Попогребский П.. 'Абицелла'

   На затемненной стороне планеты ночь, и люди ложатся в постели, чтобы исполнить главный завет Природы, а там, где в лучах солнца сияют облака, день, и, почувствовав голод, люди идут работать, чтобы добыть славу, хлеб и жилище. По всей земле цветут деревья, колосятся нивы, идут дожди...
   Под Кингом вращался земной шар в голубой и зеленой дымке. Лишь один он во всей Вселенной знал, что через час в этой точке безграничного пространства вспыхнет новая звезда.
   Но он был не над планетой, а на ней, и сознание, что он разделит гибель вместе со всеми, давало ему силы спокойно размышлять о великом решении, которое принял он. Вот для чего он появился на свет, к чему шел долгие годы сквозь туман сомнений, поисков и отчаяния, он, Томас Кинг, гений или чудовище, этого теперь не узнает никто!
   Если б была возможность, он обратился бы ко всем людям, которых презирал и сторонился, которых всегда любил.
   - Люди! - сказал бы он. - Я подписал вам приговор. Ибо жить так, как живем мы, человек не должен. Верьте мне: никто из вас не услышит грохота, не почувствует боли. В доли секунды, не успев взмахнуть ресницами, все мы обратимся в звездную пыль, из которой возникли когда-то, из которой появимся вновь где-нибудь в другом месте Вселенной, в другом, лучшем и подлинно человеческом мире. И я верю: так будет!
   Капля упала ему на руку. Он поднес ладонь к губам и ощутил вкус солоноватой влаги.
   - Да, я верю, - повторил он, - так будет!
   В дверь постучали. Он давно ждал этого.
   - У меня сломался телевизор, мисс Гримбл, - крикнул он.
   - Тогда спуститесь ко мне, - донеслось из-за двери. - Рони ждет вас.
   Кинг почувствовал, как по щеке скатывается еще одна капля, оставляя на коже холодящую дорожку. Горло сжал спазм.
   - Передайте Рони мой привет, - с трудом выговорил он. - Скажите, я всегда любил его... Как любил всех вас, всех людей на Земле. И всем вам я желаю спокойного сна.
   - Значит, вы ложитесь спать и не хотите узнать, чем кончится эксперимент Рони? - спросила мисс Гримбл.
   - Я знаю, чем он закончится, - ответил Кинг. - Спите спокойно и вы, мисс Гримбл.
   Шаги старушки отдалились от двери и затихли.
   "Она повернулась и пошла, в последний раз пробормотав "Упрямый старик!" - подумал Кинг с доброй усмешкой.
   Он уже успокоился, но ожидание все же тяготило его, тем более, что со всей аппаратурой он отключил и хронометр, и теперь не знал, сколько осталось до взрыва.
   Над садом возник луч портативного прожектора и уперся в вяз. Журналисты стойко несли вахту за оградой. Можно было представить, какое недоумение вызвал у них погасший в окне Кинга свет. Очередное чудачество упрямого старика, наверное, решили они. Он настолько уверен в себе, что даже выключил телевизор и не хочет смотреть, чем закончится эксперимент в Антарктиде.
   Кинг встал, нашел на полу провод и на ощупь вставил вилку в гнездо. Вспыхнул яркий свет, в телевизоре послышалось тонкое жужжание - начал прогреваться кинескоп.
   Хронометр показал, что до взрыва осталось около часа, но Кинг оценил, что просидел в темноте час и еще минут сорок пять, а хронометр бездействовал, значит, до взрыва осталось минут десять - пятнадцать. Теперь можно было не опасаться, что его побеспокоят. Разговор с Антарктидой снят. Рони на командном пункте замер над красной кнопкой под прозрачным кожухом, который снимут за минуту до взрыва. Потом начнется отсчет секунд, на шестидесятой единице Рони нажмет кнопку и тогда...
   Именно для того, чтобы увидеть, что произойдет тогда, и включил Кинг свой телевизор. Уже подведен баланс всей его жизни и уплачено по всем счетам. Душа как бы стерилизована: ни сомнений, ни страха, ни жалости. Единственное, что осталось, - профессиональное любопытство ученого. Смешно, но в последние минуты, оставшиеся до гибели, его занимала пустячная мысль о соотношении скоростей глобальной термоядерной реакции и электромагнитных волн, несущих изображение на континент от берегов Антарктиды. Что случится раньше? Смерть? Или он успеет увидеть на экране пламя взрыва и лишь потом погибнет вместе со всей Землей?
