Иэн перевернулся на спину, глядя вверх, туда, где оранжевой чернотой сияло небо. Оно надвигалось, распахивало жадную пасть, дышало смрадом. Оно было голодно.
«Не надо, – смутно подумал Иэн, – не сейчас, пожалуйста...»
Краски слиплись и поплыли. Иэн закрыл глаза, но солнечный свет укусил веки, стремясь выжечь, выесть, выгрызть спасительную темноту под ними.
...Он лежал долго. Очень долго. Тени удлинились, и солнце начало путь к западному краю земли. Плащ, полоскавшийся в ручье, истекал водой. Мир снова стал привычным, небо было небом, а камни – камнями, но это только казалось. Иэн знал их настоящие лица.
Он лежал и смотрел в обманчиво-золотистые небеса.
«Сколько еще, Господи? – спросил он. – Сколько еще?»
Ответа не было. Но несколько мгновений у него еще оставалось. И надо было спешить.
Геракл совершил двенадцать подвигов. Иэн совершил один: он встал и сел на коня.
Трактир, в котором он остановился перекусить, располагался в непосредственной близости от Лондона, на одной из оживленных дорог. Есть Иэну не особенно хотелось, но выпить что-либо было просто необходимо. Оставив Феба на попечение бдительного конюха, Иэн зашел в трактир и попросил сидра.
Он сидел, смотрел в стол, рисуя пальцем на потемневшем дереве странные узоры. Неожиданно кто-то загородил ему свет. Иэн поднял голову, моргнул, прищурился.
Этого человека он, кажется, не знал. Элегантный, приятной наружности джентльмен, в темном верховом костюме, при трости. Он изящно уселся за стол напротив Иэна, бросив перчатки на соседний стул. Темные глаза незнакомца смотрели изучающе.
– Добрый день. – Голос у него тоже оказался приятным – густой, бархатистый.
– Добрый, – согласился Иэн.
Незнакомец помолчал. Было в нем что-то странное. Иэн понимал: он не зря сел напротив него. Еще один из команды Джона? Выследил? Не похож. Слишком изящен для наемного убийцы, слишком дорого одет.
– Честно говоря, – сказал незнакомец после продолжительной паузы, – я думал, что при встрече немедленно снесу вам голову. Невзирая на последствия. А их я великолепно себе представляю, учитывая свое и ваше положение. Однако я имею честь наблюдать за вами уже полдня, и желание убить вас на месте несколько... притупилось. Это не означает, что оно исчезло совсем. Скажем так, мне захотелось сначала с вами побеседовать.
– Слишком длинная прелюдия, – вежливо сказал Иэн. – Вы не могли бы перейти к делу?
– Вы не узнали меня, – резюмировал незнакомец. – Жаль. Несколько неосмотрительно с вашей стороны – не помнить человека, жена которого вместе с вами наставляет ему рога. Мы с вами несколько раз встречались. Впрочем, я и не надеялся, что вы меня вспомните.
– Я вспомнил вас, граф Шеппард, – отстранение сказал Иэн.
– Я польщен.
– Чего вы от меня хотите?
– Вы спрашиваете это у меня? – притворно удивился Эван. – А вы сами не догадываетесь?
– Полагаю, вы хотели услышать от меня спешные оправдания и отрицание содеянного, – слегка улыбнулся Иэн. Он не испытывал к этому человеку ни ненависти, ни раздражения. Только легкий интерес. – Вы ведь понимаете, что этого не получите?
– Что вы, – поморщился Эван, – какие оправдания... Не держите меня за идиота. Само собой, оправдываться вы не станете. Мне нужны объяснения.
– То, что они вам нужны, – это ваши проблемы.
– Зря вы так. Я ведь не закатываю вам истерику, словно нервная девица. Я всего лишь прошу – нет, требую! – ответить на один вопрос: почему? Что она такого нашла в вас, чем ее не устроил я?
Иэн, прищурившись, внимательно смотрел на Звана Литгоу, графа Шеппарда. Тот сидел, напряженно выпрямившись, побелевшие пальцы сжимали трость. И в глазах его тоже не было ненависти, только его собственное несчастье.
– Она не любит вас, – мягко сказал Иэн.
– Хотел бы я знать – почему... – пробормотал Эван. – Я дал ей все...
– Кроме свободы выбора, – кивнул Иэн.
Эван внимательно посмотрел на него.
– Она сказала это вам?
– Нет.
– Это столь очевидно, и лишь я в слепоте своей не вижу?.. Возможно, вы правы. Однако, как бы там ни было, я полагаю себя оскорбленным. И мое воспитание велит мне потребовать сатисфакции.
– А что вам велит сердце? – полюбопытствовал Иэн.
– Мое сердце теперь мертво, – обыденно сказал Эван.
Несмотря на некоторую напыщенность слов, прозвучали они искренне. Иэн был несколько озадачен: такой реакции он от Эвана не ожидал. Он знал, что рано или поздно ему придется столкнуться с покинутым мужем Дары, и не предвидел в этой встрече ничего приятного, готовился выдержать скандал. Но в созданном им образе не было ничего общего с сидящим напротив человеком, измученным ревностью и очень уставшим.
Эван, видимо, что-то понял, так как печально улыбнулся.
– Вы ожидали, что я... Да. Я мог бы. Вы ведь понимаете – скандал сезона... Но у меня есть несколько причин не делать этого. Во-первых, мне не слишком нравится роль мужа-рогоносца; я предпочту видеть рога лишь в своем зеркале, но не во всех зеркалах высшего света. Во-вторых, мне это надоело. Мы с Дарин три года супруги, я сделал все, чтобы она полюбила меня. Только, боюсь, я не сумел понять ее, точно так же, как и она не смогла понять меня. Два чужих близких человека.
Эван аккуратно положил трость рядом с перчатками и подался вперед, скрестив пальцы.
– Я не беру вас на жалость. И не изливаю душу. Я лишь хочу, чтобы вы кое-что объяснили мне. Скажите правду. Я ехал за вами от имения Локфордов. Я видел вас на той поляне в лесу... Вы умираете. Верно?
– Да, – сказал Иэн. Странный человек: стоять два часа и смотреть, как, лежа на земле, пытается не уйти в смерть его... враг?
Эван кивнул.
– Я не ошибся. Тогда объясните мне – зачем? Вы ведь убьете и ее. Зачем уводить ее не только из семьи, но и из жизни?
– Вы не правы. Она будет жить дальше. Она сильнее вас и меня, вместе взятых.
– Возможно. Но причинять ей боль... за одно это я готов вас убить.
Иэн смотрел в сторону.
– Она сама сделала выбор.
– Вы должны были отказать ей! – зло вскричал Эван. – Она не понимает, что делает!
– Мне показалось, что дать ей право выбирать первый раз в жизни – честнее.
– Камень в мой огород? Да, вам есть в чем меня упрекнуть. Я заключил сделку с ее отцом, чтобы Дарин выдали за меня. Поверьте, ей стало лучше оттого, что она уехала из родного дома. Ее отец – отвратительный тип. Я освободил ее...
