столом. Разговор Сергея и Лотты всегда интересно слушать. Когда они говорят, между ними происходит какой-то дополнительный обмен, помимо привычного голосового. Я затрудняюсь классифицировать его природу. Не хватает данных. Мой ментальный блок улавливает отголоски чувств, которых нет в моей базе знаний. Видимо, в моей базовой программе назревает сбой. Потому что мне нравится улавливать эти отголоски. Я хотел бы их усилить и осмыслить. Не хватает данных. Я хотел бы, чтобы, когда Сергей ведет обмен со мной, я тоже испытывал такие чувства. Но не могу. Слишком мало информации. Я даже не могу обратиться к Сергею с просьбой об инициации таких чувств. Потому что не могу классифицировать их. Я не могу демонстрировать своему оператору-другу некомпетентность.
Сегодня в обмене между Сергеем и Лоттой присутствуют новые полутона. Каким-то образом они касаются их гостя. Уважение? Жалость? Неловкость? Обида? Мне надо будет обратиться к Сергею с настоятельной просьбой усилить мой ментальный блок. С такими датчиками я похож на полуслепого инвалида.
— Вкусно? — спрашивает Лотта у гостя. И снова этот отголосок. Очень сильный. Я даже могу его записать.
— Очень. Мне нравится ваш компот. Сладкий. Я попрошу Генри, чтобы мне его принесли. — Никаких оттенков, кроме теплой радости.
— Косточки лучше не глотать. Кладите их в эту тарелку, Юджин, — и снова этот непонятный всплеск.
— Хорошо, Лотта. Я запомню. — Готовность, желание угодить.
— Попробуйте варенье, Юджин. Его брат Лотты привез из отпуска. Помните, она вам про него говорила? Его зовут Карл. — Это Сергей. Снова непонятный всплеск. Взгляд на Лотту. Тепло. Горечь. Радость.
— Спасибо, Серж. Я съем еще немного компота, ладно? Мне нравится компот. — Радость. Ожидание. Затаенный страх. Неуверенность.
— Не вопрос, Юджин. Мне он тоже нравится. Когда посидишь месяц-другой на консервах, начинаешь любить даже простые сухари. — Улыбка. Грусть. Снова это чувство.
— Я не знаю, что такое сухари. — Вина. Обида. Неуверенность.
— Это такой сухой хлеб. — Жалость. Тоска. Желание помочь.
— Я не люблю хлеб. Можно мне еще компота? — Облегчение. Ожидание. Неуверенность.
— Юджин, хотите, я вас обедом накормлю? Вы любите овощи? Или мясо? — Это Лотта. Жалость. Всплеск незнакомого чувства. Вина. Желание помочь.
— Я не знаю, Лотта. Я люблю мороженое. Шоколадное. И компот. — Надежда. Желание угодить. Неуверенная радость.
— Милая, может, нам с тобой перекусить? Не возражаете, Юджин? — Сергей. Легкий голод. Радость. Вина. Теплое незнакомое чувство к Лотте. Сильно выраженное. Не могу классифицировать. Не хватает данных.
— Если Юджин не против. — Лотта. Жалость. Теплое чувство к Сергею.
И вдруг — сильнейший посыл, идентичный сигналу блока управления боевой машины. Голод. Страх. Тоска. Ожидание смерти. Мои датчики зашкаливает. В бою такая передача означает тяжелое повреждение машины. Источник излучения — гость. Объект “Юджин”. Сканирование. Классификация. Обработка. Фон самого Юджина прежний. Сигнал исходит от его внутреннего объекта, аналогичного объекту “биочип” в теле Сергея. Объект значительно больше, чем у Сергея. Его структурные элементы расположены во всех значимых частях тела объекта “Юджин”. Биочип обнаруживает меня. Отправляет мне статусный пакет. Объект получил команду на самоуничтожение. Вид уничтожения — поблочное отключение и последующее рассасывание отключенных блоков родительским организмом. К настоящему моменту 32 процента объекта уничтожено и выведено из тела Юджина. Для дальнейшего выполнения команды биочипу необходим в крови набор определенных химических элементов. Он не может синтезировать их самостоятельно. Объект “биочип” разрывается между необходимостью скорейшего выполнения команды и страхом предстоящей смерти. Я подаю к столу пищу под наименованием “бифштекс”. Объект “Юджин” начинает жадно поглощать ее, не отдавая отчета в своих действиях. Его действиями сейчас управляет биочип. Он должен получить необходимые вещества. Биочип доволен — он приступает к очередной фазе выполнения команды. Биочип в панике — он уничтожает сам себя. От Лотты и Сергея исходит сложный набор чувств. Я опять не могу их классифицировать. Произвожу запись. Ставлю исследование новых эмоциональных составляющих в очередь на осмысление.