   "Тоже ценный эксперимент, - подумал он. - Жаль только, не с кем будет поделиться мыслями о результате".
   Из телевизора грохнула торжественная музыка, и на экране появился океан. Телекамера, видимо, была установлена на корабле, изображение создавало подлинную иллюзию качки. Бесконечные гряды волн с потоками пены на хребтах уходили к горизонту. Туда были нацелены телекамеры.
   - Внимание! - послышался взволнованный голос диктора. - Работают телестанции всего континента. Сейчас вы видите на своих экранах безжизненную равнину океана. Не пройдет и четверти часа, как над холодными его волнами, освещенными скупым светом антарктического солнца, взойдет новое светило...
   То ли диктор был мастером своего дела и его голос обладал магической силой внушения, то ли он сам был возбужден не меньше, чем телезрители, но его волнение передалось даже Кингу.
   - Его лучи, - захлебывался диктор, - упав на почву, возделанную гением человеческой мысли, зародят в ней ростки вещества, доселе не существовавшего в природе. Абицелла! Порожденная мирным взрывом укрощенного атома, она положит начало новой эре в истории человечества.
   - Какая чепуха! - с грустью сказал Кинг.
   - До взрыва осталось несколько минут, - уже деловым тоном сообщил диктор. - А пока посмотрите на человека, гений которого бросил вызов великой Природе.
   И Кинг увидел на экране себя. Нет, зря включил он телевизор. Даже в эти считанные минуты, оставшиеся до гибели мира, люди не могут обойтись без пошлостей.
   - Вы видите на экране Томаса Кинга, - упивался диктор. - Этот снимок сделан сегодня нашим корреспондентом Гарри Хоганом. До взрыва осталось совсем немного. В эти несколько минут перед вами выступит известный писатель-публицист Поль Рот. Прошу вас, мистер Рот.
   Какое-то время Рот молча смотрел в телекамеру, и Кингу показалось, что пристальный взгляд писателя обращен только к нему.
   - Сейчас вы видели лицо Томаса Кинга, - начал Рот, - лицо гения.
   И Кинг поморщился, испытав разочарование. Он ждал, что в такую минуту Рот скажет нечто более значительное.
   - За свою историю человечество смогло родить немного таких людей, продолжал Рот. - Их можно пересчитать по пальцам.
   От неловкости за Рота Кинг опустил голову и закрыл глаза ладонью.
   - Вы спросите, почему их было так мало? - Рот сделал паузу. - Отвечу: человеку некогда было думать. Лишь единицы из миллиардов путем полного самоотречения, которое нам, обыкновенным людям, казалось уродством, отклонением от нормы, развивали свои мыслительные способности настолько, что смогли бросить вызов самой Природе.
   Кинг услышал характерный звук, каким сопровождается глотание, Рот отлил воды из стакана. Он тоже волновался.
   - Человеком повелевало одно стремление - выжить. И люди боролись с голодом, время от времени выдвигая из своей среды людей, чьи мысли простирались дальше повседневных забот о куске хлеба. Их усилиями были раскрыты многие тайны Природы. Сегодня мы стоим на пороге события, которое докажет, что отныне нам по плечу еще одно из дел, бывших до того Ее привилегией.
   Кинг хотел было сказать что-нибудь язвительное, но, вспомнив, какой нелепой представилась ему два часа назад его привычка спорить с телевизором и расточать проклятия Природе, махнул рукой, решил терпеливо дослушать до конца.
   - Растения! Живые растения! - воскликнул Рот. - Природа создала их по своей прихоти. Сегодня человек получит свое растение - Абицеллу. Вдумайтесь в эти слова: из безжизненной, мертвой материи, как когда-то Природа из камня и воды, человек создаст вещество, обладающее свойством живого растения, способностью расти.
   - Черт! Странная мысль! - подняв голову, пробормотал Кинг.
   - Если пророчество великого Кинга сбудется, - продолжал Рот, - за этой победой последует бесконечная цепь побед.
   - Каких? Каких побед! - крикнул Кинг.
   - Абицелла даст человеку столько хлеба и жилищ, сколько ему нужно. Голос Рота звенел. - Освобожденный от унизительной заботы о куске хлеба, человеческий ум достигнет невиданных высот...