– Нет. Всего лишь заключили в другую клетку.
– Для того ли, чтоб вы заключили ее в третью? – возразил Эван. – Кто тут без греха? Дарин – не птица. Она не умеет летать. И отпускать ее в свободный полет – да я скорее умру, чем сделаю это.
– Вам не кажется, что пора начать учитывать и ее мнение?
– А каково оно, не просветите?
– Она хочет остаться со мной.
Эван помолчал. Потом вдруг сухо усмехнулся:
– Вы, по сути своей, ничем не отличаетесь от меня. Только вы, захотев ее, сумели убедить в том, что и вы нужны ей. На самом деле это она вам нужна, необходима как воздух. Вы в свои последние дни дышите ею. Как думаете, это справедливо – взваливать на нее такую ответственность?
– Я пытался помешать ей. Но она...
– И вам это только на руку.
– Не стану отрицать.
Эван немигающе уставился на Иэна. Если бы взгляды могли убивать...
– Вы – деловой человек, насколько я о вас наслышан. Я предлагаю вам альтернативу дуэли. Откажитесь от Дарин, пока не поздно. Что вы хотите за это? Если это в моих силах – я заплачу требуемую цену.
– Не оскорбляйте свою жену, – с отвращением сказал Иэн, – один раз вы ее уже купили. Видите, к чему это привело?
– Чего же вы хотите? Чтобы я сдался без боя? Мы обвенчаны, и пока смерть не разлучит нас...
– Смерть, – усмехнулся Иэн. – Ну конечно.
– Уйдите с дороги, – посоветовал Эван. – Оставьте ее. Умирайте один. Не тащите ее за собой. Она слишком дорога мне, что будет с вами – мне безразлично.
Они долго молчали.
– Вы любите ее? – наконец спросил Эван.
– Да.
– Тогда у нас один выход. – Он взял со стула одну из перчаток, но не стал швырять ее, а аккуратно положил перед Иэном. – Вот...
Иэн взял перчатку, повертел ее в руках.
– Вы желаете этого... Эван?
– Я должен.
– Понимаю. Что ж... – Он вернул перчатку владельцу. – Вызов принят. Когда, где?
– В ближайшем безлюдном месте. Немедленно. У меня с собой пистолеты.
Наконец принесли заказанный Иэном сидр.
До «ближайшего безлюдного места» – обгорелых развалин хутора посреди зеленого поля – они добрались в молчании. Иэн испытывал странное отупение. «Возможно, и к лучшему», – скользнула серая мысль. Не надо будет мучиться дальше, палец Эвана нажмет на курок – и все... «А Алекс? А Дара? Не будь идиотом... Нельзя все время думать только о себе».
Они спешились и привязали коней к хилому деревцу. Оступаясь на кучах мусора, прошли внутрь дома – там оказалась пустая комната, по периметру заваленная рухнувшими, опаленными огнем балками.
– Идеально, – пробормотал Эван, осматриваясь. Он поставил на землю тяжелый ящик, присел рядом и открыл его. Внутри, поблескивая перламутром отделки, лежала пара пистолетов. – Выбирайте. Если желаете, можете проверить: заряжены оба.
– Я поверю вам на слово. – Иэн взял пистолет. Эван забрал себе второй, поднялся, отшвырнул ногой ящик и принялся отмерять шаги. Иэн стоял, оглядываясь по сторонам. Косые солнечные лучи падали сквозь обгорелые проемы окон, слепо смотревших на все четыре стороны света. Эван, закончив отсчет, провел на земле две черты. Стреляться предстояло с расстояния в двадцать ярдов. Иэн взвесил пистолет в руке. Никаких шансов. Он чувствовал себя отвратительно, перед глазами периодически все расплывалось.
– Давайте договоримся, – Эван подошел к нему, – если вы окажетесь более метким стрелком, отвезите мое тело домой. Дорого бы я дал, чтоб посмотреть, как вы будете объяснять это Дарин... Если же мне удастся убить вас, окажу вам такую же услугу.
– Куда везти-то – знаете?
– Разумеется.
Эван отвернулся и пошел на свою позицию. Иэн сказал ему в спину:
– А вы никогда не задумывались о том, что важнее – люди или принципы?
– Люди, – немедленно откликнулся Эван. – Только временами принципы бывают сильнее нас.
Иэн пожал плечами и пошел на свой конец площадки. Они остановились и повернулись лицом друг к другу. Эван приподнял пистолет.
– Знаете, – сказал он громко, – для меня будет честью убить вас... Или погибнуть от вашей руки. При других обстоятельствах...
– Взаимно. – Иэн отсалютовал ему пистолетом, как шпагой.
Эван кивнул, и они начали сходиться.
Время будто замедлилось. Иэн сделал шаг, другой, третий, а мысли тем временем толпились в голове, как ярмарочные торговки на площади. «Каждый сам дерется за свое счастье, а Дарина – моя, так что отступитесь, граф Шеппард». Дуло пистолета почему-то никак не желало смотреть в голову Эвану. И было как-то дико убивать человека, с которым Дарина прожила последние три года и вины на котором особой нет – только вина в эгоистичности собственной любви...
«Разве мы не одинаковые, а?»
Иэн мотнул головой – земля кружилась, перед глазами стоял туман, и было понятно, что в Эвана он не попадет. Разве что ранит, и что дальше? Все равно это не решение проблемы, раз уж они с мужем Дары столкнулись лицом к лицу. Мгновенно приняв решение, Иэн отвел руку с пистолетом и выстрелил в сторону. И остановился, давая Эвану возможность выполнить задуманное. Вдруг стало поистине все равно, и даже перед Дариной не было стыдно за это равнодушие. «Давай стреляй, получай свое решение ситуации и иди отсюда».
Эван выстрелил.
Иэн некоторое время стоял и слушал, как нестерпимо звенит в ушах тишина. Потом открыл глаза и посмотрел на графа Шеппарда: тот стоял, задумчиво глядя на Иэна, и дуло пистолета, из которого еще шел дымок, смотрело в небо.
– Почему вы это сделали?
– А почему – вы? – невесело усмехнулся Эван и опустил пистолет.
– Я бы все равно в вас не попал.
– А я бы попал, и это было бы...
Иэн покачал головой и присел на лежащую неподалеку балку.
– Какая разница? Вы обманутый муж, имели полное право меня пристрелить.
– Есть еще, знаете ли, совесть, – буркнул Эван.
Он подошел и присел рядом с Иэном на балку, не замечая, что пачкает свой добротный костюм.
– Я вас не ненавижу, – сказал Эван после длинной паузы, – и это даже странно. И желание убить вас, оно... Не важно. Я люблю свою жену и готов драться за нее с целым миром, но вы... Вы и так умрете, прежде успев сделать непоправимое.
– Уже сделал.