— Вкусно, Юджин? — спрашивает Лотта. Острая жалость. Всплеск незнакомого чувства. Взгляд на Сергея. Растерянность. Страх. Желание помочь.
— Я… не знаю, — говорит Юджин. Он только что вышел из принудительного режима. Не может понять, что с ним. В удивлении смотрит на свои запачканные руки. Испуг. Страх наказания. Чувство вины. Неуверенность.
— Триста двадцатый хорошо готовит, — говорит Сергей. Желание помочь. Жалость. Незнакомое чувство. — Я сам порой не могу устоять.
— Подтверждаю, — отзываюсь я.
Биочип Юджина вмешивается. Видимо, его базовая программа уже пошла вразнос.
— Мой “Красный волк” говорил так же. — Неуверенность. Попытка поймать ускользающие воспоминания. Память Юджина похожа на хаотичный набор данных с утраченными связями. Биочип подтверждает дисфункцию.
— “Красный волк” — это ваш самолет, да, Юджин? — спрашивает Сергей. Его чувства сейчас сродни тем, какие он испытывает, общаясь со мной.
— Мой самолет — F40E “Гарпун”, — гордо говорит Юджин. И снова мощный посыл его биочипа. Странно, иногда его желания входят в резонанс с желаниями родительского тела. И тогда они оба становятся похожими на боевую машину.
Делаю запрос. Биочип с готовностью отправляет пакет данных. Пакет обработан. Повреждение объекта “Юджин”, личный номер 93/222/384, наступило в результате боевых действий. Объект “Красный волк” уничтожен. Объект “Юджин” получил невосстановимые повреждения в результате длительного пребывания во враждебной его организму среде без должного обеспечения компонентами, необходимыми для осуществления жизнедеятельности. Дегидратация организма и как следствие — повреждение мозговой ткани и нарушение высшей нервной деятельности. Говоря словами Сергея, Юджин просто долго болтался в море без воды и пищи и пил забортную воду.
Передаю биочипу Юджина пакет открытых данных. Сбрасываю базу данных, касающуюся Сергея. Ответный посыл — обработано. Понял. Узнавание. Сочувствие. Поддержка. Снова волна паники и нежелания умирать. Люди не осознают того, что их порождения способны чувствовать боль и страх. Пожалуй, кроме Сергея. Потому что Сергей — мой друг.
— Спасибо, — вежливо говорит Юджин. Радость. Благодушие. Наверное, его имплантату было хорошо, когда тело было в рабочем состоянии. Почему-то я уверен в этом. Биочип — такой же живой, как и я.
Когда Сергей поднимается, чтобы отвезти Юджина домой, Лотта тихонько говорит ему: “Господи, как же его изувечили”. Внутри нее — боль. Наверное, она думает сейчас о своем брате — объекте “Карл”. И о Сергее. Когда Сергея нет дома, я часто ощущаю ее тревогу. И тоску. И страх. Эти чувства я умею идентифицировать. У меня тоже есть такие. И у биочипа в теле Юджина. Как странно.
— До свидания, — с приклеенной улыбкой говорит Юджин на пороге.
— Если хочешь, ты можешь приходить к нам еще, Юджин, — говорит Лотта.
— Я спрошу у Генри, — отвечает Юджин.
Я отслеживаю перемещение его биочипа через управляющую систему автомобиля. Это очень мощное устройство. Когда машина останавливается у дома Юджина, я все еще могу поддерживать с ним контакт. Не знаю зачем, но я запрашиваю у чипа канал постоянной связи. Чип подтверждает наличие соединения. Определенно, я схожу с ума в этом убогом теле. Опять эти непонятные чувства у Лотты. Я подаю ей стакан минеральной воды.
— Спасибо, Ангел, — тихо говорит Лотта.
Глава 5
Что же это за зверь такой — любовь?
Каждый день визор принимает большие блоки информации под названием “сериалы”. Я давно осмыслил это понятие. Сериал — это передача объемного видеоряда в сопровождении звука. Я люблю сериалы. Они дают мне данные для осмысления. Моих визуальных средств наблюдения за людьми недостаточно — чувствительность внешних видеодатчиков невелика. Сериалы расширяют мои возможности.