   - Освобожденный от унизительной заботы о куске хлеба, - как эхо повторил Кинг.
   - И тогда человек навсегда освободится от власти Природы. И залогом тому станет новое вещество-растение, созданное не богом, не Природой, а человеком.
   Выговорив последние слова, Рот перевел дыхание, как будто сбросил с плеч тяжелую ношу. Кинг растерянно смотрел на экран. В его сознании мелькали обрывки фраз: "растение, созданное человеком", "освободившись от голода", "человек освободится из-под власти Природы".
   - Что, если Рот прав? - прошептал он. - А я ошибся?
   На экране появилось улыбающееся лицо диктора.
   - Благодарю вас, мистер Рот, вы высказали поразительную мысль.
   Рот снял очки и, улыбнувшись своими близорукими глазами, поклонился зрителям.
   - Внимание! Смотрите на экраны! - завопил диктор. - До взрыва осталась минута!
   Весь экран заняла бугристая пустыня океана.
   - Внимание! Начинаем отсчет времени! До взрыва шестьдесят секунд, пятьдесят девять, пятьдесят восемь...
   - Ошибся! - вскрикнул Кинг. - Жалкий тупица, упрямец, маньяк! Что ты натворил! Мисс Гримбл! Мисс Гримбл!
   - Что случилось, сэр? - послышался из динамика встревоженный голос.
   - Немедленно свяжите меня с Президентом!
   - Сорок две, сорок одна, сорок... - считал диктор.
   - Но ваша аппаратура повреждена, - сказала мисс Гримбл.
   - Скорее! - закричал Кинг. - Иначе все погибло!
   - Я попытаюсь, - ответила мисс Гримбл без всякого, впрочем, энтузиазма.
   - Речь идет о гибели человечества!
   - Бог с вами, сэр! Вы больны!
   - Пятнадцать, четырнадцать, тринадцать... - с неумолимостью метронома считал диктор.
   - Я умоляю вас, мисс Гримбл! - прошептал Кинг.
   - Девять, восемь, семь... - отдавалось в висках у Кинга.
   - Все! - выдохнул он и рухнул в кресло.
   С каждой цифрой голос диктора звучал громче и громче.
   - Шесть! Пять! Четыре! Три! Две! Одна! Ноль!
   Кинг увидел, как вздрогнула на экране мгла над горизонтом, поверхность океана вспучилась и, увидев ослепительно яркое пятна, которое мгновенно расползлось во весь экран, он успел подумать, что изображение долетело сюда быстрее, чем взрыв, но тут раздался громкий хлопок и треск, как от крупной электрической искры, и все погрузилось в темноту.
   В пространстве, наполненном звоном и глухими ритмичными ударами, витали обрывки сознания Кинга.
   - Значит, это и есть смерть? Тишина... Тьма... Но почему я продолжаю думать? И вот мое тело, одежда, кресло... Пятно окна, проступившее во тьме... Неужели загробный мир существует? В таком случае он не что иное, как инерция сознания. Интересно, как долго она продлится?
   Откуда-то донесся шорох, затем громкий стук. Кинг вздрогнул.
   - Сэр Томас! - раздался знакомый голос. - Откройте!
   - Кто это? - прошептал Кинг. - Мисс Гримбл?
   - Да, я. Откройте.
   - Значит, мы оба на том свете?
   Дух мисс Гримбл рассердился не на шутку.
   - Откройте сейчас же, сэр! - потребовала она. - Я принесла вам свечу.
   "Какие яркие галлюцинации!" - подумал Кинг и крикнул:
   - Нас с вами уже нет! Потому что мы мертвы...
   - Не знаю, как вы, сэр, а я уверена, что жива, - ответила мисс Гримбл и в подтверждение своих слов стукнула в дверь. - Откройте!
   Галлюцинации становились чересчур реальными. Кинга начали одолевать сомнения. Он попытался встать, ноги исполнили приказание. Еще одно движение - и он наткнулся на что-то твердое и острое. Это был угол телекомбайна. Вытянув перед собой руки, Кинг добрался до двери и распахнул ее. Перед ним со свечкой в руке стояла мисс Гримбл.
   - Ой! Что вы делаете, сэр! - вскрикнула она, когда Кинг сунул ладонь в пламя свечи.
   Острая боль пронзила его руку. Теперь никаких сомнений в реальности происходящего быть не могло: кожа на пальцах даже подкоптилась.