– Да, и я это понимаю. – Граф потер лоб. – Черт побери, вы хоть минуту способны подумать не о себе? Вы оправдываете себя выбором Дарин, но на деле это ваш выбор, к которому вы склонили ее.
– Не судите о том, чего не знаете. – Иэн сказал это излишне резко, потому что в глубине души понимал: Эван в чем-то прав.
Он посмотрел на графа Шеппарда.
– И что теперь? Продолжим врукопашную? Эван покачал головой:
– Нет.
– А как же ваши принципы?
– Остались незыблемы. Но сегодня я вас не убью. Может быть, потом, если вы испортите жизнь моей женщине.
– Она вам не принадлежит.
– Как и вам.
Солнце грело кожу, и было так хорошо сидеть и слушать, как чирикает на стене тощий воробей...
– Ну и как это, страшно? – неожиданно неловко спросил Эван. Иэн даже не сразу понял, о чем говорит граф.
– Страшно?
– Умирать. Вы большой мерзавец, но мне вас... жаль.
– Не надо мне вашей жалости, – огрызнулся Иэн. – Оставьте себе. – Он наконец бросил пистолет. – Я сижу здесь, с вами, а время уходит. – И вдруг добавил вполне миролюбиво, сам себе удивляясь: – Цените время, граф, и то, что вам дано. Это самое важное.
– Вы забираете у меня то, что мне было дано... А насчет совета о времени – спасибо. Я знаю, что это такое, хотя и не так остро, как вы.
– Вы же понимаете, что я не уступлю. – Иэн выпрямился.
– Да, понимаю, – криво улыбнулся Эван. – И вы понимаете, что я не могу отступиться. Что будем делать?
– Позвольте ей самой выбрать. Отпустите ее и позвольте – в первый и последний раз.
– Отпустить и позволить? – приподнял брови Эван.
– Именно так. И кто-то из нас выиграет, а кто-то проиграет. Альтернатива дуэли.
Граф Шеппард хмыкнул, с интересом глядя на Иэна.
– Знаете, мне кажется, я потом пожалею, что вас не пристрелил.
Глава 15
«Не надо, – смутно подумал Иэн, – не сейчас, пожалуйста...»
Краски слиплись и поплыли. Иэн закрыл глаза, но солнечный свет укусил веки, стремясь выжечь, выесть, выгрызть спасительную темноту под ними.
...Он лежал долго. Очень долго. Тени удлинились, и солнце начало путь к западному краю земли. Плащ, полоскавшийся в ручье, истекал водой. Мир снова стал привычным, небо было небом, а камни – камнями, но это только казалось. Иэн знал их настоящие лица.
Он лежал и смотрел в обманчиво-золотистые небеса.
«Сколько еще, Господи? – спросил он. – Сколько еще?»
Ответа не было. Но несколько мгновений у него еще оставалось. И надо было спешить.
Геракл совершил двенадцать подвигов. Иэн совершил один: он встал и сел на коня.
Трактир, в котором он остановился перекусить, располагался в непосредственной близости от Лондона, на одной из оживленных дорог. Есть Иэну не особенно хотелось, но выпить что-либо было просто необходимо. Оставив Феба на попечение бдительного конюха, Иэн зашел в трактир и попросил сидра.
Он сидел, смотрел в стол, рисуя пальцем на потемневшем дереве странные узоры. Неожиданно кто-то загородил ему свет. Иэн поднял голову, моргнул, прищурился.
Этого человека он, кажется, не знал. Элегантный, приятной наружности джентльмен, в темном верховом костюме, при трости. Он изящно уселся за стол напротив Иэна, бросив перчатки на соседний стул. Темные глаза незнакомца смотрели изучающе.
– Добрый день. – Голос у него тоже оказался приятным – густой, бархатистый.
– Добрый, – согласился Иэн.
Незнакомец помолчал. Было в нем что-то странное. Иэн понимал: он не зря сел напротив него. Еще один из команды Джона? Выследил? Не похож. Слишком изящен для наемного убийцы, слишком дорого одет.
– Честно говоря, – сказал незнакомец после продолжительной паузы, – я думал, что при встрече немедленно снесу вам голову. Невзирая на последствия. А их я великолепно себе представляю, учитывая свое и ваше положение. Однако я имею честь наблюдать за вами уже полдня, и желание убить вас на месте несколько... притупилось. Это не означает, что оно исчезло совсем. Скажем так, мне захотелось сначала с вами побеседовать.
– Слишком длинная прелюдия, – вежливо сказал Иэн. – Вы не могли бы перейти к делу?
– Вы не узнали меня, – резюмировал незнакомец. – Жаль. Несколько неосмотрительно с вашей стороны – не помнить человека, жена которого вместе с вами наставляет ему рога. Мы с вами несколько раз встречались. Впрочем, я и не надеялся, что вы меня вспомните.
– Я вспомнил вас, граф Шеппард, – отстранение сказал Иэн.
– Я польщен.
– Чего вы от меня хотите?
– Вы спрашиваете это у меня? – притворно удивился Эван. – А вы сами не догадываетесь?
– Полагаю, вы хотели услышать от меня спешные оправдания и отрицание содеянного, – слегка улыбнулся Иэн. Он не испытывал к этому человеку ни ненависти, ни раздражения. Только легкий интерес. – Вы ведь понимаете, что этого не получите?
– Что вы, – поморщился Эван, – какие оправдания... Не держите меня за идиота. Само собой, оправдываться вы не станете. Мне нужны объяснения.
– То, что они вам нужны, – это ваши проблемы.
– Зря вы так. Я ведь не закатываю вам истерику, словно нервная девица. Я всего лишь прошу – нет, требую! – ответить на один вопрос: почему? Что она такого нашла в вас, чем ее не устроил я?
Иэн, прищурившись, внимательно смотрел на Звана Литгоу, графа Шеппарда. Тот сидел, напряженно выпрямившись, побелевшие пальцы сжимали трость. И в глазах его тоже не было ненависти, только его собственное несчастье.
– Она не любит вас, – мягко сказал Иэн.
– Хотел бы я знать – почему... – пробормотал Эван. – Я дал ей все...
– Кроме свободы выбора, – кивнул Иэн.
Эван внимательно посмотрел на него.
– Она сказала это вам?
– Нет.
– Это столь очевидно, и лишь я в слепоте своей не вижу?.. Возможно, вы правы. Однако, как бы там ни было, я полагаю себя оскорбленным. И мое воспитание велит мне потребовать сатисфакции.
– А что вам велит сердце? – полюбопытствовал Иэн.
– Мое сердце теперь мертво, – обыденно сказал Эван.
Несмотря на некоторую напыщенность слов, прозвучали они искренне. Иэн был несколько озадачен: такой реакции он от Эвана не ожидал. Он знал, что рано или поздно ему придется столкнуться с покинутым мужем Дары, и не предвидел в этой встрече ничего приятного, готовился выдержать скандал. Но в созданном им образе не было ничего общего с сидящим напротив человеком, измученным ревностью и очень уставшим.