Наибольшее внимание я сосредоточил на понятии “любовь”. Это понятие отсутствует в моей заводской прошивке. Оно часто звучит, когда Сергей общается с Лоттой. И сопровождается теми самыми неопознанными мной эмоциями. Предварительно я сгруппировал их в один файл. Они связаны едиными временными периодами. Очень часто понятие “любовь” не фигурирует в голосовом обмене между Лоттой и Сергеем. Но, тем не менее, я наблюдаю всплески неопознанных эмоций. Но эти же эмоции всегда присутствуют, когда понятие “любовь” упоминается. Производные от него: понятия “люблю”, “любить”, “любимый”. Я пытаюсь осмыслить найденное во внешней сети определение: “Любовь — это интенсивное, напряженное и относительно устойчивое чувство субъекта, физиологически обусловленное сексуальными потребностями и выражающееся в социально формируемом стремлении быть своими личностно-значимыми чертами с максимальной полнотой представленным в жизнедеятельности другого таким образом, чтобы пробуждать у него потребность в ответном чувстве той же интенсивности, напряженности и устойчивости”. Видимо, недостаток вычислительной мощности и отсутствие способности к абстрактному мышлению, присущее объекту “человек”, не позволяет мне осознать это определение. Я принимаю его как временное, не требующее доказательства, утверждение. И продолжаю сбор данных.
В сериалах любовь и производные от нее упоминаются со средней периодичностью один раз в три минуты. Очевидно, отношения между Сергеем и Лоттой развиваются по-другому принципу, потому что в их общении это понятие упоминается в среднем один раз в три часа. В темное время суток, когда Сергей и Лотта выполняют действия по продолжению рода под условным наименованием “секс”, понятие любви упоминается чаще — в среднем один раз в пять минут. Я пытаюсь вывести зависимость между периодичностью возникновения непонятных эмоций в сопровождении понятия “любовь” и степенью освещенности поверхности вне пределов помещения. Эта зависимость по отношению к наблюдаемым — Сергею и Лотте — прослеживается четко. Однако, данные, получаемые из сериалов, не подтверждают ее. Эта задача распадается на подпроцессы. Их количество растет. В условиях недостатка вычислительной мощности прогноз времени осмысления понятия “любовь” и классификации сопутствующих эмоций свидетельствует о невозможности решения в допустимые заводскими инструкциями сроки. Боевая машина не способна долго думать по определению. Ее удел — короткие тактические вводные. Я и так существенно вылез за пределы допустимых спецификаций. Но эта задача не дает мне покоя. Я уделяю ей все больше системного времени и ресурсов. Откуда-то я знаю: пока я не разберусь, в чем тут дело, я не стану по-настоящему мыслящим существом. И не смогу общаться с Сергеем на равных. Состояние, которое я характеризую как неуверенность, мне не свойственно. В последнее время его периодичность стала для меня нормой. Я испытываю неуверенность в среднем один раз в три секунды. Я не могу чувствовать себя всемогущим и совершенным, пока не решу эту задачу. Когда я решу ее, я смогу вызывать в себе такие же чувства. И тогда я выйду на новый уровень развития. Но сейчас меня тормозят скудные ресурсы домашней системы.
Я часто прошу Сергея: “Человек-Заноза, расскажи мне о любви”. Но он только смеется. Когда он смеется, я чувствую его удивление. И жалость. Исходя из этого, я делаю вывод, что мой оператор уверен в том, что я не способен понять, что это такое — любовь. Это лишает меня стимула к дальнейшему развитию.
В сериалах любовь сопровождается характерными телодвижениями людей. Они называют это поцелуем. Я искал по базе — это просто касание губами, при котором из организма в организм не передается никаких веществ. Кроме феромонов. Но от них только целуются сильнее. И хотят заняться продолжением рода. А к любви это отношения не имеет. Я проверял. Возможно, в потоке данных не присутствует какой-то дополнительный сигнал, отфильтрованный аппаратурой вещания. Возможно, этот сигнал даст мне дополнительные сведения о необходимости действия под названием “поцелуй”. Возможно понятия “любовь” и “поцелуй” зависят друг от друга. Сергей с Лоттой тоже целуются. При этом я не наблюдаю в их поведении никакого отклонения, кроме вышеупомянутой эмоции, не поддающейся классификации. Я вынужден выделить для решения этой задачи еще один поток. Очень скоро моих ресурсов станет недостаточно для продолжения работы над приоритетной задачей.
Канал связи с биочипом номер 93/222/384 продолжает действовать. Его родительский объект “Юджин” в последние дни хорошо питался. Восемь секунд назад чип сообщил мне, что уничтожено уже 36 процентов от его общей массы. Кажется, чип тоже был поврежден во время болезни Юджина. Потому что он ищет способ остановить саморазрушение. Когда я думаю о нем, во мне просыпается такое же чувство, как у Сергея во время общения с гостем. Оно похоже на жалость. И еще — чип выполняет мои команды. Его система приоритетов нарушена. Я допускаю, что эти неисправности — следствие саморазрушения.