   - Так что же произошло? - скучным голосом, чтобы скрыть замешательство, спросил Кинг.
   - Замыкание, - ответила мисс Гримбл.
   - Замыкание?
   - Да, замыкание.
   И мисс Гримбл объяснила, что вследствие неисправности в аппаратуре автомат безопасности отключил освещение. Внизу уже все наладилось, а в комнате Кинга, должно быть, перегорела проводка. Мисс Гримбл говорила с такой уверенностью, как будто всю жизнь она только и делала, что устраняла последствия замыканий.
   - Значит, мы живы? - неуверенно спросил Кинг.
   - Охота вам дурачить старую женщину! - с досадой сказала мисс Гримбл. Идемте лучше на кухню, там светло.
   Кинг ощутил первый толчок радости.
   - Значит, Земля цела?
   Старушка посмотрела на него с тревогой.
   - Здоровы ли вы, сэр?
   - Еще как! - Кинг обеими руками взял старушку за плечи. - Милая вы моя, мисс Гримбл! Как я вас люблю!
   И, наклонившись, он поцеловал ее в щеку, в сухую старческую щеку с чистой кожей, покрытой пушком, которая была бы так же нежна, как кожа младенца, если бы не сеть изрезавших ее морщинок.
   Старушка оцепенела.
   - Пожалуй, я вызову врача, - прошептала она, не поднимая головы.
   - Кого хотите! Я счастлив! - выкрикнул Кинг. - Идемте! Идемте на вашу кухню, ведь я не был там вечность!
   Он взял ее за руку, и они стали спускаться по лестнице.
   От многого отвык Кинг за пятнадцать лет своего добровольного затворничества. Ощущая в своей ладони тонкую кисть старушки, он испытал умиление.
   "Рука человека! Какой великолепный инструмент, - думал он, время от времени чувствуя, как мисс Гримбл напрягает пальчики, боясь оступиться. Что может быть прекраснее пожатия руки!"
   Мисс Гримбл, естественно, ничего не могла знать о состоянии Кинга. Мысли ее вращались вокруг злосчастной неисправности в проводке.
   - Как будто это не могло произойти в другой момент! - ворчала она. Едва раздался взрыв, как все погасло. Так и не увидела, получилось у Рони то, чего он хотел, или нет.
   - Получилось! - весело ответил Кинг. - Раз мы живы, значит, получилось.
   "Да, получилось, но как? - тут же подумал он. - Значит, взрыв был недостаточно мощным, чтобы вызвать термоядерную реакцию в океане? Но почему?"
   - А! Какая разница, - сказал он вслух, и мисс Гримбл тревожно покосилась на него. - Главное, что Земля осталась цела, правда!
   Они спустились в холл, где светился экран телевизора.
   - Смотрите, сэр! - воскликнула мисс Гримбл. - Вас уже вызывает Антарктида.
   На экране скучала девушка-связистка. Должно быть, они вошли в зону действия телекамеры, потому что девушка подняла голову и раздраженно сказала:
   - Что с вашей аппаратурой? Никак не можем соединиться.
   Если б было можно, Кинг расцеловал ее.
   - Милая вы моя! У меня случилось маленькое замыкание.
   - Прислать техника?
   Кинг покачал головой.
   - Он уже не нужен. Дело в том...
   Но она перебила его:
   - Ответьте Антарктиде. Мистер Кауфман ждет уже десять минут.
   На экране появился Рони, Рыжая его шевелюра стояла дыбом, как будто ее наэлектризовали, а глаза источали и вовсе сумасшедший блеск.
   - Мой мальчик!.. Ты жив? - только и смог выговорить Кинг.
   - Не знаю! - Рони рассмеялся. - Я где-то между небом и землей.
   "Мы все чуть не очутились там", - едва не сказал Кинг, но спохватился.
   - Ну, рассказывай, быстро! Что у вас там произошло?
   Улыбка на лице Рони стала еще шире.
   - Мы сделали все, как вы сказали, сэр, и взрыв получился аккуратным, как яичко!
   - А какой углеводород вы заменили? В или С?
   Рони почему-то смутился.
   - Ну? - поторопил его Кинг.
   - С нами связался Дынин, из Москвы, - посмотрев куда-то вбок, ответил Рони. - И я изменил состав смеси по его инструкции. На вашей карточке было очень нечетко.