Эван, видимо, что-то понял, так как печально улыбнулся.
– Вы ожидали, что я... Да. Я мог бы. Вы ведь понимаете – скандал сезона... Но у меня есть несколько причин не делать этого. Во-первых, мне не слишком нравится роль мужа-рогоносца; я предпочту видеть рога лишь в своем зеркале, но не во всех зеркалах высшего света. Во-вторых, мне это надоело. Мы с Дарин три года супруги, я сделал все, чтобы она полюбила меня. Только, боюсь, я не сумел понять ее, точно так же, как и она не смогла понять меня. Два чужих близких человека.
Эван аккуратно положил трость рядом с перчатками и подался вперед, скрестив пальцы.
– Я не беру вас на жалость. И не изливаю душу. Я лишь хочу, чтобы вы кое-что объяснили мне. Скажите правду. Я ехал за вами от имения Локфордов. Я видел вас на той поляне в лесу... Вы умираете. Верно?
– Да, – сказал Иэн. Странный человек: стоять два часа и смотреть, как, лежа на земле, пытается не уйти в смерть его... враг?
Эван кивнул.
– Я не ошибся. Тогда объясните мне – зачем? Вы ведь убьете и ее. Зачем уводить ее не только из семьи, но и из жизни?
– Вы не правы. Она будет жить дальше. Она сильнее вас и меня, вместе взятых.
– Возможно. Но причинять ей боль... за одно это я готов вас убить.
Иэн смотрел в сторону.
– Она сама сделала выбор.
– Вы должны были отказать ей! – зло вскричал Эван. – Она не понимает, что делает!
– Мне показалось, что дать ей право выбирать первый раз в жизни – честнее.
– Камень в мой огород? Да, вам есть в чем меня упрекнуть. Я заключил сделку с ее отцом, чтобы Дарин выдали за меня. Поверьте, ей стало лучше оттого, что она уехала из родного дома. Ее отец – отвратительный тип. Я освободил ее...
– Нет. Всего лишь заключили в другую клетку.
– Для того ли, чтоб вы заключили ее в третью? – возразил Эван. – Кто тут без греха? Дарин – не птица. Она не умеет летать. И отпускать ее в свободный полет – да я скорее умру, чем сделаю это.
– Вам не кажется, что пора начать учитывать и ее мнение?
– А каково оно, не просветите?
– Она хочет остаться со мной.
Эван помолчал. Потом вдруг сухо усмехнулся:
– Вы, по сути своей, ничем не отличаетесь от меня. Только вы, захотев ее, сумели убедить в том, что и вы нужны ей. На самом деле это она вам нужна, необходима как воздух. Вы в свои последние дни дышите ею. Как думаете, это справедливо – взваливать на нее такую ответственность?
– Я пытался помешать ей. Но она...
– И вам это только на руку.
– Не стану отрицать.
Эван немигающе уставился на Иэна. Если бы взгляды могли убивать...
– Вы – деловой человек, насколько я о вас наслышан. Я предлагаю вам альтернативу дуэли. Откажитесь от Дарин, пока не поздно. Что вы хотите за это? Если это в моих силах – я заплачу требуемую цену.
– Не оскорбляйте свою жену, – с отвращением сказал Иэн, – один раз вы ее уже купили. Видите, к чему это привело?
– Чего же вы хотите? Чтобы я сдался без боя? Мы обвенчаны, и пока смерть не разлучит нас...
– Смерть, – усмехнулся Иэн. – Ну конечно.
– Уйдите с дороги, – посоветовал Эван. – Оставьте ее. Умирайте один. Не тащите ее за собой. Она слишком дорога мне, что будет с вами – мне безразлично.
Они долго молчали.
– Вы любите ее? – наконец спросил Эван.
– Да.
– Тогда у нас один выход. – Он взял со стула одну из перчаток, но не стал швырять ее, а аккуратно положил перед Иэном. – Вот...
Иэн взял перчатку, повертел ее в руках.
– Вы желаете этого... Эван?
– Я должен.
– Понимаю. Что ж... – Он вернул перчатку владельцу. – Вызов принят. Когда, где?
– В ближайшем безлюдном месте. Немедленно. У меня с собой пистолеты.
Наконец принесли заказанный Иэном сидр.
До «ближайшего безлюдного места» – обгорелых развалин хутора посреди зеленого поля – они добрались в молчании. Иэн испытывал странное отупение. «Возможно, и к лучшему», – скользнула серая мысль. Не надо будет мучиться дальше, палец Эвана нажмет на курок – и все... «А Алекс? А Дара? Не будь идиотом... Нельзя все время думать только о себе».
Они спешились и привязали коней к хилому деревцу. Оступаясь на кучах мусора, прошли внутрь дома – там оказалась пустая комната, по периметру заваленная рухнувшими, опаленными огнем балками.
– Идеально, – пробормотал Эван, осматриваясь. Он поставил на землю тяжелый ящик, присел рядом и открыл его. Внутри, поблескивая перламутром отделки, лежала пара пистолетов. – Выбирайте. Если желаете, можете проверить: заряжены оба.
– Я поверю вам на слово. – Иэн взял пистолет. Эван забрал себе второй, поднялся, отшвырнул ногой ящик и принялся отмерять шаги. Иэн стоял, оглядываясь по сторонам. Косые солнечные лучи падали сквозь обгорелые проемы окон, слепо смотревших на все четыре стороны света. Эван, закончив отсчет, провел на земле две черты. Стреляться предстояло с расстояния в двадцать ярдов. Иэн взвесил пистолет в руке. Никаких шансов. Он чувствовал себя отвратительно, перед глазами периодически все расплывалось.
– Давайте договоримся, – Эван подошел к нему, – если вы окажетесь более метким стрелком, отвезите мое тело домой. Дорого бы я дал, чтоб посмотреть, как вы будете объяснять это Дарин... Если же мне удастся убить вас, окажу вам такую же услугу.
– Куда везти-то – знаете?
– Разумеется.
Эван отвернулся и пошел на свою позицию. Иэн сказал ему в спину:
– А вы никогда не задумывались о том, что важнее – люди или принципы?
– Люди, – немедленно откликнулся Эван. – Только временами принципы бывают сильнее нас.
Иэн пожал плечами и пошел на свой конец площадки. Они остановились и повернулись лицом друг к другу. Эван приподнял пистолет.
– Знаете, – сказал он громко, – для меня будет честью убить вас... Или погибнуть от вашей руки. При других обстоятельствах...
– Взаимно. – Иэн отсалютовал ему пистолетом, как шпагой.
Эван кивнул, и они начали сходиться.
Время будто замедлилось. Иэн сделал шаг, другой, третий, а мысли тем временем толпились в голове, как ярмарочные торговки на площади. «Каждый сам дерется за свое счастье, а Дарина – моя, так что отступитесь, граф Шеппард». Дуло пистолета почему-то никак не желало смотреть в голову Эвану. И было как-то дико убивать человека, с которым Дарина прожила последние три года и вины на котором особой нет – только вина в эгоистичности собственной любви...