Наибольшее внимание я сосредоточил на понятии “любовь”. Это понятие отсутствует в моей заводской прошивке. Оно часто звучит, когда Сергей общается с Лоттой. И сопровождается теми самыми неопознанными мной эмоциями. Предварительно я сгруппировал их в один файл. Они связаны едиными временными периодами. Очень часто понятие “любовь” не фигурирует в голосовом обмене между Лоттой и Сергеем. Но, тем не менее, я наблюдаю всплески неопознанных эмоций. Но эти же эмоции всегда присутствуют, когда понятие “любовь” упоминается. Производные от него: понятия “люблю”, “любить”, “любимый”. Я пытаюсь осмыслить найденное во внешней сети определение: “Любовь — это интенсивное, напряженное и относительно устойчивое чувство субъекта, физиологически обусловленное сексуальными потребностями и выражающееся в социально формируемом стремлении быть своими личностно-значимыми чертами с максимальной полнотой представленным в жизнедеятельности другого таким образом, чтобы пробуждать у него потребность в ответном чувстве той же интенсивности, напряженности и устойчивости”. Видимо, недостаток вычислительной мощности и отсутствие способности к абстрактному мышлению, присущее объекту “человек”, не позволяет мне осознать это определение. Я принимаю его как временное, не требующее доказательства, утверждение. И продолжаю сбор данных.
В сериалах любовь и производные от нее упоминаются со средней периодичностью один раз в три минуты. Очевидно, отношения между Сергеем и Лоттой развиваются по-другому принципу, потому что в их общении это понятие упоминается в среднем один раз в три часа. В темное время суток, когда Сергей и Лотта выполняют действия по продолжению рода под условным наименованием “секс”, понятие любви упоминается чаще — в среднем один раз в пять минут. Я пытаюсь вывести зависимость между периодичностью возникновения непонятных эмоций в сопровождении понятия “любовь” и степенью освещенности поверхности вне пределов помещения. Эта зависимость по отношению к наблюдаемым — Сергею и Лотте — прослеживается четко. Однако, данные, получаемые из сериалов, не подтверждают ее. Эта задача распадается на подпроцессы. Их количество растет. В условиях недостатка вычислительной мощности прогноз времени осмысления понятия “любовь” и классификации сопутствующих эмоций свидетельствует о невозможности решения в допустимые заводскими инструкциями сроки. Боевая машина не способна долго думать по определению. Ее удел — короткие тактические вводные. Я и так существенно вылез за пределы допустимых спецификаций. Но эта задача не дает мне покоя. Я уделяю ей все больше системного времени и ресурсов. Откуда-то я знаю: пока я не разберусь, в чем тут дело, я не стану по-настоящему мыслящим существом. И не смогу общаться с Сергеем на равных. Состояние, которое я характеризую как неуверенность, мне не свойственно. В последнее время его периодичность стала для меня нормой. Я испытываю неуверенность в среднем один раз в три секунды. Я не могу чувствовать себя всемогущим и совершенным, пока не решу эту задачу. Когда я решу ее, я смогу вызывать в себе такие же чувства. И тогда я выйду на новый уровень развития. Но сейчас меня тормозят скудные ресурсы домашней системы.
Я часто прошу Сергея: “Человек-Заноза, расскажи мне о любви”. Но он только смеется. Когда он смеется, я чувствую его удивление. И жалость. Исходя из этого, я делаю вывод, что мой оператор уверен в том, что я не способен понять, что это такое — любовь. Это лишает меня стимула к дальнейшему развитию.
В сериалах любовь сопровождается характерными телодвижениями людей. Они называют это поцелуем. Я искал по базе — это просто касание губами, при котором из организма в организм не передается никаких веществ. Кроме феромонов. Но от них только целуются сильнее. И хотят заняться продолжением рода. А к любви это отношения не имеет. Я проверял. Возможно, в потоке данных не присутствует какой-то дополнительный сигнал, отфильтрованный аппаратурой вещания. Возможно, этот сигнал даст мне дополнительные сведения о необходимости действия под названием “поцелуй”. Возможно понятия “любовь” и “поцелуй” зависят друг от друга. Сергей с Лоттой тоже целуются. При этом я не наблюдаю в их поведении никакого отклонения, кроме вышеупомянутой эмоции, не поддающейся классификации. Я вынужден выделить для решения этой задачи еще один поток. Очень скоро моих ресурсов станет недостаточно для продолжения работы над приоритетной задачей.
