Я открыла глаза, мужчина стоял рядом и растерянно разглядывал меня. На вид ему было около семидесяти, сухонький, невысокий, с совершенно седыми волосами и смешной бороденкой, одет в телогрейку и почему-то в валенки с калошами, несмотря на время года.
– У вас есть телефон? – с надеждой спросила я.
– Здесь? Скажешь тоже, телефон… Откуда ему взяться?
– А жилье поблизости есть?
– Километрах в пяти деревня, только там в основном дачники. Сегодня вторник, выходит, деревня пустая, а до поселка километров пятнадцать, а то и все двадцать. Ты где заплутала?
– Недалеко от поста ГАИ. Там болото, испугалась, бросилась куда глаза глядят, а тут еще стемнело.
– За каким лешим тебя в лес понесло? Ты сама-то из города?
– Из города.
– Неужто одна по лесу шлялась? А туфлишки где? Потеряла?
– Потеряла, – кивнула я. – И туфли, и куртку. Там, на болоте. Мне позвонить надо. Мужу. Он, должно быть, с ума сходит от беспокойства. Помогите мне, я вам заплачу, только бы муж приехал. – Я не стала рассказывать о своих злоключениях, чтобы не напугать человека, да и сил на это у меня уже не было.
– Ох ты господи, – вновь пробормотал старик, с сомнением глядя на меня. – Сколько лет на свете живу, такого не помню. Не тайга у нас, чтоб так заплутать, хотя всякое бывает… Что с тобой делать-то? – Он подошел, хмурясь еще больше, вдруг коснулся моего лба руками и испуганно зашептал: – Мать честная, да ты в жару вся. Еще помрешь к утру, что мне тогда с тобой делать? Ну надо же, вот тебе раз, не думал, не гадал… Сиди здесь, я сейчас. – Он вышел из вагончика, за окном раздался шум, заработал мотор, судя по звуку, тракторный, а через некоторое время старик вновь появился в вагончике. – Поехали, – скомандовал он, помогая мне подняться.
Мы вышли, трактор он уже успел выгнать за ворота. С помощью старика я забралась в кабину, сторож сел рядом, трактор дернуло, и он, рыча, пополз вперед, свет фар выхватывал из темноты силуэты деревьев, блестящую от росы траву, разбитую дорогу с жуткого вида колеей.
– Куда мы едем? – спросила я. – В поселок?
– Сначала в деревню. Тут рукой подать. Если Семеныч, дачник, дома, считай, повезло, телефон у него, этот… который без проводов. Правда, то хорошо ловит, то не очень, на гору приходится подниматься. А уж не повезет, значит, попылим в село, но это как раз полночи, а мне с поста отлучаться не положено. Добро там по нынешним временам не бог весть какое, но и оно денег стоит, пенсией не расплатишься. Вот как… – Он еще что-то говорил, а я слушала, свесив голову на грудь, вздрагивала на каждом ухабе, испуганно оглядывалась и вновь начинала дремать. Очнулась, когда мы остановились.
Было так темно, что деревенский дом я не видела, только слышала, как мой спаситель стучит в окно и зовет кого-то:
– Семеныч, дома ли? Это я, Макар, открой. Дело у меня срочное.
Я распахнула дверь кабины и попыталась разглядеть силуэт, отделившийся от палисадника. Скрипнула калитка, и мужской голос позвал:
– Ты чего по ночам народ баламутишь?
– Девчонка у меня в тракторе. Вон, глянь… Заплутала в лесу, вышла ко мне сама не своя, и в жару, надо ейному мужу позвонить, чтоб приехал, поди, с ума мужик сходит от беспокойства, а кроме как у тебя, телефон здесь не водится. Ты уж извини, только такое дело…
Теперь из темноты вынырнули две тени, и я увидела старика-сторожа, а рядом с ним тучного мужчину лет шестидесяти с окладистой бородой Он с подозрением взглянул на меня и покачал головой.
– У вас есть телефон? – хрипло спросила я.
– Есть, – кивнул он.
– Можно мне позвонить? Муж приедет за мной, я заплачу, вы не беспокойтесь.
– Не обеднею… Заплуталась, говоришь? – повернулся он к Макару. – Что-то тут… Я бы милицию вызвал.
– Вызывайте кого угодно, – не выдержала я, – только сообщите мужу. – И добавила: – Пожалуйста.
– Говорите номер, – недовольно буркнул он. Я назвала номер, очень боясь, что он забудет его или перепутает.