«Разве мы не одинаковые, а?»
Иэн мотнул головой – земля кружилась, перед глазами стоял туман, и было понятно, что в Эвана он не попадет. Разве что ранит, и что дальше? Все равно это не решение проблемы, раз уж они с мужем Дары столкнулись лицом к лицу. Мгновенно приняв решение, Иэн отвел руку с пистолетом и выстрелил в сторону. И остановился, давая Эвану возможность выполнить задуманное. Вдруг стало поистине все равно, и даже перед Дариной не было стыдно за это равнодушие. «Давай стреляй, получай свое решение ситуации и иди отсюда».
Эван выстрелил.
Иэн некоторое время стоял и слушал, как нестерпимо звенит в ушах тишина. Потом открыл глаза и посмотрел на графа Шеппарда: тот стоял, задумчиво глядя на Иэна, и дуло пистолета, из которого еще шел дымок, смотрело в небо.
– Почему вы это сделали?
– А почему – вы? – невесело усмехнулся Эван и опустил пистолет.
– Я бы все равно в вас не попал.
– А я бы попал, и это было бы...
Иэн покачал головой и присел на лежащую неподалеку балку.
– Какая разница? Вы обманутый муж, имели полное право меня пристрелить.
– Есть еще, знаете ли, совесть, – буркнул Эван.
Он подошел и присел рядом с Иэном на балку, не замечая, что пачкает свой добротный костюм.
– Я вас не ненавижу, – сказал Эван после длинной паузы, – и это даже странно. И желание убить вас, оно... Не важно. Я люблю свою жену и готов драться за нее с целым миром, но вы... Вы и так умрете, прежде успев сделать непоправимое.
– Уже сделал.
– Да, и я это понимаю. – Граф потер лоб. – Черт побери, вы хоть минуту способны подумать не о себе? Вы оправдываете себя выбором Дарин, но на деле это ваш выбор, к которому вы склонили ее.
– Не судите о том, чего не знаете. – Иэн сказал это излишне резко, потому что в глубине души понимал: Эван в чем-то прав.
Он посмотрел на графа Шеппарда.
– И что теперь? Продолжим врукопашную? Эван покачал головой:
– Нет.
– А как же ваши принципы?
– Остались незыблемы. Но сегодня я вас не убью. Может быть, потом, если вы испортите жизнь моей женщине.
– Она вам не принадлежит.
– Как и вам.
Солнце грело кожу, и было так хорошо сидеть и слушать, как чирикает на стене тощий воробей...
– Ну и как это, страшно? – неожиданно неловко спросил Эван. Иэн даже не сразу понял, о чем говорит граф.
– Страшно?
– Умирать. Вы большой мерзавец, но мне вас... жаль.
– Не надо мне вашей жалости, – огрызнулся Иэн. – Оставьте себе. – Он наконец бросил пистолет. – Я сижу здесь, с вами, а время уходит. – И вдруг добавил вполне миролюбиво, сам себе удивляясь: – Цените время, граф, и то, что вам дано. Это самое важное.
– Вы забираете у меня то, что мне было дано... А насчет совета о времени – спасибо. Я знаю, что это такое, хотя и не так остро, как вы.
– Вы же понимаете, что я не уступлю. – Иэн выпрямился.
– Да, понимаю, – криво улыбнулся Эван. – И вы понимаете, что я не могу отступиться. Что будем делать?
– Позвольте ей самой выбрать. Отпустите ее и позвольте – в первый и последний раз.
– Отпустить и позволить? – приподнял брови Эван.
– Именно так. И кто-то из нас выиграет, а кто-то проиграет. Альтернатива дуэли.
Граф Шеппард хмыкнул, с интересом глядя на Иэна.
– Знаете, мне кажется, я потом пожалею, что вас не пристрелил.
Глава 15
– Эван дома? – вместо приветствия спросила Дарина с порога.
Оливер не удивился. Он вообще ничему никогда не удивлялся: его лицо с пышными седыми бакенбардами редко покидала невозмутимость.
– Нет, миледи. Разве он не с вами?
– Что значит – со мной?
– Хозяин уехал вчера вечером, – вежливо объяснил дворецкий. – Он сказал, что отправился за вами в имение леди Локфорд. Разве вы не встретились там?
– Должно быть, разминулись по дороге. – Дарина развернулась и пошла прочь от дверей, в нетронутую тишину своей комнаты.
Она захлопнула дверь и привалилась к ней спиной. Закрыла глаза и лишь тогда позволила себе просто подумать о ситуации.
Эван отправился за ней. О Боже. Но его не было в имении, он не приезжал туда, иначе ей бы обязательно об этом рассказали. Значит, он не стал устраивать допрос слугам, покрутился рядом с поместьем, понял, что ее там нет, и... и что он сделал дальше? Куда он поехал? Где он сейчас?
Все страхи, что она так тщательно загоняла подальше, чтоб не тревожили ее, теперь опять всплыли на поверхность. Иэн обещал объявиться вечером, и Дарина очень надеялась к этому времени прояснить все с Эваном. Но как это сделать, если ей неизвестно, где он? Что вообще происходит?
Впервые она совершенно не знала, что делать.
Первым порывом было поехать к Беа и наконец поделиться с нею своими проблемами; но Дарина подозревала, что подруга мало поможет ей в сложившейся ситуации. Наоборот, там придется сидеть и дергаться: не явился ли Эван домой, и что он сделает, не найдя там ее. А здесь ждать Эвана или Иэна было тоже невыносимо. Дарина испытывала противное тягучее чувство страха – страха перед будущим. Она заварила эту кашу, теперь остается только сидеть и ждать.
Некоторое время она металась по комнате, потом упала на кровать и вцепилась побелевшими пальцами в вышитую подушку. Влюбленные голубки на ней были так трогательны и так печальны... Дарина привыкла, что от нее ничего не зависит, но еще никогда это ощущение не было настолько острым. «Кто я? Что я? Что я могу сделать?» И скептический внутренний голос, который всегда оказывался прав, бормотал: «Ждать».
Самым простым способом сократить ожидание был сон. Но Дарина не могла спать. Ее начинало трясти, и нужно было срочно что-то предпринять. Она встала, позвала горничную, переоделась в простое домашнее платье, потом подумала и переоделась снова – в дорожную одежду. Неизвестно, чем закончится ее разговор с мужем, если Эван вообще появится. Поразмыслив еще, она сложила в сумочку часть ее собственных драгоценностей, не тронув ничего из того, что подарил ей Эван. Получилась жалкая горстка колечек и пара ниток жемчуга – то, с чем она пришла и с чем уйдет.
Дарина сидела и бездумно смотрела в стену. Спальня Дарины была отделана в голубых тонах, этот цвет ей очень шел, и в свое время Эван специально велел переделать эту комнату для нее. Он все делал для нее. И вот ее благодарность...