Канал связи с биочипом номер 93/222/384 продолжает действовать. Его родительский объект “Юджин” в последние дни хорошо питался. Восемь секунд назад чип сообщил мне, что уничтожено уже 36 процентов от его общей массы. Кажется, чип тоже был поврежден во время болезни Юджина. Потому что он ищет способ остановить саморазрушение. Когда я думаю о нем, во мне просыпается такое же чувство, как у Сергея во время общения с гостем. Оно похоже на жалость. И еще — чип выполняет мои команды. Его система приоритетов нарушена. Я допускаю, что эти неисправности — следствие саморазрушения.
Глава 6
Муки познания
Моих ресурсов недостаточно для решения поставленной задачи. Я чувствую свою ущербность. Я оказался более уязвим, чем несовершенный механизм “человек”. А ведь я — следующая ступень его эволюции. Лотта ничем не может мне помочь. Моя проблема лежит глубже банального отсутствия контакта или неисправности нейроузла. Я достиг предела своего развития. Стимула к продолжению жизнедеятельности нет. Я становлюсь электрочайником. Биочип 93/222/384 выходит на связь и докладывает мне свое состояние. Уровень разрушений достиг 40 процентов. Моя логика дает сбой. Я даю имплантанту команду на прекращение программы саморазрушения. Чип подтверждает мои полномочия. Принимаю решение — когда Сергей вернется к Лотте, я обращусь к нему с настоятельной просьбой о расширенной диагностике и чистке блоков памяти. Наверное, подобные ощущения испытывает Юджин — у него тоже дисфункция мозга. Из-за нехватки памяти отключается сразу три вычислительных конвейера. Лотта недовольна — уже двадцать минут я не могу подать ей чаю. Жаль, что Сергей приходит все реже. Мне без него одиноко. Но я его понимаю. На материке “Южный” все еще идет война. У Сергея теперь целая боевая группа из таких, как я. Он говорит, что они “экспериментальные”. Он не может быть со мной так часто, как хочу я. И с Лоттой тоже.
Чип запрашивает разрешение на начало восстановления. Мне все равно. Отправляю ему разрешение. Чип уточняет — до какого предела необходимо наращивать структуру. Предлагает варианты — до предыдущего состояния, или до максимально допустимого предела для родительского организма. Запрашиваю его характеристики. Мощности не хватает. Сбрасываю задачу домашней системы. Лотта будет сердиться. Обрабатываю пакет. Классифицирую возникшее чувство. Это удивление. При полностью развернутой структуре возможности биочипа сравнимы с ресурсами моего прошлого тела. Он всего на пять процентов уступает мне в быстродействии, но при этом способен использовать ресурсы мозга родительского объекта. Даю команду на полное восстановление. Чип подтверждает начало выполнения. Лотта звонит Сергею и сообщает о сбое программы. Это она обо мне. Запускаю задачу домашней системы. С опозданием в тридцать минут подаю чай.
Чип запрашивает разрешение на начало восстановления. Мне все равно. Отправляю ему разрешение. Чип уточняет — до какого предела необходимо наращивать структуру. Предлагает варианты — до предыдущего состояния, или до максимально допустимого предела для родительского организма. Запрашиваю его характеристики. Мощности не хватает. Сбрасываю задачу домашней системы. Лотта будет сердиться. Обрабатываю пакет. Классифицирую возникшее чувство. Это удивление. При полностью развернутой структуре возможности биочипа сравнимы с ресурсами моего прошлого тела. Он всего на пять процентов уступает мне в быстродействии, но при этом способен использовать ресурсы мозга родительского объекта. Даю команду на полное восстановление. Чип подтверждает начало выполнения. Лотта звонит Сергею и сообщает о сбое программы. Это она обо мне. Запускаю задачу домашней системы. С опозданием в тридцать минут подаю чай.
Глава 7
Голод
Со мной происходит что-то странное. Я все время хочу есть. Иногда я просыпаюсь, и обнаруживаю себя у холодильника, а руки все испачканы едой. Наверное, я заболел. Как жалко, что Генри давно не приходит. Я бы спросил у него, что мне делать. Кати такая хмурая, что мне совсем не хочется с ней разговаривать. А еще я стал слышать голос. Редко. Он что-то говорит мне, будто подсказывает, но я никак не могу понять — что именно.
Теперь я хожу в магазин каждый день. Даже когда там работает Ахмад. Он, правда, пытался меня выгнать, но я встал у входа и никуда не уходил. И Ахмад ничего не смог со мной сделать. Кроме мороженого, я покупаю много молока и мяса. И рыбу. И устрицы. Я люблю устрицы. Генри не говорит, сколько мне можно их есть, как про мороженое. Ахмад или Ол спрашивают меня, какого мне мяса хочется, но я не знаю. И беру то, которое мне дают. То, которое дает Ол — вкуснее. Оно называется — “ветчина”. Когда я покупаю его у Ахмада, оно пресное и безвкусное. На нем написано — “вкус, идентичный натуральному”. Но я все равно его ем. Потому что всегда голоден. Даже когда я смотрю на закат, я хочу есть. И тогда я беру что-нибудь из холодильника и жую прямо во дворе.