Мужчина пошел к дому.
– Простите, – крикнула я, – если по домашнему не ответит, есть еще сотовый.
Он скрылся в доме, а я стала ждать. Макар прохаживался рядом, поглядывая на меня и время от времени вздыхая. Наконец Семенович вернулся, но не один, следом шла женщина, она куталась в наброшенную на плечи куртку и нервно озиралась.
– Позвонили? – с надеждой спросила я.
– Позвонил, – кивнул мужчина. – До города почти семьдесят километров, так что…
– Это в самом деле ваш муж? – вмешалась женщина, голос ее звучал неприятно. – Как-то он странно отреагировал. Очень сомневался, что звонит его жена, хотел ваш голос услышать. Давно вы потерялись? Или это у вас дело обычное?
– Спасибо вам, – не обращая внимания на ее слова, сказала я мужчине.
– Пожалуйста, – пожал он плечами и добавил: – Он обещал приехать.
– Мне вся эта история кажется подозрительной, – заявила женщина. – И вообще…
– Мне ехать надо, – подал голос Макар. – Добро, оно пригляд любит.
Я спрыгнула на землю и сказала:
– Может, дождетесь мужа? Сумку я потеряла и отблагодарить вас смогу, только когда Толя приедет.
– Да мне ничего не надо, – махнул рукой Макар, забираясь в трактор. Заработал мотор, и трактор полез в гору.
Женщина отошла к калитке и оттуда наблюдала за мной.
– Ну, что ж, – начал Семенович, но жена перебила его:
– И не думай, я ее в свой дом не пущу. Сейчас такое время…
– Но не на улице же ей ждать, – возмутился он.
– Я сказала, не пущу, – отрезала супруга. – Хочешь, сиди с ней на улице, а за калитку ни ногой. – Она удалилась, хлопнув дверью, а он виновато развел руками:
– Вообще-то она права, в наше время…
– Да-да, извините за беспокойство, – пробормотала я. Он ушел вслед за своей женой, а я поднялась на пригорок. Здесь, в свете фонаря, возле дороги, под огромным деревом, кто-то соорудил стол и скамейку. Я опустилась на нее, положила голову на скрещенные руки. Ждать, ждать… Он сказал, километров семьдесят, значит, надо быть терпеливой. Места незнакомые, и Толе понадобится время, чтобы отыскать эту богом забытую деревню. Я начала считать до тысячи, напряженно прислушивалась и проваливалась в тревожный сон без сновидений. Я видела себя точно со стороны: растрепанные волосы, склоненную голову, кровоточащие ладони, вздрагивала от холода, просыпалась, вновь забывалась сном и вновь видела то же самое.
Когда я в очередной раз подняла голову, близился рассвет. От земли сплошной стеной поднимался туман, это было красиво и почему-то страшно. Я так замерзла, что и дрожать, кажется, перестала. Совсем не чувствуя своего тела, я попыталась выпрямиться и едва не закричала от боли, и тут услышала шум: вне всякого сомнения, приближалась машина, из тумана возникли две фары, а еще через минуту я увидела «Сабурбан» мужа, а потом его самого. Он бежал ко мне навстречу в сопровождении четверых мужчин. Я выпрямилась, ухватилась за край стола, пытаясь удержаться на ногах, и заревела.
– Геля! – закричал он. – Геля, господи, Геля, почему ты здесь? Почему ты сидишь здесь, на улице? – Он подскочил, обнял меня, а я уткнулась лицом в его грудь, бессмысленно повторяя:
– Толя, Толечка, любимый…
– Геля, как ты… Боже мой… Геля, где Саша? – приподняв мое лицо, испуганно спросил муж. – Где Саша? Ведь она была с тобой?
– Что? – переспросила я.
– Ты знаешь, где Саша? – испуганно прошептал он, а я отчаянно закричала и провалилась в пустоту, где не было ничего, лишь кто-то настойчиво повторял: «Саша, Саша».
Я лежала в больничной палате. Белые потолки, белые стены… Белое навевало мысли о смерти. Высокое окно приоткрыто, оно выходило в сад, я слышала неясный шум, пение птиц и крики ребятишек где-то вдали. Анатолий сидел возле постели и держал меня за руку. Ворот рубашки расстегнут, галстук завязан небрежно, это так не соответствовало характеру моего мужа, что становилось ясно: происшедшее с нами выбило его из колеи. От его обычной невозмутимости не осталось и следа.