Когда Дарина уже была готова сорваться с места, ехать к Беатрис и пытаться вытрясти из нее информацию об Иэне, несмотря на все данные обещания, за окнами послышался звонкий цокот копыт. Дарина метнулась к окну: приехал Эван. Он спешился и, бросив поводья конюху, вошел в дом. Ее сердце подпрыгнуло, потом ухнуло вниз. Сейчас. Все решится сейчас.
Она ждала минут пять, пока не сообразила, что Эван не собирается идти к ней в комнату. Тогда, переломив себя, Дарина сама отправилась на его поиски.
Мужа она нашла в гостиной. Он сидел у камина, который торопливо растапливал слуга, и набивал трубку. При появлении Дарины Эван кивнул, но по его лицу ничего нельзя было понять.
Дарина, сцепив пальцы за спиной, ждала, пока слуга покинет комнату. Когда за ним закрылась дверь, она еще несколько секунд не решалась заговорить. Эван молча смотрел на нее и курил. У Дарины появилось жутковатое ощущение, что он читает ее мысли. Тогда она наконец выдавила:
– Здравствуй.
– Здравствуй, Дарин. – Голос Эвана был обманчиво невозмутим. – Почему ты стоишь посреди комнаты, а не подойдешь и не сядешь рядом?
– Нам надо поговорить, Эван.
– Само собой. Иди сюда.
Она подошла и села в кресло напротив него, сложив руки на коленях. Пальцы немедленно сплелись. Дарина с трудом расцепила их и села прямо.
– Так о чем ты хотела поговорить со мной?
– Мне... я... Где ты был, Эван? Оливер сказал, что ты поехал за мной в имение Беа.
– Да, именно это я и сделал.
– Почему же ты не был там?
– Я был там, хотя в дом не заходил. Это и не понадобилось.
Внутри у Дарины все сжалось.
– Ты...
– Я видел вас вместе. И не в первый раз.
«Тогда почему же ты говоришь это так, будто ничего не случилось? Почему ты не кричишь на меня, не пытаешься убить? Почему ты так спокоен?» А не в первый раз – значит, тогда, на балу у Литлби, ей не показалось, Эван действительно видел, как она уходила с Иэном...
Она заставила себя посмотреть мужу в глаза:
– Я ухожу от тебя.
Он долго молчал, потом обронил:
– Ты уверена, что правильно поступаешь?
– Да, Эван. Я не могу так больше.
Он печально улыбнулся, озадачив ее еще больше.
– Как – так, Дарин? Чего тебе не хватает? Денег? Их у тебя в избытке. Любви? Я люблю тебя больше жизни, и ты знаешь, это не пустые слова. Только вот ты ко мне равнодушна.
– Может быть, Эван, это и так. – Она вдруг почувствовала жуткую усталость. – Мы так и не сумели приспособиться друг к другу, и... и в этом я виновата тоже.
– Ты не права. На самом деле не виноват никто, кроме нашей проклятой природы. Мы думаем прежде всего о себе, потом о других, а когда два человека вроде нас с тобой замкнуты друг на друга рядом обстоятельств и не смогли изначально найти общий язык... тогда им лучше расстаться. Я не знаю, действительно ли ты любишь этого человека, и нужен ли он тебе настолько, чтобы разрывать все узы... Но в данном случае решай сама. Я больше не хозяин тебе и твоим решениям. Ты можешь уйти немедленно, если захочешь. Я тебя не держу.
Дарина оторопела. Она ожидала скандала, равнодушия, чего угодно, но не такого спокойного и доброжелательного тона.
– Почему ты отпускаешь меня так легко?
– Душа моя спокойна. Если тебе он действительно нужен, вы будете идеальной парой, в отличие от нас с тобой. В том, что ты ему нужна, я убедился.
У Дарины перехватило дыхание.
– Ты говорил с ним?!
– Да, и довольно долго. Мы о многом побеседовали и многое выяснили. Дуло пистолета, направленное в лоб, иногда очень способствует пониманию. Причем с обеих сторон.
Ей показалось, что она падает. Дуэль. То, чего она боялась, случилось. Но если Эван здесь, невредимый, значит, Иэн...
– Что с ним? – с трудом спросила она. – Ты... не убил его?
Эван печально улыбнулся:
– мог бы. Я думал об этом все время, когда шел на него, подняв пистолет. Я ждал его решения. Его шатало, он явно не способен был попасть даже в такую упитанную мишень, как я. А он взял и выстрелил мимо. Наверное, понял, что в меня не попадет, и давал мне все шансы. Отдавал победу мне, чтоб я мог уйти, целый и невредимый, вернуться к тебе. Изумительный человек. – На лице Эвана застыла смесь удивления и невольного уважения.
Дарина затаила дыхание.
– И что ты сделал тогда?
– Выстрелил в воздух. После чего мы снова смогли побеседовать. Это было очень интересно, я бы сказал. И познавательно.
Она словно очнулась. Иэн жив, и Эван тоже жив. И что бы ни случилось дальше, это главное. Дарина улыбнулась:
– Я рада, что вы нашли общий язык.
– Это довольно странно в нашем случае, – согласился Эван. – Но жизнь иногда подбрасывает нам и не такие сюрпризы. В любом случае, от своих слов я не отказываюсь. Бог видит, каким трудом далось мне это решение, но я его принял и собираюсь придерживаться. Ты свободна.
Она почувствовала себя... виноватой. Эван сидел перед ней, чужой знакомый человек, и она понимала: сейчас он жертвует собственным счастьем ради нее. Наверное, это и есть настоящая любовь: позволить любимому уйти тогда, когда сердце умирает при расставании. Она ненавидела себя за то, что Эван вынужден был принять такое решение. Сейчас он был совсем не таким, каким казался ей ранее, и Дарина понимала, что в этом есть ее вина.
– Ох, Эван! – Она уткнулась лицом в ладони. – Я всегда считала себя такой правильной, такой чистой, почти безгрешной. А на самом деле... я просто не могла смириться с тем, что мое счастье могут навязать мне. Я была слишком горда, чтобы принять тебя таким образом. Это было сначала. А потом стало уже поздно. Всего этого можно было бы избежать, если бы... Прости меня. Прости.
Эван отложил трубку, поднялся, подошел к Дарине и обнял ее. От него пахло дорогим табаком, и этот привычный запах вызвал на ее глазах слезы. «Я всегда полагала, что не люблю его, – почему же так больно расставаться?»
Она спрятала лицо у него на плече и затихла, а он поглаживал ее волосы.
– И ты прости меня, – сказал Эван после долгого молчания. – Я не мог понять, почему ты отталкиваешь меня. Полагал, что если я люблю тебя, то и ты меня должна любить, и этого достаточно. Может быть, если бы у нас появились дети, все бы исправилось. Я так надеялся на это.
– Эван, я...