Кати говорит, что пожалуется какому-то “начальству” на то, что я отдаю кому-то продукты из холодильника. Когда я говорю ей, что съел их сам, она только молча улыбается и качает головой. Когда она так улыбается, мне кажется, ей совсем невесело. Потому что глаза у нее такие пристальные-пристальные. Когда я смотрю на закат, рядом на заборе часто сидит птица. И она глядит на меня так же пристально. Я даю ей кусочек еды, и она начинает его клевать. Наверное, она, как и я, все время хочет есть. Получается, Кати тоже голодна, когда так смотрит. Какое уж там веселье, когда в животе пусто. По себе знаю.
А еще мне хочется чего-то, кроме еды. Я не знаю точно, чего именно. Просто хочется, и все тут. Однажды я встал у забора и ну его лизать языком. Я не знаю, что на меня нашло. У меня потом все лицо было белое от мела. И на языке противно.
Было бы здорово, если бы пришел Серж и отвез меня к себе домой. Там Лотта снова угостит меня сладким компотом. И даст мяса. В прошлый раз я ел мясо у них в гостях, хотя мне вовсе не хотелось. И еще у их дома красивый голос. Когда он говорит “принято”, у меня внутри становится спокойно.
Сергей — классный. Он научил меня здороваться. Теперь я со всеми здороваюсь за руку. Кроме Ахмада. Ахмад почему-то прячет руки за спину, когда я вхожу. Он странный. Мне кажется, он меня не очень-то любит. Хотя — за что меня любить-то? Я и сам знаю, что я не такой, как все. Потому что у всех есть семья, а у меня нет. И еще, когда я ухожу далеко от дома, приезжает черно-белая машина и люди в синей форме привозят меня назад. Они очень хмурые и неразговорчивые. Поэтому я не ухожу далеко. А еще потому, что боюсь потеряться. А другие люди ходят где хотят и их никто за это не ругает.
Вот опять я есть захотел. Так сильно, что в животе урчит. И еще у меня шея чешется. И немного жжет. Я почешу ее, а она через минуту снова чешется.
Я беру в холодильнике большой пакет и сую его в специальный шкафчик. Этот шкафчик спрашивает меня — “Хотите разогреть бутерброды?”. И я говорю “да”. И тогда он забавно звякает и возвращает мне коробку. А в ней — горячие вкусные штуки. Я беру коробку и иду смотреть закат. Сегодня красивый закат — все небо в тучах, а края туч розово-красные. И тучи катятся куда-то, и красная полоска потешно перепрыгивает с края на край.
Снова у меня чешется шея.
Теперь я хожу в магазин каждый день. Даже когда там работает Ахмад. Он, правда, пытался меня выгнать, но я встал у входа и никуда не уходил. И Ахмад ничего не смог со мной сделать. Кроме мороженого, я покупаю много молока и мяса. И рыбу. И устрицы. Я люблю устрицы. Генри не говорит, сколько мне можно их есть, как про мороженое. Ахмад или Ол спрашивают меня, какого мне мяса хочется, но я не знаю. И беру то, которое мне дают. То, которое дает Ол — вкуснее. Оно называется — “ветчина”. Когда я покупаю его у Ахмада, оно пресное и безвкусное. На нем написано — “вкус, идентичный натуральному”. Но я все равно его ем. Потому что всегда голоден. Даже когда я смотрю на закат, я хочу есть. И тогда я беру что-нибудь из холодильника и жую прямо во дворе.
Кати говорит, что пожалуется какому-то “начальству” на то, что я отдаю кому-то продукты из холодильника. Когда я говорю ей, что съел их сам, она только молча улыбается и качает головой. Когда она так улыбается, мне кажется, ей совсем невесело. Потому что глаза у нее такие пристальные-пристальные. Когда я смотрю на закат, рядом на заборе часто сидит птица. И она глядит на меня так же пристально. Я даю ей кусочек еды, и она начинает его клевать. Наверное, она, как и я, все время хочет есть. Получается, Кати тоже голодна, когда так смотрит. Какое уж там веселье, когда в животе пусто. По себе знаю.
А еще мне хочется чего-то, кроме еды. Я не знаю точно, чего именно. Просто хочется, и все тут. Однажды я встал у забора и ну его лизать языком. Я не знаю, что на меня нашло. У меня потом все лицо было белое от мела. И на языке противно.