   - Ах, Дынин! - Кинг ощутил страшную усталость.
   - Короче, все в порядке! - голос Рони обрел прежнюю звучность. Корабли прочесывают район взрыва. Как только найдем сгустки, сообщу немедленно.
   Видно было, что Рони торопится. Кинг не стал задерживать его.
   - Хорошо, малыш! - сказал он. - Вернешься - поговорим обо всем. А пока прощай!
   - До встречи, сэр Томас! До встречи!
   Лицо Рони растаяло на экране, но Кинг все стоял перед телевизором. От прежнего возбуждения не осталось и следа. Он не мог понять, что с ним происходит. Да, роковую его ошибку исправил другой человек. Земля была спасена от гибели Дыниным. Но ведь Земля осталась цела! Почему же вместо радости он не ощущает ничего, кроме уныния? Не от ревности же к Дынину? С этим мальчишеством покончено много лет назад. К тому же, вряд ли вмешательство Дынина можно поставить ему в заслугу. Оно не было случайным. Это сработал один из предохранителей, которыми Природа надежно защитила этот мир, населенный людьми. Но для чего же существует он, этот надежно защищенный от гибели мир? На этот вопрос Кинг не мог дать ответа.
   "Великий ученый, гений которого оплодотворяет науку наших дней, вспомнил он слова диктора из утренней телепередачи. - Оплодотворяю, а ответить на такой простой вопрос не могу!"
   - Мистер Кинг! - раздался из телевизора голос девушки. - Вас вызывает Москва.
   И прежде чем Кинг успел посетовать, как некстати этот разговор, - Дынин наверняка начнет поздравлять его, а он сможет ответить лишь кислой улыбкой, - на экране появилось лицо русского. Кинг, как мог, постарался оживить собственную физиономию.
   Лицо Дынина скорее можно было назвать мрачным.
   - Господин Кинг! - начал Дынин. - От имени и по поручению Академии наук передаю вам наши горячие поздравления и благодарность за все, что сделали вы для человечества.
   - Ах, - устало отмахнулся Кинг. - Это я должен благодарить вас, что связались с Рони.
   Дынин тут же убавил торжественности.
   - Я знал, что вы и без меня сделаете все, как нужно, - как бы извиняясь, сказал он. - Но такова натура; решил перестраховаться.
   Он сказал это с такой подкупающей искренностью, что Кингу вдруг захотелось открыться ему во всем.
   - Если б вы знали, чего я хотел... - начал он, но Дынин перебил.
   - Мы знаем. - В его голосе зазвучали суровые нотки. - Об этом прекрасно сказал ваш писатель Поль Рот.
   И Кинг, замерший было от того, что в голосе Дынина ему послышалось осуждение, облегченно вздохнул. Нет, никак не мог привыкнуть он к манере этого русского говорить так, как будто они находятся на заседании Генеральной Ассамблеи ООН.
   - Я запомню слова Рота навсегда, - продолжал Дынин. - Освобожденное от унизительной заботы о куске хлеба, человечество достигнет невиданных высот развития и навсегда освободится от капризных прихотей природы.
   - И вы верите в это? - спросил Кинг. - Не боитесь, что оно зажиреет?
   - Эта уверенность основана на примере моей страны, - ответил Дынин.
   - Ваша страна освободилась от голода?
   - Да.
   - И вы продолжаете идти вперед? Или топчетесь на месте?
   - Идем, господин Кинг, идем, - улыбнувшись, ответил Дынин.
   - Что же движет вами?
   - Ведь еще столько не сделано.
   Каким-то образом они поменялись ролями. Теперь серьезным стал Кинг, а Дынина, казалось, смешили вопросы, которые он ему задавал.
   - Я слишком долго сидел взаперти, - сказал Кинг.
   Дынин обрадовался:
   - Приезжайте к нам! Конечно! Господин Кинг! Вы все увидите собственными глазами.
   И так заботливо прозвучали его слова, что Кинг растрогался.
   - Спасибо! - с чувством сказал он. - Спасибо за все.
   И только после того как они распрощались и экран погас, Кинг вспомнил, что главный вопрос так и не задал.
   Из кухни вышла мисс Гримбл.
   - Будете завтракать, сэр? - спросила она. - Или ляжете спать?
   - Завтракать? - переспросил Кинг, уставившись на ее белый крахмальный фартук. - Да, завтракать, спать, обедать, делать все, что полагается человеку. Но вы ответьте, скажите мне, для чего существует, он, человек?