– Теперь не стоит говорить об этом, Дарина. – Он отстранился, но руку с ее волос не убрал. – Мы поняли свои ошибки, и у каждого теперь своя дорога. Я надеюсь, ты обретешь счастье на своем пути.
– И ты, – выдохнула она. – Ты обязательно будешь счастлив, Эван, я знаю.
Он снова улыбнулся.
– Пока я не могу поверить в твои слова. Может быть, со временем...
– Может быть.
Она поняла, что в комнату успели прокрасться сумерки. Эван отошел от Дарины и сел обратно в свое кресло. Он не предпринял попытки поцеловать ее на прощание, и она не знала, обрадовало ее это или огорчило. Ей было странно и холодно, но уже не страшно.
– Я забыл: у меня есть кое-что для тебя. – Эван засунул руку в карман сюртука и извлек на свет плотно запечатанный пакет. – Вот. Тебе передали это. Я бы советовал надеть приличное платье. Лучше всего то, бежевое, с кельтскими вышитыми мотивами.
Недоумевая, Дарина приняла из его рук пакет, распечатала, вытряхнула содержимое на колени и ахнула. Мертвой бабочкой из конверта спланировала маска. Та самая, черная, слегка потертая на швах, с которой не расставался Иэн.
Вслед за маской выпал листок серебристой бумаги. Дарина развернула его: приглашение на бал. Какой-то герцог Рив, сегодня вечером... Ей было все равно, к кому ехать и куда. Там будет Иэн, и он будет без маски. Она улыбнулась. Видимо, то ли опасается встретиться с ней наедине после того, что было сегодня, то ли желает сразу показаться вместе с ней на публике – неизвестно. Главное, что он будет там.
Эван смотрел на ее счастливое лицо со смесью боли и доброжелательности. Его явно забавляла ее реакция.
– Он передал это тебе лично?
– О да. Причем очень настаивал, чтоб я отдал тебе это поскорее и ты не слишком опаздывала. Герцоги не любят, когда игнорируют их приемы, и этот – не исключение. Постарайся быть с ним полюбезнее, все-таки не последний человек в свете.
Оливер не удивился. Он вообще ничему никогда не удивлялся: его лицо с пышными седыми бакенбардами редко покидала невозмутимость.
– Нет, миледи. Разве он не с вами?
– Что значит – со мной?
– Хозяин уехал вчера вечером, – вежливо объяснил дворецкий. – Он сказал, что отправился за вами в имение леди Локфорд. Разве вы не встретились там?
– Должно быть, разминулись по дороге. – Дарина развернулась и пошла прочь от дверей, в нетронутую тишину своей комнаты.
Она захлопнула дверь и привалилась к ней спиной. Закрыла глаза и лишь тогда позволила себе просто подумать о ситуации.
Эван отправился за ней. О Боже. Но его не было в имении, он не приезжал туда, иначе ей бы обязательно об этом рассказали. Значит, он не стал устраивать допрос слугам, покрутился рядом с поместьем, понял, что ее там нет, и... и что он сделал дальше? Куда он поехал? Где он сейчас?
Все страхи, что она так тщательно загоняла подальше, чтоб не тревожили ее, теперь опять всплыли на поверхность. Иэн обещал объявиться вечером, и Дарина очень надеялась к этому времени прояснить все с Эваном. Но как это сделать, если ей неизвестно, где он? Что вообще происходит?
Впервые она совершенно не знала, что делать.
Первым порывом было поехать к Беа и наконец поделиться с нею своими проблемами; но Дарина подозревала, что подруга мало поможет ей в сложившейся ситуации. Наоборот, там придется сидеть и дергаться: не явился ли Эван домой, и что он сделает, не найдя там ее. А здесь ждать Эвана или Иэна было тоже невыносимо. Дарина испытывала противное тягучее чувство страха – страха перед будущим. Она заварила эту кашу, теперь остается только сидеть и ждать.
Некоторое время она металась по комнате, потом упала на кровать и вцепилась побелевшими пальцами в вышитую подушку. Влюбленные голубки на ней были так трогательны и так печальны... Дарина привыкла, что от нее ничего не зависит, но еще никогда это ощущение не было настолько острым. «Кто я? Что я? Что я могу сделать?» И скептический внутренний голос, который всегда оказывался прав, бормотал: «Ждать».
Самым простым способом сократить ожидание был сон. Но Дарина не могла спать. Ее начинало трясти, и нужно было срочно что-то предпринять. Она встала, позвала горничную, переоделась в простое домашнее платье, потом подумала и переоделась снова – в дорожную одежду. Неизвестно, чем закончится ее разговор с мужем, если Эван вообще появится. Поразмыслив еще, она сложила в сумочку часть ее собственных драгоценностей, не тронув ничего из того, что подарил ей Эван. Получилась жалкая горстка колечек и пара ниток жемчуга – то, с чем она пришла и с чем уйдет.
Дарина сидела и бездумно смотрела в стену. Спальня Дарины была отделана в голубых тонах, этот цвет ей очень шел, и в свое время Эван специально велел переделать эту комнату для нее. Он все делал для нее. И вот ее благодарность...
Когда Дарина уже была готова сорваться с места, ехать к Беатрис и пытаться вытрясти из нее информацию об Иэне, несмотря на все данные обещания, за окнами послышался звонкий цокот копыт. Дарина метнулась к окну: приехал Эван. Он спешился и, бросив поводья конюху, вошел в дом. Ее сердце подпрыгнуло, потом ухнуло вниз. Сейчас. Все решится сейчас.
Она ждала минут пять, пока не сообразила, что Эван не собирается идти к ней в комнату. Тогда, переломив себя, Дарина сама отправилась на его поиски.
Мужа она нашла в гостиной. Он сидел у камина, который торопливо растапливал слуга, и набивал трубку. При появлении Дарины Эван кивнул, но по его лицу ничего нельзя было понять.
Дарина, сцепив пальцы за спиной, ждала, пока слуга покинет комнату. Когда за ним закрылась дверь, она еще несколько секунд не решалась заговорить. Эван молча смотрел на нее и курил. У Дарины появилось жутковатое ощущение, что он читает ее мысли. Тогда она наконец выдавила:
– Здравствуй.
– Здравствуй, Дарин. – Голос Эвана был обманчиво невозмутим. – Почему ты стоишь посреди комнаты, а не подойдешь и не сядешь рядом?
– Нам надо поговорить, Эван.
– Само собой. Иди сюда.
Она подошла и села в кресло напротив него, сложив руки на коленях. Пальцы немедленно сплелись. Дарина с трудом расцепила их и села прямо.
– Так о чем ты хотела поговорить со мной?
– Мне... я... Где ты был, Эван? Оливер сказал, что ты поехал за мной в имение Беа.
– Да, именно это я и сделал.
– Почему же ты не был там?
– Я был там, хотя в дом не заходил. Это и не понадобилось.
Внутри у Дарины все сжалось.
– Ты...
– Я видел вас вместе. И не в первый раз.