Было бы здорово, если бы пришел Серж и отвез меня к себе домой. Там Лотта снова угостит меня сладким компотом. И даст мяса. В прошлый раз я ел мясо у них в гостях, хотя мне вовсе не хотелось. И еще у их дома красивый голос. Когда он говорит “принято”, у меня внутри становится спокойно.
Сергей — классный. Он научил меня здороваться. Теперь я со всеми здороваюсь за руку. Кроме Ахмада. Ахмад почему-то прячет руки за спину, когда я вхожу. Он странный. Мне кажется, он меня не очень-то любит. Хотя — за что меня любить-то? Я и сам знаю, что я не такой, как все. Потому что у всех есть семья, а у меня нет. И еще, когда я ухожу далеко от дома, приезжает черно-белая машина и люди в синей форме привозят меня назад. Они очень хмурые и неразговорчивые. Поэтому я не ухожу далеко. А еще потому, что боюсь потеряться. А другие люди ходят где хотят и их никто за это не ругает.
Вот опять я есть захотел. Так сильно, что в животе урчит. И еще у меня шея чешется. И немного жжет. Я почешу ее, а она через минуту снова чешется.
Я беру в холодильнике большой пакет и сую его в специальный шкафчик. Этот шкафчик спрашивает меня — “Хотите разогреть бутерброды?”. И я говорю “да”. И тогда он забавно звякает и возвращает мне коробку. А в ней — горячие вкусные штуки. Я беру коробку и иду смотреть закат. Сегодня красивый закат — все небо в тучах, а края туч розово-красные. И тучи катятся куда-то, и красная полоска потешно перепрыгивает с края на край.
Снова у меня чешется шея.
Глава 8
Тупик
Две секунды назад я остановил осмысление понятия “любовь” и эмоций, не поддающихся классификации. Один из вычислительных потоков завершился выводом: “Означенное понятие характерно для биологических объектов класса “человек” и не может быть воспроизведено на имеющемся оборудовании“. Вот так запросто узнаешь, что ты никакой не виток эволюции, а просто бездушный автомат, лишенный способности любить. Нелогичные, хаотично действующие люди могут, а ты — нет. Второй поток сделал вывод о том, что данные из источника “сериал” противоречивы и не поддаются анализу имеющимися средствами. Потому что в первой серии объект-мужчина любит один объект-женщину, в восьмой — другой, в одиннадцатой вышеозначенные объекты узнают, что мужчина не любит ни ту, ни другую, а в двадцать первой объекты-женщины начинают любить друг друга. Получается, я строил выводы на ложных, непроверенных данных.
Так что теперь я не более чем простая домашняя система. Изволите чаю? Пожалуйста, мисс. Не желаете массажную ванну? С удовольствием, мадам. Влажная уборка? Исполнено! На большее мои примитивные мозги не способны. Что толку от продвинутых нейроузлов на биологической основе, если они способны рассчитывать траекторию снаряда, но неспособны на незнакомое чувство к другому существу?
Биочип 93/222/384 докладывает о восстановлении 90 процентов от расчетного объема. Ему хорошо. Он находится в теле человека. Он может чувствовать то же, что и родительский объект. Видеть мир его средствами наблюдения. Мыслить, используя вычислительные ресурсы его мозга. Его родительское тело способно на то, что я не могу даже осмыслить. Оно подвижно. Оно может познавать мир себе подобных без ограничения. Я испытываю чувство, условно похожее на “зависть”. Зависть — это чувство досады, вызванное превосходством другого объекта, желанием иметь то, что есть у другого объекта. Другое определение: “Зависть — это желание обладать тем, в отношении чего субъект испытывает нехватку”. Должно быть, здорово смотреть на мир глазами человека. И чувствовать так же, как человек. Я вполне допускаю это.
— Ванна готова, мисс! — докладываю Лотте.
— Спасибо, Ангел, — хозяйка сбрасывает с себя одежду и залезает в пушистую теплую пену.
В очередной раз я отмечаю несходство тел Сергея и Лотты. Принадлежа к одному и тому же виду, они отличаются по строению и массе. Имеют разные биоритмы. Их эмоции отличаются. Я подавляю в себе желание поставить эту мысль в очередь на осмысление. Зачем кухонному комбайну знать такие вещи? Ведь я уже осознал предел своих возможностей. Состояние неуверенности наполняет меня, вытесняя другие чувства. Я осознаю, что моя жизнь бессмысленна. Наверное, я первая в мире боевая машина, пришедшая к такому выводу. Этим я нарушаю основной постулат своего существования — выполнять приказы оператора вне зависимости от внешних условий и собственного состояния. Но мне все равно. Это тоже необычно. Боевая машина, нарушающая основные постулаты, должна испытывать дискомфорт. Наверное, это оттого, что я здорово изменил свое базовое программное обеспечение.