   Мисс Гримбл пожала плечами. Началось утро, а с ним - и чудачества старика.
   - За всех не отвечу, а что касается меня, то я живу, чтобы жить.
   - А для чего жить? Может быть, это зря?
   - Нет, не зря! Не зря, раз мы появились на свет.
   - Да я не о нас с вами! - сказал Кинг с досадой. - Я о всем человечестве. Для чего оно?
   Мисс Гримбл смерила его взглядом - заросшие щетиной щеки, покрасневшие от бессонницы глаза, пузыри на коленях, там, где вытянулись брюки...
   - Так будете пить кофе или сперва приведете себя в порядок?
   - Пойду к себе, - ответил Кинг.
   Еще вчера он взлетел бы по лестнице одним махом, а теперь поднимался тяжело, опираясь на перила. Груз неразрешенного вопроса сгибал его.
   Распахнул дверь в свою комнату, на него повеяло затхлым запахом табачного дыма. Кондиционер не работал, а раскрытого окна было недостаточно, чтобы очистить прокуренное за ночь помещение. Переступая через груды книг, он пробрался к окну.
   Вот-вот должно было встать солнце. Серый отсвет лежал на земле, а в небе уже алели легкие перья облаков.
   Вздохнул под ветром старый вяз, а ветер полетел дальше шуршать листвой и волновать нивы. И тут прозвенела над садом та же незамысловатая птичья трель, которая взволновала Кинга прошлым утром.
   А может быть, это и есть то вчерашнее утро, и все случившееся за эти двадцать четыре часа молниеносно пронеслось в его воображении? Ведь у него некоторая эйфория, как объявил "Эскулап". И сейчас он еще раз услышит птичку и пожелает спросить о ней у Нокса, но передумает и после завтрака усядется в кресло с томом Брэма в руках. А потом включит телевизор. И в комнату ворвется Хоган. А Дынин взволнует его результатами своих исследований. И все начнется сначала? Но телевизор можно не включать, тем более что он испорчен... Значит, снова покой на долгие годы?
   - Нет, - сказал Кинг, - не будет покоя, пока не найду ответа на этот проклятый вопрос.
   За кустами произошло движение, и на лужайку перед домом вышел Нокс. Привычно оглянулся на окна второго этажа, как бы не попасть на глаза хозяину, и встретился взглядом с Кингом. От испуга Нокс едва не выронил косу.
   - Нокс! Почему вы сторонитесь меня? - спросил Кинг сверху.
   Лицо садовника отразило крайнюю степень растерянности.
   - Вы сами не велели попадаться вам на глаза, сэр, - пролепетал он.
   - Забудьте об этом, - сказал Кинг устало. - Давайте станем друзьями.
   - Эх! - Нокс в восторге взмахнул косой, словно единым махом захотел выкосить всю лужайку. - Я ни о чем не мечтал так, как об этом, сэр!
   "Еще одно открытие, - подумал Кинг. - А я почему-то считал, что его удерживают здесь деньги..."
   - Скажите, Нокс, - спросил он, - что это за птичка каждое утро поет под окнами?
   - Какая? Вот эта: тин-тирли-лю-ли-тинь?
   - Да, да: лю-ли-тинь...
   - Это малиновка, сэр.
   - Малиновка! - повторил Кинг. - Какое слово!
   - Я столько могу рассказать о птицах, сэр! - загорелся Нокс. - И о деревьях, и о том, как трава растет...
   - Обязательно, - сказал Кинг, - обязательно.
   Наверное, от бессонницы у него закружилась голова, земля вдруг качнулась перед ним, как поворачивается морской горизонт, когда корабль валит качка, и снова возникло то ночное ощущение, будто он парит в пространстве, а земной шар с океанами, горами и равнинами медленно вращается далеко внизу.
   - Я пойду косить дальше? - донесся снизу голос Нокса.
   - Идите, Нокс, идите, - ответил Кинг машинально, а сам все не мог оторваться от почти сказочного видения; в черном пространстве вращается бело-голубой хрустальный шар с ювелирным узором континентов и морских побережий, шар, густо населенный людьми.
   Сколько времени потребовалось, чтобы создать это? И еще человека, с руками и с головой? Нет, наверняка есть цель, ради которой во Вселенной появился человек. И гигантская эта работа была проделана не зря.