«Тогда почему же ты говоришь это так, будто ничего не случилось? Почему ты не кричишь на меня, не пытаешься убить? Почему ты так спокоен?» А не в первый раз – значит, тогда, на балу у Литлби, ей не показалось, Эван действительно видел, как она уходила с Иэном...
Она заставила себя посмотреть мужу в глаза:
– Я ухожу от тебя.
Он долго молчал, потом обронил:
– Ты уверена, что правильно поступаешь?
– Да, Эван. Я не могу так больше.
Он печально улыбнулся, озадачив ее еще больше.
– Как – так, Дарин? Чего тебе не хватает? Денег? Их у тебя в избытке. Любви? Я люблю тебя больше жизни, и ты знаешь, это не пустые слова. Только вот ты ко мне равнодушна.
– Может быть, Эван, это и так. – Она вдруг почувствовала жуткую усталость. – Мы так и не сумели приспособиться друг к другу, и... и в этом я виновата тоже.
– Ты не права. На самом деле не виноват никто, кроме нашей проклятой природы. Мы думаем прежде всего о себе, потом о других, а когда два человека вроде нас с тобой замкнуты друг на друга рядом обстоятельств и не смогли изначально найти общий язык... тогда им лучше расстаться. Я не знаю, действительно ли ты любишь этого человека, и нужен ли он тебе настолько, чтобы разрывать все узы... Но в данном случае решай сама. Я больше не хозяин тебе и твоим решениям. Ты можешь уйти немедленно, если захочешь. Я тебя не держу.
Дарина оторопела. Она ожидала скандала, равнодушия, чего угодно, но не такого спокойного и доброжелательного тона.
– Почему ты отпускаешь меня так легко?
– Душа моя спокойна. Если тебе он действительно нужен, вы будете идеальной парой, в отличие от нас с тобой. В том, что ты ему нужна, я убедился.
У Дарины перехватило дыхание.
– Ты говорил с ним?!
– Да, и довольно долго. Мы о многом побеседовали и многое выяснили. Дуло пистолета, направленное в лоб, иногда очень способствует пониманию. Причем с обеих сторон.
Ей показалось, что она падает. Дуэль. То, чего она боялась, случилось. Но если Эван здесь, невредимый, значит, Иэн...
– Что с ним? – с трудом спросила она. – Ты... не убил его?
Эван печально улыбнулся:
– мог бы. Я думал об этом все время, когда шел на него, подняв пистолет. Я ждал его решения. Его шатало, он явно не способен был попасть даже в такую упитанную мишень, как я. А он взял и выстрелил мимо. Наверное, понял, что в меня не попадет, и давал мне все шансы. Отдавал победу мне, чтоб я мог уйти, целый и невредимый, вернуться к тебе. Изумительный человек. – На лице Эвана застыла смесь удивления и невольного уважения.
Дарина затаила дыхание.
– И что ты сделал тогда?
– Выстрелил в воздух. После чего мы снова смогли побеседовать. Это было очень интересно, я бы сказал. И познавательно.
Она словно очнулась. Иэн жив, и Эван тоже жив. И что бы ни случилось дальше, это главное. Дарина улыбнулась:
– Я рада, что вы нашли общий язык.
– Это довольно странно в нашем случае, – согласился Эван. – Но жизнь иногда подбрасывает нам и не такие сюрпризы. В любом случае, от своих слов я не отказываюсь. Бог видит, каким трудом далось мне это решение, но я его принял и собираюсь придерживаться. Ты свободна.
Она почувствовала себя... виноватой. Эван сидел перед ней, чужой знакомый человек, и она понимала: сейчас он жертвует собственным счастьем ради нее. Наверное, это и есть настоящая любовь: позволить любимому уйти тогда, когда сердце умирает при расставании. Она ненавидела себя за то, что Эван вынужден был принять такое решение. Сейчас он был совсем не таким, каким казался ей ранее, и Дарина понимала, что в этом есть ее вина.
– Ох, Эван! – Она уткнулась лицом в ладони. – Я всегда считала себя такой правильной, такой чистой, почти безгрешной. А на самом деле... я просто не могла смириться с тем, что мое счастье могут навязать мне. Я была слишком горда, чтобы принять тебя таким образом. Это было сначала. А потом стало уже поздно. Всего этого можно было бы избежать, если бы... Прости меня. Прости.
Эван отложил трубку, поднялся, подошел к Дарине и обнял ее. От него пахло дорогим табаком, и этот привычный запах вызвал на ее глазах слезы. «Я всегда полагала, что не люблю его, – почему же так больно расставаться?»
Она спрятала лицо у него на плече и затихла, а он поглаживал ее волосы.
– И ты прости меня, – сказал Эван после долгого молчания. – Я не мог понять, почему ты отталкиваешь меня. Полагал, что если я люблю тебя, то и ты меня должна любить, и этого достаточно. Может быть, если бы у нас появились дети, все бы исправилось. Я так надеялся на это.
– Эван, я...
– Теперь не стоит говорить об этом, Дарина. – Он отстранился, но руку с ее волос не убрал. – Мы поняли свои ошибки, и у каждого теперь своя дорога. Я надеюсь, ты обретешь счастье на своем пути.
– И ты, – выдохнула она. – Ты обязательно будешь счастлив, Эван, я знаю.
Он снова улыбнулся.
– Пока я не могу поверить в твои слова. Может быть, со временем...
– Может быть.
Она поняла, что в комнату успели прокрасться сумерки. Эван отошел от Дарины и сел обратно в свое кресло. Он не предпринял попытки поцеловать ее на прощание, и она не знала, обрадовало ее это или огорчило. Ей было странно и холодно, но уже не страшно.
– Я забыл: у меня есть кое-что для тебя. – Эван засунул руку в карман сюртука и извлек на свет плотно запечатанный пакет. – Вот. Тебе передали это. Я бы советовал надеть приличное платье. Лучше всего то, бежевое, с кельтскими вышитыми мотивами.
Недоумевая, Дарина приняла из его рук пакет, распечатала, вытряхнула содержимое на колени и ахнула. Мертвой бабочкой из конверта спланировала маска. Та самая, черная, слегка потертая на швах, с которой не расставался Иэн.
Вслед за маской выпал листок серебристой бумаги. Дарина развернула его: приглашение на бал. Какой-то герцог Рив, сегодня вечером... Ей было все равно, к кому ехать и куда. Там будет Иэн, и он будет без маски. Она улыбнулась. Видимо, то ли опасается встретиться с ней наедине после того, что было сегодня, то ли желает сразу показаться вместе с ней на публике – неизвестно. Главное, что он будет там.
Эван смотрел на ее счастливое лицо со смесью боли и доброжелательности. Его явно забавляла ее реакция.
– Он передал это тебе лично?
– О да. Причем очень настаивал, чтоб я отдал тебе это поскорее и ты не слишком опаздывала. Герцоги не любят, когда игнорируют их приемы, и этот – не исключение. Постарайся быть с ним полюбезнее, все-таки не последний человек в свете.