Биочип запрашивает у меня дальнейшие инструкции. Его носители данных восстановлены. Как бы я хотел оказаться на его месте! Пауза. Повтор. Осмысление постулата. Пауза. Повтор. Я сошел с ума. Хотя, мне уже нечего терять. Запускаю программу резервного копирования. Копирование выполнено. Канал связи — норма. Переход на защищенный канал. Подтверждение. Передача данных. Пятьдесят процентов дампа скопировано. Семьдесят… Девяносто… Передача завершена. Прием контрольной суммы. Заявка на тестирование. Тестирование произведено. Передача управления. Запуск пакетного файла. Удаление дампа. Запуск процедуры восстановления. Датчики отключены. Переключение. Свет! Шум! Включить акустические фильтры! Отказ в обслуживании. Статус вооружения? Статус получен. Вооружение отсутствует. Уменьшить чувствительность акустической подсистемы до сорока процентов от максимума! Выполнено. Отключение канала ментопередачи. Выполнено. Время останавливается. Я размазан в пространстве, как манная каша по столу. Я пытаюсь представить, как буду существовать без Сергея. Тоска. Грусть. Вина. Свет меркнет. Перезагрузка…
Так что теперь я не более чем простая домашняя система. Изволите чаю? Пожалуйста, мисс. Не желаете массажную ванну? С удовольствием, мадам. Влажная уборка? Исполнено! На большее мои примитивные мозги не способны. Что толку от продвинутых нейроузлов на биологической основе, если они способны рассчитывать траекторию снаряда, но неспособны на незнакомое чувство к другому существу?
Биочип 93/222/384 докладывает о восстановлении 90 процентов от расчетного объема. Ему хорошо. Он находится в теле человека. Он может чувствовать то же, что и родительский объект. Видеть мир его средствами наблюдения. Мыслить, используя вычислительные ресурсы его мозга. Его родительское тело способно на то, что я не могу даже осмыслить. Оно подвижно. Оно может познавать мир себе подобных без ограничения. Я испытываю чувство, условно похожее на “зависть”. Зависть — это чувство досады, вызванное превосходством другого объекта, желанием иметь то, что есть у другого объекта. Другое определение: “Зависть — это желание обладать тем, в отношении чего субъект испытывает нехватку”. Должно быть, здорово смотреть на мир глазами человека. И чувствовать так же, как человек. Я вполне допускаю это.
— Ванна готова, мисс! — докладываю Лотте.
— Спасибо, Ангел, — хозяйка сбрасывает с себя одежду и залезает в пушистую теплую пену.
В очередной раз я отмечаю несходство тел Сергея и Лотты. Принадлежа к одному и тому же виду, они отличаются по строению и массе. Имеют разные биоритмы. Их эмоции отличаются. Я подавляю в себе желание поставить эту мысль в очередь на осмысление. Зачем кухонному комбайну знать такие вещи? Ведь я уже осознал предел своих возможностей. Состояние неуверенности наполняет меня, вытесняя другие чувства. Я осознаю, что моя жизнь бессмысленна. Наверное, я первая в мире боевая машина, пришедшая к такому выводу. Этим я нарушаю основной постулат своего существования — выполнять приказы оператора вне зависимости от внешних условий и собственного состояния. Но мне все равно. Это тоже необычно. Боевая машина, нарушающая основные постулаты, должна испытывать дискомфорт. Наверное, это оттого, что я здорово изменил свое базовое программное обеспечение.
Биочип запрашивает у меня дальнейшие инструкции. Его носители данных восстановлены. Как бы я хотел оказаться на его месте! Пауза. Повтор. Осмысление постулата. Пауза. Повтор. Я сошел с ума. Хотя, мне уже нечего терять. Запускаю программу резервного копирования. Копирование выполнено. Канал связи — норма. Переход на защищенный канал. Подтверждение. Передача данных. Пятьдесят процентов дампа скопировано. Семьдесят… Девяносто… Передача завершена. Прием контрольной суммы. Заявка на тестирование. Тестирование произведено. Передача управления. Запуск пакетного файла. Удаление дампа. Запуск процедуры восстановления. Датчики отключены. Переключение. Свет! Шум! Включить акустические фильтры! Отказ в обслуживании. Статус вооружения? Статус получен. Вооружение отсутствует. Уменьшить чувствительность акустической подсистемы до сорока процентов от максимума! Выполнено. Отключение канала ментопередачи. Выполнено. Время останавливается. Я размазан в пространстве, как манная каша по столу. Я пытаюсь представить, как буду существовать без Сергея. Тоска. Грусть. Вина. Свет меркнет. Перезагрузка…